Текст книги "Загадка трефового короля"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Агата Кристи
Загадка трефового короля

– Да-а, реальная жизнь подчас куда удивительней всяких книжных фантазий, заметил я, откладывая в сторону «Дейли ньюсмонгер».[1]1
  «Дейли ньюсмонгер» («Сплетник») – ежедневная газета бульварного толка, публикует преимущественно материалы местного значения.


[Закрыть]

Склонив набок свою яйцеобразную голову, Пуаро попытался смахнуть невидимую пылинку с безукоризненно выглаженных брюк. Мое не слишком оригинальное замечание, кажется, ужасно его рассердило.

– Какая глубокая мысль! Да вы мудрец, mon ami![2]2
  Мой друг (фр.).


[Закрыть] Стараясь не показать, что его насмешка обидела меня, я спросил:

– Вы уже прочли утреннюю газету?

– Разумеется, прочел. И между прочим, аккуратно сложил, а не бросил на пол, как вы, Гастингс, со свойственной вам неаккуратностью. Между тем во всем необходимо придерживаться порядка и действовать методически.

Ужасная у Пуаро привычка: по всякому поводу заводить речь об аккуратности и порядке. Метод и Порядок – вот боги, которым он поклоняется. Он настолько в них уверовал, что все свои успехи приписывает их чудодейственной силе.

– Значит, вы уже прочли сообщение об убийстве импресарио Генри Ридберна? Я имел в виду именно этот случай, когда сказал, что реальная жизнь куда удивительней вымысла. И не только удивительней, но и драматичнее. Представьте себе почтенное семейство. Таких семей, как Оугландеры, в Англии тысячи. Отец и мать, сын и дочь.

Мужчины каждый день уходят на работу, женщины хлопочут по хозяйству. Мирная, безмятежная, хотя слов нет, чрезвычайно однообразная жизнь. И вот вчера вечером вся семья собирается в уютной гостиной своего коттеджа с трогательным названием Дейзимид[3]3
  Маргаритка (англ.).


[Закрыть] в предместье Стритхэма сыграть партию в бридж, и вдруг дверь, ведущая в сад, распахивается, и в комнату неверной походкой входит молодая женщина. На ее сером шелковом платье алеет пятно. Она произносит только одно слово «убийство» и падает без чувств. И тут, Оугландеры узнают в женщине Валери Сентклер – балерину, не так давно пленившую своим талантом Лондон…

– Это вы так красноречивы, друг мой, или репортеры из «Дейли ньюсмонгер»? – осведомился Пуаро.

– Газета уже была подготовлена к печати, поэтому там сообщаются лишь общие факты. Но драматизм происшествия меня сразу поразил.

Пуаро глубокомысленно кивнул.

– Да, в жизни любого человека случаются драмы. Даже в жизни тех, у кого их вроде бы быть не должно. Учтите это, mon ami. Однако случай действительно интересный, и мне, видимо, придется им заняться.

– Правда?

– Да. Утром мне позвонили и от имени принца Поля Моранийского попросили принять Его Высочество сегодня вечером по весьма важному делу.

– Но какое это имеет отношение к убийству?

– Дорогой Гастингс, вы, очевидно, не читаете английские бульварные газетенки. А ведь в них уйма интереснейших сплетен. Взгляните-ка.

И Пуаро ткнул своим коротким толстым пальцем в одну из газет.

Я пробежал взглядом указанный отрывок: «…действительно ли иностранный принц и известная балерина помолвлены? Понравилось ли ей обручальное бриллиантовое кольцо?»

– А теперь, мой друг, можете продолжить ваше столь эффектное повествование. Вы остановились на том, как леди без чувств упала на ковер в гостиной Дейзимида.

Я пожал плечами:

– Отец и сын Оугландеры тут же бросились – один за врачом для молодой женщины, другой – в полицейский участок. Наряд полиции сразу же выехал в Мон-Дезир, великолепную виллу Ридберна, расположенную неподалеку от их коттеджа. Кстати говоря, этого Ридберна считали довольно-таки сомнительной личностью. Тело было найдено на полу в библиотеке – голова треснула, как яичная скорлупа…

– Простите, но вынужден вас перебить, – дружески сказал Пуаро. – А вот и принц!

Принца представили нам под другим именем – как графа Феодора. Это был молодой странноватый человек.

Высокий, порывистый, с чуть скошенным безвольным подбородком, с характерным для рода Моранбергов изгибом рта и темными пламенными глазами. Это были глаза фанатика.

– Мосье Пуаро?.. – осведомился он. Мой друг поклонился.

– Мосье, у меня ужасные неприятности, я даже не могу выразить…

Пуаро движением руки остановил его и сказал:

– Я вполне понимаю вас. Ведь мадемуазель Сентклер очень дорога вам, не так ли?

– Я надеюсь, что скоро она станет моей женой, – откровенно ответил принц.

Пуаро выпрямился в кресле, глаза его чуть-чуть округлились.

– Я не первый в моей семье решился на морганатический брак,[4]4
  Морганатический брак – брак, заключенный членом королевской семьи с лицом некоролевского происхождения и не дающий права престолонаследия.


[Закрыть] – поспешил продолжить принц. – Мой брат Александр также в свое время не подчинился воле императора. Но ведь в наши дни все эти сословные предрассудки не имеют почти никакого значения. И кроме того, в жилах мадемуазель Сентклер течет благородная кровь. Вы, наверное, знаете, что рассказывают о ее происхождении?

– О да, весьма романтические истории, что неудивительно, когда речь идет о столь очаровательной и знаменитой особе. По слухам, ее матерью была не то поденщица-ирландка, не то русская великая княгиня.

– Первая история – это, конечно, вздор, – пылко ответил молодой человек. А вот вторая похожа на правду. Валери, хотя и вынуждена сохранять тайну, намекнула мне кое о чем. Кроме того, породу видно с первого взгляда. Я верю в наследственность, мосье Пуаро.

– Я тоже, – ответил Пуаро задумчиво. – Мне довелось быть свидетелем многих странных случаев, которые укрепили эту веру. Да, я тоже верю в наследственность. Но вернемся к нашему делу. Чем могу служить? Чего именно вы опасаетесь? Надеюсь, мы можем говорить откровенно. Скажите, была ли мадемуазель Сентклер знакома с мистером Ридберном?

– Да. И он не скрывал, что был от нее без ума.

– А как относилась к нему мадемуазель?

– Весьма равнодушно, чтобы не сказать больше. Пуаро внимательно посмотрел на молодого человека.

– У мадемуазель Сентклер были какие-нибудь причины опасаться Ридберна?

Принц на мгновение заколебался, затем ответил:

– Недавно произошел необычный случай. Вы когда-нибудь слышали о гадалке по имени Зара?

– Нет.

– О, она просто великолепна. Вы непременно должны как-нибудь заглянуть к ней. Мы с Валери обратились к Заре на прошлой неделе. По картам выходило, что Валери угрожает какая-то опасность. Затем гадалка перевернула последнюю карту – это был трефовый король. «Остерегайся, – сказала она Валери, – есть человек, который имеет над тобой власть и может принести тебе страшное несчастье. Ты догадываешься, кто он?» Побелевшими губами Валери еле слышно прошептала: «Да-да, я знаю». Напоследок Зара еще раз предупредила ее: «Помни о трефовом короле, тучи сгущаются над тобой». После этого мы поспешно ушли. Я пытался расспросить Валери, но она отмалчивалась, лишь заверила меня, что с ней все в порядке. Но теперь, после вчерашнего ужасного происшествия, я уверен, что Ридберн и есть тот самый трефовый король, которого так боялась Валери.

Помолчав, принц добавил:

– Теперь вы понимаете, что я испытал, когда сегодня утром раскрыл газету. Даже если Валери сделала это в состоянии аффекта… О нет! Это невозможно!

Пуаро поднялся с кресла и ласково похлопал молодого человека по плечу.

– Умоляю вас, не терзайтесь. Эркюль Пуаро все уладит.

– Вы поедете в Стритхэм? Думаю, что Валери не оправилась еще после такого ужасного потрясения и находится там.

– Я отправлюсь тотчас же.

– И еще: я все уладил через посольство – вам не будут чинить препятствий.

– Тогда в путь! Гастингс, надеюсь вы составите мне компанию?

* * *

Мон-Дезир оказался необыкновенно изящным, современным и удобным домом, окруженным со всех сторон чудесным садом. К крыльцу вела подъездная аллея.

Дворецкий открыл дверь и, услышав имя принца, тут же провел нас на место трагедии. Библиотека располагалась в великолепной комнате весьма внушительных размеров, с двумя огромными окнами с каждой стороны. Из одного открывался вид на подъездную аллею и дорогу, другое выходило в сад. Возле этого окна и было обнаружено тело. Полицейские осмотрели место преступления, поэтому труп уже убрали.

– Вот невезение, – вполголоса сказал я Пуаро, – полицейские опередили нас. Кто знает, какие важные улики они могли ненароком уничтожить.

– О Боже, Гастингс, сколько раз повторять вам, что ключ к разгадке лежит не снаружи, а внутри – в маленьких серых клеточках нашего мозга. Именно там, и нигде более, находится разгадка любой тайны.

Произнеся эту назидательную сентенцию, Пуаро повернулся к дворецкому.

– В комнате ничего не меняли после того, как убрали тело?

– О нет, сэр. Все оставлено так, как было вчера вечером, когда приехала полиция.

– А шторы на окнах были задернуты?

– Конечно, сэр. Я задергиваю их каждый вечер.

– Но сейчас, я вижу, шторы раздвинуты. Должно быть, ваш хозяин раздвинул их?

– Наверное, так, сэр.

– Вы знали о том, что он вчера вечером ожидал гостя?

– Он не упоминал об этом, сэр. Но он приказал, чтобы его не беспокоили после обеда. Видите, сэр, здесь есть дверь, которая выходит на террасу. Через эту дверь он сам мог впустить посетителя.

– А он часто так делал?

Дворецкий осторожно кашлянул.

– Кажется, да, сэр.

Пуаро направился к указанной двери – она была не заперта. Он распахнул ее и вышел на террасу, правая сторона которой выходила на подъездную аллею, а левая примыкала к красной кирпичной стене.

– Там фруктовый сад, сэр. В стене есть дверь, через которую туда можно пройти, но ее всегда запирают в шесть часов.

Пуаро кивнул и вернулся в библиотеку, дворецкий последовал за ним.

– А вы вчера не слышали чего-нибудь необычного?

– Около девяти часов я и остальные слуги слышали голоса в библиотеке: хозяин разговаривал с какой-то леди. Правда, в этом-то как раз не было ничего необычного. Хозяина довольно часто посещали дамы. К сожалению, сэр, больше ничего не могу сообщить – спальные комнаты слуг находятся в другом крыле дома. А потом, около одиннадцати, приехала полиция.

– Как вы думаете, сколько человек было в библиотеке?

– Не могу с уверенностью сказать, сэр. Я слышал только голос леди. Извините, сэр, но доктор Райан все еще здесь, может, вы хотите поговорить с ним?

Мы конечно же хотели. Через несколько минут доктор – розовощекий жизнерадостный джентльмен – уже отвечал на ваши вопросы. Судя по его рассказу, Ридберн лежал возле окна, головой в сторону мраморного подоконника. На его голове были обнаружены две раны: одна на переносице и другая, смертельная, на затылке.

– Ридберн лежал на спине?

– Да. Здесь даже осталось пятно. – И доктор указал на небольшое темное пятно на полу.

– Скажите, доктор, а не мог ли покойник разбить голову, когда падал на пол?

– О нет, это исключено. Орудие убийства, что бы это ни было, глубоко проникло в череп.

Пуаро задумчиво глядел прямо перед собой. Подоконники обоих окон представляли собой мраморное сиденье, с подлокотниками в виде львиных голов. Глаза Пуаро сверкнули.

– А если предположить, что он, падая, ударился головой об один из этих подлокотников, а затем соскользнул на пол?

– Теоретически, конечно, возможно. Но положение тела начисто опровергает такое предположение. Да и если бы это произошло так, как вы говорите, на сиденье обязательно остались бы следы крови.

– Но ведь их могли стереть. Доктор пожал плечами:

– Повторяю, вряд ли это возможно. И потом, зачем кому-то понадобилось выдавать несчастный случай за убийство? Это же абсурд!

– Да-да, конечно, – неохотно согласился Пуаро. – Как по-вашему, хватило бы сил у женщины нанести подобные удары?

– О, это совершенно исключается. Вы ведь имеете в виду мадемуазель Сентклер?

– Я никогда и никого не имею в виду, пока у меня нет абсолютной уверенности, – мягко ответил Пуаро.

Затем он обернулся и внимательно посмотрел на стеклянную дверь, ведущую на террасу.

Заметив это, доктор сказал:

– Через эту дверь мадемуазель Сентклер выбежала из комнаты. Если вы приглядитесь внимательно, то между деревьями сможете заметить Дейзимид, он находится довольно далеко отсюда, но, кроме него, с этой стороны не видно ни одного дома. Те дома, что поближе, расположены со стороны фасада.

– Благодарю вас за помощь, доктор, – сказал Пуаро. – Ну а мы с вами, Гастингс, отправимся по следам мадемуазель Сентклер.

* * *

Мы с Пуаро прошли садом, вышли через чугунные ворота Мон-Дезира и еще некоторое время брели по лесистой местности. Наконец подошли к садовой калитке Дейзимида, который оказался совсем маленьким скромным домиком. При нем был небольшой – в пол-акра[5]5
  Акр – единица площади в системе английских мер, равная 4046,86 м².


[Закрыть] – участок земли. Еле заметные следы вели прямо к двери, выходящей в сад. Пуаро, указывая на них, сказал:

– Ага, кажется, здесь и прошла мадемуазель Сентклер. Нам же с вами, не имеющим никакой причины врываться в чужой дом, лучше воспользоваться парадной дверью.

После того как мы вошли, горничная сразу провела нас в гостиную и отправилась доложить хозяевам о нашем приходе. В комнате сегодня явно не убирались. В камине было полно золы, на столе в беспорядке валялись карты видимо со вчерашнего вечера. Гостиная была переполнена дешевыми безделушками, стены увешаны на редкость уродливыми фамильными портретами. Пуаро внимательно разглядывал их, хотя, наверное, с меньшим интересом, чем я; затем он поправил криво висевший портрет.

– Семейные узы – замечательная вещь, не так ли, Гастингс? Чувства тут заменяют красоту.

Я согласно кивнул, не отрывая глаз от портрета, на котором были запечатлены джентльмен с бакенбардами, дама с высокой старомодной прической, упитанный мальчуган и две маленькие девочки, украшенные невероятным количеством бантиков. Я решил, что это семейный портрет Оугландеров, сделанный, вероятно, много лет тому назад, – и поэтому изучал его особенно внимательно.

Дверь неожиданно открылась, и вошла молодая женщина. На ней были неопределенного цвета спортивный жакет и твидовая[6]6
  Твид – грубая шерстяная ткань с особым диагональным плетением нитей двух или более разных цветов.


[Закрыть] юбка, темные волосы уложены в аккуратную прическу. Она вопросительно посмотрела на нас. Пуаро шагнул ей навстречу.

– Мисс Оугландер? Простите, что врываюсь к вам после столь неприятных событий… Вы, должно быть, из-за всего этого ужасно расстроены?

– О да, конечно, – не очень уверенно ответила молодая женщина.

Тут я понял, что чувствительность, по-видимому не является чертой характера мисс Оугландер. Судя по всему, она не могла похвастаться богатым воображением, и это особенно явственно проявилось благодаря происшедшей трагедии. Мое первое впечатление подтвердилось, когда она сказала:

– Я должна извиниться за весь этот беспорядок, но слуги почему-то так разволновались, что были просто не в состоянии выполнять свои обязанности.

Чувствовалось, что самой мисс Оугландер подобное волнение было попросту непонятно.

– Вчера вечером вы сидели в этой комнате, не так ли, мисс?

– Да, вчера сразу после ужина мы сели за бридж, как вдруг…

– Извините, мисс, как долго вы играли? Мисс Оугландер на мгновение задумалась.

– Не могу сказать точно, но, по-моему, мы сели часов в десять и успели сыграть несколько робберов[7]7
  Роббер – финал игры в бридж, розыгрыш двух геймов, после чего производится окончательный подсчет.


[Закрыть] до того, как это произошло.

– А где именно сидели вы, мисс?

– Лицом к окну и двери, ведущей в сад. Я играла в паре с мамой, и мне страшно не везло – совершенно не шла козырная карта. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, шатаясь, вошла мисс Сентклер…

– Вы ее узнали?

– Ее лицо показалось мне знакомым.

– Мисс Сентклер все еще у вас, не правда ли?

– Да. Но она отказывается принимать посетителей. Бедняжка еще не оправилась от потрясения.

– Уверен, что меня она захочет принять. Вы только передайте ей, что я приехал в Дейзимид по личной просьбе Его Высочества принца Поля Моранийского.

Мне показалось, что упоминание имени высокородного принца поколебало невозмутимое спокойствие мисс Оугландер. Ни слова не говоря, она отправилась выполнять просьбу Пуаро и, вмиг вернувшись, пригласила нас следовать за ней. Мы поднялись наверх и вошли в небольшую светлую спальню. Лежавшая на кушетке у окна женщина повернула голову в нашу сторону.

До чего же эти женщины были разными – это сразу бросилось мне в глаза! И тем не менее, в их внешнем облике было и что-то неуловимо схожее. Каждый взгляд, каждое движение Валери Сентклер были необыкновенно выразительны. От нее веяло тайной, она напоминала героиню романтических грез. Скромный фланелевый халат, правда, алого цвета, смотрелся на ней как великолепное одеяние восточной принцессы. Взгляд ее огромных темных глаз устремился на Пуаро.

– Вас прислал Поль? – Голос мадемуазель Сентклер, томный и глубокий, вполне соответствовал ее наружности.

– Да, мадемуазель. Я здесь по просьбе Его Высочества и готов выслушать вас.

– Что вас интересует?

– Все, что произошло здесь вчера вечером. Все! Вы понимаете меня, мадемуазель?

Она устало улыбнулась.

– Вы думаете, я могла бы солгать? Я же не так глупа. И прекрасно понимаю, что рано или поздно это все равно выйдет наружу. Дело в том, что этот человек, Ридберн, знал одну мою тайну и шантажировал меня. Только из любви к Полю я попыталась договориться с ним. Я боялась потерять Поля… Теперь я спасена, но я не убивала Ридберна, клянусь вам.

Пуаро, улыбаясь, кивнул.

– Меня вовсе не надо уверять в этом, мадемуазель. Расскажите о событиях прошлой ночи, и как можно подробнее.

– Я предложила Ридберну деньги. Он назначил встречу на девять вечера. К условленному часу я отправилась в Мон-Дезир. Дорогу я знала, так как мне приходилось бывать там прежде. Нужно было обойти дом и войти через дверь библиотеки так, чтобы не заметили слуги.

– Извините, мадемуазель, а вам не было страшно идти туда одной на ночь глядя?

Она ответила не сразу (или ему просто показалось?):

– Да, но у меня не было другого выхода: мне некого было попросить сопровождать меня, я была в отчаянном положении. Ридберн впустил меня в библиотеку. О, этот человек! Настоящее чудовище! Как я рада, что он умер! Он играл со мной как кошка с мышью. Смеялся надо мной. Я просила его, умоляла чуть ли не на коленях. Предлагала все мои драгоценности. Все напрасно! Затем он назвал свои условия. Наверное, вы догадываетесь какие? Я с негодованием отказалась и высказала ему все, что о нем думаю. Я прокляла его. Он же продолжал насмешливо улыбаться, его не тронули ни мои мольбы, ни мои проклятия. Когда я, выбившись из сил, наконец умолкла, то услышала какой-то тихий звук, доносившийся со стороны окна, того, что выходит в сад. Ридберн тоже услышал его. Он бросился к окну и распахнул шторы. Там прятался мужчина ужасной наружности, по-видимому, бродяга. Он бросился на Ридберна и бил его до тех пор, пока тот не упал. Бродяга схватил меня окровавленной рукой, я вырвалась и бросилась бежать со всех ног. Моя жизнь была в опасности. Заметив освещенные окна какого-то дома, я устремилась в ту сторону. Жалюзи были подняты, и я увидела людей, сидящих за карточным столом. Собрав последние силы, я буквально влетела в комнату, прошептав только одно слово «убийство», а затем – куда-то провалилась…

– Благодарю вас, мадемуазель. Вы, наверное, испытали тяжелое потрясение. Не могли бы вы все же описать этого, как вы выразились, бродягу? Вы помните, как он был одет?

– О нет. Все произошло так стремительно, что я просто ничего не успела заметить. Но я могла бы узнать этого человека – его жуткое лицо навсегда врезалось в мою память!

– И еще один вопрос, мадемуазель. Шторы на окне, что выходит на подъездную аллею, были задернуты?

На лице балерины отразилось легкое недоумение, она на секунду задумалась, стараясь припомнить.

– Eh bien,[8]8
  Ну (фр.).


[Закрыть] мадемуазель?

– Мне кажется, да-да, я почти уверена – они не были задернуты.

– Странно, ведь на другом окне шторы были задернуты, и за ними прятался убийца. Но, в сущности, это не имеет большого значения. Сколько вы еще собираетесь пробыть в этом доме, мадемуазель?

– Доктор считает, что я буду в состоянии вернуться в Лондон уже завтра. Она оглядела комнату и, заметив, что мисс Оугландер ушла, добавила:

– Оугландеры очень добры ко мне, но, понимаете ли, это люди не моего круга. Я их шокирую. Что до меня, то, честно говоря, я не очень-то жалую буржуа!

В ее словах мне послышалась затаенная горечь.

Пуаро кивнул:

– Я вас прекрасно понимаю, мадемуазель. Надеюсь, что не очень утомил вас своими расспросами.

– Вовсе нет, мосье Пуаро. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что Поль до сих пор остается в неведении. Прошу вас, поскорее рассейте его тревогу.

– В таком случае разрешите откланяться, мадемуазель, и пожелать вам всего наилучшего.

Выходя из комнаты, Пуаро вдруг остановился и, указав на пару лакированных туфелек, спросил:

– Это ваши, мадемуазель?

– Да, мосье. Служанка только что почистила и принесла их.

– Что за странные слуги в этом доме, – заметил Пуаро, когда мы спускались по лестнице, – от волнения забывают убрать комнаты, но не забыли привести в порядок туфли. Итак, mon ami,[9]9
  Мой друг (фр.).


[Закрыть] хотя в этом деле есть еще один-два неясных момента, думаю – да-да, именно так! – что нам придется отнести его к разряду законченных. Все просто до очевидности.

– А как же убийца?

– Эркюль Пуаро не ловит бродяг, – важно ответил мой друг.

* * *

В холле нас поджидала мисс Оугландер. – Мама очень хотела бы поговорить с вами, – сказала она. – Не могли бы вы пройти в гостиную, это не отнимет у вас много времени.

В комнате по-прежнему был беспорядок. Пуаро собрал со стола карты и начал рассеянно тасовать их своими маленькими ухоженными руками.

– Знаете, о чем я думаю, мой друг? – спросил он.

– Нет, – ответил я нетерпеливо.

– Я думаю, что мисс Оугландер была не искрения, утверждая, что к ней не шли козыри. У нее было целых три козырных карты.

– Пуаро, это уж слишком!

– Mon Dieu,[10]10
  Бог мой (фр.).


[Закрыть] не могу же я все время говорить об убийствах и крови.

Внезапно он замер.

– Гастингс, посмотрите! Трефового короля нет в колоде!

– Зара! – воскликнул я.

Но Пуаро, похоже, не понял меня. Он машинально вложил карты в коробку. Его лицо было очень мрачным.

– Гастингс, – в конце концов сказал он. – Я, Эркюль Пуаро, чуть было не совершил непоправимую ошибку. Я глядел на него, ничего не понимая.

– Мы должны начать все сначала, Гастингс. Да-да! Но уж на этот раз мы не должны оплошать.

Его рассуждения были прерваны приходом красивой, но уже в летах, женщины; в руках она держала хозяйственные книги. Это была миссис Оугландер. Пуаро галантно ей поклонился.

– Правильно ли я поняла, мосье Пуаро, вы друг… э-э… мисс Сентклер?..

– Это не совсем так, мадам. Дело в том, что я приехал сюда по поручению очень близкого друга мадемуазель.

– О-о… понимаю. Я подумала, что, возможно… Пуаро вдруг прервал ее и, указав на окно, спросил:

– Скажите, мадам, жалюзи вчера вечером были опущены?

– Нет. Наверное, поэтому мисс Сентклер и увидела свет в нашем окне.

– Прошлой ночью ведь светила луна? Странно, что вы не заметили мадемуазель Сентклер, хотя вроде бы и сидели лицом к окну?

– О да, вы правы. Мне кажется, никто из нас не заметил ее потому, что все мы были вчера очень увлечены игрой. Никогда раньше не играли с таким азартом!

– Понимаю, мадам. И еще, хочу вас успокоить: мадемуазель Сентклер завтра от вас уезжает.

Лицо женщины мгновенно прояснилось, казалось, что с ее плеч свалилась огромная тяжесть. Мы распрощались. Выходя из дома, Пуаро обратился к служанке, подметавшей ступеньки парадной лестницы.

– Это вы почистили туфли мадемуазель Сентклер? Девушка отрицательно покачала головой.

– Нет, сэр, я даже и не знала, что их почистили.

– Кто же в таком случае это сделал? – осведомился я у Пуаро, когда мы уже шли по дороге.

– Никто. Они просто не нуждались в чистке.

– Конечно, если бы мадемуазель Сентклер шла по утоптанной дорожке в пригожий вечер. Но ведь она прошла через весь сад по траве! Наверняка ее туфли промокли и запачкались.

– Если бы все было так, то непременно бы запачкались.

– Но…

– Пожалуйста, друг мой, еще полчаса терпения, и ваше любопытство будет удовлетворено. А сейчас мы возвращаемся в Мон-Дезир.

* * *

Дворецкий очень удивился, когда мы неожиданно появились на пороге, но без возражений провел нас в библиотеку.

– Вы перепутали окна, Пуаро! – крикнул я, увидев, что Пуаро направился к окну, выходящему на аллею.

– Я никогда ничего не путаю, друг мой. Смотрите сюда! – И он указал на голову льва.

На блестящей мраморной поверхности я заметил еле заметное матовое пятно, такое же едва приметное пятно было и на полу.

– Кто-то ударил Ридберна кулаком в переносицу. Тот упал, ударился о мраморную голову и съехал на пол. Потом его перетащили к противоположному окну и положили там.

– Но зачем? Ведь в этом не было никакой необходимости!

– Да нет, как раз это и было необходимо сделать убийце. Хотя я бы не стал называть этого человека убийцей – он вовсе не собирался убивать Ридберна, все вышло случайно. Преступник на редкость сильный человек, вот что я вам скажу!

– Вы так решили, потому что он проволок тело через всю комнату?

– Не только, дорогой Гастингс! Да-а, это было очень запутанное дело, и я чуть было не выставил себя на всеобщее посмешище.

– Вы хотите сказать, Пуаро, что дело закончено и вы все знаете?

– Именно так, друг мой.

Меня вдруг осенило, и я воскликнул:

– О нет, Пуаро, есть еще одна вещь, которую вы не знаете!

– Интересно, что?

– Вы не знаете, где пропавший трефовый король, – торжествующе заявил я.

– Это конечно очень забавно, mon ami!

– Я не понимаю…

– Дело в том, что трефовый король – у меня в кармане! – И Пуаро с победным видом извлек упомянутую карту из кармана своего пиджака.

– Где вы ее нашли? Здесь, в библиотеке?.. – спросил я Поникшим голосом.

– Как раз в этом нет ничего таинственного. Все дело в том, что Его Величество весь вчерашний вечер оставался в коробке – его просто по рассеянности забыли оттуда достать вместе с остальными картами. Там-то я его и обнаружил.

– Хм-м, и этот факт помог вам разгадать тайну?

– Именно, друг мой, за это я должен поблагодарить Его Величество Трефового короля!

– И мадам Зару!

– О да, и эту даму тоже…

– Ну и что же мы теперь будем делать?

– Вернемся в Лондон. Но сначала я бы хотел нанести небольшой визит в Дейзимид и сказать несколько слов одной леди.

Та же горничная открыла нам дверь.

– Вся семья обедает, сэр, но если вы хотите видеть мисс Сентклер, то она отдыхает наверху.

– Нет-нет, я бы хотел повидать миссис Оугландер. Нас снова провели в гостиную. Проходя мимо столовой, я мельком увидел семейство Оугландеров за трапезой. Но теперь присутствовала и мужская его половина – двое крепких солидных мужчин с бакенбардами, а тот, что постарше, – и с бородой. Через некоторое время в гостиную вошла миссис Оугландер. Она настороженно смотрела на Пуаро. Он учтиво ей поклонился.

– Мадам, на моей родине с огромным уважением и любовью относятся к матерям. Мать – это святое!

Подобное начало повергло миссис Оугландер в сильнейшее изумление.

– Поэтому я здесь – чтобы успокоить несчастную мать. Я, Эркюль Пуаро, заверяю вас – убийца мистера Ридберна никогда не будет пойман. Ведь я прав, обращаясь к матери, или же я должен заверять в этом не мать, а жену?

На минуту воцарилось тягостное молчание. Миссис Оугландер пожирала Пуаро глазами. В конце концов она спокойно ответила:

– Не понимаю, как вы узнали, но вы не ошиблись. Пуаро, нахмурившись, кивнул.

– Вот и все, что я хотел выяснить, мадам. Но не тревожьтесь – вашим английским полицейским, ни в малейшей степени не обладающим выдающимися способностями Эркюля Пуаро, подобная задача будет не по силам.

Сказав это, он постучал ногтем по семейному портрету, украшающему стену.

– У вас была еще одна дочь, мадам. Она умерла? Снова наступило молчание, и женщина опять внимательно поглядела на Пуаро. Затем ответила:

– Да, она умерла.

– Ну что ж, – весело сказал Пуаро, – мы все выяснили и можем вернуться в Лондон. Позвольте мне, мадам, положить на место эту карту. А ведь это был ваш единственный промах. Играть в бридж больше часа и не заметить, что в колоде недостает одной карты, – кто же этому поверит?! Bonjour,[11]11
  Здравствуйте (фр.).


[Закрыть] мадам.

– Теперь, друг мой, надеюсь, вы все поняли? – осведомился Пуаро, когда мы шли к станции.

– Да ничего я не понял! Кто убил Ридберна?

– Джон Оугландер-младший. Я был уверен, что это сделал кто-то из мужской половины семьи Оугландеров, хотя и не знал наверняка, отец или сын. Но потом остановился на сыне, как более молодом и крепком. А в тот вечер ему понадобилась вся его сила!

– Но почему вы решили, что это сделал один из Оугландеров?

– Да потому, что Валери воспользовалась для бегства дверью, ведущей в сад. Если вы помните, Гастингс, из библиотеки есть четыре выхода: две двери и два окна. Дейзимид виден только из одного окна – того, что выходит в сад. Нужно было создать впечатление, что Валери попала в Дейзимид случайно, заметив его из ближайшего к ней окна. На самом деле трагедия разыгралась у противоположного окна, выходящего на дорогу. Кстати говоря, с той стороны находится и ближайшее жилье. Труп оттащили, чтобы скрыть этот факт. Валери после всего происшедшего потеряла сознание, и Джону пришлось нести ее всю дорогу до Дейзимида на руках. А для этого, как я уже говорил, нужно быть человеком незаурядной силы и выносливости!

– В таком случае выходит, что они пришли к Ридберну вместе?

– Конечно. Вы помните, как она замялась, когда я спросил, не боялась ли она одна идти в Мон-Дезир? Она взяла с собой Джона Оугландера, и мне кажется, что это обстоятельство весьма испортило настроение Ридберну. Они поссорились Ридберн, наверное, оскорбил Валери, Джон взорвался и ударил его. Остальное вы знаете.

– Но почему они заявили, что весь вечер играли в бридж?

– Да потому, что игра в бридж подразумевает четверых игроков – простая, но очень удачная мысль. Кому бы могло прийти в голову, что в тот вечер игроков было только трое?

– Я не понимаю только одного: что общего у танцовщицы Валери Сентклер с Оугландерами? Пуаро с жалостью поглядел на меня.

– Странно, что вы не заметили очевидного, Гастингс, хоть и разглядывали их семейный портрет гораздо дольше, чем я. Может быть, вторая дочь миссис Оугландер и умерла для своей семьи, но для всего мира она воскресла под именем Валери Сентклер!

– Что?!

– Неужели вы не заметили сходства между сестрами, когда увидели их вместе?

– Нет, – признался я, – мне показалось, что они очень разные.

– Это оттого, что вы слишком доверяетесь своим романтическим впечатлениям, мой дорогой Гастингс. На самом деле черты лица у них очень схожие, и цвет волос и глаз. Самое поразительное, что родные Валери стыдятся ее, и она отвечает им тем же. Тем не менее в момент опасности она бросилась искать защиты и покровительства у своей семьи. Все-таки родственные узы удивительная вещь! В этом семействе все умеют неплохо притворяться – отсюда и у Валери актерский талант. Я, как и принц Поль, верю в наследственность. А ведь они чуть было не обманули меня – меня, Эркюля Пуаро! Но благодаря счастливой случайности, а также одному вопросу, который я задал обеим женщинам, – им это не удалось. Получалось, что они обе сидели лицом к окну, а этого быть не могло.[12]12
  В бридже партнеры сидят друг против друга.


[Закрыть]