Текст книги "Четвертые"

Автор книги: Аэлита Ясина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– О том же подумал.

Инна заинтригованно переводит взгляд с одного на другого.

– Ну да…

Василий радостно смотрит на меня, а я на него, так как мечтаю только об одном – поесть и поспать.

– Сегодня вечером в твою честь мы устраиваем праздник.

«Этого еще не хватало»…

– В мою честь?

– Ты ведь приехала домой, девочка!

Я немного туповато таращусь на него, пытаясь переварить эту печальную новость.

– Друзья, накормите человека и дайте отдохнуть, она же еле на ногах держится. —Василий делает какой-то загадочный знак рукой, видимо, благословляет и теперь можно уйти. Не успев толком переварить разговор, пройдя буквально пару метров и повернув за угол, мы оказываемся у дома Инны. Она ловко взбегает по крыльцу и открывает дверь.

Мой голодный нос сразу распознает запахи еды.

– Давай сюда.

Минуя небольшой холл, мы попадаем в гостиную-кухню с большим столом и деревянными стульями. Очень чисто и ничего лишнего (за исключением картинок и непонятных символов для привлечения удачи и чего-то еще) – Инна всегда была хозяйственной девушкой. Газовая плита, кран с горячей и холодной водой – даже и не скажешь, что здесь оторваны от цивилизации. Дима привычно усаживается за стол.

– Располагайся, – он указывает на стул напротив.

Стол стремительно заполняется всевозможной едой: картошечка с укропом, рис с овощами, салаты, маринованные грибочки, шарлотка. Дуся жалобно поскуливает, я накладываю все, что она любит, на тарелку (за картошку она родину продаст) – бедолага трескает как год не ела. Дима ждет, пока Инна положит ему еды, а я без всякого стеснения начинаю уплетать все, что находится в пределах досягаемости. Дима размеренно хрустит огурцом, Инна садится рядом с ним.

– Скоро закончат новые дома и переедешь.

Я киваю.

– У нас каждый живет сам по себе, – поясняет Инна, – как ты любишь.

Я снова киваю. Дима что-то достает из кармана брюк. Знаю, что говорить с набитым ртом нехорошо, но обстоятельства требуют поддержать беседу.

– Не ожидала, что к вам так легко попасть.

Дуся, похрюкивая, сбавляет обороты по поглощению пищи и поглядывает в мою сторону, поэтому я не замечаю, как лицо Димы, взглянувшего в этот момент на меня, становится бесстрастно-холодным. Когда я поднимаю к нему глаза, он уже дежурно лучезарно улыбается и подмигивает мне.

– Но не так легко выйти. Держи.

По столу ко мне катится пластиковый браслет, такие обычно выдают в бассейнах или отелях. На браслете надпись: «Fourth». Дима встает из-за стола, прихватив пирожок.

– Набирайся сил.

– Спасибо.

Инна задумчиво наблюдает за нами. Надеюсь, она не ревнует, хотя если у нее и есть какие-то чувства к нему, то ей не о чем беспокоиться. Я здесь исключительно по делу и задерживаться не собираюсь ни на секунду – жизнь моей семьи в опасности. Когда мы будем вместе, то точно не примкнем к радужным людям: жить бок о бок с фанатиками и по их надуманным законам больше смахивает на добровольное заточение в лагере для особо важных военнопленных или ссыльных.

7.

Этот вечер обещает быть долгим, к сожалению. Центральная площадь заполнена четвертыми, все общаются, развлекаются. Здесь не меньше тысячи человек! Горят цветные огни, по периметру зажжены свечи в узорных стеклянных подсвечниках, кто-то читает мантры, кто-то играет на ситаре, стройная босая девушка танцует, собрав вокруг глазеющих. К нам с Инной то и дело подходят люди, чтобы со мной познакомиться. Социопат (это я) перерос стадию паники и строит планы, как отсюда улизнуть.

– Это все обязательно?

– Слушай, псих-одиночка, у нас есть правила, в честь новенького всегда устраивают праздник.

– Я по делу здесь.

– Время покажет.

– Инна.

Она протягивает мне бутылку с какой-то жидкость.

– Я не пью.

– Лучше выпей, тебе это точно пригодится.

Что-то в ее голосе убеждает меня, в этот момент на помост-сцену поднимается Василий. «Началось»… Я залпом глотаю безвкусную, обжигающую горло жидкость – дрянь какая, тем не менее продолжаю пить, Инна с уважением наблюдает за мной. «Это просто необходимо». Василий что-то вещает со сцены, в голове начинает приятно шуметь, и вся эта вечеринка становится уже не такой раздражающей.

– С каждым днем нас больше, – доносится со сцены.

«Одним глотком тут не отделаешься».

– Мы люди нового мира – избранные Вселенной!

«В этом есть резон», – поддерживая царящую вокруг эйфорию, комментирует мое изрядно опьяневшее я.

– Ладно, фрэнд, дай и мне тоже.

Инна берет бутылку.

– А у вас здесь неплохо!

– То ли еще будет.

– Ева! Поднимись ко мне. Все встречаем Еву!

Под многоголосый приветственный хор я бреду на сцену, проклиная эту дурацкую общину с ее дурацкими правилами и тем, что я здесь вынуждена находиться.

Василий помогает мне подняться. Мне вдруг становится так хорошо и весело и все вокруг такие милые и чудесные.

– Будущее новой расы человечества, Ева!

Василий просто душка. Как же здорово, что я здесь очутилась, меня все так тут любят. Алкоголь окончательно поработил мое сознание.

– Люди, вы прекрасны! – кричу я.

Площадь взрывается криками. Василий опять лезет обниматься, но в этот раз объятья доставляют мне огромную радость.

Спрыгнув со сцены, бегу к Инне и обнимаю ее.

– У вас тут так круто! – язык при этом жутко заплетается, щеки пылают, глаза горят.

– Я тебе говорила, а ты все псих-одиночка…

– Когда на глазах гибнет город, убеждения меняются.

И я действительно в это верю и сейчас именно так и думаю. До тех пор, пока наконец из меня не выйдет этот чертов алкоголь!

Несмотря на проблески адекватности, я забираю у Инны бутылку и, попивая из горла, отправляюсь гулять по ночному поселку. Ухмыляясь, Инна провожает меня взглядом.

Между домов проложены присыпанные гравием дорожки, у каждого дома свой фонарь, мягко освещающий улочки. Воздух, напоенный лесными ароматами, пьянит едва ли не больше, чем алкоголь. Я задираю голову, любуясь усеянным мириадами ярчайших звезд небом. Но в таком положении и в моем состоянии сохранить равновесие почти невозможно и я теряю устойчивость – от падения спасает неведомо откуда взявшийся Дима.

– Держу тебя.

– Ох, спасибо, никогда так не отдыхала. Ик! И столько не пила…

– Ты не похожа на убежденного социопата, как тебя описывала Инна.

– По факту, сейчас ты имеешь дело не со мной, а моим пьяным альтер-эго. А лично я не отказываюсь от убеждения, что человек человеку волк.

– Попробуем тебя разубедить.

Тут я обнаруживаю, что Дима продолжает поддерживать меня, плотно сомкнув в кольце своих рук. И мне это даже приятно… «Боже, надо же так напиться». Ослепительно улыбаясь, он смотрит на меня и с каждым мгновением его лицо все ближе к моему. Но романтичная пауза обмена взглядами продолжается лишь секунды и прерывается полным отчаяния мужским криком.

– Нет!

Немного заторможено я поворачиваюсь в сторону дома, где горит одно окно. На крыльце появляется мужской силуэт.

– Что случилось?

– Кому-то кошмар приснился.

– Но…

– Все в порядке. Я проверю и завтра тебе расскажу. Хорошо?

Он ласково гладит меня по спине. В голове все шумит.

– Да, но…

– Иди туда.

Он показывает в направлении освещенной улочки.

– За тем домом повернешь налево.

Я икаю, меня штормит и начинает мутить то ли от Димы, то ли от алкоголя.

– Все, беги.

Мне остро необходимо как можно скорее добраться до дома. Собрав волю в кулак, я двигаюсь в указанном направлении. Дима смотрит мне вслед и быстрым шагом идет к дому, где кричали. Пару раз на ходу оглядывается, но меня сейчас не волнует вообще ничего, кроме приближающейся тошноты.

8.

Я безнадежно оглядываюсь в поисках дома Инны, но все дома кажутся одинаковыми. Голова кружится, тошнота достигает своего апогея.

– Блин. Мутит-то как.

Я оглядываюсь по сторонам.

Не успела.

– Нет…

Закрыв рот ладонью, я врываюсь в ближайшие кусты.

Штормить стало гораздо меньше, отмечает мое посвежевшее сознание. Ноги по-прежнему держат не твердо и приходится идти, нелепо вытянув руки для баланса. С площади доносятся веселые крики, судя по всему, там начались танцы – четвертые умеют развлекаться. Крик неизвестного мужчины по-прежнему стоит у меня в ушах, к сожалению, я с детства отличалась неодолимым любопытством. «Поверю я, что от кошмаров так орут».

Наконец, я оказываюсь на пятачке, откуда отлично видно дом с одиноко светящим окном. Любопытно. Любопытство вытесняет оставшиеся пары алкоголя, и я делаю уверенный шаг по направлению к дому.

Кто-то нападает на меня сзади и, закрыв рот свой ладонью, тащит за стену одного из домов. Я мычу, трясу ногами – «что за ерунда?!».

В моем случае испуг и ярость не лишают сил, а наоборот, прибавляют. В меня как бес вселился, с таким остервенением я пытаюсь вырваться из держащих меня рук. Мычу как можно громче, но рот зажали прочно.

– Успокойся и слушай.

Вот негодяй, советы раздает. Я бунтую еще сильнее.

– Слушай меня!

Я замираю, в его голосе слышится металл, и приказ инстинктивно заставляет подчиниться.

– Уберу руку, если заорешь – погубишь нас обоих. Но я выпутаюсь, а ты нет.

Поразительная самоуверенность. Посмотрим. Я не двигаюсь.

– Я убираю руку.

И он действительно освобождает меня. Резко развернувшись, узнаю Блондина с серьезным лицом и обескураженно замираю, но лишь на мгновенье.

– Ты кто такой?

– Алекс.

Тут моя злость вырывается наружу, и я от души влепляю ему пощечину.

– Какого черта?

Алекс не отвечает и, потирая щеку, выглядывает за угол дома.

– Все русские имена разобрали к твоему рождению?

– Не кричи.

– Что там происходит?

– Тебе что с того?

– Я слышала крик.

– Я в курсе.

Вот это новость…

– Следишь за мной?

– Не за тобой.

Мы пристально смотрим друг на друга. Почему-то я не испытываю к нему недоверия и злости. Он не похож на тех четвертых, что я видела, сам по себе: как бы внутри общины, но по-настоящему – за ее пределами. В нем чувствуются внутренняя грусть и одиночество и одновременно сила, он настоящий и… у меня нет желания скорее избавиться от его общества. Ладно, довольно гляделок, я поворачиваюсь в сторону дома.

– Даже и не думай.

– Это еще почему? Сам ведь пойдешь.

– Нет. Не лезь в это.

– А тебе значит можно?

– Мне нужно.

Я отворачиваюсь, похоже, лучше действительно уйти.

– Будь внимательнее.

– С чем?

– С людьми.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Так будет лучше. Приехала развлекаться, развлекайся.

– Ты понятия не имеешь, зачем я приехала!

– Забудь обо всем.

Он смотрит мне в глаза и отворачивается.

– И о том, что меня видела. Иди на вечеринку, чтобы они думали, что у тебя все из головы вылетело.

Мне обидно. Оказывается, очень неприятно, когда ты прикасаешься к тайне, но тебе ничего не расскажут, потому что не доверяют. Хотя, если объективно, с чего ему мне доверять? Я разворачиваюсь и ухожу.

– Так будет лучше, – говорит он вслед.

Ничего не меняется, большая часть человечества погибла, но это не отразилось на оставшихся. Продолжаются интриги, самоуправство, все, что было, – будет всегда. Пока существуют люди, окружающий мир может измениться, но только не прогнившее насквозь человеческое общество.

9.

Утром, обозревая необъятные просторы «Радуги», я узнала, что поселение занимает несколько сот гектар! Постоянно живет здесь около трех тысяч человек, но ожидается, что прибудет еще примерно столько таких же, как я, тех, кто не верил. Здесь развито сельское хозяйство – огромные поля засеяны картошкой, морковкой и вообще всем, что растет в земле. На территории выращивают пшеницу, крупы и разные травы, пригодные в пищу. Целый квадрат отведен на парники. Тут же и скотное, где живут коровы, козы и куры, рядом с ним сыроварня. Четвертые в основном умеренные вегетарианцы (позволяют себе яйца и молочные продукты), за редким исключением в виде пары сотен человек, кто ест рыбу. Но мясо и птица в качестве пищи здесь категорически запрещены – как пережитый атавизм погибшего от собственной жестокости мира.

Немного на отшибе в уединении деревьев расположился просторный Йога-центр, также здесь и огромная баня с парилкой. Есть школа и центр детского творчества. В поселке централизованное водоснабжение, электричество от солнечных батарей и ветряков. Хлипкие дома, которые встретили меня на входе, оказались складами пакетов ПП (первой помощи) на случай, если что-то произойдет и придется экстренно покидать поселение. На окраине поселка установлена печь для утилизации мусора и цех для его переработки.

Это все я узнала от Василия, юрта которого состоит из одной просторной комнаты, а сам хозяин предпочитает сидеть на полу в центре в позе лотоса и медитировать. Вокруг нас дымятся благовония, Василий отрешен и совершенно не разделяет моего стремления спасти родных и тем более не готов в этом помогать. Дуся от обилия запахов вертит головой в разные стороны и ходит, нюхает – исследует.

– Ева, выброси это из головы.

– Это мои родители, я должна им помочь!

– Это, безусловно, поразительный феномен, что у вас вся семья с четвертой группой крови. Но ты никому ничего не должна. И у нас нет службы спасения. И нам нет дела до внешнего мира. У них свой путь, а у тебя свой. Если Вселенной будет угодно, с ними все будет хорошо, от тебя ничего не зависит.

Дуська в этот момент утыкается своим холодным пятачком в голую пятку Василия. Он радостно взвизгивает и берет ее на руки. Дуся не против и виляет хвостиком – она очень общительная.

– Ну, до чего же милый мини-пиг! Надо будет раздобыть парочку, чтобы вид не пропал.

– Это микро-пиг.

– А какая между ними разница?

– Семь килограмм.

Василий, блаженно улыбаясь, возвращает Дусю на землю, и та забирается мне на коленки.

– У меня маленькая сестренка здесь в области. Мне нужно с кем-то съездить и найти ее.

– Ева, дорогая, это совершенно у нас не приветствуется! Оставь их уже в покое, сами разберутся!

– Ей семь лет!

– Мы не деремся за каждого четвертого. И у нас свои правила, тебе следует их знать.

Взяв Дусю на руки, я разъяренно выбегаю на улицу – похоже, принцип взаимопомощи погиб вместе с миром. Лишний раз убеждаюсь, что рассчитывать можно только на себя. У них много машин – здесь целый автопарк, нужно лишь угнать одну. Вопрос в том, как вывезти машину из обнесенного забором поселения, чтобы никто не заметил?

Пытаясь разгадать этот ребус, я обхожу дом Инны, чтобы подойти к крыльцу. Из открытого окна доносятся голоса Инны и Димы.

– Вчера она кое-что видела.

– Что?

– Тебя это не касается. Наблюдай за ней, если начнет задавать вопросы, сообщи мне.

– Я не въезжаю, что она могла такого увидеть?

– Это личная, закрытая информация руководителей. Не забывай о субординации.

– Извини, поняла.

Похоже, придется обойтись без машины, нужно уходить отсюда и как можно скорее. Каждую секунду, что я теряю здесь, жизнь Леси подвергается опасности!

Хотя один вариант придется отработать. Ничего не поделаешь, мы, можно сказать, повязаны, хотя и это не оправдывает того, что я сейчас буду подглядывать и, возможно, шантажировать.

10.

Облокотившись о подоконник окна Алекса (вчерашнего серьезного Блондина), я довольно бестактно подглядываю за ним в его комнате. У Алекса очень спортивное тело. Он куда-то собирается, тянется к футболке, что лежит на кровати, но вместо этого лезет под матрас, достает пистолет (почему-то я не удивлена) и засовывает его за ремень джинсов. Я бесстрастно взираю на эти манипуляциями из открытого окна.

– Ты довольно беспечен, имея такие вещи.

Он резко разворачивается и так жестко смотрит, что мне становится не по себе. Но он – мой последний шанс, и я без приглашения запрыгиваю в комнату, Дуся высовывает любопытную мордочку из-за пазухи.

– Мне нужна твоя помощь.

– У меня нет возможности.

– Мне не к кому обратиться. Одна я не справлюсь и у меня мало времени! За мной следят теперь! И (тут я иду ва-банк) если ты мне не поможешь, я им все расскажу!

– Ты подставишь нас обоих. Во-первых. И во-вторых, лишишь того человека шанса.

– Мне все равно. Я должна помочь родным. Спасти сестру! Ты здесь не просто так, я помогу тебе, а ты мне. И… у тебя нет выбора.

– Идем.

Быстрым шагом он выходит из дома, мне остается только и успевать за ним.

Судя по всему, мы удаляемся от центра поселка – прямая тропинка проложена через редколесье вдоль домов. Но даже здесь нас умудряется заметить Инна, направляющаяся по своим делам, хрустя сырой картошкой. Дуся привычно устроилась у меня за спиной в капюшоне. Уже совсем скоро она перестанет туда помещаться, детство коротко, что у людей, что у животных.

– Его привезли пару дней назад. Накачивают какой-то дрянью. Никто в общине о нем не знает.

– Кто он?

Его взгляд красноречивее любого ответа.

– Ладно.

– Пока он еще не стал овощем, я должен его вытащить.

– Когда?

– Сегодня.

– Отлично. Потом едем за сестрой.

Алекс как то странно смотрит на меня. Мне не удается идентифицировать значение его взгляда. Наверное, он мне еще не верит.

…Тем временем Инна встречается на Центральной площади с Димой, в ее руке наполовину съеденная картофелина.

– Как она?

– Не знаю, пока не появлялась.

Дима мрачно оглядывается по сторонам. Он как всегда безукоризненно выбрит и опрятно одет.

– Видела ее с Алексом.

– Мы в России.

– Он сам себя так называет.

– Значит перестанет.

Он резко разворачивается и уходит.

…Переговорив, мы с Алексом вернулись в поселок. Пора расходиться, меня переполняет нетерпение, желание как можно скорее выбраться отсюда. Наконец я начну действовать – у меня появился шанс и… помощь.

– До вечера будь дома. Придумай что-нибудь для Инны.

Он протягивает мне крошечный сверток.

– Снотворное.

– До встречи.

Я ухожу, Алекс провожает меня взглядом. Его доверие нужно заслужить, я понимаю. У нас одна цель – скорее покинуть это «уютное» местечко утопичного общества, хотя причины разные.

11.

Я сильно волнуюсь. Никогда раньше не врала и не использовала людей. Но справедливости ради стоить заметить, что никогда раньше на кону не стояла жизнь моей семьи.

Поэтому сегодня я приготовила ужин. Первый раз в жизни. Вспомнила все, что умела, чему учили и расстаралась. Зажгла свечи из белого воска, положила белую скатерть (попросила в отделе выдачи инвентаря, здесь такой имеется, там есть все, что нужно), красиво сервировала стол.

Блюдо с нарезанными фруктами; овощная тарелка; салат из редиски с огурчиком, обильно посыпанный укропом; вегетарианский вариант оливье; салатик из хрустящей капусты и морковки с тонко нашинкованным яблоком и соусом из клюквы с сахаром. На горячее: тушеная в ароматной кинзе фасоль с томатами и картофель гратен, запеченный с сыром в оправе легкого аромата печеного чесночка. На сладкое я ограничилась двумя позициями: блинчики с начинкой из воздушно взбитого творога, начиненного землянично-клубничным вареньем и печеные с корицей яблоки в сладком сиропе.

Не знаю, на сколько все это вышло съедобно, так как мне кусок в горло не лезет. А Дима с Инной с энтузиазмом жуют, запивая охлажденным морсом из лесных ягод и домашним вином. Сквозь огонь свечи Дима смотрит на меня и улыбается, я стараюсь не смотреть ему в глаза.

– Ты отлично готовишь.

– Это стоило мне прогулок в детстве.

Мы с Инной переглядываемся, вспомнив, как весь двор под вечер выходил играть, а меня мама готовила к будущей семейной жизни.

– Я это помню! – она отрезает кусочек гратена и, блаженно улыбаясь, кладет его в рот. – Ева, идем гулять! Не могу, блины печь учат. Но это того стоило!

Мы весело смеемся, но беспокойство быстро охлаждает меня. Дима разливает вино, я едва успеваю накрыть ладонью свой бокал.

– Я пас. После вчерашнего больше ни за что.

Он улыбается, но смотрит внимательно. Мне не по себе. Неужели что-то подозревает?

– Перебрала? – Инна большими глотками запивает морсом еду.

– Да уж. Не помню, как дома оказалась.

– Освоилась здесь? – непринужденно спрашивает Дима. Если бы не случайно услышанный их с Инной разговор, я бы решила, что он действительно обо мне беспокоится.

– Да, мне нравится, – как можно убедительнее отвечаю я.

Не могу же я сказать, что мне тошно находится в этой «общине», слушать их разговоры об избранности, что это система без будущего. Мне нет до них дела, и я упорно избегаю Диминого взгляда.

– Думаю, ты что-то не договариваешь.

Я даже не испугалась, мне нечего скрывать.

– За сестру волнуюсь, – смело смотрю ему в глаза.

– Давай съездим за ней.

Вилка выскальзывает из моей руки и со звоном падает на пол.

– Ты… Можешь?

Дима встает, поднимает ее и протягивает мне:

– Конечно.

Я совершенно сбита с толку. К чему наш с Алексом план и похищение, если Дима…

– Но Василий сказал…

Дима с Инной снисходительно улыбаются, глядя на меня.

– Не думай об этом.

В его словах столько уверенности и убежденности в своих возможностях. Я в раздрае.

– Девочки, мне пора.

– Гуд бай, босс.

Уходя, Дима легко дотрагивается до моего плеча, я замечаю, что Инне это не нравится.

– Завтра решим, когда поедем за сестрой, – говорит он мне.

– Спасибо.

Отвечаю чисто механически. Мне сложно понять его мотивацию, может, это просто способ меня контролировать?

Мы с Инной убираем со стола, я задуваю свечи, по-прежнему в своих раздумьях. Дима может помочь с Лесей, но при этом есть человек, который по его вине страдает. А если так и нужно? Если Алекс не прав? И тот человек совсем не безопасен? Но тогда почему они это так скрывают? Но все же… Лесю можно вытащить без чьих-либо похищений. Хотя, еще вопрос, могу ли я доверять Алексу, что он не бросит меня, когда я помогу ему выкрасть того мужчину? Боже, и что же делать? Инна наблюдает за мной, мы выросли вместе – я для нее как открытая книга.

– Все нормально?

– Дима реально может помочь?

– Ты так и не поняла?

– Что?

– Он здесь главный.

– А Василий?

– Не тупи.

– Ин, я должна найти родителей. Папа…

Инна безнадежно зевает.

– Слушай, ты мой фрэнд, но с родителями тебе рассчитывать не на кого. И тебе стоит относиться к этому по другому, но если ты сейчас уйдешь, назад уже не примут. Здесь вам с Лесей будет безопасно. Ну и Дима на тебя глаз положил.

– Я заметила, тебе это не по душе.

– Фигня. Все равно не мой тип. Блин, че так рубит?

– Я закончу здесь, ты иди.

– Угу.

Боже правый, как мне принять верное решение?

12.

Я не склонна рефлексировать: если приняла решение, не буду мучиться, верное оно или нет, главное – действовать, а будущее расставит все по местам и само оценит мой выбор.

В кромешной тьме мы бы, наверное, давно обо что-нибудь споткнулись или что-нибудь сломали, но на наше счастье светит полная луна. Кажется, она занимает полнеба и освещает мир теплым, апельсиново-желтым светом. При таком свете чувство опасности притупляется, как и чувство тревоги, – холодный белый свет подошел бы нашей ситуации больше. В поселке не горит ни огонька и стоит гробовая тишина, поэтому мне кажется, мы грохочем, как грузовик с металлоломом.

Похищение прошло совершенно буднично и без препятствий. Обычно к двенадцати ночи весь поселок спит глубоким сном, так как здесь принято вставать не позже шести – семи утра и трудиться на благо общины (это и земледелие, и в целом все, что обеспечивает ее жизнедеятельность, плюс школьно-образовательную, просветительскую, социальную и культурную жизнь). После часа ночи Алекс зашел проведать ребят в тот дом и угостил пивом со снотворным. Дима и Василий к этому моменту уже спали. Дима по причине снотворного, Василий по причине обилия трав и благовоний, которыми он злоупотребляет. Дождавшись условного сигнала, я вошла в дом, и мы вытащили оттуда бессознательного пленника. Он, к нашему огорчению, оказался очень крупным и тяжелым, поэтому пришлось импровизировать и загрузить его в садовую тележку на колесах.

Вся техника здесь или новая или в отличном состоянии, поэтому тележка бесшумно катится по тропинке вдоль забора, ведущей к задней оконечности поселка. Мы с Алексом толкаем ее вместе, так и быстрей, и легче. Я не стала брать с собой почти ничего, кроме рюкзака с самыми необходимыми вещами (телефон, спички, сухари).

– Не тяжело?

– Я в порядке.

Внезапно меня «осеняет», и я резко останавливаюсь.

– Что случилось?

– А какой у нас план? Ворота же в другой стороне.

Алекс искренне улыбается, видно, его очень позабавил мой вопрос.

– А мы через них не пойдем.

Он толкает тележку, но я остаюсь на месте, он оглядывается.

– Ты считаешь, что и сейчас мне ничего знать не полагается? До сих пор не доверяешь?

– Вовсе нет. Сейчас ты сама все увидишь.

Я стою на месте.

– Идем со мной.

Я не двигаюсь, Алекс отворачивается и уходит. Действительно, глупо уже капризничать. «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Я догоняю Алекса, и мы вместе толкаем тележку, стараясь, правда, при этом не смотреть друг на друга. Те еще сподвижники: одна от безвыходности, другой посредством шантажа. Вдалеке ровными рядами стоят ветряки, ветра нет и их лопасти недвижимы.

В паре метров от нас забор обрывается.

– Поворачиваем.

Алекс направляется ближе к границе поселка, здесь земля не утоптана и очень рыхлая, поэтому катить телегу стало вдвое тяжелей. Забор кончился, но от него и дальше по периметру территорию огораживает колючая проволока в четыре ряда! Хорошо, еще ток туда не провели.

– Приехали, – Алекс опускает телегу.

Наш путь ведет к редким кустам, что растут вдоль проволоки, ветки тяжелые от ягод поспевшей черники. Так и тянет полакомиться! За кустами, примерно на метр над землей, проволока поднята и прочно удерживается на двух толстых брусьях. «Ок, неплохо».

Мы, не сговариваясь, поворачиваем и вытаскиваем мужчину из телеги, я читала в интернете, что вес человека без сознания вдвое больше обычного. Это правда.

Алекс первый пролезает под проволокой, ложится на землю и берет мужчину за руки, я поднимаю его за ноги. Какой же он тяжелый! И он не поблагодарит нас, увидев потом состояние своей одежды!

Пытаясь встать ровнее, я, не заметив, наступаю в небольшую ямку и, охнув, падаю.

– Ты в порядке?

– Все хорошо, прости.

– Осталось чуть-чуть совсем. Справишься?

– Да, конечно.

Я встаю, подхватив ноги похищенного. Алекс держит его за руки и ждет, когда я буду готова. У меня почти не осталось сил после этого бесконечного и нервозного дня, после самого напряженного ужина в жизни, но я киваю и… мы проталкиваем его.

– Иди ко мне.

Я перебираюсь к Алексу, и с грехом пополам мы вытягиваем мужчину из-под проволоки. Все. Мы по ту сторону поселка. Мы выбрались. Еще и человека прихватили. Осталось унести отсюда ноги.

Я устало сажусь на землю. Алекс присаживается рядом, от него идут легко улавливаемые волны тепла и поддержки.

– В паре метров отсюда я замаскировал машину. Ты отдыхай, я расчищу и поедем.

Он подхватывает мужчину, чтобы перенести того к машине, но я не кисейная барышня и ни за что не буду обузой. Выдохнув, я подбегаю к нему и обхватываю мужчину с другой стороны. Алекс улыбается, не глядя на меня. А у меня открывается второе дыхание.

У него оказался очень серьезный внедорожник, на таком и в гору, и в реку не страшно. Цвет непонятен, год выпуска раритета тоже, он неправдоподобно огромен и внушает уважение. Похищенного мы легко впихнули на заднее сиденье, и там еще осталось места человек на пять.

– Готова?

Я киваю. И тут меня обдает холодный пот, ноги становятся ватными.

Подбежавший Алекс поддерживает меня. Господи, как я могла?

– Ева.

Голова кружится.

– Посмотри на меня. Посмотри на меня.

Я смотрю на него и беру себя в руки. Дусенька… Я отхожу от Алекса.

– Прости. Я не могу с тобой дальше.

– Что случилось?

Развернувшись, я механически, как робот, иду к проволоке, Алекс догоняет меня. Вот так все в один миг может рухнуть. Я – самый нелепый человек во Вселенной, своими руками лишить себя шанса ехать за сестрой!

– Дусю забыла, ей тоже достался морс со снотворным.

– Кто это?

Мы стоим друг напротив друга, лицо Алекса невозмутимо, но в глазах удивление и… тревога.

– Мой самый близкий друг!

Чувствую, сейчас разрыдаюсь безумно.

– Мой макро-пиг.

Алекс невозмутимо обходит меня и идет к проволоке.

– Друзей не бросают.

Он перебирается на другую сторону и энергично направляется к поселку. Я стою как вкопанная. Алекс оборачивается и разводит руками, олицетворяя собой ожившую аллегорию фразы «В чем дело? Чего тупишь?» Вот так запросто бросает машину, человека, из-за которого мы рисковали, и идет выручать мою хрюшку?! Так бывает?

Стараясь держаться ближе к кустам, мы приближаемся к дому Инны. Алекс впереди, я за ним, как будто всегда так и было, я безотчетно принимаю его лидерство. Нас сопровождает лишь ироничный взгляд Луны и холодный шепот мерцающих звезд. Вдруг на полном шагу Алекс останавливается, разворачивается и, закрыв мне рот ладонью, затаскивает меня в кусты. В этот раз я не брыкаюсь, но какого черта он мне все время рот закрывает?!

Мимо нас неторопливо и чинно, взявшись за ручки, проходят мальчик и девочка лет двенадцати. Мальчик, поэтично жестикулируя, рассказывает свой спутнице о влиянии лунного света на развитие творческих способностей у людей и рост планктона (?!), а затем и вовсе углубляется в пересказ какой-то греческой легенды на эту тему. Девочка восторженно смотрит на него. Значит, это не звезды шептались, понимаю я, глядя на удаляющихся детей. Интересно, это у них в порядке вещей, в таком возрасте расхаживать в три ночи и патетично вести беседы?

– У тебя наблюдается пугающая закономерность утаскивать меня куда-нибудь, закрыв при этом рот, – язвительно замечаю я.

Алекс смущенно поправляет волосы и покидает кусты, ничего не ответив.