Текст книги "Скажи мне, где я"

Автор книги: Адриана Мэзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава четвертая

Я сижу на холодной, покрытой мхом скамье в саду. Над головой ветви дуба украшены гирляндами ярко-фиолетовых ягод красивоплодника, и в угасающем свете дня они мерцают, как подсвеченные изнутри шарики. Сквозь траву у моих ног выглядывают последние синие, фиолетовые и белые цветы, высаженные замысловатыми узорами. Я смотрю вверх, на кроны высоких деревьев, в которых уже растаяли утренние снежинки. Когда я только приехала, Лейла объяснила мне, что под школой проходит горячий источник, что позволяет нам почти весь год любоваться цветами, и хотя на земле, конечно, чуть теплее, чем на деревьях, я все равно убеждена, что здешний главный садовник, должно быть, настоящий гений. Верчу между пальцами травинку. Быстрое движение отражает напряжение, сковавшее мое тело.

В противоположном конце сада собралась небольшая группа учеников начального уровня. Они переговариваются шепотом. Невозможно определить, из каких они Семей, поскольку ученики прибывают со всего мира и владеют множеством языков. Однако им явно известно, кто я такая, потому что они то и дело поглядывают в мою сторону и наклоняются ближе друг к другу, чтобы еще тщательнее скрыть свои слова.

Возле обвитой лианами арки, ведущей в смежный двор, чувствуется какое-то движение, и я слышу, как с крюков на другой стороне заросшей плющом стены снимают мантии, а значит, только что закончились стратегические тренировочные бои. Стратегические тренировочные бои, метание ножей, игры разума – месяц назад я бы только посмеялась, если бы мне сказали, что подобные предметы вообще существуют в расписании какой-нибудь школы.

Первыми из арки выходят Аарья и Феликс. Встаю со скамьи. При виде меня у Аарьи загораются глаза, и она отбрасывает назад волнистый локон, выбившийся из собранных в хвост волос.

– А вот и моя любимая циркачка в Школе Призраков, – нарочито громко говорит она, чтобы привлечь к нам внимание учеников начального уровня. Она переключается с британского акцента на американский; оба великолепно ей удаются. По правде говоря, вряд ли есть акцент, который бы ей не удавался, так что невозможно ничего узнать о ее происхождении, кроме того, что она – Шакал и серьезный противник. – Когда окончишь школу… ну, вернее, если доживешь до окончания школы, тебе стоит отправиться на гастроли. Я бы дорого заплатила, чтобы посмотреть, как ты выделываешь трюки вроде того, который провернула с Никтой.

Я шумно выдыхаю. В нормальном мире то, что она практически спасла меня от Коннера, сделало бы нас друзьями… но это же Аарья!

– Хочешь еще что-нибудь разболтать всей школе или на сегодня с тебя хватит внимания? – отвечаю я.

Я еще не договорила, как вдруг в сад заходит Брендан. Он видит, что я разговариваю с Аарьей. Мы встречаемся взглядами, и в его глазах отчетливо читается угроза, будто он прямо заявляет, что не откажется от попыток меня убить. Самое безумное в этой ситуации – то, что он, как выяснилось, мой кузен, о чем мне стало известно всего пару дней назад, но ведь он-то знал с самого начала, и его это никак не останавливало.

– Какие все нервные, – замечает Аарья, проследив за моим взглядом. – Похоже… как там говорят американцы? Ах да. Похоже, сегодня утром кто-то «откусил больше, чем может прожевать».

Феликс не отходит от Аарьи, но стоит неподвижно, со скрещенными на груди руками, будто защищаясь от необходимости общаться со мной, а может, он просто не хочет принимать участие именно в этом разговоре.

Вижу, как с урока по тренировочному бою выходит Маттео и направляется к двери в здание. Провожаю его взглядом.

Глаза Аарьи блестят, словно она почуяла что-то интересное.

– А мо-о-ожет быть, тебя не пугают последствия того, что ты бесишь Никту и Брендана, потому что… нет, не знаю… – Она разглядывает свои ногти. – Потому что ты нас скоро покинешь?

– Что? – Я едва ли не давлюсь этим словом и, стараясь скрыть шок, снова смотрю на нее. – Как бы мне ни хотелось и дальше слушать твой бред, меня ждут другие дела.

Судя по победному взгляду Аарьи, слишком поздно что-либо опровергать: она знает правду. Поэтому, вместо того чтобы продолжать этот катастрофический разговор, я иду следом за Маттео.

Аарья рычит и, словно когтями, рассекает пальцами воздух в подражание большой кошке.

На сегодня у меня было три задачи: вести себя как будто все нормально, не дать другим догадаться, что я уезжаю, и поговорить с Маттео. Уроки еще даже не закончились, а я уже умудрилась провалить две задачи из трех.

Вхожу вслед за Маттео в вестибюль. Стены украшают древние щиты. Лейла как-то сказала мне, что это символы исторических корней Альянса Стратегов, но мне они лишь напоминают о том, что я не знаю историю собственной семьи так, как должна.

…– Я могу уйти? Вы меня отпускаете? – Я обращаюсь скорее к самой себе, нежели к Блэквуд.

Блэквуд медлит.

– Строго говоря, ты можешь быть свободна. Однако я бы советовала тебе остаться, поскольку тебе еще многому предстоит научиться и тебе явно не хватает навыков в некоторых областях. Но самое главное, ты очень мало знаешь о мире Стратегов в целом.

– Может, и так, но я никак не могу оставаться здесь, пока папа там совсем один. Особенно после всего, что я узнала. То, что произошло с доктором Коннером, кажется лишь уменьшенной копией того, что происходит в мире.

– Школа не ввязывается в мировую политику, – замечает она, хотя мы обе знаем, что у ее противостояния с Коннером был совершенно политический подтекст. – Скажу лишь одно: с твоей стороны было бы разумным заключить здесь побольше союзов и приобрести как можно больше навыков, прежде чем ты покинешь это место…

Прибавляю шагу, чтобы поспеть за Маттео.

– Привет, можно с тобой поговорить минутку? – тихо спрашиваю я. Высокие сводчатые потолки в этом зале усиливают звук.

Вижу, как напрягаются его широкие плечи.

– Лучше не надо, – говорит он, даже не поворачиваясь ко мне лицом.

– Послушай, я знаю, ты винишь меня в том, что произошло со Стефано… – начинаю я, когда мы заходим в коридор мужского крыла.

Теперь он наконец в раздражении оборачивается и смотрит на меня сверху вниз большими карими глазами, так похожими на глаза тети Джо. Он выше меня на добрых шесть дюймов.

– Еще как виню, черт возьми! Может, ты и не виновата в его убийстве напрямую, но это не изменит факта, что мой лучший друг – с тех пор как я научился говорить – мертв из-за того, что ты появилась в этой школе.

Я замираю от его слов. Тру лоб рукой возле брови – Эш как-то говорил, что этот жест выражает стыд, что, наверное, в данный момент соответствует моим чувствам.

– Понимаю… Не могу даже представить, что было бы, если бы кто-нибудь убил мою лучшую подругу, – говорю я более мягким голосом. При одной мысли о том, что кто-то может причинить вред моей веселой, яркой Эмили, мне хочется плакать. – Я бы, наверное, до конца времен всех ненавидела.

– Ну да… – бормочет он, останавливаясь перед дверью к себе в апартаменты.

Понятия не имею, что делать дальше. Не могу же я сказать: «Жаль твоего друга, но мне от тебя кое-что нужно, поэтому сейчас давай лучше поговорим об этом».

– Извини за беспокойство, – вместо этого говорю я. – И мне очень жаль Стефано. На самом деле жаль. – В голове круговорот мыслей, я пытаюсь придумать что-нибудь, что заставит его выслушать меня, прежде чем через три секунды он скроется у себя в комнате и я упущу свой шанс. – Я просто пришла попрощаться.

На секунду Маттео закрывает глаза, как будто я утомляю его одним своим присутствием.

– Я не в том настроении, чтобы играть в твои игры.

– Это не игра, – отвечаю я и осматриваю коридор, чтобы убедиться, что мы одни. Запинаюсь, надеясь, что этот рискованный ход не обернется против меня. – Завтра я уезжаю из Академии.

Он выдыхает и отводит глаза, глядя в стену. Три секунды спустя, покачав головой, он ударяет кулаком по щеколде. Дверь открывается.

– Ну, ты идешь или как? – не скрывая раздражения, говорит он.

Я без колебания проскальзываю в дверь. Светомаскировочные шторы у него в гостиной уже задернуты, в камине горит вечерний огонь.

– Говори быстрее, – цедит он сквозь зубы, как будто больше всего на свете хочет поскорее от меня отделаться.

Перекидываю косу через плечо и расправляю плечи, набираясь храбрости. С тех пор как я узнала, что он мой кузен, не могу не замечать нашего с ним сходства. Никогда не думала, что найду в этой школе родных. А теперь у меня аж два кузена – Маттео и Брендан, и один из них ненавидит меня, а другой хочет убить.

Перебираю в голове несколько вариантов, с чего начать, но все они кажутся неуклюжими. Поэтому вместо того, чтобы напрямую попросить о помощи, я просто говорю:

– Я собираюсь найти своего отца.

Маттео фыркает:

– Ты пришла, чтобы обсудить со мной своего отца-Льва? Мне все равно, что с ним будет.

Делаю шаг вперед. При мысли о том, что кто-то смеет в таком тоне говорить о моем папе, замечательном человеке, прихожу в раздражение.

– Если бы ты послушал меня дольше десяти секунд, то понял бы, почему тебе не должно быть все равно. Меня достала вся эта Семейная политика. Ты – Медведь. Он – Лев. Ну и что? Кому какое до этого дело? Просто есть ужасные люди, а есть другие. Мой папа – очень хороший человек. Вот и все.

Маттео сжимает руку в кулак, и я продолжаю, пока он не надумал указать мне на дверь. Делаю вдох, успокаивая свой голос.

– После смерти моей тети Джо… нет, не так: после смерти нашей тети Джо папа отправил меня сюда. А сам, насколько я догадываюсь, отправился в Европу, чтобы как-то с этим разобраться.

– Что ты имеешь в виду? Как именно разобраться? – спрашивает Маттео; судя по его настойчивому тону, это важный вопрос.

– Именно это я и собираюсь выяснить, – столь же серьезным тоном отвечаю я. – Я не знаю тонкостей политики Семей так, как ты, но я знаю достаточно, чтобы сказать, что Джаг…

– Джаг – отец твоего отца, твой дед, – с ненавистью говорит он.

– Хочешь сказать, у нас с ним общие гены? Ну да, разумеется, – отвечаю я в еще более ершистой манере. – Но не смей предполагать, что я хоть в чем-то похожа на него или других Львов. Он убил мою маму и нашу тетю. Львы охотятся на моего отца. Они пытаются убить меня. Насколько я понимаю, они с радостью устранят и Лейлу, и Инес, и всех остальных талантливых учеников Академии и заставят всех Стратегов повиноваться им. Между прочим, все, что я делала в этой школе, было нацелено на то, чтобы их остановить.

Он с презрением фыркает:

– Все, что ты здесь делала, было ради спасения собственной задницы.

На секунду я в растерянности замолкаю. Не могу сказать, что он так уж заблуждается, но в то же время и не совсем прав.

– Ну и что ты задумала? Самой бросить вызов Львам? Или, может, ты и твой папочка-предатель объединитесь? – со злостью говорит Маттео. – Если его, конечно, еще не прикончили.

– Господи, Маттео, – в изумлении восклицаю я. – Какой же ты козел! Ждешь от меня понимания, сколь глубоко тебя ранила смерть друга, но не можешь проявить ни капли сочувствия к такой простой и понятной вещи, как страх за отца? – Неодобрительно качаю головой. – А между тем он по крайней мере хоть что-то делает. И я тоже. А что делаешь ты?

Маттео в растерянности трет лоб рукой и на несколько шагов отступает от меня.

– Ты права, – говорит он уже более мягким тоном. – Зря я это сказал.

Я наблюдаю за ним. Сквозь завесу ненависти и горя вижу неплохого парня. Несколько секунд мы неловко стоим друг против друга, не зная, как вести себя в отсутствие привычного раздражения.

– Куда в Европе ты собираешься? – наконец спрашивает он.

– Начну с Великобритании.

Он кивает, как будто ожидал это услышать.

– Кто еще знает о твоем отъезде?

– Эш, Лейла и Блэквуд.

Он задумчиво разглядывает меня.

– И Эш едет с тобой, – утвердительно говорит он, и я косо смотрю на него.

«Неужели он понял это по тому, как я произнесла имя Эша, или меня каким-то образом выдал язык тела?»

– Да, – нехотя подтверждаю я, удивляясь, с какой легкостью все ему рассказываю. А ведь у меня нет оснований доверять Маттео, не так ли?

– Насколько я понимаю, ты пришла ко мне за помощью, – продолжает Маттео.

Я выдыхаю, испытывая огромное облегчение от того, что он сам завел этот разговор.

– Да. Прошу тебя. Все, что ты готов мне рассказать… Если я окажусь на территории Львов, мне пригодится любая помощь. Знаю, ты меня ненавидишь, но Львов ты наверняка ненавидишь еще сильнее.

Маттео поджимает губы и осматривает комнату, словно ища в ней ответ. Несколько секунд он молчит, потом кивает, как будто принял решение.

– Я соглашусь помочь тебе при одном условии.

– Что за условие? – медленно спрашиваю я.

Лицо Маттео принимает серьезное выражение.

– Ты должна пообещать, что эту информацию будешь использовать ты, и только ты. Дай мне слово. Я вовсе не заинтересован в том, чтобы выдавать Эшу тайны моей Семьи.

Я раздумываю. Мне претит мысль о том, что придется что-то скрывать от Эша, но в то же время я не могу ставить под сомнение тот факт, что Маттео обязан оберегать Семейные тайны. И, по правде говоря, мне льстит, что он решил их мне доверить.

– Обещаю, – говорю я.

Маттео пристально смотрит на меня, словно пытаясь оценить, насколько мне можно верить, и, видимо убедившись, что я сдержу слово, продолжает:

– В Лондоне есть аптекарь из Семьи Медведей. Ее лавка скрыта за фасадом антикварного магазина под названием «Магия прошлого». Если тебе потребуется оружие против Львов, можешь обратиться к ней. Скажи ей: «Aut cum scuto aut in scuto».

– «Aut cum scuto aut in scuto», – повторяю я латинское выражение.

– «Со щитом или на щите», – говорит Маттео, прежде чем я успеваю сама понять смысл. – Это означает: «Никакой капитуляции; никогда не сдавайся». Так она поймет, что ты борешься против Львов и тебе нужна ее помощь.

Тайные пароли в тайных лавках тайных аптекарей. Месяц назад, услышав нечто подобное, я бы закатила глаза и заметила, что вообще не думала, что такие аптекари еще существуют где-то, кроме старых сказок, но с тех пор как я приехала сюда, весь мой мир встал с ног на голову.

– А ничего, что она меня раньше никогда не видела? – спрашиваю я.

– Ну, дело в том, что ты действительно очень похожа на наших ближайших родственников. Она может принять тебя за двоюродную или троюродную сестру, с которой раньше не встречалась. Но… – Маттео делает паузу, – если она догадается, кто ты на самом деле, у тебя могут возникнуть большие проблемы.

Вспоминаю свой ночной разговор с Эшем и его предупреждение о том, что некоторые Стратеги из Европы могут меня узнать.

– Медведи тоже меня ненавидят?

Его взгляд становится задумчивым.

– Думаю, моя мама хорошо тебя примет. Она очень любила своих сестер. Но глава Семьи – наш дед, и я не уверен, что он вообще захочет с тобой связываться. Не могу сказать наверняка, чего тебе стоит ожидать. Возможно, Медведи тебя поддержат. А может, и нет.

Глава пятая

Громко стуча сапогами по каменному полу, спешу в обеденный зал. Больше часа я отсиживалась у себя в комнате, дожидаясь, пока у Лейлы и Эша закончатся занятия. С самого утра, после стычки с Никтой, чувствую себя так, будто все внутренности у меня завязаны тугим узлом. Хотелось бы верить, что остаток дня пройдет без потрясений.

Открываю громадную арочную дверь с железными заклепками и вхожу в обеденный зал. Обитые бордовым бархатом стулья, длинные столы, покрытые белоснежными льняными скатертями, начищенное до блеска серебро… Столы украшены орнаментом из зеленого плюща и белых цветов, под потолком висят ажурные металлические люстры, в которых горят настоящие свечи. На возвышении в торце комнаты за отдельным столом сидят девятнадцать учителей. Один стул пустой – место, которое раньше занимал Коннер. Ученики разговаривают друг с другом тихо и вежливо, чего совсем не ожидаешь от сотни подростков, собранных во время обеда в одном помещении.

Иду по проходу между столами, избегая встречаться глазами с другими учениками. Никто не сказал мне ни слова по поводу смерти Коннера, но я кожей чувствую на себе пристальные взгляды всех присутствующих. Такое бывало со мной и в Пембруке – как-то раз в шестом классе я забралась наверх по флагштоку и повесила там чьи-то огромные трусы, а в девятом – спрятала на крыше школы препараты для лабораторной работы по химии, которой все боялись. Тогда меня все приветствовали восторженными возгласами, аплодисментами и дружеским похлопыванием по спине. Теперь же молчаливое, отнюдь не дружелюбное внимание со стороны соучеников не вызывает у меня желания шагать с гордо поднятой головой – наоборот, хочется натянуть на нее капюшон и спрятаться.

Я уже на полпути к месту, где сидят Эш и Лейла, но тут Брендан вдруг встает, отодвигает стул и, продолжая трепаться с кучкой парней, перегораживает мне дорогу собой и своим стулом. В нерешительности замедляю шаг. Не знаю, как обойти это очевидное препятствие, да еще на глазах у всех. Не могу же я развернуться и пойти другой дорогой: все решат, что я его боюсь. Хорошо еще, что поблизости нет Никты.

Останавливаюсь рядом с Бренданом. Он не двигается с места, а судя по тому, как он выпятил грудь, и не собирается.

Внутренне напрягаюсь.

– Прошу прощения, – говорю я самым вежливым тоном, на который только способна, но он делает вид, что не замечает меня. – Брендан, я знаю, ты меня прекрасно слышишь. Не такой уж ты хороший актер.

Он поворачивается ко мне и небрежно бросает:

– Можешь и обойти.

Его явно мало беспокоит, что он доставляет мне неудобство. На лице высокомерная улыбка, голос звучит уверенно. На платиновых волосах отражаются огоньки свечей в люстре.

Чуть дальше за столом Аарья откидывается на спинку стула, чтобы лучше нас видеть. Инес смотрит на меня с сочувствием.

Я сверлю взглядом Брендана.

– А ты можешь просто убрать ногу, задвинуть стул и дать мне пройти, – говорю я.

Я могла бы попытаться протиснуться мимо него, но места очень мало, и если он чуть двинется и толкнет меня, я, чего доброго, рухну на стол и попаду прямиком на стратегически расположенный нож.

Он делает вид, что обдумывает мое предложение.

– Да нет, мне и так удобно.

«Ну вот, без ссоры не обойдется».

Я выдыхаю, осматриваю комнату в поисках другого варианта решения проблемы, но ничего не нахожу.

– Раз уж мы тут застряли, поскольку, как видно, тебе интереснее торчать у меня на пути, чем обедать, что бы такое нам обсудить? – невозмутимо говорю я. – Погоду, спорт или… как твои дружки помогали Коннеру убивать других учеников? Мне вот что интересно: а какое отношение ты имеешь к смерти Стефано, Брендан?

Брендан усмехается:

– Недурно. Недурно. Но я рассчитывал на более дружескую болтовню. – Он бросает взгляд в сторону, чтобы убедиться, что окружающие нас слушают. – Может, мне следует пожелать тебе удачи в твоем путешествии.

Аарья, навострив уши, так навалилась на спинку, что чуть не падает со стула.

У меня бешено колотится сердце. Он все знает.

Брендан внимательно изучает мое лицо.

– Ах, ты думала, это тайна? – Он смеется. – Это лишь еще одна причина, почему тебя ожидает полный провал.

Не знаю, что он имеет в виду под провалом: я не сумею вовремя найти отца или нанести удар Львам, а может, и то, и другое. Меня одолевают сомнения: а вдруг он прав?

– Странно, – говорю я, делая вид, что пропустила его замечание мимо ушей. – Никто в этой школе не ожидал моего появления. Никто не думал, что я хоть в чем-то преуспею. Однако я почему-то на каждом шагу одерживаю над тобой верх. Интересно, что бы это значило? Это я так хороша? Или ты так плох?

По его ухмылке понимаю, что он знает что-то, чего не знаю я.

– Может быть, ты протянешь неделю… если повезет.

– Хочешь поспорить? – Делаю все возможное, чтобы убедить и его, и окружающих, что меня вообще не трогают его слова. – Ты ведь претендуешь на пост главы Львов, правда? А мы с тобой, строго говоря, кузены. Не значит ли это, что я тоже могу претендовать на престол? Или как там у вас, помешанных на власти Львов, это называется?

Он выставляет вперед подбородок и раздувает ноздри – целых два признака того, что он хочет причинить мне боль. Может, Брендан пока и не пытался убить меня собственными руками, но он явно желает мне смерти, и теперь я задумываюсь, уж не раскрыла ли я случайно причину, по которой они с друзьями так упорно преследуют меня. Искоса смотрю на крошечное расстояние между ним и столом. Если я сейчас сделаю шаг, это может плохо кончиться. Но не могу же я вечно здесь торчать. Он знает, что я уезжаю, и у него есть немало причин вывести меня из игры, даже если этим он заработает себе наказание.

Я принимаю мгновенное решение и выбираю единственный возможный вариант: усаживаюсь на его пустой стул. Не оборачиваясь, накладываю на его чистую тарелку немного картофельного пюре.

– Как дела, ребята? – непринужденно обращаюсь я к парням, с которыми он говорил. Они в растерянности смотрят на меня. Готова поклясться: у Стратегов так выглядит состояние шока.

Внимательно слежу за парнем напротив, который переводит взгляд на Брендана. Судя по тому, как он опускает глаза чуть ниже, а также по ощутимому давлению на стул, догадываюсь, что Брендан схватился руками за спинку. Если он дернет его назад, я непременно рухну на задницу.

– Я бы на твоем месте не стала этого делать, – говорю я, пережевывая картофельное пюре с чесноком. – За залом пристально следит целый стол учителей, и если я грохнусь на пол – а я уж об этом позабочусь, – это будет выглядеть так, будто ты затеял драку.

– Ты думаешь, мне не все равно, как это будет выглядеть? – надменно спрашивает он. Его слова раздаются так близко к моему затылку, что волосы у меня на шее встают дыбом.

– Думаю, что нет, – отвечаю я, не оборачиваясь. – Потому что единственное, чего никто так и не сумел понять, это как мне удалось то, чего не удавалось другим, – попасть в Академию в семнадцать лет. Может, я более влиятельна, чем тебе представляется. И может быть, может быть, я использую свое влияние, чтобы сделать твое пребывание в темнице особенно неприятным. – Это риск. Делаю ставку на предположение, что он никогда не был в темнице, учитывая, что вся школа практически вертится вокруг него. И если я права, наверняка он больше всех остальных боится туда угодить. – Если мы подеремся, я, как ты уже заметил, все равно отсюда уеду. А ты?

Чувствую, как он крепче стискивает спинку стула, и слышу его глубокий вдох.

– Приятно было с вами познакомиться, – говорю я парням за столом, встаю со стула по другую сторону от Брендана и направляюсь к Эшу и Лейле, радуясь, что обошлось без драки.

– Страшно подумать, какие ужасы ждут твоего отца, – говорит он мне в спину, и я замираю на месте. – Мне даже его жалко. Я бы тебе рассказал, но ты, наверное, и сама скоро узнаешь.

Сердце подскакивает в груди. Сжав кулаки, я резко оборачиваюсь. Секунду мы с Бренданом смотрим друг на друга полными злобы и ненависти глазами.

Прежде чем я успеваю сделать шаг в его сторону, Инес встает из-за стола и преграждает мне путь. Рыжая коса вьется у нее по спине, глаза горят упрямым огнем.

– Он хочет, чтобы ты первая на него набросилась, – говорит она. Я едва ли не второй раз в жизни слышу ее голос. – Если ты сейчас это сделаешь, то в ближайшее время точно никуда не поедешь. Победа будет за ним. – Она внимательно смотрит на меня, будто ждет сигнала, что я все поняла.

Делаю глубокий вдох и разжимаю кулаки. А Инес спокойно садится на свое место и как ни в чем не бывало продолжает есть.

– Спасибо, – говорю я, но она не отвечает. Феликс и Аарья в изумлении смотрят на нее – похоже, ее решение заговорить со мной удивило их не меньше, чем меня.

Не тратя времени, иду на свое обычное место и сажусь напротив Лейлы и Эша. Сердце отчаянно стучит. Приходится несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем мне удается взять себя в руки и откинуться на спинку стула.

Эш улыбается:

– Тебя даже на пару минут нельзя оставить одну. Хорошо, что я и не собираюсь этого делать.

Лейла вскидывает брови:

– Ты сейчас что, флиртуешь? Вообще-то все это могло закончиться дракой.

– Но не закончилось же, – невозмутимо, как и всегда, отвечает он. – Новембер прекрасно со всем справилась. То, как ты уселась на стул Брендана, было просто гениально.

Лейла хмурится.

– Честное слово, не знаю, что о вас обоих и думать. Один хуже другого. – Она замолкает на мгновение. – Как вы без меня справитесь…

Эш толкает ее плечом и улыбается так, что я сразу представляю себе, какими они были в детстве.

– Это ты так напрашиваешься на приглашение поехать с нами? А еще я, кажется, улавливаю что-то вроде… ну не знаю, ревности?

Лейла сурово смотрит на него:

– Ревности? Ни в коем случае. Да я с нетерпением жду той минуты, когда смогу спокойно почитать и мне не придется спасать одного из вас от вашей же собственной глупости.

Эш смеется, но мне не до смеха.

– Брендан так уверен, что меня ждет крах, – говорю я сдавленным от волнения голосом.

Оба поворачиваются ко мне. Улыбка Эша гаснет, но он не выглядит обеспокоенным.

– Возмездие Львам – дело нелегкое. С точки зрения Брендана, это нечто невообразимое.

Опять это слово, возмездие. По правде говоря, я и не думала ни о каком возмездии.

– Я просто хочу найти папу, – мрачно говорю я.

– Найдешь ты отца или нет, это не решит проблему, – говорит Лейла, подливая себе в стакан воды. – Львы не перестанут преследовать вас обоих.

Она права – я зациклилась на поисках отца и явно недооцениваю ситуацию в целом.

– Никак не могу выкинуть из головы то, что Брендан сказал про папу, – говорю я, ища у них поддержки. – Неужели Брендану действительно известно что-то о том, что с ним происходит?

На секунду Эш едва заметно поджимает губы, и я распознаю одно из микровыражений, о которых Гупта рассказывал нам на занятиях по обману. Гупта говорит, что если кто-то поджимает губы, это нередко означает, что человек что-то скрывает или пытается не выдать какой-либо информации.

– Я уже говорил, связь с Академией контролируется и часто бывает нерегулярной, – объясняет Эш. – Скорее всего, Брендан просто так развлекался.

Лейла молчит, и ее молчание подтверждает мои худшие опасения. Возможно, Брендан и развлекался таким образом, но это вовсе не значит, что одновременно не мог говорить правду.

* * *

Мебель в гостиной наших апартаментов, некогда казавшаяся мне слишком роскошной и вычурной, теперь выглядит почти родной и уютной. Я рассматриваю каждый предмет, пытаясь удержать их в памяти: диван, на котором Эш поцеловал меня, стол для завтрака возле арочного окна, где Лейла часами занималась со мной, и камин, перед которым я часто сидела, размышляя о своих теперешних бедах. Я думала, что ненавижу эту школу, но теперь, когда мне предстоит покинуть ее, понимаю, что нигде еще не чувствовала себя такой живой.

Дверь из комнаты Лейлы открывается, и она, поглядывая на часы, выходит в гостиную.

– Уже совсем скоро, – с улыбкой говорит она.

Хотелось бы мне улыбнуться в ответ.

– Ужасно, что мы оставляем тебя одну…

Она небрежно машет рукой.

– Скоро мы снова встретимся.

– Я знаю, но…

– Все будет хорошо, Новембер, – говорит она с такой убежденностью, что я почти верю ей. – Присматривайте друг за другом. Не позволяй моему брату совершать безрассудные поступки и будь внимательна. Опасность всегда подстерегает, когда ее меньше всего ожидаешь.

Ее слова напоминают мне о сегодняшнем уроке по ядам, и я киваю в ответ на ее предупреждение. Вспоминаю, как часто Лейла называла меня наивной, когда я только появилась в школе. Скорее всего, она была права, но я сильно изменилась с тех пор, как уехала из Пембрука.

– Я присмотрю за ним. Обещаю.

Лейла окидывает меня серьезным взглядом:

– Сейчас я тебе кое-что дам, но клянусь, если ты дашь волю своим эмоциям, я тут же отберу это назад.

– Хорошо, – осторожно соглашаюсь я.

Она вытаскивает из кармана что-то черное и блестящее и протягивает мне. Я изумленно смотрю на нее.

– Прядь твоих волос? – У меня дрожит голос. За последние несколько недель мы с Лейлой вместе прошли через страшные испытания и, можно сказать, даже подружились, но мне всегда было ясно, что она нравится мне больше, чем я ей.

Лейла показывает мне заплетенную в косичку прядь волос, перевязанную ниткой.

– В Семье Волков принято давать прядь волос тому, кто отправляется в важное путешествие. Это знак доверия, символ того, что в душе я с тобой, а также способ пожелать счастливого пути и скорейшего возвращения. – Она вздыхает. – Так что я буду ждать, что ты привезешь ее обратно, когда вы оба вернетесь живыми и здоровыми.

Не могу выдавить ни слова и просто киваю.

– Ты плачешь? – строго спрашивает она и тычет в меня тонким изящным пальцем. – Еще не хватало!

– Я не плачу, – надломленным голосом возражаю я.

– Так, повернись… – Она прячет прядь своих волос под моей французской косой, поближе к темени. – Чтобы у тебя ее не отобрали перед отъездом.

Снова поворачиваюсь к ней лицом и обнимаю ее за шею. Долгую секунду она стоит неподвижно. Затем напряжение медленно отпускает ее, и она обнимает меня в ответ.

Раздается стук в дверь, и Лейла отходит от меня, прежде чем я успеваю сказать ей, как много значит для меня ее дружба. Без нее я бы здесь точно не выжила. И как бескорыстно она поступает, отпуская со мной своего брата-близнеца.

Лейла открывает дверь, за которой стоят двое охранников Блэквуд в своей обычной форме с кожаными налокотниками и поясами. Невысказанные слова благодарности рвутся наружу, но Лейла качает головой, давая понять, что больше говорить не о чем.

– Спокойной ночи, Новембер, – говорит она, и ее слова тяжелым грузом ложатся мне на сердце.

– До скорого, Лейла…

И я ухожу, прекрасно понимая, что, возможно, вижу ее в последний раз.