Текст книги "Двойная улика"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кристи Агата
Двойная улика

– Но прежде всего, никакой огласки, – сказал мистер Маркус Хардмэн, наверное, уже в двадцатый раз.

В его монологе слово «огласка» звучало как назойливый лейтмотив. Мистер Хардмэн был маленьким человечком, немного полноватым, с безукоризненным маникюром и жалобным тенорком. В некотором роде он был знаменитостью, а его профессией была светская жизнь. Он был богат, но не чрезмерно, и ревностно тратил свои деньги на светские удовольствия. У него было хобби коллекционирование. Он был прирожденный коллекционер. Старые кружева, старинные веера, антикварные украшения – грубая современность словно бы не существовала для Маркуса Хардмэна.

По срочному вызову мы с Пуаро явились к нему и застали его мечущимся в мучительных сомнениях. При сложившихся обстоятельствах для него было немыслимо обратиться в полицию. Но не обратиться туда было равносильно потере самых ценных вещей из его коллекции. В качестве компромисса он остановился на Пуаро.

– Мои рубины, мосье Пуаро, и изумрудное ожерелье – говорят, оно принадлежало Екатерине Медичи… О Боже, изумрудное ожерелье!

– Может быть, вы изложите мне обстоятельства их исчезновения? – мягко спросил Пуаро.

– Я сгораю от нетерпения сделать это. Вчера ко мне пришли гости, которых я пригласил на чашку чаю, – встреча, так сказать, в узком кругу, было всего человек шесть-семь. В течение сезона я обычно устраиваю одну-две такие встречи, возможно, мне не следовало бы так говорить, но они всегда пользовались большим успехом. Хорошая музыка – Накора, тот самый пианист, и Катрин Бэрд, контральто из Австралии – как всегда в большой гостиной. А до чаепития я показывал гостям свою коллекцию средневековых украшений. Я их храню вон в том стенном сейфе. Внутри он оборудован как шкафчик, полки обиты цветным бархатом – на этом фоне лучше смотрятся драгоценности. Потом мы осмотрели веера в той витрине на стене. Затем пошли в студию слушать музыку. И только после того, как гости ушли, я обнаружил, что сейф пустой, его обчистили! Наверное, я не закрыл его как следует, и кто-то воспользовался этим… Рубины, мосье Пуаро, изумрудное ожерелье – я собирал эту коллекцию всю жизнь… Чего бы я только не отдал, чтобы вернуть их! Но умоляю: никакой огласки! Вы же понимаете, мосье Пуаро, не правда ли? Мои собственные гости, мои личные друзья! Это был бы грандиозный скандал!

– Кто последним покинул эту комнату, когда вы пошли в студию?

– Мистер Джонстон. Может быть, вы его знаете… Это южноафриканский миллионер. Он только что снял дом Эбботбари на Парк-лейн. Он замешкался в кабинете на несколько мгновений, как я вспоминаю. Но конечно же это не мог быть он!

– А кто-нибудь из ваших гостей в течение дня возвращался в эту комнату под каким-нибудь предлогом?

– Я был готов к вашему вопросу, мосье Пуаро. Возвращались трое из них. Княгиня Вера Росакова, мистер Бернард Паркер и леди Ранкорн.

– Расскажите нам о них.

– Княгиня Росакова – совершенно очаровательная русская леди, из обломков старого режима. В нашу страну она приехала недавно. Мы с ней уже было попрощались, и я был несколько удивлен, увидев ее в этой комнате, разглядывающую коллекцию вееров. Знаете ли, мосье Пуаро, чем больше я думаю об этом, тем более подозрительным мне кажется этот ее внезапный интерес к веерам. А как на ваш взгляд?

– В высшей степени подозрительно. Но расскажите и о других.

– Ну, Паркер просто зашел сюда взять ящичек с коллекцией миниатюр, которую мне не терпелось показать леди Ранкорн.

– А сама леди Ранкорн?

– Смею думать, вы знаете, кто такая леди Ранкорн – дама уже довольно почтенных лет, с весьма сильным характером, большую часть времени проводит на заседаниях благотворительных комитетов. Она возвратилась в комнату за своей сумочкой, которую случайно там оставила.

– Bien,[1]1
  Хорошо (фр.).


[Закрыть] мосье. Итак, у нас четыре подозреваемых. Русская княгиня, английская гранд-дама, южноафриканский миллионер и мистер Бернард Паркер. Кстати, а кто он такой, ваш мистер Паркер?

Этот вопрос, казалось, вызвал сильное замешательство мистера Хардмэна.

– Он… э… он молодой человек. Ну, собственно, один мой знакомый.

– Об этом я уже догадался, – меланхолично заметил Пуаро. – А чем он занимается, этот ваш мистер Паркер?

– Он просто один из местных молодых людей – без каких-либо определенных занятий, если вы позволите мне так выразиться.

– А каким образом он стал вашим другом, можно узнать?

– Ну… э… один или два раза… он выполнял кое-какие мои поручения.

– Продолжайте, мосье, – сказал Пуаро. Хардмэн умоляюще посмотрел на него. Было совершенно очевидно, что больше всего на свете ему не хочется именно продолжать. Однако, поскольку Пуаро стойко хранил молчание, Хардмэну пришлось это сделать.

– Видите ли, мосье Пуаро, всем известно, что меня интересуют старинные ювелирные изделия. Иногда возникает необходимость продать фамильные драгоценности – которые, как вы сами понимаете, очень нежелательно продавать на рынке или даже через антиквара. Однако совсем иное дело – продать их мне приватным образом. Вот Паркер и сообщает о подобного рода ситуациях и обговаривает детали сделок, он поддерживает контакт с обеими сторонами, устраняя, таким образом, определенную неловкость.

Вот, к примеру, княгиня Росакова привезла с собой из России фамильные драгоценности. Она очень заинтересована в том, чтобы их продать. Бернард Паркер должен был устроить эту сделку.

– Понятно, – задумчиво сказал Пуаро. – И вы полностью ему доверяете?

– У меня никогда не было повода для сомнений.

– Мистер Хардмэн, а кого вы сами подозреваете из этой четверки?

– О, мосье Пуаро, что за вопрос! Я же говорил вам, что это все мои друзья. Я никого из них не подозреваю – или подозреваю всех в равной мере, выбирайте, что вам больше нравится.

– Я с вами не соглашусь. Одного из этих четырех вы подозреваете гораздо больше. Это не княгиня Росакова и не мистер Паркер. Это либо леди Ранкорн, либо мистер Джонстон.

– Вы загнали меня в угол, мосье Пуаро. Самое главное для меня – это чтобы не было скандала. Леди Ранкорн принадлежит к одной из древнейших английских фамилий. Однако правда и то, и это прискорбнейшая правда, что тетушка ее, леди Керолайн, страдала одним… мм… специфическим недугом; безусловно, все ее друзья относились к этому с пониманием, и ее горничная всегда возвращала чайные ложки и прочие мелочи. Вы понимаете, что я имею в виду!

– Итак, у леди Ранкорн была тетушка, страдавшая клептоманией? Очень интересно. Вы позволите мне осмотреть этот сейф?

Получив согласие мистера Хардмэна, Пуаро открыл дверку сейфа. Но нашему взору предстали лишь пустые, обитые бархатом полки.

– Даже сейчас дверь как следует не закрывается, – пробормотал Пуаро, попытавшись снова ее захлопнуть. – Интересно, почему бы это? Ага, а это что такое? Так, створкой защемило перчатку. Мужскую перчатку.

Он протянул ее мистеру Хардмэну.

– Это не моя перчатка, – заявил тот.

– А это что еще? – Пуаро быстро нагнулся и подобрал с нижней полки сейфа какой-то небольшой предмет. Это оказался черный с блестящим отливом портсигар.

– Это мой портсигар, – воскликнул мистер Хардмэн.

– Ваш? Не может быть, мосье. Ведь это не ваши инициалы.

Он указал на монограмму из двух платиновых переплетенных букв.

Хардмэн взял его.

– Вы правы, – сказал он. – Очень похож на мой, только инициалы другие. «В» и «Р». Боже ты мой! Parker! Bernard Parker![2]2
  Паркер! Бернард Паркер! (англ.)


[Закрыть]

– Похоже, что так, – произнес Пуаро. – Довольно-таки рассеянный юноша. Особенно если и перчатк

...

конец ознакомительного фрагмента