Текст книги "Отель «Бертрам»"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Агата Кристи
Отель "Бертрам"

Глава 1

В самом центре Уэст-Энда есть множество тихих закоулков, о которых не знает никто, разве что водители такси, которые на удивление лихо проезжают по этим глухим проулкам, чтобы победоносно выехать на Парк-лейн, Беркли-сквер или на Саут-Одли-стрит.

Если вы свернете из Парка на ничем не приметную улочку, а потом раз или два – налево или направо, вы окажетесь на тихой улице, на правой стороне которой расположен отель «Бертрам». Эта гостиница находится здесь с давних времен. Во время войны здания справа от нее и чуть дальше влево были разрушены, но сам отель уцелел. Само собой разумеется, он не избежал, как выражаются агенты по продаже недвижимости, царапин, синяков и прочих отметин, но не слишком большие затраты позволили вернуть его в первоначальное состояние. К 1955 году он выглядел абсолютно так же, как в 1939-м: до-стойным, не бросающимся в глаза, но в то же время очевидно дорогим.

Таков был «Бертрам», постоянными клиентами которого на протяжении многих лет были представители высшего духовенства, престарелые люди из числа провинциальной аристократии, девицы из дорогих частных школ по пути домой на каникулы. («Так мало мест в Лондоне, где девушка могла бы остановиться, но, во всяком случае, в „Бертраме“ с ней ничего плохого не случится. Мы уже столько лет останавливаемся там».)

В свое время в Лондоне было немало гостиниц, подобных отелю «Бертрам». Некоторые существуют до сих пор, но почти всех коснулся ветер перемен. Им поневоле пришлось обновиться, чтобы угодить самым разным клиентам. И «Бертраму» пришлось внедрить некоторые нововведения, но это было сделано так умно, что оставалось незамеченным при первом беглом взгляде.

На лестнице, ведущей к большой вращающейся двери, стоит человек, которого вполне можно с ходу принять за фельдмаршала, не меньше. Золотой галун и орденские ленточки украшают широкую, мужественную грудь. Манеры – само совершенство. Он заботливо встречает вас, если вы, одолеваемые ревматическим недугом, не без труда выбираетесь из такси или собственного автомобиля, аккуратно провожает по ступеням и ловко придерживает бесшумно открывающуюся дверь.

Когда же оказываетесь внутри, то, если это ваше первое посещение отеля, вас охватывает чувство, граничащее с тревогой, словно вы попали в давно исчезнувший мир. Время повернуло вспять. Вы снова оказались в Англии эпохи короля Эдуарда.[1]1
  Король Эдуард – Эдуард VII, правивший Англией в 1901—1910 гг. (Здесь и далее примеч. ред.)


[Закрыть]

Конечно, в гостинице есть центральное отопление, но оно как-то незаметно. Как это было всегда, в большой центральной комнате отдыха горит огонь в двух великолепных каминах; возле них объемистые медные ящики для угля сияют так же, как во времена Эдуарда, когда их начищали до блеска служанки. Ящики эти полны кусков угля раз и навсегда установленного размера. Богатый красный бархат создает впечатление мягкого уюта. Кресла не имеют ничего общего с современностью. Они высокие, что позволяет пожилым леди, страдающим ревматизмом, избежать необходимости с болезненным усилием опускаться в них или подниматься на ноги, роняя при этом свое достоинство. И края сидений не находятся на полпути от бедра к колену, что свойственно многим дорогостоящим нынешним креслам и вызывает неприятное ощущение у людей, страдающих артритом или ишиасом. Кроме того, все кресла разного фасона: спинки у одних прямые, а у других наклонные, сиденья – широкие или узкие, под стать комплекции сидящих. Каждый может найти в отеле «Бертрам» кресло по вкусу.

Так как сейчас время чаепития, комната для отдыха полным-полна. Нельзя сказать, что здесь единственное место, где можно выпить чаю. Есть гостиная (ситцевая), курительная комната (по некоему молчаливому уговору закрепленная только за джентльменами), в которой объемистые кресла обиты отличной кожей, еще две комнаты, отведенные для написания писем, где можно уединиться с ближайшим другом или приятельницей, уютно посплетничать в спокойном уголке и даже написать письмо, если возникнет желание. Помимо перечисленных удовольствий ушедшей эпохи, «Бертрам» представлял обитателям и другие укромные уголки, которые особо не афишировались, но были известны желающим. Имелись там и два бара с двумя барменами: американец создавал привычную атмосферу для соотечественников и предлагал им бурбон, ржаное виски и любые коктейли; англичанин оперировал шерри или «Пиммз»[2]2
  «Пиммз» – алкогольный напиток из джина, разбавленного особой смесью.


[Закрыть] и мог со знанием дела потолковать о скачках в Аскоте и Ньюбери с джентльменами среднего возраста, которые останавливались в «Бертраме». Для любителей существовала также телевизионная комната, запрятанная в глубине одного из коридоров.

Но излюбленным местом для вечернего чаепития была все же большая комната для отдыха при входе в отель. Пожилым дамам нравилось наблюдать за всеми входящими и выходящими, узнавать старых друзей и не без яду приговаривать, что те невероятно постарели.

Американские постояльцы с восхищением наблюдали, как титулованные англичане спускаются в зал на традиционную церемонию. Да, вечернее чаепитие было настоящим событием в жизни отеля «Бертрам».

Зрелище поистине великолепное. Ритуалом руководил Генри – мощная и великолепная фигура, зрелый мужчина за пятьдесят, благодушный и симпатичный, с манерами придворного, какие теперь редко встретишь, – идеальный дворецкий. Стройные юноши выполняли свои обязанности под его неусыпным надзором. Большие серебряные подносы с бортиками и серебряные чайники в георгиевском стиле[3]3
  Георгиевский стиль – название стиля архитектуры и дизайна, сложившегося в середине XVIII в. и существовавшего до 30-х гг. XIX в.


[Закрыть]. Фарфор, если и не настоящий рокингем или дэвенпорт, то, во всяком случае, очень похожий на них. Особой популярностью пользовались сервизы «Граф Блайнд». Чай лучший индийский, цейлонский, дарджилинг, лапсанг и так далее. Что же до еды, то вы могли заказать что угодно – и получить заказанное!

В этот день, семнадцатого ноября, леди Селина Хейзи, шестидесяти пяти лет от роду, из Лестершира, с завидным для пожилой дамы аппетитом наслаждалась превосходными оладьями с маслом.

Однако она была не настолько поглощена ими, чтобы не вскидывать голову всякий раз, когда внутренняя вращающаяся дверь пропускала вновь прибывшего. Она не преминула улыбнуться и кивнуть полковнику Ласкомбу – человеку с военной выправкой и биноклем на шее. Как и подобает властной женщине, она величественным жестом поманила его, и через минуту-другую Ласкомб подошел к ней.

– Привет, Селина. Что привело вас в город? – поинтересовался он.

– Дантист, – ответила дама не совсем внятно из-за кусочка оладьи во рту. – К тому же я подумала, что, раз уж выбралась сюда, нужно побывать у этого, как его, на Харли-стрит, по поводу моего артрита. Вы понимаете, о ком я?

Хотя на Харли-стрит было несколько сотен модных врачей всевозможных специальностей, Ласкомб знал, кого она имеет в виду.

– Он вам помогает? – спросил он.

– Мне кажется, он мне помог, – ответила леди Селина не слишком уверенно. – Необыкновенный тип. Схватил меня за шею, когда я этого не ожидала, и свернул, как цыпленку. – Она осторожно повернула голову сначала вправо, потом влево.

– Больно было?

– Наверное, должно быть больно, но я не успела почувствовать. – Она продолжала медленно покачивать головой. – Сейчас такое ощущение, что все в порядке. Могу посмотреть через правое плечо впервые за много лет. – Она продемонстрировала это и вдруг воскликнула: – О, мне кажется, там старушка Джейн Марпл! Я-то думала, она умерла много лет назад. Ей, наверное, уже лет сто.

Полковник Ласкомб взглянул в сторону воскресшей Джейн Марпл, но без особого интереса: в «Бертраме» то и дело появлялись, как он называл про себя их, пушистые старые кошки.

Леди Селина продолжала:

– Единственное место в Лондоне, где еще можно получить настоящие оладьи. Вы знаете, когда я поехала в прошлом году в Америку, там у них в меню завтрака значились оладьи. Ничего общего с настоящими. Что-то вроде кексов с изюмом. К чему называть их оладьями?

Она отправила в рот последний намасленный кусочек и рассеянно оглянулась. Генри материализовался мгновенно. Ни поспешности, ни суеты. Возник словно ниоткуда.

– Могу ли я вам предложить чего-нибудь еще, миледи? Пирожное?

– Пирожное?

Леди Селина подумала, сомневаясь.

– У нас сегодня превосходный кекс с тмином, миледи. Настоятельно рекомендую.

– Кекс с тмином? Сто лет не пробовала кекс с тмином. Настоящий кекс с тмином?

– О да, миледи. Наш повар готовит его по старинному рецепту. Уверен, вам понравится.

Генри бросил взгляд на одного из своих подчиненных, и молодой человек тут же исчез, спеша выполнить заказ.

– Вы, наверное, были в Ньюбери, Дерек?

– Да. Чертовски холодно. И я не стал ждать последних двух заездов. Неудачный день. И эта кобылка у Гарри вообще никудышная.

– Вот не думала, что это так. А как насчет Свангильды?

– Пришла четвертой. – Ласкомб встал. – Пойду выясню насчет номера.

Он направился через вестибюль к стойке администратора. По пути он приглядывался к столикам и сидящим за ними постояльцам гостиницы. Поразительное множество людей поглощало здесь чай. Совсем как раньше. Чаепитие как трапеза после войны как-то вышло из моды. Но только не в «Бертраме». И кто они, все эти люди? Два каноника и декан Чизлхемптона. Да, и вот еще в углу пара ног, облаченных в гетры, – не иначе как епископ! Простых викариев здесь встретишь не часто. Чтобы позволить себе остановиться в «Бертраме», нужно быть по крайней мере каноником, подумалось ему. А рядовые служители культа вряд ли могут себе такое позволить, бедняги. И уж раз зашла об этом речь, он удивился, как люди вроде Селины Хейзи могут останавливаться в подобном отеле. У нее найдется разве два пенса в год на милостыню. А тут еще старая леди Берри и миссис Посселсвейт из Сомерсета. И Сибилла Керр – все они бедны как церковные мыши.

Все еще размышляя об этом, он подошел к стойке и был радушно принят мисс Горриндж, портье. Мисс Горриндж была старым другом. Она знала всех клиентов и никогда не забывала ни одного лица. Одета она была старомодно, но выглядела вполне респектабельно. Завитые желтоватые волосы наводили на мысль о старинных щипцах для завивки. Черное шелковое платье, высокая грудь, на которой покоились огромный золотой медальон и брошь с камеей.

– Номер 14, – сказала мисс Горриндж. – Мне кажется, что в прошлый раз у вас был 14-й номер, полковник Ласкомб и он вам понравился. Там тихо.

– Как это вам удается все запомнить? Не могу себе даже представить, мисс Горриндж.

– Мы хотим, чтобы нашим старым друзьям было удобно.

– Пребывание здесь навевает далекие воспоминания. Кажется, ничто не изменилось.

Он замолчал, увидев, что из рабочего кабинета, своего святилища, вышел его приветствовать мистер Хамфрис.

Непосвященные часто принимали мистера Хамфриса за самого мистера Бертрама. Кто на самом деле этот мистер Бертрам и был ли на свете таковой вообще, терялось во мраке времен. Отель существовал примерно с 1840 года, но никто не занимался изучением его истории. Просто он существовал как данность. Когда к мистеру Хамфрису обращались как к мистеру Бертраму, он никогда не поправлял собеседника. Если они хотят, чтобы он был Бертрамом, он им будет. Полковнику Ласкомбу было известно его настоящее имя, хотя он и не знал, является ли тот управляющим или владельцем. Он предполагал, что верно последнее.

Мистеру Хамфрису было лет пятьдесят. Он обладал превосходными манерами и внешностью министра. Он мог быть одновременно всем для всех. Он мог говорить, как заядлый любитель, о скачках, крикете, внешней политике, автомобильных гонках, рассказывать анекдоты о королевской фамилии, был в курсе всех театральных и эстрадных новинок, мог посоветовать американцам, что стоит посмотреть во время их краткого визита в Англию. Он располагал исчерпывающей информацией о том, где стоит поужинать людям с самым различным доходом и самыми разнообразными вкусами. При всем том он держался с необычайным достоинством. Он не бежал на каждый зов. Мисс Горриндж обладала той же информацией и могла вполне толково ее изложить. Время от времени мистер Хамфрис появлялся на горизонте, подобно солнцу, и ублажал кого-нибудь своим личным вниманием. На этот раз честь выпала полковнику Ласкомбу. Оба обменялись несколькими избитыми фразами насчет скачек, но полковник был поглощен собственной проблемой. А перед ним стоял человек, способный дать ему ответ.

– Скажите мне, Хамфрис, как все эти милые старушки могут приезжать сюда и останавливаться у вас?

– А-а-а, вас это заинтриговало? – Мистера Хамфриса позабавил вопрос. – Да ответ крайне прост – им это было бы не по карману, если бы… – Он помедлил.

– Если бы вы не делали для них особых скидок? Дело в этом?

– Более или менее. Они обычно не знают, что цены для них особые, а если и понимают это, то им кажется, что мы делаем им скидки как старым клиентам.

– Но это не совсем так?

– Видите ли, полковник, я управляю этим отелем и не могу позволить себе роскошь терять деньги.

– Но каким образом вам удается возместить потери?

– Это вопрос атмосферы… Иностранцы, приезжающие к нам в страну, особенно американцы, ибо именно у них есть деньги, имеют собственные представления о том, что такое Англия. Я не говорю, как вы понимаете, о тех финансовых воротилах, которые постоянно пересекают океан. Они, как правило, останавливаются в «Савое» или «Дорчестере». Им нужна современная обстановка, американская еда и все прочее, что дает им возможность чувствовать себя как дома. Но есть еще масса людей, которые выезжают за границу изредка и которые ожидают, что эта страна… ну, не стану заходить так далеко, во времена Диккенса, но они прочли «Крэнфорд» и Генри Джеймса и нисколько не хотят, чтобы наша страна оказалась такой же, как их собственная! Поэтому, возвратившись домой, они рассказывают: «В Лондоне есть прелестное место, отель „Бертрам“. Там ты словно возвращаешься на сотню лет назад. Настоящая старая Англия. А какие люди там живут! Нигде больше таких не встретишь. Восхитительные старые герцогини. За столом подают старые английские блюда, замечательный пудинг из говядины, приготовленный по старому рецепту! Вы никогда ничего подобного не пробовали. Великолепная говяжья вырезка или седло барашка, английский чай на старинный лад, превосходный английский завтрак. И все остальное тоже чудесно. Удобно и тепло. В каминах горят толстые поленья».

Мистер Хамфрис закончил свой маленький спектакль и позволил себе нечто вроде улыбки.

– Понятно, – задумчиво протянул Ласкомб. – Эти люди, осколки аристократии, обедневшие члены знатных фамилий, создают у вас соответствующую мизансцену.

Мистер Хамфрис кивнул:

– Странно, что никто другой до этого не додумался. Конечно, я пришел в «Бертрам», так сказать, на все готовое. Требовался только довольно дорогой ремонт. Все приезжающие сюда считают, что сделали для себя открытие, о котором никто другой не знает.

– Я полагаю, – сказал Ласкомб, – что ремонт в самом деле обошелся недешево?

– О да. Нужно было, чтобы гостиница выглядела эдвардианской по стилю, но при этом имела бы все современные удобства, без которых в наше время не обойтись. Наши милые «одуванчики», если вы простите мне это определение, должны ощущать, что ничто не изменилось с начала века, а наши зарубежные клиенты должны чувствовать атмосферу ушедшей эпохи и в то же время иметь все, к чему привыкли дома и без чего не могут обойтись.

– Порой приходится трудновато?

– Да нет. Возьмем, например, центральное отопление. Американцам требуется, я бы даже сказал, им необходима температура по меньшей мере на десять градусов по Фаренгейту выше, чем англичанам. И у нас, в сущности, имеются два типа спален. Англичан мы размещаем в одних, американцев – в других. Номера выглядят совершенно одинаковыми, но в них масса существенных отличий: электробритвы, души, ванны в некоторых номерах, а если вы хотите получить американский завтрак, то пожалуйста: хлопья и апельсиновый сок со льдом и прочее. Но можете заказать и английский завтрак.

– Яичницу с беконом?

– Можно и это. Но на самом деле выбор гораздо шире: копчушки, почки со шпиком, молодая дичь, йоркская ветчина, оксфордский мармелад.

– Нужно мне завтра утром все это припомнить. Дома уже ничего подобного не получишь.

Хамфрис улыбнулся:

– Большинство джентльменов заказывают яичницу с беконом. Они… ну, они как-то забыли уже обо всем, что было когда-то возможно.

– Да, да… помню, когда я еще был совсем ребенком… Столы просто ломились от горячих блюд. Да, роскошная была жизнь.

– Мы стараемся подать людям все, что они закажут.

– Включая кексы с тмином и оладьи, насколько я мог заметить. Каждому по потребности – прямо по Марксу, я бы сказал.

– Простите?

– Да просто подумалось, Хамфрис, противоположности сходятся.

Полковник Ласкомб повернулся и взял ключ, предложенный ему мисс Горриндж. Посыльный тотчас вскочил, чтобы проводить его до лифта. Он заметил, проходя мимо, что Селина Хейзи сидит уже со своей подругой – какой-то там Джейн.

Глава 2

– Не сомневаюсь, что ты все еще живешь в своей милой Сент-Мэри-Мид? – спрашивала леди Селина. – Такая славная, неиспорченная деревушка. Часто о ней вспоминаю. Там все по-прежнему, все без изменений?

– Пожалуй, нет. – Мисс Марпл задумалась о некоторых сторонах жизни своего поселка. Новое строительство… Пристройки к ратуше… Изменившийся облик главной улицы с ее современными витринами… Она вздохнула. – Приходится мириться с переменами, что поделаешь?

– Прогресс, – неопределенно отозвалась леди Селина. – Хотя мне часто кажется, что это никакой не прогресс. Вся эта современная сантехника. Всевозможных цветов и, как это там называется… выделки. Но разве хоть одно из этих приспособлений срабатывает как следует? Не знаешь, не то тянуть, не то нажимать. Каждый раз, когда приезжаешь к друзьям, в уборной обязательно висит надпись типа: «Резко нажми и отпусти», «Дерни влево», «Отпусти быстро». В старые времена нужно было просто потянуть ручку в любую сторону, и сразу лились целые потоки воды… О, вот и милый епископ Медменхема, – прервала бурный поток своих воспоминаний леди Селина, увидев проходящего мимо благообразного пожилого священнослужителя. – Он, насколько мне известно, почти слепой. Но какой, однако, замечательный и страстный проповедник!

Они немного поболтали на церковные темы. Разговор неоднократно прерывался замечаниями леди Селины, узнававшей различных друзей и знакомых, многие из которых совсем не были теми людьми, за кого она их принимала. Они с мисс Марпл немного поговорили о былых временах, хотя мисс Марпл, конечно, выросла в совершенно иной среде, нежели леди Селина, и их воспоминания были в основном ограничены теми несколькими годами, которые леди Селина, недавно овдовевшая и чрезвычайно стесненная материально, была вынуждена провести в крошечном домике в деревне Сент-Мэри-Мид, пока ее второй сын находился на соседней авиабазе.

– Ты всегда здесь останавливаешься, Джейн, когда бываешь в Лондоне? Странно, ведь я тебя раньше здесь не видела.

– Да нет, конечно. Мне это не по средствам, и, вообще, я почти не выезжаю из дому последнее время. Это все моя добрая племянница, она решила, что мне необходимо развеяться и хоть ненадолго приехать в Лондон. Джоан очень добрая девочка, да уж и не девочка, конечно. – Мисс Марпл задумалась, вспомнив, что Джоан уже около пятидесяти. – Она художница. И к тому же довольно известная. Джоан Уэст. Недавно у нее была персональная выставка.

Леди Селина совсем не интересовалась художниками, да и вообще ничем, связанным с искусством. В ее глазах писатели, художники и музыканты были лишь разновидностью дрессированных животных. Она готова была относиться к ним снисходительно, в то же время совершенно не понимая, что заставляет их заниматься тем, чем они занимаются.

– Что-нибудь в стиле модерн, без сомнения, – заметила она, рассеянно глядя по сторонам. – Вон Сесили Лонгхерст. Опять перекрасила волосы.

– Боюсь, что моя милая Джоан и впрямь пишет в современном стиле.

В этом мисс Марпл как раз ошибалась. Джоан Уэст считалась модернисткой лет двадцать назад, а среди нынешних молодых художников она числилась бесконечно старомодной.

Бросив беглый взгляд на прическу Сесили Лонгхерст, мисс Марпл погрузилась в приятные размышления о том, как добра к ней Джоан. Она так и сказала своему мужу:

– Мне так хочется сделать что-нибудь для бедной старенькой тетушки Джейн. Она никуда не ездит. Как ты думаешь, согласится она поехать в Борнмут на недельку-другую?

– Неплохая мысль, – ответил Реймонд Уэст, его последняя книга неплохо продавалась, и он был расположен совершать благородные поступки.

– Ей понравилось в Вест-Индии, мне кажется, хотя она, к сожалению, впуталась там в это дело с убийством. В ее возрасте это было совсем некстати.

– С ней, мне кажется, такое происходит все время.

Реймонд очень любил свою престарелую тетушку и все придумывал для нее разные развлечения, посылал ей книги, которые, по его мнению, могли бы прийтись ей по вкусу. Его всегда удивляло, если она вежливо отказывалась от предлагаемых развлечений. Хотя она постоянно твердила, что книги «необычайно интересны», он подозревал, что она их не читала. Да это и понятно, думал он, ее глаза, наверное, все больше сдают.

В отношении последнего он заблуждался. У мисс Марпл зрение для ее возраста было отличным, и в данный момент она как раз отмечала все происходящее вокруг с большим интересом и удовольствием.

Когда Джоан предложила ей провести недельку-другую в одном из лучших отелей Борнмута, она пробормотала, поколебавшись:

– С вашей стороны это очень-очень мило, но я, в сущности, не думаю…

– Но это пойдет вам на пользу, тетя Джейн. Просто необходимо время от времени уезжать из дому. Это рождает новые идеи, дает пищу для новых размышлений.

– О да, дорогая, в этом ты совершенно права, и мне бы в самом деле хотелось куда-нибудь съездить ненадолго, для перемены обстановки. Но, может быть, не в Борнмут.

Джоан была несколько удивлена. Ей казалось, что именно Борнмут станет Меккой для тетушки Джейн.

– Истбурн? Или Торки?

– Чего бы мне действительно хотелось… – сказала мисс Марпл нерешительно.

– Ну?

– Боюсь, ты скажешь, что это довольно глупо с моей стороны.

– Ни в коем случае. – Куда же это милая старушка хочет съездить на самом деле?

– На самом деле мне бы хотелось побывать в отеле «Бертрам», в Лондоне.

– Отель «Бертрам»? – Что-то в этом названии было знакомое.

Мисс Марпл вдруг заявила:

– Я там жила однажды, когда мне было четырнадцать. Была там с дядей и тетей. С дядей Томасом то есть. Он был каноником в Эли. И я никогда этого не забуду. Если бы я могла там пожить! Вполне достаточно недели, две недели – это слишком дорого.

– Да это пустяки. Конечно, вы туда поедете. Как это я не подумала, что вы можете захотеть съездить в Лондон, – магазины там и прочее. Это все мы уладим, если «Бертрам» все еще существует. Столько гостиниц уже исчезло: одни разбомбили, другие просто закрылись.

– Нет, я знаю, что «Бертрам» все еще работает. Я получила письмо оттуда – от своей американской подруги Эми Макалистер из Бостона. Они с мужем там жили.

– Отлично. Тогда я его заказываю. – Джоан мягко добавила: – Боюсь, что он сильно изменился с того времени, как вы там были. Поэтому смотрите не разочаруйтесь.

Но отель «Бертрам» не изменился. Он остался точно таким же, как был. Просто восхитительно таким же, подумала мисс Марпл. Это ее сильно удивило…

Это казалось слишком уж хорошим, чтобы быть правдой. Она прекрасно сознавала, обладая трезвым рассудком, что ей просто захотелось освежить память прошлого со всеми его красками. Сейчас в ее жизни настало время, когда можно предаваться воспоминаниям о былых удовольствиях. А если еще найдется кто-нибудь, с кем можно разделить воспоминания, – это просто счастье. Теперь уже это было непросто, ибо ей удалось пережить большую часть сверстников. И вот она сидит, вспоминает, и это каким-то странным образом оживляет ее. Джейн Марпл – бело-розовая девушка, полная интереса к жизни… Такая глупышка во многих отношениях… а что это за неподходящий молодой человек, которого звали… Боже, да она даже имени его не помнит! Как мудро поступила мама, прервав эту дружбу в самом начале. Она столкнулась с ним много лет спустя – он и на самом деле был ужасен! А тогда она целую неделю проплакала в подушку!

Теперь, конечно… Она задумалась о новых временах. Эта бедная молодежь. У некоторых из них есть матери, но такие, на которых не понадеешься, – матери, неспособные защитить дочерей от глупых любовных историй, незаконных детей и ранних неудачных браков. Как все это печально!

Ее размышления были прерваны подругой:

– Ну и ну! Да это же… ну да, это Бесс Седж-вик! Подумать только: она – и вдруг здесь…

Мисс Марпл слушала комментарии леди Селины по поводу происходящего вокруг вполуха. Они с мисс Марпл вращались в совершенно разных кругах, поэтому мисс Марпл не могла делиться с Селиной крохами сплетен обо всех тех друзьях или знакомых, которых леди Селина узнавала или ей казалось, что узнает.

Но Бесс Седжвик – другое дело. Это имя было известно почти всей Англии. Пресса на протяжении более тридцати лет постоянно сообщала, что Бесс Седжвик совершила тот или иной шокирующий или из ряда вон выходящий поступок. На протяжении нескольких военных лет она была участницей французского Сопротивления, и, по слухам, на рукоятке ее револьвера было пять зарубок – по числу убитых немцев. Она совершила одиночный перелет через Атлантику много лет назад, проскакала верхом через всю Европу и остановилась у озера Ван. Она управляла гоночными автомобилями; однажды спасла из огня двоих детей; к ее чести или наоборот, она была несколько раз замужем, и, кроме того, она считалась второй среди самых шикарно одетых женщин в Европе. Поговаривали, что она нелегально проникла на борт ядерной подлодки во время испытаний.

Именно это вызвало самый непосредственный интерес мисс Марпл, которая выпрямилась и устремила откровенно жадный взгляд на героиню.

Она никак не ожидала встретить Бесс Седж-вик в отеле «Бертрам». Ну еще в ночном клубе или на стоянке грузовиков – то и другое одинаково подходило для Бесс Седжвик, с ее широким кругом интересов. Но этот респектабельный приют из старого мира, казалось, совершенно ей не подходит.

Тем не менее она была здесь – в этом не было ни малейшего сомнения. И месяца не проходило, чтобы ее лицо не появилось на страницах модных журналов или газет. И вот она собственной персоной нетерпеливо курит сигарету и с удивлением смотрит на огромный поднос с яствами, как будто ничего подобного не видела. Она заказала – мисс Марпл слегка прищурилась и вгляделась внимательнее, так как сидела далековато, – да, пончики. Очень интересно.

Пока она смотрела, Бесс Седжвик загасила сигарету в блюдце, взяла с подноса пончик и откусила здоровенный кусок. Ярко-красный настоящий земляничный джем брызнул на подбородок. Бесс запрокинула голову и рассмеялась – давно в отеле «Бертрам» не слышали такого громкого и веселого смеха.

Генри тут же оказался рядом и предложил ей маленькую, изящную салфеточку. Она взяла ее, вытерла подбородок и заметила с видом обрадованной школьницы:

– Вот это настоящие пончики! Превосходно!

Она бросила салфетку на поднос и поднялась. Как всегда, все взоры устремились на нее. Она к этому привыкла. Возможно, ей это нравилось, а может быть, она этого уже и не замечала. На нее стоило посмотреть, но ее внешность была скорее броской, нежели красивой. Гладкие платиновые волосы чрезвычайно светлого оттенка падали на плечи. Лицо и голова были превосходно вылеплены. Нос с легкой горбинкой, глубоко посаженные глаза настоящего серого цвета. У нее был широкий рот прирожденной комедиантки. Платье настолько простого покроя, что вызывало недоумение у большинства мужчин. Оно было похоже на мешок, не имело ни украшений, ни видимых швов или застежек. Но женщины в таких вещах разбираются. Даже милые старые провинциалки в отеле «Бертрам» знали, что стоит этот «мешок» целое состояние!

Уверенно шагая по залу в сторону лифта, Бесс прошла совсем близко от стола мисс Марпл и леди Селины и кивнула последней:

– Привет, леди Селина. Не видела вас с того дня у Крафтов. Как борзые?

– Чем это вы здесь занимаетесь, Бесс?

– Я здесь живу. Только что приехала на машине из Лэндс-Энда. Четыре и три четверти часа! Неплохо, а?

– Вы когда-нибудь угробите себя. Или кого-то еще.

– Не дай бог!

– Но почему вы именно здесь остановились?

Бесс Седжвик быстро оглянулась. Казалось, она обдумывала, что ответить, потом нашла и усмехнулась иронически:

– Мне просто посоветовали попробовать. И думаю, оказались правы. Я только что съела превосходный пончик.

– Дорогая моя, у них и оладушки настоящие.

– Ола-а-адушки, – протянула леди Седжвик задумчиво. – Да-а-а… – Казалось, она признала, что даже такое возможно. – О-ла-душ-ки! – Она кивнула и направилась к лифту.

– Необыкновенная особа, – заметила леди Селина. – Знаю ее с детства. Никто не мог с ней совладать. Сбежала с конюхом-ирландцем в шестнадцать лет. Удалось вовремя вернуть ее домой… а может, и не вовремя. Во всяком случае, от него откупились, а ее благополучно выдали за старика Конистона – он был старше на тридцать лет, мерзкий тип, но ее боготворил. Это, однако, тянулось недолго. Она сбежала с Джонни Седжвиком. Этот брак, возможно, и продержался бы, не сломай он шею на стипль-чезе. Потом она вышла за Риджуэя Бекера, американца, владельца яхты. Через три года он с ней развелся, и, как я слышала, она связалась с каким-то гонщиком, вроде бы поляком. Не знаю даже, замужем она сейчас или нет. После развода с американцем она снова стала называться Седжвик. Вообще, она водится с такими людьми… говорят, она и наркотиками балуется… не знаю, не знаю.

– Интересно, счастлива ли она?

Леди Селина, которая, вполне очевидно, никогда не задумывалась над подобными вещами, казалась огорошенной.

– Думаю, у нее куча денег, – сказала она не очень уверенно. – Алименты и все прочее. Конечно, не это главное…

– Нет, конечно.

– Но за ней всегда таскается какой-нибудь мужчина. Или даже несколько.

– Да?

– Разумеется, когда женщина достигает определенного возраста, ей только это и нужно… но как-то… – Леди Селина умолкла.

– Нет, – сказала мисс Марпл. – Я тоже так не думаю.

Наверное, нашлись бы люди, у которых подобное высказывание старомодной пожилой дамы – вряд ли авторитетного судьи по вопросам нимфомании – вызвало бы улыбку. Да мисс Марпл и не выразилась бы слишком прямо – она бы сказала: «Она всегда слишком любила мужчин». Но леди Селина восприняла ее слова как подтверждение собственных.

– В ее жизни было много мужчин, – заметила она.

– О да, но я бы сказала, уж не знаю, как вы, что для нее мужчины – приключение, а не потребность.