Текст книги "Вердикт двенадцати (сборник)"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Рональд Нокс,Реймонд Постгейт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

6

После невероятных усилий, которые пришлось приложить, чтобы добиться внятных высказываний от леди Шевени-Гор, майор Риддл почувствовал значительное облегчение, беседуя с проницательным юристом, каковым оказался Форбс.

Мистер Форбс был в высшей степени осторожен и осмотрителен в своих высказываниях, но все его ответы попадали точно в цель. Он сообщил, что самоубийство сэра Жерваза сильно его потрясло. Он никогда не относил сэра Жерваза к числу людей, способных лишить себя жизни, и ничего не знает о причинах, заставивших его сделать это.

– Сэр Жерваз был не только моим клиентом, но и старым другом. Я знал его с детства. И должен сказать, что он всегда любил жизнь.

– В сложившихся обстоятельствах, мистер Форбс, я вынужден просить вас о предельной откровенности. Не известна ли вам какая-нибудь тайна, тревожившая или печалившая сэра Жерваза?

– Нет. У него были мелкие заботы, как и у большинства людей, но ничего серьезного.

– Никакой болезни? Никаких разногласий между ним и его женой?

– Нет. Сэр Жерваз и леди Ванда были преданы друг другу.

Майор Риддл осторожно выразил свои сомнения:

– Взгляды леди Шевени-Гор показались мне довольно странными.

Мистер Форбс по-мужски снисходительно улыбнулся.

– Дамам, – произнес он, – позволительно иметь причуды.

Начальник полиции продолжил:

– Вы вели все юридические дела сэра Жерваза?

– Да. Моя фирма «Форбс, Оджилви и Спенсер» работает на семью Шевени-Горов уже больше ста лет.

– А были ли в семействе Шевени-Горов какие-нибудь… скандалы?

Мистер Форбс недоуменно поднял брови:

– Простите, я вас не понял?

– Мсье Пуаро, не покажете ли вы мистеру Форбсу письмо, которое показывали мне.

Пуаро молча поднялся и с легким поклоном вручил письмо юристу.

Мистер Форбс прочел, и брови его поднялись еще выше.

– Более чем удивительное письмо, – сказал он. – Теперь я понимаю ваш вопрос. Нет, насколько мне известно, оснований для подобного письма не было.

– Сэр Жерваз не говорил вам о письме?

– Ни слова. Признаться, я нахожу странным, что он этого не сделал.

– Он привык доверять вам?

– Думаю, он мог положиться на мое мнение.

– И у вас нет никаких догадок, что в этом письме имеется в виду?

– Я бы не хотел высказывать скоропалительных гипотез.

Майор Риддл оценил утонченность его ответа.

– А теперь, мистер Форбс, может быть, расскажете нам, как сэр Жерваз распорядился своим имуществом?

– Разумеется. Не вижу для этого никаких препятствий. Своей жене сэр Жерваз оставил 6000 фунтов годового дохода от имения и один из домов по ее выбору – либо Довер-Хаус, либо городской дом в Лоундез-сквер. Еще, конечно, кое-что из недвижимости, но ничего значительного. Остальное завещано его приемной дочери Руфи. Но с условием: если она выйдет замуж, ее муж возьмет фамилию Шевени-Гор.

– А своему племяннику, мистеру Хьюго Тренту, он ничего не оставил?

– Оставил. 5000 фунтов.

– Насколько я понял, сэр Жерваз был богат?

– Невероятно богат. Кроме поместья, он имел огромное состояние. Конечно, дела его шли уже не так блестяще, как раньше. Доходы стали значительно меньше. К тому же сэр Жерваз потерял большую сумму на акциях одной компании – «Парагон Синтетик Раббер» – полковник Бьюри убедил его вложить туда большие деньги.

– Не очень мудрый совет?

Мистер Форбс вздохнул:

– Самыми большими банкротами становятся отставные военные, пустившиеся в финансовые операции. Я заметил, что они даже доверчивее вдовушек, – и этим все сказано.

– Но сии неудачные вложения капитала не слишком пагубно сказались на доходах сэра Жерваза?

– Нет-нет, не слишком. Он оставался невероятно богатым человеком.

– Когда составлено завещание?

– Два года назад.

Пуаро проронил:

– Не было ли оно немного несправедливым по отношению к племяннику сэра Жерваза, мистеру Хьюго Тренту? Он ведь, в конце концов, ближайший кровный родственник сэра Жерваза.

Мистер Форбс пожал плечами:

– Нужно учитывать кое-какие подробности из истории рода.

– А именно?

Мистер Форбс, видимо, не очень-то хотел распространяться на этот счет. И майор Риддл заверил его:

– Не подумайте, будто мы чрезмерно озабочены раскапыванием старых скандалов и тому подобного. Просто нужно понять смысл письма, которое сэр Жерваз написал мсье Пуаро.

– В отношении сэра Жерваза к племяннику нет ничего скандального, – пояснил мистер Форбс. – Просто сэр Жерваз всегда очень серьезно относился к своему положению главы рода. У него были младший брат и сестра. Брат, Энтони Шевени-Гор, погиб на войне. Сестра, Памела, вышла замуж, и сэр Жерваз не одобрил сей брак. Вернее, он считал, что она должна была спросить его одобрения и благословения до того, как выйти замуж. Семья капитана Трента казалась ему недостаточно знатной, чтобы породниться с Шевени-Горами. А Памела только смеялась над этим. В результате сэр Жерваз всегда недолюбливал своего племянника. Я думаю, именно эта нелюбовь подтолкнула его к решению взять приемного ребенка.

– А надежды иметь собственных детей у него не было?

– Нет. Через год после женитьбы родился мертвый ребенок. Врачи сказали леди Шевени-Гор, что у нее больше не будет детей. И, года два спустя, сэр Жерваз удочерил Руфь.

Пуаро поинтересовался:

– А кем была мадемуазель Руфь? Откуда они ее взяли?

– По-моему, она дочь каких-то дальних родственников.

– Так я и предполагал, – промолвил Пуаро и взглянул на стену, где висели семейные портреты. – Сразу видно, что она той же крови: нос, линия подбородка. Эти черты многократно повторяются на портретах.

– Она унаследовала и характер, – сухо подчеркнул мистер Форбс.

– Могу себе представить. И как они уживались с приемным отцом?

– Именно так, как вы себе представляете. Жестокие схватки двух характеров случались не раз. Но, по-моему, за этими ссорами скрывалась гармония.

– И все же она доставляла ему немало беспокойства?

– Постоянное беспокойство. Но, уверяю вас, это не заставило бы его покончить с собой.

– Ах, вы об этом! Нет-нет, – согласился Пуаро. – Никто не станет пускать себе пулю в лоб из-за того, что у дочери тяжелый характер! Значит, мадемуазель Руфь получит наследство! Сэр Жерваз не собирался переделать завещание?

– Хм! – мистер Форбс усмехнулся, стараясь скрыть некоторую неловкость. – Дело в том, что, приехав сюда два дня назад, я получил от сэра Жерваза распоряжение заняться составлением нового завещания.

– Ах вот как! – Майор Риддл придвинул свой стул поближе к мистеру Форбсу. – Вы нам об этом не говорили.

Мистер Форбс поспешно уточнил:

– Вы спрашивали только об условиях завещания сэра Жерваза. Я рассказал то, о чем меня спрашивали. Новое завещание даже не было окончательно составлено, а уж тем более подписано.

– А какие изменения он собирался внести? Это может подсказать нам, что занимало мысли сэра Жерваза.

– В основном все оставалось по-прежнему, но мисс Руфь Шевени-Гор получала наследство лишь в случае ее брака с мистером Хьюго Трентом.

– Ага! – воскликнул Пуаро. – Но это весьма существенная деталь.

– Я высказался против этого пункта, – продолжал мистер Форбс. – И счел своим долгом предупредить, что подобное требование можно легко оспорить. Суд не одобрит таких условий наследства. Однако сэр Жерваз настаивал.

– А если мисс Шевени-Гор или мистер Трент не согласятся с данным условием?

– Если мистер Трент не захочет жениться на мисс Шевени-Гор, наследство перейдет к ней без всяких условий. А вот если он захочет, а она откажется, тогда, напротив, – деньги получит он.

– Странное дело, – удивился майор Риддл.

Пуаро наклонился вперед, похлопав адвоката по колену:

– Но что за этим кроется? Что задумал сэр Жерваз, когда поставил такое условие? Тут должно быть что-то вполне определенное… По-моему, тут должен быть другой мужчина… мужчина, которого он не одобрял. Я думаю, мистер Форбс, вы должны знать, кто этот мужчина?

– В самом деле, мсье Пуаро, я не знаю.

– Но вы можете догадываться.

– Я никогда не строю догадок, – раздражено бросил мистер Форбс. Он снял пенсне, протер стекла шелковым носовым платком и поинтересовался: – Вы хотите узнать что-либо еще?

– В данный момент нет, – ответил Пуаро. – Во всяком случае, что касается меня.

Мистер Форбс посмотрел так, словно ответ, по его мнению, был неполным, и перевел взгляд на начальника полиции.

– Спасибо, мистер Форбс. Пожалуй, это все. Я бы хотел, если можно, побеседовать с мисс Шевени-Гор.

– Конечно. Думаю, она наверху, с леди Шевени-Гор.

– Ах да. Тогда я сначала поговорил бы с… как же его?.. С Берроузом… и с этой дамой, занимавшейся историей семьи.

– Они в библиотеке. Я им скажу.

7

– Тяжелая это работа, – сказал майор Риддл, когда адвокат вышел из комнаты. – Выуживание информации у старомодных служителей закона требует определенных усилий. По-моему, все дело крутится вокруг девицы.

– Да, похоже.

– А вот и Берроуз.

Годфри Берроз обладал приятной наружностью человека, готового к услугам. Его улыбка, благоразумно смягченная печалью, лишь слегка открывала зубы. Улыбка была скорее дежурная, чем искренняя.

– Итак, мистер Берроуз, мы хотим задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста, майор Риддл. Как вам угодно.

– Ну, первое и самое главное. Проще говоря, что вы думаете о самоубийстве сэра Жерваза?

– Абсолютно ничего. Это было для меня сильнейшим потрясением.

– Вы слышали выстрел?

– Нет. Помнится, в тот момент я находился в библиотеке. Я спустился довольно рано и прошел в библиотеку посмотреть интересовавшие меня книги. Библиотека и кабинет расположены в противоположных крыльях дома, так что я не мог ничего слышать.

– Был ли кто-нибудь с вами в библиотеке? – спросил Пуаро.

– Никого.

– Знаете ли вы, где в это время были остальные обитатели дома?

– Думаю, в основном наверху, переодевались к ужину.

– Когда вы пришли в гостиную?

– Как раз перед приездом мсье Пуаро. Все уже были там – кроме сэра Жерваза, конечно.

– Вам не показалось странным, что его нет?

– Да, разумеется, показалось. Как правило, он всегда приходил в гостиную до первого гонга.

– Вы не замечали в последнее время каких-нибудь перемен в поведении сэра Жерваза? Не был ли он чем-то обеспокоен? Озабочен? Или угнетен?

Годфри Берроуз задумался:

– Нет… не думаю. Пожалуй, немного погружен в себя.

– Но он не казался обеспокоенным?

– Нет-нет.

– Никаких финансовых проблем?

– Он был несколько озадачен делами одной компании. Если быть точным – «Парагон Синтетик Раббер».

– А что именно он говорил об этом?

На лице Годфри Берроуза опять заиграла дежурная улыбка, и снова она казалась слегка фальшивой.

– Ну, видите ли, он говорил: «Старик Бьюри – либо дурак, либо мошенник. Думаю, дурак. Я должен щадить его ради Ванды».

– И что же означало: «ради Ванды»? – полюбопытствовал Пуаро.

– Понимаете, леди Шевени-Гор очень нравился полковник Бьюри, а тот просто боготворил ее. Ходил за ней по пятам, как собачонка.

– А сэр Жерваз… совсем не ревновал?

– Ревновал? – Берроуз вытаращил глаза, потом засмеялся: – Сэр Жерваз и ревность? Да он даже не знал, что это такое. Ему и в голову не могло прийти, что можно предпочесть ему другого мужчину. Вы же понимаете, этого просто быть не может.

Пуаро мягко заметил:

– Мне кажется, вы не больно-то любили сэра Жерваза Шевени-Гора.

Берроуз покраснел:

– Нет, я его любил. По крайней мере… ну, все это кажется в наши дни довольно смешным.

– Все это? – переспросил Пуаро.

– Если угодно – феодальные мотивы. Поклонение предкам, возвеличивание своей персоны. Сэр Жерваз был во многих отношениях очень талантлив, жил интересной жизнью. Но он был бы более интересным человеком, если бы не был с головой погружен в себя и собственный эгоизм.

– Его дочь соглашалась с вами в этом?

Берроуз покраснел пуще прежнего:

– По-моему, мисс Шевени-Гор придерживается взглядов современной молодежи. Но я, разумеется, не обсуждал с ней ее отца.

– Но современная молодежь как раз любит пообсуждать своих отцов! – возразил Пуаро. – Это вполне в ее духе – критиковать родителей!

Берроуз пожал плечами.

В беседу вклинился майор Риддл:

– И больше ничего – никаких других финансовых неприятностей? Сэр Жерваз никогда не говорил, что стал жертвой обмана?

– Обмана? – удивился Берроуз. – Нет-нет.

– А сами вы были с ним в хороших отношениях?

– Да, конечно. Почему, нет?

– Вопросы задаю я, мистер Берроуз.

Молодой человек помрачнел и отчеканил:

– Мы были в наилучших отношениях.

– Вы знали о том, что сэр Жерваз написал мсье Пуаро письмо с просьбой приехать сюда?

– Нет.

– Сэр Жерваз обычно сам вел личную переписку?

– Нет, он почти всегда диктовал письма мне.

– Но в данном случае он поступил иначе?

– Да.

– А почему, как вы думаете?

– Понятия не имею.

– Не можете ли вы предположить, почему именно это письмо он написал собственноручно?

– Нет, не могу.

– Да-а, – задумчиво протянул майор Риддл и спокойно добавил: – Довольно любопытно. Когда вы видели сэра Жерваза в последний раз?

– Перед тем, как пошел переодеться к ужину. Я приносил ему на подпись кое-какие письма.

– Как он себя вел?

– Как обычно. Даже, пожалуй, был чем-то очень доволен.

– Вот как? – воскликнул Пуаро. – Вам так показалось, да? Он был чем-то доволен. А вскоре после этого застрелился. Это странно!

Годфри Берроуз пожал плечами:

– Я только рассказываю о своих впечатлениях.

– Да-да, и они очень ценны. В конце концов, вы, возможно, одним из последних видели сэра Жерваза живым.

– Последним его видел Снелл.

– Да, видел, но не говорил с ним.

Берроуз промолчал.

– В котором часу вы пошли переодеваться к ужину? – спросил майор Риддл.

– Минут пять восьмого.

– Что делал сэр Жерваз?

– Он остался в кабинете.

– Как долго он обычно переодевался?

– Обычно он тратил на это три четверти часа, не меньше.

– Значит, если ужин начинался в четверть девятого, он, скорее всего, должен был выйти не позднее половины восьмого?

– Видимо, да.

– Вы рано пошли переодеваться?

– Да, я думал переодеться и зайти в библиотеку, посмотреть нужные мне книги.

Пуаро задумчиво кивнул. А майор Риддл подытожил:

– Что ж, пожалуй, пока все. Не позовете ли вы мисс… как бишь ее?..

Маленькая мисс Лингард впорхнула чуть ли не в ту же минуту. На ее шее висело несколько цепочек, которые тихонько зазвенели, когда она села, вопросительно поглядывая то на одного, то на другого мужчину.

– Все это так… э-э… печально, мисс Лингард, – начал майор Риддл.

– Да, печально, – чинно согласилась дама.

– Вы приехали сюда… как давно?

– Около двух месяцев назад. Сэр Жерваз написал своему знакомому из Британского музея – полковнику Фотрингею, и тот рекомендовал меня. Я много занималась историческими исследованиями.

– Вам было трудно работать с сэром Жервазом?

– Нет, что вы. К нему, разумеется, следовало приноровиться. Но так нужно поступать всегда, с кем бы ты ни работал.

Майор Риддл почувствовал себя неловко, представив себе, что в этот самый момент мисс Лингард, возможно, приноравливается к нему, и продолжил:

– Ваши обязанности состояли в том, чтобы помогать сэру Жервазу работать над книгой, которую он писал?

– Да.

– В чем заключалась эта помощь?

На мгновение мисс Лингард оживилась, ее глаза заблестели:

– Понимаете, на самом-то деле она заключалась в написании книги! Я разыскивала все материалы, делала записи и приводила их в порядок. А потом редактировала то, что написал сэр Жерваз.

– Вам, видимо, требовалось немало такта, мадемуазель? – спросил Пуаро.

– Такта и твердости. Необходимо и то и другое, – уточнила мисс Лингард.

– Сэра Жерваза не обижала ваша… э-э… твердость?

– Нисколько. Конечно, я сразу объяснила ему, что он не должен заниматься мелкими деталями.

– Да-да, понимаю.

– Это действительно было очень просто, – заторопилась мисс Лингард. – С сэром Жервазом было легко, если вы нашли к нему подход.

– А теперь, мисс Лингард, скажите, известно ли вам что-нибудь, способное пролить свет на случившуюся трагедию?

Мисс Лингард сникла и покачала головой:

– Боюсь, что нет. Понимаете, он ведь не доверял мне во всем. Я же практически посторонний человек. В любом случае он был слишком горд, чтобы обсуждать с кем бы то ни было семейные проблемы.

– Но вы считаете, что имелись семейные проблемы, подтолкнувшие его к самоубийству?

Мисс Лингард выглядела несколько удивленной:

– Разумеется! Разве есть другие предположения?

– Вы уверены, что его беспокоили именно семейные проблемы?

– Я знаю, что он очень сильно переживал.

– Вы уверены?

– Да, конечно.

– Скажите, мадемуазель, не говорил ли он с вами о причине переживаний?

– Неопределенно.

– И что же он сказал?

– Дайте припомнить… Мне показалось, он словно не слышит меня.

– Одну минут. Pardon.[73] Когда это было?

– Сегодня днем. Мы обычно работали с трех до пяти.

– Умоляю, продолжайте.

– Как я уже упоминала, сэру Жервазу было трудно сосредоточиться. Он даже объяснил, что его беспокоит несколько серьезных проблем. И сказал… сейчас вспомню… что-то в том смысле… правда, я не уверена, что это точные его слова: «Так ужасно, мисс Лингард, когда на одну из величайших семей страны ложится подобное бесчестье».

– И что вы ответили?

– Ну, нечто успокаивающее По-моему, что в любом поколении есть слабые люди… такова расплата за величие… но потомки редко вспоминают об их ошибках.

– И вам удалось его успокоить?

– Более или менее. Мы вернулись к сэру Роджеру Шевени-Гору. Я обнаружила очень интересное упоминание о нем в рукописи того времени. Но сэр Жерваз по-прежнему оставался невнимателен. Наконец он сказал, что сегодня больше не будет работать, что он потрясен.

– Потрясен?

– Так он выразился. Само собой, я не стала задавать вопросов. Просто ответила: «Мне грустно это слышать, сэр Жерваз». А потом он попросил меня передать Снеллу, что приедет мсье Пуаро, и поэтому нужно отложить ужин на четверть девятого и послать машину к поезду, прибывающему в 7.50.

– Он всегда просил вас передавать подобные распоряжения?

– Нет, это входит в обязанности мистера Берроуза. Я не занимаюсь ничем, кроме своей литературной работы. Я ни в коем случае не секретарь.

Пуаро спросил:

– Как вы думаете, у сэра Жерваза была конкретная причина просить распорядиться вас, а не мистера Берроуза?

Мисс Лингард задумалась.

– Что ж, может, и была… В тот момент я не придала этому значения. Приняла просто как проявление доверия. По правде говоря, теперь-то я вспоминаю, что он в самом деле попросил меня никому не говорить о приезде мсье Пуаро. Сказал, это будет сюрприз.

– А! Он так сказал? Очень любопытно, очень интересно. И вы в самом деле никому ничего не сообщили?

– Конечно же, нет, мсье Пуаро. Я передала Снеллу про ужин и про то, что надо послать шофера к поезду в 7.50, поскольку приедет один джентльмен.

– Сэр Жерваз сказал еще что-нибудь, имеющее отношение к делу?

Мисс Лингард задумалась снова.

– Нет… пожалуй, нет… он был очень взвинчен… Помню, когда я выходила из комнаты, он еще уточнил: «Теперь нет смысла в его приезде. Слишком поздно».

– Вы не догадываетесь, что он имел в виду?

– Н-нет… – Лишь легкая тень нерешительности таилась в кратком отрицании.

Пуаро хмуро повторил:

– «Слишком поздно». Ведь он так сказал? «Слишком поздно».

Майор Риддл спросил:

– Вы не догадываетесь, мисс Лингард, что именно так расстроило сэра Жерваза?

Дама неторопливо ответила:

– Я догадываюсь, что это как-то связано с мистером Хьюго Трентом.

– С Хьюго Трентом? Почему вы так думаете?

– Ну, ничего определенного… но вчера днем мы коснулись сэра Хьюго де Шевени, который, боюсь, не очень отличился в войне Алой и Белой Розы, и сэр Жерваз сказал: «Моя сестра нарочно дала своему сыну фамильное имя Хьюго! Оно всегда было неприятно нашей семье. Она должна была бы знать, что ни из одного Хьюго не выйдет ничего хорошего».

– В том, что вы сообщили, есть подсказка, – объявил Пуаро. – Да, это подсказало мне новую идею.

– Сэр Жерваз не сказал ничего более определенного? – спросил майор Риддл.

Мисс Лингард покачала головой.

– Нет. Да и это-то говорилось не для меня – сэр Жерваз всего лишь разговаривал сам с собой.

Пуаро сказал:

– Вы, мадемуазель, посторонний человек, прожили здесь два месяца. Мне кажется, нам будет очень полезно, если вы абсолютно откровенно расскажете о своих впечатлениях от членов семьи и прислуги.

Мисс Лингард сняла пенсне и раздумчиво прищурилась:

– Поначалу, честно говоря, я чувствовала себя так, словно прямиком попала в сумасшедший дом! Леди Шевени-Гор все время видит несуществующее, и сэр Жерваз ведет себя как… как король… разыгрывает из себя нечто совершенно немыслимое… Ну, я и подумала, что они самые странные люди, каких я когда-либо встречала. Впрочем, мисс Шевени-Гор абсолютно нормальная. А вскоре я убедилась, что леди Шевени-Гор в высшей степени добрая и обходительная женщина. Никто не был со мной так добр и обходителен, как она. А вот сэр Жерваз… он, по-моему, действительно был сумасшедшим. Его эгоцентризм – это ведь так называется? – с каждым днем становился все сильнее и сильнее.

– А остальные?

– Мистеру Берроузу приходилось тяжко с сэром Жервазом, насколько я могу себе представить. Думаю, он был рад, что наша работа над книгой позволила ему вздохнуть посвободнее. Полковник Бьюри всегда очарователен. Очень предан леди Шевени-Гор и прекрасно уживался с сэром Жервазом. Мистер Трент, мистер Форбс и мисс Кардуэлл здесь всего несколько дней, поэтому я о них знаю очень мало.

– Спасибо, мадемуазель. А капитан Лэйк, управляющий?

– О, он очень милый. Всем нравится.

– Включая и сэра Жерваза?

– Да. Я слышала, как он говорил, что Лэйк – лучший управляющий из тех, что у него служили. Разумеется, и у капитана Лэйка имелись свои сложности с сэром Жервазом, но в общем они вполне ладили. А это было нелегко.

Пуаро кивнул и медленно произнес:

– Было что-то… что-то… о чем я хотел вас спросить… какой-то пустяк… Что же это было?

Мисс Лингард терпеливо смотрела на него.

Пуаро раздосадованно покачал головой:

– Уф-ф! Вертится на языке.

Майор Риддл подождал минуту-другую, но поскольку Пуаро продолжал в растерянности морщить лоб, он снова повел допрос:

– Когда вы в последний раз видели сэра Жерваза?

– За чаем, в этой комнате.

– Как он себя вел? Как обычно?

– Так же нормально, как и всегда.

– А не вел ли себя странно кто-нибудь из гостей?

– Нет, вроде бы все выглядели как обычно.

– Куда сэр Жерваз пошел после чая?

– Как всегда, в кабинет, вместе с мистером Берроузом.

– Вы видели его тогда в последний раз?

– Да. Я пошла в маленькую комнатку рядом с кухней, где я работаю, и до семи часов перепечатывала главу из книги по заметкам, которые мы сделали с сэром Жервазом. А потом поднялась наверх, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину.

– Вы ведь, как я понял, слышали выстрел?

– Да, я находилась в этой комнате и услышала звук, похожий на выстрел. Тогда и вышла в холл, где встретила мистера Трента и мисс Кардуэлл. Мистер Трент спросил Снелла, будет ли к ужину шампанское, и как-то пошутил по этому поводу. Нам и в голову не пришло отнестись ко всему серьезно. Мы были уверены, что это выхлопная труба автомобиля.

Пуаро спросил:

– Вы слышали как мистер Трент произнес: «Наверняка кого-то убили»!

– По-моему, он сказал нечто подобное, в шутку, конечно.

– Что произошло потом?

– Мы все пошли в гостиную.

– Не припомните, в каком порядке все спускались к ужину?

– Кажется, первой шла мисс Шевени-Гор, за ней – мистер Форбс. Потом полковник Бьюри вместе с леди Шевени-Гор, а сразу за ними – мистер Берроуз. Вроде бы в таком порядке, но я не могу быть совершенно уверена, потому что все вошли более или менее одновременно.

– Все собрались по первому гонгу?

– Да. Услышав гонг, все всегда поторапливались. По вечерам сэр Жерваз был ярым борцом за пунктуальность.

– А когда обычно спускался он сам?

– Он почти всегда уже находился в гостиной, когда давали гонг.

– Вас удивило, что на этот раз он не спустился?

– Очень удивило.

– А, вот что! – воскликнул Пуаро.

Мисс Лингард и майор удивленно посмотрели на него, и он объяснил:

– Я вспомнил, о чем хотел спросить. Мадемуазель, сегодня вечером, когда Снелл сказал, что дверь заперта, и мы все пошли в кабинет, вы нагнулись и что-то подобрали с пола.

– Я? – Мисс Лингард казалась весьма изумленной.

– Да, как только мы свернули в коридорчик, ведущий к кабинет. Что-то маленькое и блестящее.

– Надо же… не помню… Подождите… Ах да. А я и не подумала. Сейчас посмотрим… это должно быть здесь.

Она открыла свою атласную черню сумочку и высыпала все ее содержимое на стол.

Пуаро и майор Риддл с интересом разглядывали набор предметов. Два носовых платка, пудреница, небольшая связка ключей, очешник и кое-что еще. Это «кое-что» Пуаро, не утерпев, и схватил со стола.

– Ей-Богу, это пуля! – воскликнул майор Риддл.

Предмет и в самом деле имел форму пули, но оказался… маленьким карандашиком.

– Вот что я подняла, – улыбнулась мисс Лингард, – и совершенно об этом забыла.

– Вы знаете, чей он?

– Да, это карандаш полковника Бьюри. Ему сделали его из пули, которая попала в него во время южноафриканской войны… или не попала, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Когда вы видели у него карандашик в последний раз, не припомните?

– Сегодня днем. Когда я вышла к чаю, они играли в бридж, и я заметила, что он записывал счет этим карандашом.

– Кто играл в бридж?

– Полковник Бьюри, леди Шевени-Гор, мистер Трент и мисс Кардуэлл.

– Пожалуй, – вкрадчиво проговорил Пуаро, – мы оставим его у себя и сами вернем полковнику.

– Да, пожалуйста. Я так забывчива, могла и не вспомнить.

– Мадемуазель, не будете ли вы так любезны попросить полковника Бьюри зайти сейчас к нам? – попросил Пуаро.

– Конечно. Я тотчас пойду и отыщу его.

Она торопливо вышла. Пуаро встал и принялся бесцельно бродить по комнате.

– Начинаем восстанавливать сегодняшний вечер, – с расстановкой проговорил он. – Это интересно. В половине третьего сэр Жерваз просматривает счета с капитаном Лэйком. Он слегка озабочен. В три обсуждает свою книгу с мисс Лингард. Он страшно расстроен. Судя по случайным замечаниям мисс Лингард, это связано с мистером Хьюго Трентом. За чаем он ведет себя нормально. После чая, по словам Годфри Берроуза, он чем-то обрадован. Без пяти восемь он спускается вниз, идет в кабинет, нацарапывает на листке бумаги «Простите» и стреляется!

Майор Риддл медленно произнес:

– Понимаю, что вы имеете в виду. Это непоследовательно.

– Странные у сэра Жерваза Шевени-Гора перепады настроения! Он озабочен – страшно расстроен – нормален – очень обрадован! Есть в этом нечто странное. И эта его фраза: «Слишком поздно». «Слишком поздно» для моего появления здесь. И это так и оказалось. Я действительно приехал слишком поздно, чтобы застать его живым.

– Понимаю. Вы думаете…

– Я уже никогда не узнаю, почему сэр Жерваз вызвал меня! Уж это точно!

Пуаро в волнении продолжал ходить по комнате. Он поправил пару предметов на камине, осмотрел карточный столик у стены, выдвинул ящик и достал росписи игр в бридж. Потом подошел к письменному столу и заглянул в корзину для бумаг. Там не было ничего, кроме бумажного пакета. Пуаро вынул его, понюхал, пробормотал: «Апельсины», расправил пакет и прочитал название магазина: «Карпентер и сыновья. Фрукты, Хэмборо-Сент-Мэри». Он как раз складывал пакет, когда в гостиную вошел полковник Бьюри.