Текст книги "Как все чудесно в вашем садочке…"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Агата Кристи
Как все чудесно в вашем садочке…

Эркюль Пуаро положил перед собой аккуратную стопку писем. Он взял верхний конверт, пробежал глазами обратный адрес и затем, аккуратно разрезав конверт ножом для бумаги, извлек его содержимое. Однако внутри оказался еще один конверт, тщательно запечатанный красной восковой печатью и помеченный «Строго конфиденциально».

Брови на яйцевидной голове Эркюля Пуаро поползли вверх. Он пробормотал:

– Patience! Nous allons arrivés![1]1
  Терпение! Скоро мы все узнаем! (фр.)


[Закрыть] – и вновь вооружился ножичком для бумаги. На сей раз из конверта выпало письмо, написанное довольно неровным и угловатым старческим почерком. Некоторые слова были подчеркнуты.

Эркюль Пуаро расправил письмо и начал читать. С правой стороны был написан адрес: Роузбэнк, Чарманс-Грин, Бакингемшир, и дата – двадцать первое марта.

«Дорогой месье Пуаро.

Мне порекомендовал обратиться к вам мой старый и верный друг, которому известны те мучения и страдания, которые я испытываю последнее время. Не скажу, что моему другу известны настоящие обстоятельства, – их я держу в полнейшей тайне, поскольку все это строго конфиденциально. Мой друг заверил меня, что вы – сама осторожность, поэтому я могу не бояться, что дело дойдет до полиции, если мои подозрения подтвердятся, чего бы мне крайне не хотелось. Но, конечно, вполне возможно, что мои подозрения совершенно ошибочны. Я уже не чувствую себя способной достаточно трезво мыслить после серьезной болезни, перенесенной прошлой зимой, меня постоянно мучает бессонница, я не могу самостоятельно разобраться в такой проблеме. У меня нет для этого ни средств, ни способностей. Еще раз повторяю, что поскольку дело это очень деликатное и семейное, то по многим причинам я, возможно, захочу, чтобы его обстоятельства были преданы забвению. Если мои подозрения подтвердятся, то я смогу сама разрешить эту проблему и предпочту именно так и сделать. Надеюсь, что мне удалось ясно объяснить свою позицию. Если вы согласитесь провести данное расследование, то дайте мне знать по указанному адресу.

Искренне ваша,

Амелия Бэрроуби».

Пуаро дважды прочел таинственное послание. Его брови вновь удивленно приподнялись. Затем он отложил его в сторонку и взял следующий конверт из стопки.

Ровно в десять часов утра он вошел в комнату, где мисс Лемон, его личная секретарша, сидела за своим письменным столом в ожидании инструкций на предстоящий день. Мисс Лемон была невзрачной на вид особой сорока восьми лет. При взгляде на нее создавалось такое впечатление, будто сложили вместе множество разнородных костей. Ее любовь к порядку была почти такой же, как у самого Пуаро, и хотя она обладала определенными мыслительными способностями, но никогда не размышляла на отвлеченные темы без особого на то распоряжения.

Пуаро вручил ей утреннюю корреспонденцию.

– Будьте добры, мадемуазель, напишите вежливые отказы на все эти письма.

Мисс Лемон, просмотрев все письма, нацарапала на каждом из них какие-то каракули. Эти пометки, понятные только ей одной, были кодовой системой ее собственного изобретения: «Умасливание», «Пощечина», «Мурлыканье», «Пара слов» и так далее. Закончив с пометками, она удовлетворенно кивнула и взглянула на Пуаро, ожидая дальнейших указаний.

Пуаро протянул ей письмо Амелии Бэрроуби. Она извлекла его из двойного конверта, прочла и заинтригованно подняла глаза.

– Итак, месье Пуаро? – Ее карандаш застыл в боевой готовности над деловым блокнотом.

– Что вы думаете по поводу этого письма, мисс Лемон?

Слегка нахмурившись, мисс Лемон отложила карандаш и еще раз прочла письмо.

Содержание писем обычно интересовало мисс Лемон только с точки зрения выбора соответствующего ответа. Крайне редко шеф взывал к ее индивидуальным, человеческим способностям, в отличие от служебных. Мисс Лемон не слишком нравилось, когда он так делал, – она являла собой образец почти идеального механизма, совершенно и удивительно безразличная ко всем человеческим делам и заботам. Настоящей страстью ее жизни было совершенствование порядка или системы хранения и подшивки документов, и, естественно, по достижении оного совершенства все остальные системы хранения следовало бы предать забвению. Она грезила о такой системе по ночам. Но мисс Лемон была также способна разобраться и в чисто человеческих делах, что было хорошо известно Эркюлю Пуаро.

– Итак? – спросил он.

– Старая дама, – сказала мисс Лемон, – жутко переполошилась.

– Вот как! По-вашему, переполох идет изнутри?

Мисс Лемон, прикинув, что Пуаро уже достаточно давно живет в Англии, чтобы понимать подобные выражения, не удостоила его ответом. Она бросила взгляд на двойной конверт.

– Строго конфиденциально, – сказала она. – И при этом ничего не сказано.

– Да, – сказал Пуаро, – я тоже заметил это.

Мисс Лемон вновь с надеждой взялась за карандаш и блокнот. На сей раз Пуаро удовлетворил ее желание.

– Напишите ей, что я почту за честь навестить ее в любое удобное для нее время, если только она не предпочтет проконсультироваться со мной здесь. Не печатайте этот ответ на машинке, напишите от руки.

– Хорошо, месье Пуаро.

Пуаро передал ей очередные документы:

– Вот счета.

Мисс Лемон с деловым видом быстро рассортировала их.

– Я оплачу все, кроме этих двух.

– Чем они вас не устраивают? Ведь в них нет никаких ошибок.

– Они присланы от фирм, с которыми вы только что начали иметь дело. Неразумно слишком быстро платить по счетам, которые вы только что открыли, – могут подумать, будто вы добиваетесь того, чтобы в дальнейшем получить какие-то кредиты.

– М-да! – пробормотал Пуаро. – Я преклоняюсь перед вашими превосходными знаниями британских торговцев.

– Я не знаю о них ничего особенного, – сухо заметила мисс Лемон.

Письмо мисс Амелии Бэрроуби было своевременно написано и отправлено, но ответа на него так и не последовало. Возможно, подумал Эркюль Пуаро, старая дама сама разгадала тайну. Однако его несколько удивило то, что в таком случае она из вежливости не известила его о том, что его услуги больше не требуются.

Спустя пять дней мисс Лемон, получив утренние инструкции, сказала:

– Помните, мы отправили письмо мисс Бэрроуби?.. Неудивительно, что мы не дождались ответа. Она умерла.

Эркюль Пуаро сказал очень тихо:

– Вот как… умерла…

Открыв свою сумочку, мисс Лемон достала газетную вырезку.

– Я увидела это сообщение на газетной тумбе в метро и оторвала кусочек газеты.

Пуаро с одобрением отметил в уме тот факт, что, хотя мисс Лемон употребила глагол «оторвала», на самом деле она аккуратно вырезала статью ножницами. Пуаро читал извещение в «Морнинг пост»: «26 марта на семьдесят третьем году жизни скоропостижно скончалась Амелия Джейн Бэрроуби, Роузбэнк, Чарманс-Грин. Цветов просьба не присылать».

Пуаро перечитал извещение.

– Скоропостижно, – прошептал он и вдруг оживленно добавил: – Будьте так любезны, мисс Лемон, запишите письмо.

Карандаш вспорхнул со стола. Мисс Лемон записала быстрой и четкой скорописью:

«Дорогая мисс Бэрроуби.

Я не получил вашего ответа, но поскольку в пятницу мне все равно нужно быть в районе Чарманс-Грин, то я зайду к вам, и мы более подробно обсудим то дело, о котором вы упомянули в вашем письме.

С уважением, и т. д.».

– Пожалуйста, отпечатайте это письмо на машинке; если его сразу же отослать, то оно придет в Чарманс-Грин сегодня вечером.

На следующий день со второй утренней почтой принесли письмо в конверте с траурной каемкой:

«Дорогой сэр.

В ответ на ваше письмо, сообщаю вам, что моя тетушка, мисс Бэрроуби, скончалась двадцать шестого числа, поэтому дело, о котором вы пишете, больше не имеет значения.

Искренне ваша, Мэри Делафонтен».

Пуаро усмехнулся.

– Не имеет значения… М-да… Это еще надо выяснить. En avant… в Чарманс-Грин.

Роузбэнк оказался домом, вид которого вполне соответствовал его названию, что, в общем, типично для большинства домов такого класса и типа.

Проходя по садику к крыльцу дома, Эркюль Пуаро помедлил и одобрительно взглянул на аккуратные клумбы, расположенные по обе стороны от дорожки. Пышные розовые кусты обещали в скором времени порадовать глаз обильным цветением, уже цвели нарциссы, тюльпаны, голубые гиацинты. Последняя клумба была частично выложена ракушками.

Пуаро промурлыкал:

– Как это поется в английской детской песенке?

 
Госпожа Мэри,
Мы посмотрели,
Как все чудесно в вашем садочке.
Сердцевидки в ряд стоят,
Колокольчики звенят,
И юные барышни, как ангелочки.
 

– Возможно, и не все так уж чудесно, – размышлял он, – но здесь есть, по крайней мере, одна милая барышня, чтобы сделать этот маленький стишок справедливым.

Входная дверь открылась, и стройная невысокая девушка в белой наколке и передничке подозрительно поглядывала на незнакомого господина, по виду иностранца, с густыми усами, который разговаривал сам с собой в садике перед домом. Она была, как и отметил Пуаро, очень хорошенькой юной барышней с круглыми голубыми глазами и розовыми щечками.

Пуаро вежливо приподнял шляпу и обратился к ней:

– Извините, но не здесь ли живет мисс Амелия Бэрроуби?

Юная девушка ахнула, и ее глаза стали еще круглее.

– О, сэр, разве вы не знаете? Она умерла. Все произошло так внезапно. Во вторник вечером.

Она колебалась, разрываясь между двумя сильными инстинктами: первый – не доверять иностранцам; второй – приятное развлечение ее класса – обсудить темы болезни и смерти.

– Вы удивили меня, – сказал Эркюль Пуаро, слегка погрешив против истины. – Я договорился с этой госпожой о встрече на сегодня. Однако, возможно, я могу повидать другую даму, которая живет здесь.

На лице служанки отразилось легкое сомнение.

– Хозяйку? Ну, вы могли бы повидать ее, пожалуй, только я не уверена, захочет ли она видеть кого-либо.

– Она согласится встретиться со мной, – сказал Пуаро и протянул ей визитную карточку.

Его не терпящий возражения тон возымел свое действие. Розовощекая служанка провела Пуаро в гостиную, расположенную справа от прихожей. Затем она отправилась к хозяйке.

Эркюль Пуаро огляделся. Комната была совершенно традиционной гостиной – цвета овсяных хлопьев обои, поверху окаймленные бордюром, блеклые диванные подушки и шторы из розоватого кретона и изрядное число фарфоровых статуэток, безделушек и прочих украшений. Комната была абсолютно заурядной, ничто в ней не указывало на некие особые пристрастия или увлечения ее владельца.

Вдруг Пуаро, по натуре очень чуткий, почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся. Возле балконных дверей стояла девушка, – невысокая, бледная девушка с черными как смоль волосами и подозрительно прищуренными глазами.

Она вошла в комнату и, когда Пуаро приветствовал ее легким поклоном, резко выпалила:

– Зачем вы явились сюда?

Пуаро промолчал. Он просто удивленно приподнял брови.

– Вы случайно не адвокат… нет? – Ее английский был правильным, но ни у кого не возникло бы даже мысли о том, что она англичанка.

– Почему мне нужно быть адвокатом, мадемуазель?

Девушка угрюмо уставилась на него:

– Я просто предположила. Я подумала, что вы, возможно, пришли сказать, что она не понимала, что делает. Мне рассказывали о таких вещах… злоупотребление влиянием, – так, кажется, это называется, да? Но это неправильно. Она хотела, чтобы мне перешли ее деньги, и я получу их. Если понадобится, то я найму себе адвоката. Эти деньги принадлежат мне. Она так написала, и так и должно быть. – Вздернув подбородок, девушка вызывающе смотрела на него сверкающими глазами.

Открылась дверь, и в гостиную вошла высокая женщина.

– Катрина… – сказала она.

Девушка съежилась, покраснела, пробормотала что-то невнятное и вышла в сад.

Пуаро повернулся к вошедшей особе, которой оказалось достаточно произнести одно слово, чтобы всецело завладеть ситуацией. Ее голос был властным, с оттенком иронии. Он сразу понял, что она была хозяйкой этого дома, Мэри Делафонтен.

– Месье Пуаро? Я писала вам. Вы должны были получить мое письмо.

– Увы, меня не было в Лондоне.

– О, я понимаю. Это объясняет ваше неведение. Я должна представиться. Моя фамилия Делафонтен. А вот и мой супруг. Мисс Бэрроуби была моей тетей.

Мистер Делафонтен вошел так бесшумно, что его появление прошло незамеченным. Это был высокий мужчина с седыми волосами и нерешительными манерами. Его пальцы как-то нервно поглаживали подбородок. Он то и дело поглядывал на свою жену, и было ясно, что он рассчитывает на ее лидерство в любом деле.

– Я должен принести извинения за то, что побеспокоил вас в столь печальный час, – сказал Эркюль Пуаро.

– Я вполне понимаю, что здесь нет вашей вины, – сказала миссис Делафонтен. – Моя тетушка умерла во вторник вечером. Это случилось так неожиданно.

– Совсем неожиданно, – вставил мистер Делафонтен. – Ужасный удар. – Его взгляд был устремлен на балконную дверь, в которую вышла девушка-иностранка.

– Я прошу прощения, – сказал Пуаро, – и удаляюсь. – Он сделал шаг по направлению к двери.

– Один момент! – сказал мистер Делафонтен. – Вы говорите… э-э… что у вас была назначена встреча с тетей Амелией?

– Верно.

– Может, вы желаете рассказать нам о вашем деле, – сказала его жена. – Если мы что-то сможем для вас сделать…

– Это было дело личного характера, – сказал Эркюль Пуаро. – Я – частный детектив, – просто добавил он.

Мистер Делафонтен, коснувшийся в этот момент фарфоровой статуэтки, тут же опрокинул ее. Его жена выглядела озадаченной.

– Детектив? И у вас с Амелией была назначена встреча? Как странно! – Она изумленно смотрела на него. – Не могли бы вы, месье Пуаро, немного прояснить ситуацию? Она… она кажется совершенно нереальной.

Пуаро немного помолчал. Он тщательно подбирал слова.

– Мадам, мне пока трудно решить, как я должен поступить в данном случае.

– Послушайте, – сказал мистер Делафонтен, – она, часом, не упоминала о русских?

– О русских?

– Ну да, скажем, о большевиках, коммунистах или еще о чем-то в таком духе.

– Не говори ерунды, Генри, – сказала его жена.

Мистер Делафонтен совсем упал духом.

– Извините… извините… я просто поинтересовался.

Мэри Делафонтен прямо взглянула на Пуаро. Ее глаза были ярко-голубыми, как незабудки.

– И все-таки, месье Пуаро, я была бы очень рада, если бы вы рассказали нам хоть что-то. Уверяю вас, у меня есть причины для… беспокойства.

Мистер Делафонтен выглядел встревоженным.

– Не забывайте, что у старых дев… бывают совершенно нелепые причуды.

Его жена осадила его взглядом.

– Итак, месье Пуаро?

Со степенным и печальным видом Эркюль Пуаро отрицательно покачал головой. Он отказывал им с видимым сожалением, но все же это был отказ.

– В настоящее время, мадам, – произнес он, – я, к сожалению, ничего не могу сообщить вам.

Поклонившись, он взял свою шляпу и направился к выходу. Мэри Делафонтен вышла с ним в прихожую. Задержавшись на ступеньках крыльца, Пуаро обернулся к ней.

– Мне кажется, вы очень любите ваш сад, мадам?

– Я? Да, я провожу много времени, ухаживая за цветами.

– Je vous fais mes compliments.

Он еще раз поклонился и зашагал к калитке. Выйдя на улицу и повернув направо, он оглянулся и сразу заметил бледное лицо, следившее за ним из окна второго этажа, и мужчину с военной выправкой, прогуливавшегося взад-вперед по противоположной стороне улицы.

Эркюль Пуаро решительно кивнул в подтверждение своих мыслей и пробормотал:

– Мышка сидит в норке! Как же теперь поступит кошка?

Принятое решение привело его в ближайшее почтовое отделение. Там он сделал пару телефонных звонков. Результаты, видимо, оказались удовлетворительными. И он направился в полицейский участок Чарманс-Грин, к инспектору Симсу.

Инспектор Симс оказался высоким плотным мужчиной с приятным лицом.

– Вы месье Пуаро? – спросил он. – Я так и подумал. Только что мне позвонил начальник полиции. Он предупредил меня, что вы должны появиться у нас. Пройдемте в мой кабинет.

Дверь захлопнулась, и инспектор, предложив Пуаро присесть, сам устроился на стуле и заинтересованно взглянул на своего визитера.

– Да, вы легки на помине, месье Пуаро. Как же вы так быстро умудрились разузнать о преступлении в Роузбэнке, ведь мы сами тут еще не поняли толком, что к чему? Что навело на след?

Пуаро вытащил письмо мисс Амелии и передал его инспектору. Тот с интересом прочел его.

– Занятно, – отметил он. – Проблема в том, что оно может означать все, что угодно. Жаль, что старушка не выразилась чуть-чуть более определенно. Сейчас это могло бы нам помочь.

– А возможно, и помощь не понадобилась бы.

– В каком смысле?

– Она могла бы остаться живой.

– Вы уже много знаете, не так ли? Гм… Не поручусь, что вы ошибаетесь.

– Я прошу вас, инспектор, сообщить мне факты. Пока я пребываю в полном неведении.

– Это не трудно. Во вторник вечером после обеда старушке стало плохо. Симптомы казались весьма тревожными. Конвульсии, спазмы и все такое прочее. Родственники послали за доктором. Но когда он пришел, бедняжка уже скончалась. Было предположение, что она умерла от апоплексического удара. Да только врачу не слишком понравился такой диагноз. Не дав прямого ответа, он постарался объяснить, почему не может сразу выдать свидетельство о смерти. В общем, родственники пока больше ничего не знают. Они ожидают результаты вскрытия. Мы продвинулись ненамного дальше. Доктор сразу же связался с нами и вместе с нашим коронером провел аутопсию. Результат не вызывает никаких сомнений: старушка умерла от большой дозы стрихнина.

– Вот как!

– Именно так. Омерзительное преступление. Вопрос в том, кто дал ей яд. Сначала у нас возникла идея, что его подсыпали ей в пищу за обедом… но, честно говоря, она кажется неудачной. На первое был суп из артишоков, его разливали из общей супницы, за ним последовал рыбный пирог, а на десерт – яблочный торт.

В доме живут мисс Бэрроуби, мистер Делафонтен, его жена и еще одна наполовину русская девушка – ее наняли в качестве помощницы или сиделки для мисс Бэрроуби, – но ее не приглашали за хозяйский стол. Она доедала остатки после того, как они ушли из столовой. Там работает еще одна служанка, только она в тот вечер была выходная. Именно она оставила суп на плите, рыбный пирог – в духовке, а яблочный торт и греть-то не надо было. То есть еда у всех была одна и та же… и кроме того, я не думаю, что можно проглотить стрихнин с пищей, не почувствовав его привкуса. Он же горький, как желчь. Доктор сказал мне, что если в какой-то раствор добавить хотя бы тысячную долю стрихнина, то его вкус будет уже весьма определенным.

– А в кофе?

– Кофе – хороший вариант, но старая дама никогда не пила кофе.

– Я понимаю вашу озадаченность. Да, этот вопрос пока кажется неразрешимым. Что же она пила за обедом?

– Воду.

– Час от часу не легче.

– Хорошенькая головоломка, не так ли?

– У старой дамы были деньги?

– И довольно много, по моим представлениям. Конечно, мы пока не знаем всех обстоятельств. Судя по тому, что мне удалось выяснить, у Делафонтенов имеются серьезные денежные проблемы. Старая дама помогала им содержать этот дом.

Пуаро усмехнулся и сказал:

– Итак, вы подозреваете Делафонтенов? Кого же из них?

– Я бы не сказал, что я подозреваю конкретно кого-то из них. Однако в общем и целом подозрение падает именно на них. Они ее единственные и ближайшие родственники, и я не сомневаюсь, что ее смерть позволит им получить кругленькую сумму. Все мы знаем, какова человеческая натура!

– Да, вы совершенно правы… люди порой бывают бесчеловечными. Значит, больше старая дама ничего не ела и не пила?

– Ну, фактически…

– О! Я как чувствовал, что, помимо супа, рыбного пирога и яблочного торта, есть еще некий пустячок, который вы, как говорится, оставили про запас! Итак, теперь мы переходим к сути дела.

– Я не уверен, что это важно. Но фактически старушка приняла перед едой одну капсулу с лекарством. Ну вы понимаете, не таблетку и не пилюлю, в общем, порошок в облатке из рисовой бумаги. Какое-то совершенно безвредное лекарство для улучшения пищеварения.

– Замечательно. Нет ничего проще, чем наполнить одну капсулу стрихнином и положить ее среди других. Ее можно проглотить, запив глотком воды, и ничего не почувствовать.

– Все это верно. Проблема в том, что капсулу ей дала сиделка.

– Русская девушка?

– Да, Катрина Ригер. Она считалась вроде бы компаньонкой, а одновременно служанкой и сиделкой мисс Бэрроуби. Я подозреваю, что ею изрядно помыкали. Подай то, принеси это, унеси все, потри мне спину, накапай лекарство, сбегай в аптеку… и так до бесконечности. Вы знаете, как бывает с этими старушками: у них добрые намерения, но их требования таковы, что бедные компаньонки пашут как чернокожие рабыни!

Пуаро улыбнулся.

– Вот как обстоят дела, вы понимаете, – продолжал инспектор Симс. – Вряд ли можно сказать, что все теперь встало на свои места. С чего бы эта девушка стала травить старушку? Если мисс Бэрроуби умирает, то девушка теряет работу, а работу найти нелегко, ведь у нее нет никакой специальности.

– Кроме того, – добавил Пуаро, – если коробочку с капсулами оставляли без присмотра, то яд мог подсыпать любой из домашних.

– Естественно, мы проводим расследование… потихоньку, если вы меня понимаете. Когда была куплена последняя упаковка, где она обычно хранилась; терпение и масса кропотливой работы, которая в итоге может привести нас к цели. Надо еще встретиться с поверенным мисс Бэрроуби. С ним я поговорю завтра. И есть еще банковский служащий. Короче говоря, дел еще много.

– Маленькая просьба, инспектор Симс. – Пуаро встал. – Известите меня о том, как будет продвигаться ваше расследование. Я буду вам очень признателен. Вот мой номер телефона.

– Ну конечно же, месье Пуаро. Одна голова хорошо, а две – лучше. И кроме того, учитывая это письмо, вам просто следует быть в курсе дела.

– Вы очень любезны, инспектор. – Пуаро вежливо простился с инспектором и, обменявшись с ним рукопожатием, удалился.

* * *

На следующий день, ближе к вечеру, его позвали к телефону.

– Это месье Пуаро? Говорит инспектор Симс. Хочу сообщить, что обстоятельства интересующего нас с вами дельца начинают постепенно проясняться и выглядят весьма впечатляюще.

– Правда? Говорите же, прошу вас.

– Итак, вот вам пункт номер один… причем довольно весомый пункт. Мисс Б. оставила скромное наследство своей племяннице, а все остальные деньги завещала мисс К. В благодарность за ее сердечную доброту и внимание – так это определила покойная. То есть дело приобретает иной характер.

В памяти Пуаро быстро всплыла недавняя картина. Угрюмое лицо и взволнованный, дерзкий голос: «Эти деньги принадлежат мне. Она так написала, и так и должно быть». Такое завещание явно не удивило Катрину – она знала обо всем заранее.

– Пункт номер два, – продолжал инспектор Симс. – Никто, кроме К., не имел доступа к капсулам.

– Откуда такая уверенность?

– Девушка сама этого не отрицает. Что вы думаете по этому поводу?

– Все чрезвычайно интересно.

– Нам сейчас нужно разобраться только в одном: как стрихнин попал к ней в руки. Думаю, это будет несложно.

– Однако пока вам это не удалось?

– Ну, я едва успел начать… Мы только сегодня утром провели следствие.

– И что же в итоге?

– Отложили на неделю.

– А как наша юная леди К.?

– Я задержал ее по подозрению. Решил, что не стоит рисковать. Возможно, у нее есть какие-то тайные друзья, которые не преминули бы помочь ей скрыться.

– Нет, – сказал Пуаро, – я не думаю, что у нее есть друзья.

– Правда? Почему вы так считаете, месье Пуаро?

– Просто таково мое мнение. Вернемся к вашим пунктам, можете ли вы продолжить нумерацию?

– Нет, строго говоря, по существу дела ничего больше нет. Покойная мисс Б., похоже, недавно провела кой-какие неудачные операции со своими акциями – должно быть, проиграла довольно значительную сумму. Так или иначе, это была довольно странная игра, хотя я не знаю, связана ли она с основной проблемой… пока я не вижу такой связи.

– Да, возможно, вы правы. Что ж, я вам искренне благодарен, инспектор. С вашей стороны было очень любезно позвонить мне.

– Не стоит благодарности. Я – человек слова. Насколько я мог понять, вы заинтересовались этим делом. Кто знает, может, именно вы сможете помочь мне разобраться с ним.

– С превеликим удовольствием. Возможно, вам поможет, к примеру, если я смогу найти друга мисс Катрины.

– Мне казалось, вы говорили, что у нее нет никаких друзей? – удивленно сказал инспектор Симс.

– Я был не совсем прав, – сказал Эркюль Пуаро. – У нее есть один друг.

Прежде чем инспектор успел задать очередной вопрос, Пуаро повесил трубку.

С серьезным видом он медленно прошел в соседнюю комнату, где мисс Лемон сидела за своей печатной машинкой. Заметив приближение своего шефа, она оторвала руки от клавиатуры и вопросительно взглянула на него.

– Я хочу, – сказал Пуаро, – чтобы вы представили себе одну ситуацию.

Мисс Лемон со смиренным видом сложила руки на коленях. Ей нравилось печатать, оплачивать счета, составлять документы и выполнять поручения, связанные с организацией деловых встреч. Просьба представить себе некую воображаемую ситуацию казалась ей неимоверно скучной, но она смиренно восприняла ее как неприятную, но обязательную часть своей работы.

– Допустим, вы – русская девушка, – начал Пуаро.

– Да, – сказала мисс Лемон, выглядя стопроцентной англичанкой.

– Вы остались одна, без дружеской поддержки в этой стране. У вас есть причины не желать возвращения в Россию. Вас нанимают своего рода золушкой, сиделкой и компаньонкой к старой даме. Вы смиренны и терпеливы.

– Да, – покорно произнесла мисс Лемон, хотя ей совершенно не удалось представить себя в роли кроткой золушки при старой даме.

– Эта старая дама проникается к вам симпатией или сочувствием. Она решает завещать вам свои деньги и сообщает вам об этом.

Пуаро помолчал.

Мисс Лемон в очередной раз сказала «да».

– А затем старая дама обнаруживает что-то; возможно, дело связано с деньгами… к примеру, она обнаруживает, что вы были не вполне честны с ней. Или, возможно, нечто более серьезное… подозрительный запах лекарства или подпорченный вкус еды. В общем, она начинает подозревать вас в чем-то и отправляет письмо некоему знаменитому детективу, самому знаменитому детективу – то есть мне! Я немедленно отзываюсь на ее просьбу. Но это, как говорится, только подливает масла в огонь. Нужно переходить к решительным действиям. И вот старая дама умирает, не успев встретиться с великим детективом. А деньги переходят к вам… Скажите мне, кажется ли вам приемлемым такое объяснение?

– Вполне приемлемо, – сказала мисс Лемон. – То есть оно вполне допустимо для русской девушки. Лично я никогда бы не согласилась поступить на место компаньонки. Я люблю, чтобы мои обязанности были четко определены. И естественно, я и подумать бы не могла ни о каком убийстве.

Пуаро вздохнул.

– Как же мне не хватает моего дорогого Гастингса. У него такое богатое воображение! Такой романтический склад ума! По правде сказать, его представления обычно бывали ошибочными, но именно эти ошибки подсказывали мне верный путь.

Мисс Лемон хранила молчание. Она с нетерпением поглядывала на вставленный в печатную машинку лист бумаги.

– Итак, это кажется вам приемлемым, – пробормотал Пуаро.

– А вам не кажется?

– К сожалению, кажется, – вздохнул Пуаро.

Зазвонил телефон, и секретарша вышла из комнаты. Вернувшись, она сказала:

– Вас опять спрашивает инспектор Симс.

Пуаро поспешил к аппарату.

– Алло, алло. Как вы сказали?

Симс повторил свое сообщение:

– Мы нашли в комнате девушки пакетик стрихнина… спрятанный под матрасом. Сержант только что принес мне эту новость. По-моему, дело можно считать решенным.

– Да, – сказал Пуаро. – Я думаю, это решает дело. – Его голос изменился. В нем вдруг отчетливо прозвучала уверенность.

Повесив трубку, он сел за свой письменный стол и начал машинально переставлять предметы с места на место.

– Что-то было не так, – пробормотал он себе под нос. – Я чувствую это… нет, не чувствую. Определенно я что-то видел, что-то было не так. За дело, маленькие серые клеточки. Вспоминайте… размышляйте. Все ли было логично, все ли было в порядке? Русская девушка… Ее тревога из-за денег. Мадам Делафонтен. Ее муж… Его предположение о русских… глупо, да он весьма глуп. Гостиная… сад… вот оно! Именно сад.

Он резко выпрямился и замер в напряженной позе. В его глазах загорелись зеленые огоньки. Пуаро вскочил и вновь прошел в соседнюю комнату.

– Мисс Лемон, я хочу попросить вас об одной услуге. Не могли бы вы отложить на время свою работу и провести для меня одно расследование?

– Расследование, месье Пуаро? Боюсь, я не слишком сведуща…

Пуаро прервал ее:

– Вы как-то сказали, что все знаете о торговцах.

– Разумеется, знаю, – с уверенностью ответила мисс Лемон.

– Тогда вы с легкостью выполните мое задание. Вам нужно будет съездить в Чарманс-Грин и разыскать там рыбную лавку.

– Рыбную лавку? – удивленно спросила мисс Лемон.

– Точно. Найти торговца, который поставляет рыбу в Роузбэнк. Отыскав его, вы зададите ему пару вопросов.

Он протянул ей записку. Мисс Лемон взяла ее, со скучающим видом прочла ее содержание, затем кивнула и накрыла чехлом свою печатную машинку.

– Мы отправимся в Чарманс-Грин вместе, – добавил Пуаро. – Вы пойдете на поиски этого торговца, а я – в полицейский участок. С Бейкер-стрит мы доберемся туда за полчаса.

По прибытии на место Пуаро был радушно встречен удивленным инспектором Симсом.

– Да, месье Пуаро, вы легки на подъем. Ведь и часа не прошло, как я разговаривал с вами по телефону.

– У меня есть к вам одна просьба. Вы позволите мне поговорить с мисс Катриной?.. Не запомнил, к сожалению, ее фамилию.

– Катрина Ригер. Что ж, я считаю, что ваша просьба вполне выполнима.

Катрина выглядела еще более бледной и угрюмой, чем в прошлый раз.

Пуаро заговорил с ней очень мягко:

– Мадемуазель, я хочу, чтобы вы поверили в то, что я желаю вам только добра. Мне нужно, чтобы вы рассказали мне всю правду.

Ее глаза вызывающе сверкнули.

– Я говорила правду. Все, что я говорила, – чистая правда! Если старую леди и отравили, то я совершенно не причастна к этому отравлению. Тут какая-то ошибка. Все вы хотите помешать мне получить деньги, – срывающимся от возмущения голосом заявила она.

Пуаро вдруг подумал, что девушка сейчас напоминает несчастного, загнанного в угол крысенка.

– Мог ли кто-то подсыпать яд в капсулу?

– Нет, сколько же можно спрашивать об этом? Аптекарь сказал, что лекарство будет готово после полудня. Я сама сходила в аптеку и принесла его… как раз перед самым ужином. Открыв коробочку, я дала мисс Бэрроуби одну капсулу и стакан воды.

– А никто, кроме вас, не прикасался к этому лекарству?

– Нет, – храбро огрызнулся загнанный в угол крысенок.

– И мисс Бэрроуби ела за ужином только то, что нам было сказано? Суп, рыбный пирог и торт?

– Да. – Безнадежное «да». Темные, мрачно горящие глаза, понимающие, что нет никакого выхода.