Текст книги "...И в трещинах зеркальный круг"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2

– Приходил доктор Хейдок, – укоризненно доложила мисс Найт. – Я сказала ему, что вы отправились чаевничать к миссис Бэнтри. Он обещал заглянуть завтра.

Она помогла мисс Марпл освободиться от верхней одежды.

– А теперь, надо думать, мы устали, – побранила она мисс Марпл.

– Вы, может, и устали, – ответствовала мисс Марпл. – А я – нет.

– Устраивайтесь поуютнее у камина, – пригласила мисс Найт, как обычно не обращая на реплики хозяйки особого внимания. (То, что лопочут эти старушки, можно пропускать мимо ушей. Ублажать их – это самое главное.) А как нам понравится чашечка «овалтина»? Или «хорликса» для разнообразия?

Мисс Марпл поблагодарила и сказала, что предпочитает бокальчик сухого хереса. Лицо у мисс Найт вытянулось.

– Даже не знаю, что на это скажет доктор, – недовольно заметила она, вернувшись с бокалом.

– Завтра утром обязательно его спросим, – пообещала мисс Марпл.

Наутро мисс Найт встретила доктора Хейдока в холле и стала что-то взволнованно ему нашептывать.

Пожилой доктор вошел в комнату, потирая руки – утро выдалось прохладное.

– А вот и доктор к нам пришел, – радостно сообщила мисс Найт. – Позвольте ваши перчатки, доктор?

– Ничего, и здесь будут хороши, – откликнулся Хейдок, легкомысленно бросая их на стол. – Пощипывает сегодня.

– Бокал хереса? – предложила мисс Марпл.

– Я тут слышал, вы пристрастились к спиртному. Пить в одиночку негоже.

Графин и бокалы уже стояли на маленьком столике возле мисс Марпл. Мисс Найт удалилась из комнаты.

Доктор Хейдок был старым и добрым другом. Он почти перестал практиковать, но своих давних пациентов навещал.

– Говорят, вы тут распадались, – сказал он, опустошив бокал. – Так, знаете ли, не пойдет, годы уже не те. Имейте в виду. К тому же вы отказались вызывать Сэндфорда.

Сэндфорд был напарником Хейдока.

– Эта ваша мисс Найт все равно его вызвала – и совершенно правильно сделала.

– Да ничего со мной не случилось – синяк и легкое потрясение. Доктор Сэндфорд так и сказал. Вполне могла подождать, пока вы вернетесь.

– Поймите простую вещь, дорогая моя. Я ведь не вечный. А Сэндфорд, позвольте вам доложить, куда образованнее меня. Первоклассный доктор.

– Все молодые доктора одинаковые, – высказала свою точку зрения мисс Марпл. – Померяют тебе давление и, что бы с тобой ни было, прописывают гору новых таблеток, которые теперь шлепают на конвейере. Зато какой товарный вид! Розовые, желтые, коричневые. Медицина нынче как супермаркет – все в блестящей упаковочке.

– Вот пропишу вам пиявки да слабительное из александрийского листа да разотру вас камфорным маслом, тогда будете знать.

– Это я и сама делаю, когда кашель изгоняю, – не испугалась мисс Марпл. – И очень помогает.

– Нам не нравится стареть, вот и все объяснение, – мягко произнес Хейдок. – Лично я это дело ненавижу.

– Вы рядом со мной почти мальчик, – решила подбодрить его мисс Марпл. – А меня само старение не огорчает. Скорее огорчают связанные с ним проблемы.

– Кажется, я вас понимаю.

– Совершенно нельзя побыть одной! Выбраться в одиночку на прогулку – проблема! Даже вязанье – оно всегда было для меня такой отрадой, я ведь в этом деле настоящая мастерица. А сейчас все время петли пропускаю – и часто даже не замечаю этого.

Хейдок задумчиво посмотрел на нее. Потом подмигнул:

– Всегда можно зайти с противоположной стороны.

– В смысле?

– Не можете вязать – для разнообразия займитесь развязыванием. Пенелопа поступала именно так.

– Боюсь, у меня с ней мало общего.

– Но ведь развязывать сложные узлы вы умеете? – Он поднялся: – Мне пора. Знаете, что бы я вам прописал? Эдакое симпатичненькое, смачненькое убийство.

– Ну, это уж вы хватили!

– А что? Впрочем, увязать по пояс совсем не обязательно. Вспомните старину Холмса. Меня всегда привлекала его методика. Увы, она отошла в прошлое. Но его самого будут помнить долго.

После ухода доктора в комнату не замедлила ворваться мисс Найт.

– Ну вот, – отметила она, – теперь мы заметно повеселели. Доктор рекомендовал тонизирующее средство?

– Он рекомендовал мне убийство – оно меня взбодрит.

– То есть хороший детективный роман?

– Нет, – ответила мисс Марпл. – Убийство настоящее.

– Господи! – воскликнула мисс Найт. – Да где же его взять, настоящее убийство? В наших тихих краях?

– Убить человека, – заметила мисс Марпл, – можно где угодно.

– Разве что в Новых Домах? – предположила мисс Найт. – Тамошние молодые пижоны наверняка ходят с ножами.

Но местом убийства, когда оно совершилось, стали не Новые Дома.

Глава 4

Миссис Бэнтри отступила на несколько шагов, оглядела себя в зеркало, чуть поправила шляпу (вообще-то шляпы она носила крайне редко), натянула хорошие кожаные перчатки, вышла из своего жилища и тщательно заперла за собой дверь. Последние дни она жила в радостном предвкушении надвигающегося события. После ее разговора с мисс Марпл прошло около трех недель. Марина Грегг с мужем прибыли в Госсингтон-Холл и более или менее там обосновались.

Днем в этом доме собирались лица, которые готовили благотворительный прием в пользу «Службы скорой помощи Святого Иоанна». Миссис Бэнтри не входила в состав организационного комитета, но получила записку от Марины Грегг с приглашением прийти на чай перед собранием. В записке упоминалась их встреча в Калифорнии, а подписана она была так: «С искренней симпатией, Марина Грегг». Текст был не отстукан на машинке, а написан от руки. Вполне естественно, миссис Бэнтри была обрадована и польщена. Как ни крути, а знаменитая кинозвезда – это знаменитая кинозвезда, а пожилые дамы, хоть и блестят на местном небосклоне, прекрасно знают, что в мире подлинных звезд они светят весьма тускло. Поэтому миссис Бэнтри напоминала сейчас ребенка, которому было уготовано нечто особенно приятное.

Миссис Бэнтри шла по подъездной дорожке, и ее проницательные глаза не пропускали ничего вокруг, отмечали все новое. Все здесь заметно посвежело и попышнело с тех пор, как дом переходил из рук в руки. «Да, – удовлетворенно пробурчала себе под нос миссис Бэнтри, – новые хозяева на ремонт не поскупились». С дорожки не был виден сад с цветочными клумбами, и этому миссис Бэнтри тоже порадовалась. В те далекие дни, когда она жила в Госсингтон-Холле, сад с цветочным бордюром был предметом ее гордости. Ах, какие у нее росли ирисы! Лучших не было во всем графстве! Да, ей есть что вспомнить, есть чем гордиться.

Остановившись перед новой, блестевшей от свежей краски дверью, она нажала на кнопку звонка. Дверь, к удовольствию миссис Бэнтри, открылась в ту же секунду. На пороге стоял дворецкий, не иначе как из Италии. Он провел гостью прямо в комнату, когда-то служившую библиотекой полковнику Бэнтри. Ее, как уже знала миссис Бэнтри, объединили с кабинетом. Результат оказался впечатляющим. Стены были обшиты панелями, пол выстлан паркетом. В одном конце комнаты стояло шикарное фортепьяно, у стены разместился высококлассный стереопроигрыватель. Другой конец комнаты представлял собой небольшой остров – персидские ковры, чайный столик, несколько кресел. Возле столика сидела Марина Грегг, а у камина, облокотившись на полку, стоял мужчина… Кажется, большего уродства миссис Бэнтри не встречала… во всяком случае, таково было первое впечатление.

За минуту до того, как миссис Бэнтри поднесла руку к кнопке звонка, Марина Грегг мягко, однако же с энтузиазмом увещевала мужа:

– Этот дом – то, что мне нужно, Джинкс. То, что нужно. Именно этого мне всегда хотелось. Тишина. Английская тишина и английский сельский пейзаж. Я знаю, что смогу здесь жить хоть до конца дней своих. И жить мы будем на английский манер. В пять часов – китайский чай из моего старинного сервиза. Будем смотреть из окна на эти лужайки и английский цветочный бордюр. Наконец-то я обрела дом, я это чувствую. Здесь я смогу бросить якорь, жить спокойно и счастливо. Это место станет моим домом. Так говорит мой внутренний голос. Домом.

И Джейсон Радд (жена звала его Джинкс) улыбнулся в ответ. Это была согласная, снисходительная улыбка, но в меру сдержанная, потому что все это он слышал не впервые. Может быть, на сей раз ее мечта сбудется? И именно здесь Марина Грегг обретет свой дом? Кто знает… ведь она такая восторженная… И поначалу всегда уверена: наконец она нашла то, что нужно. Низким голосом он произнес:

– Великолепно, милая. Просто великолепно. Я рад, что тебе здесь нравится.

– Нравится? Да я от этого дома в восторге. Ты ведь тоже?

– Конечно, – заверил ее Джейсон Радд. – Конечно.

«А что, – подумал он про себя, – дом и в самом деле неплох. Добротный, выстроен на века, эдакое уродище в викторианском стиле. Но добротность и надежность в нем чувствуются. Он, конечно, был фантастически неудобен, но это в основном удалось устранить, теперь жить здесь вполне можно. И совсем неплохо время от времени сюда возвращаться. Если повезет, Марине это место года два, а то и два с половиной не надоест. Тут как получится».

Марина с легким вздохом произнесла:

– Так прекрасно снова ощущать себя здоровой! Здоровой и сильной. Способной управляться со всеми житейскими проблемами.

Он снова поддержал ее:

– Конечно, милая, конечно.

В эту минуту дверь открылась, и итальянский дворецкий ввел миссис Бэнтри.

Марина Грегг приветствовала ее со всем очарованием, на какое была способна. Она вышла вперед, простерла руки, говоря, как счастлива снова видеть миссис Бэнтри. Надо же, чтобы так совпало: два года назад они случайно познакомились в Сан-Франциско, а теперь она и Джинкс купили дом, когда-то принадлежавший миссис Бэнтри! Она надеется, нет, правда, она очень надеется, что миссис Бэнтри не сильно огорчилась из-за того, как они все в доме перекроили и перестроили, уж пусть милейшая миссис Бэнтри не считает их злодеями, которые ворвались в ее дом.

– Что вы, более замечательного события, чем ваш приезд, в этом доме еще не случалось, – с радостной улыбкой сказала миссис Бэнтри, глядя в направлении камина.

Марина Грегг тут же спохватилась:

– Вы ведь с моим мужем не знакомы? Джейсон, это миссис Бэнтри.

Миссис Бэнтри не без интереса взглянула на Джейсона Радда. Кажется, первое впечатление – в жизни не видела более уродливого мужчины – ее не обмануло. До чего необычные у человека глаза! Как глубоко посажены! Пожалуй, такие ей не встречались. Глубокие недвижные озера – так могла бы написать о них какая-нибудь авторша дамских любовных романов. Остальные черты его лица были какие-то рубленые, почти до смешного непропорциональные. Нос вздернутый – кажется, вымажи его красной краской, и вот тебе, пожалуйста, нос клоуна. И рот клоунский – большой и грустный. То ли в нем сейчас клокотал гнев, то ли он всегда выглядит будто переполнен гневом – сразу не определишь. Но вот он заговорил, и голос оказался на удивление приятным. Низким и певучим.

– Мысль о муже, – сказал он, – всегда приходит в последнюю очередь. Но я готов присоединиться к словам жены: мы очень рады, что принимаем вас здесь. Надеюсь, у вас нет ощущения, что все должно быть наоборот.

– Если вы считаете, что выдворили меня из моего родного дома, – сказала миссис Бэнтри, – выбросьте это из головы. Этот дом никогда не был мне родным. Я не нарадуюсь, что в свое время сумела от него избавиться. До чего неудобно было вести хозяйство! Сад я любила, но дом причинял мне уйму хлопот. Я его продала и прекрасно себя чувствую, езжу за границу, навещаю моих замужних дочерей, внуков и подруг во всех частях земного шара.

– Дочерей… – повторила Марина Грегг. – У вас, наверное, и сыновья есть?

– Два сына и две дочери, – сообщила миссис Бэнтри. – И разбросало их по всему свету. Один сын в Кении, другой в Южной Африке. Одна дочка в Техасе, а другая, слава богу, в Лондоне.

– Четверо, – подытожила Марина Грегг. – Четверо… а внуки?

– Пока девять. Быть бабушкой – это так здорово, – похвасталась миссис Бэнтри. – Родительской ответственности нету и в помине. Можешь их баловать сколько душе угодно…

Джейсон Радд перебил ее.

– Боюсь, солнце светит вам прямо в глаза, – сказал он, подошел к окну и поправил занавески. Вернувшись, попросил: – Расскажите нам об этой замечательной деревне.

Он передал ей чашку чаю:

– Угощайтесь, пожалуйста, берите горячую лепешку, или бутерброд, или кусочек торта? У нас итальянская повариха, всякие пирожные и торты – ее стихия. Мы, знаете ли, уже привыкли чаевничать по-английски, в пять часов.

– Чай, кстати говоря, восхитительный, – похвалила миссис Бэнтри, потягивая ароматный напиток.

Марина Грегг улыбнулась – кажется, вполне искренне. От Джейсона Радда не укрылось, что минуту назад ее пальцы стали нервно подергиваться, – теперь они успокоились. Миссис Бэнтри смотрела на хозяйку дома с неподдельным восхищением. Вершина славы Марины Грегг пришлась на пору, когда объем груди, талии и бедер еще не имел решающего значения. Никто не назвал бы ее «секс-бомбой», «несравненным бюстом», «королевскими бедрами». Она была изящной, стройной и гибкой. Овал лица и строение черепа вызывали в памяти образ Греты Гарбо. В свои фильмы она привнесла не просто секс, там чувствовалась личность. Внезапный поворот головы, взмах ресниц над очаровательными, загадочными глазами, легкое подрагивание губ – и зрители вдруг оказывались в плену очарования, и будоражили их вовсе не правильные черты лица, но некая магия плоти, застававшая их врасплох. Подобную магию она излучала и сейчас, хотя это не так бросалось в глаза. Как многие актрисы театра и кино, она умела отключать свой шарм, если того хотела. Могла уйти в себя, замкнуться, быть тихой или отстраненной, на горе восторженным поклонникам. И вдруг – поворот головы, неуловимый жест, внезапная улыбка – и магия снова пленила вас.

Одной из ее лучших работ в кино была «Мария, королева Шотландии», и, наблюдая сейчас за Мариной Грегг, миссис Бэнтри вспомнила именно эту ее роль. Потом перевела взгляд на мужа Марины. Он тоже смотрел на актрису. Он забыл, что за ним могут наблюдать, и его лицо ясно отражало его чувства. «Господи, – пробормотала про себя миссис Бэнтри, – да он ее обожает!»

Почему это так ее удивляет? Да все просто: пресса так расписывает и обсасывает романы кинозвезд, их преданность друг другу, что поражаешься, когда видишь нечто подобное своими глазами. Движимая импульсом, она произнесла:

– Я очень надеюсь, что вам здесь понравится и на какое-то время вы здесь останетесь. Рассчитываете обосноваться в Госсингтон-Холле надолго?

Марина повернула голову и широко распахнула глаза от удивления.

– Я хочу остаться здесь навсегда, – сказала она. – Разумеется, я буду часто уезжать. Это естественно. В следующем году, например, мне предстоят съемки на севере Африки, хотя это еще не решено. Но мой дом будет здесь. И возвращаться я буду сюда. Возвращаться буду только сюда. – Она вздохнула. – И это прекрасно. Наконец-то обрести настоящий дом, куда тебя тянет словно магнитом.

– Понимаю, – сказала миссис Бэнтри, хотя сильно усомнилась в словах актрисы. Вряд ли такое возможно. Есть люди, которым стать на якорь просто не суждено. Эта Марина Грегг как раз такая.

Миссис Бэнтри снова украдкой бросила взгляд на Джейсона Радда. Сейчас он не хмурился. Нет, он улыбался, улыбка эта была очень милой, и неожиданной, и в то же время грустной. Видно, и он знает, что Марина заблуждается.

Открылась дверь, и в комнату вошла женщина.

– Бартлетты просят вас к телефону, Джейсон, – сообщила она.

– Пусть перезвонят.

– Они говорят, что-то срочное.

Он вздохнул и поднялся.

– Позвольте познакомить вас с миссис Бэнтри, – представил он. – Элла Зелински, моя секретарша.

– Выпейте чашку чаю, Элла, – пригласила Марина, когда Элла Зелински кивнула гостье и с улыбкой пробормотала дежурное: «Рада с вами познакомиться».

– Бутерброд, пожалуй, съем, – сказала Элла. – А китайский чай – без меня.

Элла Зелински выглядела лет на тридцать пять. На ней были хорошо сшитый костюм, гофрированная блузка, эта женщина явно была уверена в себе. Коротко подстриженные черные волосы открывали широкий лоб.

– Я слышала, вы здесь жили, – обратилась она к миссис Бэнтри.

– С тех пор много воды утекло, – ответила та. – Я продала дом после смерти мужа, а потом тут сменилось несколько хозяев.

– Миссис Бэнтри вполне по душе все, что мы тут понатворили, – объявила Марина.

– Я была бы очень разочарована, если бы вы ничего здесь не поменяли! – воскликнула миссис Бэнтри. – Я ведь вся извелась от любопытства – как тут теперь и что. Вы даже не представляете, какие слухи ходят по деревне.

– Понятия не имела, что в этой стране так трудно заполучить водопроводчиков, – сказала мисс Зелински, по-деловому вгрызаясь в бутерброд. – Правда, я не очень этим занималась, – добавила она.

– Будет вам, Элла, – не согласилась Марина. – Вы занимались всем. И персоналом, и всей сантехникой, и спорами со строителями.

– Об окнах во всю стену в этой стране будто и слыхом не слыхивали. – Элла взглянула на окно: – Но вид, надо сказать, отменный.

– Типично английский сельский пейзаж, просто прелесть, старая добрая Англия, – восхитилась Марина. – И атмосфера в доме соответствующая.

– Спасибо деревьям, а то пейзаж не был бы таким сельским, – заметила Элла Зелински. – Вон там жилой массив разрастается прямо на глазах.

– В мои времена его не было, – сказала миссис Бэнтри.

– То есть, когда вы жили в этом доме, тут была только деревня?

Миссис Бэнтри кивнула.

– Наверное, было трудно с магазинами?

– Не сказала бы, – возразила миссис Бэнтри. – Скорее до обидного легко.

– Разводить цветы – это я понимаю, – продолжала мисс Зелински. – Но вы здесь заодно и все овощи выращиваете. Не проще ли их покупать? Разве тут нет супермаркета?

– Может, в конце концов и перейдем на магазинные овощи, – миссис Бэнтри вздохнула: – Только у них вкус совсем другой.

– Уж пусть, Элла, все останется как было, – вставила Марина. – К чему разрушать атмосферу?

Дверь открылась, и в комнату заглянул Джейсон.

– Дорогая, – обратился он к Марине. – Извини, но придется тебе отвлечься. Их интересует твоя личная точка зрения.

Марина вздохнула и поднялась. Лениво поплелась к двери.

– Не одно, так другое, – пробурчала она. – Ради бога, простите, миссис Бэнтри. Это на пару минут, не больше.

– Атмосфера, – повторила Элла Зелински, когда Марина вышла и закрыла за собой дверь. – Вы считаете, у этого дома есть своя атмосфера?

– Не знаю, никогда об этом не думала, – сказала миссис Бэнтри. – Для меня это был просто дом. В чем-то очень неудобный, в чем-то очень милый и уютный.

– Примерно так я и полагала, – проговорила Элла Зелински. Она в упор посмотрела на миссис Бэнтри. – Кстати, об атмосфере… Где именно здесь произошло убийство?

– Здесь никакого убийства не было, – возразила миссис Бэнтри.

– Будет вам. Слухами земля полнится. Всегда найдется желающий рассказать, миссис Бэнтри. Прямо здесь, на каминном коврике, верно? – мисс Зелински кивнула в сторону камина.

– Да, – подтвердила миссис Бэнтри. – Здесь.

– Так убийство все-таки было?

Миссис Бэнтри покачала головой:

– Было, но не здесь. Девушку убили в другом месте, притащили сюда и положили в эту комнату. К нам она не имела никакого отношения.

В глазах мисс Зелински мелькнул интерес.

– Наверное, мало кто хотел в это верить? – спросила она.

– Вы правы, – согласилась миссис Бэнтри.

– И когда вы нашли тело?

– Утром пришла горничная. К утреннему чаю. Мы тогда, знаете ли, держали горничных.

– Знаю, – подтвердила мисс Зелински. – Они носили шуршащие ситцевые платья.

– Насчет ситцевых платьев не уверена, – усомнилась миссис Бэнтри. – Возможно, тогда уже носили комбинезоны. Так или иначе, она влетела к нам и закричала, что в библиотеке кто-то лежит. Я сказала: «Что за чушь», потом разбудила мужа, и мы пошли вниз посмотреть.

– И она лежала там, – заключила мисс Зелински. – Чего только в жизни не бывает! – Она метнула взгляд на дверь, потом снова посмотрела на миссис Бэнтри. – Если можно, не рассказывайте об этом мисс Грегг, – попросила она. – Ей такие истории не на пользу.

– Конечно. Не скажу ни слова, – пообещала миссис Бэнтри. – Я об этом вообще никогда не говорю. Это ведь было так давно. Но она… то есть мисс Грегг… все равно об этом услышит?

– Совсем необязательно. Вы, наверное, знаете, что кинозвезды ведут очень замкнутый образ жизни. Иногда без этого просто нельзя. Их так легко вывести из равновесия. И ее в частности. Она ведь последнее время серьезно болела. Где-то год назад начала более или менее приходить в себя.

– Похоже, дом ей нравится, – сказала миссис Бэнтри. – И она надеется найти здесь счастье.

– На год или два ее хватит, – сказала Элла Зелински.

– Не больше?

– Сомневаюсь. Знаете, Марина из тех, кому каждый раз кажется: вот наконец-то я нашла то, что мне по сердцу. Но жизнь куда сложнее, верно?

– Верно. Куда сложнее.

– Если она будет здесь счастлива, это и на нем отразится, – добавила мисс Зелински. Она сосредоточенно, даже целеустремленно проглотила еще два бутерброда – так запихивают в себя пищу люди, которые страшно боятся опоздать на поезд. – Он, между прочим, гениальный режиссер. Вы какие-нибудь его фильмы видели?

Миссис Бэнтри смутилась. Она относилась к типу женщин, которых в кино интересует только сам фильм, и не более. Длинные списки действующих лиц, режиссеров, продюсеров, операторов и прочих всегда ускользали от ее внимания. Частенько она пропускала даже фамилии кинозвезд. Однако признаться в этой слабости большого желания у нее не было.

– У меня в голове настоящая каша, – пожаловалась она.

– Ему, конечно, со многим приходится мириться. И с ее фокусами в том числе, а это ох как не просто. Она все время должна быть счастлива. А это совсем непросто – сделать человека счастливым. Разве что… то есть… если этот человек… – Она заколебалась.

– Разве что этот человек умеет быть счастливым сам по себе, – докончила миссис Бэнтри. – А есть люди, – добавила она, – которые упиваются собственным несчастьем.

– Ну, Марина не из таких. – Элла Зелински покачала головой. – Скорее у нее перепады настроения слишком бурные. Понимаете, вот она безмерно счастлива, безмерно всем довольна, от всего на свете в восторге – прямо седьмое небо! А потом случается какая-то мелочь – и она впадает в другую крайность.

– Наверное, тут дело в темпераменте, – неопределенно высказалась миссис Бэнтри.

– Да. Эта публика вся с темпераментом, но у Марины Грегг его на десятерых! Уж мы это знаем! Я могла бы вам такого порассказать! – Она проглотила последний бутерброд. – Слава богу, я всего-навсего личный секретарь!