Текст книги "Загадка на море"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кристи Агата
Загадка на море

– Полковник Клэппертон! – Генерал Форбз презрительно фыркнул.

Мисс Элли Хендерсен наклонилась вперед. Прядь мягких с проседью волос, подхваченная ветром, упала ей на лицо; в темных, чуть прищуренных глазах мелькнуло предвкушение удовольствия.

– У него такая прекрасная выправка! – сказала она не без умысла и в ожидании реакции со стороны собеседника пригладила выбившуюся из прически прядь.

– Выправка?! – взорвался генерал Форбз и раздраженно дернул себя за ус. Лицо его побагровело.

– Кажется, он из гвардии, не так ли? – негромко произнесла мисс Хендерсен, нанося завершающий удар.

– Из гвардии? Гвардии?! Абсолютнейшая чушь! Раньше этот малый подвизался на сцене мюзик-холла! Факт! А потом попал в армию и оказался во Франции… пересчитывал консервные банки со сливами и яблоками. А когда туда от Гансов[1]1
  Ганс – презрительное прозвище немцев.


[Закрыть] попал шальной снаряд, этот тип с пустяковой раной в руку отправился домой. И каким-то образом оказался в госпитале леди Каррингтон.

– Вот, значит, как они встретились…

– Факт! Этот тип изображал раненого героя. У леди Каррингтон не было ни капли ума, зато море денег. Старина Каррингтон служил в отделе боевой техники и военного снаряжения. Затем она вдовела всего шесть месяцев… Этот ловкач моментально подхватил ее! Затем она как-то ухитрилась раздобыть ему работу в Военном министерстве… Полковник Клэппертон, тьфу! – снова раздраженно фыркнул генерал.

– Значит, до войны он выступал в мюзик-холле. – Мисс Хендерсен задумалась, стараясь соединить облик представительного седовласого полковника с красноносым комедиантом, распевающим забавные эстрадные куплеты.

– Факт! – подтвердил генерал Форбз. – Я слышал об этом от старины Бассингтона, а тот узнал от старины Баджера Коттерилла, а Коттерилл от Снукса Паркера.[2]2
  Здесь имеются в виду не имена, а прозвища людей: Баджер «барсук», Снукс – «долгонос».


[Закрыть]

Мисс Хендерсен с довольным видом кивнула.

– В таком случае сомневаться не приходится, – сказала она.

На лице сидевшего неподалеку от них маленького человечка промелькнула чуть заметная улыбка. Мисс Хендерсен обратила на это внимание. Она вообще была наблюдательна. Улыбка явно выражала одобрение иронии, которая таилась в последней реплике мисс Хендерсен и о которой генерал даже не подозревал.

Сам генерал этой улыбки не заметил. Он посмотрел на часы.

– Время моциона. На пароходе нужно поддерживать себя в форме, – заявил он и вышел из курительной комнаты на палубу.

Мисс Хендерсен посмотрела в сторону человечка. То был взгляд леди, который говорил, что она не прочь вступить в разговор с попутчиком.

– Очень энергичен, не правда ли? – сказал человечек.

– Обходит всю палубу точно сорок восемь раз! – воскликнула мисс Хендерсен. – Старый сплетник! А еще говорят, что это мы, женщины, любим почесать языками!

– Какая неучтивость!

– Французы, – произнесла мисс Хендерсен с вопросительной интонацией, всегда учтивы?

– Я бельгиец, мадемуазель, – тут же отреагировал ее собеседник.

– О! Бельгиец…

– Эркюль Пуаро. К вашим услугам. Имя показалось мисс Хендерсен знакомым. Похоже, она слышала его раньше.

– Вам нравится путешествие, мосье Пуаро? – Откровенно говоря, нет. С моей стороны было просто безумием дать себя уговорить. Терпеть не могу моря. Оно никогда не бывает спокойным… ни на минуту.

– Однако вы не можете не признать, что сейчас море абсолютно спокойно.

– А се moment[3]3
  В данный момент (фр.).


[Закрыть] – да, – нехотя согласился мосье Пуаро. – Потому я и пришел в себя, и меня снова интересует все, что происходит вокруг… Например, то, с каким умением вы провели генерала Форбза.

– Вы имеете в виду…

Пуаро поклонился.

– Приемы, с помощью которых вам удалось выудить у него кое-какие сведения. Великолепно!

Ничуть не смутившись, мисс Хендерсен засмеялась.

– Вы имеете в виду упоминание о гвардии? Я знала, что это выведет его из себя. – Она доверительно наклонилась вперед, – Признаться, я люблю позлословить… и чем сильнее кто-то будет задет, тем приятнее!

Пуаро внимательно посмотрел на свою собеседницу. Стройная, хорошо сохранившаяся фигура, темные проницательные глаза, седые волосы. Сорокапятилетняя женщина, которая довольствуется тем, что выглядит на свои годы.

– Вспомнила! – вдруг воскликнула мисс Хендерсен. – Вы знаменитый детектив, не так ли?

– Вы очень любезны, мадемуазель! – Пуаро отвесил благодарный поклон, но отрицать не стал.

– Потрясающе! Вы, как это пишут в книгах, идете по следу? Преступник среди нас? Или я задаю слишком нескромные вопросы?

– Нисколько. Нисколько! Мне очень жаль вас разочаровывать, но я здесь, как и все остальные, только ради собственного удовольствия.

Пуаро произнес это таким унылым тоном, что мисс Хендерсен невольно засмеялась.

– О-о! Ну ничего, завтра в Александрии вы сможете сойти на берег. Вы бывали раньше в Египте?

– Никогда, мадемуазель.

Неожиданно мисс Хендерсен резко поднялась с места.

– Пожалуй, я присоединюсь к генералу и прогуляюсь по палубе, – объявила она.

Галантный Пуаро тоже вскочил. Слегка кивнув ему, мисс Хендерсен вышла.

Пуаро был несколько озадачен. Но, тут же улыбнувшись, отворил дверь и выглянул на палубу. Мисс Хендерсен, облокотившись на борт, разговаривала с высоким, военной выправки мужчиной.

Улыбка Пуаро стала шире. С преувеличенной поспешностью, с какой черепаха прячется в свой панцирь, Пуаро ретировался в курительную комнату, где в настоящий момент никого не было, но одиночество его было недолгим.

Из двери, ведущей в бар, появилась миссис Клэппертон. Ее тщательно уложенные платинового оттенка волосы были прикрыты сеточкой; стройная фигура, постоянно поддерживаемая массажами и диетой, облачена в изящный спортивный костюм. Она вошла решительным шагом, с видом женщины, которая всегда может заплатить самую высокую цену за то, что ей нужно.

– Джон?.. О! Доброе утро, мосье Пуаро… Вы не видели Джона?

– Он на палубе по правому борту, мадам. Может быть, я…

Миссис Клэппертон жестом остановила его.

– Я немного побуду здесь.

С царственной грацией миссис Клэппертон опустилась на стул против Пуаро. Издалека ей можно было дать лет двадцать восемь. Однако сейчас, несмотря на искусно наложенную косметику и аккуратно выщипанные брови, она выглядела даже старше своих сорока девяти лет. Ей можно было дать все пятьдесят пять. Глаза у нее были бледно-голубые с маленькими зрачками. Взгляд жесткий.

– Жаль, что вы вчера не вышли к обеду, – сказала она, – Правда, море было немного неспокойным…

– Precisement,[4]4
  Вот именно (фр.).


[Закрыть] – с чувством произнес Пуаро.

– К счастью, я отлично переношу качку, – заявила миссис Клэппертон. – Я говорю «к счастью», потому что с моим слабым сердцем морская болезнь была бы для меня просто убийственной.

– У вас слабое сердце, мадам?

– Да, и я должна быть крайне осторожной. Мне нельзя переутомляться! Так говорят все врачи. – Миссис Клэппертон оседлала любимого конька, направив разговор на неизменно увлекательную (для нее самой!) тему о своем здоровье. Джон, бедняга, изо всех сил старается удержать меня, чтобы я не переутомлялась. Я живу в таком темпе… Вы меня понимаете, мосье Пуаро?

– О да-да.

– Джон постоянно говорит мне: «Эделин, попытайся сбавить немного, бери пример с растений». Но я не могу! Ведь жизнь для того и дана, чтобы жить. Еще в войну, молодой девушкой, я буквально изнуряла себя работой. Мой госпиталь… Вы слышали о моем госпитале? Конечно, у меня были медсестры, обслуживающий персонал и прочее… но все равно все лежало на мне.

Она вздохнула.

– Вы такая энергичная! – механически произнес Пуаро реплику, которую от него явно ждали.

Миссис Клэппертон неестественно рассмеялась, изображая девичью непосредственность.

– Мне все говорят, как я молодо выгляжу! Это, право, нелепо. Я никогда не пытаюсь делать вид, что мне хоть на один день меньше сорока трех, – продолжала она с наигранной искренностью. – Но многим трудно в это поверить. «Вы такая живая, Эделин!» – говорят они. Но в самом деле, мосье Пуаро, если человек не чувствует себя живым, то какой же он?

– Мертвый, – ответил Пуаро. Миссис Клэппертон нахмурилась. Ответ ей явно не понравился. «Он пытается шутить», – решила она и встала.

– Я должна найти Джона.

В дверях миссис Клэппертон уронила сумку, она раскрылась, и все содержимое разлетелось в разные стороны. Пуаро галантно бросился на помощь. Прошло немало времени, прежде чем губная помада, коробочки с косметикой, портсигар, зажигалка и прочие мелочи были собраны и водворены на место. Миссис Клэппертон вежливо поблагодарила и величественно выплыла из комнаты.

– Джон!..

Полковник Клэппертон все еще был погружен в беседу с мисс Хендерсен. Он резко повернулся и поспешил навстречу жене, заботливо вопрошая: удобно ли стоит ее шезлонг? Не лучше было бы переставить?.. Он держал себя так почтительно, был так преисполнен внимания и предупредительности… Совершенно очевидно – обожаемая жена, избалованная обожающим ее мужем.

Мисс Элли Хендерсен, стоя у борта, всматривалась в горизонт с таким видом, будто что-то в нем вызывало у нее отвращение.

Пуаро наблюдал за этой сценой из курительной комнаты.

– Будь я мужем этой женщины, – раздался за его спиной хрипловатый дрожащий голос, – я бы открыл против нее боевые действия.

В курительную, шаркая, вошел старый джентльмен. Молодые острословы успели прозвать его «Дедом всех чайных плантаторов».

– Бой,[5]5
  Бой – традиционное название мальчика-слуги в бывших английских владениях.


[Закрыть] – позвал он. – Один пег![6]6
  Пег (англо-инд., разгов.) – виски или бренди с содовой.


[Закрыть]

Пуаро нагнулся и поднял клочок бумаги, выпавший из сумки миссис Клэппертон и оставшийся незамеченным. Это был обрывок рецепта, содержащего, как он заметил, дигиталис.[7]7
  Дигиталис – лекарственное средство, применяемое при сердечно-сосудистых заболеваниях.


[Закрыть] Пуаро положил находку в карман, намереваясь позже вернуть ее миссис Клэппертон.

– Да, – продолжал старый джентльмен, – отвратительная женщина! Помню, была такая в Пуне.[8]8
  Пуна – город в западной Индии, к северо-востоку от Бомбея.


[Закрыть] В восемьдесят седьмом году.

– И что же, кто-то пошел на нее войной? Старик грустно покачал головой.

– Нет. За один год она довела своего мужа до могилы. Клэппертон должен постоять за себя! Он не оказывает ей совсем никакого сопротивления.

– Как говорится, ключ от сейфа у нее в кармане, – с серьезным видом заметил Пуаро.

– Ха-ха! – хрипло засмеялся старый джентльмен. – Точно в цель! Ключ от сейфа у нее в кармане! Коротко и ясно. Ха-ха-ха!

В курительную комнату стремительно вбежали две молоденькие девушки. У одной было круглое веснушчатое лицо и темная растрепанная, словно разметанная ветром, грива волос; у другой тоже были веснушки, но волосы каштановые, вьющиеся.

– Спасем! Спасем!.. – выкрикивала Китти Муни. – Мы с Пэм отправляемся спасать полковника Клэппертона.

– От его жены, – выдохнула Памела Крэган.

– Он же прелесть!

– А она… ужас какой-то! Ничего, ну решительно ничего ему не разрешает! тараторили девушки.

– А если он не с ней, так его тут же охмуряет эта Хен-дерсен…

– Она, конечно, ничего… Но ужасно старая!.. И они убежали, давясь смехом и продолжая выкрикивать:

– Спасем! Спасем!..

* * *

То, что спасение полковника Клэппертона не было просто шуткой, а являлось продуманной кампанией, стало ясно в тот же вечер, когда восемнадцатилетняя Пэм Крэган подошла к Эркюлю Пуаро и шепнула: «Следите за нами, мосье Пуаро. Мы умыкнем полковника прямо из-под носа его жены и отправимся на прогулку при луне на шлюпочной палубе».

Как раз в этот момент послышался голос полковника Клэппертона:

– Я совершенно согласен с тем, что вы говорите, конечно «роллс» очень дорогая машина. Но ведь он практически не ломается – прослужит вам всю жизнь. Например, моя машина…

– По-моему, Джон, это моя машина. – Голос миссис Клэппертон звучал пронзительно и резко.

Полковник не выказал никакого раздражения по поводу ее слов. Или он привык к подобного рода грубостям… или…

«Или?» – мысленно повторил Пуаро и продолжил свои размышления.

– Разумеется твоя, дорогая. – Клэппертон сделал легкий поклон в сторону жены и совершенно невозмутимо закончил начатую фразу.

«Вот что значит истинный джентльмен, – подумал Пуаро. – Однако генерал Форбз утверждал, что Клэппертон совсем не джентльмен. Интересно, почему?»

Кто-то предложил бридж. Миссис Клэппертон, генерал Форбз и какая-то супружеская пара уселись за стол. Мисс Хендерсен, извинившись, вышла на палубу.

– А ваш муж? – нерешительно спросил генерал Форбз.

– Джон не играет в бридж, – сухо ответила миссис Клэппертон. – Он находит это скучным.

Игроки погрузились в изучение своих карт. Пэм и Китти подошли к полковнику Клэппертону. Каждая со своей стороны взяла его под руку.

– Вы пойдете с нами! – заявила Пэм. – На шлюпочную палубу. Любоваться луной.

– Не делай глупостей, Джон, – сказала миссис Клэппертон. – Ты простудишься.

– С нами не простудится! – воскликнула Китти. – С нами ему будет жарко!

Полковник, смеясь, ушел с девушками.

Пуаро заметил, что миссис Клэппертон сказала «пас», хотя перед этим объявила две трефы.

Он вышел на верхнюю палубу. Мисс Хендерсен стояла у борта. Она живо оглянулась, но при виде Пуаро ее оживление погасло.

Они немного поболтали. Вскоре Пуаро замолчал, и мисс Хендерсен спросила:

– О чем вы думаете?

– О моем недостаточном знании английского языка. Миссис Клэппертон сказала: «Джон не играет в бридж». Разве не следовало сказать: «не умеет играть?»

– Я полагаю, она считает личным для себя оскорблением, что он не играет в бридж, – сухо ответила Элли. – С его стороны было большой глупостью жениться на ней.

В темноте она не видела, что Пуаро улыбнулся.

– Вы не считаете, что брак может быть и удачным? – осторожно спросил он.

– С такой женщиной, как эта? Пуаро пожал плечами.

– Многие крайне неприятные женщины имеют преданных мужей. Загадка природы. Вы должны признать – полковника явно не раздражают ее выпады и капризы.

Мисс Хендерсен обдумывала свой ответ, когда из курительной комнаты донесся голос миссис Клэппертон:

– Нет… Пожалуй, я не буду больше играть. Очень душно. Лучше пойду проветрюсь на шлюпочной палубе.

– Спокойной ночи, мосье Пуаро. Я иду спать, – быстро проговорила мисс Хендерсен и тотчас ушла.

Пуаро прошел по палубе к салону. Там никого не было, кроме полковника Клэппертона и двух девушек. Он показывал им карточные фокусы. Увидев, с какой ловкостью полковник манипулирует картами, Пуаро вспомнил слова генерала о карьере Клэппертона в мюзик-холле.

– Я вижу, карты не вызывают у вас отвращения, хотя вы и не играете в бридж, – заметил он.

– На то есть свои причины, – сказал Клэппертон, улыбнувшись своей обаятельной улыбкой. – Сейчас покажу. Сыграем один кон.

Он за несколько секунд раздал карты.

– Ну как? – Он весело засмеялся, увидев удивленное лицо Китти, и открыл свои карты. Остальные последовали его примеру. У Китти оказался полный набор треф, у Пэм все черви, у мосье Пуаро – одни бубны, а у полковника Клэппертона – одни только пики!

– Видите? Человеку, который может сдать своим партнерам любые, какие только захочет карты, лучше воздержаться от игры! Если ему уж слишком повезет, он может услышать неприятные вещи.

– О-о! – восторженно выдохнула Китти. – Как вам это удалось? Вроде бы все делали, как положено.

– Ловкость рук, – уверенно изрек Пуаро и… заметил, как мгновенно изменилось выражение лица полковника. Он будто осознал, что на какой-то момент утратил бдительность.

Пуаро улыбнулся. Сквозь маску истинного джентльмена проявился фокусник…

* * *

На следующий день, на рассвете пароход прибыл в Александрию.

После завтрака Пуаро обнаружил, что обе девушки собираются сойти на берег. Они разговаривали с полковником Клэппертоном.

– Мы должны сойти сейчас же, – настаивала Китти. – Пограничники скоро уйдут. Вы пойдете с нами, да? Вы же не допустите, чтобы мы одни сошли на берег? С нами может случиться что-нибудь ужасное!

– Разумеется, вам нельзя отправляться без провожатых, – улыбаясь сказал Клэппертон, – хотя я не уверен, что моя жена чувствует себя достаточно хорошо для такой прогулки.

– Очень жаль, – заметила Пэм, – но она может остаться на пароходе, и у нее будет время хорошо отдохнуть.

Полковник заколебался. Ему явно хотелось почувствовать себя школьником, сбежавшим с уроков.

– Хэлло, мосье Пуаро… – сказал он, заметив подошедшего детектива. – Вы идете на берег?

– Да нет. Вряд ли.

– Я… я только… поговорю с Эделин, – решился наконец полковник.

– Мы тоже пойдем, – заявила Пэм, подмигнув Пуаро. – Может, удастся уговорить вашу жену пойти с нами, – добавила она без особого энтузиазма.

Судя по всему, ее предложение обрадовало полковника. Он явно испытывал облегчение.

– Тогда пошли, неразлучная парочка! – весело пригласил он.

И все трое отправились по коридору палубы «Б». Пуаро, чья каюта находилась напротив каюты Клэппертонов, из любопытства последовал за ними.

Полковник немного нервно постучал в дверь каюты.

– Эделин, дорогая, ты уже встала?

– О, черт… что там еще? – ответил изнутри сонный голос миссис Клэппертон.

– Это Джон. Ты не хотела бы прогуляться в город?

– Конечно нет. – Голос звучал резко и решительно. – Я плохо сегодня спала и хочу еще полежать.

– О миссис Клэппертон, – поспешно вмешалась Пэм, – мне так жаль. Нам так хотелось, чтобы вы пошли с нами. Вы уверены, что не хотите пойти?

– Разумеется, уверена. – Голос миссис Клэппертон прозвучал еще пронзительней.

Полковник повернул дверную ручку, но дверь не отворилась.

– В чем дело, Джон? Дверь заперта. Я не хочу, чтобы стюарды меня беспокоили.

– Извини, дорогая, извини… Я только хотел взять свой «бедекер».[9]9
  «Бедекер» – популярный путеводитель для туристов, выпускаемый одноименным немецким издательством, по имени основателя Карла Бедекера (1801 – 1859).


[Закрыть]

– Обойдешься! – отрезала миссис Клэппертон. – Я не хочу вставать с постели. Уходи, Джон, и оставь меня в покое.

– Конечно, конечно, дорогая! Полковник попятился от двери. Пэм и Китти взяли его под руки.

– Давайте отправимся немедленно! К счастью, шляпа у вас на голове. О Боже! А ваш паспорт?! Он, наверное, в каюте?

– Да нет, вообще-то он у меня в кармане… – начал было полковник.

– Ура! – воскликнула Китти. – Тогда вперед! Опершись на перила, Пуаро следил за тем, как эта троица сошла на берег. Он услышал рядом с собой слабый вздох и, повернув голову, увидел мисс Хендерсен. Взгляд ее был прикован к трем удалявшимся фигурам.

– Значит, они сошли на берег, – ровно, без всякого выражения произнесла она.

– Да. Вы тоже собираетесь?

Пуаро заметил, что на ней шляпа с большими полями, элегантные туфли и сумка. Она явно приготовилась к прогулке. Тем не менее после небольшой паузы она покачала головой.

– Нет. Пожалуй, останусь. Нужно написать несколько писем.

Она тотчас повернулась и ушла.

Почти сразу ее место занял генерал Форбз, тяжело дыша после своего утреннего моциона в сорок восемь кругов по палубе.

– Ага-а! – воскликнул он, увидев удаляющиеся фигуры полковника и двух девушек. – Вот, значит, как! А где же мадам?

Пуаро объяснил, что миссис Клэппертон решила остаться в постели.

– Не верьте! – Старый вояка понимающе прищурил глаз. – Она поднимется к tiffin,[10]10
  Второму завтраку (англ. – инд.).


[Закрыть] и если выяснится, что бедняга отсутствовал без увольнительной, он получит нагоняй.

Однако предсказания генерала не сбылись. Миссис Клэппертон не вышла к ленчу. Не появилась она и к тому времени, когда полковник в сопровождении девушек в четыре часа вернулся на пароход.

Пуаро в это время отдыхал. Он слышал, как полковник робко, будто виновато, постучал в дверь своей комнаты. Стук повторился. Затем скрипнула дверная ручка, и наконец Пуаро услышал, как полковник позвал стюарда.

– Послушайте! Что-то мне никто не отвечает. У вас есть ключ?

Пуаро тут же поднялся и вышел в коридор.

* * *

Ужасная весть с невероятной быстротой облетела пароход: миссис Клэппертон обнаружена в своей постели мертвой… с кривым туземным кинжалом в сердце. На полу каюты найдена нитка янтарных бус.

Слухи следовали один за другим… «Все торговцы бусами, которым в тот день разрешили подняться на борт, задержаны и допрашиваются!» «Из ящика туалетного столика исчезла большая сумма наличных денег!» «Украдены драгоценности, стоимостью в целое состояние!» «Все драгоценности целы!» «Арестован стюард, и он уже сознался в убийстве!..»

– Есть ли во всем этом хоть сколько-нибудь правды? – требовательно спросила Элли Хендерсен, на ходу перехватив Пуаро. Она была бледна и встревожена.

– Откуда мне знать, дорогая леди?

– Вы, конечно, знаете!

Был уже поздний вечер. Мисс Хендерсен подвела Пуаро к двум шезлонгам, стоявшим на защищенной от ветра стороне палубы.

– Теперь рассказывайте!

Пуаро задумчиво посмотрел на нее.

– Очень интересный случай, – сказал он.

– Это правда, что украдены драгоценности?

– Нет. – Пуаро покачал головой. – Драгоценности не тронуты. Но из ящика исчезло немного денег.

– Я теперь не смогу чувствовать себя в безопасности. – Мисс Хендерсен вздрогнула. – Есть какие-нибудь улики? Кто из этих кофейнокожих варваров убийца?

– Нет. – ответил Пуаро. – Вообще-то все довольно… странно.

– Что вы имеете в виду? – резко спросила Элли.

– Eh bien.[11]11
  Ну что ж (фр.).


[Закрыть] – Пуаро развел руками. – Обратимся к фактам. Когда труп обнаружили, миссис Клэппертон была мертва уже, по крайней мере, часов пять. Исчезла незначительная сумма денег. Дверь каюты была заперта, и ключ отсутствовал. Окно, которое выходит на палубу, (не иллюминатор!) было открыто.

– Ну и что? – нетерпеливо спросила Элли.

– Вам не кажется странным, что убийство совершено при таких необычных обстоятельствах? Учтите, все торговцы открытками, менялы и продавцы бус, которым разрешили подняться на борт, хорошо известны полиции.

– Однако стюарды все равно запирают каюты, – заметила мисс Хендерсен.

– Да, чтобы исключить возможность мелкого воровства. Но это – убийство!

– Что именно вас смущает, мосье Пуаро? – Элли, казалось, затаила дыхание.

– Меня смущает запертая дверь, мадемуазель. Мисс Хендерсен задумалась.

– Я не вижу здесь ничего особенного, – сказала она после небольшой паузы. – Человек вышел через дверь, запер ее и унес с собой ключ, чтобы труп не был обнаружен слишком быстро. Довольно разумная предосторожность. Никто действительно ничего не обнаружил до четырех часов пополудни.

– Нет-нет, мадемуазель! Вы недооцениваете одну деталь, на которую я пытаюсь обратить ваше внимание. Меня заботит не то, как убийца вышел из каюты, а как он туда попал.

– Через окно, разумеется.

– C'est possible,[12]12
  Это возможно (фр.).


[Закрыть] но было бы слишком рискованно ведь по палубе, вспомните, все время сновали люди.

– В таком случае – через дверь! – с нетерпением сказала мисс Хендерсен.

– Но вы забыли, мадемуазель! Миссис Клэппертон заперла дверь изнутри. Она это сделала до того, как полковник сегодня утром сошел на берег. Он пытался открыть ее… Так что нам доподлинно известно – дверь была заперта.

– Чепуха! Просто заело замок… или полковник не до конца повернул ручку.

– Нет-нет! Мы своими ушами слышали, как миссис Клэппертон сказала, что дверь заперта… Кто мы? Мисс Муни, мисс Креган, полковник Клэппертон и я сам.

Элли Хендерсен задумчиво постукивала ногой в элегантной туфле.

– Ну и что же, – произнесла она наконец с некоторым раздражением. – Какой из всего этого вы делаете вывод? Если миссис Клэппертон могла запереть дверь, то, я полагаю, она могла и открыть ее.

– Совершенно верно, – Пуаро улыбнулся своей собеседнице, – и к чему это нас подводит? Миссис Клэппертон открыла дверь и впустила убийцу. Как вы думаете, сделала бы она это для торговца бусами?

– Она могла не знать, кто это, – возразила Элли. – Возможно, он постучал… она встала и открыла дверь… и он ворвался и убил ее.

– Ничего подобного, – покачал головой Пуаро, – ее убили, когда она спокойно лежала в постели.

– Что же вы предполагаете? – Мисс Хендерсен пристально смотрела на него. Пуаро снова улыбнулся.

– Похоже, не правда ли, что она знала, кого впустила в каюту…

– Вы хотите сказать, что убийца – один из пассажиров? – сдавленным голосом спросила мисс Хендерсен. Пуаро кивнул.

– Все указывает на это.

– И нитка бус, оставленная на полу, – всего лишь попытка замести следы?

– Совершенно верно.

– И похищенные деньги тоже?

– Безусловно.

– Я считала миссис Клэппертон очень неприятной женщиной, – медленно произнесла Элли, – и не думаю, что кто-нибудь на пароходе ей симпатизировал… Но ни у кого не было причины убивать ее.

– Возможно… кроме мужа, – заметил Пуаро.

– Неужели вы думаете…

– Все пассажиры считали бы вполне справедливым, если бы полковник «открыл против нее боевые действия». По-моему, кем-то было употреблено именно такое выражение, Элли Хендерсен выжидающе смотрела на Пуаро.

– Но надо сказать, – продолжал он, – я не замечал с его стороны даже простого раздражения. К тому же, что еще более важно, у него есть алиби. Весь день он был вместе с этими двумя девушками на берегу и вернулся лишь к четырем часам. К тому времени миссис Клэппертон уже давно была мертва.

Снова последовала пауза.

– Но вы все же считаете… что это один из пассажиров, – тихо сказала Элли Хендерсен. Пуаро молча наклонил голову. Неожиданно она засмеялась – резко и вызывающе.

– Ваша версия, мосье Пуаро, нуждается в доказательствах. А на пароходе довольно много пассажиров. Пуаро поклонился.

– Я отвечу словами вашего любимого писателя: «У меня свои методы, Ватсон».

* * *

На следующий вечер во время обеда каждый пассажир обнаружил у своей тарелки напечатанное на машинке приглашение явиться в 20.30 в главный салон. Когда все собрались, капитан поднялся на сцену, где обычно сидели оркестранты.

– Леди и джентльмены, – обратился он к собравшимся, – вы конечно же все в курсе. Я уверен, что все вы захотите помочь найти убийцу, совершившего это гнусное преступление. – Капитан сделал паузу. – У нас на борту… гм… находится мосье Пуаро. Он, вероятно, известен вам всем как человек, имеющий довольно большой опыт в… гм… подобных вопросах. Я надеюсь, вы внимательно выслушаете то, что он скажет.

В эту минуту вошел полковник Клэппертон (к обеду он не явился) и сел рядом с генералом Форбзом. Полковник выглядел совершенно ошеломленным и абсолютно не был похож на человека, испытывающего огромное облегчение. Он был или очень хорошим актером, или… на самом деле искренне любил свою несимпатичную жену.

– Мосье Эркюль Пуаро! – представил капитан и спустился со сцены. Сияя улыбкой, Пуаро занял его место. Он выглядел до смешного самоуверенным.

– Медам, месье! – начал он. – Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились меня выслушать. Мосье капитан сказал, что у меня есть опыт в подобных делах. У меня действительно есть кое-какие соображения о том, как добраться до сути именно этого преступления.

По знаку Пуаро стюард прошел вперед и передал ему какой-то громоздкий, странной формы предмет, завернутый в простыню.

– То, что я собираюсь сделать, может несколько удивить вас, – предупредил Пуаро. – Я могу показаться вам эксцентричным, даже безумным. Тем не менее, уверяю вас, за моим кажущимся безумием скрывается – как принято говорить у вас, англичан, – определенный метод.

На мгновение Пуаро встретился взглядом с мисс Хендерсен, затем принялся разворачивать странный сверток.

– Здесь у меня, господа, улика, которая поможет нам раскрыть убийство миссис Клэппертон.

Он ловко сдернул конец простыни, и все увидели деревянную, почти в человеческий рост, куклу. В бархатном костюме и с кружевным воротником.

– Так вот, Артур, – сказал Пуаро, и голос его неузнаваемо изменился: в нем не было больше ничего иностранного, обычный английский, с чуть заметным налетом кокни.[13]13
  Кокни – лондонское просторечие, отличающееся от литературного английского, особенно заметно в области произношения и грамматики.


[Закрыть] – Ты можешь мне сказать… – повторяю – ты можешь сказать что-нибудь о смерти миссис Клэппертон?

Голова куклы чуть повернулась, деревянная нижняя челюсть опустилась, дрогнула, и высокий пронзительно-резкий женский голос произнес:

– В чем дело, Джон? Дверь заперта. Я не хочу, чтобы стюарды меня беспокоили…

Громкий крик… опрокинутый стул… Человек стоял, покачиваясь, схватившись рукой за горло… Он пытался что-то сказать… пытался… Внезапно тело его преломилось, и он упал.

Это был полковник Клэппертон.

* * *

Пуаро и корабельный врач поднялись с колен.

– Все кончено. Сердце, – коротко заключил доктор, стоя у распростертого тела. Пуаро кивнул.

– Шок. В результате того, что его трюк был разгадан, – сказал он и повернулся к генералу Форбсу, – это вы, генерал, подали мне идею: в разговоре с мисс Хендерсен вы упомянули про мюзик-холл. Я был озадачен… я размышлял… и наконец понял. Предположим, до войны Клэппертон был чревовещателем. В этом случае было бы вполне возможно, что три человека слышали, якобы изнутри каюты, голос миссис Клэппертон, когда сама она уже была мертва. Ее голосом говорил полковник.

Рядом с Пуаро оказалась Элли Хендерсен. Лицо ее потемнело, взгляд был полон боли.

– Вы знали, что у него больное сердце?

– Догадывался… Миссис Клэппертон говорила о своем слабом сердце, но мне казалось, что она из тех женщин, которым нравится, чтобы окружающие считали их больными. Потом я случайно поднял обрывок рецепта (он выпал из сумки миссис Клэппертон). На сердечное средство. Но оно предназначалось не миссис Клэппертон, а мистеру Клэппертону. Я еще раньше замечал у него характерные тени под глазами.

– Значит, вы предполагали… что все может кончиться… таким образом?

– Это лучший выход, мадемуазель, не так ли? – мягко спросил Пуаро.

Он видел, как глаза Элли Хендерсен заволокло слезами.

– Вы знали. Все время знали… что он мне небезразличен… Но он сделал это не ради меня… Это из-за девушек… Молодость! Вот что заставило его почувствовать свою зависимость. Он захотел освободиться… прежде чем станет слишком поздно… Да, я уверена, все было именно так… Когда вы догадались… что это сделал он?

– Его самоконтроль был слишком безупречен, – просто сказал Пуаро. – Как бы грубо ни вела себя жена, казалось, это его абсолютно не трогает. Это могло означать либо то, что он привык к ее грубостям и они его больше не задевают, либо… Eh bien… я выбрал последнее… И был прав. К тому же полковник вечером, за день до преступления, излишне настойчиво демонстрировал свое умение карточного фокусника. Он сделал вид, что выдал себя. Но человек с подобным самообладанием никогда себя не выдаст. За этим что-то скрывалось. Он, видимо, полагал, что, узнав о его прошлом фокусника, никто, скорее всего, не заподозрит, что он к тому же еще и чревовещатель.

– А то, что мы слышали сейчас?.. Голос миссис Клэппертон?

– У одной из стюардесс очень похожий голос. Я уговорил ее спрятаться за перегородкой и подсказал, что она должна говорить.

– Это было жестоко… очень жестоко! – воскликнула Элли.

– Я не одобряю убийства, – сказал Эркюль Пуаро.