Текст книги "Тайна испанского сундука"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

6

– Извините за резкость, мосье Пуаро, но не вижу, каким образом вы могли бы мне помочь.

Пуаро пропустил мимо ушей эти слова, вглядываясь в человека, обвиняемого в убийстве Арнольда Клейтона.

Майор был худощавым смуглым мужчиной. Судя по телосложению, довольно сильный. Чем-то он напомнил Пуаро гончую. Лицо узкое, с упрямым твердым подбородком, не выдавало ни мыслей, ни чувств. «Нарочно старается казаться грубее, чем есть на самом деле», – приметил Пуаро.

– Я понимаю, что, посылая вас ко мне, миссис Клейтон руководствовалась наилучшими побуждениями. Но все это напрасно. Это еще больше повредит – и ей и мне.

– Вы так считаете?

Майор Рич опасливо оглянулся, но дежурный надзиратель был, как положено, на довольно большом от них расстоянии. Рич, понизив голос, ответил:

– Им нужен мотив, подтверждающий их абсурдное обвинение. Вот они и попытаются доказать, что у нас с миссис Клейтон… что-то было. Надеюсь, миссис Клейтон уже сказала вам о том, что это не так. Мы всего лишь друзья. Друзья, и не больше. С ее стороны было бы благоразумней не пытаться мне помочь. Как вы думаете?

Эркюль Пуаро словно и не слышал этого вопроса.

– Позвольте, вы сказали «абсурдное обвинение»? Оно не так уж и абсурдно.

– Я не убивал Арнольда Клейтона.

– Тогда при чем здесь «абсурдное»? Скажите – ложное. Но не «абсурдное». Наоборот, все это выглядит вполне правдоподобно. Да вы и сами это понимаете.

– Ну не знаю, по-моему, предъявленное мне обвинение фантастически нелепо.

– Можете повторять это сколько угодно, проку все равно будет мало. Нам следует найти более веский аргумент.

– Я поручил своим поверенным пригласить опытного адвоката. Не понимаю, почему вы говорите «нам»?

Пуаро неожиданно улыбнулся.

– Ах, – воскликнул он с истинно галльской экспансивностью, – вы подсказали мне неплохую идейку! Отлично. Мне хотелось повидаться с вами, и очень хорошо, что я это сделал. Еще я основательно изучил вашу биографию.

Вы блестяще окончили училище в Сэндхерсте и школу Генштаба и всегда были на хорошем счету. Как я понял, вы очень неглупый человек, майор Рич.

– Какое это имеет отношение к моему делу?

– Самое непосредственное. Человек с вашими способностями не мог совершить убийство столь примитивным способом. Отлично! Я абсолютно уверен, что вы невиновны. А что вы можете сказать о вашем слуге?

– О Берджесе?

– Ну да, о нем. Если Клейтона убили не вы, то это мог сделать Берджес. Такой вывод напрашивается сам собой. Но почему он убил его? Должна быть причина, мотив. Кому как не вам это знать. Вы же общались с ним каждый день. Так почему он убил Клейтона?

– Ума не приложу. Признаться, мне тоже приходила в голову подобная мысль. В принципе, у него была возможность. У нас обоих была такая возможность. Но мне что-то не верится. Берджес просто не способен на подобное.

– А что думают ваши поверенные?

Губы майора Рича сжались в жесткую складку.

– Мои поверенные заняты главным образом тем, что пытаются внушить мне, будто я всю жизнь страдал провалами памяти. Понимаете? То есть не могу отвечать за свои поступки, поскольку не помню, что делаю.

– Раз так, то дела ваши совсем плохи, – мрачно произнес Пуаро. – А может быть, не вы, а Берджес страдает амнезией? А что, вполне возможно! Теперь о кинжале.

Вам его показывали и, разумеется, спрашивали, не ваш ли он или не видели ли вы его прежде?

– Нет, это не мой кинжал, и я никогда не видел его прежде.

– Вы уверены, что никогда не видели?

– Уверен! – Но в голосе майора прозвучало еле уловимое сомнение. Это, в сущности, обыкновенная игрушка… сувенир. Такую вещь можно увидеть где угодно.

– Например, в гостиной у знакомой женщины. Скажем, у миссис Клейтон?

– Вот это исключено!

В эти слова было вложено столько гнева и возмущения, что дежурный надзиратель посмотрел в их сторону.

– Очень хорошо. Разумеется, исключено. Только зачем же так кричать? И все же вы где-то видели этот кинжал, а… Или похожий на него?

– Не уверен… Разве что в антикварной лавке…

– Возможно. – Пуаро встал. – Разрешите откланяться.

7

«Теперь, – сказал себе Пуаро, – остался Берджес. Да, именно так: теперь можно заняться Берджесом».

Со всеми остальными он поговорил, что-то узнал от них самих, что-то со слов их друзей. Но о Берджесе ему никто ничего вразумительного сказать не смог. Ничего такого, что позволило бы ему составить о нем представление. Увидев Берджеса, Пуаро понял, в чем тут дело.

Лакей майора уже ждал Пуаро – ему позвонил Макларен.

– Я Эркюль Пуаро.

– Да, сэр.

Почтительно придерживая дверь, Берджес дал Пуаро пройти в небольшую прихожую, а, затем, приняв у него пальто и шляпу, провел его в гостиную.

– Итак, – сказал Пуаро, оглядываясь, – это произошло здесь.

– Да, сэр.

На редкость неприметный человечек. Бледный, хилый.

Спина сутулая, локти острые и торчат как-то нелепо. Голос бесцветный и говорит с незнакомым Пуаро провинциальным акцентом. Должно быть, Восточная Англия, решил Пуаро.

Значит, вот он каков, этот Берджес. Несколько нервный, но это мелочь, на которую даже не стоит обращать внимания. Трудно поверить, что этот тихоня способен на какие-либо решительные действия. Тем более на убийство…

У Берджеса были блекло-голубые бегающие глазки, принято считать, что бегающий взгляд бывает у людей с нечистой совестью. Однако подчас самые отъявленные негодяи могут преспокойно смотреть вам прямо в лицо.

– Что будет с этой квартирой? – спросил Пуаро.

– Пока, сэр, я здесь присматриваю. Майор Рич распорядился выплачивать мне жалованье до тех пор, пока… пока…

Берджес испуганно заморгал и опустил глаза.

– Понимаю, пока… – кивнул головой Пуаро, а потом невозмутимо добавил:

– Майор Рич, разумеется, предстанет перед судом. Думаю, в течение ближайших трех месяцев.

Берджес затряс головой, не столько отрицая подобную возможность, сколько выражая свое искреннее огорчение.

– Просто невероятно, сэр… – пробормотал он.

– Невероятно, что он мог убить?

– Да все это, сэр. И этот сундук…

Берджес посмотрел в противоположный конец комнаты.

– Так это и есть тот знаменитый испанский сундук?

Пуаро увидел огромный сундук очень темного полированного дерева, усеянный медными шляпками гвоздей, с большим медным запором.

– Замечательная вещь. – Пуаро подошел поближе.

Сундук стоял у стены возле окна, рядом со шкафчиком для граммофонных пластинок. По другую сторону его была дверь в спальню. Она была полуоткрыта и наполовину загорожена ширмой из расписной кожи.

– Это дверь в спальню майора Рича, – пояснил Берджес.

Пуаро кивнул, продолжая внимательно осматривать комнату. На низеньких столиках стояли две колонки от стереофонического проигрывателя, к которым, как змеи, тянулись провода, несколько кресел, большой стол; стены украшали копии с японских гравюр. Это была красивая уютная комната, без всяких излишеств.

Пуаро посмотрел на Уильяма Берджеса.

– Когда вы сделали это… э-э-э… открытие, – начал он как можно осторожнее, – ощущение у вас было, должно быть, не из приятных?

– Еще бы, сэр. Вовек этого не забуду. – Лакей, казалось, только и ждал вопроса – слова посыпались как горох. Видимо, ему казалось, что, чем больше он будет говорить об этом, тем скорее ему удастся забыть ту кошмарную картину.

– Я прибирался в комнате, сэр, собрал стаканы и тарелки со стола. Смотрю – на полу две маслины, кто-то обронил. Ну я нагнулся – а рядом, смотрю, темное пятно. Ковра нет, он сейчас в чистке. Отдали, когда разрешила полиция. «Откуда это пятно?» – подумал я про себя, ну и говорю себе в шутку: «А что, если это кровь, черт побери?» И себе же отвечаю: «Откуда ей здесь взяться? Должно быть, что-то пролили». А потом вижу, что-то натекло из сундука вот с этой стороны, где щель. Я еще тогда подумал: «Черт возьми, что там может быть?» Поднял крышку – вот так (Берджес продемонстрировал, как он это сделал), смотрю – человек, лежит на боку, ноги поджал, словно во сне. А в горле у него торчит нож. В жизни этого не забуду, сэр. Меня словно кто обухом по голове хватил…

Берджес перевел дух.

– Я захлопнул крышку и бросился вон из дома. Надо, думаю, позвать полицейского. Мне повезло, я нашел его за углом.

Пуаро вдумчиво разглядывал Берджеса. Что ж, если все это не правда, то Берджес неплохой актер. Однако, похоже, что все именно так и было.

– А вы не подумали о том, что прежде следовало разбудить майора Рича?

– Нет, сэр, мне это как-то в голову не пришло. Я был так ошарашен… хотел поскорее убраться из дома… – Берджес сглотнул слюну, – и позвать кого-нибудь на помощь…

Пуаро сочувственно кивнул.

– Вы узнали в этом человеке мистера Клейтона? – спросил он.

– По правде Говоря, сначала нет. Должно быть, от страха, сэр. Но потом, когда я привел полицейского, у меня сразу вырвалось: «Господи, да ведь это мистер Клейтон!» А полицейский спрашивает: «Какой такой мистер Клейтон?» Тогда я ему сказал, что он, мол, заходил к нам вчера вечером.

– Ага, – промолвил Пуаро, – значит, он заходил… Вы помните точно время, когда это было?

– Ну не так, чтобы до минутки, сэр. Примерно без четверти восемь…

– Вы хорошо знали мистера Клейтона?

– Он и миссис Клейтон довольно часто бывали у майора. А я у него полтора года служу.

– Как вам показалось? Мистер Клейтон не был несколько странным в тот вечер?

– Да нет, сэр. Разве что немного запыхался, и я подумал, что он, должно быть, торопится. Выяснилось, что он действительно опаздывает на поезд.

– В руках у него был чемодан? Он ведь должен был уехать в Шотландию.

– Нет, сэр, чемодана не было. Наверное, он оставил его в такси.

– Он был очень огорчен, что не застал майора дома?

– Да вроде бы нет. Просто сказал, что в таком случае оставит записку. Он прошел вот сюда, к столу, а я вернулся на кухню – мне надо было еще приготовить яйца с анчоусами.[6]6
  Анчоусы – мелкая промысловая рыба отряда сельдеобразных.


[Закрыть] Кухня у нас в конце коридора, оттуда почти ничего не слышно. Я и не слышал, когда он ушел и когда вернулся хозяин, да мне это было и ни к чему.

– Что было потом?

– Потом меня позвал майор Рич. Он стоял вот здесь, в дверях, сказал, что совсем забыл про турецкие сигареты для миссис Спенс, и велел мне быстренько за ними сбегать. Я принес их сюда, в гостиную, и положил на стол.

Мистера Клейтона уже, ясное дело, не было, я тогда подумал, что он давно ушел, чтобы успеть на свой поезд.

– И никто больше не приходил сюда? Пока отсутствовал майор Рич, а вы были на кухне?

– Нет, сэр, никто.

– Вы уверены в этом?

– Как тут будешь уверен, сэр. Но, думаю, я услышал бы как звонят.

Пуаро покачал головой. Действительно, разве можно быть уверенным? В любом случае, никто из остальных приглашенных не мог быть этим таинственным визитером.

Макларен в это время был с приятелем в клубе; к Спенсам пришли друзья, а после их ухода они сразу отправились в гости к майору Ричу; Маргарита Клейтон болтала с подругой по телефону. И потом, разве кто-нибудь из них рискнул бы идти за Клейтоном в квартиру, где находился слуга и куда с минуты на минуту мог вернуться хозяин? Нет, их Пуаро не подозревал… Он все еще надеялся, что в последнюю минуту обнаружится таинственный незнакомец, кто-то из безупречного прошлого мистера Клейтона. Скажем, случайно увидел его на улице, прокрался за ним сюда и зарезал его кинжалом. А потом спрятал труп в сундуке и попросту ушел, никем не замеченный. В общем, настоящая мелодрама, такое встречается разве что в приключенческих романах. Словом, история под стать самому испанскому сундуку.

Пуаро подошел к злополучному сундуку и стал открывать крышку. Она поднималась легко и бесшумно.

– Сундук вымыт внутри, сэр. Я распорядился, – робко промолвил Берджес.

Пуаро, наклонившись, заглянул внутрь и вдруг издал легкое восклицание. Нагнувшись еще ниже, он провел рукой по стенкам сундука.

– Вот эти отверстия в задней стенке! И с этой стороны. Похоже, что их проделали совсем недавно.

– Какие отверстия, сэр? – Слуга тоже заглянул в сундук. – Не знаю, сэр. Я их никогда раньше не замечал.

– Они действительно почти незаметны. Их кто-то специально просверлил. Как вы думаете, зачем?

– Не знаю, сэр. Может, тут завелся какой-нибудь жучок – из тех, что портят мебель.

– Жучок? – пробормотал Пуаро. – Что-то непохоже.

Он снова отошел в другой конец комнаты.

– Когда вы вернулись с сигаретами, то не заметили никаких перемен в комнате? Скажем, передвинутого стула, стола или еще чего-нибудь?

– Странно, сэр, теперь, когда вы это сказали, я вспомнил… Ширма, которой прикрывают дверь в спальню – чтобы не было сквозняков. Она была сдвинута немного влево.

– Вот так? – Пуаро тут же передвинул ширму.

– Еще левее, сэр… Вот так. – Ширма, ранее лишь наполовину скрывавшая сундук, теперь закрыла его почти полностью.

– Как вы думаете, зачем была передвинута ширма?

– Я ничего не думаю, сэр, «Еще одна мисс Лемон!» – невольно подумал Пуаро.

Но тут Берджес неуверенно добавил:

– Очевидно, чтобы легче было пройти в спальню, если дамы, например, захотят оставить там свои накидки.

– Допускаю. Но могла быть и другая причина.

Берджес вопросительно смотрел на Пуаро.

– Ширма сейчас скрывает от нас сундук и ковер около сундука. Если бы майор Рич ударил ножом мистера Клейтона, то кровь сразу стала бы просачиваться через щели в дне сундука. Это мог бы кто-нибудь заметить, как заметили наутро вы. Поэтому ширму и передвинули.

– Мне это не пришло в голову, сэр.

– А какое здесь освещение, яркое или приглушенное?

– Взгляните сами, сэр.

Лакей ловко задернул шторы и зажег пару настольных ламп. Они бросали мягкий рассеянный свет, при котором едва ли можно было читать. Пуаро поднял голову, посмотрел на люстру.

– Нет, сэр, люстра в тот вечер не горела. Мы ее вообще редко включаем.

Пуаро окинул взглядом полутемную комнату.

– Мне кажется, сэр, при таком освещении пятно трудно было бы заметить, – сказал слуга.

– Пожалуй, вы правы. Итак, зачем же была передвинута ширма?

Берджес зябко поежился.

– Подумать только, сэр, что такой приятный джентльмен, как майор Рич, мог сделать такое.

– Значит, вы даже не сомневаетесь, что это сделал майор Рич? А почему он мог это сделать, Берджес?

– Он ведь был на войне. Может, его там ранили в голову. Говорят, такое бывает: спустя много лет что-то в мозгах разлаживается… Люди тогда сами не знают, что творят.

И говорят, что близким да родственникам достается от них больше всех. Может, так оно и было?

Пуаро посмотрел на Берджеса и, вздохнув, отвернулся.

– Нет, – сказал он, – это было не так. – С проворством фокусника он сунул хрустящую бумажку Берджесу в руку.

– О, благодарю вас, сэр, но, право, не стоит…

– Вы очень помогли мне, – сказал Пуаро, – я вам очень признателен за то, что вы позволили мне осмотреть эту комнату, мебель и этот замечательный сундук. И за ваш рассказ о том вечере. Невероятное никогда не бывает столь уж невероятным. Запомните это. Я считал, что только двое могли совершить это убийство, но я ошибался. Был еще и третий. – Он еще раз окинул взглядом комнату и слегка повел плечами, словно от холода. – Раздвиньте шторы. Пусть здесь будет больше света и воздуха. Это необходимо. А еще тут не мешало бы устроить основательную уборку. Немало понадобится времени, чтобы эта комната очистилась от скверны – от духа ненависти, который все еще здесь витает.

Берджес, разинув рот от удивления, молча подал Пуаро пальто и шляпу. Похоже, он совершенно ничего не понимал, а Пуаро, любивший говорить загадками, явно в веселом настроении, бодрым шагом покинул дом.

8

Придя домой, Пуаро позвонил инспектору Миллеру:

– Кстати, инспектор, где чемодан Клейтона? Его жена сказала, что он захватил с собой чемодан.

– Он оставил его в клубе у швейцара, а потом, должно быть, забыл взять.

– Что в нем было?

– Что берут с собой в таких случаях? Пижама, чистая сорочка, туалетные принадлежности.

– Все как полагается.

– А что, по-вашему, там должно было оказаться?

Пуаро, видимо, не счел нужным ответить инспектору.

– Теперь о стилете. Советую немедленно допросить женщину, убирающую квартиру миссис Спенс. Узнайте, видела ли она когда-нибудь у них что-либо похожее?

– Миссис Спенс? – Инспектор даже присвистнул. – Вот вы куда гнете? Мы показывали кинжал Спенсам. Они клянутся, что никогда его не видели.

– Спросите их снова.

– Так по-вашему…

– А потом сообщите мне, что они скажут на этот раз.

– Вечно вы мудрите.

– Прочтите «Отелло», Миллер. И вспомните персонажей этой трагедии. Мы пропустили одного из них.

Пуаро повесил трубку, потом набрал номер леди Четертон. Телефон был занят.

Через несколько минут он снова попытался дозвониться, но безуспешно. Тогда он призвал на помощь своего слугу Джорджа и велел ему звонить до тех пор, пока леди Четертон не ответит. Он знал, как она любит болтать по телефону.

Пуаро опустился в кресло, осторожно снял свои лакированные туфли, пошевелил затекшими пальцами и откинулся на спинку.

«Старею, – пробормотал он. – Быстро устаю… – Но тут же не без гордости воскликнул:

– Но серые клеточки еще работают! Правда, не так, как прежде, но все-таки! „Отелло“, да-да… Кто упомянул об этой пьесе? Ага, миссис Спенс. Чемодан… Ширма… В позе спящего человека…

Все продумано! Заранее и до мельчайших подробностей.

Убийца наверняка был очень доволен собой…»

Вошел Джордж и доложил, что леди Четертон у телефона.

– Это Эркюль Пуаро, мадам. Могу я побеседовать с вашей гостьей?

– О, разумеется, мосье Пуаро. Вам удалось что-нибудь для нее сделать?

– Пока нет, мадам, но я не теряю надежды.

В трубке раздался нежный голос Маргариты Клейтон.

– Мадам, когда я спросил вас, не заметили ли вы чего-либо необычного в гостиной в тот вечер, вы попытались что-то вспомнить, но не смогли. Может быть, вы имели в виду ширму?

– Ширму? Ну да, конечно. Она была сдвинута.

– Вы танцевали в тот вечер?

– Немного.

– С кем больше всего?

– С Джереми Спенсом. Он прекрасный танцор. Чарлз тоже неплохо танцует, но не так хорошо, как Джереми.

Чарлз танцевал с Линдой Спенс, а потом мы менялись.

Джок Макларен вообще не танцует. Он ставил пластинки, те, что мы просили.

– А потом вы все слушали классическую музыку?

– Да.

Наступила пауза. Ее нарушила Маргарита Клейтон:

– Мосье Пуаро, что… что все это значит? У вас есть новости для меня?

– Мадам, вы когда-нибудь задумывались над чувствами людей, которые вас окружают?

– Мне… мне кажется, да. – В ее голосе мелькнуло легкое удивление.

– А мне кажется, нет, мадам. Я думаю, вы о них просто не имеете представления. В этом ваша трагедия.

Однако к трагическому концу приходят другие, но не вы.

Один человек сегодня упомянул в разговоре Отелло. Помните, я спросил, не ревновал ли вас муж, и вы мне ответили: «Возможно». Но ответили так беззаботно, как дитя. Так, наверное, ответила бы Дездемона, не подозревающая об опасности, которая ей грозит. Разумеется, она тоже знала, что существует такое чувство, как ревность, но она не понимала его, ибо сама никогда не испытывала ревности, да и вообще была не способна испытать ее. Я думаю, она не знала, что такое всепоглощающая страсть. Она любила мужа романтической любовью, восхищаясь им как героем, она питала чистое и невинное чувство привязанности к своему другу Кассио… Именно потому, что ей самой была неведома страсть, она и сводила мужчин с ума. Вы понимаете, о чем я говорю, мадам?

На другом конце провода опять воцарилось молчание, а затем спокойный, нежный и чуть удивленный голос Маргариты Клейтон произнес:

– Не совсем… не совсем понимаю…

Пуаро вздохнул, а затем уже обычным деловым тоном добавил:

– Я буду у вас сегодня вечером.

9

Убедить в чем-то инспектора Миллера было довольно сложно. Но Эркюль Пуаро был не из тех, кто легко сдается. В итоге инспектор поворчал и уступил.

– Только не понимаю, при чем здесь леди Четертон?

– Ни при чем. Просто она предоставила убежище своей подруге, вот и все.

– А Спенсы? Как вы узнали?

– Значит, стилет принадлежит все-таки им? Я просто догадался. Джереми Спенс натолкнул меня на эту мысль.

Когда я высказал предположение, что стилет принадлежит Маргарите Клейтон, он решительно заявил, что это не так. – Пуаро сделал паузу. – Что же они вам сказали? – спросил он не без любопытства.

– Признались, что он очень похож на кинжальчик, который у них когда-то был. Но несколько недель тому назад он куда-то затерялся, и они о нем забыли. Полагают, его взял Рич.

– Мистер Джереми действительно очень осторожный человек, – заметил Пуаро. И пробормотал себе под нос:

– Затерялся несколько недель назад. Действительно, все было продумано заранее.

– Что, что?

– Да так… А вот мы и приехали, – сказал Пуаро.

Такси остановилось у дома леди Четертон на Черитон-стрит. Пуаро расплатился с шофером.

Маргарита Клейтон ждала их наверху. Лицо ее застыло, когда она увидела инспектора Миллера.

– Я не думала…

– Не думали, что я захвачу инспектора? Я ведь попросил разрешения прийти с другом.

– Инспектор Миллер не входит в круг моих друзей.

– О, это легко исправить, если вы, миссис Клейтон, захотите, чтобы справедливость восторжествовала. Ваш муж был убит…

– Сейчас и попробуем выяснить, кто его убил, – быстро вмешался Пуаро. – Вы разрешите нам сесть, мадам?

Маргарита Клейтон медленно опустилась на стоявший рядом с ней стул с высокой прямой спинкой и посмотрела на мужчин.

– Прошу вас, – сказал Пуаро, обращаясь к ней и инспектору, внимательно выслушать меня. Мне кажется, я знаю, что произошло в тот роковой вечер в гостиной у майора Рича… Мы все исходили из предположения, что только у двух человек имелась возможность спрятать труп в сундуке, а именно – у майора Рича и его слуги Уильяма Берджеса. Но мы ошибались – в тот вечер в гостиной был еще третий человек, у которого было не меньше возможностей проделать это.

– Кто же? – иронически спросил Миллер. – Мальчишка-лифтер?

– Нет. Сам Арнольд Клейтон.

– Что? Убитый сам спрятал свое тело? Вы спятили, Пуаро!

– Разумеется, не мертвое, а живое тело. Иными словами, он сам спрятался в сундуке. Такие фокусы проделывались и раньше, история знает их немало. Мертвая невеста из баллады «Ветка омелы», Якимо, задумавший бросить тень на честь Имогены, и так далее. Мне эта мысль пришла в голову, как только я увидел дыры, просверленные в стенке сундука, и к тому же просверленные совсем недавно. Зачем? Чтобы не задохнуться без воздуха. Почему ширма была сдвинута со своего обычного места? Чтобы спрятать сундук, чтобы тому, кто в нем находился, можно было время от времени поднимать крышку, расправлять затекшие члены и, разумеется, лучше слышать, о чем говорят в комнате.

– Но зачем? – воскликнула Маргарита, широко раскрыв глаза. – Зачем Арнольду понадобилось прятаться в сундуке?

– И это спрашиваете вы, мадам? Ваш муж был ревнив. Ревнив. И очень скрытен. «Человек в себе», – как выразилась ваша приятельница миссис Спенс. Его обуревала ревность, она становилась все сильнее, она терзала его. Была или не была его жена любовницей майора? Он терялся в догадках и жаждал узнать правду. Так возникла «телеграмма из Шотландии», телеграмма, которую никто не посылал и поэтому никто не видел. Свой дорожный чемоданчик он почему-то оставляет в клубе. Визит к майору, когда Клейтон уверен, что того нет дома… Он говорит слуге, что оставит записку, но, как только тот уходит, просверливает дыры в сундуке, передвигает ширму и залезает в сундук. Сегодня все прояснится, думал он. Возможно, его жена задержится после ухода последнего из гостей или же уйдет со всеми, а потом вернется! В этот вечер доведенный до отчаяния, истерзанный ревностью муж рассчитывал узнать правду…

– Надеюсь, вы не станете утверждать, что он сам пырнул себя ножом? – В голосе Миллера зазвучала явная насмешка.

– Нет, это сделал другой. Тот, кто знал, что он там.

Это, бесспорно, было убийство. Заранее подготовленное и тщательно продуманное. Вспомним персонажи из «Отелло». Сейчас нас интересует Яго. Кто-то исподволь очень искусно внушает Клейтону мысль об измене. Честный Яго, верный друг, человек, которому доверяют! И Арнольд Клейтон верил своему Яго. Он позволил разжечь в себе ревность, довести ее до предела. Самому ли ему пришла в голову мысль спрятаться в сундуке или же ему рассказали о нечто подобном? Так или иначе, решение принято. А стилет, похищенный несколько недель назад у Спенсов, терпеливо ждет свою жертву. Наступает роковой вечер. Лампы льют приглушенный свет, играет проигрыватель, гости танцуют, а тот, кто не танцует, подбирает пластинки у столика рядом с испанским сундуком, спрятанным за сдвинутой ширмой. Скользнуть незаметно за ширму, поднять крышку, ударить кинжалом рискованно, смело, но… так просто!

– Клейтон мог закричать!

– Нет, ибо он спал, – ответил Пуаро. – По словам слуги, он лежал в позе спящего человека – точнее, одурманенного сильной дозой снотворного. И только один человек мог дать ему снотворное – тот, с кем он пил вино, перед тем как уйти из клуба.

– Джок? – В голосе Маргариты Клейтон прозвучало искреннее, почти детское удивление. – Джок? Нет-нет!

Добрый, славный Джок. Я знаю его целую вечность! Зачем ему было это делать?..

Пуаро в упор посмотрел на нее.

– Зачем, мадам, два итальянца дрались на дуэли? Зачем тот юноша лишил себя жизни? Джок Макларен не умеет выражать свои чувства словами. Он смирился с ролью преданного друга вашей семьи, но тут появляется майор Рич. Нет, это уж слишком! Еще одного соперника он вынести не может. В отуманенном ненавистью и страстью мозгу рождается план – безукоризненно продуманный план убийства – двойного убийства, ибо майора, без сомнения, признают виновным в смерти Клейтона. Убрав вашего мужа и майора Рича с дороги, он надеялся в дальнейшем получить вас. Он верит, что вы наконец оцените его, мадам. И вы бы это сделали, не так ли?

Она смотрела на него округлившимися от ужаса глазами. Почти не отдавая себе отчета в том, что говорит, она едва слышно прошептала:

– Да, возможно… Я не знаю…

И тут в разговор вмешался инспектор:

– Все это очень здорово, Пуаро. Но где доказательства?

Все это может быть просто вашей фантазией.

– Это правда.

– Но все же, где доказательства? Где улики? Мы даже не можем предъявить ему обвинение.

– Вы ошибаетесь. Я уверен, что Макларен сам сознается, как только вы ему все это расскажете. Сознается, если поймет, что миссис Клейтон все известно!..

Помолчав, Пуаро добавил:

– Ибо, узнав это, он поймет, что проиграл… Что столь безукоризненно исполненное убийство оказалось напрасным.