Текст книги "Версенес. Начало"

Автор книги: Агата Едемская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Агата Едемская
Версенес. Начало

Глава 1. Начало

Нера

Осень уже опустилась на город. Я шла по скверу, ничего не замечая вокруг, размышляя над превратностями судьбы. Со съемной квартиры пора было съезжать и искать новое пристанище, с работой тоже не все ладилось, и пора было ее сменить. Радужные перспективы так вскружили голову, что я не заметила льда под ногами. Неожиданно надо мной раскинулось звездное небо, звенящее, яркое, безучастное ко всему.

Может, это и не самое интересное начало истории, но именно такие мысли занимали мою голову в тот момент, хотя началось все несколько иначе.

Осень. Нас познакомили друзья. Было холодно и очень поздно. Он вызвался проводить меня домой, так как всем, кроме него, было не по пути. На полдороге он неожиданно остановился и, извинившись, развернулся и пошел назад. Мне стало не по себе. Одна ночью посреди города… Впрочем, по пути домой никто не встретился, но нервы получили хорошую встряску.

Потом жизнь завертела… Я скиталась по съемным квартирам, меняла друзей и работу, любовников на любовниц и наоборот и иногда вспоминала того странного мужчину, который вот так бросил меня посреди дороги, даже не удостоив нормальными объяснениями. Прошло несколько лет.

И вот я лежу, растянувшись во весь рост на холодном тротуаре, а перед глазами все плывет – и надо мной уже другое небо и другие звезды. Большие, яркие, родные, любимые с детства.

Я на дороге, петляющей по сопкам. Вот еще два перевала – и я на месте. Но опять что-то не так. Повороты совсем не знакомые. Страшно заблудиться в лесу. Ужас сжимает скользкими лапами голову: зачем я пришла сюда, как мне попасть домой? Я останавливаюсь, делаю пару глубоких вдохов. Это сон, мне опять снится этот сон. Ну конечно, я же давно не маленькая девочка, какой вижу себя сейчас, и живу совсем в другом месте. Надо сделать усилие – и я проснусь.

Лориан

Это стало глотком свежего воздуха. На самом деле удивительно, как за такой короткий срок, можно настолько пресытиться всеми прелестями жизни. Сколько мне? Двадцать шесть? Да, двадцать шесть. Многие к этому возрасту не успевают даже завести крепких отношений и найти хорошую работу. А я испробовал все. Деньги, слава, в тех масштабах, в которых я ее желал, девушки. Стоило пожелать чему-то научиться, например живописи, стрельбе из лука, скалолазанию – все давалось на удивление легко, и спустя короткий срок я превосходил своих учителей. Будто у познавшего бессмертие, ничего не представляло для меня интереса.

До недавнего времени мне казалось, что все области науки также мной освоены, но тут, как луч солнца среди облаков, предо мной явилось оно. Тайное древнее знание, которое способно вывернуть этот мир наизнанку.

Впервые передо мной появилась настоящая цель. Как достичь желаемого, где найти тех, кто сможет мне помочь? Уже решение этих простых вопросов наполняло мою жизнь смыслом.

Три года ушло на то, чтобы найти следы тех людей, которые могут быть полезны. Осложняло все то, что я не мог прямо сказать, что мне нужно. Все сводилось к расплывчатым целям «сходи туда, принеси то, что там будет» или «принеси вот это, а потом разберемся, зачем оно нужно». Самому приходилось набивать шишки, уходить от намеченной цели не по своей воле. Но это было интересно. Когда все дается легко и просто, жизнь становится прозой.

В итоге я вышел на потрясающую контору, которая готова была выполнять самые немыслимые задания, не задавая лишних вопросов.

Нера

Я открыла глаза и увидела светло-зеленые тошнотные стены и потолок в трещинах. Больница, определенно больница.

– Что…

Не успела я задать вопрос, как передо мной появилась жизнерадостная физиономия, смутно знакомая.

– С возвращением!

– Что произошло?

– Ты поскользнулась и прилично приложилась головой. Пришлось отвезти тебя в больницу. Врачи говорят, что это сотрясение.

– Я не помню, как… – я попыталась сесть, но голова сильно закружилась и пришлось снова лечь. – Я помню, как я упала. А потом…

– Ты можешь страдать потерей памяти.

Я пыталась разглядеть черты лица собеседника, но они словно расплывались, тем более что он стоял против света.

– Не могу вспомнить твое имя.

– Остин. Помнишь, пару лет назад? Ты, я. Я тебя провожал домой и…

– …бросил, и мне пришлось топать одной. Да, помню.

– Мда… Неудобно получилось. Прости. Мне правда жаль.

– Почему ты здесь?

– По счастливой случайности проходил мимо. Когда ты упала, сильно ударилась головой и потеряла сознание. Я попытался привести тебя в чувство. Глаза ты открыла, но сознание оставалось затуманенным, и я понял, что с тобой что-то не так. Я вызвал скорую и поехал с тобой. Ты здесь уже два дня. Состояние твое было нестабильным, ты то приходила в себя, то впадала в беспамятство. Никого не узнавала. Не могла назвать ни своего адреса, ни адреса родных и близких. Поэтому я приезжаю каждый день в надежде, что ты придешь в себя.

– Спасибо.

Я была изумлена тем, насколько небезразличным оказался ко мне этот человек. Что он оказался настолько небезразличен ко всему происходящему. Давно такого не встречала. Бывший парень бросил меня не так давно, прекрасно зная, что работу я теряю, да и квартиру тоже… Кстати, про квартиру… Ужас! Я же еще вчера должна была переговорить с владельцами, чтобы они позволили мне пожить у них еще хотя бы неделю, пока я не подыщу что-нибудь подходящее. Что теперь будет с моими вещами?

Видимо, на моем лице отражалось все, о чем я думала, потому что мой новый старый знакомый доверительно положил мне руку на плечо и сказал:

– Не переживай, платить за лечение тебе не придется. Я все уладил.

– Ох, еще и это… Нет, дело в другом… Срок аренды квартиры закончился, и я хотела поговорить с хозяевами об отсрочке… Но в силу того, что я здесь уже столько времени… О Боже! Все мои вещи теперь на какой-нибудь свалке…

Прощай, моя коллекция старых книжек. И шарф, который связала мама. А еще фотографии, на которых вся моя семья, начиная от прабабушек и прадедушек, которые я собирала чуть ли не по всему свету. Монета из первой зарплаты. Старинный кулон, подаренный подругой детства перед ее отъездом в другую страну. Словом, все, что может хоть как-то меня приблизить к моим близким, которые так далеко.

Как это ни было глупо, но я лежала и рыдала перед малознакомым мужчиной, как маленькая девочка, которой сейчас себя и чувствовала…

– Не плачь, я тебе помогу. Мы найдем твои вещи, мы уладим все проблемы с жильем…

Я не обратила внимания, как появилось это «мы». Просто вдруг была я одна, а теперь вот – мы. И как к этому «мы» отнестись?

– Зачем тебе это? Ты меня совсем не знаешь.

– Давай представим на минуту, что ты мне не чужая, что мы давно знакомы и что я всегда о тебе заботился.

Он поставил меня в тупик. С одной стороны, было приятно принять от него помощь, с другой – вставал вопрос: а что, собственно, он за это попросит? Я в халяву верю, но не настолько.

– Перестань, не сомневайся, просто поверь.

И опять он улыбнулся. Нельзя было не верить этой улыбке. Она была такая искренняя и такая… родная. Как раз то, чего мне так не хватало. Близкого мне человека. Я совсем запуталась.

– Ладно. Просто это так странно…

Он усмехнулся и присел на краешек кровати. От него исходил тонкий аромат парфюма, кофе и сигарет, его волосы были идеально уложены, руки наманикюрены. Понятно, что работает не разнорабочим.

– А знаешь, я тебя понимаю. Ты лежишь и думаешь: чего ему от меня нужно? Может, он хочет продать меня в рабство или на органы? Или ему нужна… Поверь, я не такой. Я хороший.

– Но ведь негодяй так бы и говорил.

– А как бы говорил не негодяй? Может, стоит судить по делам, а не по словам?

Он был так настойчив. Да и вменяемых аргументов «против» у меня совсем не было.

– Хорошо. Придется походить в должниках… – я прикинула в уме, во сколько ему уже обошлось мое пребывание в больнице и сколько еще он на меня потратит в связи с этим чертовым жильем.

Его глаза погрустнели.

– Нет, нет. Прошу тебя, не надо этого. Почему я просто не могу помочь женщине, попавшей в беду? Каждому из нас в этом мире отведена определенная роль. Я всего лишь пытаюсь следовать своей.

– Ты так говоришь, как будто мы живем лет двести назад.

– А что изменилось с тех пор? Женщины перестали нуждаться в помощи, а мужчины перестали ее предлагать?

– Наверное, так… Теперь женщины и мужчины имеют равные права и обязанности…

Он скривился. Видимо, ему претила эта мысль…

– Тогда я помогаю не женщине, а просто человеку, попавшему в беду.

Несмотря ни на что, я все равно ему верила не до конца. Я видела, что обижаю его этим, но ничего не могла поделать. Жизнь научила, что если человек помогает тебе, то потом обязательно потребует за это плату. Еще ни разу мне не помогали бескорыстно. Стоило мне довериться кому-то, как тут же я оказывалась обманутой или втянутой в какую-нибудь неприятную историю. Чтобы поверить ему, мне нужно было что-то грандиозное, что-то, что вернет мне веру в людей. Наверное, такое невозможно. Хотя, может, я и ошибаюсь. Во всем.

– Я оставлю тебя. Пребывание здесь оплачено еще на неделю, как и советовал доктор. Вот моя визитка. Тут телефоны и адрес. Если тебе что-то понадобится, звони. Я буду приезжать каждый день. И надеюсь, что к концу этой недели все недоразумения между нами решатся. Ты должна верить людям. Они не все злые.

Мне показалось, что он разозлился. Он встал, посмотрел задумчиво на меня и наклонился, собираясь поцеловать в лоб. Я рефлекторно отдернулась от него. Он тут же выпрямился, на его лице была досада.

– Я не злодей.

С этими словами он развернулся и ушел.

Было жаль, что я его обидела. Может, он и в самом деле имеет самые благородные намерения.

Спустя час в палату зашла медсестра и помогла мне сесть, сложив особым образом кровать, объяснив при этом, что вставать мне категорически запрещается, и если я что-то захочу, то просто нужно нажать кнопку вызова в подлокотнике. Меня это нисколько не устроило, так как перспектива ходить в туалет на судно была более чем унизительна. Но медсестра была неумолима.

Потом принесли завтрак, ничего сверхъестественного, вполне съедобный. Вот так. Никакого кофе. Черт. Впрочем, каша оказалась вкусной.

Через полчаса после завтрака пришла санитарка, которой полагалось «совершить мой туалет». К счастью, она оказалась куда сговорчивее, и я все сделала сама. Остаток дня был удручающе тоскливым. Ходить мне не полагалось, читать не запрещалось, но книг не было. Поэтому я просто лежала и смотрела в окно. С кровати мало что было видно, кроме голых веток и неба. Тоска. В итоге я уснула.

На следующее утро, когда я проснулась, Остин сидел у моей кровати. И это уже раздражало.

– Ради всего святого, я могу нормально привести себя в порядок, когда проснусь?

Его лицо осталось непроницаемым, если мои слова и задели его, то вида он не подал.

– Дай мне свой адрес, я заберу твои вещи.

– Оу… – стало стыдно, я начинала чувствовать себя стервой. – Хорошо.

На этом наше общение в тот день закончилось. Он записал адрес и, не попрощавшись, ушел. До вечера я проплевала в потолок, так как вставать мне все еще не разрешалось. Хорошо хоть, удалось уговорить персонал, что ходить в туалет и умываться я буду сама.

На следующее утро опять пришел Остин. На этот раз позже. После завтрака. Я была рада его видеть: соседей по палате у меня не было.

Он принес цветы. Сам поставил их в вазу на тумбочке в изголовье кровати. Было особенно приятно, что это не пафосные розы или не менее пафосные гладиолусы, а полевые. Ощущение, будто он их только что собрал где-нибудь на опушке леса.

– Спасибо.

Мне было немного неудобно, если подобному ощущению дискомфорта вообще есть определение. Меня разрывало от противоречий. Он мне помог, он так добр и внимателен. Но я ему не верю. А я не могу спокойно общаться с человеком, если не верю ему.

Он сидел и смотрел на меня, словно чего-то ждал. Чего? Не в моих привычках кидаться на шею с благодарностью, равно как бурно выражать свои чувства. А о чем заговорить, мне и в голову не приходило.

Разговор все-таки начал он:

– Понравились?

– Кто? А, цветы… да. Мои любимые. Люблю полевые цветы.

– Я так и знал, – он улыбнулся сам себе, словно какая-то мысль доставила ему особое удовольствие. – Ладно, к делу. Я чувствую, что ставлю тебя во все более неловкое положение своими визитами. Я этого не хочу. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной мне. Вся эта помощь от чистого сердца. И ты можешь отплатить мне только тем, что примешь ее. Еще раз повторю, что не хочу тебя смущать, поэтому больше приходить не стану. До самой твоей выписки. То есть мы увидимся через пять дней. У тебя есть мои координаты, если что-то понадобится – звони, не стесняйся…

Я уже открыла рот, чтобы сказать, что не буду его беспокоить, но он жестом пресек всякие возражения.

– Это твое право, звонить или не звонить… Это не все. Я хочу, чтобы ты решила, чем я еще могу тебе помочь. Тебе нужно найти новое жилье. Я предлагаю тебе на время этой вынужденной неопределенности поселиться у меня.

Он замолчал, а моя голова наполнилась гулом голосов. Впрочем, все они принадлежали мне, только твердили разное.

«Он хочет затащить тебя в постель».

«Нет, он хороший, он ведет себя как рыцарь».

«Нет, он серийный убийца».

«Он очень странный».

«Что же, что же ему ответить?..»

– Я не жду от тебя ответа прямо сейчас. Увидимся через пять дней. А пока думай. И выздоравливай, конечно.

Он встал и пошел к выходу, в дверях остановился, заколебался, словно хотел обернуться, но не обернулся и ушел.

Лориан

Офис располагался в центре города, в престижном здании. Да, ребята не бедствуют. Девушка из приемной сразу провела меня в кабинет директора. Видимо, обо мне они уже кое-что знают.

Я сразу понял, что смогу поладить с ним. Кабинет был строгим, с дорогой мебелью, но без пошлости. Ничего лишнего. Все при деле. Секретарша держалась при нем с каким-то благоговением, словно он способен творить чудеса. Он и впрямь был очень занятен. Внешность вполне заурядная, правда, подтянут, даже мускулист, словом, следит за собой. Уверенный, но какой-то усталый взгляд, в котором я узнал себя. Мы пожали руки, и он пригласил меня сесть в кресло у кофейного столика. Это создавало некую интимность, словно мы – давние деловые партнеры.

– Мистер Мангон, меня ознакомили с вашим делом, и я решил, что займусь им сам.

Я улыбнулся, меня и в самом деле порадовал такой подход. Приятно, когда владелец фирмы не просто стул просиживает.

– Я рад. Надеюсь, мы с вами поладим.

Он заерзал в кресле и, нахмурившись, добавил:

– У нас еще не было недовольных клиентов.

– Тогда я могу быть спокоен.

Мне и впрямь было как-то спокойно от того, что этот человек будет заниматься тем, что так важно для меня. Дело непременно должно кончиться успехом. От него веяло какой-то невероятной мощью, будто он, подобно Атланту, способен удержать на своих плечах небосвод.

С легкой душой я распрощался с новоиспеченным деловым партнером.

Нера

В эти пять дней он и вправду не приходил, звонить ему я не стала. Решение о переезде пришло сразу. Конечно, нет. Нет, нет, нет. По многим причинам. Выпишусь, заберу у него свои вещи и поеду к Лейле, поживу у нее пару дней, пока не подыщу хоть что-нибудь.

Дни, проведенные в больнице, пестрили удивительным однообразием. Один отличался от другого тем, что во время утреннего обхода лицо врача становилось все радостнее и он все более рьяно убеждал меня, что скоро я буду абсолютно здорова. Возможно, из-за этого вынужденного покоя и нестерпимой скуки к выписке я была как после курорта, отдохнувшая и посвежевшая.

Последнего дня я ждала с радостью и тревогой. Радостно было от того, что я наконец покину эти стены, которые изолировали меня от общения, и перестану чувствовать себя обязанной. А тревожно потому, что нужно будет объяснить, что на предложение я отвечу отказом. А это непросто.

Я собрала свои вещи и стала ждать, когда придет доктор и выпишет меня. В глубине души не таяла надежда, что Остин не придет, что появятся неодолимые причины, которые не дадут ему прийти.

Но он пришел. Радостный и встревоженный, как и я.

– Тебя можно поздравить!

Он улыбнулся. Его улыбка слишком располагала к себе. Слишком. Он не оставил своих безумных планов. Кто он? Как мне ответить ему, чтобы не обидеть благородных намерений? Начать самой или дождаться, пока он напомнит о своем предложении? И, как назло, я так и не дозвонилась до подруги, придется торчать с вещами у ее двери. Буду надеяться, что она не уехала в очередной раз в Индию в свой ошрам.

Он наклонился и взял мою сумку. Я поняла, что надо действовать немедленно: и так все уже зашло слишком далеко.

– Стоп. Стоп! Стоп… С чего ты взял, что я еду с тобой? Да, ты помог мне, и я очень благодарна. Но тебя никто не заставлял это делать. Ты сам… Я никуда не поеду с тобой. Я тебя совсем не знаю. Не вижу ни одной причины, по которой мне стоило бы согласиться, но вижу тысячу причин, по которым мне стоит отказаться. Может, ты маньяк, и если я поеду с тобой, то мои кости найдут где-нибудь в парке через много лет, а может, ты продашь мои органы на черном рынке. Ты чертовски странно себя ведешь. Еще никогда не встречала человека, столь настойчивого в желании общаться со мной.

Он выпустил из рук мою сумку, и она со шлепком упала на пол. Наверное, мне стоило сказать все как-то иначе.

Он стоял спиной, и я не могла оценить реакцию на мои слова. Теперь я абсолютно точно не знала, что делать дальше.

Наконец Остин медленно повернулся. Глаза потемнели, губы сжаты в тонкую полоску. Но голос ровный и спокойный.

– Ты убиваешь меня своим недоверием! Если не хочешь так – давай иначе. Я уезжаю из города. По делам. Надолго. Мне нужно, чтобы кто-то пожил в моей квартире это время. Дом совсем новый, хорошо, если половина квартир заселена, и я боюсь, что если никого не оставлю там, то меня обчистят. Можешь сообщить всем своим друзьям, где ты, как меня зовут, позвонить в полицию и сказать всю ту ерунду, которую только что сказала, только, прошу тебя, не делай глупостей. Тебе некуда идти. Не можешь же ты ночевать на улице!

Я замялась, ведь все это было правдой.

– Иди звони, я тебя буду ждать у лифта.

– Ладно.

Мой голос прозвучал жалко. Он победил. Сообщу всем друзьям свой новый адрес для безопасности, буду держать с ними постоянный контакт и, если вдруг Остин на самом деле окажется ненормальным маньяком, они будут знать, кого винить в моей пропаже.

– Тогда звони – и поехали. Заброшу тебя домой, все покажу и все. Уезжаю. Как и обещал, надолго.

– На сколько? – спросила я и тут же осеклась. – Ну, я чтобы знать, когда мне другое жилье искать.

– На несколько месяцев. Я сообщу заблаговременно, когда ждать моего возвращения.

Много времени звонки не заняли. У меня не очень много друзей.

Мы покинули стены больницы. Остин молча взял мою сумку и пропустил меня вперед в дверь, что было не очень приятно, ведь я уже не первый год пытаюсь подчеркнуть свою индивидуальность и независимость. Но мой возмущенный взгляд не произвел на него никакого впечатления. Напротив, он словно и не заметил его. Есть ведь такая хорошо забытая старая традиция, «вежливость» называется.

Глава 2. Оперение

Лориан

Она стояла в проходе и не давала мне пройти, ее рыжие волосы языками пламени струились по спине. Морща курносый носик, она уставилась в телефон. Что-то было в ней сказочное. Опять, наверное, все это морок, все – неправда. На деле окажется глупой пустышкой, с которой и поговорить не о чем. Я прошел досмотр, и теперь это милое создание загораживало дорогу.

– Девушка, вы проходите?

Она вздрогнула.

– Да, конечно, секундочку.

Она не заметила, как сумка зацепилась за стопку корзинок для вещей, и выронила ее, высыпав перед этим все содержимое. На щеках появился румянец, и она принялась собирать вещи. Когда я взял свою ручную кладь, в ее руках осталась только большая книга, которая никак не хотела исчезать в недрах сумки. Мне было отчетливо видно, что мешал ей кошелек, который загородил собой все пространство. Я присел и, протянув руку, предложил свою помощь:

– Давайте я вам помогу.

Она покраснела еще больше. Как же я люблю рыжих: все эмоции отражаются на их коже.

– Вот, пожалуйста.

Я отдал ей сумку, и на меня уставились два больших синих глаза. Она лукаво улыбнулась и представилась:

– Лейла.

– Лориан.

Я протянул ей руку, и она вложила свою. Отметив, что давно такого не встречал, я коснулся губами ее кожи. Сколько раз я оказывался в глупом положении, когда пытался поцеловать протянутую руку девушки, а она в это время пыталась пожать мою.

– Куда вы летите?

– В Индию.

– И я в Индию.

– Правда? – она звонко засмеялась и взяла меня под руку.

– Не совсем. Мне дальше. Но пока до Индии.

– Какая цель?

– Бизнес.

– Фу, как скучно.

– А что поделать? А ты зачем летишь в Индию?

– В ошрам. Ну, я не сказать, чтобы верующая, но там можно остаться наедине с собой и быть… собой.

– Собой наедине с собой? – я улыбнулся: человек, сам добровольно снимающий с себя маски, – что-то новенькое.

– А ты сам с собой предпочитаешь быть кем-то другим?

– Это кем же? Соседом?

Она засмеялась и, ткнув пальцем в толстого парня в засаленной футболке, сказала:

– Или им?

– Почему если толстый, то обязательно грязный? Может, лучше им? – и я показал на мужчину средних лет в элегантном костюме.

– Ты и так им будешь через много лет.

– Значит, я непременно пополнею? – я вскинул бровь.

– Нет, но он такой холеный.

– Так я, по-твоему, холеный?

– Есть такое.

– Ну спасибо, – я сделал вид, что обиделся, но то, что она говорила, что думает, было очень необычно.

– Посмотри на себя в зеркало и успокойся.

– Ну хорошо, прилечу и посмотрю.

– Ой, вон мои знакомые. Я тебя покину.

Она все еще держала меня под руку, сжимая в кулачке билет, и я посмотрел, где она сидит. Эконом, в самом хвосте.

Я подошел к девушке за стойкой регистрации и устроил все так, что теперь мое место было соседним с Лейлой. Успею еще налетаться первым классом.

Я специально тянул с посадкой до последнего, чтобы все выглядело более естественно.

Идя по проходу, между сидениями я высматривал ее яркую головку, но на месте ее не оказалось. Неужели я неправильно увидел ее место и поменял свой билет впустую?

Я сел, достал ежедневник и стал просматривать список дел, которые надо будет сделать первыми по приезду, при этом не теряя надежду на приятную спутницу.

Когда дверь закрылась и соседнее кресло все еще было пустым, я напрягся, но вот между кресел я увидел, как она идет в мою сторону.

– Что, думал, я тебя бросила?

– Откуда…

– Я видела, как ты посмотрел мой билет, да и лететь со мной должен был мой друг, а тут вдруг ему меняют билет на первый класс. А что, меня с собой ты не мог туда взять?

Я опешил.

– А что, значит, на себя ты готов деньги впустую тратить, а на меня с пользой не можешь?

– Я просто хотел, чтобы все было само собой.

– Но не вышло.

– Не вышло.

– Ладно, забыли, забили. Значит, я тебе понравилась?

– Может и так.

– Тогда поехали со мной.

– Бросить все и остаться в Индии?

– Ну не насовсем. Давай проведем классно время.

А что, если послушать эту безумную девчонку и бросить все? Ничего страшного не случится, а хороший отдых, как известно, бесценен.

– Давай.

Нера

У Остина оказалась просто шикарная машина, такие были не редкостью в мегаполисе, но я ни разу не имела счастья на них прокатиться.

Мы уехали из хорошо знакомой мне части города, и это нисколько меня не радовало. Ведь моя подозрительность по-прежнему не спала и подсказывала вероятное развитие событий. Когда мы въехали в лесополосу, даже возникла мысль выпрыгнуть из машины на полном ходу. Остин, словно прочитав мои мысли, прибавил скорость и заблокировал дверь. Я обратила к нему полный ужаса взгляд, а он лишь на секунду раздраженно взглянул на меня и резко вывернул руль. За поворотом лесополоса кончилась, и мы снова въехали в город. Я более-менее расслабилась.

Остин сбавил скорость, кинул на меня несколько задумчивых взглядов и наконец заговорил:

– Знаешь, я думаю, ты все же мне веришь, ибо есть у меня четкое убеждение, что если люди не хотят чего-то делать, то делать они этого не будут. Поэтому я предлагаю тебе перестать обманывать нас обоих и расслабиться, – его руки крепко сжали руль, и он добавил: – В конце концов, мое терпение не безгранично, и я могу бросить это уже, наверное, бессмысленное занятие.

– Какое?

И все же я изумилась, и все же я была в чем-то права.

– Добиться от тебя взаимности.

Я фыркнула, так как фраза показалась мне ужасно глупой и фальшивой. Видимо, не стоило этого делать…

– А что? – вопрос был больше не вопросом, а вызовом. – Что ты предпочитаешь? Какие отношения?

Вопрос был грубым и дерзким, но мне и самой стало интересно: а какие я предпочитаю отношения? Как правило, никто меня никогда не добивался, все происходило как-то само собой. Я, он или она… Танцы, вино, поцелуи, секс, кино, свидания, совместное проживание, скандалы, разрыв. Не всегда в этой последовательности, но примерно так. Ничего особенного и ничего особенно серьезного. После последнего разрыва меня воротит от слова «отношения».

Скверно тогда вышло. Он оказался просто козлом. Сначала было много планов и связанных с этим обещаний. Не вечной любви, конечно, но мы вполне серьезно планировали жить вместе, может, даже пожениться и нарожать кучу хорошеньких детишек. Но все, как всегда, испортилось в самый неподходящий момент. Причем испортилось – это слабо сказано. Мой избранник начал пропадать по ночам, начал воровать деньги из моего кошелька. Сначала я подумала, что у него появился кто-то. Но скоро я выяснила, что он просто пристрастился к одной опасной азартной игре с высокими ставками. И в один прекрасный момент я узнала, что он сильно задолжал и решил свою проблему, заложив все наше имущество. Конечно, все в итоге кончилось хорошо, он отыгрался и ничего не пришлось отдавать, но отношения были испорчены.

И я ответила на вопрос Остина:

– Никакие. Отношениям я предпочитаю одиночество.

Он поджал губы – ждал другого ответа. Любой ждал бы другого ответа.

– Ты изменишь свое мнение, я обещаю.

– Отвали.

Машина резко затормозила. Остин молча вышел, подошел к моей двери, открыл ее и сказал:

– И не подумаю. Мы приехали. Выходи.

Я огляделась. Дом был необычным и очень красивым, из желтого кирпича, в форме пирамиды. Балконы были разных размеров и располагались без какой-либо системы. Словно каждую квартиру строили по индивидуальному проекту заказчика.

Пока я, разинув рот, таращилась на это сооружение, Остин достал мои вещи и подошел к калитке.

– Пошли, покажу тебе все, а потом машину в гараж отгоню. Водить умеешь?

– Чего? – я все еще таращилась на дом.

– Машину, говорю, водить умеешь? Могу тебе ее оставить, пока ты у меня обитаешь.

– Не-а.

Мы прошли в калитку. Двор был вымощен оранжевой плиткой со сложным геометрическим рисунком. Огромный вестибюль встретил нас чистотой, блеском и тишиной. Остин бодрой походкой прошел мимо лифтов к неприметной двери.

– Лифты работают с перебоями. Обещают на днях исправить. Сегодня ходят только с третьего этажа. Извини.

Он открыл дверь, пропуская меня вперед. Казалось, конфуз с лифтами его беспокоил. Словно он в этом была его вина.

По лестнице шли очень медленно, в первую очередь из-за меня. После нескольких дней полного бездействия и почти постельного режима тело не хотело слушаться. Зайдя в лифт, он нажал кнопку последнего этажа.

На последнем этаже в небольшом холле было всего две двери. Одна, видимо, вела на лестницу, вторая – в квартиру.

– Ты живешь на этаже один?

– Да, знаешь, не люблю слушать соседей за стенкой… – он ухмыльнулся своей шутке и искоса взглянул на меня. Мне это смешным не показалась. – Ладно, здесь просто очень хорошо.

С этими словами мы подошли к входной двери. Мы вошли в огромную комнату, которая сама по себе тянула на квартиру-студию. Мебели практически не было: диван, ширма за ним, отделяющая его от окна во всю стену, журнальный стол и камин.

– Хорошо, говоришь? Как-то здесь пустовато…

– Не спорю, есть пока пара нюансов, но какой вид! Ты еще на балконе не была. Вечером хорошо любоваться закатом!

Я кивнула. В конце концов, дареному коню в зубы не смотрят. Мы пошли дальше. За дверью справа от камина оказался коридор.

– Так, отсюда ты можешь попасть в кабинет, кухню и спальню. Из спальни в ванную комнату. Есть еще ванная в гостиной, но это потом. А пока мне нужно сходить предупредить охрану, что ты будешь здесь жить.

– А ты не сделал этого раньше?

Я удивилась. Казалось, он был настолько уверен в себе, что я соглашусь жить тут…

– Ну, – он опять ухмыльнулся. Это было явной попыткой, не очень удачной, скрыть смущение, – я не был до конца уверен, что ты согласишься. А ставить в известность о подробностях своей жизни посторонних я не привык. Можешь пока на балконе погулять. Там очень хорошо.

Он ушел, а я и правда решила сходить на балкон. В гостиной мой взгляд упал на лежащие у входной двери сумки с моими вещами. Не с теми, которые из больницы, а с теми, которые Остин привез из моей бывшей квартиры. Я забыла про балкон и решила посмотреть, все ли цело. Одна сумка была с одеждой, и я решила оставить ее на потом. Не очень хотелось копаться в ней при постороннем человеке, хотя мысль о том, что кто-то ее собирал, привела меня в ужас. Я старалась об этом не думать. Больше всего меня интересовала коллекция книг. Она насчитывала не так много экспонатов, но была очень мне дорога. Ее начал еще мой дед. Когда его не стало, я продолжила. После тщательной проверки я не досчиталась одной книги, самое обидное, что самой ценной не только с точки зрения цены. Это была первая книга, начало, память…

Я расстроилась. Все так сложно. Проблемы навалились все разом и требуют незамедлительного решения. Нельзя ни на секунду расслабиться, кажется, что мир рухнет и раздавит меня. С тех пор, как я переехала в этот огромный город, началась моя взрослая жизнь, она предстала передо мной во всей «красе» и я не была к ней готова. Даже сейчас мне иногда нестерпимо хочется, чтобы кто-то хотя бы ненадолго позаботился обо мне. Хочется стать ребенком и вернуться под крылышко к маме, только теперь прекрасно понимаешь, что под этим крылышком уже не будет так беззаботно, как в детстве.

С невеселыми мыслями и тяжелым настроением я взяла томик Бодлера и села на диван. Его стихи сейчас мне импонировали. Не очень его люблю, больно у него все мучительно, как-то это давит на психику. Но сейчас из обычной для всех людей тяге к мазохизму захотелось немного поиграть на собственных нервах.

Прочитав несколько стихотворений, я поняла, что даже не пытаюсь уловить смысла слов. Глаза пробегали строку за строкой, пальцы перелистывали страницы, а мысли витали все там же.