Текст книги "Леди исчезает"

Глава 8. В деревушке

Распрощавшись с супругами Перри, Таппенс поехала по направлению к деревушке Сэттон-Чанселор. Дорога была пустынна. Наконец она добралась до церкви, увенчанной колокольней. Сооружение было старым, но привлекательным. Рядом находилось деревенское кладбище.

Нажав на ручку двери, Таппенс вошла в помещение. Здесь было пусто и чисто. Скамьи были отмыты, окна весело поблескивали синими и красными стеклами.

В церкви находилась только пожилая женщина в твидовом костюме, которая ставила цветы в медные вазы, окаймлявшие кафедру. Она с удивлением посмотрела на Таппенс, изучавшую таблички на стенах, посвященные преимущественно почившим некогда членам семейства Боррендеров.

Прогулка по деревушке не доставила ей удовольствия. Котеджи были стандартные, лишенные индивидуальности. Один из них принадлежал трубочисту. Таппенс подумала о том, что его, очевидно, никогда не приглашали в домик.

Возвратившись к своей машине, оставленной у церкви, она решила осмотреть кладбище. Здесь также было множество Боррендеров: взрослых и детей. Памятники были старые. Многие уже покосились.

Пробираясь около стены, за церковью, Таппенс едва не столкнулась с пожилым священником, который стоял у старинных могил.

Увидев ее, он пожелал ей доброго вечера.

Таппенс сказала ему, что осматривала церковь.

– Ее испортили новомодными усовершенствованиями, – сказал старик.

Ему было лет семьдесят, но Таппенс поняла, что этот человек значительно моложе, но страдает от ревматизма.

Священник сказал, что он здешний викарий.

– Я так и решила, – призналась Таппенс.

– Я тут уже десять лет. Люди здесь мне нравятся.

Он пригласил ее сесть на одну из могильных плит. Видно было, что ему трудно долго стоять на ногах.

– Могу я чем-нибудь вам помочь? – осведомился старик.

– Мне захотелось взглянуть на церковь. Я здесь проездом. Я чуть не заблудилась.

– Дорогу здесь найти сложно, – согласился священник. – Дорожная администрация не заботится об указателях. А на автостраде такой шум! Впрочем, не обращайте внимания на мои слова: я старый брюзга.

– Что вы здесь делаете? Я видела, как вы изучали старую плиту. Ее попортили мальчишки?

– Они теперь переключили свою энергию на телефонные автоматы. Я ищу детскую могилу.

– Детскую могилу? – удивилась Таппенс.

– Пришло письмо от майора Уотерса. Он просит сообщить, не здесь ли похоронен его ребенок. В регистрационных книгах я не нашел упоминания об этом факте. Возможно, перепутана запись.

– Как звали ребенка?

– Кажется, Джулия. Возраста ее я тоже не знаю. Майор ничего не сообщил. Я думаю, он просто перепутал название деревни.

– А что с Боррендерами? – поинтересовалась Таппенс, вспомнив о множестве табличек в церкви.

– Этот род вымер. Они владели прекрасным аббатством, которое сгорело сто лет тому назад. На его месте некий Старк соорудил богатый, но уродливый дом. Говорят, он очень комфортабельный.

– Кто же интересовался ребенком?

– Отец. Он служил, жена его не дождалась, уехала с другим. Ребенка он никогда не видел. Минуло, кажется, уже двадцать лет…

– По-моему, поздно заниматься поисками. Где он был раньше?

– Он только недавно узнал о существовании ребенка. Да и то совершенно случайно…

– А почему он решил, что ребенка похоронили именно здесь?

– Кто-то встретил во время войны его жену. Она одно время здесь жила, но давно уехала. Под какой фамилией? Никто этого не знает. Не понимаю, почему он не обратился в сыскное агентство. Ему бы там помогли.

– Это было ваше несчастное дитя? – вспомнила Таппенс.

– О чем вы, дорогая?

– Чепуха. Я просто вспомнила одну фразу, которую недавно услышала. Вы знаете такую фамилию Ланкастер?

– Среди моих прихожан таких нет.

– А еще есть один дом. Я совершенно случайно на него набрела. Это возле горбатого мостика. Меня интересует его название.

– Возле мостика? Наверное, это ферма Маррикота…

– На ферму это не похоже!

– А не дом ли это Алисы и Эйлиса Перри?

– Да, это их дом.

– У нее очень оригинальное лицо. Она будет играть в пьесе, которую мы ставим для школьников. Лучшую колдунью трудно найти.

– Но она добрая колдунья.

– Вы правы, моя дорогая. Она, действительно, очень добрая…

– А вот он…

– Он безвредный, но дурачок. Оба они страшно милые люди.

– Они меня так хорошо встретили, напоили чаем! Я забыла у них спросить, как называется дом. Они занимают там половину.

– По-моему, его называют «Уотерсайд» – «Водяная сторона», а раньше называли «Заливным лугом». Это гораздо красивее!

– А кто владелец второй половины дома?

– Раньше он принадлежал целиком Бредли. Не сейчас, а лет тридцать-сорок тому назад. Потом его продавали много раз. Было время, когда он вообще пустовал. Одна актриса использовала его для уик-эндов. Мисс Маргритс. Она иногда приезжала сюда отдохнуть… Церковь она не посещала, но я видел ее пару раз издали. Удивительно прелестная женщина!

– Кому же он сейчас принадлежит? – гнула свою линию Таппенс.

– Не знаю. Возможно, этой половиной все еще владеет актриса.

– У меня есть картина, где нарисован этот дом, – сообщила Таппенс. – Я сразу же его узнала, когда увидела.

– Очевидно, это одна из картин Роскомба. Или Рокобеля? Я уже не помню его имени. Это известный художник из Корнуэлла. Некоторые его ландшафты были очень удачны!

– Эту картину подарила моей тетушке некая миссис Ланкастер. Поэтому я и спросила, знаете ли вы ее?

– Лично я ее не помню, но мы можем спросить у мисс Блай. Она здесь всем руководит и всех знает.

Все это викарий произнес с глубоким вздохом. Очевидно, его подчас утомляла неутомимая энергия этой особы.

– Ее зовут Нелли Блай. Мальчишки часто дразнят ее и поют: «Нелли Блай, Нелли Блай, голос твой – собачий лай». В действительности же она Гертруда или Джеральдина…

Внезапно викарий замолк.

Таппенс быстро поняла причину. К ним приближалась женщина, которую она видела в церкви. Она с любопытством уставилась на Таппенс и быстро затрещала, не успев к ним даже подойти:

– Я уже закончила работу! Пришлось поторопиться. Обычно я убираю в церкви по утрам, но сегодня помешало заседание комитета. Столько споров по пустякам! Миссис Паркингтон настаивает на проверке. И все это из-за нескольких шиллингов. Вам вредно сидеть здесь! – выпалила в конце она. – Камень холодный, сырой.

Викарий представил ей миссис Берсфорд.

– Я видела вас в церкви, но не имела времени, чтобы показать вам интересные вещи, – сказала мисс Блай.

– Я могла бы вам помочь, но не знаю, как вы располагаете цветы, – сказала Таппенс.

– Как это мило с вашей стороны? Вы здесь остановились?

– Я ехала в Маркет-Вейзинг. Вы не подскажете, где там можно остановиться?

– Это маленький городок, который плохо благоустроен. Гостиницы там скромные. Вы намерены долго там оставаться?

– Пару дней. Хочу все осмотреть.

– Здесь нет никаких достопримечательностей. Это скучный сельский район.

– Посмотрю на цветы. К тому же я ищу себе домик…

– Вы собираетесь поселиться в этих краях? – оживилась мисс Блай.

– Муж должен через год-полтора уйти в отставку. Я осматриваю разные местности, переписываю подходящие объекты. За один день с этим не справишься..

– Вы приехали на машине?

– Да. Но сейчас важно найти ночлег…

– Вас может выручить миссис Коплей. Она очень чистоплотна. К тому же может обеспечить вас завтраком и ужином. Летом она пускает себе дачников. Правда, она любит поговорить…

– Язык у нее длинный, – согласился викарий.

– Ничего! В таких местах, как наше, все любят посудачить. Я сейчас вас к ней отведу. Трудную задал вам задачу этот майор, – добавила она, обращаясь к священнику.

– Я бы с удовольствием вам помогла, – призналась Таппенс, собираясь уходить.

– Надо искать девочку семи-восьми лет, – ответил старик. – Правда, майор допускает, что его жена могла сменить фамилию.

Когда они направились к миссис Коплей, Таппенс думала лишь о том, что, пожалуй, никто не превзойдет по болтливости мисс Блай. Она все время давала какие-то указания. Было ясно, что эта женщина привыкла командовать.

Котедж миссис Коплей производил самое благоприятное впечатление. Перед ним пестрел цветами симпатичный палисадник, крыльцо было выскоблено, дверная ручка буквально сияла. Внутри царила такая же чистота. Таппенс понравилась и хозяйка, напоминавшая резиновый мячик. Эта маленькая круглая женщина сошла, казалось, со страниц романа Диккенса.

– Обычно мы сдаем комнаты только летом, но если леди не будет привередничать и нуждается в жилье всего на несколько дней, то мы готовы ее принять, – изрекла она, тут же предложив Таппенс подняться наверх и осмотреть комнату.

Мисс Блай оставалось только удалиться, на ее лице читалось разочарование и сожаление: ведь она так и не узнала, есть ли у миссис Берсфорд муж, дети, сколько ей лет и т. п. Но ей пришлось поспешить на очередное заседание, чтобы не выпустить из своих рук бразды правления.

– Вам будет здесь хорошо, – сказала она Таппенс. – А где вы поставите свою машину?

– Место мне укажет миссис Коплей. Я могу оставить ее на улице, против дома…

– Мой муж поместит ее в сарай. Он находится у боковой дороги.

Мисс Блай пришлось со всеми распрощаться и заняться своими делами.

– У нас нет приличных ресторанов и кафе, но если вас устроит яичница с ветчиной и домашнее печенье, вы можете столоваться у меня, – заявила миссис Коплей.

Таппенс это вполне устраивало. Ей понравилась и комната. Обои были розовые, усыпанные мелкими цветочками и гирляндами, кровать свидетельствовала об уюте. Чистота была, как в больнице. Все складывалось наилучшим образом.

– Мы подбирали эти обои для молодоженов, – объяснила хозяйка. – Они так романтичны… Сейчас у многих нет денег, чтобы отправляться в дорогостоящие свадебные путешествия!

Таппенс прилегла немного отдохнуть. Болтливая миссис Коплей породила у нее определенные надежды. Она сможет сообщить ей что-нибудь интересное о здешних жителях и местах, рассказать о всех скандальных историях и их виновниках… Должна она знать и об обитателях розового домика.

Понравился в этом отношении ей и мистер Коплей. Он был немногословен, ограничивался возгласами и междометиями, но весьма четко выражал таким образом свое согласие или сомнение.

С источником информации Таппенс явно повезло. Миссис Коплей по своей активности превосходила радиоприемник и телевизор. Воистину ее рот не закрывался. Надо было только умело направлять фонтан ее красноречия.

Еда была превосходная: прекрасное масло, отличный джем из черной смородины, который Таппенс очень любила. Наконец, наступило время для сбора фактов, которые затем предстоит систематизировать и занести в записную книжечку. Миссис Берсфорд приготовилась выяснять прошлое и настоящее заинтересовавшего ее уголка Англии.

Трудность состояла лишь в том, что миссис Коплей не придерживалась хронологии, перепрыгивая с событий десятилетней давности на те, что происходили сегодня.

Предстояло все тщательно отсортировать и осмыслить.

Так ли уж было все это необходимо? Ведь нет никакой гарантии, что Таппенс выяснит здесь важные факты.

Никаких Ланкастеров миссис Коплей не помнила.

Похвалив джем, Таппенс перевела разговор на художника:

– Картина, о которой я вам рассказывала, написана художником Воскобелом…

– Восковен, если я не путаю. Он приезжал сюда лет пятнадцать назад. Отдыхал не одно лето… А жил на ферме. Теперь эти домики снесли.

– Он был настоящим художником, – продолжала миссис Коплей. – Носил такую смешную куртку! По-моему, из бархата… Она уже прохудилась на локтях. А рубашки у него были всегда яркие: желтые, зеленые… Мне нравились его картины. Он один раз устроил под Рождество свою выставку. Нет, это было летом… Ведь зимой он здесь не бывал. Так красиво рисовал. Не то, что современные художники!

– Сюда они часто приезжают?

– Иногда бывают женщины, но это, наверное, любительницы. Рисуют плохо. Один раз приехал бойкий парень. Тот вообще только марал холст. Ничего нельзя было понять, но все свои картины распродал очень дорого.

– По пять фунтов за штуку! – неожиданно подал голос хозяин, перепугав тем самым Таппенс, которая едва не упала со стула.

– Мой муж считает, – пояснила миссис Коплей, – что дороже брать просто неприлично. Ведь краски и холст стоят только три фунта…

– Мистер Восковен нарисовал домик, который я сегодня видела, – сказала Таппенс. – Это у канала. По-моему его зовут «Уотерсайд».

– Там такая узкая дорога! Ты согласен со мною, Джордж?

В ответ раздался неопределенный звук.

– Там живет Алиса Перри, – добавила миссис Коплей.

Таппенс поняла, что не стоит продолжать разговор о Восковене. Гораздо выгоднее, когда хозяйка перескакивает с предмета на предмет.

– Странная они пара! – вынесла свое решение миссис Коплей.

Джордж промычал, что означало согласие.

– Ни с кем не общаются! А на кого похожа эта Алиса Перри!

– Ненормальная! – высказался Джордж.

– Я бы этого не сказала, хоть она так смешно одевается. Носит мужское пальто, резиновые сапоги. Она просто странная. Иногда отвечает невпопад.

– Она нравится людям? – спросила Таппенс.

– Ее никто не знает, хоть она здесь живет несколько лет. Правда, ходят слухи…

– А в чем они состоят?

На прямые вопросы миссис Коплей не отвечала, но реплику Таппенс восприняла как сигнал продолжить разговор.

– Сказывают, что она вызывает духов, читает всякие книги с непонятными значками. А, по-моему, ненормальный ее муж Эйлис, а не она!

– Он дурачок! – поддержал жену мистер Коплей.

– Обожает свой сад, но ничего в нем не смыслит.

– У них только половина дома, – сказала Таппенс. – Миссис Перри пригласила меня зайти к ним.

– Боюсь, я бы туда не пошла!

– Их половина в полном порядке, – подал свой голос Джордж.

– А вторая половина? С нею что-нибудь не то? – использовала его реплику Таппенс.

– О ней говорят всякое. Там много лет никто не живет. Утверждают, что там не все чисто. Этому дому уже около ста лет. Там, кажется, заточили когда-то молодую леди. Это сделал придворный…

– Придворный королевы Виктории?

– Нет. Она была очень строгой. Это было при одном из Георгов. Этот придворный убил свою красотку: перерезал ей горло…

– Его повесили?

– Об этом никто не узнал. Он замуровал тело в стене за камином. Или в камине.

– В камине?

– Заложил топку кирпичами… Говорили еще, что это была беглая монахиня. Их всегда замуровывают за такие вещи… А, может, они просто уехали отсюда? Никто ничего не знает, но иногда люди видели в этой половине дома свет. К нему никто не решается подходить. Особенно в темноте.

– А что было потом? – Таппенс всячески пыталась увести миссис Коплей от воспоминаний об эпохе королевы Виктории.

– Его продавали несколько раз и все время перестраивали. Одно время им владел фермер, потом молодая пара, которая разводила птицу… По-моему, мистер Восковен подумывал о том, чтобы его купить, когда рисовал…

– Сколько лет ему тогда было?

– Около сорока. Он был интересный мужчина, но несколько полноват. Это не мешало ему любить девушек…

– Гм!

Реакцию мистера Коплея можно было воспринять только как предупреждение.

– Вы же знаете, что такое эти художники! Они часто бывают во Франции и набираются там французских манер!

– Он не был женат?

– Когда впервые появился здесь, то был холостяком. Даже приударял за дочерью миссис Чаррингтон, но ничего из этого не вышло: она была слишком молода.

– А кто такая миссис Чаррингтон? – спросила Таппенс, начинающая уже уставать от вороха всех этих ненужных сведений.

Какая же она была глупая, что приехала сюда. Томми был прав. Все это одни фантазии. Старушка пересказала что-то из того, что слышала о розовом домике. Только девушка превратилась в ее изложении в ребенка…

Она решила дождаться паузы в излияниях миссис Коплей, чтобы пожелать ей спокойной ночи и отправиться спать. Выполнить это, однако, было не так легко.

Миссис Коплей буквально засыпала ее словами.

– Миссис Чаррингтон? Она одно время здесь жила. Это вдова военного офицера. Жила одно время в «Уотерсайде», но с домом обращалась плохо, ничего не умела делать. Мне приходилось бывать там иногда, чтобы ей помочь.

– Она долго там жила?

– Года два-три. Потом съехала, когда начались неприятности. К тому же она переживала за дочь. Ее звали Лилиан. Я говорю о дочери…

Отпив из своей чашки, Таппенс задала последний вопрос, чтобы покончить с миссис Чаррингтон:

– Почему она переживала из-за дочери? Из-за художника Восковена?

– Нет, это был совсем другой…

– Он был из ваших мест?

– Полагаю, что нет. Кто-то из Лондона. Наверное, она познакомилась с ним тогда, когда училась бальным танцам. А, может быть живописи? Я точно не знаю. Восковен устроил ее в какую-то школу. Она ездила туда на занятия и встретилась с этим парнем… Мать запретила даже думать о нем. Вы же знаете этих жен военных… Они требуют подчинения, как в Индии. Но девушка не послушалась и встречалась с ним тайком. По-моему, это было здесь…

– Все это привело к неприятностям? – спросила Таппенс, вкладывая особый смысл в этот вопрос, который, естественно, не ускользнул от ее собеседницы.

– Мать поначалу ничего не замечала, хоть это было ясно даже мне. Девушка была очень красива, но слабовольна. То, что с нею случилось, ее сломило. Она бродила в одиночестве и что-то про себя бормотала. Очевидно, парень ее бросил. Когда миссис Чаррингтон обо всем узаала, они сразу же уехали. Никто их больше здесь не видел. Правда, рассказывали одну историю, но я не знаю, можно ли доверять этим слухам…

– Кумушки придумают все, что угодно! – изрек мистер Коплей.

– Что же они придумали? – спросила Таппенс.

– Будто Лилиан Чаррингтон убила своего ребенка, а потом наложила на себя руки. Это так подействовало на ее мать, что ее поместили в лечебницу.

Таппенс задумалась. В голове у нее царил хаос. А если миссис Ланкастер была в действительности миссис Чаррингтон?

Мисссис Коплей не умолкала:

– Я в это никогда не верила. К тому же в наших краях происходили тогда жуткие вещи. Реальность всегда страшнее слухов.

– Что же тогда случилось?

– Об этом писали газеты. Убийство детей. Сначала из школы не вернулась девятилетняя девочка. Ее нашли в роще. Она была задушена. Потом произошел еще один случай через пару недель. Правда, не в наших местах… Но ведь убийца мог воспользоваться машиной…

Все это было давно, двадцать лет тому назад, но и сейчас мороз пробегает по коже, когда я об этом вспоминаю.

Страшные случаи на этом не кончились. Детей убивали и еще… И все поблизости от нашей деревни.

– А что же полиция? Она ничего не выяснила?

– Они делали все, что возможно. Несколько раз арестовывали каких-то мужчин, но их приходилось затем отпускать: у них были алиби.

– Мне, кажется, Лиз, они знали, кто это все делает, – вмешался мистер Коплей, – но ничего не могли доказать. Так иногда бывает…

– Виноваты во всем родители, которые покрывают своих сыновей, – заявила его супруга. – Мы все дрожали от страха. А когда пропадал ребенок, организовывали целые поисковые партии…

Мистер Коплей издал звук, подтверждающий то, что говорила его жена.

– Иногда погибшего ребенка находили сразу же, но порой на это требовалось несколько дней. Очевидно, действовал маньяк. Я бы таких людей расстреливала на месте! Зачем таких выродков помещать в дома сумасшедших и лечить? Ведь рано или поздно он возьмется за прежнее.

Очевидно, наши врачи сами ненормальные, если в конце концов выпускают такое чудовище на свободу, заявив, что он, мол, вылечился.

– Неужели здешние жители не выяснили, кто мог все это делать? – спросила с недоверием Таппенс. – Или это был кто-нибудь чужой?

– Чужой? Он хорошо знал наши окрестности! Возможно, даже жил в нашей деревне!

– Ты всегда была в этом уверена, Лиз.

– Я так боялась тогда. Мне всегда казалось, что убийца где-то рядом… Помнишь, как мы смотрели на каждого, даже следили, надеясь обнаружить, у кого бывает порой странный вид?

– И все, наверное, казались обычными, – сказала Таппенс.

– Да, так и было. Потом мы узнали, что сумасшедшие нередко выглядят совершенно здоровыми молодыми людьми. Только иногда их выдает странный блеск глаз…

– Наш полицейский сержант Джеффрис не раз говорил, что точно знает, кто убийца, но ничего не может доказать, – сказал по этому поводу мистер Коплей.

– Преступника не поймали?

– Вся эта история длилась год, потом все прекратилось. Наверное, убийца уехал из наших мест. Можно только догадываться о том, кто это был, но уверенности ни у кого нет. Все так сложно…

– А сами вы, как думаете? – поинтересовалась Таппенс.

– Это было так давно. Конечно, назывались определенные имена. Даже мистер Восковен…

– Неужели?

– Вы же знаете… Художников вообще многие считают психами. Я, правда, так не думала.

– Полагали, что это Эйлис Перри, – буркнул мистер Коплей.

– Но почему?

– Он такой странный!

– Они ведь тут не жили!

– Но жили поблизости! В четырех милях отсюда! Полиция к ним присматривалась, но ничего не смогла доказать. Алиса утверждала, что он всегда был дома, кроме суббот, когда ходил в пивную. Но по субботам никогда ничего не случалось. Все же я никогда не думала, что это Эйлис. Алисе я верю! Скорее виноват сэр Филипп…

– Кто это такой?

– Филипп Старк. Тот, кто живет в бывшем доме Боррендеров, владевших поместьем еще со времен короля Джеймса.

– Он был их родственником?

– Нет. Его отец сделал кучу денег на стали. Их заводы где-то на севере, а сын почему-то живет здесь. Совершенно изолированно.

– Затворником?

– Да, так говорят. Он такой худой, бледный, измученный. Собирает растения, цветы. Даже написал о них книгу. А его жена была такая красивая, но всегда очень грустная.

– Сэр Филипп тут не замешан. Он очень любит детей. Устраивает для них праздники! – неожиданно возразил мистер Коплей.

– Да, так оно и есть, – согласилась его жена. – Он, действительно, не пропустит на улице ни одного ребенка, всегда даст ему деньги на сладости, но я не верю в его искренность. Своих детей у него никогда не было. Наверное, были причины, заставившие его жену уехать отсюда.

– Когда это случилось?

– Через полгода после того, как начались все эти страшные убийства. Погибло уже трое ребятишек. Тогда-то леди Старк и уехала во Францию. Не думаю, что ее привлек какой-нибудь мужчина. Она была тихая и респектабельная дама. Наверное, ее что-то здесь напугало. Возможно, муж. Больше она сюда не вернулась.

– А он живет здесь?

– Наездами. За домом присматривает мисс Блай. Она была когда-то его секретаршей.

– А жена?

– Она умерла. По-моему, в церкви даже есть соответствующая табличка…

– Женщины всегда столько навоображают! – снова подал голос мистер Коплей.

– Просто я не верю, что сэр Филипп так уж любит детей. Мне кажется, он переигрывает!

– Глупости! – все так же категорично и кратко отреагировал ее муж.

Миссис Коплей принялась за уборку.

– Давно пора! – поддержал ее действия муж. – Ты столько тут наговорила! Наша гостья будет по твоей милости плохо спать, понаслушавшись всех этих историй…

– Нет, все это было так интересно, – возразила ему Таппенс. – А сейчас я с удовольствием пойду спать. У меня уже слипаются глаза.

Она попрощалась с хозяйкой, которая пообещала в восемь часов утра принести ей кофе, и поднялась наверх в свою комнату.

Таппенс с удовольствием улеглась в постель. В голове у нее была неразбериха: ребенок, камин, детская кукла, молодая женщина, убившая своего малыша, маньяк… Сколько фактов и событий, напоминающих мелодраму! Эти образы одолевали ее воображение и во сне. Она слышала царапанье, какие-то удары о камин… Оказалось, что это стучит в дверь миссис Коплей, которая принесла кофе.

Она весело вкатилась в комнату, поставила поднос у кровати Таппенс, подняла занавески.

Она такая жизнерадостная, потому что не видела страшных снов, подумала Таппенс.