Текст книги "Маленькие путешественники"

Автор книги: Адольф Бадэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Адольф Бадэн
Маленькие путешественники

Adolphe Badin

Jean Casteyras. Aventures De Trois Enfants En Algérie

Перевод с французского Л. Черского

лит. обработка А. Лившица

Художник Л. Бенетт

© А. Лившиц. Литобработка, 2011

© А. Власова. Обложка, 2011

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2011

* * *

Глава 1

– Кастейра, Жан-Пьер?!

– Здесь!

– Подойдите.

– Я здесь!..

– Вам говорят подойти. Да где же вы?

– Здесь…

– Как здесь? Вы смеетесь надо мною?!

– О, сударь… Я не могу подойти ближе. Я просто еще недостаточно вырос…

Заинтригованный чиновник приподнялся на своем кресле и просунул через окошечко седую голову в черной бархатной ермолке, чтобы разглядеть своего незримого собеседника. Каково́ же было его удивление, когда он увидел мальчика лет двенадцати, с открытым и умным лицом, вставшего на цыпочки, чтобы быть повыше.

– Как? Это вы и есть Кастейра? – воскликнул пораженный чиновник.

– Да, сударь.

– Так это вы просили у господина префекта билет на бесплатный проезд в Алжир?

– Да, сударь, с моими двумя маленькими братьями, которые стоят вон там, – ответил Жан, указывая на двух мальчиков, восьми и десяти лет, сидевших рядом на скамье в глубине приемной.

– Но что же вы будете делать в Алжире?

– Мы должны отыскать нашего дядю Томаса. Папа и мама умерли… у нас остался только дядя… и потому мы…

– Но, мой маленький друг, – сказал растроганный чиновник, – вы просите невозможного. Правом бесплатного проезда пользуются только гражданские и военные чины или лица, посылаемые по делам службы. А чтобы простым детям давали билет, такого никогда не бывало.

– Так неужели же мы не сможем отыскать дядю? – дрожащим голосом спросил мальчик. – Боже мой! Что же с нами будет?..

– Послушайте, – отвечал старик, – вы славный мальчик и нравитесь мне. У меня самого есть дети, и ради них я постараюсь помочь вам. Я сам лично буду хлопотать за вас перед господином префектом.

– О, сударь, как я вам благодарен! И когда же мне снова прийти сюда?

– Дней через пять или шесть.

– Так долго! А у меня в кармане всего лишь семь франков и сорок сантимов[1]1
  Франк, санти́м – французские денежные единицы; в одном франке 100 сантимов.


[Закрыть]!

– Бедное дитя! Увы, у меня самого тоже едва на жизнь хватает… Ладно, приходите завтра, мой маленький друг, и я сделаю все, что в моих силах.

Поблагодарив доброго чиновника, Жан Кастейра взял братьев за руки и по широкой каменной лестнице префектуры спустился вниз.

Невеселые мысли одолевали мальчика. Он с тревогой спрашивал себя, хватит ли у него средств прожить в Марселе несколько дней. Жан наивно полагал, что моментально достанет даровой билет и немедленно отплывет с братьями в Алжир, не тратя ни сантима из своего скромного капитала. Вместо этого им, только что прибывшим с родины, из Оверни[2]2
  Ове́рнь – область на юге центральной части Франции.


[Закрыть], пришлось разыскивать самый дешевый ночлег и ужин. Но это еще ничего, если удастся уехать завтра. А если нет? Их тощий кошелек быстро опустеет, и к кому тогда им обратиться в этом огромном городе?

Маленькие братья Жана, с беспечностью, свойственной их возрасту, весело спускались на улицу, радуясь, что им наконец-то позволили покинуть уже успевшую наскучить им префектуру. Впрочем, Жан не посвящал их в свои затруднения, а только сказал, что они поедут завтра, чем мальчики вполне удовольствовались – без каких-либо расспросов.

На последней ступени маленький Франсуа споткнулся обо что-то и чуть не упал. Оказалось, он наступил на сафьяновое[3]3
  Сафья́н – тонкая кожа.


[Закрыть] портмоне, плотно набитое бумагами. Жан, которому Франсуа передал свою находку, открыл его, чтобы посмотреть, нет ли имени владельца. Он действительно увидел надпись: «Мариус Гастальди, капитан “Марии-Габриэли”». Закрыв портмоне и тщательно спрятав его в карман своего камзола, Жан сначала решил было оставить его у привратника префектуры, пока не явится владелец. Но потом его взяло сомнение насчет честности привратника; он решил вернуться к доброму чиновнику и посоветоваться с ним, как поступить. Он начал подниматься вверх по лестнице, но тут ему преградила путь шумная группа людей, среди которых особенно громко кричал толстый краснолицый человек без шляпы.

– Я вам говорю, что меня обокрали! – кричал он. – Только что портмоне было в моих руках. Я открывал его на площадке, чтобы достать нужную бумагу, а потом положил обратно в карман. Вор должен быть близко, и я непременно разыщу его!

И толстяк бросился вниз по лестнице, но в ту минуту, когда он пробегал мимо Жана, мальчик удержал его за рукав.

– Вы господин Мариус Гастальди, капитан «Марии-Габриэли»? – спросил он.

– Разумеется, но не приставай ко мне, мальчуган, мне, право, сейчас некогда тебя слушать!..

– Но ведь вы ищете вот это? – продолжал Жан, не отпуская рукав капитана и показывая портмоне.

– Мое портмоне! – воскликнул толстяк, выхватывая его из рук мальчика.

Живо пересчитав находившиеся в портмоне деньги и убедившись, что все цело, он поспешно взбежал вверх по лестнице, крича во все горло:

– Вот он! Нашелся!

Жан стоял, слегка ошеломленный бесцеремонным обращением капитана; ему казалось, что тот мог хотя бы поблагодарить его за оказанную услугу. Потом, сопровождаемый братьями, он снова спустился вниз и направился прямо к улице Рима́.

Глава 2

В конце этой улицы есть базар, на котором постоянно, в любое время дня можно встретить толпу зевак. Жан и его братья тоже ненадолго остановились – посмотреть на чудеса марсельской промышленности, а потом пошли дальше. Вдруг на плечо старшего брата опустилась чья-то сильная рука, а ее владелец, запыхавшись, вскричал:

– Наконец-то я нашел тебя, мальчуган! Сколько времени уже я бегаю за тобой! Разве ты не мог подождать меня на лестнице?

– Вы не велели мне дожидаться вас, господин капитан, – отвечал Жан.

– В самом деле? Впрочем, это возможно. Я совсем потерял голову!.. Но Мариус Гастальди не оставляет услуг без вознаграждения, а услуга, оказанная тобой, дорогого стоит. Ведь в портфеле было ровно сто тысяч франков, да еще не моих, а принадлежащих моему хозяину, и если бы ты не возвратил мою потерю, мне не оставалось бы ничего другого, как пустить себе пулю в лоб. Ты положительно спас мне жизнь! Поэтому не стесняйся и проси любое вознаграждение. Честное слово Мариуса Гастальди, ты получишь все, что я могу дать.

– Но ведь я должен был возвратить вам портмоне, и не стоит за это…

– Не учи меня, мальчик! Лучше говори скорее, что я могу для тебя сделать.

– Но…

– Без «но»! Говори скорее, чего ты хочешь?

– Право же ничего… А впрочем, вот что… Я просил господина префекта дать мне и братьям бесплатный билет для переезда в Алжир, и если вы хотите помочь мне, то похлопочите за нас.

– Что ты говоришь? С какой стати вы собрались в Алжир?

Тут разговор был прерван шумным вмешательством нескольких человек, проходивших мимо и громко приветствовавших капитана:

– А, Мариус! Наконец-то вы на берегу! Как поживаете? Каков был переход? Как ваша «Мария-Габриэль»?

Тут же подоспела еще одна компания – других капитанов, старых приятелей Мариуса, давно не видевшихся с ним; отделаться от них не было никакой возможности.

– Подожди немного, я только поздороваюсь с товарищами, – сказал капитан Жану, – и через несколько минут вернусь.

Очевидно, Мариуса хорошо знали в Марселе, потому что в итоге его обступила целая толпа знакомых, и вырваться он сумел, только пообещав прийти завтра пообедать в кафе.

Жан поджидал его на улице.

– Насилу удалось освободиться! – сказал капитан. – Теперь я попрошу тебя рассказать мне обо всех твоих делишках – как другу, который не замедлит оказать тебе помощь. А лучше всего пошли сейчас же вместе с братьями на мое судно, там нам никто не помешает…

– На ваше судно? – удивленно спросил Жан.

– Ну да, на «Марию-Габриэль», купеческий бриг[4]4
  Бриг – двухмачтовое парусное морское судно.


[Закрыть], каких мало в Марсельском порту – так славно он ведет себя на море, даю тебе мое слово!..

И все четверо быстро зашагали к набережной порта.

– Вот, – сказал капитан, указывая на стройный, красивый бриг, – вот она, «Мария-Габриэль», имею честь представить. А вот и мой хозяин дожидается на набережной. Мои бедные детки, придется вам опять подождать меня. Мы пришли в порт только вчера вечером, и я не успел еще с ним повидаться.

И он подошел к маленькому толстому человеку в соломенной шляпе.

– Здравствуйте, господин Кассут! Как поживаете? Простите, что не успел принять вас на бриге, но меня задержали в префектуре. И, кроме того, случилось маленькое происшествие, при одной мысли о котором меня мороз по коже подирает… Но я вам обязательно все расскажу. Позвольте мне только проводить этих ребятишек до каюты, а потом я – в вашем распоряжении.

И капитан проводил на борт детей, растерянно смотревших вокруг.

– Фрибулэ, – обратился он к матросу, чистившему замшей медные дверные ручки каюты, – принеси-ка сюда бисквиты и еще чего-нибудь из буфета. Это скрасит вам ожидание, друзья. До свидания!

Скоро Фрибулэ с добродушной улыбкой поставил на стол полную тарелку бисквитов, графин воды с сахаром и стаканы.

Бисквиты выглядели так аппетитно и заманчиво, что маленький Франсуа тотчас же протянул руку, чтобы взять один из них, но Жан велел ему подождать возвращения капитана; бедный голодный мальчик мог только пожирать их глазами.

Что касается Жана, то он совсем забыл о еде – так его заинтересовали удивительные предметы, украшавшие стены каюты: тут был большой морской бинокль в черном сафьяновом футляре, часы и большая карта, испещренная бесчисленными кругами.

Но больше всего ему понравилась мохнатая белая собака, с глухим ворчанием спрятавшаяся было под диваном, но вскоре вылезшая оттуда – видимо, успокоенная безобидным видом детей. Жан даже рискнул погладить ее, и собака ответила на ласку, лизнув ему руку.

Так началась их дружба.

Кроме собаки, в каюте находились еще обезьяна и роскошный попугай.

Обезьянка была презабавная. Привязанная за пояс стальной цепочкой, она грызла большой орех, кидая время от времени сердитые взгляды на Мишеля, второго брата Жана, подошедшего посмотреть на нее поближе. Улучив удобный момент, обезьяна ловким движением стащила с головы ребенка его шапочку с кисточкой посередине и, положив ее возле себя, снова невозмутимо занялась орехом. Бедный Мишель, растерявшись и испугавшись неожиданного нападения, не знал, что делать. Жан пробовал было достать шапочку, но каждый раз, когда он протягивал руку, обезьяна издавала такой зловещий визг, что он поневоле отступал.

– Нечего делать, – сказал Жан, – придется подождать капитана, он вернет нам шапку.

Действительно, иного средства не было, и Мишель покорно уселся в углу каюты, обиженно посматривая на своего коварного врага.

Попугай был великолепный, с красной головой, коричневыми бархатными крыльями, синей грудью и таким же хвостом. Он то сидел неподвижно, как будто не живая птица, а чучело, то медленно поочередно поджимал лапы, бормоча при этом что-то непонятное. Попугай немедленно сделался предметом восхищения маленького Франсуа, не спускавшего с него глаз и пытавшегося разобрать, что лопочет птица.

– Так-то вы делаете честь моему угощению? – внезапно раздался голос капитана, быстро вошедшего в каюту: – Отчего же вы не едите?

– Мы хотели дождаться вас, господин капитан, – отвечал Жан.

– Напрасно, напрасно. Уничтожайте бисквиты, да поскорее, чтобы тарелка сейчас же была пуста!

Дети не заставили себя просить, и приказание капитана было исполнено с поразительной быстротой. Только Жан оставил один бисквит, чтобы дать его собаке.

– А, ты уже подружился с Али, – заметил капитан, – тем лучше для тебя, это хорошая рекомендация. У Али тонкое чутье, и он не всех с первого раза удостаивает своей дружбы.

– Да, – ответил Жан, гладя собаку, – мы друзья, но вот тот, другой приятель, обидел Мишеля, утащил у него шапочку, – прибавил он, указывая на обезьяну, теперь державшую шапочку в руках.

– Как, Бенито? – обратился к ней капитан. – Что я слышу? Ты посмел утащить шапочку друга твоего хозяина? Это что еще за новости? Иди-ка сюда, сию же минуту! Отдай шапочку Мишелю, извинись перед ним и поцелуй ему руку. Ну, живо! Вот так!..

Бенито повиновался, хотя, конечно, неохотно. Но даже позволил Мишелю погладить себя. Мальчик, получив утраченную было часть своего костюма, находил обезьянку очень забавной.

– А как вам нравится мисс Бетси? – продолжал капитан, протягивая палец, на который попугай, не прекращая монотонного бормотанья, немедленно уселся. – Рекомендую вам мисс Бетси, уроженку города Сидней в Австралии, прекрасную, хотя и немного болтливую особу.

– О, господин капитан, какая прелестная птица! – с восхищением воскликнул Франсуа.

– Не правда ли? Но, представьте себе, ее ученость превосходит ее красоту! Мисс Бетси много путешествовала и потому сделалась полиглотом. Но, быть может, ты не знаешь, что значит это странное слово? Оно означает, что мисс Бетси может говорить на множестве языков: по-английски, по-испански, по-арабски, по-турецки и даже на языке обитателей острова Ява.

– Оттого-то я и не понимаю, что она говорит! – воскликнул Франсуа.

– Конечно! Но это еще не все. Двое ее товарищей, Али и Бенито, также очень образованны. Бенито – отличный карманник: он умеет вытащить часы с цепочкой и платок из кармана с необычайной ловкостью. Что касается Али, то он обеспечил бы состояние балаганщику. Во время долгого плавания, при спокойном море, на судне дел не так уж много. На досуге я и выдрессировал собаку. Сейчас я покажу вам образец их искусства.

– Али, сюда! Делаем большую пирамиду! Бенито и мисс Бетси, слушать команду! Раз, два, три! Начали!

Собака встала на задние лапы, Бенито вскочил к ней на плечи, а попугай уселся на голову обезьяны. Упражнение было исполнено необыкновенно ловко и четко. Али промаршировал вокруг каюты, в то время как его хозяин, приложив руки ко рту, дул в воображаемую трубу.

Собака встала на задние лапы, Бенито вскочил к ней на плечи, а попугай уселся на голову обезьяны.

Невозможно описать восторг и изумление детей. Никогда еще им не приходилось видеть подобной забавы. И они так потешались, что славный капитан Гастальди, усевшись на диван, сам хохотал от всей души.

Глава 3

– А теперь, Жан, – сказал капитан, – потолкуем о ваших делах. Ты сказал, что вы отправляетесь в Алжир. Зачем?

– Ах, если бы вы только знали!..

И Жан рассказал доброму капитану свою печальную историю.

Отец их был дровосеком, и они кое-как перебивались всей семьей, пока не началась война[5]5
  Речь идет о франко-прусской войне 1870–1871 годов.


[Закрыть]. Отец был вынужден покинуть дом и присоединиться к своему полку, а вскоре он был убит в стычке с пруссаками. Семья Жана, жившая только заработками отца, впала в совершенную нищету. В деревне их любили и помогали, кто сколько мог, но это все-таки было жалкое существование. Через три года, после продолжительной и тяжкой болезни умерла мать Жана. Умирая, она поручила Жану младших детей, наказала ему любить и заботиться о них. А еще она посоветовала ему отправиться в Алжир, к дяде Томасу, человеку хотя и небогатому, но доброму и великодушному, который обязательно поможет, узнав об их плачевной судьбе.

Добрые люди помогли им добраться до Марселя, где, как слышал Жан, они могли получить билет для бесплатного проезда в Алжир. Но здесь выяснилось, что эта надежда оказалась несбыточной, и теперь мальчик не знал, что ему делать. Пока Жан говорил, его братья горько плакали. Добрый капитан был растроган до слез.

– Ничего, дети, не печальтесь, – сказал он, – будет еще и вам удача. Помните, что не одним вам выпала такая доля. В ваши годы я был еще несчастнее. У меня не только не было отца и матери, но не было даже маленьких братьев, которых я мог бы любить и беречь. К тому же я не умел ни читать, ни писать, и если честно, я вообще-то был прескверный мальчишка. Если бы меня бросили за борт, право, потеря была бы невелика! А вот теперь, как видите, я – капитан корабля. Вот как могут измениться обстоятельства! Но, однако, мой друг, знаешь ли ты, что делает твой дядя в Алжире?

– Нет, не знаю, – отвечал мальчик. – Два года тому назад он еще служил в полку, а потом вышел в отставку. Вот и все, что нам известно.

– Ну, тогда он, наверное, еще не миллионер… К счастью, я слышал, что жизнь в Алжире довольно дешева. Прекрасная страна! Там есть все, кроме хороших гаваней. Когда же вы рассчитываете уехать?

– Мы надеялись отправиться сегодня же, но без билета не уедешь… Придется немного подождать…

– Дождешься ты этого билета, как же! Лучше мы вот что сделаем: здесь у меня много приятелей-моряков, и я попрошу кого-нибудь из них доставить вас в Алжир. Для меня это сделают охотно. Так что завтра или послезавтра вы отплывете, а пока поживите здесь, на моем судне. Кстати, для вас есть две пустые каюты. Согласны?

Жан принялся благодарить, но капитан прервал его:

– Это я должен благодарить тебя, мальчик. Попади мой портфель не к тебе, а в руки какого-нибудь мошенника, я был бы опозорен на всю жизнь!

И честный капитан сердечно расцеловал всех троих братьев. Он почувствовал к ним такую симпатию и душевную привязанность, как будто знал их с самого рождения, и они вовсе не были чужими детьми, о существовании которых он только что узнал…

Глава 4

Капитан позвонил, и в ту же секунду на пороге появился Фрибулэ.

– Оденься в полную форму и явись сюда через пять минут, – приказал капитан.

– Слушаю, – ответил Фрибулэ и исчез. Пять минут спустя он явился в полном блеске своего парадного костюма.

– Возьми этих трех мальчуганов, Фрибулэ, – обратился к нему капитан, – и отведи к моему портному на улицу Вакан. Ты скажешь ему, чтобы он одел их с головы до ног, да как можно лучше, несмотря на цену. Потом…

– Извините, капитан, – перебил Фрибулэ, – но вы, верно, забыли, что на нашем судне есть готовое платье для юнг, которое будет как раз впору молодым господам.

– Правда, – отвечал Гастальди, – спасибо, мой друг, я совсем забыл об этом. Принеси сюда скорее весь запас платья; уверен, мы найдем все, что нужно для наших молодцов!

Надо признаться, что экипировка подоспела как раз вовремя, так как костюмы детей состояли чуть ли не из лохмотьев. Когда они надели синие матросские рубашки и такие же панталоны, капитан нашел их просто красавцами.

– Теперь, Фрибулэ, – обратился он к матросу, – пойди, погуляй с ними до обеда. И постарайся развлечь их, как только возможно. Покажи им набережную, порт, доки – словом, все интересное в Марселе. Возьми экипаж, покатай их… И вообще, смотри за ними, как за моими собственными детьми, слышишь?

– Слушаю, капитан!

– В половине седьмого явишься в турецкое кафе, понял? А теперь, дети, идите и забавляйтесь – сколько хотите!

Дети в полном восхищении последовали за Фрибулэ. Они долго не могли выбрать экипаж, стараясь найти как можно лучше: то им казалось, что лошади недостаточно красивы, то самому экипажу не хватало изящества… Наконец, после затянувшегося осмотра Фрибулэ с общего согласия решил взять блестящую новую коляску, и они крупной рысью отправились осматривать город. Скоро экипаж остановился перед широкой лестницей, которая вела к стоявшей на возвышенной террасе часовне Богоматери. Жан вскрикнул от восторга, взглянув на раскинувшуюся перед ним чудесную картину. С одной стороны был виден весь город с ближайшими окрестностями, с другой – порт и тысячи плотно стоявших в нем кораблей, а прямо, за линией островов, опоясывавших вход в Марсель, необозримым простором расстилалось море.

– Это и есть море? – воскликнул Жан, глядя на бесконечную водную синеву.

– Как? – спросил удивленный Фрибулэ, – разве ты никогда не видел моря?

– Никогда! В наших краях мы не знаем, что такое море…

– Бедный мальчик! – с глубоким состраданием прошептал Фрибулэ. – Вот, посмотри, Алжир лежит в той стороне, а эти острова называются вот как.

И Фрибулэ перечислил названия всех близлежащих островов, а затем указал на огромный маяк с вертящимися фонарями, который освещает порт в ночном мраке; следуя его путеводным огням, парусные суда при попутном ветре входят в марсельскую гавань темной ночью так же смело, как днем.

– А это что за лес? – спросил Жан, указывая на бесчисленное множество мачт.

– Это старая гавань, – отвечал Фрибулэ. – То, что ты видишь, – это все мачты и снасти кораблей, которые стоят там целыми неделями, ожидая своей очереди на разгрузку.

– А что, если они загорятся?

– Лучше не говори об этом, мой мальчик! Страшно подумать, что было бы, если бы это случилось! Ни одно судно не спаслось бы от огня, если бы загорелся старый порт, а их там тысячи три… Но я и думать об этом не хочу. Посмотри-ка лучше вот туда: видишь трехцветный вымпел? Это наша «Мария-Габриэль».

Но как ни напрягал Жан свое зрение, он ничего не смог разглядеть там, где зоркие глаза моряка различали его родной корабль.

– Пора ехать, – сказал, наконец, Фрибулэ, и они стали спускаться по широкой лестнице. Налетевший в эту минуту порыв ветра чуть не повалил маленького Франсуа, но сильная рука матроса поддержала его.

– Это пустяки, – заметил Фрибулэ, – легкий ветерок… А посмотрел бы ты на мистраль[6]6
  Мистра́ль, сиро́кко – названия сильных сезонных ветров в Средиземноморье.


[Закрыть]! Вот это настоящий ветер!.. Впрочем, в Алжире ты познакомишься с сирокко. Сирокко – то же, что мистраль, разница только в том, что мистраль дует с севера, а сирокко с юга, мистраль холоден как лед, а сирокко удушлив, как самая горячая печка.

Снова усевшись в экипаж, они отправились осматривать живописные окрестности Марселя – с их роскошными дворцами и садами, полными фонтанов, статуй, колоннад и экзотических растений. Картинная галерея, одна из лучших во Франции, не произвела на детей особого впечатления, но зато они вместе с Фрибулэ не могли вдоволь наглядеться на животных в зоологическом саду. Жирафы, носорог, слоны, ламы возбуждали в них безграничное изумление. Перед клеткой громадного африканского льва Жан стоял как прикованный, забыв все окружающее, точно предчувствуя, что ему вскоре, правда, в другой обстановке, придется встретиться лицом к лицу с этим великолепным жителем африканской пустыни.

– Едем скорее, – вдруг воскликнул Фрибулэ, – уже поздно. Мы можем опоздать, а капитан ждать не любит!

Ровно в половине седьмого экипаж подъехал к турецкому кафе. Жан сразу увидел у дверей капитана Гастальди, игравшего в домино с высоким человеком с длинными бакенбардами и в фуражке с золотым галуном.

– А, вот и мои мальчуганы! – радостно воскликнул капитан. – Как видишь, они невелики, много места не займут.

– На «Пелузе» места достаточно, – отвечал тот.

– Дело улажено, – обратился капитан к Жану, – завтра, в субботу, в пять часов вечера вы отплываете в Алжир на корабле капитана Барбкотта.

Жан хотел поблагодарить, но капитан «Пелузы» прервал его:

– Хорошо, хорошо, успеем наговориться в море. Твой ход, Мариус.

Окончив партию, капитан Гастальди встал и простился с другом.

– До завтра, – сказал Барбкотт, – смотри же, не забудь, что ровно в пять мы поднимаем якорь.

– Будь спокоен, я сам привезу детей.

И добрый капитан отправился с детьми в лучший отель, где накормил их таким обедом, какого они в жизни не едали. Затем все вместе вернулись на «Марию-Габриэль», и дети, расположившись в отведенной им каюте, заснули как убитые.

Когда на следующее утро капитан Гастальди вернулся на судно из порта, он нашел детей в дружеских играх с собакой, обезьянкой и попугаем.

За завтраком капитан долго беседовал с Жаном, ум и врожденная честность которого ему очень понравились.

– Ты славный мальчик, – говорил он, – и я нисколько не боюсь за твое будущее. Но, конечно, будущего нельзя знать. Если тебе что-нибудь будет нужно, пиши мне в Марсель; вот мой адрес. Если в это время я буду в море, письмо дождется меня. Что же касается твоих братьев, то, надеюсь, мне нет нужды напоминать тебе об обещании, данном тобою твоей бедной матери: никогда не покидать их и помнить, что ты заменяешь им отца. Тебе, маленький Мишель, я также дам совет: мне кажется, что ты немножко трусишка. Не красней, в твои лета я был таким же трусом, но знаешь, как я вылечился от этого? Всякий раз, как я видел что-нибудь страшное, я прямо шел вперед, хоть и весь дрожал, но все-таки шел. Поступай так же, Мишель, и ты скоро убедишься, что лучшее средство не трусить – это всегда смотреть опасности прямо в лицо. Тебе, маленький Франсуа, советую быть немного воздержаннее в удовлетворении своего аппетита. Недостаточно быть сытым сегодня, нужно думать и о завтрашнем дне. А теперь, друзья мои, чтобы вы не думали, что капитан Гастальди награждает только советами, я каждому из вас дам по подарку на память об этих двух днях, проведенных нами вместе. Хотя я надеюсь, что мы еще увидимся, но все-таки сейчас мне не хочется отпускать вас с пустыми руками. Что может доставить тебе больше удовольствия, Жан? Хочешь серебряные часы с цепочкой, или револьвер, или подзорную трубу? Говори, милый, не бойся, – прибавил капитан, заметив колебания Жана.

– Если можно, – робко произнес мальчик, – подарите мне вашу собаку, я буду хорошо заботиться о ней…

– Али? Но вот уже три года, как мы с ним неразлучны! Однако нечего делать, Мариус Гастальди всегда держит слово. Собака твоя. А что хотел бы получить ты, Мишель?

– Дайте мне Бенито, господин капитан! – воскликнул Мишель.

– И тебе успел понравиться этот кривляка? Хорошо, бери его! Бенито, иди сюда, слушайся своего нового хозяина и уважай его шапку! А маленькому Франсуа, наверное, приглянулась мисс Бетси?

Мальчик молчал, но глаза его так красноречиво, с такой любовью смотрели на попугая, что капитан немедленно передал Франсуа его подарок, сделавший малыша безгранично счастливым.

Весь день дети провозились со своими новыми друзьями и не заметили, как подошло время отправляться на «Пелузу». Добрый капитан сам устроил детей в отведенной для них каюте, и пока Жан с Мишелем были поглощены происходившей вокруг них суетой, он отозвал в сторону Франсуа и, сунув мальчику в карман маленький синий сверток, шепнул ему на ухо:

– Ты отдашь это брату Жану, когда я оставлю вас, но не раньше, слышишь?

Когда раздался первый звонок, капитан перецеловал детей, пожал руку своему другу Барбкотту и, пожелав всем им счастливого пути, вернулся на берег.

Через десять минут «Пелуза» тихо прошла мимо «Марии-Габриэли», и трое детей послали последний сердечный привет ее капитану, точно Богом посланному им на помощь. Они долго стояли на палубе и смотрели на великолепный бриг до тех пор, пока его трехцветный вымпел не исчез в отдалении…