Текст книги "Зернышки в кармане. … И в трещинах зеркальный круг (сборник)"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Инспектор Нил, сам себе удивляясь, послушно вышел из комнаты. Ай да бабушка! Хороша штучка! И ничего из нее не вытащишь.

Спустившись по лестнице в квадратный холл, он неожиданно для себя оказался лицом к лицу с высокой темноволосой девушкой. На ней был чуть влажноватый плащ, а сама она смотрела на инспектора застывшим, вопросительным взглядом.

– Я только что вошла, – сказала она, – и мне сообщили… насчет отца… что он умер.

– К сожалению, это правда.

Она выставила перед собой руку, словно на ощупь пытаясь найти какую-нибудь опору. Коснувшись дубового сундука, она медленно, как механическая кукла, села на него.

– Не может быть, – вымолвила она. – Как же это…

Две слезинки покатились по ее щекам.

– Какой ужас, – всхлипнула она. – А мне казалось, что я его совсем не люблю… Иногда думала, что ненавижу… Но тогда мне было бы все равно. А мне не все равно.

Она сидела, глядя перед собой, и из глаз ее текли слезы.

Наконец она, борясь с рыданиями, снова заговорила:

– Самое ужасное, что теперь все разрешилось. В смысле, мы с Джералдом можем пожениться. Я могу делать все что заблагорассудится. Но чтобы такой ценой… Я не хочу, чтобы отец умирал… Не хочу. Папочка… папочка…

Впервые с минуты своего появления в «Тисовой хижине» инспектор Нил встретил человека, искренне горевавшего по покойному мистеру Фортескью.

Глава 9

– Похоже, что это жена, – предположил заместитель комиссара полиции.

Он внимательно выслушал отчет инспектора Нила. Суть была изложена блестяще. Ясно, кратко, но все необходимое было сказано.

– Да, – повторил заместитель комиссара, – похоже, это дело рук жены. А вы сами, Нил, что думаете?

Инспектор Нил согласился с мнением начальства. При этом про себя он цинично подумал: жена идет на такое ох как часто – или муж, в зависимости от ситуации.

– Что ж, возможность у нее была. А мотив? – Заместитель комиссара сделал паузу. – Мотив есть?

– Думаю, сэр, что да. Мистер Дюбуа.

– Считаете, он имеет отношение к смерти Фортескью?

– Нет, сэр, этого я бы не сказал… – Инспектор Нил на секунду задумался. – Он слишком дорожит собственной шкурой. Может, он и догадывался, что у нее на уме, но чтобы он был замешан – этого я представить не могу.

– Слишком осторожен?

– Более чем.

– Что ж, с выводами спешить не будем, но как рабочая гипотеза это годится. А две другие дамы, которые могли отравить кофе?

– Это дочь и сноха, сэр. У дочери есть некий молодой человек, о котором отец не желал и слышать, запрещал ей выходить за него замуж. А тот ни за что не брал ее в жены без приданого. Таким образом, у нее появляется мотив. Насчет снохи не скажу ничего определенного. Пока мало данных. Но отравить Фортескью могла любая из трех, и я не представляю, как это мог сделать кто-то еще. Да, горничная, дворецкий и повариха готовили завтрак или подавали его на стол, но как они могли знать наверняка, что токсин достанется только Фортескью и никому другому? Если, конечно, это был токсин.

– Это был токсин, – подтвердил заместитель комиссара. – Мне только что прислали отчет о вскрытии.

– Значит, с этим ясно, – подытожил инспектор Нил. – Можем ехать дальше.

– Какое впечатление производят слуги?

– Дворецкий и горничная явно нервничают. Впрочем, тут нет ничего необычного. Нормальное явление. Повариха в ярости, а уборщица хоть и хмурится, но довольна. Все вполне естественно, ничего особенного в их поведении я не заметил.

– Еще кто-нибудь вам показался подозрительным?

– Пожалуй, нет, сэр. – Перед мысленным взором инспектора невольно возникла Мэри Доув и ее загадочная улыбка. За этой улыбкой едва заметно, но явно чувствовалась враждебность. Вслух он произнес: – Раз установлено, что это токсин, не худо бы выяснить, как его получили или изготовили.

– Именно. Что же, Нил, действуйте. Кстати, здесь сейчас мистер Персиваль Фортескью. Я успел перекинуться с ним парой слов, и он ждет вас. Другого сына мы тоже отыскали. Он сейчас в Париже, в «Бристоле», вылетает к нам сегодня. Пожалуй, вам лучше встретить его в аэропорту.

– Да, сэр. Я и сам так думал…

– А с Персивалем Фортескью поговорите прямо сейчас. – Заместитель комиссара хмыкнул. – Чопорный Перси, вот кто он такой.

Мистер Персиваль Фортескью оказался достаточно видным, подтянутым мужчиной лет тридцати – тридцати пяти, с блеклыми волосами и ресницами и слегка педантичной манерой выражаться.

– Как вы понимаете, инспектор Нил, это известие страшно меня потрясло.

– Могу себе представить, мистер Фортескью, – сказал Нил.

– Хочу заметить, что позавчера, когда я уезжал, отец был в добром здравии. Это пищевое отравление было очень внезапным?

– Вы правы, очень внезапным. Но это не было пищевое отравление, мистер Фортескью.

Персиваль внимательно посмотрел на инспектора и нахмурился.

– Вы хотите сказать, инспектор, что кто-то умышленно отравил моего отца?

– Да, сэр, похоже, что так.

– Какой кошмар!

– Вполне с вами согласен, мистер Фортескью.

– Теперь я понимаю все недомолвки в больнице, – пробормотал Персиваль, – мол, поезжайте домой, там все узнаете. – Он замолчал. Потом задал вопрос: – А похороны? – Да, интонация была вопросительной.

– Официальный осмотр трупа завтра, после вскрытия. Процедура будет чисто формальной.

– Понимаю. Так всегда и делается?

– Да, сэр. В наше время – да.

– Хотелось бы знать, у вас уже есть какое-то мнение, подозрение насчет того, кто… Я, право… – Он снова осекся.

– Пожалуй, делать выводы рановато, мистер Фортескью, – пробурчал Нил.

– Да, верно.

– Но вы нам очень поможете, мистер Фортескью, если ознакомите нас с намерениями вашего отца в смысле наследства. Или свяжете меня с его адвокатом.

– Его адвокаты – фирма «Биллингсли, Хорсторп и Уолтерс» с Бедфорд-сквер. Но с основными пунктами его завещания вас могу ознакомить и я.

– Сделайте такое одолжение, мистер Фортескью. Боюсь, этого все равно не избежать.

– Два года назад отец женился и составил новое завещание, – отчеканил Персиваль. – Он отписал по нему сто тысяч фунтов своей новой жене и пятьдесят тысяч фунтов – моей сестре Элейн. Все остальное наследую я. Собственно, я и сейчас совладелец компании.

– А ваш брат, Ланселот Фортескью, в завещании не упоминается?

– Нет, отец и брат давно не общаются.

Нил с прищуром взглянул на собеседника, но Персиваль, судя по всему, говорил вполне искренне.

– Итак, – подытожил инспектор Нил, – по завещанию наследство делят между собой три человека: миссис Фортескью, мисс Элейн Фортескью и вы?

– Боюсь, мне особенно наследовать нечего. – Персиваль вздохнул. – В связи со смертью отца меня ждут большие расходы, это вам понятно. К тому же в последнее время отец был… скажем, весьма неблагоразумен в некоторых своих финансовых сделках.

– У вас с отцом не было серьезного разговора с глазу на глаз по поводу того, как вести дела? – Этот вопрос инспектор Нил задал как можно более непринужденно.

– Я высказал ему свое мнение, но, увы… – Персиваль пожал плечами.

– Слегка погорячились, да? – поинтересовался Нил. – Если называть вещи своими именами, вы здорово поскандалили?

– Этого я бы не сказал, инспектор. – От досады на лбу Персиваля выступили красные пятна.

– Тогда, видимо, вы разругались с отцом по другому поводу, мистер Фортескью.

– Мы с ним не ругались, инспектор.

– Вы уверены? Впрочем, не важно. Вы сказали, что ваш отец и брат по сей день не общаются?

– Да, это так.

– Тогда, пожалуйста, объясните, как понимать это?

И Нил передал ему телефонограмму, записанную Мэри Доув.

Персиваль прочитал и издал восклицание, полное удивления и досады. Он был ошарашен и взбешен.

– Не понимаю, ничего не понимаю. Просто не могу в это поверить.

– Тем не менее это правда, мистер Фортескью. Сегодня ваш брат прилетает из Парижа.

– Но это невероятно. Немыслимо. Я отказываюсь это понимать.

– Отец ничего вам об этом не говорил?

– Ни слова. Какое коварство – вызвать Ланса и утаить это от меня!

– И вы даже не представляете, почему он так поступил?

– Конечно нет. Это вполне в духе его последних выходок… ведет себя глупо… необъяснимо… этому надо положить конец… Я…

Персиваль прервал себя на полуслове. Краска снова отлила от его бледного лица.

– Я совсем забыл, – признался он. – Начисто забыл, что отец умер.

Инспектор Нил сочувственно покачал головой.

Персиваль Фортескью собрался уходить. Взяв шляпу, он сказал:

– Позвоните, если что-то от меня потребуется. Хотя, – он сделал паузу, – вы, наверное, будете появляться в «Тисовой хижине»?

– Да, мистер Фортескью. Один из моих людей уже сейчас там.

Персиваль чуть брезгливо пожал плечами.

– Все это крайне неприятно. Чтобы такое случилось с нами…

Он вздохнул и направился к двери.

– Большую часть дня я проведу на работе. Там сейчас будет дел невпроворот. Но к вечеру вернусь домой.

– Очень хорошо, сэр.

Персиваль Фортескью вышел.

– Чопорный Перси, – пробормотал Нил.

Сержант Хей, все это время тихо сидевший у стены, поднял голову и спросил: «Что, сэр?» Но, не получив ответа, задал следующий вопрос:

– Сэр, что вы обо всем этом думаете?

– Не знаю, – буркнул Нил. Потом негромко процитировал: – «Все они очень неприятные люди».

Эти слова сержанта Хея явно озадачили.

– «Алиса в Стране Чудес», – пояснил Нил. – Вы что, Хей, с Алисой не близкие друзья?

– Это что-то классическое, да, сэр? – спросил Хей. – По третьей программе гоняют? А я третью программу никогда не слушаю.

Глава 10

1

Экземпляр «Дейли мейл» Ланселот Фортескью открыл минут через пять после того, как они вылетели из Ле Бурже. Начал читать – и вскрикнул от неожиданности. Пэт, сидевшая рядом, вопросительно повернула голову.

– Заметка про старика, – произнес Ланс. – Он умер.

– Умер? Твой отец?

– Да. Пишут, что он внезапно заболел, его отвезли в больницу Сент-Джудс, и там он вскоре умер.

– Дорогой, какое горе. Что, сердечный приступ?

– Наверное. Да, похоже.

– А раньше у него приступы бывали?

– Нет. Насколько я знаю.

– Мне казалось, от первого приступа не умирают.

– Бедняга отец, – промолвил Ланс. – Я никогда не думал, что так уж сильно люблю его, но сейчас…

– Конечно, ты его любил.

– К сожалению, Пэт, не у всех такой чудесный характер, как у тебя. А удача, выходит, опять от меня отвернулась.

– Да. Как странно, что это случилось именно сейчас. Когда ты совсем собрался домой.

Он резко повернул к ней голову.

– Странно? В каком смысле странно, Пэт?

Она посмотрела на него с легким удивлением.

– Ну, чтобы так совпало.

– Ты хочешь сказать, за что бы я ни взялся, все идет наперекосяк?

– Нет, дорогой, я имела в виду совсем не то. Просто у каждого бывает своя полоса неудач.

– Да, наверное.

– Какое горе, – еще раз сказала Пэт.

Когда они прилетели в лондонский аэропорт Хитроу и ждали разрешения на высадку, в самолет вошел представитель авиакомпании и чеканным голосом спросил:

– Среди пассажиров есть мистер Ланселот Фортескью?

– Я, – откликнулся Ланс.

– Пожалуйста, сюда, мистер Фортескью.

Опередив других пассажиров, Ланс и Пэт вышли за служащим из самолета. Проходя мимо пары в последнем ряду, они услышали, как муж шепнул жене:

– Небось известные контрабандисты. Застукали на горяченьком.

2

– Уму непостижимо! – воскликнул Ланс. – Просто уму непостижимо. – Через стол он смотрел на инспектора Нила.

Инспектор Нил сочувственно кивнул головой.

– Токсин… тисовые ягоды… все это отдает какой-то мелодрамой. Для вас, инспектор, в этой истории ничего необыкновенного, наверное, нет. Так, обыденщина. Но для нашей семьи отравление – это какая-то дикость.

– То есть вам и в голову не приходит, – спросил инспектор Нил, – кто мог отравить вашего отца?

– Боже правый, нет. Наверное, недоброжелателей в деловых сферах у него хватало, многие с удовольствием пустили бы его по миру, разорили подчистую и тому подобное. Но отравить? Впрочем, что я знаю? Я много лет провел за границей, о домашних делах у меня смутное представление.

– Именно об этом я и хотел спросить вас, мистер Фортескью. Ваш брат дал мне понять, что вы с отцом многие годы не общались. Расскажите, если не возражаете, почему вы решили вернуться домой.

– Пожалуйста, инспектор. Я получил письмо от отца, это было… да, полгода назад. Вскоре после того, как я женился. В письме он намекал, что не худо бы забыть старые обиды. Предложил мне вернуться домой и работать в фирме. Но выражался при этом как-то туманно, и я не был уверен, что готов согласиться. Одним словом, я приехал в Англию в августе… да, в августе, три месяца назад. Мы встретились у него дома, в «Тисовой хижине», и он сделал мне, надо признаться, довольно соблазнительное предложение. Я ответил, что хочу подумать и посоветоваться с женой. К этому он отнесся с пониманием. Я вернулся в Восточную Африку и все обговорил с Пэт. Одним словом, отцовское предложение я решил принять. Надо было сворачивать дела в Африке, но я пошел и на это – обещал отцу, что все сделаю к концу прошлого месяца. И пришлю ему телеграмму с датой моего точного приезда в Англию.

Инспектор Нил кашлянул.

– Мне показалось, что вашего брата ваш приезд застал врасплох.

Ланс неожиданно ухмыльнулся. В его красивых глазах запрыгали чертенята.

– Боюсь, для старины Перси мой приезд как снег на голову, – сказал он. – Когда я заявился в Англию три месяца назад, он проводил отпуск в Норвегии. Подозреваю, старик специально подгадал время, решил встретиться со мной за спиной Перси. Больше того, я очень даже склонен думать, что отец сделал мне предложение после того, как в пух и прах разругался с беднягой Перси… он предпочитает, чтобы его называли Валь. Так вот, Валь, как я понимаю, пытался стариком командовать. А старик этого терпеть не может. Что именно они там не поделили, не знаю, но старик метал громы и молнии. И, видимо, ему пришло в голову, что, вызвав меня, он вставит бедняге Валю хороший фитиль. Кстати, он никогда не жаловал жену Перси, а мой брак пришелся ему по душе – он ведь большой сноб. Такая шутка вполне в его духе – притащить меня домой и поставить Перси перед свершившимся фактом.

– Сколько времени вы провели в тот раз в «Тисовой хижине»?

– Час-два, не больше. Остаться на ночь он мне не предложил. Думаю, эта встреча и мыслилась как тайный сговор за спиной Перси. И слуги, как я понимаю, не должны были болтать языками. Сошлись мы на том, что я подумаю, поговорю с Пэт, а потом напишу ему о своем решении, что я и сделал. Написал, когда примерно приеду, а вчера из Парижа дал телеграмму.

Инспектор Нил кивнул.

– Эта телеграмма удивила вашего брата до крайности.

– Могу себе представить. Но Перси, как всегда, остается в выигрыше. Я приехал слишком поздно.

– Да, – задумчиво произнес инспектор, – вы приехали слишком поздно. А в ваш прошлый приезд, в августе, – деловито продолжил он, – с кем-то из членов семьи вы встречались? Кроме отца?

– За чаем была моя мачеха.

– Раньше вы были знакомы?

– Нет. – Он неожиданно ухмыльнулся. – Старик всегда умел выбирать отменный товар. Она ведь как минимум на тридцать лет моложе его.

– Извините, что спрашиваю, но вас не покоробило от этого отцовского брака, вас или Персиваля?

Лицо Ланса отразило удивление.

– Вовсе нет, да и Перси, я думаю, тоже. В конце концов, наша матушка умерла, когда нам было… десять и двенадцать лет. Скорее надо удивляться тому, что он не женился гораздо раньше.

– Но жениться на женщине много моложе тебя – это довольно рискованно, – заметил инспектор Нил.

– Это вам сказал мой дорогой брат? Очень на него похоже. Туманные и грязные намеки – его стихия. Что, расклад именно таков, инспектор? Вы подозреваете мою мачеху в том, что она отравила моего отца?

На лице инспектора Нила не дрогнул ни один мускул.

– Говорить что-то определенное пока рано, мистер Фортескью, – дружелюбно сказал он. – Можно узнать, каковы ваши планы?

– Планы? – Ланс задумался. – Планы, по всей видимости, придется менять. Где сейчас моя семья? Все в «Тисовой хижине»?

– Да.

– Пожалуй, прямо туда и поеду. – Он повернулся к жене: – Пэт, ты лучше отправляйся в гостиницу.

– Нет, нет, Ланс, – запротестовала она, – я поеду с тобой.

– Не стоит, дорогая.

– Я так хочу.

– Лучше не надо, уверяю тебя. Поезжай в… господи, я так давно не останавливался в Лондоне… в «Варнс». В отеле «Варнс» когда-то было очень уютно и тихо. Надеюсь, там и сейчас так?

– Да, конечно, мистер Фортескью.

– Вот и хорошо. Пэт, я поселю тебя туда, если найдут свободный номер, а сам поеду в «Тисовую хижину».

– Но почему ты не хочешь взять меня с собой, Ланс?

Лицо Ланса неожиданно посуровело.

– Откровенно говоря, Пэт, я не уверен, что меня там ждет теплый прием. Меня ведь приглашал отец, а он умер. Кто там теперь хозяин, я не знаю. То ли Перси, то ли Адель. Короче, прежде чем везти туда тебя, хотелось бы посмотреть, как встретят меня самого. К тому же…

– Что «к тому же»?

– Я не хочу поселять тебя под одной крышей с отравителем.

– Что за ерунда!

– Когда речь идет о тебе, Пэт, – решительно возразил Ланс, – я не желаю рисковать.

Глава 11

1

Мистер Дюбуа был раздражен. Он гневно разорвал письмо Адель Фортескью на кусочки и выбросил в корзину для мусора. Потом, вспомнив об осторожности, выудил обрывки из корзины, чиркнул спичкой… и они превратились в пепел. Он пробормотал себе под нос:

– Что за идиотки эти женщины! Где здравый смысл, благоразумие, в конце концов…

Впрочем, мрачно подумал мистер Дюбуа, когда это женщины могли похвастаться благоразумием? Чего нет, того нет, этим их недостатком он сам не раз пользовался, но сейчас… как неблагоразумно! Сам он принял все меры предосторожности. Если миссис Фортескью позвонит, ей скажут, что его нет. Собственно, Адель Фортескью звонила уже трижды, а теперь еще и написала. Кстати говоря, письмо – это еще хуже. Чуть подумав, он подошел к телефону.

– Можно попросить миссис Фортескью? Да, мистер Дюбуа.

Через минуту он услышал ее голос:

– Вивиан, наконец-то.

– Да, да, Адель, но будь осторожна. Откуда ты говоришь?

– Из библиотеки.

– Уверена, что в холле никто не подслушивает?

– Почему кто-то должен подслушивать?

– Мало ли. Полиция еще в доме?

– Нет, сейчас их здесь нет. Вивиан, дорогой, как все это ужасно.

– Да, да, я тебя хорошо понимаю. Но учти, Адель, мы должны быть осторожны.

– Конечно, дорогой.

– Не называй меня «дорогой» по телефону. Это опасно.

– Ну, Вивиан, это уж чересчур. Сейчас все друг друга называют «дорогой».

– Да, да, ты права. Вот что. Не звони сюда и не пиши.

– Но, Вивиан…

– Пока все не утихнет, понимаешь? Мы должны быть осторожны.

– О-о. Хорошо. – В голосе слышалась обида.

– И еще, Адель. Мои письма. Ты ведь их сожгла?

После секундного колебания Адель Фортескью сказала:

– Конечно. Я же тебе сказала, что сожгу их.

– Тогда все в порядке. Ладно, я вешаю трубку. Не звони мне и не пиши. Придет время, я дам о себе знать.

Он нажал на рычаг. Задумчиво потер щеку. Это секундное колебание ему не понравилось. Сожгла она его письма или нет? Женщины, все они одинаковые. Обещают письма сжечь, а сами оставляют их на память.

Н-да. Получать письма – это женщины любят. Он старался соблюдать осторожность, но бывает, как ни старайся… Несколько писем Адель Фортескью он все-таки написал. Что в них? Обычная дребедень, мрачно подумал он. Но нет ли там слов или фраз, которые в полиции, если захотят, истолкуют так, как им это выгодно? Ему вспомнилось дело Эдит Томпсон. Вроде бы в его письмах ничего компрометирующего нет, но на сто процентов он не уверен… Тревога не унималась, только росла. Допустим, Адель не сожгла его письма до сих пор, теперь-то у нее хватит ума их сжечь? Или они уже в руках полиции? Интересно, где она их держит? Наверное, в своей гостиной, наверху. В этом аляповатом шкафчике. Мишура под Людовика XIV. Что-то она ему говорила насчет тайного ящичка. Тайный ящичек! Полиция, слава богу, и не такие тайны раскрывает. Впрочем, сейчас полицейских в доме нет. Так сказала Адель. Были с утра, но теперь все уехали.

Пока они, скорее всего, искали возможные источники яда, как он мог попасть в пищу. И едва ли обыскали комнату за комнатой. Для этого им нужен ордер или хотя бы разрешение хозяев. И если не терять времени…

Перед его глазами ясно возникла «Тисовая хижина». Скоро сумерки. Подадут чай либо в библиотеке, либо в зале. Все соберутся внизу, слуги будут попивать чаек в комнате для прислуги. Наверху не будет никого. Он проберется через сад вдоль тисовой изгороди – отличное укрытие! Потом откроет боковую дверку со стороны террасы. Ее запирают только на ночь. Улучит минуту – и проскользнет незамеченным наверх.

Вивиан Дюбуа задумался – а что делать дальше? Припиши полиция смерть Фортескью сердечному приступу или чему-то в этом роде, что вполне естественно, – тогда он был бы спокоен. А так… береженого бог бережет.

2

Мэри Доув медленно спускалась по широкой лестнице. На минуту остановилась у окна между этажами, через которое день назад увидела, как приехал инспектор Нил. За живой изгородью из тиса мелькнула фигура мужчины. Наверное, это Ланселот Фортескью, блудный сын. Отпустил машину у ворот и пошел садом – вспомнить старые добрые времена перед встречей с семьей, настроенный, скорее всего, враждебно. Что ж, подумала Мэри Доув, этому Лансу можно посочувствовать. С полуулыбкой на губах она спустилась в холл. Там ей встретилась Глэдис, горничная, которая даже подскочила от неожиданности.

– Я слышала, кто-то звонил по телефону. Кто это был? – осведомилась Мэри.

– Ошиблись номером. Им нужна была прачечная. – Глэдис почему-то запыхалась, будто после бега. – А до этого звонил мистер Дюбуа. Хотел поговорить с хозяйкой.

– Понятно.

Мэри прошла через холл. Повернув голову, бросила:

– По-моему, пора пить чай? Вы еще его не подавали?

– А что, мисс, уже половина пятого?

– Без двадцати. Подайте чай, будьте так любезны.

Мэри Доув прошла в библиотеку. Там на диване недвижно, глядя в огонь камина, сидела Адель Фортескью и перебирала пальцами маленький кружевной платок. Капризным тоном она спросила:

– Где чай?

– Сейчас принесут, – ответила Мэри Доув.

Из камина на решетку выкатилось бревнышко, Мэри Доув наклонилась и водрузила его на место щипцами, подложила еще немного дров и добавила угля.

При появлении Глэдис на кухне раскрасневшаяся миссис Крамп, месившая тесто в большой кастрюле, окрысилась на нее:

– Колокольчик в библиотеке звонит и звонит. Где это ты, милая, болтаешься! Чай пора нести.

– Несу, несу, миссис Крамп.

– Уж Крампу от меня сегодня достанется, – пробурчала миссис Крамп. – Получит он у меня взбучку.

Глэдис прошла в буфетную. Бутербродов она не сделала. Не сделала и не будет, вот так-то. И без этого господа с голоду не помрут. Два пирога, печенье, ячменные лепешки, мед. Свежее, не магазинное масло. Обойдутся и без бутербродов. Некогда ей было кромсать сало да помидоры, и все тут. А миссис Крамп чуть не лопнет от злости, и все потому, что мистер Крамп куда-то уехал. А чего не уезжать, раз у человека выходной? Правильно сделал, что уехал.

– Чайник кипит, вот-вот крышка отвалится! – крикнула из кухни миссис Крамп. – Будешь ты этот чертов чай готовить или нет?

– Бегу.

Кинув на глаз горстку чая в большой заварной чайник, она вылила в него кипяток. Поставила оба чайника на внушительный серебряный поднос и понесла его через весь дом в библиотеку, где водрузила на столик около дивана. И сразу же – за другим подносом, на котором стояло сладкое. В холле она едва не выронила поднос из рук – это неожиданно заурчали старинные часы, готовясь отбить четверть часа.

В библиотеке Адель Фортескью встретила Мэри Доув недовольным вопросом:

– Куда все подевались?

– Сама не понимаю, миссис Фортескью. Мисс Фортескью недавно вернулась. А миссис Персиваль, кажется, пишет письма в своей комнате.

– Письма, письма, – продолжала Адель сварливо. – Эта женщина только и знает, что писать письма. Вот уж точно, представительница своего класса! Для нее праздник, когда кто-нибудь умирает или у человека какое-то горе. Какая мерзость. Противно.

– Я скажу ей, что чай готов, – тактично пробормотала Мэри.

Она направилась к выходу, но в дверях ей пришлось отступить – в комнату вошла Элейн Фортескью.

– Как холодно. – Элейн поежилась и, бухнувшись в кресло у камина, стала тереть руки перед языками пламени.

Минутку Мэри постояла в холле. На одном из сервантов она увидела большой поднос с пирогами. В холле заметно потемнело, и Мэри зажгла свет. Ей показалось, что из верхнего коридора доносятся шаги Дженнифер Фортескью. На лестнице, однако, никто не появился, и Мэри поднялась наверх сама.

Персиваль Фортескью с женой занимали изолированные комнаты в одном крыле дома. Мэри постучала в дверь их гостиной. Миссис Персиваль считала, что в дверь нужно обязательно стучать, за что Крамп презирал ее еще больше.

Из комнаты раздалось деловитое:

– Войдите.

Мэри открыла дверь и негромко объявила:

– Сейчас подадут чай, миссис Персиваль.

К своему удивлению, Дженнифер Фортескью она застала в верхней одежде. Та как раз разоблачалась – снимала длинное пальто из верблюжьей шерсти.

– Я и не знала, что вы куда-то уходили, – сказала Мэри.

Миссис Персиваль еще не успела перевести дух.

– Просто была в саду, вот и все. Дышала воздухом. Но на улице очень холодно. Я с радостью спущусь к камину. Центральное отопление могло бы работать лучше. Пусть кто-то скажет об этом садовникам, мисс Доув.

– Скажу, – пообещала Мэри.

Бросив пальто на спинку стула, Дженнифер Фортескью вышла из комнаты следом за Мэри. На лестнице Мэри пропустила ее вперед. В холле Мэри, опять-таки к своему удивлению, заметила: поднос со сладким стоит на прежнем месте. Она уже направилась в буфетную кликнуть Глэдис, но тут в дверях библиотеки появилась Адель Фортескью и раздраженно вопросила:

– Нам собираются что-нибудь подавать к чаю?

Мэри быстро подхватила поднос и внесла его в библиотеку, расставила тарелки и вазочки со сладким на низких столиках у камина. Когда выходила с пустым подносом в холл, в дверь позвонили. Положив поднос, Мэри сама пошла открыть дверь. Если это наконец-то блудный сын, любопытно будет на него посмотреть. Ведь он совсем не такой, как остальные Фортескью… Открыв дверь, она увидела перед собой узколицего брюнета, вопросительно поджавшего губы.

– Мистер Ланселот Фортескью? – осведомилась она.

– Он самый.

Мэри глянула ему за спину.

– Вы с багажом?

– Такси я отпустил. Это все, что у меня есть.

Он поднял среднего размера спортивную сумку на молнии. Ощущая легкое удивление, Мэри понимающе произнесла:

– А-а, так вы приехали в такси. Я уж подумала, пришли пешком. А ваша жена?

Ланс строго ответил:

– Жена не приедет. По крайней мере, в ближайшее время.

– Понятно. Проходите, пожалуйста, мистер Фортескью. Все в библиотеке, пьют чай.

Она подвела его к двери библиотеки и там оставила. А про себя подумала: этот Ланселот Фортескью – очень интересный мужчина. Тут же пришла другая мысль: наверное, она не первая, кому Ланселот Фортескью казался очень интересным.

3

– Ланс!

Элейн бросилась ему навстречу. Обхватила шею руками и стала тискать его, забыв обо всем на свете, словно школьница, чему Ланс заметно удивился.

– Здравствуй. Да, это я, собственной персоной.

Он мягко высвободился из ее объятий.

– А это Дженнифер?

Дженнифер Фортескью смотрела на него во все глаза, сгорая от любопытства.

– К сожалению, Валь задержался в городе, – объявила она. – Сами понимаете, столько свалилось дел. Отдать все распоряжения, обо всем договориться. Кто еще это сделает? Все на его плечи. Вы даже не представляете, каково нам сейчас.

– Да, вам сейчас очень тяжело. – Ланс сочувственно кивнул.

Он повернулся к дивану, где с намазанной медом лепешкой сидела женщина, сидела и спокойно разглядывала его.

– С Адель вы, конечно, не знакомы? – спросила Дженнифер.

– Представьте, знакомы, – пробормотал Ланс, беря Адель Фортескью за руку.

Он посмотрел на нее сверху вниз, и ресницы ее затрепетали. Она отложила лепешку, которую держала левой рукой, и слегка пригладила волосы. Машинально, по-женски. Просто потому, что в комнате появился видный мужчина. Низким, бархатным голосом она сказала:

– Сядьте рядом, Ланс. – Она налила ему чашку чаю. – Я очень рада, что вы приехали. Нам так нужен еще один мужчина в доме.

– Я готов оказать любую посильную помощь, – предложил Ланс.

– Вы уже знаете… впрочем, наверное, еще нет… в доме была полиция. Они считают… они считают… – Она не договорила и надрывно вскрикнула: – О-о, как это ужасно! Ужасно!

– Я все знаю. – Голос Ланса звучал строго, но с сочувствием. – Они встретили меня в аэропорту.

– Полиция?

– Да.

– И что сказали?

– Ну, – Ланс развел руками, как бы не желая вдаваться в подробности, – объяснили, что произошло.

– Его отравили, – проговорила Адель, – вот что они считают и не скрывают этого. И отравление не пищевое. Не пищевое, а вполне умышленное, его отравил кто-то. И мне кажется, правда-правда, что они подозревают кого-то из нас.

Ланс вдруг одарил ее быстрой улыбкой.

– Пусть об этом голова болит у них, – успокоил ее он. – А вам зачем беспокоиться? Но какой умопомрачительный чай! Настоящего английского чая давно не доводилось отведать.

Вскоре его настроение передалось окружающим.

Адель неожиданно спросила:

– А ваша жена… разве вы не женаты, Ланс?

– Женат. Жена сейчас в Лондоне.

– Но может быть… вам лучше привезти ее сюда?

– Посмотрим, время есть, – уклонился от прямого ответа Ланс. – Вообще-то Пэт… ей хорошо и в гостинице.

– Но ты не думаешь, – вдруг вмешалась Элейн, – что… ты же не считаешь…

– Какой роскошный шоколадный пирог, – перебил ее Ланс. – Придется попробовать. – Отрезав кусочек, он спросил: – А тетушка Эффи еще жива?

– Да, Ланс, жива. Она ест у себя в комнате и вообще к нам не спускается, но чувствует себя сносно. Только странная какая-то стала.

– Она всегда была странная, – заметил Ланс. – Пожалуй, после чая я к ней поднимусь.

– В ее возрасте, – пробормотала Дженнифер Фортескью, – ей бы самое время перебраться в какое-нибудь заведение. Где за ней будут как следует ухаживать.

– Помоги, господи, любому заведению для престарелых дам, которое даст приют тетушке Эффи, – шутливо произнес Ланс. Потом добавил: – А кто мне открыл дверь? Этакая якобы застенчивая скромница?

Адель удивилась:

– Разве вам открыл не Крамп? Дворецкий? Ах да, я забыла. Он сегодня выходной. Но про Глэдис не скажешь…

– Голубые глаза, – взялся описывать Ланс, – пробор посредине, ангельский голосок, тихоня тихоней. Ну а что за всем этим скрывается, лучше не говорить.

– Это, – догадалась Дженнифер, – Мэри Доув.

– Она у нас вроде домоправительницы, – пояснила Элейн.

– Особенно сейчас.

– Хозяйство она ведет неплохо, – заметила Адель.

– Да, – задумчиво согласился Ланс. – Судя по ее виду, так оно и есть.

– Но она еще тем хороша, – добавила Дженнифер, – что знает свое место. Не берет на себя больше, чем ей положено.