Текст книги "Прилив"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 12

Выйдя из «Оленя», Роули машинально направил стопы к дому, но, пройдя несколько сот ярдов, внезапно остановился и повернул назад.

Он был тугодумом, и до него только теперь начал доходить истинный смысл рассказа Беатрис. Если ее версия услышанного правильная – а Роули не сомневался, что в основном это так, – значит, возникла ситуация, непосредственно касающаяся всех членов семьи Клоуд. Лучше всего в ней мог разобраться дядя Джереми. Как адвокат, Джереми Клоуд должен знать, как лучше воспользоваться этой удивительной информацией и какие шаги следует предпринять. И хотя Роули предпочел бы действовать самостоятельно, он вынужден был признать, что надежнее посоветоваться с проницательным и опытным юристом. Причем чем скорее Джереми узнает об этом, тем лучше. Поэтому Роули тут же направился к дому своего дяди на Хай-стрит.

Маленькая горничная, открывшая ему дверь, сообщила, что мистер и миссис Клоуд еще обедают. Она предложила проводить его в столовую, но Роули сказал, что подождет в кабинете Джереми, пока они закончат. Ему не хотелось вовлекать в это дело Франсис. Пока они не решат, как им действовать, чем меньше людей будет в курсе, тем лучше.

Роули бродил взад-вперед по кабинету дяди. На письменном столе лежала жестяная коробка с надписью: «Бумаги по делу покойного сэра Уильяма Джессами». На полках стояли книги по юриспруденции, а на столе – старые фотографии Франсис в вечернем платье и ее отца, лорда Эдуарда Трентона, в костюме для верховой езды. Еще одна фотография изображала молодого человека в военной форме – сына Джереми, Энтони, погибшего на войне.

Роули быстро заморгал и отвернулся. Сев в кресло, он уставился на фотографию лорда Эдуарда.

В столовой Франсис сказала мужу:

– Интересно, что понадобилось Роули?

– Возможно, он нарушил какие-то правительственные ограничения, – устало ответил Джереми. – Ни один фермер не в состоянии понять больше четверти формуляров, которые приходится заполнять. Роули – совестливый парень, вот он и беспокоится.

– Он славный, но уж очень медлительный, – заметила Франсис. – Знаешь, я чувствую, что у них с Линн не все пойдет как надо.

– С Линн? – рассеянно пробормотал Джереми. – Ну да, конечно. Прости, я не могу сосредоточиться. Это постоянное напряжение…

– Не думай об этом, – быстро отреагировала Франсис. – Уверяю тебя, все будет в порядке.

– Иногда ты меня пугаешь, Франсис. Ты такая отчаянная. Не можешь понять…

– Я все понимаю и ни капельки не боюсь. Знаешь, Джереми, я даже получаю удовольствие.

– Именно это меня и беспокоит, дорогая, – вздохнул Джереми.

Франсис улыбнулась.

– Пошли, – сказала она. – Не заставляй нашего молодого фермера так долго ждать. Помоги ему заполнить форму тысяча сто девяносто девять или какой там у нее номер.

Но когда они вышли из столовой, парадная дверь громко хлопнула. Эдна сообщила, что, по словам мистера Роули, он не мог больше ждать и что его дело было не особенно важным.

Глава 13

Во вторник во второй половине дня Линн Марчмонт отправилась на длительную прогулку. Ощущая растущее беспокойство и неудовлетворенность, она чувствовала необходимость как следует подумать.

Линн уже несколько дней не видела Роули. После довольно бурного расставания в то утро, когда она просила его одолжить ей пятьсот фунтов, они встретились как ни в чем не бывало. Линн понимала, что ее просьба была неразумной и что Роули имел все основания ответить отказом. Но благоразумие никогда не являлось привлекательным качеством для влюбленных. Внешне между ней и Роули все оставалось по-прежнему, но в глубине души Линн не была в этом уверена. Последние несколько дней казались ей удручающе монотонными, однако Линн даже самой себе не хотела признаваться, что это как-то связано с внезапным отъездом в Лондон Дэвида Хантера и его сестры. Присутствие Дэвида создавало приятное возбуждение…

Что до родственников, то Линн находила их невыносимо докучливыми. За ленчем ее мать, пребывая в наилучшем расположении духа, расстроила Линн заявлением, что собирается поискать второго садовника.

– Старый Том уже еле справляется.

– Но, мама, мы не можем себе этого позволить! – воскликнула Линн.

– Чепуха. Не сомневаюсь, Линн, что Гордон очень огорчился бы, если бы мог видеть, как запущен сад. Он всегда требовал, чтобы газоны косили вовремя и дорожки поддерживали в хорошем состоянии. А посмотри, как все выглядит сейчас! Я чувствую, что Гордон сразу захотел бы привести сад в порядок.

– Даже если для этого нам пришлось бы занимать деньги у его вдовы?

– Но Розалин нисколько не возражала. Думаю, она хорошо меня поняла. После оплаты счетов у меня превосходный баланс в банке. А второй садовник мог бы обернуться для нас экономией. Подумай, сколько еще овощей мы могли бы вырастить.

– Мы можем покупать овощи куда дешевле, чем за лишних три фунта в неделю.

– Думаю, мы сумеем нанять кого-нибудь за меньшее жалованье. Сейчас много демобилизованных ищут работу. Так пишут в газетах.

– Сомневаюсь, что ты найдешь их в Уормсли-Вейл или в Уормсли-Хит, – сухо заметила Линн.

Хотя дальше разговоров дело не пошло, явная тенденция матери рассчитывать на Розалин как на постоянный источник поддержки тревожила Линн, напоминая о насмешливых словах Дэвида.

Поэтому она отправилась на прогулку, чтобы отогнать невеселые мысли.

Ее настроение не улучшила встреча с тетей Кэти возле почты. С другой стороны, тетя Кэти излучала бодрость.

– Думаю, дорогая Линн, скоро нас ожидают хорошие новости.

– О чем вы, тетя Кэти?

Миссис Клоуд многозначительно улыбнулась:

– Я получила удивительное сообщение. Нашим бедам скоро придет конец. Один раз меня постигла неудача, но я получила указание пробовать снова и снова… Не собираюсь выдавать никаких секретов, дорогая Линн, а тем более внушать ложные надежды, но я уверена, что очень скоро все будет в порядке. Давно пора. Я очень беспокоюсь о твоем дяде. Во время войны он слишком много работал. Ему нужно бросить практику и посвятить себя научным исследованиям, но он не может этого сделать, не имея подобающего дохода. Иногда у него случаются такие странные нервные срывы, что я очень тревожусь.

Линн задумчиво кивнула. Необычные перемены настроения Лайонела Клоуда не ускользнули от ее внимания. Она подозревала, что он иногда прибегает к наркотикам в качестве стимуляции, и опасалась, не стал ли ее дядя наркоманом. Это объяснило бы его непонятную раздражительность. Интересно, догадывается ли об этом тетя Кэти? Она ведь далеко не так глупа, как порой кажется, думала Линн.

Проходя по Хай-стрит, она заметила дядю Джереми, входящего к себе в дом. Ей показалось, что он как-то сильно постарел за последние три недели.

Линн ускорила шаг. Она хотела выбраться из Уормсли-Вейл на холмы и просторы. Быстрая ходьба обычно успокаивала ее. Хорошо бы пройти миль шесть-семь и все обдумать. Всю свою жизнь Линн была решительной и здравомыслящей. Она твердо знала, чего хочет и чего не хочет. До сих пор она еще никогда не удовлетворялась тем, чтобы просто плыть по течению…

Однако после демобилизации с ней происходило именно это. Существование без всякой цели и смысла. Ее внезапно охватила ностальгия по военному времени, когда обязанности были четко определены, а жизнь – строго распланирована, когда ей не приходилось самой принимать решения. Мысль об этом привела Линн в ужас. Неужели остальные чувствуют то же самое? Так вот что война делает с людьми! После физической опасности – мин в море, бомб с воздуха, свиста пули, когда едешь по пустынной дороге, – наступает опасность духовная: чувство, что жить было гораздо легче, когда не приходилось думать… Она, Линн Марчмонт, больше не была решительной девушкой с ясной головой. На военной службе ее мысли направлялись по четко определенному руслу. Теперь, снова став хозяйкой самой себе, она ужасалась полной неспособности разобраться в личных проблемах.

Линн криво усмехнулась. Странно, что газетный персонаж «домохозяйка» благодаря войне неожиданно выдвинулся на передний план. Женщины, вынужденные использовать всю свою изобретательность, о которой они раньше и не подозревали, чтобы преодолевать бесчисленные препятствия и как-то выкручиваться, теперь могут отвечать за себя и за других. А она, Линн Марчмонт, умная, образованная, выполнявшая работу, которая требовала смекалки и усердия, сейчас не ощущает никакой опоры и – да, без этих ненавистных слов не обойтись – плывет по течению!

Иное дело люди, которые оставались дома, – например, Роули.

Мысли Линн сразу же переключились с общих проблем на личные. Она и Роули – вот настоящая, единственная проблема. Действительно ли она хочет выйти за него замуж?

Приближались сумерки – тени становились все длиннее. Линн сидела неподвижно у края рощицы на склоне холма, подперев руками подбородок и глядя на долину. Она потеряла счет времени, но испытывала странное нежелание возвращаться в «Белый дом». Внизу слева находились «Плакучие ивы», которые станут ее домом, если она выйдет за Роули. Если!.. Все снова и снова возвращается к этому!

Из леса с испуганным криком, похожим на детский плач, вылетела птица. В небо тянулся дым от проходящего поезда, принимая форму гигантского вопросительного знака.

«Выходить ли мне за Роули? Хочу ли я этого и хотела ли когда-нибудь? Могу ли я этого не делать?»

Поезд, пыхтя, исчезал в долине; дым постепенно рассеивался. Но вопросительный знак все еще маячил в голове Линн.

Она любила Роули, перед тем как пошла в армию. «Но теперь я изменилась, – думала Линн. – Я уже не та, что была раньше».

Ей на ум пришла строчка из стихотворения: «И жизнь, и мир, и я теперь другие…» А Роули? Роули все тот же.

Да, Роули не изменился. Он был таким же, каким она оставила его четыре года назад.

Так хочет ли она выйти за него замуж? Если нет, то чего вообще она хочет?

Позади затрещали ветки – кто-то пробирался сквозь рощу. Мужской голос выругался.

– Дэвид! – вскрикнула она.

– Линн! – Выбравшийся из подлеска Дэвид казался удивленным. – Что вы здесь делаете?

Он слегка запыхался от бега.

– Не знаю – просто сижу и думаю. – Она усмехнулась. – Наверно, уже поздно.

– Вы что, не знаете, сколько времени?

Линн рассеянно взглянула на часы:

– Они снова остановились. Очевидно, во мне есть какая-то сила, которая дезорганизует часовой механизм.

– И не только его! В вас слишком много электричества, энергии, самой жизни!

Дэвид шагнул к ней, и она быстро поднялась:

– Уже темно. Я должна возвращаться домой. Который теперь час, Дэвид?

– Четверть десятого. Мне нужно бежать со всех ног, чтобы поспеть на поезд в девять двадцать в Лондон.

– Я не знала, что вы вернулись сюда.

– Понадобилось взять кое-какие вещи из «Фарроубэнка». Но я должен спешить. Розалин одна в квартире, а она нервничает, если ей приходится ночью оставаться одной в Лондоне.

– В квартире с гостиничным обслуживанием? – В голосе Линн прозвучало презрение.

– Страх не знает логики, – резко отозвался Дэвид. – Когда попадаешь под бомбежку…

Линн почувствовала раскаяние:

– Простите. Я забыла.

– Да, это скоро забывается, – с внезапной горечью признал Дэвид. – Люди возвращаются туда, где были раньше, прежде чем начался этот кровавый спектакль! Забиваются в свои норки и снова чувствуют себя в безопасности! И вы, Линн, такая же, как остальные!

– Нет, Дэвид! – воскликнула она. – Я не такая! Я как раз думала о…

– Обо мне?

Его внезапный порыв испугал Линн. Он обнял ее, привлек к себе и поцеловал жадными, горячими губами.

– Роули Клоуд? Этот олух? Нет, Линн, клянусь богом, ты принадлежишь мне! – Так же неожиданно Дэвид отпустил ее, почти оттолкнув. – Я опоздаю на поезд. – И он побежал вниз по склону холма.

– Дэвид…

Повернувшись, Хантер крикнул:

– Я позвоню тебе, когда доберусь до Лондона!

Линн наблюдала, как исчезает в сгущающемся сумраке его легкая атлетическая фигура. Затем с колотящимся сердцем и хаосом в голове она медленно побрела домой.

Линн поколебалась, прежде чем войти, опасаясь вопросов матери – ее матери, одолжившей пятьсот фунтов у людей, которых презирала.

«Мы не имеем права презирать Дэвида и Розалин, – думала Линн, поднимаясь по лестнице и стараясь ступать бесшумно. – Мы такие же, как они, – готовы на все ради денег».

Она стояла в спальне, с любопытством разглядывая в зеркале свое лицо, казавшееся ей незнакомым.

Внезапно ее охватил гнев.

«Если бы Роули по-настоящему любил меня, – подумала Линн, – он бы как-нибудь достал для меня эти пятьсот фунтов, не позволил бы, чтобы я чувствовала унижение, будучи вынужденной принять их от Дэвида…»

Дэвид обещал позвонить ей из Лондона…

Линн спустилась вниз, шагая как во сне. «Сны, – думала она, – могут быть очень опасными…»

Глава 14

– Вот и ты, Линн. – Адела облегченно вздохнула. – Я не слышала, как ты вошла, дорогая. Ты давно вернулась?

– Да. Я была наверху.

– Ты лучше говори мне, когда возвращаешься. Я всегда нервничаю, если тебя нет после наступления темноты.

– Неужели ты думаешь, мама, что я не в состоянии о себе позаботиться?

– Знаешь, в газетах пишут такие ужасы! Демобилизованные солдаты нападают на девушек…

– Очевидно, девушки сами на это напрашиваются.

Линн криво усмехнулась. Да, девушки напрашиваются на риск… Неужели кому-то нравится чувствовать себя в безопасности?..

– Линн, дорогая, ты меня слушаешь?

Вздрогнув, Линн оторвалась от своих мыслей:

– О чем ты говорила, мама?

– О подружках на твоей свадьбе. Надеюсь, у них найдутся талоны. Тебе повезло, что у тебя остались твои демобилизационные. Мне так жаль девушек, которым приходится выходить замуж с обычными талонами. На них не купишь ничего нового. Я имею в виду не верхнюю одежду, а белье. Сейчас его достать просто невозможно. Да, Линн, тебе повезло.

– Ужасно повезло.

Линн ходила по комнате, машинально подбирая разные предметы и ставя их на место.

– Почему ты все теребишь, дорогая? Мне это на нервы действует.

– Прости, мама.

– Надеюсь, ничего не случилось?

– А что должно было случиться? – огрызнулась Линн.

– Не надо сердиться, дорогая. Так вот, насчет подружек невесты. Думаю, ты должна пригласить Джоан Макрей. Ее мать была моей лучшей подругой, и она может обидеться, если…

– Я всегда терпеть не могла Джоан Макрей.

– Знаю, дорогая, но какое это имеет значение? Я уверена, что Марджори обидится…

– Ведь это моя свадьба, мама, не так ли?

– Конечно, Линн, но…

– Если только она вообще состоится!

Линн не собиралась этого говорить. Слова вырвались сами собой. Она бы охотно взяла их обратно, но было уже поздно. Миссис Марчмонт испуганно уставилась на дочь:

– Линн, дорогая, что ты имеешь в виду?

– О, ничего, мама.

– Ты не поссорилась с Роули?

– Конечно, нет. Не волнуйся, мама, все в порядке.

Но Адела с беспокойством смотрела на нахмуренное лицо дочери.

– Я всегда считала, что ты будешь в полной безопасности замужем за Роули, – жалобно промолвила она.

– А кому нужна безопасность? – с презрением огрызнулась Линн и резко повернулась. – Телефон?

– Нет. Ты ждешь звонка?

Линн покачала головой. Как унизительно ожидать, что тебе позвонят! Но Дэвид обещал… «Ты с ума сошла!» – сказала она себе.

Почему этот человек так ее привлекает? Его мрачное лицо стояло у нее перед глазами. Она пыталась отогнать видение, представляя себе круглую добродушную физиономию Роули, его спокойную улыбку, преданный взгляд. Но действительно ли Роули любит ее? Если да, то он должен был понять ее, когда она попросила у него пятьсот фунтов, а не быть таким ужасающе благоразумным и практичным. Выйти замуж за Роули, жить на ферме, никуда не уезжать, не видеть чужого неба, не ощущать экзотических запахов – никогда больше не быть свободной…

Зазвонил телефон. Затаив дыхание, Линн пересекла холл и подняла трубку.

На другом конце провода послышался тонкий голос тети Кэти:

– Это ты, Линн? О, я так рада. Боюсь, я напутала с собранием в институте…

Голос продолжал взволнованно щебетать. Линн слушала, вставляла замечания, успокаивала, принимала благодарности.

– Ты всегда так добра и так практична, дорогая Линн. Понять не могу, почему я вечно все путаю?

Линн тоже этого не понимала. Способность тети Кэти путать простейшие вещи граничила с гениальностью.

– Но я всегда говорила, – не унималась тетя Кэти, – что беда не приходит одна. Наш телефон испортился, и я вышла к автомату, а у меня не оказалось двухпенсовых монет – только по полпенни, – поэтому мне пришлось просить…

Голос наконец смолк. Линн положила трубку и вернулась в гостиную.

– Кто звонил? – бдительно осведомилась Адела Марчмонт.

– Тетя Кэти, – быстро ответила Линн.

– Что ей было нужно?

– Опять что-то перепутала.

Линн села с книгой, посматривая на часы. Еще слишком рано для звонка Дэвида. В пять минут двенадцатого телефон зазвонил вновь. Она медленно подошла к нему. Лучше не надеяться – возможно, это опять тетя Кэти…

– Уормсли-Вейл, 34? Мисс Линн Марчмонт звонят из Лондона.

Сердце Линн бешено забилось.

– У телефона мисс Марчмонт.

– Пожалуйста, не кладите трубку.

Послышались невнятные звуки, потом все стихло. Телефонная связь работает все хуже и хуже… Линн сердито постучала по микрофону и снова услышала женский голос – холодный и равнодушный:

– Положите трубку, пожалуйста. Вам позвонят позже.

Линн направилась в гостиную, но, когда открыла дверь, опять раздался звонок. Она поспешила назад, к телефону.

– Алло?

На сей раз послышался мужской голос:

– Уормсли-Вейл, 34? Мисс Линн Марчмонт звонят из Лондона.

– Я у телефона.

– Одну минуту. – Потом еле слышно: – Говорите, вас слушают.

Внезапно раздался голос Дэвида:

– Это ты, Линн?

– Дэвид!

– Я должен с тобой поговорить.

– Да?..

– Слушай, Линн, я думаю, мне лучше исчезнуть…

– Что ты имеешь в виду?

– Уехать из Англии. Это достаточно легко. Я говорил Розалин, что это трудно, только потому, что не хотел покидать Уормсли-Вейл. Но какой в этом толк? У нас с тобой ничего не получится. Ты прекрасная девушка, Линн, а что касается меня, то во мне всегда было что-то от мошенника. И не льсти себе, что я исправлюсь ради тебя. Я мог бы постараться, но из этого ничего бы не вышло. Нет, лучше выходи за этого работягу Роули. С ним ты будешь жить спокойно до конца дней, а я бы превратил твою жизнь в ад.

Она молчала, прижимая к уху трубку.

– Ты слушаешь, Линн?

– Да.

– Но ты ничего не говоришь.

– А что тут говорить?

Несмотря на разделяющие их мили, Линн физически ощущала его напряженность и возбуждение…

– Пускай все идет к черту! – И Дэвид положил трубку.

– А кто теперь звонил? – выйдя из гостиной, полюбопытствовала миссис Марчмонт.

– Ошиблись номером, – ответила Линн и стала быстро подниматься по ступенькам.

Глава 15

В традициях «Оленя» было будить постояльцев громким стуком в дверь и столь же громким сообщением, что сейчас восемь, половина девятого или другое назначенное ими время. Утренний чай приносили только по особому требованию и, звеня посудой, оставляли на циновке у двери.

В среду утром юная Глэдис постучала в дверь номера 5, крикнула: «Четверть девятого, сэр!» – и со стуком опустила поднос, в результате чего молоко пролилось из кувшина. После этого она пошла будить других и исполнять прочие обязанности.

Только в десять Глэдис обнаружила, что поднос все еще стоит на циновке у двери 5-го номера.

Она несколько раз постучала и, не получив ответа, вошла.

Постоялец из номера 5 не походил на джентльмена, способного проспать, и Глэдис вспомнила, что за окном находилась плоская крыша. «Возможно, – подумала она, – он сбежал, не оплатив счет».

Но человек, зарегистрировавшийся под именем Енох Арден, не сбежал. Он лежал на полу лицом вниз, и Глэдис, хотя и не разбиралась в медицине, сразу поняла, что он мертв.

Она с воплями выбежала из комнаты и понеслась вниз по лестнице, продолжая кричать:

– Мисс Липпинкотт! О, мисс Липпинкотт!..

Беатрис Липпинкотт сидела в своей комнате с доктором Лайонелом Клоудом, который перевязывал ей порезанную руку. Доктор уронил бинт и с раздражением обернулся, когда девушка ворвалась с криком:

– О, мисс!

– В чем дело? – сердито осведомился доктор.

– Что случилось, Глэдис? – спросила Беатрис.

– Джентльмен из номера пять, мисс… Он лежит на полу мертвый.

Доктор уставился на девушку, потом на мисс Липпинкотт. Последняя, в свою очередь, растерянно посмотрела на Глэдис, затем на доктора.

– Чепуха, – неуверенно произнес доктор Клоуд.

– Мертвее не бывает! – заверила Глэдис и со смаком добавила: – У него вся голова разбита!

Доктор снова глянул на мисс Липпинкотт:

– Может быть, я лучше…

– Да, пожалуйста, доктор Клоуд. Но, по-моему, это просто невозможно…

Они поднялись наверх. Глэдис возглавляла процессию. Доктор Клоуд опустился на колени и склонился над неподвижной фигурой. Потом он поднял взгляд на Беатрис. Его поведение изменилось, став властным и решительным.

– Вам следует позвонить в полицейский участок, – сказал доктор.

Беатрис Липпинкотт вышла. Глэдис последовала за ней.

– О, мисс, вы думаете, что это убийство? – испуганно прошептала она.

Беатрис взволнованно пригладила золотистую шевелюру.

– Лучше придержи язык, Глэдис, – резко приказала она. – Если будешь называть это убийством, не зная, так ли оно на самом деле, тебя могут притянуть к суду за клевету. Да и «Оленю» сплетни не пойдут на пользу. – Смягчившись, Беатрис добавила: – Можешь приготовить себе чашку чаю – она тебе не помешает.

– Спасибо, мисс. У меня внутри все переворачивается! Вам я тоже принесу чай.

Беатрис не стала возражать.