Текст книги "Тайна регаты"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Агата Кристи
Тайна регаты

Мистер Айзек Пойнтц вынул изо рта сигару и одобрительно произнес:

– Милое местечко.

Подтвердив таким образом свое одобрение гавани Дартмут, он вернул сигару на место и огляделся с видом человека, совершенно довольного собой, окружающими и жизнью в целом.

Что касается довольства самим собой, то оно было вполне обоснованным – в свои пятьдесят восемь мистер Айзек Пойнтц сохранил прекрасное здоровье и отличную форму, возможно, с легким намеком на полноту. Это вовсе не означало, что мистер Пойнтц выглядел тучным – нет, отнюдь. Да и ловко сидящий на нем костюм яхтсмена никак не позволял отнести его к разряду стареющих и толстеющих джентльменов. Костюм этот был безукоризнен до самой последней пуговки и самой крохотной складки, так что у смуглого и слегка восточного типа лица мистера Пойнтца, осененного козырьком спортивной кепки, были все основания излучать уверенность и покой.

Что до окружающих, то имелись в виду, конечно, спутники мистера Пойнтца: его компаньон Лео Штейн, сэр Джордж и леди Мэрроуэй, мистер Сэмюель Лезерн чисто деловое знакомство – со своей дочерью Евой, миссис Растингтон и Эван Левеллин.

Общество только что вернулось с прогулки на принадлежащей мистеру Пойнтцу яхте «Веселушка». Утром они наблюдали за гонками парусников и теперь вернулись на сушу ненадолго отдаться во власть ярмарочных развлечений: поиграть в кокосовый кегельбан, прокатиться на карусели и посмотреть на Человека-паука и Невероятно Толстую Женщину. Можно не сомневаться, что, если кто и был в восторге от подобных развлечений, то это Ева Лезерн; так что, когда мистер Пойнтц предложил наконец обеденный перерыв, чтобы отправиться в «Ройал Джордж», ее голос оказался единственным против.

– Ой, мистер Пойнтц, а я еще хотела, чтобы Настоящая Цыганка предсказала мне судьбу в этой своей кибитке!

Несмотря на серьезные сомнения в подлинности вышеупомянутой настоящей цыганки, мистер Пойнтц снисходительно уступил.

– Ева просто без ума от ярмарки, – извиняющимся тоном проговорил мистер Лезерн. – Не обращайте внимания, если нам действительно пора.

– Времени предостаточно, – благожелательно ответил мистер Пойнтц.

– Пусть юная леди развлекается. А я пока выставлю тебя в дартс, Лео.

– Двадцать пять и больше получают приз! – высоким гнусавым голосом выкрикнул хозяин павильона.

– Ставлю пятерку, что наберу больше, – заявил Пойнтц.

– Идет! – с готовностью согласился Штейн. Вскоре мужчины с головой ушли в сражение.

– Кажется, Ева не единственный ребенок в нашей компании, – шепнула леди Мэрроуэй Эвану Левеллину.

Тот согласно, но отсутствующе улыбнулся. Подобная рассеянность отмечалась в нем с самого утра. А некоторые из его ответов позволяли предположить, что он вообще не слышит, о чем его спрашивают.

Оставив его в покое, Памела Мэрроуэй сообщила мужу:

– У этого молодого человека определенно что-то на уме.

– А может, кто-то? – пробормотал сэр Джордж, многозначительно показывая глазами на Джанет Растингтон.

Леди Мэрроуэй слегка нахмурилась. Это была высокая и изящная, исключительно ухоженная женщина. Алый лак ее ногтей прекрасно гармонировал с темно-красными коралловыми серьгами. Глаза у нее были темные и очень зоркие. Взгляд прозрачно-голубых глаз сэра Джорджа, несмотря на его беспечные манеры добросердечного английского джентльмена, был так же зорок и цепок.

Если Айзек Пойнтц и Лео Штейн большую часть своей жизни проводили на Хаттон-Гарден, торгуя алмазами, сэр Джордж и леди Мэрроуэй принадлежали к другому миру – миру Французской Ривьеры, гольфа на Сен-Жан-де-Люз и зимних ванн на Мадейре.

С виду это были сущие цветы, что растут, не ведая ни забот, ни хлопот, но, возможно, впечатление это было и не совсем верным. Разные бывают заботы и совсем уж разные хлопоты.

– Ну вот, ребенок возвращается, – заметил Эван Левеллин, повернувшись к миссис Растингтон.

В этом смуглом молодом человеке было нечто от голодного волка, что некоторые женщины находят весьма привлекательным. Но вот находила ли его таким миссис Растингтон, оставалось совершенно неясно. Она была не из тех, о ком говорят: «душа нараспашку». Миссис Растингтон рано и неудачно вышла замуж, меньше чем через год брак был расторгнут, и хотя манеры ее были неизменно очаровательны, это наложило на нее некий отпечаток отчуждения и замкнутости.

Ева Лезерн вприпрыжку вернулась к взрослым, оживленно тряся своими длинными светлыми волосами. Ей было только пятнадцать, и она в полной мере обладала присущей этому возрасту нескладностью и неистощимым запасом энергии.

– Я выйду замуж в семнадцать, – не успев отдышаться, объявила она, – за жутко богатого человека, и у нас будет шестеро детей, а вторник и четверг мои счастливые дни, и мне всегда нужно носить что-нибудь зеленое или голубое, и мой камень изумруд и…

– Ладно, цыпленок, доскажешь по дороге, – остановил ее отец.

Мистер Лезерн был высоким светловолосым мужчиной с внешностью язвенника и некоторым налетом скорби на лице.

Мистер Пойнтц и его компаньон оторвались от своего состязания. Первый довольно посмеивался, мистер Штейн выглядел расстроенным.

– Вопрос удачи, – оправдывался он.

– Мастерство, мой мальчик, мастерство! – возразил мистер Пойнтц, жизнерадостно хлопая себя по карману. – Пятерку я таки с тебя снял. Мой старикан, вот тот был первоклассным игроком. Ну, господа, пора двигать. Тебе все предсказали, Ева? Предупредили, чтобы остерегалась жгучего брюнета?

– Брюнетку, – поправила Ева. – Она косоглазая и может наделать кучу неприятностей, если я не уберегусь. И еще я выйду замуж в семнадцать…

И она весело умчалась вперед, предоставив компании догонять ее по пути в «Ройал Джордж».

Обед был заранее заказан предусмотрительным мистером Пойнтцем, и официант, кланяясь, провел их на второй этаж в частные апартаменты. Круглый стол оказался уже накрыт. Огромное окно, выходящее на портовую площадь, было распахнуто, пропуская шум ярмарки и хриплый визг трех каруселей, каждая из которых скрипела на свой особый лад.

– Лучше закрыть его, если мы хотим друг друга слышать, – заметил мистер Пойнтц, подкрепляя свои слова делом.

Все расселись вокруг стола, и мистер Пойнтц с сияющим видом обвел взглядом своих гостей. Он чувствовал, что им хорошо, а ему нравилось делать людям приятное. И вот они все здесь…

Леди Мэрроуэй… Очаровательная женщина! Не совершенство, конечно, – он прекрасно отдавал себе отчет, что те, кого он привык именовать «сливками общества», вряд ли пришли бы в восторг, обнаружив чету Мэрроуэй в своем кругу, но, с другой стороны, о существовании Айзека Пойнтца эти самые «сливки» вовсе и не подозревали. В любом случае леди Мэрроуэй – чертовски привлекательная женщина, и он готов был смотреть сквозь пальцы на ее вчерашние передергивания за бриджем. Вот в отношении сэра Джорджа подобная снисходительность давалась ему куда труднее. У парня совершенно рыбьи глаза. Так и смотрит, где чего урвать. Только зря он надеется поживиться за счет старого Пойнтца. Уж об этом он позаботится.

Сэмюель Лезерн… Парень, в общем, неплохой. Болтливый, конечно, как и большинство американцев, – обожает рассказывать какие-то нудные бесконечные истории. И эта его отвратительная привычка – требовать точных цифр… Каково население Дартмута? В каком году построен Морской колледж? И так без конца. Видимо, думает, что его хозяин что-то вроде ходячего «Бедекера». Вот Ева милый живой ребенок, подшучивать над ней – одно удовольствие. Голос словно у коростеля, но прекрасно знает, чего ей надо. Сообразительная юная леди.

Молодой Левеллин… Что-то он подозрительно затих. Похоже, усиленно размышляет. Гол как сокол, по всей вероятности. Обычное дело с этими писателями. Очень может быть, неравнодушен к Джанет Растингтон. Что ж, хороший выбор. Привлекательна и умна к тому же. Не высовывается со своей писаниной. Послушаешь, как говорит, ни в жизнь не поверишь, что сочиняет такую заумь.

Ну и, конечно, старина Лео! Этот с годами не худеет и не молодеет. И в блаженном неведении, что в эту самую минуту его партнер подумал о нем точно так же. Мистер Пойнтц исправил заблуждение мистера Лезерна о происхождении сардин из Корнуолла, а не Девона и приготовился получить полное удовольствие от обеда.

– Мистер Пойнтц, – проговорила Ева, когда перед каждым оказалось по дымящейся тарелке с макрелью и официанты покинули комнату.

– Да, юная леди.

– А тот большой бриллиант у вас и сейчас с собой? Ну тот, который вы показывали нам вчера вечером и еще говорили, что никогда с ним не расстаетесь?

Мистер Пойнтц добродушно рассмеялся.

– Точно. Я называю его своим талисманом. Естественно, он при мне.

– А мне кажется, это жутко опасно. Кто-нибудь может украсть его. Например, в толпе – на ярмарке.

– Вряд ли, – возразил мистер Пойнтц. – Я, знаете ли, хорошенько на этот счет позаботился.

– Но могут же? – настаивала Ева. – У нас вон полно гангстеров. Наверняка ведь в Англии тоже?

– Ну, «Утренней Звезды» им не видать как своих ушей! – заявил мистер Пойнтц. – Во-первых, она в особом внутреннем кармане. Старый Пойнтц свое дело знает. «Утреннюю Звезду» не сможет украсть никто.

Ева рассмеялась.

– Вот еще! Спорим, я смогу?

– А спорим, не сможете! – подмигнул ей мистер Пойнтц.

– Да клянусь вам, у меня получится! Я обдумала все вчера вечером, когда легла спать, – после того как вы за ужином всем показывали камень. Я придумала исключительно хитроумный план.

– И какой же?

Ева склонила голову набок, и ее светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

– Ну, пока не скажу. На что спорим, что мне это удастся?

В голове мистера Пойнтца пронеслись воспоминания его юности.

– Полдюжины пар перчаток, – предложил он.

– Перчатки! – презрительно протянула Ева. – Да кто ж их теперь носит?

– Ну, а шелковые чулки?

– А что! Сегодня утром как раз поползла моя лучшая пара!

– Ну вот и отлично. Ставлю полдюжины лучших шелковых чулок!

– Ооо! – благоговейно выдохнула Ева. – А что хотите вы?

– Ну, а мне нужен новый кисет.

– Отлично. Вот это сделка! Хотя, конечно, кисета вам не видать. Теперь слушайте, что вы должны сделать. Нужно пустить бриллиант по кругу, как вчера, чтобы каждый мог его посмотреть…

В комнату вошли официанты, чтобы заменить тарелки, и Ева смолкла. Принимаясь за цыпленка, мистер Пойнтц заметил:

– Но запомните, юная леди. Чтобы все было по-честному, я вызову полицию и вас обыщут.

– Да ради бога. Только зачем так уж по-настоящему? Леди Мэрроуэй или миссис Растингтон обыщут нисколько не хуже.

– Тогда решено, – согласился мистер Пойнтц. – Кем вы, кстати, собираетесь стать, юная леди? Уж не намереваетесь ли специализироваться на краже драгоценностей?

– Ну, если это окупается…

– Если вам удастся фокус с «Утренней Звездой», это вполне окупится. Даже если распилить его, камень будет стоить больше тридцати тысяч фунтов.

– Ничего себе! – ахнула явно потрясенная Ева. – А сколько это будет в долларах?

Леди Мэрроуэй издала удивленное восклицание.

– И вы носите при себе такой камень? – с упреком проговорила она. Тридцать тысяч фунтов! Ее темные ресницы вздрогнули.

– Большие деньги, – мягко заметила миссис Растингтон. – И потом, очарование самого камня… Он прекрасен.

– Обычный кусок угля, – вставил Эван Левеллин.

– Мне всегда представлялось, – заметил сэр Джордж, – что в краже драгоценностей самое сложное – продать их. Перекупщик вечно забирает львиную долю… Хм… Так о чем это я?

– Ну, давайте, – возбужденно перебила его Ева. – Давайте начинать. Доставайте свой бриллиант и повторяйте все, что говорили про него вчера вечером.

– Прошу прощения за своего отпрыска. Она слишком возбуждена, – вставил мистер Лезерн своим низким печальным голосом.

– Да ладно тебе, па, – нетерпеливо воскликнула Ева. – Ну, давайте же, мистер Пойнтц!

Улыбаясь, тот пошарил во внутреннем кармане и вытащил что-то наружу. На его ладони, поблескивая в электрическом свете, лежал крупный камень. Бриллиант…

Затем мистер Пойнтц не без труда, по мере возможности, восстановил свою вчерашнюю речь на «Веселушке».

– Не желают ли леди и джентльмены взглянуть поближе? Это необычайно красивый камень. Я называю его «Утренней Звездой», и он для меня что-то вроде талисмана – всегда и всюду со мной. Вот полюбуйтесь.

Он протянул бриллиант леди Мэрроуэй, которая взяла его, восхищенно ахнула и передала мистеру Лезерну, весьма натянуто молвившему: «Довольно мил. Да, определенно, мил…» и, в свою очередь, передавшему его Левелину.

На этом месте в процедуре произошла легкая заминка, вызванная появлением официантов. Когда они удалились, Эван, заметив: «Очень крупный камень», передал его Лео Штейну, который не стал утруждать себя комментариями и поскорее отдал бриллиант Еве.

– Как он прекрасен! – вскричала та высоким театральным голосом, тут же сменившимся испуганным восклицанием, когда бриллиант выскользнул у нее из руки:

– Ой, я его уронила!

Она оттолкнула стул и нырнула под стол. Сэр Джордж, сидевший от нее слева, нагнулся тоже. В общей суматохе кто-то смахнул со стола бокал. Штейн, Левеллин и миссис Растингтон приняли участие в поисках. Под конец к ним присоединилась и леди Мэрроуэй.

Мистер Пойнтц остался в стороне от суматохи. Он невозмутимо сидел за столом, с саркастической улыбкой потягивая вино.

– О Боже! – вскричала Ева все в той же театральной манере. – Какой ужас! Но куда же он мог закатиться? Его нигде нет!

Один за другим участники поисков выбрались из-под стола.

– Исчез, как и не бывало, Пойнтц, – широко улыбаясь, объявил сэр Джордж.

– Неплохо проделано, – согласился мистер Пойнтц, одобрительно кивая. – Из вас выйдет прекрасная актриса, Ева. Вопрос лишь в том, спрятали вы его в комнате или на себе?

– Обыскивайте меня, – драматическим тоном предложила Ева.

Мистер Пойнтц поискал глазами и, обнаружив в углу комнаты большую зеленую ширму, кивнул в ее сторону и вопросительно посмотрел на леди Мэрроуэй и миссис Растингтон.

– Если кто-нибудь из дам будет столь любезен…

– Ну, конечно, – улыбаясь, согласилась леди Мэрроуэй.

Обе женщины поднялись.

– Не волнуйтесь, мистер Пойнтц, – пообещала леди Мэрроуэй, – сделаем все как надо.

Они исчезли за ширмой.

В комнате становилось душно, и Эван Левеллин распахнул окно. Бросив монетку проходившему внизу разносчику газет, он ловко подхватил свежий выпуск.

– В Венгрии неспокойно, – сообщил он, развернув его.

– Это местная? – поинтересовался сэр Джордж. – Взгляните, пожалуйста… Меня интересует одна лошадка. Должна была бежать сегодня в Хэлдоне. Ее зовут Шустрый Мальчик.

– Лео, – заметил мистер Пойнтц, – запри пока дверь. Ни к чему этим чертовым официантам сновать тут взад-вперед, пока мы не закончили.

– За Шустрого Мальчика выдача три к одному, – объявил Эван.

– Ерунда! – поморщился сэр Джордж.

– В основном новости регаты, – сообщил Эван, проглядывая газету.

Из-за ширмы появилась женская часть общества.

– Ничего нет. Пусто, – объявила Джанет Растингтон.

– Можете мне поверить: бриллианта у нее нет, – подтвердила леди Мэрроуэй.

Мистер Пойнтц подумал, что как раз ей он очень даже может поверить. Нотки разочарования в ее голосе лучше всего подтверждали, что обыск был проведен на совесть.

– Послушай, Ева, а ты его случайно не проглотила? – забеспокоился мистер Лезерн. – Потому что, если так, это ведь, наверное, вредно.

– Я бы увидел, – тихо заметил Лео Штейн. – Я все время наблюдал за ней. Она ничего не клала в рот.

– Да я бы и не проглотила такую огромную штуковину, – заявила Ева и, уперев руки в бока, победно взглянула на мистера Пойнтца. – Ну так что?

– Стойте там и никуда не двигайтесь, – сказал мистер Пойнтц.

Мужчины очистили стол и перевернули его. Мистер Пойнтц лично обследовал его до последнего дюйма, после чего перенес свое внимание на стул, за которым сидела Ева, и два соседних.

Более тщательно вряд ли можно было это проделать. Вскоре к нему присоединились остальные четверо мужчин, а затем и женщины. Ева Лезерн стояла у стены возле ширмы и от души веселилась.

Через пять минут мистер Пойнтц с тихим стоном поднялся на ноги и принялся мрачно отряхивать брюки. Девственная свежесть его костюма слегка пострадала.

– Ева, – сказал он, – снимаю шляпу. В области кражи драгоценностей ты лучшая, с кем мне довелось сталкиваться. То, что ты проделала, ставит меня в тупик. Как я понимаю, раз его нет при тебе, он должен быть где-то в комнате. Я побежден.

– Значит, чулки мои? – осведомилась Ева.

– Ваши, юная леди.

– Ева, дитя мое, но куда же ты могла его спрятать? – с любопытством спросила миссис Растингтон. Ева горделиво выпятила грудь.

– Я лучше покажу. Сейчас вам будет за себя просто стыдно.

Она подошла к той части стола, где были свалены остатки обеда и столовые приборы. Взяв свою маленькую черную вечернюю сумочку, она объявила:

– Прямо у вас под носом. Прямо… Ее голос, только что радостный и победный, внезапно сорвался.

– Ох, – произнесла она. – Ох…

– Что такое, дорогая? – поинтересовался ее отец.

– Он исчез, – прошептала Ева. – Исчез…

– Что там такое? – нахмурился мистер Пойнтц, подходя ближе.

Ева порывисто развернулась.

– Дело было так… У этой сумочки в застежке был большой стеклянный камень. Он выпал вчера вечером, и, когда вы показывали свой бриллиант, я заметила, что они почти одного размера. И вот ночью я подумала, что можно… прикрепить ваш бриллиант на пустующее место в застежке с помощью пластилина. Я была совершенно уверена, что никто не заметит. Так я и сделала. Выронила бриллиант и бросилась за ним под стол со своей сумочкой. Там быстро прикрепила его пластилином – он заранее был у меня в руке – к застежке, положила сумочку на стол и сделала вид, что продолжаю искать. Я думала, это будет как с Похищенным письмом[1]1
  «Похищенное письмо» – новелла американского писателя Эдгара По (1809–1849).


[Закрыть] – ну, вы помните. Бриллиант лежит прямо у вас под носом, а вы думаете, что это самая обычная стекляшка. Это был прекрасный план: никто из вас действительно ничего не заметил.

– Интересно… – проговорил Лео Штейн.

– Что вы сказали?

Мистер Пойнтц взял сумочку, оглядел пустующее гнездо с сохранившимся кусочком пластилина и медленно произнес:

– Камень мог выпасть. Нужно поискать еще. Поиски возобновились, но на этот раз проходили в тягостной тишине. В комнате чувствовалось напряжение.

Один за другим участники поисков оставили это занятие. Все стояли и молча смотрели друг на друга.

– Бриллианта в этой комнате нет, – прервал тишину Штейн.

– И никто из нее не выходил, – многозначительно добавил сэр Джордж.

Повисла пауза, прерванная расплакавшейся Евой.

– Ну, ну, – неловко произнес ее отец, похлопывая дочь по плечу.

Сэр Джордж повернулся к Лео Штейну.

– Мистер Штейн, – начал он, – вы сейчас произнесли что-то вполголоса, а когда я переспросил, не захотели повторить. Но так уж вышло, что я слышал ваши слова. Это было сразу после того, как Ева заявила, что никто из нас не видел, куда она спрятала настоящий камень. И вы сказали: «Интересно». Думаю, мы должны допустить вероятность, что кто-то все же это заметил, и этот кто-то находится сейчас в комнате. Я полагаю, единственно возможный и справедливый выход – это каждому из присутствующих согласиться на обыск. Бриллиант не мог покинуть комнаты.

Если уж сэр Джордж входил в роль настоящего английского джентльмена, сравниться с ним не мог никто. Его голос даже зазвенел от благородного негодования.

– Однако же неприятно все это, – грустно заметил мистер Пойнтц.

– Это я виновата, – всхлипнула Ева. – Но я ведь не хотела…

– Выше нос, детеныш! – мягко проговорил мистер Штейн. – Никто тебя и не винит.

Мистер Лезерн в присущей ему медлительной педантичной манере произнес:

– Что ж, несомненно… думаю, предложение сэра Джорджа встретит единодушное одобрение. Лично я за.

– Согласен, – сказал Эван Левеллин.

Миссис Растингтон взглянула на леди Мэрроуэй и, встретив легкий кивок, встала и скрылась с ней за ширмой. Всхлипывающая Ева отправилась вслед за ними.

В дверь постучал и получил приказание удалиться официант.

Еще через пять минут восемь человек недоверчиво смотрели друг на друга.

«Утренняя Звезда» растворилась в воздухе.

* * *

Мистер Паркер Пайн задумчиво созерцал смуглое взволнованное лицо сидящего против него молодого человека.

– Ну, конечно же, – сказал он, – вы валлиец,[2]2
  Имеется в виду представитель кельтского населения Уэльса, полуострова на юго-западе Великобритании.


[Закрыть] мистер Левеллин.

– Господи, а это-то здесь при чем? Мистер Паркер Пайн взмахнул своей крупной и тщательно ухоженной рукой.

– Совершенно ни при чем, полностью с вами согласен. Просто я увлекаюсь классификацией эмоциональных реакций, проявляемых различными этническими группами, только и всего. Давайте вернемся к вашей проблеме.

– Собственно говоря, я и сам не знаю, почему пришел к вам, – сказал Эван Левеллин.

Молодой человек выглядел осунувшимся, и его руки явно не находили себе места. Он не смотрел на мистера Паркера Пайна, пристальное же внимание джентльмена заставило его чувствовать себя крайне неуютно.

– Не знаю, почему я пришел к вам, – повторил он. – Хотя куда я еще мог пойти? И что я вообще мог сделать? Вот эта-то абсолютная беспомощность меня и добивает. Я увидел ваше объявление и вспомнил, что один парень как-то говорил, что вы здорово ему помогли. Ну… я и пришел! И чувствую себя теперь полным идиотом. В моем положении не поможет уже никто и ничто.

– Вовсе нет, – возразил мистер Паркер Пайн. – Вы попали точно по адресу. Я специалист по несчастьям, а это дело, несомненно, причинило вам большую неприятность. Вы уверены, что все происходило именно так, как вы рассказали?

– Вряд ли тут можно что-нибудь упустить. Пойнтц вынул свой бриллиант и пустил его по кругу. Это чертово дитя Америки прикрепило его к своей дурацкой сумке, а когда мы подошли взглянуть на нее, бриллианта там уже не было. Его вообще ни у кого не было! Мы обыскали даже старого Пойнтца – он сам это предложил. И, готов поклясться, в комнате его не было тоже! А ведь из нее никто не выходил.

– Возможно, официанты? – предположил мистер Паркер Пайн.

Левеллин отрицательно покачал головой.

– Они ушли еще до того, как девочка начала всю эту возню, а потом старый Пойнтц запер дверь, чтобы нам не мешали. Нет, это сделал кто-то из нас.

– Ну, в этом можно и не сомневаться, – задумчиво произнес мистер Паркер Пайн.

– Эта проклятая газета! – горько воскликнул Эван Левеллин. – Конечно же, они меня подозревают. Это была единственная возможность…

– Расскажите мне в точности, как это произошло.

– Да ничего особенного. Я открыл окно, свистнул мальчишке, бросил ему монетку, а он мне – газету. Но это, как вы понимаете, единственно возможный путь, каким бриллиант мог покинуть комнату – чтобы я передал его поджидавшему на улице сообщнику.

– Возможный, но не единственный, – поправил его мистер Паркер Пайн.

– Вы можете предложить какой-то еще?

– Раз это не ваших рук дело, значит, был другой.

– Ах, вот оно что. Я-то надеялся на что-нибудь более определенное. Что ж, могу только повторить, что я не бросал бриллиант из окна. Впрочем, я не надеюсь, что вы мне поверите – или кто-то еще.

– Да нет же, я вам верю, – возразил мистер Пайн.

– Но почему?

– Вы не криминальный тип, – объяснил мистер Паркер Пайн. – То есть не тот криминальный тип, что крадет драгоценности. Несомненно, есть преступления, которые способны совершить и вы, но сейчас мы не будем в это углубляться. Важно то, что я не вижу вас в роли похитителя «Утренней Звезды».

– Остальные видят, – горько заметил Левеллин.

– Понимаю, – сочувственно отозвался мистер Пайн.

– Они так на меня смотрели… Мэрроуэй, так тот просто поднял газету и взглянул на окно. Он ничего не сказал – зато Пойнтц все прекрасно понял. Я просто читал их мысли. И хуже всего то, что прямо меня так никто и не обвинил.

Мистер Паркер Пайн понимающе кивнул.

– Это хуже всего, – подтвердил он.

– Да. Просто подозрение. Тут ко мне наведывался парень с вопросами самыми формальными, как он сказал. Я так понимаю, полицейский в штатском. Очень вежливый – никаких намеков. Ему просто было любопытно, что у меня все не было и не было денег, а потом они вдруг взяли и появились.

– А это так?

– Ну, в общем, да. Немного повезло на скачках. К сожалению, я ставил не в конторе – так что никаких квитанций, чтобы это подтвердить. Опровергнуть, конечно, тоже нельзя, но уж очень это со стороны выглядит подозрительным.

– Согласен. И все же им потребуется куда больше фактов, чтобы предпринять официальные шаги.

– О! Вот как раз официального обвинения я боюсь меньше всего. В каком-то смысле это даже было бы лучше. Хоть знаешь, на каком ты свете. Как же это ужасно чувствовать, что все считают тебя вором.

– И особенно одна персона?

– На что вы намекаете?

– Предполагаю, и ничего больше, – снова отмахнулся своей ухоженной ручкой мистер Паркер Пайн. – Ну так что же, одна из них имеет-таки место? Миссис Растингтон, скажем?

– Почему сразу она? – осведомился Левеллин, густо краснея.

– Ну, дорогой мой… Совершенно очевидно, что чье-то мнение вас особенно волнует, и, скорее всего, это мнение женщины. Какие же дамы имеются у нас в наличии? Маленькая американка? Леди Мэрроуэй? В глазах последней вы, скорее всего, только выиграли бы, сумей провернуть такое дельце. Я немного знаю ее. Значит, остается миссис Растингтон…

Левеллин не без усилия выговорил:

– Она… у нее… очень печальный опыт. Ее муж был законченным негодяем. Это отбило у нее желание доверять кому бы то ни было. Она… если она думает…

Эван Левеллин запнулся, не зная, как объяснить.

– Понятно, – спас его мистер Паркер Пайн. – Я вижу, дело действительно серьезное. В этом следует разобраться. Эван Левеллин коротко рассмеялся.

– Легко сказать.

– И совсем нетрудно сделать, – добавил мистер Паркер Пайн.

– Вы думаете?

– О да. Вопрос поставлен на редкость четко. Большинство возможностей исключено заранее. Следовательно, и ответ должен быть крайне прост. Собственно говоря, передо мной уже брезжит…

Левеллин недоверчиво уставился на него. Мистер Паркер Пайн пододвинул к нему стопку бумаги и карандаш.

– Будьте добры коротко описать вашу компанию.

– Разве я не сделал это раньше?

– Я имею в виду внешность: цвет волос и так далее.

– Но, мистер Паркер Пайн, это-то здесь при чем?

– Еще как при чем, юноша, еще как! Классификация и все прочее…

Все еще с недоверием Эван описал внешность каждого из участников злополучного обеда.

Мистер Паркер Пайн изучил листок, сделал на нем пару пометок и отложил в сторону.

– Отлично, – подытожил он. – А кстати, вы говорили, разбился какой-то бокал?

Эван снова недоуменно воззрился на детектива.

– Ну да, его смахнули со стола, а потом еще и наступили.

– Скверная штука, эти стеклянные осколки, – заметил мистер Паркер Пайн. А чей это был бокал?

– Кажется, девочки. Евы то есть.

– Ага. А кто сидел рядом?

– С одной стороны Штейн, с другой – сэр Джордж Мэрроуэй.

– А вы не видели, кто из них смахнул бокал на пол?

– Боюсь, что нет. А это важно?

– Да нет, не очень. Может, это и ни при чем. Что ж, – добавил он, поднимаясь, – всего вам доброго, мистер Левеллин. Загляните ко мне денька через три. Думаю, к тому времени дело окончательно прояснится.

– Вы шутите, мистер Паркер Пайн?

– Мой дорогой друг, в профессиональных вопросах я не шучу никогда. Это вызвало бы недоверие клиентов. Так, значит, в пятницу. Скажем, в одиннадцать тридцать? Вот и договорились.

В пятницу утром Эван Левеллин переступил порог офиса мистера Паркера Пайна в сильнейшем смятении. Надежда и скепсис боролись в его душе.

Мистер Паркер Пайн, сияя улыбкой, поднялся ему навстречу.

– Доброе утро, мистер Левеллин. Присаживайтесь. Вы курите?

Левеллин отстранил предложенные сигареты.

– Ну? – выдавил он.

– Ну и все, – ответил мистер Паркер Пайн. – Вчера ночью полиция взяла всю шайку.

– Какую шайку?

– Амальфи, разумеется. Я подумал о ней сразу, как только услышал ваш рассказ. Знакомый стиль. Ну, а когда вы описали гостей, тут уж не осталось никаких сомнений.

– Какие еще Амальфи? – тихо выговорил Левеллин.

– Отец, сын и невестка – это, конечно, если Пьетро и Мария женаты, что весьма сомнительно.

– Я не понимаю.

– Все очень просто. Фамилия – итальянская, как, очевидно, и происхождение. Однако родился Амальфи-старший в Америке. Работает обычно в одном стиле. Представляется крупным бизнесменом, знакомится с какой-либо фигурой из мира торговцев драгоценностями, а затем проделывает свой маленький трюк. В нашем случае он определенно охотился за «Утренней Звездой»: чудачества Пойнтца отлично известны в деловом мире. Мария Амальфи сыграла роль его дочери (удивительное существо: ей как минимум двадцать семь, а она почти всегда играет шестнадцатилетних).

– Только не Ева! – выдохнул Левеллин.

– Именно она. Третий член шайки устроился в «Ройал Джордж» официантом. Вы понимаете: пора отпусков, отель нуждается в дополнительном персонале… Хотя не исключено, что он просто подкупил кого-то из служащих, чтобы занять его место. Таким образом, все готово к спектаклю. Ева бросает Пойнтцу вызов, тот его принимает. Он пускает бриллиант по рукам, как уже делал это накануне вечером. Когда в комнату заходят официанты, бриллиант находится у Лезерна. Когда они уходят – бриллиант также покидает комнату – аккуратно прикрепленный кусочком жвачки к донышку тарелки, которую несет Пьетро. Все очень просто!

– Но когда вошли официанты, бриллиант был у меня!

– Нет-нет, у вас уже была всего лишь подделка, правда, достаточно хорошо исполненная, чтобы обмануть поверхностный взгляд. Штейн, например, вы говорили, почти и не смотрел на него. И вот Ева роняет этот так называемый бриллиант под стол, смахивает туда же стакан и все вместе давит ногой. Бриллиант чудесным образом исчезает! И Ева и Лезерн могут позволить обыскивать себя сколько душе угодно!

– Ну… я… – Эван потряс головой, не находя слов. – Вы говорили, что узнали шайку по моему описанию. Они что же, проделывали подобное и раньше?

– Ну не совсем подобное. Но это их профессия, и я сразу обратил внимание на девочку.

– Но почему? Я не подозревал ее – да и никто не подозревал. Она выглядела… выглядела совсем как ребенок.

– Такой уж у нее дар. Она больше похожа на ребенка, чем обычный ребенок. И потом – пластилин. Предполагалось, что пари предложено совершенно спонтанно, и, однако, у юной леди оказался под рукой пластилин. Это говорит о расчете. Я тотчас ее и заподозрил.

Левеллин поднялся.

– Что ж, мистер Паркер Пайн, я бесконечно вам обязан.

– Классификация, – пробормотал тот. – Классификация криминальных типов всегда меня интересовала.

– Вы известите меня, сколько… э…

– Мой гонорар будет достаточно скромным, – отозвался мистер Паркер Пайн. Он не проделает слишком уж большую брешь в… э… ваших доходах от скачек. И тем не менее, молодой человек, лично я на будущее оставил бы лошадей в покое. Очень уж непредсказуемые животные, эти лошади.