Текст книги "Тень"

Автор книги: Адам Пшехшта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Благодарю вас за откровенность. Я, правда, не вижу непосредственной угрозы для вас, однако посоветовал бы соблюдать осторожность, – сказал Рудницкий, поднимаясь из-за стола.

Граф кивнул и попрощался с алхимиком, пожав ему руку. Слуга ждал у дверей по стойке «смирно» со шляпой и тростью алхимика в руках. «Похоже, граф просветил нерасторопного слугу, с кем имеет дело», – пришел к выводу Рудницкий.

Маевский стоял рядом с экипажем, курил сигарету, а теплый августовский ветер приносил ароматы цветов из ближайшего сада.

– Что ты выяснил? – спросил Рудницкий.

– Соседи видели ее несколько раз с Косцельским. Она выглядела довольной.

Алхимик кивнул.

– Я тоже так думаю, – буркнул он. – Это, похоже, не граф.

– Похоже?

– На этом этапе нельзя никого исключать, тем более что у меня нет никакого опыта в проведении таких расследований, но мне кажется, что он боится. Не так, словно у него есть что-то на совести, а как человек, у которого умер кто-то из близкого окружения и который ожидает проблем. Я немного его напугал, – признался он.

– Как он выглядел? Что – настолько страшный, что вынужден пользоваться услугами куртизанок?

– Совсем наоборот. Это сложно. Расскажу по дороге.

Рудницкий сел в карету, стукнул тростью в потолок, подавая знак кучеру возвращаться в отель, после чего кратко передал подчиненному разговор с Косцельским.

– Мне кажется, я где-то видел такой кулон с купидоном, – сказал Маевский, массируя виски.

– Неважно! – махнул рукой алхимик. – Сейчас у нас проблемы посерьезнее, а выяснением клиентов «Золотого дворца» займемся позже. Ты говорил, что у тебя есть знакомый в полиции?

– Да, друг детства. Он сейчас комиссар или инспектор… я не разбираюсь в этих новых рангах.

– Договорись с ним о встрече как можно быстрее.

– Сделаю, шеф.

– А почему ты меня перебил, когда я спросил о занятиях девушек?

– Как бы вам объяснить…

– Ну ты уж постарайся.

– Я изучал документы этого заведения полночи, поэтому госпожа Росси предложила мне кофе. Когда она вышла, я подумал, что нужно немного осмотреться в кабинете, в конце концов, дело ведь важное. У меня было немного времени, максимум минут пятнадцать, но мне удалось открыть сейф и…

– Какой сейф? – прервал его Рудницкий. – Я хорошо осмотрел кабинет и не заметил никакого сейфа.

– Подпольный, под ковром, – пояснил Маевский. – Это сейчас последний писк моды. Госпожа Росси держит там несколько паспортов и учебников.

– Паспорта фальшивые?

– Совсем наоборот, самые настоящие. Думаю, что они принадлежат девушкам, которым изменили имена. Но интереснее всего оказались учебники.

– Какого черта держать учебники в сейфе?

– Вам бы следовало сначала посмотреть на них, шеф. Все они касаются того последнего этапа обучения для избранных девушек.

– А поконкретнее?

– Специфические позы, как в «Камасутре», ну и упражнения.

– Что за «Камасутра»?

– Это индийский эротический трактат, – пояснил Маевский с озорным блеском в глазах. – Англичане перевели его несколько десятилетий тому назад, и с той поры это довольно популярная книга. Я слышал, что наши тоже намерены перевести, но началась война, и издатели потеряли к ней интерес. Упражнения немного похожи на упражнения для балерин или цирковых гимнасток, хотя некоторые предназначены для развития… профессиональных навыков. Я предпочел бы, чтобы вы не давили на директрису в том вопросе, поскольку ответ ее явно смутит.

– Интересно, – пробормотал Рудницкий. – Я должен обязательно прочитать этот трактат, содержащиеся в нем позы могут дать нам определенное представление о физической подготовке учениц мадам Росси.

Мужчины переглянулись и рассмеялись.

* * *

Рудницкий доел чудесный омлет с зеленью, вытер рот салфеткой, после чего потянулся к серебряному подносу. Каждое утро он получал кучу визитных карточек, но сегодня слуга принес только две. Со вздохом облегчения он взял визитку с гербом графа Косцельского. В левом нижнем углу черным карандашом были написаны две буквы «p. r.». Pourremercier – благодарность. Неужели господин граф считает себя настолько выше в социальной иерархии, что ему без необходимости посещать обычного барона? Именно в таких случаях и пишут на визитке эти буквы «p. r.». Хотя было еще латинское слово verte, означающее «переверни». На обратной стороне визитки было только одно предложение: «Согласно вашему совету, я решил уехать из Варшавы». «Значит, это не игнорирование, а осторожность», – подумал алхимик.

Вторая визитка заключала только одну фамилию и лаконичную записку без подписи: «Он просит о встрече. Как можно быстрее». Хорошее настроение исчезло без следа, Рудницкий помнил и адрес, и фамилию: Панская, Зав… Похоже, theokataratos не сменили место жительства.

Принимая во внимание, что ни один из Проклятых не потревожил Рудницкого со времени подписания мирного договора, это было явно не приглашение на чай. Что-то случилось. Что-то серьезное.

Выругавшись себе под нос, Рудницкий послал слугу за Маевским. В эту минуту в комнату вошла Татьяна Аристова с еще теплыми булочками. Запахло корицей и ванилью, но вместо аппетита – Татьяна Олеговна была настоящей мастерицей своего дела – алхимика затошнило. Кухарке хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.

– Вы умрете от истощения, – укоризненно произнесла она. – Мужчина должен питаться соответственно, а вы едите, как воробей. Снова занимались политикой за завтраком? – грозно спросила она.

Рудницкий кашлянул: кухарка, доставшаяся ему в наследство от князя Оболенского, питала к нему поистине материнские чувства и ни за что не хотела уезжать, даже когда снова открыли границы с Россией. По неизвестным причинам она решила, что должна лично следить за питанием своего работодателя, что приводило к дополнительным порциям еды.

– Я уже поел, – возмутился он.

– Завтрак без моих булочек – это не завтрак. Возьмите хотя бы пару штук в дорогу! – произнесла она не терпящим возражения тоном.

– Я и так набрал четыре килограмма!

Кухарка смерила его оценивающим взглядом:

– Самое большее – два. Это решительно мало, вы были худой как щепка.

От дальнейшей дискуссии Рудницкого спас появившийся Маевский. Мужчина сразу схватил булочку с подноса и уклонился от шутливого подзатыльника кухарки.

– По крайней мере, этот ценит мою выпечку, – буркнула женщина.

Она откуда-то вытащила лист бумаги, несколькими умелыми движениями запаковала булочки и вручила сверток Маевскому.

– Только не съешь все сам! – погрозила она ему пальцем.

– Как бы я посмел…

– Уж я тебя знаю! Половина для Олафа Арнольдовича.

Алхимик скривился: выходя, кухарка перекрестила его. Не в первый и очевидно не в последний раз, но сегодня этот, казалось бы, невинный жест напомнил алхимику о вещах, про которые он желал бы забыть. Например, про собственную смертность…

– Что такое, шеф? – спросил Маевский.

– Едем на Панскую.

С лица подчиненного исчезли все признаки веселья, глаза настороженно сузились.

– Проблемы?

– Проблемы, – хмуро кивнул алхимик.

– Экипаж будет готов через пять минут.

Рудницкий поблагодарил кивком головы и, немного подумав, снял защитный амулет с шеи. В такое общество лучше не заявляться с алхимическим серебром, кто-то может воспринять это как проявление злого умысла…

Глава II

После последнего визита алхимика на Панскую прошло всего несколько месяцев, но улица изменилась до неузнаваемости: здания стали ухоженней, кое-где положили новую штукатурку, а местами заменили или подкрасили ворота. Исчезли валявшиеся пьяницы, пропали стоявшие по закоулкам проститутки, даже дети, бегающие вокруг, стали менее оборванные. В этой ситуации не удивил и небольшой сад возле резиденции theokataratos. Зелень окружала полуметровый забор, и вокруг не было ни окурков, ни пустых бутылок, а ровные ряды роз, георгинов и гладиолусов давали понять, что никто из местных не пытался нарушить символическое ограждение. Это тоже не вызывало удивления: после появления на Панской Зав вынужден был преподать соседям несколько уроков, и, похоже, наука не прошла даром.

Алхимик постучал тростью в двери и жестом приказал Маевскому остаться в экипаже. Судя по изменениям вокруг, он был в полной безопасности. Ну, разве что Проклятые решат напасть, тогда его не спасет даже армия солдат.

В прихожей его встретила Луна, женщина поздоровалась с Рудницким кивком, однако никоим образом не дала понять, что узнала его. Ни следа эмоций. Проблемы.

За большим столом из черного дуба сидели несколько особ, некоторых из них алхимик видел у Зава и раньше, а некоторых – впервые. Даже если предположить, что кто-то из theokataratos изменил внешность – а Проклятые могли это делать, – не вызывало сомнений то, что компания увеличилась: Рудницкий сделал документы только для девяти человек.

Низкий, щуплый мужчина встал при виде алхимика и подал ему руку, остальные никак не отреагировали на прибытие гостя.

– Прошу, садитесь, – пригласил Зав.

Рудницкий воспользовался приглашением и осторожно огляделся. Все места были заняты, лишь через мгновение он понял, что Луна стоит за его креслом.

– Предлагаю сразу перейти к делу, – предложил Зав. – Вы помните наш договор? Мы не нападаем на людей, за исключением очевидной самообороны, а вы решаете споры и наказываете всех, кто причинит нам вред?

– Я помню, – ответил алхимик.

– Один член правительства Варшавской республики, некий Белинский, обидел одну из нас.

– Могли бы вы уточнить, каким образом?

– Лучше будет, если я вам покажу. Прошу за мной.

Обнаженная женщина без сознания лежала на прикрученной к полу кровати. Последний раз Рудницкий видел такую мебель почти двадцать лет назад, во времена студенческой практики в психбольнице. Когда-то незнакомка была красивой, сейчас ее лицо напоминало кусок сырого мяса, одна из глазниц была пустой, на связанных ремнями руках были видны ожоги, а все тело покрывали раны. Больше всего в районе груди и бедер.

– Что случилось? – ошарашенно пробормотал алхимик.

– Профессор Белинский решил провести над ней некоторые опыты, – спокойно ответил Зав.

Рудницкий не дал себя обмануть, голос Проклятого можно было ощутить кожей, пропитанный ненавистью, такой же выразительной, как взведенный курок.

– Но зачем?!

– Я не знаю деталей. Из того, что мне удалось узнать, Белинский руководствовался записями, в которых описана деятельность таких, как мы. Каким-то образом он узнал, что Астрея не человек, выкрал ее и держал в неволе.

– Выкрал?

– Вы прекрасно знаете, что существует много способов ослабить волю и силу theokataratos, – резко ответил Зав. – Серебро, заклинания, символы и, наконец, слова силы. К тому же Астрея была в процессе трансформации, поэтому чрезвычайно уязвима.

– Это ваша подруга?

– Можно и так сказать. Она прибыла к нам недавно, а я, обманутый фактом, что до этого времени нам удавалось избегать столкновений с людьми, заверил ее, что она в безопасности.

Алхимик ослабил ворот, ощущая, что его что-то душит.

– Чего вы от меня ожидаете? – спросил он.

– Мы поручились за вас, – сказал Зав. – Я и Луна. Мы заверили, что вы уладите это дело, согласно с нашим договором.

Рудницкий стиснул зубы: не было смысла переубеждать Проклятых, что члены правительства недосягаемы для него и он не имеет права кого-либо из них судить, а тем более наказывать. Theokataratos буквально поняли его обязательства, а он дал им обещание.

– Какие… последствия? – прохрипел он.

– Я не понимаю, – отозвалась Луна.

– Он спрашивает, что будет, если он не сдержит свое слово, – сухо пояснил Зав.

– Не делай этого, – попросила девушка.

Ее глаза утратили равнодушное выражение, лоб прорезала горизонтальная морщина.

– Если этот человек не будет наказан, у нас с Завом будут проблемы. Большие проблемы, – подчеркнула она. – А ты умрешь, и начнется война.

– Поймите нас правильно, – вмешался Зав. – Мы вам не угрожаем, а только объясняем ситуацию. Наше сотрудничество, то, что вы помогли нам устроиться в вашей реальности, заставило многих theokataratos принять решение следовать правилам, какие мы вместе установили, веря, что вы являетесь их гарантией. Сейчас они наблюдают, как это происходит на практике. Если вы нарушите уговор, будет война, а я и Луна должны будем вас убить.

– Сколько… сколько у меня времени?

– Немного. Неделя, максимум две. И вы должны это сказать сейчас в присутствии свидетелей.

Рудницкий вяло кивнул.

– В таком случае идем, – произнес он. – Нет смысла откладывать решение.

Неожиданно Луна взяла его за руку. Движение было нежным, едва ощутимым, но алхимик помнил, какая сила у этой девушки. Если бы он начал сопротивляться, это было бы равносильно попытке остановить трамвай.

– Ты все обдумал? – спросила она.

Рудницкий молча кивнул.

– Я останусь с тобой, – пообещала девушка.

Когда они вернулись в комнату, Проклятые все еще сидели за столом, у алхимика сложилось впечатление, что ни один из них даже не вздрогнул. Лишь сейчас он смог посчитать присутствующих: шестнадцать, не считая Зава и Луны. Он с удивлением осознал, что парализующий страх пропал, оставив после себя странное ощущение холода и металлический привкус на губах.

Зав кашлянул, явно намереваясь обратиться к собравшимся, но Рудницкий остановил его решительным жестом.

– Я сдержу свое обещание, – сказал он без вступления. – И вынесу приговор. В течение недели.

– Откуда мы можем знать, что… – начал высокий худой мужчина с морщинистым лицом. Он замолчал под взглядом алхимика.

– Я сейчас говорю, – тихо сказал Рудницкий. – И пока я не закончу, все будут молчать. Если только кто-то не хочет бросить мне вызов?

Ощущение усилилось, холодая как лед рука алхимика потянулась к поясу без какой-либо осознанной мысли, так, словно им управляла чужая воля. «Сталь, – подумал Рудницкий, облизывая губы. – Сталь и кровь». Он ощутил мороз по коже, и в висках зашумело.

– Ну?! – рыкнул он. – Кто-то хочет со мной повоевать?

На мгновение воцарилась изумленная тишина, тянулись секунды, длинные, словно вечность. Наконец отозвался Зав.

– Мне кажется, что наш друг Магнус что-то должен сказать, – произнес он с иронией.

Магнус неохотно поднялся со стула и встал на одно колено.

– Извините, – пробормотал он.

– Мне его убить? – спросила Луна.

Вопрос был задан небрежным, спокойным тоном, но именно от этого алхимик еще больше похолодел. Девушка не угрожала, а только хотела знать мнение Рудницкого. И – если что – выполнить приказ…

– Нет! – рявкнул он. – Никаких убийств. По крайней мере, сейчас.

– Я думаю, все всё поняли, – сказал Зав. – Что вы будете делать?

– Свяжусь с профессором Белинским. Я должен выслушать и вторую сторону.

На щеках Зава заходили желваки, он уже не выглядел как рассеянный простак и молниеносно овладел эмоциями.

– Разумно, – признал он. – У вас есть еще какие-нибудь вопросы? Поскольку есть несколько дел, которые мы должны обговорить.

– Да, – подтвердил Рудницкий. – Как вам удалось освободить…

– Астрею, – подсказала Луна.

– Да, Астрею. Я так понимаю, до битвы не дошло?

– Это не тайна, – пожал плечами Зав. – Мы перекупили одного из ассистентов Белинского.

– Я могу с ним поговорить?

– Полагаю, что нет, думаю, он уже уехал из Варшавы, он что-то говорил про Южную Америку.

– Как он уехал со всем этим серебром? Он же не положил его в банк, все транзакции выше пяти килограммов контролируются.

– Мы заплатили ему первичной материей, – пояснил Зав. – Помимо всего прочего ваша денежная система рушится, а точнее, ее не существует. Марки, рубли, талеры Марии Терезии[3]3
  Талер Марии Терезии – серебряная монета получила свое название от имени императрицы Марии Терезии, которая правила Австрией, Венгрией и Богемией с 1740 по 1780 год. Монета активно использовалась в мировой торговле.


[Закрыть], в обращении даже индийские рупии! Если к этому добавить еще и фальшивые деньги, только идиот доверился бы серебряной монете. Вы должны с этим что-то сделать.

Алхимик сдержал готовый сорваться ответ, в этот момент он ничего не мог обещать, поскольку сомневался, что проживет дольше недели.

– Почему ее раны не заживают? – сменил он тему. – Ваша способность к регенерации…

– Профессор выяснил, как ограничить нашу способность к регенерации, – прервал его Зав. – Астрея сказала, что он ввел ей какой-то препарат. Ничего больше я не знаю, она потеряла сознание. Это все? – спросил он с заметным нетерпением.

– Да, – подтвердил Рудницкий и попрощался с присутствующими легким кивком.

Выходя, он услышал доносившийся из комнаты гул возбужденных голосов, он не распознал язык, но его это не беспокоило. Он был уверен, что главной темой разговора был некий Олаф Арнольдович Рудницкий, и алхимик предпочитал не знать, что Проклятые хотят с ним сделать.

* * *

Военное министерство Варшавской республики размещалось на Уяздовских аллеях, в бывшей резиденции Акционерного общества текстильщиков. Алхимик задумался на минуту, было ли название учреждения данью немцам – это был дословный перевод термина Kriegsministerium, – а если и так, то зачем, но вид знакомого лица вернул его к реальности. Ведь он приехал сюда не как турист. Рудницкий понимал, что не может позволить себе витать в облаках, у него была неделя на решение проблемы theokataratos. Семь дней и ни минутой больше.

Невысокий лысый мужчина с двумя рядами колодок на мундире поспешно сбежал по ступенькам и вытянулся по стойке «смирно».

– Полковник Томала, – представился он, отдав честь. – Мне приятно, что вы наконец-то нас посетили. Вы, вероятно, меня не помните?

У Рудницкого сложилось впечатление, что офицер чего-то ждет от него. Лишь через мгновение он осознал, что как тот, кто выше по социальной иерархии, он должен принять решение о форме приветствия. Он выругался про себя и протянул полковнику руку.

– Но я помню! – заверил он. – Нас познакомил генерал Станкевич. Вы тогда были майором.

– Точно, – подтвердил Томала с довольной улыбкой. – Генерал сейчас занят, мы ведем переговоры на тему покупки вооружения для нашей армии, но для вас он найдет время. Следующая делегация появится только через час.

– Боюсь, что часа мне не хватит, – вздохнул алхимик.

– Если будет нужно, перенесем встречу, – решительно ответил Томала. – Вы же не приехали к генералу из-за какой-то ерунды?

– К сожалению, нет.

– Тогда прошу.

По дороге они прошли два поста с солдатами, вооруженными до зубов, но те пропустили его без слов, похоже, присутствия Томалы было достаточно, чтобы не останавливать гражданское лицо, которое он сопровождал.

– Отчего такие меры предосторожности? – спросил алхимик.

– Перестраховываемся. Если дойдет до войны, можно ожидать всего, даже диверсионных атак.

– А мы готовы?

– Постольку-поскольку. – Он пожал плечами. – У нас сто тысяч человек под ружьем, за несколько часов можем мобилизовать еще столько же. Мы укрепили крепость Модлин, форты и построили систему укреплений, включая железобетонные бункеры. Количество кинжальщиков увеличилось, у нас сотня магов, несколько адептов. Нападающие, кем бы они ни были, заплатят кровью за каждый метр завоеванной земли.

– Но?

– Но этого не хватит, – сказал Томала. – Другие тоже мобилизуют силы, и у них несоразмерно большие возможности. Ну, и слово силы, которое принесло нам победу, не является тайной. Мы можем отбить локальную атаку, но не остановим общее наступление. Тем более что обе стороны прежде всего ударят по Варшаве. Для немцев это прекрасная стартовая позиция, чтобы разрушить всю полосу российской обороны, для россиян – это единственный шанс сдержать наступление.

– А Тень? У него есть какой-то план на случай войны?

Полковник резко остановился перед кабинетом Станкевича и смерил алхимика оценивающим взглядом.

– Это статистический вопрос, – сказал он. – Враг имеет двадцатикратный перевес численности, больше оружия и магов. Этого не изменит никакой тактический гений. А остальное…

– Да? – беспокойно настаивал Рудницкий.

– Говорят, что Тень тяжело болен. Он умирает, – решился офицер, видя непонимание на лице алхимика. – Но хватить об этом!

Полковник энергично постучал и нажал на дверную ручку, не дожидаясь разрешения.

– Его превосходительство барон Рудницкий, – представил он.

Высокий щуплый мужчина с обветренным загорелым лицом горячо поприветствовал алхимика.

– Наконец-то вы посетили военное министерство, – бодро сказал Станкевич. – Мы всегда вам рады.

У офицера энергия била ключом, хотя частое моргание и покрасневшие глаза говорили о навалившихся повседневных обязанностях.

– Так сложилось, что я хотел узнать ваше мнение, – продолжил Станкевич. – Последнее время у нас много тревожащих убийств, что-то такое уже происходило раньше, речь идет о женщине…

– Без головы, с оккультными знаками на теле, – закончил алхимик.

– Именно, я должен был догадаться, что вы уже в курсе. Что вы об этом думаете, барон?

– Это работа магов или theokataratos, – ответил Рудницкий. – Я занялся расследованием этого дела.

– Я думал, что полиция еще не успела с вами связаться, – удивленно заметил Станкевич. – Лишь вчера я говорил об этом с начальником полиции Бунде.

– О помощи меня попросила мадам Росси, – пояснил алхимик.

Выражение лица генерала свидетельствовало о том, что офицер прекрасно знает, кто такая мадам Росси.

– Ну, хорошо, – буркнул он рассеянно. – Чем раньше, тем лучше. Если вам будет нужна поддержка, полковник Томала окажет вам всю возможную помощь, – добавил он, закрывая тему. – А сейчас: чем могу вам помочь?

Рудницкий беспомощно вздохнул и нервным жестом ослабил ворот рубашки. Теоретически премьер-министром правительства был Гроховяк, но официальная иерархия была лишь видимостью, реальная власть принадлежала Тайному совету и таинственному лидеру кинжальщиков, известному как Тень. Станкевич был как человеком совета, так и поверенным кинжальщиков, что делало его одним из наиболее влиятельных людей Варшавы. Если не самым влиятельным.

«Если он посчитает договор с Проклятыми изменой, то последнее предложение в завещании, Олаф Арнольдович, ты напишешь здесь и сейчас», – хмуро подумал алхимик.

– Если вы хотите, мы можем поговорить с глазу на глаз, хотя я полностью доверяю своему заместителю. – Станкевич прервал затянувшееся молчание.

– Нет… – нерешительным тоном ответил Рудницкий. – Это даже лучше, что полковник будет присутствовать при нашем разговоре. Речь пойдет о theokataratos, – сказал он, глубоко вздохнув. – Возможно, вы заметили, что с момента подписания мирного договора с Россией с ними не было никаких проблем? На территории нашей республики не зарегистрировано ни одного случая нападения Проклятых, хотя пресса докладывает об атаках на территории Москвы, Петербурга, Берлина и Вены.

– Совершенно верно, – подтвердил Томала. – Мы все думали, что бы это значило. Лишь последние преступления напоминают нам об угрозе с их стороны.

– Возможно, theokataratos не имеют к ним никакого отношения, хотя в этот момент не это самое важное, – осторожно сказал Рудницкий. – Проблемой является реакция Проклятых, которым удалось выбраться из анклава.

– Откуда эта информация? – Станкевич наморщил брови.

– Я разговаривал с ними, – прямо ответил алхимик.

В помещении воцарилась тишина, офицеры обменялись встревоженными взглядами.

– Если бы мне это сказал кто-то другой… – Генерал покачал головой. – И чего хотят Проклятые?

– Я заключил с ними что-то вроде перемирия или пакта о ненападении, – продолжил Рудницкий. – С какого-то времени в анклавах появились существа, в большей или меньшей степени устойчивые к серебру. Так же и у нас, в Варшаве. Это нельзя никак остановить, – подчеркнул он.

– Но россиянам это удалось, – заметил Томала.

– Я подозреваю, что это был только временный успех, – скривился алхимик. – Россияне уничтожили владыку анклава, что позволило им выбить theokataratos в самом Петербурге, однако донесения показывают, что они не в состоянии контролировать сложившуюся ситуацию. В противном случае ни один Проклятый не попал бы в город.

– Логично, – признал Станкевич. – В чем состоит этот договор? – резко спросил он. – Что вы им пообещали?

– Справедливость.

– Объяснитесь.

– Проклятые не нападают на людей взамен на обещание, что каждый человек, который обидит одного из них, понесет наказание.

– Я должен поверить, что все Проклятые согласны с этим условием? – с недоверием воскликнул Томала. – Это же невозможно! Вы не являетесь членом правительства!

– Их не волнует наша иерархия, у них она своя.

– Это какой-то абсурд!

– Бог с ним, – успокоил его Станкевич. – Что-то случилось?

– Один член правительства, – иронично начал Рудницкий, – некий Белинский похитил и пытал женщину. Проклятую. Theokataratos требуют сдержать обещание. Это все. – Он пожал плечами. – А, чуть не забыл: если мы этого не сделаем в течение недели, они убьют меня, и начнется война.

Томала тихо выругался, Станкевич только стиснул зубы.

– И как вы себе это представляете? – рявкнул полковник. – Белинский возглавляет департамент борьбы с Проклятыми. Мы должны посадить его за то, что он выполняет свои обязанности?!

– Не посадить. Убить, – поправил его Рудницкий. – Наши… гости не довольствуются полумерами. И я не знаю, можно ли назвать выполнением обязанностей то, что он с ней сделал. Я видел ее.

Томала хотел запротестовать, но генерал удержал его, подняв руку. Станкевич вытащил из кармана папиросу, закурил, никого не угощая, и уставился куда-то вдаль.

– Сколько их тут, в Варшаве? – наконец спросил он.

– Без понятия, – ответил Рудницкий. – Я видел пару десятков, но, думаю, их намного больше.

– Как вы оцениваете угрозу с их стороны?

– Как очень серьезную. Тем более если начнется война в городе, россияне и немцы сразу же нападут на нас.

Станкевич усталым жестом признал его правоту.

– И все Проклятые приняли этот договор?

– Сомневаюсь. Однако я заключил его с тем, кто стоит очень высоко в иерархии theokataratos. Подозреваю, что это он заставил остальных придерживаться договора и сам усмирил сопротивляющихся. Поэтому у нас нет таких инцидентов, как в других городах.

– Вы понимаете, что не имели права заключать каких-либо договоров с Проклятыми?

– Конечно, – смиренно согласился Рудницкий.

– Если бы это сделал кто-то другой… – повторил Станкевич.

Он снова потянулся за сигаретами, в этот раз протянул пачку собеседникам. Томала и алхимик вежливо отказались.

– Ну что ж, – задумчиво протянул Станкевич. – Лично я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но за остальных членов правительства, как и за кинжальщиков, ничего сказать не могу. И проблема не только в осуждении ваших действий, но и в том, что сделал Белинский. Если мы согласимся с вашим приговором, мы создадим очень опасный прецедент. С другой стороны, если бы нам удалось перетянуть на свою сторону хотя бы часть theokataratos, ситуация Варшавской республики кардинально изменилась бы.

– Нет! – решительно воспротивился Рудницкий. – Ни в коем случае! Вы говорите как военный, а не политик. Польза от такой сделки будет кратковременной и заставит другие страны последовать нашему примеру, и тогда война перейдет на новый, высший уровень. Это нас уничтожит!

– Вы не можете этого знать наверняка, – сразу же возразил Томала.

Алхимик прикрыл глаза, облегчение от раскрытия тайны обрушилось на него лавиной усталости.

– Я этого не позволю, – спокойно сказал он. – Я единственный человек, который мог бы договориться с Проклятыми. И, поверьте мне, я знаю, о чем говорю: это общество основано на доминировании. Если мы позволим им участвовать в нашей войне, рано или поздно они сами станут ее участниками, и это может означать не только гибель Варшавской республики, но и всего человечества!

– Ну ладно, – примирительным тоном сказал Станкевич. – Может, вы и правы, в конце концов, вы тут эксперт. А как у них с гражданской осведомленностью?

– С чем?

– Эти Проклятые, с которыми у вас договор, пользуются всеми привилегиями граждан республики и не платят при этом налоги. Это неправильно. Тем более что они требуют от нас защиты.

Рудницкий выругался, не смутившись присутствия офицеров, его собеседники выглядели как дети, составляющие список подарков.

– Вы спятили?!

– А разве было бы не справедливо обременить их определенными обязательствами, как и всех остальных? – не обиделся Станкевич. – Или это тоже невозможно?

– Я без понятия! – рявкнул Рудницкий. – Я не задумывался об этом! Хотя… – Он закусил губу.

– Что?

– Они время от времени передают мне определенное количество первичной материи, – признался алхимик. – Это не налог, скорее что-то вроде жеста доброй воли. Они сами это предложили, – добавил он, опережая вопросы. – Однако я не знаю, как бы они повели себя, если бы это стало условием их пребывания в городе. И уж точно они не согласятся открыть, сколько их в городе в действительности.

Станкевич задумчиво выдохнул сигаретный дым, ленивым движением сбил пепел.

– А если бы мы дали вам полную свободу действия? – спросил он. – Дали определенные полномочия и доверили вести переговоры с theokataratos?

– Мне их обложить налогом? – спросил алхимик с недоверием в голосе. – Это безумие!

Генерал не ответил, глядя на Рудницкого неподвижным взглядом.

– Ваше превосходительство, – отозвался Томала. – Прошу, поймите, вы ходите по краю бритвы. Что, если совет и кинжальщики подумают, что, заключив договор с Проклятыми по собственной инициативе, вы совершили измену?

– А с кем мне нужно было посоветоваться?! – рявкнул разозлившийся алхимик. – Правительство – это пустышка, а аргумент, что республикой управляет какой-то тайный орган, весьма спорный. Не говоря уже о том, что кинжальщики сами заключили сделку с theokataratos и, насколько мне известно, не сообщили об этом совету, не говоря уже о правительстве, – злорадно добавил он.

– Это на благо дела, – спокойно заметил Станкевич.

– А конкретнее? – поинтересовался Томала.

– Они сделали им документы, не бесплатно, понятное дело, – ответил Рудницкий, пожав плечами.

– Они заплатили первичной материей?

– А как же!

Генерал загасил сигарету, встал и подошел к окну.

– Может, начнем сначала, – предложил он. – Сколько первичной материи передали вам… наши гости?

– Около полукилограмма.

– Сколько?! – воскликнул Томала.

– Точнее, сорок лотов, – пояснил алхимик.

– Это огромное состояние!

Станкевич резко и нервно ослабил ворот мундира, на его висках появились капли пота.

– И что вы с ними сделали? – спросил он, затаив дыхание.

– Ничего. Спрятал в сейф. Я бы передал их власти, но не знал, как оправдать этот дар.

– В пересчете на чистое серебро… – начал Томала.

– Да, я знаю, это большая удача, – признал со вздохом Рудницкий. – Я не знал, к кому мне обратиться, поскольку такая сумма соблазнила бы многих.

– Но вы же могли спросить, – сказал Станкевич, приходя в себя. – Мне же вы доверяете? – иронично спросил он.

Алхимик гневным жестом отмахнулся от насмешки. Какое-то время назад он передал на потребности армии несколько десятков килограммов серебра и, еще плохо зная Станкевича, предупредил генерала, что в случае обмана он отправит за ним гомункулуса. И, видимо, офицер не забыл угрозу.