Текст книги "Убийство в Каретном ряду"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Агата Кристи
Убийство в Каретном ряду

Глава 1

– Пенни дадите, сэр? – Чумазый мальчонка заискивающе улыбнулся.

– Еще чего! – воскликнул старший инспектор Джэпп. – И послушай, мальчик… – Последовала короткая проповедь. Перепуганный сорванец поспешно ретировался, бросив на ходу своим юным дружкам:

– Что б мне провалиться! Это же переодетый фараон!

Ватага пустилась наутек, распевая песенку о Пороховом заговоре:

 
Нет, наверное, не зря
В пятый день ноября
Будем чучело
Фокса сжигать.
Не забудем вовек,
Как сей злой человек
Наш парламент пытался взорвать.11
  Пороховой заговор был устроен католиками 5 ноября 1605 г . с целью убийства короля Якова I, который должен был прибыть на заседание парламента; под здание парламента подложили бочки с порохом, заговор был раскрыт. Ежегодно в день Гая Фокса, главы Порохового заговора, в Англии сжигают его чучело и устраивают фейерверк. (Здесь и далее прим. перев.). (C) В. Постников, А. Шаров, перевод.


[Закрыть]
 

Спутник старшего инспектора, маленький пожилой человечек с яйцеобразной головой и пышными, как у военного, усами, улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Очень хорошо, Джэпп, – заметил он. – Вы прекрасный проповедник, поздравляю вас!

– Откровенный предлог для попрошайничества, вот что такое день Гая Фокса! – посетовал Джэпп.

– Любопытная традиция – размышлял Эркюль Пуаро. – Фейерверк летит вверх – бах! бах! А человек, ради которого он устраивается, и его деяния давно позабыты.

– Не думаю, что многие из этих ребятишек действительно знают, кто такой был Гай Фокс, – согласился сотрудник Скотленд-Ярда.

– А вскоре, безусловно, последует путаница в мыслях. Этот фейерверк пятого ноября – зачем он устраивается? В честь или в поношение? Взорвать английский парламент – это было бы грехом или благородным деянием?

Джэпп усмехнулся.

– Кое-кто, несомненно, предпочел бы последнее. Свернув с широкой улицы, двое мужчин оказались в относительной тишине каретного ряда. Они вместе обедали и теперь кратчайшим путем шли к квартире Пуаро. То и дело слышались взрывы петард, временами небо расцвечивал золотой дождь.

– Отличный вечерок для убийства, – профессионально заметил Джэпп. – Например, выстрела никто не услышит.

– Мне всегда казалось странным, что многие преступники не пользуются преимуществами подобного рода, – сказал Пуаро.

– Знаете, Пуаро, порой мне прямо хочется, чтобы вы совершили убийство.

– Mon cher!22
  дорогой мой (франц.)


[Закрыть]

– Да, мне хочется знать, как бы вы его обстряпали.

– Дорогой мой Джэпп, если бы я совершил убийство, у вас не было бы ни малейшей возможности увидеть, как я его… обстряпал. Весьма вероятно, вы даже не осознали бы, что произошло убийство.

Джэпп рассмеялся добродушно и даже с нежностью.

– Самоуверенный чертенок, вот вы кто! – снисходительно заметил он.

В половине одиннадцатого утра у Эркюля Пуаро зазвонил телефон.

– Алло! Это вы, Пуаро? Говорит Джэпп. Помните, возвращаясь вчера домой через парк Бардсли Гарденс, мы говорили о том, как легко застрелить человека, когда взрываются все эти штуковины – шутихи, петарды и прочее?

– Разумеется.

– Ну вот, там произошло самоубийство. Дом номер четырнадцать. Молодая вдова, миссис Аллен. Я сейчас выезжаю туда. Хотите со мной?

– Простите, но неужто таких видных людей, как вы, мой дорогой друг, посылают расследовать дела о самоубийствах?

– Ну, пройдоха! Нет, не посылают. Собственно говоря, наш доктор, похоже, считает, что там дело нечисто. Вы приедете? По-моему, вас следует подключить к этому делу.

– Разумеется, приеду. Четырнадцатый дом, говорите?

– Совершенно верно.

Пуаро прибыл к дому № 14 по Бардсли Гарденс Мьюз почти одновременно с Джэппом и еще тремя сотрудниками. Было заметно, что дом привлекает к себе внимание. Множество людей – возницы, их жены, рассыльные, бездельники, прилично одетые прохожие и бесчисленные дети – все глазели на дом № 14 с разинутыми ртами и с восхищением во взоре. На ступеньках стоял констебль в кителе и как мог оттеснял любопытных. Проворные молодые люди с фотоаппаратами были заняты своим делом. Когда Джэпп вылез из машины, они тотчас бросились к нему.

– Пока для вас ничего нет, – сказал Джэпп, отводя их жестом руки. Он кивнул Пуаро. – Итак, вы здесь. Войдем в дом.

Они быстро прошли внутрь, дверь за ними закрылась, и Джэпп с Пуаро оказались притиснутыми друг к другу в тесной прихожей, у основания лестничного пролета. Наверху появился какой-то мужчина, узнал Джэппа и позвал:

– Поднимайтесь сюда, сэр.

Джэпп и Пуаро взобрались по лестнице. Человек на верхней площадке открыл дверь слева, и они очутились в маленькой спальне.

– Вероятно, вы хотите, чтобы я ввел вас в курс дела, сэр?

– Вот именно, Джеймсон, – сказал Джэпп. – Мы слушаем.

Инспектор полицейского участка Джеймсон начал свой доклад:

– Покойная – некая миссис Аллен, сэр. Жила здесь с подругой, мисс Плендерлит. Та гостила в деревне и вернулась ныне утром. Она открыла дверь собственным ключом и удивилась, никого не застав. В девять часов к ним обычно приходит женщина, чтобы убраться. Мисс Плендерлит поднялась наверх, сначала в свою комнату – вот в эту, затем прошла через лестничную площадку к комнате подруги. Дверь оказалась запертой изнутри. Она подергала ручку, постучала и позвала, но не получила ответа. В конце концов, встревожившись, позвонила в полицию. Это было в десять сорок пять. Мы прибыли, немедленно и взломали дверь. Миссис Аллен лежала на полу с простреленной головой. В руке она держала автоматический пистолет двадцать пятого калибра. Создавалось впечатление, что дело ясное: самоубийство.

– Где мисс Плендерлит теперь?

– Она внизу, в гостиной. Весьма хладнокровная, деловая молодая леди. Я бы сказал, девушка с головой на плечах.

– Я потом с ней побеседую. Сейчас я хотел бы видеть Бретта.

Сопровождаемый Пуаро, он пересек лестничную площадку и вошел в противоположную комнату. Высокий пожилой человек кивнул им:

– Привет, Джэпп, рад, что вы приехали. Странное это дело.

Джэпп подошел к нему. Эркюль Пуаро окинул комнату быстрым оценивающим взглядом. Она была гораздо больше той, из которой они только что вышли, и имела глубокую оконную нишу, в то время как другая комната была лишь обыкновенной спальней. А эта явно служила и спальней, и гостиной одновременно. Стены были серебристые, потолок – изумрудно-зеленый, а занавески – какой-то модернистской серебристо-зеленой расцветки. Тут стоял диван, покрытый изумрудно-зеленым стеганым шелковым одеялом, на нем лежало несколько золотистых и серебристых диванных подушек. Стояли здесь и высокое старинное бюро орехового дерева, большие старые часы в ореховом же корпусе и несколько современных стульев, поблескивавших хромом. На низком стеклянном столике – огромная пепельница, полная сигаретных окурков.

Эркюль Пуаро осторожно принюхался, затем подошел к Джэппу.

Тот стоял, разглядывая тело. Оно лежало на том месте, где упало, – возле одного из хромированных стульев. Покойной было лет 27. Светловолосая, с тонкими чертами лица, почти лишенного косметики. Это было симпатичное, задумчивое, возможно чуть простоватое, лицо. На полу, под головой, с левой стороны – кровь, много крови. Пальцы правой руки сжимали маленький пистолет. Женщина была одета в простое темно-зеленое платье, прикрывавшее шею.

– Ну, Бретт, так в чем дело? – спросил Джэпп, взглянув на сидевшего на корточках врача.

– Положение тела правильное, – отвечал тот. – Именно так она и должна была соскользнуть со стула, если застрелилась. Дверь была заперта и окно закрыто изнутри.

– Как вы говорите, тут все в порядке. Что же тогда не так?

– Посмотрите на пистолет. Я его не трогал, жду специалистов по отпечаткам пальцев. Но вам понятно, что я имею в виду.

Пуаро и Джэпп опустились на колени и внимательно осмотрели пистолет.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Джэпп, вставая. – Он в изгибе ее кисти. Создается впечатление, что она держит его, хотя на самом деле она его не держит. Что еще?

– Да много чего. Пистолет у нее в правой руке. А посмотрите на рану. Пистолет был прижат к голове над самым левым ухом, над левым, обратите внимание.

– Гм, – проговорил Джэпп. – Вот оно что. Она не могла держать пистолет в таком положении и выстрелить правой рукой.

– По-моему, это совершенно исключено. Руку завести за ухо еще можно, но я сомневаюсь, что можно выстрелить.

– Ну, стало быть, все ясно. Ее застрелил кто-то другой и постарался сделать так, чтобы все выглядело как самоубийство, Впрочем, а как же насчет запертых двери и окна?

На это ответил инспектор Джеймсон:

– Окно было закрыто и заперто на шпингалет, сэр, но, хотя дверь и была заперта, ключа мы не нашли.

Джэпп кивнул.

– Да, незадача. Тот, кто это сделал, запер дверь, уходя, и надеялся, что отсутствие ключа останется незамеченным.

– C'est bete, cal33
  Но это же глупо! (франц.)


[Закрыть] – пробормотал Пуаро.

– А, ладно, Пуаро, старина, перестаньте судить всех по меркам своего блистательного ума! Собственно говоря, это как раз та маленькая подробность, которую часто не замечают. Дверь заперта. Ее взламывают. Находят мертвую женщину… в руке у нее пистолет… явное самоубийство. Она заперлась, чтобы совершить его, ключей никто не ищет. Собственно говоря, хорошо еще, что мисс Плендерлит послала за полицией. Она могла пригласить двух-трех возниц взломать дверь, и уж тогда бы о ключе вообще забыли.

– Да, пожалуй, так, – согласился Эркюль Пуаро. – Это была бы естественная реакция многих людей. Полиция – это ведь последняя инстанция, разве нет? – Он по-прежнему смотрел вниз, на тело.

– Вас что-то удивляет? – спросил Джэпп. Вопрос он задал небрежно, но глаза его смотрели цепко и проницательно.

Пуаро медленно покачал головой.

– Я смотрел на ее часы.

Он наклонился и слегка коснулся их кончиком пальца. Это были изящные часики с бриллиантами, на черном муаровом ремешке, надетом на запястье руки, державшей пистолет.

– Шикарная штучка, а? – заметил Джэпп. – Должно быть, стоила кучу денег. – Он вопросительно склонил голову к Пуаро. – Что-нибудь в них, да?

– Возможно…

Пуаро отошел к конторке, сделанной как секретер. Конторка тоже была изящно украшена и вписывалась в общую цветовую гамму. В центре помещалась довольно массивная серебряная чернильница, перед ней – красивый, покрытый зеленым лаком блокнот для промокашек. Слева от него стоял зеленый стеклянный лоток для ручек, на котором лежало серебряное перо, палочка зеленого воска для запечатывания писем, карандаш и две марки. Справа от блокнота был передвижной календарь, сообщавший день недели, число и месяц, Был там также небольшой стеклянный стаканчик, и в нем стояло зеленое гусиное перо. Пуаро, казалось, заинтересовался пером. Он вытащил его и осмотрел, но чернил на нем не оказалось. Это было всего лишь украшение, ничего больше. Пользовались серебряной ручкой с запачканным чернилами пером. Взгляд Пуаро переместился на календарь.

– Вторник, пятое ноября, – сказал Джэпп, – Вчера. Тут все верно. – Он повернулся к Бретту. – Давно ли она мертва?

– Ее убили в одиннадцать тридцать три вчера вечером, – тут же ответил Бретт. Он улыбнулся, заметив удивленное лицо Джэппа. – Простите, старина, но для этого надо быть эдаким сверхдоктором, каким его изображают в книгах. На самом же деле – около одиннадцати, плюс-минус час.

– О, а то я подумал, что, может быть, в это время остановились ее наручные часы или еще что-нибудь такое.

– Они и вправду остановились. Только в четверть пятого.

– Не думаю, что ее могли убить в четверть пятого,

– Об этом не может быть и речи.

Пуаро откинул крышку блокнота с промокашками.

– Неплохая догадка, – похвалил Джэпп. – Но, увы…

Сверху был девственно чистый лист промокательной бумаги. Пуаро просмотрел другие листки, но все они были одинаковые. Тогда он обратил внимание на корзину для бумаг. В ней оказалось два-три порванных письма и проспекты. Они были разорваны пополам, и восстановить их не составляло труда. Обращение какого-то общества по оказанию помощи бывшим военнослужащим е просьбой о пожертвовании, приглашение на вечеринку С коктейлями 3 ноября, извещение о примерке. Проспекты представляли собой объявления о распродаже мехов и каталог одного универмага.

– Тут ничего нет, – сказал Джэпп.

– Нет, а странно… – ответил Пуаро,

– Вы хотите сказать, что самоубийцы обычно оставляют записку?

– Вот именно.

– По сути, еще одно доказательство того, что это не самоубийство. – Он отошел.

– Теперь я попрошу своих людей заняться этим дедом. А нам лучше спуститься и побеседовать с мисс Плендерлит. Идете, Пуаро?

Пуаро, казалось, по-прежнему был занят конторкой и стоящими на ней предметами. Он вышел из комнаты, но у двери снова оглянулся на гусиное перо крикливого изумрудного цвета.

Глава 2

У подножия узкого лестничного пролета одна дверь вела в просторную жилую комнату, перестроенную из бывшей конюшни. В этой комнате, стены которой были отделаны под грубую штукатурку и украшены гравюрами и резным деревом, сидели двое.

Женщина на стуле рядом с камином протянула руки к огню. Она была темноволосой и стройной, лет двадцати семи – двадцати восьми. Вторая, пожилая дородная матрона с сеткой в руке, отдуваясь и пыхтя, говорила что-то, когда двое мужчин вошли в комнату.

– …И, как я уже сказала, мисс, я так перепугалась, что чуть там же и не упала. Подумать только, что именно сегодня утром…

– Довольно, миссис Пирс, – оборвала ее первая. – Эти джентльмены, я полагаю, из полиции?

– Мисс Плендерлит? – спросил Джэпп, подходя к ней.

Девушка кивнула.

– Так меня зовут. А это миссис Пирс, наша приходящая прислуга.

Неугомонная миссис Пирс заговорила снова:

– Как я сказала мисс Плендерлит, надо же, чтобы именно в это утро у моей сестры, Луизы Мод, случился приступ, а я одна оказалась рядом. А человек, он ведь и есть человек, я и не думала, что миссис Аллен будет возражать, хотя я не люблю разочаровывать своих господ…

Джэпп проворно вклинился в монолог:

– Совершенно верно, миссис Пирс. А теперь, может быть, вы отведете инспектора Джеймсона на кухню и сделаете заявление?

Избавившись таким образом от велеречивой миссис Пирс, Джэпп вновь повернулся к девушке.

– Я старший инспектор Джэпп. Ну, мисс Плендерлит, я хотел бы знать все, что вы можете рассказать мне об этом деле.

– Разумеется. С чего мне начать?

Ее самообладание было достойно восхищения. Ни единого признака горя или потрясения, если не считать чуть ли не неестественную холодность манер.

– В какое время вы прибыли сегодня утром?

– По-моему, почти в половине одиннадцатого. Миссис Пирс старая лгунья: ее здесь не было, как я обнаружила…

– Это часто случается?

Джейн Плендерлит пожала плечами.

– Раза два в неделю она заявляется в полдень, а то и вовсе не приходит. А ей полагается приходить к девяти. Собственно говоря, она, как я сказала, либо приходит сама хворая, либо недуг вдруг поражает кого-нибудь из членов ее семьи. Все эти приходящие прислуги одинаковые – то и дело подводят. По сравнению с другими наша еще ничего.

– Давно она у вас?

– Чуть больше месяца. Та, что была до нее, таскала вещи.

– Пожалуйста, продолжайте, мисс Плендерлит.

– Я расплатилась с таксистом, внесла свой чемодан, поискала миссис Пирс, не увидела ее и поднялась к себе в комнату. Навела у себя порядок, потом пошла к Барбре, миссис .Аллен, и обнаружила, что дверь заперта. Я подергала ручку и постучала, но ответа не дождалась, спустилась вниз и позвонила в полицию.

– Пардон, – быстро ввернул Пуаро, – .а вам не пришло в голову попытаться взломать дверь, скажем, с помощью одного из кучеров с конюшни?

Она устремила на него взор своих холодных серо-зеленых глаз. Взгляд был живым и, казалось, оценивающим.

– Нет, по-моему, я об этом даже не подумала. Если что-то не так, полагала я, посылать надо за полицией и ни за кем иным.

– Стало быть, вы подумали, пардон, мадемуазель, что что-то не так?

– Естественно.

– Потому что вы не смогли достучаться? Но, быть может, ваша подруга выпила снотворного или что-нибудь в этом роде.

– Снотворное она не пила. – Ответ прозвучал резко.

– Или, возможно, она ушла, заперев дверь?

– Зачем ей запирать? Во всяком случае, она бы оставила мне записку.

– А она не… не оставила вам записку? Вы в этом совершенно уверены?

– Разумеется, уверена. Я бы ее сразу увидела. Это прозвучало уже подчеркнуто резко.

– А вы не попытались посмотреть в замочную скважину, мисс Плендерлит? – спросил Джэпп.

– Нет, – задумчиво ответила Джейн Плендерлит. – Мне это даже в голову не пришло. Но я бы все равно ничего не увидела, правда? Ведь в ней был ключ? – Невинно-вопрошающий взгляд ее широко раскрытых глаз встретился со взглядом Джэппа. Пуаро вдруг усмехнулся в усы.

– Вы, разумеется, поступили правильно, мисс Плендерлит, – сказал Джэпп. – Ведь у вас, вероятно, не было оснований полагать, что ваша подруга собиралась покончить с собой?

– О нет!

– Она не казалась встревоженной или подавленной?

– Нет.

– Вы знали, что у нее есть пистолет? Джейн Плендерлит кивнула.

– Да, он у нее был еще в Индии. Она всегда держала его в своей комнате в ящике.

– А разрешение на него у нее было?

– Вероятно. Точно не знаю.

– А теперь, мисс Плендерлит, расскажите все, что можете, о миссис Аллен: как давно вы ее знаете, где ее родственники – в общем, все.

– Я знаю Барбру пять лет. Впервые встретила ее, путешествуя за границей, в Египте. Она возвращалась домой из Индии. Я недолго работала в британской школе в Афинах и перед тем, как отправиться домой, провела несколько недель в Египте. Мы вместе совершали круиз по Нилу, подружились, решили, что подходим друг к другу. Я в то время подыскивала компаньонку, чтобы вместе снимать какой-нибудь крошечный домик или квартиру, Барбра была одна-одинешенька на всем белом свете. Мы подумали, что прекрасно уживемся.

– И вы действительно хорошо ужились?

– Очень хорошо. У каждой из нас был свой круг друзей – у Барбры более широкий, у меня – поуже, большей частью богема. Вероятно, это был наилучший расклад.

Пуаро кивнул. Джэпп продолжал:

– А что вам известно о семье миссис Аллен и ее жизни до встречи с вами?

Джейн Плендерлит пожала плечами.

– По сути дела, не так уж и много, По-моему, ее девичья фамилия была Армитидж.

– А ее муж?

– Кажется, он пил. Вроде бы умер через год или два после их бракосочетания. Был один ребенок, девочка, которая умерла трех лет от роду. Барбра не любила говорить о муже. По-моему, она вышла за него в Индии, когда ей было около семнадцати. Затем они уехали на Борнео или в какое-то такое богом забытое место, куда посылают неудачников. Но поскольку для нее это была явно больная тема, я ее не затрагивала,

– Вы не знаете, не испытывала ли миссис Аллен стесненности в средствах?

– Нет, я уверена, что не испытывала,

– А долги?

– О нет! Я уверена, что ничего подобного не было.

– Теперь я должен задать вам еще один вопрос, и, надеюсь, он вас не расстроит, мисс Плендерлит. Был Ли у миссис Аллен на примете какой-нибудь мужчина или друзья-мужчины?

Ответ Джейн Плендерлит прозвучал холодно:

– В общем, она была помолвлена и собиралась замуж, если это может послужить ответом на ваш вопрос.

– Как фамилия человека, с которым она была помолвлена?

– Чарльз Лэвертон-Уэст. Он член парламента от какого-то местечка в Хэмпшире.

– Они давно знакомы?

– Чуть больше года.

– А как давно она помолвлена с ним?

– Два… нет, почти три месяца.

– Насколько вам известно, никакой ссоры между ними не было?

Мисс Плендерлит покачала головой.

– Нет. Я бы и удивилась, случись что-нибудь в этом роде. Барбра была не из тех, кто ссорится.

– Давно ли вы видели миссис Аллен в последний раз?

– В прошлую пятницу, как раз перед отъездом на выходные.

– Миссис Аллен оставалась в городе?

– Да. По-моему, в воскресенье она собиралась выйти с женихом в город.

– А вы сами, где вы проводили выходной?

– В Лейделс-Холле, в Эссексе.

– Как фамилия людей, у которых вы гостили? «– Мистер и миссис Бентинк.

– Вы уехали от них только сегодня утром?

– Да.

– Вы, должно быть, уехали очень рано?

– Мистер Бентинк подвез меня на автомобиле. Он выезжает рано, потому что к десяти ему надо быть в Сити.

– Ясно. – Джэпп понимающе кивнул. Все ответы мисс Плендерлит были четкими и убедительными.

Пуаро в свою очередь тоже задал вопрос:

– Каково ваше личное мнение о мистере Лэвертон-Уэсте?

Девушка пожала плечами.

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Возможно, и нет, но я хотел бы знать ваше мнение.

– Пожалуй, я как-то даже о нем не думала – ни хорошо, ни дурно. Он молод, не старше тридцати одного Или тридцати двух, честолюбив, умеет хорошо выступать перед публикой, намерен пробиться в свет.

– Это с хорошей стороны, а с плохой?

– Ну… – Мисс Плендерлит призадумалась. – По-моему, он простоват. Мысли его не блещут самобытностью, и он немножко позер.

– Это не столь уж серьезные недостатки, мадемуазель, – с улыбкой заметил Пуаро.

– Вы так думаете? – Ее вопрос прозвучал с легкой иронией.

– Возможно, вам они и кажутся серьезными, – взглянув на девушку, Пуаро заметил, что она несколько смущена, и продолжал развивать свою тему: – А вот миссис Аллен даже не заметила бы их.

– Вы совершенно правы. Барбра считала его замечательным, была всецело согласна с его собственным мнением о себе.

– Вы любили свою подругу? – мягко спросил Пуаро. От него не укрылось, что рука на колене сжалась, линия подбородка стала тверже. Но когда девушка ответила, в голосе не отразилось никаких эмоции!

– Вы угадали, любила.

– Еще одно, мисс Плендерлит, – сказал Джэпп. – А вы с ней не ссорились? Между вами не было никаких недоразумений?

– Абсолютно никаких.

– Даже из-за этой помолвки?

– Разумеется, нет. Я разделяла ее радость по этому поводу.

Наступила короткая пауза, затем Джэпп спросил:

– Вы не знаете, были ли у миссис Аллен какие-нибудь враги?

На этот раз, прежде чем ответить, мисс Плендерлит призадумалась. А когда ответила, ее тон слегка изменился:

– Я не совсем понимаю, что, по-вашему, значит» враги «.

– Любой человек, например, которому была бы выгодна ее смерть.

– О нет, это было бы смешно. У нее был очень маленький доход.

– И кто же его унаследует?

Джейн Плендерлит ответила с некоторым удивлением:

– Я, право, не знаю. Не удивлюсь, если это буду я. То есть, если она вообще оставила завещание.

– И никаких врагов? – быстро сменил тему Джэпп. – Каких-нибудь людей, которые затаили бы на нее зло?

– Не думаю, что у кого-нибудь был зуб против нее. Она была очень милым существом, всегда со всеми ладила. У нее был по-настоящему добрый, любезный нрав.

Впервые этот твердый бесцветный голос дрогнул. Пуаро едва заметно кивнул.

– Выходит, миссис Аллен в последнее время пребывала в хорошем расположении духа, не испытывала денежных затруднений, была помолвлена и счастлива в своей помолвке. И не было на свете никаких причин, по которым она могла кончить жизнь самоубийством. Так ведь? – спросил Джэпп.

Джейн немного помолчала.

– Так.

Джэпп встал.

– Простите, мне надо переговорить с инспектором Джеймсоном. – Он вышел из комнаты, и Эркюль Пуаро остался с глазу на глаз с Джейн Плендерлит.