Текст книги "Герцог-обольститель"

Автор книги: Адель Эшуорт (Эшворт)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

Сэмсон почувствовал, как кровь забурлила в венах. Все его чувства мгновенно обострились. Он понял, что настало время для разоблачения.

Он подтолкнул Оливию в сторону, сжав ей напоследок руку.

Он еще не увидел Эдмунда, но заметил, как окружившие его гости смотрят на него, и не потому, что они с Оливией обнимались во время танца.

Наступила тишина, а с ней из толпы выплыла в пышных розовых юбках самая главная злодейка в той ужасной жизни Сэмсона, какой она была до Оливии, – Клодетт. Странно, но Сэмсон ничуть не был удивлен. Она явилась сюда ради удовольствия разоблачить его на глазах у всего общества.

– Сэмсон, – сказала она с улыбкой, но ее глаза светились бешенством.

Он не знал, что сказать ей после всех этих лет, особенно в присутствии толпы гостей. Оливия, однако, спасла его от ответа. Она встала перед ним, словно защищая его, и в упор посмотрела на графиню:

– Тетя Клодетт, что ты здесь делаешь?

Прежде чем та успела ответить, какой-то неизвестный Сэмсону пожилой джентльмен, откашлявшись, вышел из-за спин гостей. Глаза его метали молнии.

Сэмсон сразу догадался, что это дед Брижитт и ее опекун. Он был в ярости, увидев Сэмсона, и явно не понимал, что может произойти на балу по случаю помолвки его внучки.

– Месье, – вежливо сказал он, – не будете ли вы так добры пройти с Оливией ко мне в кабинет?

– Разумеется, дедушка, – ответила за Сэмсона Оливия.

Они пошли за ним через расступавшуюся толпу, и Сэмсон чувствовал на своей спине враждебный взгляд Клодетт.

Пока они шли к выходу из зала, их все еще сопровождали приглушенный шепот и недоуменные взгляды. Но потом музыка возобновилась, танцующие пары снова вышли на паркет, а остальные гости вернулись к прерванным разговорам и выпивке.

Они прошли по коридору и повернули к гостиной. Сэмсон услышал голос Эдмунда еще до того, как они вошли.

Наступил момент истины, и хотя у него от напряжения заболела голова, а мысли все еще были заняты признанием Оливии, он чувствовал себя относительно спокойно.

Маркотт вошел в гостиную первым, за ним Оливия, Сэмсон и последней – Клодетт.

– Вон, – коротко приказал старик служанке.

Эдмунд стоял в дальнем углу возле холодного камина и разговаривал с молодой блондинкой, которая, вероятно, была наследницей Дома Гованс и очередной жертвой его брата. Но, услышав резкий голос Маркотта, Эдмунд поднял голову и впервые за десять лет посмотрел на Сэмсона.

Наступила зловещая тишина. В течение нескольких долгих напряженных секунд все молчали. Потом Маркотт вышел на середину комнаты и произнес громовым голосом:

– Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит, дьявол побери?

Сэмсон инстинктивно схватил Оливию за руку, при этом ни на минуту не спуская глаз с брата.

Эдмунд побледнел. Пот выступил у него на лбу. Его глаза забегали.

Ошеломленная Брижитт смотрела то на Эдмунда, то на Сэмсона.

Первой, конечно, пришла в себя Клодетт. Она подошла к Маркотту.

– Месье Маркотт, – высокомерно сказала она, – по-видимому, произошло недоразумение...

– Недоразумение? – прорычал старик.

Резкий тон старика заставил Клодетт остановиться.

– Кто вы такой? – Его вопрос относился к Сэмсону.

– Брат-близнец Эдмунда, – пояснила Клодетт таким тоном, будто она была центром внимания.

– Полагаю, что все уже это поняли, мадам графиня. Это же очевидно.

Клодетт смутилась. Даже под румянами было заметно, что она покраснела.

Маркотт скептически посмотрел на Сэмсона.

– Я снова вас спрашиваю. Кто вы?

– Я Сэмсон Карлайл, герцог Дарем. Приехал во Францию, чтобы встретиться со своим братом Эдмундом, которого не видел десять лет.

Пока этого достаточно, решил он. Снова наступила тишина.

– Дедушка, – наконец сказала Оливия, – мне кажется, мы должны вам кое-что сообщить, касающееся жениха вашей внучки.

Сэмсон заметил, что Эдмунд только сейчас обратил свой взгляд на Оливию, при этом его лицо из мертвенно-бледного в одну секунду стало багрово-красным.

Маркотт скрестил руки на груди.

– Я жду.

Оливия сделала глубокий вдох.

– Я познакомилась с Эдмундом прошлым летом в Париже. Нас представила моя тетя Клодетт.

Все посмотрели на графиню Ренье, лицо которой стало таким же розовым, как ее юбки.

– Я... Это не совсем так...

– Именно так. Перестань лгать, тетя Клодетт, – приказала Оливия, полностью овладев собой.

– Я не лгу.

– Ты лгала с самого начала, – фыркнула Оливия.

Маркотт провел ладонью по лицу. Он, видимо, начал понимать сложность родственных отношений и явно опасался того, чем это может закончиться.

До Брижитт тоже что-то начало доходить, потому что она отпустила руку Эдмунда и отступила от него.

– Он... он твой муж? – робко спросила она Оливию. Клодетт воздела руки в драматическом жесте и воскликнула:

– Нет, конечно! Это же смешно!

– На самом деле муж – я, – раздраженно ответил Сэмсон.

Все молчали, а Эдмунд расправил плечи и разгладил лацканы, стремясь вновь обрести свою поставленную под вопрос честь.

– Она не замужем за ним, Ив-Франсуа, – сказал он. – Она лжет, он лжет, и, насколько я знаю своего брата, он приехал в Грасс с единственной целью – помешать моей свадьбе с вашей внучкой. И затеял всю эту чепуху для того, чтобы всех запутать. – Он посмотрел на Сэмсона с враждебностью, которую не мог скрыть. – Это в его характере.

Сэмсон смотрел на брата, и его ярость становилась сильнее с каждым ударом сердца.

– Почему бы тебе не объяснить своей невесте и ее деду, каким образом ты познакомился с моей женой, братец? – сурово спросил Сэмсон. – Просвети их.

– Да, просвети, – поддержала его Оливия. – Мне страшно хочется услышать твою версию событий.

– Эдмунд? – подтолкнул его Маркотт.

Эдмунд посмотрел на Сэмсона с нескрываемой злобой.

– Не делай этого, Сэмсон.

Это был решающий момент для всех.

– На этом ложь кончается, Эдмунд. Вся твоя ложь, – с нескрываемым презрением сказал Сэмсон.

Лицо Эдмунда побагровело от злости и разочарования.

– Я женюсь на Брижитт Маркотт, – шепотом произнес Эдмунд, сжав кулаки и раздув ноздри. – И это единственная правда.

Оливия вспыхнула, и Сэмсон положил ей руку на плечо, чтобы успокоить.

– Дедушка Маркотт, – удивительно ровным голосом сказала она, – ваш будущий зять лгал мне с того момента, как мы познакомились. Он говорил, что любит меня, он ухаживал за мной и устроил фальшивую свадьбу...

– Оливия! – вскричал Эдмунд.

– ...а в ночь после этой так называемой свадьбы, – решительно продолжила Оливия, – когда я ожидала осуществления брачных отношений, он оставил меня. С поддельным свидетельством о браке он отправился к моему банкиру, как законный супруг снял со счета все мои деньги и, покинув город, приехал сюда, по-видимому, для того, чтобы начать все сначала, и стал ухаживать за наследницей Дома Гованс.

Брижитт вскрикнула в шоке. Казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Нетвердой походкой она отошла от Эдмунда и рухнула на кушетку.

Маркотт был так поражен, что потерял дар речи. Эдмунд понял, что обман раскрылся. Клодетт с высокомерным видом обмахивалась веером.

Оливия ни на кого не обращала внимания.

– Как только я поняла, что он меня бросил, – с горечью в голосе продолжала она, – прихватив с собой деньги, предназначенные для Дома Ниван, я стала искать его, полагая, что он вернулся в Англию, где он смог бы вести беззаботную жизнь на мои деньги. Там я познакомилась с его братом Сэмсоном, который оказался близнецом Эдмунда.

Она обернулась к человеку, который ее унизил.

– Вообрази мое удивление, Эдмунд, когда я подумала, что он – это ты, потому что я не знала, что у тебя есть брат-близнец. – Она передернула плечами. – Но он повел себя как джентльмен, предложил помочь мне найти тебя и разоблачить твой обман.

Она обращалась только к Эдмунду, словно никого другого в комнате не было.

– Ты меня использовал, – обвинила она его сквозь стиснутые зубы. – Использовал, лгал и обманывал, и я просто не могу позволить тебе поступить так же с другой наивной девушкой, особенно стой, которую я знаю лично и люблю. – Сделав паузу, Оливия повернулась к Клодетт: – Единственное, что мне еще надо узнать, был ли этот гнусный план задуман тобой или моей тетей...

Клодетт вспыхнула.

– ...женщиной, которую я любила как свою родственницу. А она, как я недавно узнала, была уже многие годы твоей любовницей, Эдмунд. Вы с ней два сапога пара, – добавила она с отвращением.

Стало тихо, но воздух был наэлектризован до невероятной степени.

– Ах ты, сучка, – выпалила Клодетт, бросив в Оливию веером, но он задел лишь подол ее платья.

Сэмсон схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул:

– Только посмейте еще раз обозвать ее, мадам, и я сотру с вашего лица эту подлую ухмылку вместе с вашей косметикой.

Его тон был таким ледяным, а взгляд таким пугающим, что она попятилась и замолчала.

Маркотт грозно посмотрел на Эдмунда.

– Это правда?

– Конечно, правда, – в отчаянии вставила Оливия. Маркотт бросил на нее взгляд.

– Я хочу услышать это от Эдмунда, Оливия.

– Я люблю Брижитт, – процедил он сквозь зубы.

– Я понимаю, что ты пытаешься быть убедительным, но это не ответ, – заметил Сэмсон.

Эдмунд медленно покачал головой:

– Тебе всегда удавалось испортить то, чем я дорожил в своей жизни. Зачем ты это делаешь, брат? Потому что я умею обращаться с женщинами? Потому что они всегда предпочитали меня тебе?

– Во всем, что с тобой в жизни случилось, виноват ты сам, Эдмунд. – Он посмотрел на Клодетт. – Ты и она.

– Я? – вырвалось у той.

– Да, и ты, – подхватила Оливия. – Расскажи мне, тетя Клодетт, зачем ты здесь? Почему ты решила приехать в Грасс именно на этой неделе, а не в какое-нибудь другое время?

Клодетт на минуту смутилась, а потом отмела вопрос Оливии.

– Я пошла навестить тебя в Дом Ниван, но тебя не оказалось, и Норман предположил, куда ты могла сбежать.

– Норман?

Клодетт пожала плечами:

– Он просто упомянул это мимоходом.

– Что ж, значит, Норман больше у меня не работает. А твоей ноги, дорогая тетушка, больше не будет в моем магазине.

Это снова разозлило Клодетт, хотя Сэмсон не мог сказать с уверенностью, было ли это связано с запретом приходить в Дом Ниван или с быстрой переменой отношения к ней Оливии.

Клодетт начала медленно к ним приближаться. Ее глаза превратились в щелочки, ноздри раздувались, рот некрасиво скривился.

– Скажи мне, дорогой Сэмсон, ты рассказал Оливии о нашей любовной связи?

Это было как гром среди ясного неба. Все, кроме Эдмунда, который иронически фыркнул, были поражены.

– Ты просто жалкая пародия на аристократку, Клодетт, – ледяным тоном прошептал Сэмсон.

Она ничуть не смутилась.

– Разве? Я считаю, что она должна знать правду. – Раскинув руки, она обвела всех взглядом. – Ведь мы сегодня раскрываем секреты, не так ли? А тебе есть чем поделиться, дорогой.

«О Господи!» Сердце Сэмсона было готово выскочить из груди.

– Прекрати молоть чушь. Он, конечно, рассказал мне всю эту гнусную историю, – неровным голосом вмешалась Оливия, стараясь выглядеть искушенной, выгораживая его, хотя он почувствовал, как она дрожит под его рукой.

«Держись, моя маленькая Ливи». Маркотт сразу же понял, что Клодетт перешла все границы приличий, и твердо заявил:

– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли, графиня.

– Я никуда не уйду, пока моя племянница не услышит о ребенке.

Тут Брижитт, о которой все забыли, вскрикнула.

– О каком ребенке? – побледнел Маркотт.

– Уйдите, мадам, – угрожающе предупредил Сэмсон, – или вы пожалеете о том, что затеяли этот гнусный разговор. Сплетни не украшают аристократок.

– Я уже жалею, – возразила она. – Ты не сможешь запугать меня, Сэмсон.

– Что за ребенок? – громовым голосом повторил Маркотт.

– Ребенок Сэмсона и Клодетт, – с хитрой усмешкой протянул Эдмунд.

Оливия хотела вырваться из рук Сэмсона, но он крепко сжал ее плечи.

– Ты всегда был негодяем, Эдмунд, – прошептал Сэмсон.

Клодетт радостно хлопнула в ладоши, а ее глаза сверкнули злобным огнем.

– Боже мой, Оливия, я вижу по твоему лицу, что ты не знаешь, что у нас с Сэмсоном был малыш. Интересно, почему он тебе об этом не рассказал? – Она притворилась удивленной.

Если бы Сэмсон не боялся, что Оливия убежит, он отпустил бы ее и убил бы эту женщину.

– Заткнись, Клодетт, – предупредил он, прижав к себе дрожавшую Оливию.

– Как? Ты ей ничего не рассказал? – Клодетт заморгала в притворном шоке. – Похоже, Сэмсон, дорогой, ты многое от нее скрыл, не так ли?

Маркотт медленно приходил в себя. Но потом выпрямился и подошел в Клодетт.

– Это не имеет отношения к моей внучке. Я еще раз вежливо прошу вас покинуть мой дом.

Клодетт взглянула на Эдмунда.

– Дорогой! Предлагаю тебе рассказать ему все. – Эдмунд посмотрел на графиню, и его взгляд стал безжалостным.

– Я собираюсь жениться на Брижитт независимо от того, что я сделал в прошлом и из-за чего я приехал в Грасс.

– Нет, ты не женишься, – пробормотала Клодетт.

– Женюсь, – коротко отрезал он.

Клодетт наконец смутилась и оглядела присутствующих. Но потом к ней вернулось самообладание, и она, вздернув подбородок, сказала:

– Все, о чем говорила Оливия, правда. Мы с Эдмундом много лет были любовниками, а этот обман мы задумали для того, чтобы завладеть наследством Брижитт. Эдмунд заявляет о своей любви только для того, чтобы спасти свою шкуру и избежать ареста за мошенничество.

Брижитт снова вскрикнула.

– Зачем? – спросил Сэмсон. Это был простой вопрос, но он был главным, а они пока его не коснулись. – Зачем было выбирать наследниц парфюмерного дела, если тебе в жизни ничего не надо было, Клодетт?

– Затем, что я хочу его контролировать, контролировать, что продается, а что нет. После смерти моего брата Дом Ниван должен был перейти ко мне. Я законная наследница. Эдмунд с этим согласился, и мы... мы решили, что после того, как он оформит фальшивый брак с наследницами Домов Ниван и Гованс, мой статус будет восстановлен, хотя императрица Евгения вряд ли останется моей клиенткой. Но я верну себе то, что принадлежит мне по праву.

Маркотт рассмеялся:

– Это самое смехотворное заявление, какое я когда-либо слышал.

– И все же это правда, – вспыхнула Клодетт.

– Мадам, – возразил Маркотт, глядя ей прямо в глаза, – что бы вы ни сделали, вы не получили бы контроль над парфюмерной компанией. И уж конечно, вам не видать покровительства императрицы Евгении, о котором вы наверняка мечтали. Кто может дать гарантию того, какими будут ее предпочтения в следующем сезоне? Поставщики постоянно меняются, продукция либо покупается, либо продается, доходы то уменьшаются, то увеличиваются, и это постоянно происходит со мной или с Домом Ниван. – Он метнул взгляд на Эдмунда. – А что касается кражи наследства, я должен сказать, что моя дорогая Оливия, которую вы двое, очевидно, очень обидели, могла бы и должна была бы заявить о вас властям. Вы прикрываетесь своими титулами, но вы их не заслуживаете.

Эдмунд закрыл глаза и медленно покачал головой. Он понял, что потерял все то, что пытался получить путем мошенничества. Клодетт смотрела на Маркотта и молчала.

Брижитт плакала.

– Я люблю Брижитт. – Это был почти вопль. Эдмунд посмотрел на Оливию. – Независимо от того, что я сделал.

– Вы ее не заслуживаете, – ответил Маркотт. В этот момент Сэмсон даже пожалел брата. Старик повернулся к Клодетт.

– Вы сделали достаточно. Вы покинете мое поместье, и чтобы ноги вашей здесь больше никогда не было, мадам. Вы уедете немедленно, или я прикажу вышвырнуть вас. – Он схватил ее руку. – Сейчас же!

А потом с силой, удивительной в таком возрасте, Маркотт потащил ее к двери, открыл ее, вытолкнул Клодетт в коридор и захлопнул дверь.

При любых других обстоятельствах Сэмсон зааплодировал бы.

Тишина была просто оглушающей. Эдмунд смотрел на Сэмсона, но теперь это был взгляд раненого зверя. А Оливия, великая любовь Сэмсона и самая поразительная женщина, какую он когда-либо встречал в своей жизни, стояла перед ним, дрожа и отказываясь поднять на него глаза, и ему казалось, что чувства, которые волнами шли от нее, раздавят его. Но здесь он решил ничего не обсуждать, чтобы не смущать ее еще больше в присутствии старейшины рода Маркотт и особенно Эдмунда и Брижитт.

Набрав побольше воздуха, Сэмсон нарушил тишину:

– Месье Маркотт, примите мои искренние извинения за неприятные события сегодняшнего вечера. Однако факт остается фактом – я не мог допустить, чтобы мой брат обманул еще одну леди, как он обманул мою жену.

Оливия опять попыталась вырваться, но безуспешно.

– Особенно такую прелестную и наивную, как ваша внучка.

Брижитт шмыгнула носом и слабо улыбнулась. Маркотт внимательно посмотрел на Сэмсона и сказал:

– Ваша светлость, я всегда рад видеть вас в моем доме, – Сэмсон этого не ожидал и при этом удивился, почему старик до сих пор не выразил своего отношения к Эдмунду.

– А теперь, – продолжил Маркотт, одернув полы сюртука, – я, кажется, должен принять решение.

Он шагнул в сторону Эдмунда. Тот явно оробел и выглядел жалким в своем дорогом наряде, оплаченном скорее всего деньгами Оливии.

– Вы спали с моей внучкой? – без обиняков спросил Маркотт.

Оливия затаила дыхание. Брижитт вскочила, белая как мел. К чести Эдмунда, он смутился и покраснел.

– Простите? – вырвалось у него. И хотя он был почти на голову выше француза, он съежился под его взглядом.

– Вы спали с моей внучкой? – очень медленно и с расстановкой повторил тот.

Брижитт поспешила Эдмунду на выручку и, схватив его за руку, сказала:

– Дедушка, твой вопрос неуместен.

– Не вмешивайся, детка, – шепотом предупредил он и снова посмотрел на Эдмунда. – Отвечайте!

– Я люблю ее, – почти прорычал Эдмунд.

– Это означает «да»? – Эдмунд не отвел взгляда.

– Да.

Услышав ответ, Маркотт размахнулся и ударил Эдмунда кулаком в челюсть.

– Дедушка! – взвизгнула Брижитт, увидев, как Эдмунд, ударившись плечом о край камина, рухнул на пол.

Сэмсон опешил. Восьмидесятилетний старик только что сбил с ног его брата! Сколько лет он мечтал сделать то же самое!

Маркотт потер кулак, потом пошевелил пальцами, глядя, как Брижитт пытается приподнять Эдмунда за плечи.

– Что ж. – Маркотт поправил галстук. – Это мы уладили, а теперь я скажу вот что. Вы прожженный негодяй, Эдмунд, но я надеюсь, что вы любите мою внучку, а она любит вас. Вы женитесь на ней по закону, а я буду свидетелем этого события. Вы подарите мне правнуков и будете жить в моем поместье до тех пор, пока я не разрешу вам покинуть его. Вы не будете вести праздную жизнь, а будете работать на Дом Гованс так, как я прикажу. Вы никому не расскажете о своем постыдном прошлом, иначе, если я узнаю, что вы причинили боль моей внучке так, как Оливии, я прикажу вас арестовать и потрачу все свое огромное состояние – до последнего сантима – на то, чтобы убедиться, что вы сгниете в тюрьме. Или сам вас убью, – добавил он.

Он отступил, видимо, не ожидая от Эдмунда ответа.

– А теперь, Брижитт, дорогая, перестань плакать и вытри лицо, – приказал он, и его голос становился все громче. – А потом ты и этот идиот, за которого ты собираешься выйти замуж, войдете рука об руку в зал и предстанете перед гостями, которые пришли на вечер, стоивший мне, между прочим, немалых денег, счастливой и любящей парой.

Сэмсон получил огромное удовольствие, увидев, как передернулось лицо Эдмунда.

Пытаясь выглядеть не слишком униженным и потирая ушибленное плечо, Эдмунд встал поддерживаемый Брижитт.

Сэмсон оставался на месте, все еще не отпуская Оливию. Он взял ее за руку, и его сердце сжалось: рука была вялая и холодная. Им надо поскорее уйти отсюда и поговорить наедине, подумал он. Она должна его простить.

– Я уверен, что вам все понравилось не меньше моего, – обратился к ним Маркотт. Его глаза сияли.

– Вы были великолепны, – признался Сэмсон с улыбкой. – Видеть, как вы это сделали, было большим удовольствием.

Маркотт кивнул, но когда посмотрел на Оливию, перестал улыбаться. Сэмсону не видно было ее лица, потому что она все это время стояла к нему спиной, а старика, видимо, поразило выражение печали в ее глазах.

– Моя дорогая Оливия, – сказал он, нежно поцеловав ее в обе щеки, – благодарю тебя.

– Дедушка, – только и сумела она прошептать.

– Я буду более чем рад, если вы останетесь, но, кажется, у вас есть о чем поговорить наедине. Ваша светлость, я люблю вашу жену, как я любил ее мать, как люблю всю свою семью. Я одобряю ваш выбор.

– Благодарю, – кивнул Сэмсон.

Маркотт направился к двери, но, прежде чем выйти, обернулся, чтобы посмотреть на Брижитт и Эдмунда.

– Марш в зал! И, Эдмунд, если кто-нибудь скажет что-либо по поводу вашей щеки, ответьте, что вас ударил ваш брат. Все этому наверняка поверят.

Сказав это, старик вышел и закрыл за собой дверь.

После его ухода все долго молчали. Сэмсон все еще держал Оливию и не чаял остаться с ней наедине.

– Как вы... похожи, – сказала Брижитт, глядя на братьев, стоявших друг против друга.

– Хватит, Брижитт, – раздраженно бросил Эдмунд.

– Поздравляю, – сказал Сэмсон, но от его голоса повеяло холодом.

– Уходи, Сэмсон, – ухмыльнулся Эдмунд.

– Уйду, не беспокойся. Но Боже упаси тебя появиться в Англии, разве что затем, чтобы извиниться перед моей женой.

Эдмунд фыркнул и потер подбородок.

– Так ты и вправду на ней женился? – спросил он, глядя на Оливию.

Глаза Сэмсона потемнели.

– Поосторожнее, Эдмунд, не то получишь еще. Теперь уже от меня. Ты достаточно натворил бед за свою жизнь.

– Замолчите оба, – вмешалась Брижитт. Сэмсон посмотрел на нее и сумел улыбнуться.

– Мадемуазель Маркотт, примите деньги, которые Эдмунд украл у Дома Ниван, в качестве свадебного подарка. Я верну средства Оливии из собственных фондов.

Брижитт заморгала, а потом посмотрела на Эдмунда.

– Не могу поверить, Эдмунд, что ты мог так поступить. Это просто отвратительно.

– Мы обсудим это потом, – проворчал Эдмунд, не спуская глаз с брата.

– До следующей встречи, Эдмунд, – небрежно бросил Сэмсон, но его голова уже была занята предстоящим разговором с Оливией.

– До следующей встречи, братец, – саркастически ответил Эдмунд.

Сэмсон посмотрел на Брижитт.

– Мадемуазель, я вам искренне сочувствую. – Взяв за руку Оливию, он вывел ее из комнаты, и оба они спустились вниз к своему экипажу.