Текст книги "Любовники-убийцы"

Автор книги: Адольф Бело

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Марго ждала, когда Фурбис заговорит, чтобы угадать, каково настроение его души. Она хотела, чтобы он полюбил ее. Он ей нравился, она не могла забыть его со дня встречи. Она понимала теперь, какая разница существовала между тем чувством, которое она питала к Паскуалю, и ее отношением к Фурбису. Первый поддался очарованию ее красоты и преклонялся перед ней. В Фурбисе, напротив, она увидела властелина, перед которым должна была признать себя побежденной и смириться. Эти мысли готовы были сорваться с ее языка, но она не решилась высказать их.

В свою очередь и Фурбис был увлечен ею. Да и как мог оставаться спокойным этот страстный тридцатилетний мужчина с горячей южной кровью в столь близком присутствии молодой, божественно прекрасной женщины, не сводившей с него своих пылающих, трепетных взглядов?

– Знаете ли вы, – проговорил он, сделав над собой усилие, – что в этой самой карете два года назад увез вас в Авиньон ваш муж?

– Я это заметила, – ответила она.

– Она, должно быть, очень дорога для вас.

– Да, дорога, конечно, но не воспоминаниями, которые она вызывает.

Марго проговорила это без всякого смущения, и Фурбис ясно прочел в ее глазах то, что она недосказала: «Она дорога для меня тем, что вы со мной».

– Осталась бы она вам так же дорога, – продолжал он с увлечением, вдохновленный ее страстными взглядами, – если бы я увез вас в ней далеко отсюда?

Его глаза горели, грудь порывисто вздымалась. В эти минуты он показался Марго неотразимым. Она трепетно склонилась ему на грудь. Он горячо обнял ее.

– Милый мой! – прошептала она.

В эту минуту солнце показалось из-за туч. Гроза прекратилась.

Глава VII

«Как нам встречаться?»

Вот вопрос, который Марго и Фурбис задавали друг другу при расставании. Весь следующий день они были заняты поисками ответа на него.

На первый взгляд решить эту задачу было очень легко, но на деле оказалось совсем иначе. С одной стороны, Фурбису невозможно было часто посещать Новый Бастид, не рискуя возбудить подозрения Паскуаля, с другой, Марго не хотела ходить к нему на свидания, потому что он был женат. Оставалось одно средство – встречаться в доме Вальбро, всегда готовой покровительствовать подобного рода свиданиям. Однако дом ее находился слишком далеко от фермы, и женщине такой путь был совершенно не под силу. Наконец, как объяснила бы она своему мужу эти частые прогулки?

Немалым препятствием к таким путешествиям служила также и вызывающая красота Марго. Чтобы попасть в Фонбланш, надо было миновать Горд. Жена Паскуаля была одной из тех женщин, на которых нельзя не обратить внимания. Стоило ей только пройти по деревне, как во всех окнах и дверях показывались любопытные, восхищавшиеся ее красотой. Она была столь очаровательна, столь примечательна во всех отношениях!

Страсть побеждает любые преграды. Марго и Фурбис так искусно и предусмотрительно повели дело, что устранили все препятствия. Фурбис под тысячей предлогов искусно затягивал свои дела на ферме в Новом Бастиде, чтобы являться туда как можно чаще. Марго, со своей стороны, действовала тоже весьма изобретательно. Встретившись случайно с гордским доктором, она упросила его навестить мужа. Паскуаль по ее настоянию имел продолжительное совещание с доктором, результатом чего было следующее решение: с целью восстановления здоровья Паскуаля ему предписывалось ни в коем случае не спать в одной комнате с Марго, в той самой комнате, в которой прожили они в течение двух лет со дня своей женитьбы. Обезопасив себя с этой стороны, молодая женщина без колебаний в ту же ночь приняла своего любовника в спальне, которая была для нее когда-то священна. То самое окно, которым два года назад она воспользовалась, чтобы сбежать с Паскуалем, раскрылось вечером перед Фурбисом. Только за час до рассвета ушел он от своей страстной любовницы, с лицом, пылающим от ее жгучих ласк и поцелуев.

За первым свиданием последовало много других. С тем самым бесстыдством, которое некогда так глубоко возмущало ее отца, Марго стала обманывать своего мужа, притворно окружая его самыми нежными заботами и проявлениями глубокой привязанности. С каким сердечным участием она провожала его каждый вечер до дверей комнаты! Как торопилась обнять своего мужа эта любящая жена, чтобы, скорее освободившись от него, броситься в объятия к поджидавшему в спальне любовнику!

В октябре во время сбора винограда число работников на ферме обыкновенно увеличивалось за счет вольнонаемных, которые нередко ночевали во дворе. Это обстоятельство послужило некоторым препятствием преступным свиданиям Марго. Но она и тут скоро нашлась. Днем, когда работники расходились группами по виноградникам, погребам и прессовальням, она укрывалась в какую-нибудь ригу, где всегда находил ее Фурбис.

– Как бы я желал остаться один с тобой, – говорил ей иногда Фурбис, – сейчас мое счастье не полно, ведь я ежеминутно должен опасаться, чтобы нас не застигли врасплох.

– Ты прав, – отвечала ему Марго. – Да и эта рига своим противным видом совсем не гармонирует с нашей любовью.

Тем временем в голову Мулине стали закрадываться первые подозрения. Ничтожное, казалось бы, обстоятельство открыло ему глаза.

Чтобы угодить своей любовнице, Фурбис сделал свой фотографический портрет в Авиньоне. Когда карточки были готовы, он принес их Марго, которая выбрала из них лучшую. Остальные Фурбис спрятал в карман, нечаянно обронив две из них. Мулине нашел их в риге.

Это открытие ужасно опечалило его. Он страдал гораздо сильнее, чем в то время, когда случайно узнал о любви Марго к Паскуалю. Он провел бессонную ночь, тщетно обдумывая, как поступить в этом случае.

«Открыть все Паскуалю», – нашептывала глодавшая его ревность.

Легко сказать – все! Нет, он не мог решиться на это. Да и поверит ли ему Паскуаль, ослепленный любовью к Марго? К тому же в Мулине зашевелилось эгоистическое чувство. Как сильно завидовал он в эти минуты Фурбису! Как искренно проклинал свою злополучную судьбу, свою непримечательную наружность, свою неразвитость!

– Я мог бы наслаждаться счастьем так же, как они, – говорил он себе.

Но, от всей души завидуя Фурбису, он нимало не жалел Паскуаля – напротив, Мулине даже почувствовал какую-то злорадность, когда узнал, как обманывают несчастного мужа. После беспокойно проведенной ночи Мулине решился отправиться к Марго.

– Вот что я нашел, – сказал он, передавая ей портреты Фурбиса. – Он должен быть осторожнее и, если действительно любит вас, пусть дорожит вашим именем.

Марго взяла карточки и, вместо изъявления благодарности, вместо того чтобы оправдываться, запальчиво ответила:

– Вы постоянно становитесь мне поперек дороги! Вы что же, поклялись следить за каждым моим шагом и начинаете ревновать меня к Фурбису, как некогда ревновали к Паскуалю? Берегитесь! Ведь я хозяйка, я могу прогнать вас.

– Нет-нет, – воскликнул он, падая перед ней на колени, – не гоните меня! Да, к несчастью, вы правы: я люблю вас. Но ведь я не виноват в этом. Я делал все, чтобы заглушить в себе чувство, и не мог. И разве я говорил вам когда-нибудь о своих страданиях? Чего вы хотите от меня? Приказывайте! Я изменю своему долгу, я изменю Паскуалю, который доверился мне. Я буду служить вам и Фурбису, я буду бодрствовать возле вас, и, если вам станет угрожать хоть малейшая опасность, я узнаю о ней и предупрежу вас. Я буду верным рабом вашим и грозой ваших врагов. Я готов сделать для вас все, но, заклинаю вас, не гоните, не гоните меня!

Его слова то и дело прерывались рыданиями, и следует признать, что этот некрасивый и несчастный человек заслуживал сострадания.

– Ага! – сказала Марго, нечувствительная ни к чему, кроме своей любви. – За два года ваши взгляды значительно исправились. В противном случае вы бы, наверное, все рассказали моему мужу.

– Это потому, что я люблю вас сильнее прежнего! – воскликнул он.

Но и этот трогательный, полный искренности голос нимало не тронул ее. Марго улыбнулась и, пожав плечами, вышла из комнаты. С этой минуты несчастный Мулине невольно примкнул к партии врагов своего господина.

В то время, когда случилось вышеописанное происшествие, Паскуаль, полностью доверявший своей жене, занимался тщательным исполнением предписанных ему доктором рекомендаций, необходимых для поправки здоровья, да и Марго, со своей стороны, никогда не была столь предупредительна с ним. Муж считал ее любезность вполне искренней, не допуская мысли, что этим она желала лишь усыпить его внимание.

В свою очередь, и Фурбис не терял времени даром. Сначала он явился, чтобы дать несколько полезных советов относительно устройства конюшен. Затем, становясь все более и более любезным с Паскуалем, быстро сумел заслужить его расположение и начал ездить довольно часто: навещал больного, чтобы развлечь его, сообщал ему местные новости, играл с ним в карты и скоро стал ему просто необходим. Мало-помалу все в доме привыкли к Фурбису. Паскуаль уже не мог обойтись без него. Он с удовольствием слушал его рассказы, смеялся шуткам и во всем следовал его советам. Скоро Фурбис мог оставаться целые дни на ферме, нимало не стесняясь и имея тысячу уважительных причин видеть Марго.

Однажды Паскуаль, почувствовав себя несколько лучше, изъявил желание поехать вместе с Фурбисом на торги в Карпантре. Утром они вместе выехали из Нового Бастида в карете фермера с намерением вернуться к вечеру того же дня. Но усталость так сильно повлияла на Паскуаля, что на обратном пути он почувствовал себя сильно ослабевшим. Фурбис остановился с ним в гостинице, взяв номер на ночь. Уложив его в постель, он вышел.

– Я должен непременно вернуться в Горд сегодня же вечером, – обратился он к хозяину гостиницы. – Передайте моему товарищу, что завтра утром ему вышлют лошадей.

И, не простившись с Паскуалем, он отправился к Марго.

Подобного рода случаи нередко повторялись в первые месяцы их преступной связи. Казалось, все благоприятствовало им. Однако как-то раз вечером, Марго едва не выдала себя из-за неосторожности.

Фурбис ужинал на ферме, где в то же время гостил Фредерик Борель. За столом все были очень веселы. После ужина хозяин предложил сыграть в ландскнехт.

Фурбис, привыкший к этой игре в среде своих товарищей, познакомил с ней Паскуаля, которому игра очень понравилась.

– Кстати, вы мне остались должны в последний раз, – обратился к нему Фурбис.

Принесли карты. Марго и Фредерик Борель также приняли участие в игре. Марго проигрывала, горячилась и, несмотря на то что ставки были невелики, скоро опустошила свой кошелек. Настала очередь метать Паскуалю, и он несколько раз бил карты трех своих партнеров.

– Ва-банк! – воскликнула Марго, теряя всякую надежду отыграться.

В банке находилось шесть франков. Паскуаль начал метать карты. Марго сидела напротив своего мужа, между двоюродным братом и любовником; опираясь локтем на стол, она лихорадочным взглядом следила за игрой. Глаза ее блестели, губы были плотно сжаты. Она ждала. Паскуаль выиграл.

– Теперь в банке двенадцать франков, – сказал он.

– Ва-банк! – снова вскрикнула Марго и, обращаясь к Фурбису, прибавила: – Одолжи мне денег, я проигралась.

При этих словах, сказанных столь неожиданно, Фурбис смутился. Фредерик посмотрел на Паскуаля, фермер удивленно уставился на свою жену. Мулине, случайно вошедший в комнату, остановился пораженный.

– Что ты себе позволяешь? – обратился Паскуаль к Марго.

– Я совсем не понимаю что говорю, – ответила она. – Я хотела сказать это Фредерику, господин Фурбис должен извинить меня. Я не буду больше играть, у меня голова идет кругом…

Она поспешно вышла из-за стола и отправилась в комнату, чтобы прийти в себя от охватившего ее смущения. Скоро с игроками простился и Фурбис. Он сделал вид, что уходит домой, а между тем отправился к Марго. Едва он успел войти в ее комнату, как она бросилась к нему на шею и со слезами на глазах проговорила:

– Прости меня, я чуть было не выдала нашей тайны. Я проклинаю себя за неосторожность, но это положение становится просто невыносимым. Ах, почему я не твоя жена?

Фурбис не отвечал, но слова Марго глубоко врезались ему в сердце, и с этой минуты он не переставал думать о них.

На другой день Фредерик Борель, ночевавший на ферме, отправляясь утром домой, встретил Мулине.

– Как вы можете объяснить вчерашнюю фразу Марго к Фурбису? – спросил он.

– Весьма просто, – ответил Мулине. – Она хотела со своей просьбой обратиться к вам, но ошиблась. Только и всего.

Объясняя таким образом ее неосторожный поступок, он держал слово, данное Марго, – защищать ее везде и всюду.

– Однако так ошибаться все-таки довольно странно, – заметил Фредерик.

– Может быть, это странно для вас, я же, со своей стороны, не нахожу здесь ничего особенного.

Несмотря на то что все это было высказано самым спокойным и убедительным тоном, Фредерик остался при своем мнении. Это происшествие крепко засело у него в голове, и из него-то впоследствии и развилось подозрение.

Паскуаль оставался совершенно спокоен. Он верил жене и слова, сказанные ею в горячности, оставил безо всякого внимания. Он заметно поправился: силы его окрепли, лицо не имело уже прежнего болезненного вида, и глазам возвратилась их обычная живость.

– Это вам и заботам моей жены я обязан своим выздоровлением, – говорил он, обращаясь к Фурбису.

Марго и Фурбис по-прежнему продолжали встречаться. Никогда прежде Марго не была более привлекательна. Казалось, она только и жила для Фурбиса, только и мечтала о нем, на ласки же своего законного мужа отвечала, проклиная себя. Но ни одним неосторожным жестом она не выдала себя, боясь обнаружить свою связь.

Одного она не могла скрыть в себе – это ревности к жене Фурбиса, и однажды, когда любовник объявил Марго, что ему надо съездить по делам с Бригиттой, Марго заметила ему:

– Как счастлива она, имея возможность везде бывать с тобой. Она отнимает тебя у меня! Я завидую ей.

Фурбис старался успокоить Марго, приводя ей немало доказательств своей любви.

– Напрасно ты волнуешься, – говорил он, – я вовсе не люблю ее.

– Ты клянешься мне в этом?

– Конечно.

– Хорошо! – воскликнула она. – Дай мне слово, что ты не поедешь с ней вдвоем. Я не хочу, чтобы она оставалась наедине с тобой. Возьми с собой детей, пожалуйста, прошу тебя.

Он обещал ей исполнить это желание. На другой день Марго пошла на дорогу и успокоилась только тогда, когда мимо нее проехал шарабан, в котором действительно сидел Фурбис с женой и детьми.

Это была первая их разлука; с тех пор как она узнала его, не проходило и дня, чтобы они не виделись. Марго не могла победить охватившую ее тоску, несмотря на то что Фурбис прислал ей записку через Вальбро. Это послание, еще более усилившее страсть Марго, кончалось следующими словами: «Сожги письмо». Марго прочитала письмо несколько раз, покрывая его поцелуями, затем разорвала на мелкие кусочки и медленно, один за другим, бросила их в камин, поцеловав еще раз каждый из них, прежде чем предать огню. В свою очередь, и она послала Фурбису следующий ответ: «Не думаю, дорогой мой, чтобы я когда-нибудь могла позабыть тебя. Я слишком сильно тебя люблю, и тебе никогда не испытать такой любви, как моя. В течение этих двух дней глаза мои не высыхают от слез, твое отсутствие тяжело для меня. К тому же я содрогаюсь от одной только мысли, что нам придется когда-нибудь расстаться. Я была бы не в силах вынести эту потерю и умерла бы от тоски. Многое еще хотелось бы передать тебе, но не могу более писать: мысли путаются в голове. Возвращайся, возвращайся скорее, я с ума сойду, дожидаясь тебя…»

Это было ее первое письмо к Фурбису, и Вальбро его передала. Наступил день, когда Фурбис должен был вернуться, но его все не было. Марго ждала, запершись у себя в комнате: она сказалась больной, не пожелав выходить к обеду, где должна была встретиться с мужем. Наконец, потеряв всякое терпение, она позвала к себе Мулине и, несмотря на то, что произошло между ними раньше, сказала:

– Отправляйтесь в Фонбланш и, если Фурбис вернулся, скажите ему, что я умоляю его навестить нас немедленно.

Мулине отправился тотчас же и вскоре вернулся с ответом, что Фурбис приехал недавно и через несколько минут явится к ней.

– Благодарю вас, Мулине, – воскликнула Марго, в порыве поцеловав своего слугу, совершенно растерявшегося от радости и полученного знака внимания.

Несмотря на довольно холодный вечер, Марго открыла окно и села ждать Фурбиса. Была уже поздняя осень, и, с тех пор как она была в связи с Фурбисом, прошло два месяца.

Еще издалека она заметила его. Спустить лестницу, по которой он обыкновенно поднимался к ней, было делом одной минуты. Очутившись в ее комнате, он, не говоря ни слова, убрал лестницу и затворил окно, вслед за тем Марго бросилась к нему.

– Не уезжай, не уезжай никогда, умоляю тебя! Я слишком страдаю в твое отсутствие.

Говоря эти слова, она покрывала лицо Фурбиса жгучими поцелуями, страстно и безумно сжимая его в своих объятиях.

Глава VIII

Прошло несколько месяцев; все было по-прежнему, без каких-либо перемен. Связь, возникшая между Фурбисом и Марго, в течение полугода не была никем замечена. Правда, Вальбро и Мулине знали о ее существовании, но они хранили молчание, к тому же Фредерик Борель что-то подозревал, но жил он довольно далеко и редко бывал в Горде.

Впрочем, именно благодаря ему скоро и совершенно неожиданно над Марго и Фурбисом разразилась гроза.

Фредерик был еще очень молодым человеком, но, так как он был серьезен не по летам и рано проявил способность к коммерческим предприятиям, отец поручил ему заведовать его конторой, занимавшейся скупкой земли и целых хозяйств, весьма нередко продаваемых крестьянами в неурожайные годы за бесценок. Перепродавая их с прибылью при более благоприятных обстоятельствах тем же крестьянам, отец извлекал немалую выгоду из несчастья других людей. С этой целью он основал в Апте нечто вроде конторы, заведование которой и поручил Фредерику.

Благодаря этому обстоятельству Фредерик несколько лет назад продал в Фонбланше Фурбису дом, где тот когда-то жил. К несчастью, Фурбис был еще должен за него некоторую сумму. Уже давно он не вспоминал об условиях, заключенных им с Фредериком, и за эту небрежность молодой Борель жестоким образом наказал его.

Нет несноснее крестьянина-кредитора. Тот, кто жил в деревне, наверное, знает, с какой холодной жестокостью и с каким равнодушием преследуют кредиторы своих несчастных жертв. Если должник или его жена появятся в новом наряде, если на столе подали новое блюдо, кредитор уже видит это, он узнает обо всем до мельчайших подробностей, и на несчастного должника сыплются горькие упреки.

Фурбису не раз уже приходилось выносить подобные сцены за какую-нибудь сотню франков, которую он был должен Фредерику Борелю. Тем не менее он не спешил расплатиться.

Однажды во время отсутствия Фурбиса Фредерик явился к нему в дом. Он пришел за деньгами. Дома была одна Бригитта. Она очень любезно приняла молодого человека и объяснила ему, что муж ее пока не в состоянии удовлетворить его требования.

– Я, право, не могу понять, – возразил Фредерик, – на что он тратит свои деньги. Невозможно допустить, что все они оседают на новобастидской ферме. Наконец, он в хороших отношениях с Паскуалем и моей кузиной Марго. Они наверняка не откажут ему в сумме, которую я жду вот уже два года.

– Да, оно, конечно, так, мой муж хорошо принят на ферме, – ответила Бригитта, – и Паскуаль очень дружен с ним, но ведь вы знаете, что едва речь заходит о деньгах, так и дружба врозь.

– Положим, так, – согласился Фредерик. – Но что касается вашего мужа, то стоит лишь сказать слово Паскуалю или моей кузине, и они точно не откажут, только чтобы вывести его из затруднительного положения.

Когда Фурбис вернулся, жена передала ему свой разговор с Борелем.

– Хорошо, – ответил Фурбис, – там посмотрим…

Он не сказал более ни слова, но через некоторое время упреки градом посыпались на бедную Бригитту.

– Разве тебе недостает чего-нибудь? – начал он. – Нет? В таком случае о чем же ты хлопочешь?

– Ты ошибаешься, мой друг, – возразила она, – нам недостает многого. Наступает зима. Детям необходима теплая одежда, наконец, и у меня самой…

Она замолчала, но достаточно было взглянуть на ее бедный костюм, чтобы понять, что она хотела сказать. Фурбис начал сердиться сильнее. У него хватило совести упрекать свою жену в требовательности, которая ему не по средствам.

– Я требовательна? – воскликнула Бригитта и, оскорбленная до глубины души, рыдая, упала на стул.

В свою очередь, и она высказала несколько горьких и справедливых упреков мужу. Не находя что ответить, Фурбис сильно ударил кулаком по столу и, в то время как испуганные дети бросились к матери, прячась в складках ее платья, поспешно вышел вон и скрылся из дома.

Весьма понятно, он отправился к Вальбро рассказать ей о том, что с ним случилось. Та спокойно выслушала его и, когда он окончил, сказала:

– Надо заплатить Фредерику. Он подозревает тебя, его частые визиты в твой дом могут быть для тебя опасны. Расплатись с ним, чтобы у него не было причин являться к тебе.

– Расплатись, легко сказать! Но где я возьму деньги?

Вальбро взглянула на него с жалостью и презрением.

– Совершенная правда, – проговорила она, – что иногда мужчины очень ненаходчивы. Если бы я была на твоем месте, то сидела бы сложа руки, ни в чем себе не отказывая и не давая жене поводов для упреков, что она совершенно вправе делать в настоящее время.

Фурбис с удивлением посмотрел на старуху. Вальбро продолжала:

– Зачем же тебе в таком случае иметь любовницу вроде Марго?

Эти слова произвели на мужчину глубокое впечатление и не замедлили принести свои плоды. По совету Вальбро он придумал целую комедию, о которой читатели узнают из следующего рассказа.

В тот же день Фурбис появился на ферме у Марго. Они были одни в саду и сидели на скамье на небольшой площадке, густо заросшей виноградом. Это был их любимый уголок: он находился на солнечной стороне, и зимой их согревало солнце, а летом густая листва давала прекрасную тень. Но чем особенно нравилось им это место, так это тем, что, видя все вокруг себя, сами они могли оставаться незамеченными.

Сидя возле Марго, Фурбис рассеянно слушал ее речь, полную любви; изредка из его груди вырывался тяжелый вздох, и, когда Марго глядела на него своими влюбленными глазами, он опускал взор, как бы не желая смотреть на нее. Подобного рода поведение невольно должно было заинтересовать ревнивую проницательную женщину, какой была Марго, и она не замедлила обратиться к нему с вопросом:

– Ты от меня что-то скрываешь, мой милый? Ты чем-то озабочен. Почему ты мне ничего не скажешь?

Нетерпеливым движением он словно хотел отогнать беспокойные мысли, а затем страстно обнял Марго.

– Ты добрый, – продолжала она, – любишь меня, я знаю это. Почему же ты не хочешь сообщить мне своей тайны? Я вижу твою озабоченность, я слышу твои тяжелые вздохи, и мне хотелось бы знать причину всего этого…

Она освободилась из его объятий и смотрела на него взглядом, полным мольбы.

– Ты ошибаешься, – проговорил он.

С нетерпением она топнула ногой и воскликнула:

– Нет, я не ошибаюсь и хочу знать все.

Фурбис колебался еще некоторое время, заставляя упрашивать себя, и наконец мало-помалу раскрыл ей причину своих тяжких дум. Весь этот маневр, так искусно разыгранный им, был заранее обдуман, чтобы сильнее тронуть Марго. Она узнала от него, что с момента сближения с ней он стал пренебрегать своими делами, желая оставаться чаще и дольше около нее, и следствием всего этого стало то, что его жена и дети почти голодали. Мало того, Фредерик угрожал ему даже отнять дом.

Когда он закончил, Марго бросилась к нему на шею.

– Так вот что ты скрывал от меня! – проговорила она. – Не мне ли первой ты должен был сказать обо всем этом, если бы ты любил меня так, как я тебя? Впрочем, что я говорю, – воскликнула она, снова обнимая и целуя его. – Ради меня ты пожертвовал своим благосостоянием! И ты еще не решался говорить мне об этом! Все, что ты сообщил мне, делает тебя еще дороже в моих глазах.

Поспешно высвободившись из его объятий, она продолжала:

– Слушай, во что бы то ни стало надо положить конец этому затруднительному положению. Завтра я переговорю с мужем, и он ссудит тебя необходимой суммой. Пока твоя жена и дети будут нуждаться, я не могу быть спокойна. Фредерику Борелю также необходимо заплатить, я не хочу, чтобы он постоянно беспокоил тебя своими требованиями.

Фурбис отказывался от предлагаемой ему услуги, но лишь для виду. Он был уверен, что Марго достанет у мужа три тысячи франков, необходимые ему, чтобы выйти из нынешнего затруднительного положения. Но этим еще не все кончилось. Едва Фурбис ушел, Марго позвала к себе Вальбро, гостившую в это время на ферме, и, передав ей несколько кусков материи на зимние платья, несколько бутылок вина, разного рода провизии и все наличные деньги, попросила ее отнести все это Бригитте. Марго не хотела, чтобы в доме любимого ею человека нуждались.

– Я не хочу, чтобы ей стало известно мое имя. Скажите просто, что одна особа, узнав о ее затруднительном положении, из благотворительности пожелала по возможности помочь ей.

Вальбро исполнила ее приказание в точности. Приняв столь щедрое подаяние, Бригитта заплакала от стыда и, тронутая до глубины души участием неизвестной благотворительницы, пожелала непременно узнать ее имя. Но Вальбро осталась непреклонна.

В этот же день Марго рассказала своему мужу о положении Фурбиса и попросила помочь ему.

– Он беден, – говорила она, – обременен семейством и заслуживает участия. Мы богаты, у нас нет детей. Поможем ему, мой друг, это принесет нам благополучие.

Возможно ли было ответить отказом на такую милую просьбу?!

Счастливый тем, что мог угодить своей жене, Паскуаль не замедлил исполнить ее просьбу, тем более что и сам сочувствовал положению Фурбиса. На следующий день Паскуаль передал ему необходимую сумму.

Первой заботой Фурбиса было тотчас же отправиться в Апт и рассчитаться с Фредериком Борелем.

– Достали-таки денег? – обратился к нему кредитор, приятно удивленный видом сорока совершенно новых луидоров.

– Здесь все, что я должен вам, – сухо ответил Фурбис. – Вот и счет. Потрудитесь расписаться.

– Черт возьми, я вполне уверен, что вам не пришлось идти на крайность, чтобы добыть эту сумму, – продолжал Фредерик, подписывая счет, предварительно еще раз внимательно пересчитав уплачиваемый долг, и затем прибавил со злой иронией: – Я не допускаю даже мысли, чтобы вы в силу необходимости могли совершить какой-либо нечестный поступок.

Фурбис вспыхнул, оскорбленный его намеком. Схватив Фредерика за руку и сильно сжав ее, он проговорил глухим голосом:

– Молодой человек, предупреждаю вас, не смейте вмешиваться в мои дела. Если же вы когда-нибудь позволите себе подобную выходку, я сумею заставить вас замолчать.

Фредерик выдернул руку, покрасневшую от его железного пожатия. Изменившись в лице, он молча возвратил счет Фурбису, но, оскорбленный до глубины души, поклялся отомстить ему за этот дерзкий поступок.

Скоро случай помог ему исполнить свое обещание. Встретив на улице в Горде жену Фурбиса, он объявил ей, что благодаря вмешательству Паскуаля долг ее мужа уплачен. Затем он не замедлил прибавить, что, разумеется, не его дело разбирать причины, вызвавшие такое щедрое сочувствие фермера.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила его Бригитта. – Объяснитесь, пожалуйста.

– С удовольствием, это совсем не трудно, но ваш муж никогда не простит мне, если я открою вам одну из его тайн.

Сердце Бригитты болезненно сжалось, предчувствуя недоброе.

– Господин Борель, я не знаю, что вы мне сообщите, но, клянусь, я никогда не выдам вас.

– Верю вашему честному слову и в таком случае не вижу особых препятствий рассказать вам всю правду.

Затем Фредерик сообщил ей о низком поведении ее мужа и подробностях его отношений с Марго.

В глубокой печали, почти теряя сознание, вернулась Бригитта домой. Мы уже знаем, как она любила своего мужа. Несмотря на его безобразное поведение, она никогда не сомневалась в его верности. Теперь же известие об измене заставило ее страдать. Ничего не осталось для нее более в жизни. Она лишилась последней радости.

Долго она рыдала; наконец, взор ее остановился на детях. Вид этих двух маленьких созданий прервал рыдания. Бригитта приласкала детей и утешилась, решив относиться спокойнее к своему несчастному положению.

Фурбис не любил ее более. Он обманывал ее уже несколько месяцев. Что оставалось ей делать? Умереть? Нет, она должна жить для этих несчастных малюток, отец которых слишком мало заботился об их содержании.

И вот, эта простая необразованная женщина, обладавшая одним лишь горячим, любящим сердцем, сумела преодолеть свое горе. Она решилась молча переносить страдания, не изменяя своему долгу.

Вдруг у нее возникло подозрение. Она вспомнила помощь неизвестной благодетельницы, оказанную ей через Вальбро; имя этой доброй женщины ей узнать не удалось. А ведь ее дети и, наконец, она сама смогли сменить свои убогие наряды на более приличные благодаря лишь этой помощи!

Бригитта решила дознаться, откуда все эти благодеяния. Поспешно собравшись, она отправилась к Вальбро.

– Я знаю теперь, кто мне благодетельствует, – дрожащим голосом проговорила она, лихорадочно сверкая глазами. – Это Марго Паскуаль.

– Как! Вы уже знаете? – молвила Вальбро, пораженная неожиданностью этого признания.

Но Бригитты уже не было в комнате. Едва успела она прийти домой, как тотчас же сорвала с себя платье, бросила его под ноги и оделась в свой старый наряд. Затем она кинулась к детям – они также были обязаны великодушию Марго своим приличным платьем. Бригитта и с ними хотела сделать то же самое, но остановилась в раздумье. Было холодно. Должны ли дети страдать за проступки отца? Решимость изменила ей, и горькие слезы снова полились из ее глаз. То не были слезы отчаяния, нет – она плакала, сознавая всю беспомощность своего положения.

О! Как глубоко ненавидела она в эти минуты Марго! Скольким несчастьям была причиной эта женщина. Если бы ей самой испытать нечто подобное! Женщина, разрушившая ее счастье, отнявшая у нее мужа, еще благодетельствует ей! Подачкой она прикрывает свое распутство! О, какое страшное лицемерие!

Мысли путались в ее голове. Бригитта почувствовала, что теряет сознание. Руки и ноги похолодели, и лишь в одних глазах, горевших гневным огнем, обнаруживалось присутствие жизни. Разбитая, оскорбленная, униженная, Бригитта была близка к потере сознания. Вдруг отворилась дверь, и вошла богато одетая женщина, красивая, с улыбкой на устах, словно ангел-утешитель, явившийся в дом, пораженный глубокой скорбью.