Текст книги "Половина солнца"

Автор книги: Ад Вороновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Я понимаю… Он угрожал мне ледяным клинком, – Дрю протянул руки, когда нам на стол поставили чайник и чашки. Я мягко ударил его по руке.

– Я налью. Продолжай.

Он кивнул и, уставившись в чашку, заговорил:

– Угрожал мне. Приказал сделать надпись «Не беспокоить» и собирать вещи. Сказал, что я его брат, и он не оставит меня. Что я буду его заложником, так что… Так что, если его поймают, меня не тронут.

Он зажмурился.

Я налил ему чаю и передал чайник другим ребятам. Некоторые смотрели на Дрю, но, поймав мой ледяной взгляд, отворачивались.

– Тише. Я действительно рад, что он заботился о тебе. Жаль только, что…

– Что не заботился о себе. Верно.

Дрю вздохнул и взял чашку.

– Осторожно! – Он вскрикнул и отдернул руки, выронив горячую чашку на пол, слегка обрызгав штаны. Однако не выругался. А молчал, просто прикусив губу. Звон разбитой посуды привлёк внимание половины столовой. Я снял пиджак и положил его на колени Дрю.

– Вытрись. И пошли отсюда. Я возьму нам что-нибудь с собой в комнаты по-тихому. Где твоя сумка?

Он закрыл глаза.

– Они её изъяли. Как улику.

Я фыркнул и взял парня под руку, помогая ему встать. От грусти и усталости ему стало совсем хреново. Я же просто не выспался, и силы у меня ещё оставались. Особенно силы злиться на всех этих придурков, которые продолжали печально пялиться на моего друга.

– Хватит смотреть. Ничего интересного, – бросил я им и, помогая Дрю не упасть, отвернулся. Уборщицы подошли, злобно бубня на нас, а учительница с седыми волосами внимательно наблюдала за нами, и, к сожалению, мой злобный взгляд на неё не подействовал.

– Ничего, Дрю, – я остановился у буфета, прося у женщины в воротничке порцию положенного завтрака на троих. На её удивленный вопрос, зачем мне столько, я не ответил. Но Олеана кормить тоже надо было.

– Хорошо, – пожала плечами она. Насколько я знаю, либо она была обычной женщиной, либо силы у неё были слабые. Иначе её бы не поставили на такую должность.

Получив завтраки в бумажных пакетиках, я поблагодарил её, и мы вместе со спящим на ходу парнем вышли из столовой в пустой коридор.

Тишина обещала нас спасти.

VI
Что может быть хуже смерти?

Белый Ворон

Кончики волос потемнели. Я заметил это, только когда встал и пошёл умыться.

Я достал ножик из кармана джинсов, которые успел надеть, и отрезал потемневшие пряди.

Мне стоит быть осторожней. Иначе скоро они всё узнают. Если ещё не догадались.

Я расчесал волосы пальцами и заплёл привычную косичку набок. Она теперь казалась немного короче, но это было едва заметно.

Присмотревшись, я понял, что и глаза стали на тон темнее. Я прикрыл ладонью лицо.

Мне не скрыть этого. Мне не избежать очевидного. Все платят цену за свои силы. Я не исключение.

– Умоюсь и пойду дальше спать. На хрен эту школу. На хрен всё, придурок, – сказал я зеркалу. Парень в нём недоуменно и как-то надменно смотрел на меня. Я опустил голову и, открыв кран, умылся ледяной водой.

«Они узнают», – шептало подсознание.

Он узнает. Он – уж точно. И я сомневался, не расскажет ли он другим.

Слишком уж Коэлло Хэллебор верил в этот мир… Слишком.

Ублюдок.

Дверь в комнату открылась. Я закрыл кран и прислушался.

Разумеется, это Коул. Но видеть мне его совсем не хотелось. Однако он позвал меня. Может быть, отправить его к чёрту?

Ах да. Он и так мой сосед.

– Я выйду и рухну на кровать. И ни хрена ты не уговоришь меня переться на уроки, тем более что сегодня будет сразу два круга ада за раз. То есть две алгебры.

Я услышал тихий и мягкий голос и сразу понял, что за гость был с ним. Эндрю. Интересно, почему они не на завтраке? Он ведь только начался.

Я вышел из ванной и тут же получил бумажным пакетом по лицу. Поймав его, пока не упал, я с яростью посмотрел на Коула.

– Ты совсем обнаглел?

Я схватил подушку с кровати и бросил в ответ. Она попала ему прямо по носу, и я довольно хмыкнул.

– Между прочим, я принёс тебе еды, а ты…

– Ты чуть не убил меня едой, – поправил его я. – Но благодарю, месье. А теперь… – Взгляд упал на руку Хэллебора. Костяшки были разбиты в кровь. Я поставил пакет с завтраком на тумбочку и прошёл к Коулу, схватив его пораненную руку за запястье. Повернув к себе так, чтобы были лучше видны повреждения, я присмотрелся.

Отпустив её, я поднял на него глаза.

– Психанул? – Хэллебор пожал плечами.

– Немного. Но вроде ничего не сломал.

– Ясно, – я глянул в окно.

Коул отвёл взгляд и кивнул Эндрю.

– Ты располагайся, где удобно. Можешь вздремнуть. Ключи от комнаты же в сумке остались, да? Чёртовы придурки, вообще о тебе не подумали.

Он задумчиво смотрел в никуда.

– Там сейчас обыск. Лишь бы не нашли ничего…

Я слушал их. Судя по всему, случилось что-то серьёзное. Обыск – значит, провинился один из жильцов комнаты. В ней жили только Дрю, который, может, и казался тихим, но был способен на многое, и его брат – Дэмиан. Который это «многое» совершал каждый вторник.

Да и вообще каждый день.

Впрочем, раз Дрю сейчас тут, виноват явно один Дэмиан. Тем не менее у его брата тоже забрали сумку… Хм…

– Вы сбежали? – спросил я, садясь на свою кровать и хватая с тумбочки пакет с едой. Открыв его, я поморщился. Аппетита как-то не прибавилось.

Дрю вопросительно смотрел на меня, Коул же хмурился, скрестив руки на груди.

– Так ты всё же знал?

Дрю тоже открыл пакет с едой, порылся в нём и задумчиво откусил тост с сыром.

Я отрицательно покачал головой.

– Не-а. Простая дедукция. – Я достал из своего пакета тост с вишнёвым джемом.

Коул перестал хмуриться, но раздражённо потёр глаза. Видимо, он и вправду сильно устал.

– Ясно, мистер Шерлок Холмс. Капец, как давно я не видел этот фильм…

– Вообще-то ещё и книги есть, – вставил Дрю. – И сериал.

– Не важно. Но вообще-то я в курсе… – начал было он, но мы с художником одновременно закатили глаза, так что Коул тут же всё понял и прекратил попытки оправдаться.

– И что теперь ждёт Дэмиана? Ящик Пандоры?

Дрю устало кивнул. У него затряслись руки. Я сочувственно смотрел на него, но не в силах был что-то сделать.

Коул же положил руку ему на плечо, слегка сдавив. Кажется, это придало Эндрю лёгкой уверенности, но не более.

– Я… Я ужасный старший брат. Дэмиан всегда был таким сложным ребенком, даже когда был совсем маленьким, он ни с кем не разговаривал и не играл, боялся всех, а теперь… Теперь он чуть что – сразу в драку, и неважно, оскорбили его или его близких… Это просто… Ужасно. Я ужасный брат, – повторил он и прикрыл запястьем рот, будто стараясь проглотить ком в горле.

По спине у меня пробежали мурашки, а ноги подкосились. Я понял, что опираюсь на них, сидя и слушая друга, так что, откинувшись немного назад, чуть расслабился.

– Дрю, – начал я, опуская свой бутерброд с джемом. – Почему он сбежал? Я в курсе, что твой брат безрассудный и немного сумасшедший – все мы такие, но всё же не было ли другой причины? И ещё, почему ты пошёл с ним? Он угрожал?

– Ага. Ледяной меч сделал…

Подавляю ухмылку.

– О. Магия материи. Льда? Здорово. Будем называть его Капитан холод.

– Отвратительное прозвище, – скривился Коул. – Пусть лучше будет Ледяной беглец.

– Они оба отвратительные, – признал я.

Дрю было не до шуток, так что он пусто смотрел в пол.

– Он говорил, что узнал что-то. Что нас используют. Что надо валить. Бежать. Без оглядки. Что потом будет поздно… В общем, у меня было ощущение, что он и правда немного сошёл с ума. Но я верю Дэмиану. Он был серьёзен. И он не безумец.

Эндрю замолчал, подняв на нас обоих взгляд. У него был тихий голос, который тем не менее всегда было слышно. Тихий и бархатный. Это не сочеталось с резкими чертами его лица.

– Но то, что ты ему веришь, – произнес Коул, – не значит, что он действительно прав. Однако было бы интересно узнать, что он такого разузнал…

Дрю слегка повысил голос:

– Коул.

Я тоже посмотрел на него.

– Было бы интересно? – переспросил я. – Дэмиан жив. Да у него выбора и нет особо. И его не продержат там слишком долго для того, чтобы свести с ума. Так что мы у него и уточним, что он знает.

Коул примирительно поднял руки.

– Конечно… Простите. Но вдруг учителя сотрут ему память или типа того? Уверен, они и это могут. Такое могли даже десять лет назад без наших нынешних аномальных способностей.

Повисла тишина.

– Они не сделают этого, – будто спрашивая, пробормотал Эндрю. – Я не особо верю в честное правительство, но… Блин. Да, ты прав. Они могут так поступить.

Я подумал над его словами. «Правительство». Учителя и вправду были правителями в этом лицее.

Дрю поднялся, оставив свой недоеденный завтрак. Затем, глядя себе под ноги, прошёл к двери в ванную.

– Я в душ, если вы не против. Можно?

– Конечно, чего спрашиваешь.

Он кивнул и закрыл за собой дверь.

– Я дам тебе свою чистую одежду на время, пока доступа в комнату нет! – крикнул вслед Коул, и из-за двери донеслось усталое «спасибо».

– Как бы он не уснул там, – пробормотал Хэллебор, ещё секунду глядя на дверь в ванную, а после перевёл взгляд на меня.

Я приподнял бровь.

– Что? У меня нос испачкался?

И даже прикоснулся к лицу, проверяя, нет ли там джема. Оказалось, что всё в порядке.

Коул устало прикрыл глаза.

– Я иду на уроки. А вы двое – как хотите. Проследи за Дрю, – он кивнул в сторону ванной. – Он в плохом состоянии. Раз уж всё равно учиться не пойдёшь.

Я раздражённо вздохнул. Его приказы задолбали.

– Я и без тебя собирался это сделать. Вали уже.

Он выразительно глянул на меня, но вскоре отвернулся и ушёл на свою половину комнаты собирать учебники.

Я доел бутерброд, и аппетит у меня немного улучшился. В пакете оказалось помимо всего прочего ещё и яблоко. Я осмотрел его, пожал плечами и откусил.

Хруст.

Нет, вообще-то яблоки всегда хрустели, когда их кусаешь. Но этот хруст мне не понравился тем, что он сопровождался болью.

Я зажмурился и выплюнул кусочек, опуская руку с яблоком. Открыв глаза, я увидел, что вместе с фруктом выплюнул собственный задний зуб. На полу красовалась лужица крови, и она же стекала по губам.

Я хотел выругаться, но промолчал. Во рту всё болело.

Зуб пошатнулся в луже крови, когда я топнул по полу ногой.

* * *

Такое ощущение, что день этот был создан специально для проблем.

Побег брата Дрю, разочарованный во мне Коул, собственный выпавший зуб.

Я провёл языком по протезу, который мне вставили в лазарете. Сказали, что это окончательный вариант, отказались даже временный ставить, как обычно положено. Долбаные «технологии».

Что-то в этом было неправильно. То ли в моём яблоке, то ли во мне. Не мог зуб выпасть просто так: может быть, я где-то ударился? Вроде ни с кем не дрался, чтоб прямо по морде заехали…

Впрочем, день уже подходил к концу. Вышло так, что Коул всё же не пошёл на уроки, а отвёл меня в лазарет, пока Дрю заверял нас, что сам справится и поспит на постели Коула. Хоть я и не был уверен, что он уснёт от такого стресса.

В медпункте меня подлечили, вкололи болеутоляющее и сразу же принялись за работу. Всего несколько часов – и к вечеру новый зуб был уже на месте.

Когда день наконец подошёл к концу, Дрю отдали его сумку с ключами и пустили обратно в его комнату. Дэмиана не было. Должно быть, он просидит ещё сутки. В карцере.

Я открыл ящик стола и посмотрел на пачки сигарет. Взяв одну, я раскрыл её и выбросил обёртку к остальным упаковкам.

Позади меня появился Коул, я ощущал его взгляд затылком. Я повернулся. Сосед стоял между нашими частями комнаты, отодвинув разделяющую их штору.

– И всё же, где ты их взял?

Я разглядывал пачку, краем глаза замечая вопросительное выражение на лице Хэллебора. Водил по гладкой поверхности пальцами, ощущая выбитое название, буквы на картоне. А после задумчиво улыбнулся:

– Купил.

Северный Олень

Было жарко. Очень жарко. И очень страшно.

Я-то думал, что ничего не боюсь.

Но мне было ужасно страшно.

А со временем страх пропал.

Вначале я попал во тьму. А затем – к себе домой. В свой старый дом. Нашу общую с Эндрю комнату. В то время, когда она ещё была детской.

И всё было в огне. Стены, потолок, пол, окна. Всё горело. И пахло жжёной плотью. Моей собственной.

Я закрыл глаза. Не получалось. Было слишком жарко.

Я сгорал. Снова и снова. Падал и поднимался. Умирал и возрождался. И горел. Вечность. Миллиарды лет… Такое было ощущение.

Боль пронизывала насквозь. Сердце билось и замирало. Кожа осыпалась и срасталась.

Больно. Это было очень больно.

А со временем боль притуплялась.

Я схватился за кровать. Она тоже загорелась. Огонь был везде. Везде. Преследовал, загонял в угол.

Я забился туда, пытаясь закрыться от пламени руками. Их опалило жаром пуще прежнего, но так я хоть немного мог уберечь своё лицо.

Эндрю… Нуада[1]1
  Дэмиан обращается к кельтскому божеству по имени Нуада «Серебряная Рука» – дважды королю Даннов. Нуада потерял свою руку в «Сражении Мойтуры», и Диан Кехт заменил её на механическую. Есть аналог в лице норвежского бога Тира. – (Прим. автора.)


[Закрыть], если ты существуешь, пусть он не терпит сейчас такие же муки. Пусть он будет в безопасности. Пусть их обманет мой трюк. Пусть.

Может быть, если так страдать целую вечность, можно привыкнуть? Уже не обращать внимания на этот ужас…

Хрена с два! Я всегда панически боялся огня. Он манил меня и отталкивал. Я хотел к нему прикоснуться и всегда обжигался.

Пламя усилилось, и я снова закричал. Голос казался каким-то чужим. Будто так истошно воплю вовсе не я, будто умирает и воскресает из раза в раз совсем другой человек.

Но это был именно я.

И мне было чертовски. Чертовски. Больно. Как бы ни казалось, что боль отступила, что страх отступил, они оставались со мной. Только они.

Я закрыл голову руками, ощущая, как плоть сгорает и плавится. Как остаются одни кости, и они со временем истлевают. Скорее всего, я преувеличивал. Организм восстанавливался довольно быстро в ящике Пандоры. В этом карцере.

В том-то и был весь ужас.

Кажется, я снова кричал. Но голос сел. Кричать сил не хватало.

Я упал на пол и вытянул руки, в панике наблюдая за тем, что происходит с ними в огне. Пламя пожирало плоть, опаляло меня заживо. Я мог бы заплакать, но боль не давала сделать этого. Только кричать. Уже почти неслышно: я просто открывал рот в безмолвном вопле и не узнавал этого чужеродного, отвратительного стона.

Я смотрел, как опадают волосы, сливающиеся своей рыжиной с ярким пламенем. Смотрел, как всё возрождается и как ярче полыхают языки пожара.

Огонь. Огонь. Огонь.

Поглощающий всё. Разрушающий.

Мои способности не работали. Да и откуда мне взять тут холод? Жарко здесь настолько, что аномальная бы не помогла – я могу образовать лёд только из холодного воздуха…

– Убейте меня, – слетело охрипшим криком с моих губ. – Убейте меня, убейте меня, убейте меня…

Я снова закрыл лицо руками, ощущая, как жарко они пылают. Как и всё тело.

Огонь убивал каждую клетку; проклятие бессмертия их восстанавливало. И пожар снова их пожирал.

Огонь, огонь, огонь…

– Убейте наконец! – я не услышал своего крика. Пламя продолжало пылать, оно разгоралось всё сильнее, глаза болели от яркого света.

И вдруг всё потемнело. Я всё ещё ощущал жар, ощущал, как он убивает меня, но не чувствовал, что восстанавливаюсь. Я закрыл лицо руками сильнее, понимая, что близок конец.

Брат…

Я распахнул глаза шире, глядя на яркие ожоги на руках. Они не восстанавливались.

Я распахнул глаза, и они остались бы такими навсегда. Остекленевшими. Мёртвыми. Если бы, разумеется, я не был бессмертным.

Я умер.

А после, моргнув, ожил. И потерял сознание.

Волк

Прошли сутки. Уроки казались скучными, а солнце – ещё более половинчатым. Я наблюдал за лампой на столе, сидя уже у себя в комнате и размышляя над чертежами нового сердца для Земли.

Для нового солнца.

Как же это…

Внезапно в помещение ворвался встревоженный Дрю.

– О… они… – он перевёл дыхание. – Выпускают моего брата! Выпускают! Я… я… Мне сказали ждать тут… Ждать… В коридоре… У-ух…

Я вскочил со стула и приоткрыл занавеску, выглядывая на сторону комнаты Олеана. До этого он лежал в постели, читая книгу. Теперь он смотрел на Дрю, снимая свои очки для чтения и поднимая их на лоб.

– Хм-хм… – пробормотал он и попытался улыбнуться. – Будем надеяться на лучшее.

Эндрю коротко кивнул и выскочил в коридор, оставив нашу дверь приоткрытой. Я, поправив джемпер, тоже выскользнул вон, подзывая Олеана. Он захлопнул книгу, поправил очки и встал, выходя за нами.

По коридору шла та самая женщина с короткой стрижкой. Теперь её волосы казались серыми. Рядом топал Крозье и вёл за собой человека со знакомыми очертаниями. Высокий, немного сутулый. На нём был тёмный плащ, какие носили слуги Сов, и капюшон закрывал его лицо. Он смотрел в пол. Его всего трясло, и это было заметно даже издалека.

Они остановились, подойдя к нам. Крозье взглянул на Дрю, а после, подтолкнув к нам Дэмиана, отвернулся и зашагал прочь. Седовласая женщина строго нас оглядела:

– Мы будем следить за этим молодым человеком ещё какое-то время. Ведите себя достойно, – добавила она, метнув взгляд в Олеана, который, закусив губу, злобно таращился на неё, но молчал.

Она тоже отвернулась и ушла. Женщина не носила каблуков, но её ботинки всё равно стучали в тишине вечернего пустого коридора.

Эндрю подошёл ближе к брату.

– Дэмиан… – он протянул дрожащую руку к его капюшону. Он многое хотел спросить и сказать: мы с Олеаном видели это. Я видел это. «Почему ты так одет?», «Как ты?» и «Я люблю тебя, ты же знаешь».

Но он молчал. Старший брат дотронулся до капюшона младшего, заставив того отшатнуться. Я вздрогнул. Стало ясно, что мы сейчас увидим.

Я слышал, как именно Дрю и Дэмиан стали такими. Было нетрудно догадаться, какой самый кошмарный страх преследовал младшего Куина. Наш друг выдохнул и быстро опустил капюшон брата. Он был чуть выше, несмотря на возраст, так что Дрю пришлось привстать на носочки. Дэмиан приподнял голову.

От шеи, уходя вниз, видимо, по всему телу, тянулся длинный ожог, который, словно раздвинутые пальцы руки, касался щеки парня. Половина его лица была изуродована этим шрамом, и, когда Дрю сжал зубы, чтобы не вскрикнуть, остановив пальцы в миллиметре от лица Дэмиана, тот поднял свою руку и стиснул ладонь старшего брата. Рука тоже была страшно обожжена. Дрю какое-то время поражённо переводил взгляд с лица на поражённую конечность, а потом у него подкосились колени, и он упал на пол напротив брата.

– Дэмиан… Боже…

Раненый парень слегка дёрнул головой, опуская её. Волосы со стороны ожога на лице выцвели, став седыми. Всего несколько прядей: они переплетались с ярко-рыжими, и выглядело это нелепо. Впрочем, по сравнению с его лицом, эта деталь практически не бросалась в глаза.

Дрю слабо сжимал руки брата своими трясущимися, не отводя взгляда от ужасных шрамов. По его щекам потекли слёзы.

– Прости… Прости, прости, прости, прости…

Дэмиан несильно сжал руки брата в ответ.

– Это моя вина. И только. Я рисковал и тобой тоже. И заслужил наказание…

В последнем, вероятно, сам Дэмиан уверен не был. Я сделал шаг назад, хватая Олеана за локоть.

Он посмотрел на меня, и я прочитал в его глазах потрясённое восхищение. Но я не желал вдумываться в его причины: наверняка я просто неправильно истолковал его эмоции, наверняка он был в ужасе или крайне сочувствовал обоим братьям, пока что мне не было дела, что он там реально чувствует. Я тихо увлёк его назад в нашу комнату и закрыл дверь.

– Они должны побыть одни, – пояснил я, отпуская ла Бэйла и отходя в сторону. Я сделал ещё один шаг и облокотился о стену. Мне хотелось медленно сползти вниз, так как ноги не держали. Но я стоял.

Я слышал, как плачет за дверью Дрю. Слышал, как грубый, но сейчас охрипший и тихий голос Дэмиана пытается его утешить. Слышал, как шуршит пол, когда Эндрю бросается обнимать брата. Слышал, как неспособный теперь плакать Дэмиан обнимает его в ответ дрожащими руками, так как совсем не умеет обниматься.

Я слышал – знал, как они ушли в свою комнату, как Дрю, спотыкаясь и не видя ничего перед глазами от слёз, держится за изувеченную ладонь брата и как он после отчаянно кричит на него. Слышал, как крики становятся тише, потому что дверь захлопнулась.

Олеан тоже это слышал. Он сел на кровать, и я не обнаружил на его лице первоначального странного выражения и узнавал только отражение своих чувств в этот момент. Усталые, полные печали глаза.

И что странно, они были чёрными…

VII
Туман сторожит нас

Не установлен

4:55 утра. Он курит, стоя у окна. Колени его слегка дрожат, а руки, очевидно, онемели от холода, но это не заставило его прекратить своё занятие.

Практически белоснежные волосы, но альбиносом не назовёшь. Распущенные – с одной стороны они были чуть длиннее и слегка завивались, как если бы он постоянно заплетал их в косичку.

Стряхивает пепел в темноту, выдыхая дым.

Кажется, он много курил. И даже теперь – как в последний раз.

Но, очевидно, последнего раза быть не может. Бессмертие.

Однажды манит что – пугает нас потом.

Загадочен он был, закрыт в себе самом.

Я сделал шаг назад. Парень обернулся.

Я на секунду испугался, но, разумеется, он не мог меня разглядеть. Он сощурился, буравя взглядом темноту. Его искусанные губы разжались. Он назвал имя.

– Коул?

Он вглядывается во тьму ещё секунду, но ничего в ней не увидев, отворачивается обратно к окну, стряхивая пепел с сигареты и продолжая наслаждаться тишиной утра.

Я бросил взгляд на стол: в открытом ящике пачек было ещё много. С удовлетворением я подумал:

«Не только у меня есть секреты».

Ветер подул в окно, и я сделал ещё один шаг назад, растворяясь в темноте. Стена за моей спиной исчезла.

Или, вернее, я исчез в ней.

Белый (?) Ворон

Сон пропал. Я курил всё утро – сигарету за сигаретой. В конце концов я сел на кровать, открыл ноутбук и начал писать. Писать, что взбредёт в голову. В основном это были стихи.

Память не покидали образы тонущего в огне Дэмиана. Его рыжие волосы, сливающиеся с пламенем. Его крики.

Я не видел этого, но воображение так не считало. Оно само создавало и само потом отвечало за то, что выдумало.

Вдохновение хотелось прогнать.

Мы, разумеется, были неплохими друзьями, но иногда оно просто-напросто мешало спать. Впрочем, с бессонницей мы тоже были давними знакомыми. Да что там – я готов был уже жениться на ней.

Кажется, Коул тоже не спал. Нет, разумеется, он был в царстве Морфея, но кошмары никогда не казались мне тем, что можно называть «сном». На то они и кошмары.

Я в них ориентировался хорошо, выход находил нелегко, но справлялся. Они мне нравились тем, что в них собственные проблемы казались далёкими. Проблемы самого сновидения – вот что правило разумом в такие моменты. И это успокаивало.

Как никотин. Всё, что губит нас, порою успокаивает.

Парадокс.

Так же и со смертью. Умираешь – страшно. А потом становится так спокойно и тихо… Ведь ты больше не ответственен за все свои грехи, мысли и собственных демонов в душе.

Да ты ни за что не ответственен. Мёртвым-то.

Я услышал странный шум. Кажется, кто-то открыл дверь в соседней комнате. Почему странный? Потому что ночью или рано утром редко кто выходил из своих комнат.

Особенно после яркой демонстрации того, что случается с нарушителями устава лицея.

Мысли снова навестил образ сгорающего Дэмиана, и я улыбнулся.

Закрыв ноутбук, я встал, поправил толстовку и пятерней откинул чёлку со лба. Волосы были грязными, но в душ сейчас совсем не хотелось. Я ощутил холод собственной кожи, и подсознание снова довольно замурлыкало.

Я, наконец отвлёкшись от собственных мыслей, прошёл к двери и, отворив замок, выглянул в коридор. Высокая фигура в тёмно-синем свитере застыла и обернулась.

Мои фантазии вмиг обратились явью: в паре метров стоял Дэмиан, затравленно глядя в мою сторону в тусклом свете коридорных ламп. Я прикрыл дверь в нашу комнату и вопросительно уставился на него. Это вышло хреново, насколько я понимал: не смотреть на его шрамы было трудно. Ведь они были везде. Но Дэмиан, кажется, уже начинал к этому привыкать.

Что же, теперь и ты попадёшь в альбом Эндрю. Альбом уродцев этой школы бессмертных мертвецов.

Какой оксюморон.

Он нахмурился, глядя на меня. Я присмотрелся – синий свитер с капюшоном на молнии, как куртка, и на нём – узоры оленей. Кажется, когда-то я видел на Хэллеборе нечто похожее.

Он расправил плечи, а я, медленно отводя взгляд в сторону, всё равно краем глаза видел, как растянулись от движений и его ожоги.

– Как всегда не спишь, ла Бэйл, – сурово пробормотал задира, смерив меня ледяным взглядом.

Как там? Капитан холод?

Хотя теперь он мог бы быть с честью удостоен звания Фредди Крюгера.

– Успокойся, Куин-младший, – передразнил его я. Нелюбовь к именам у нас с ним была общая. – И куда ты снова направился? Неужели хочешь повторить сеанс… – я осёкся, осознавая, что моя шутка сейчас будет слишком грубой. Он это понял и махнул рукой.

– Можешь не скрывать от меня, какой ты мудак. Вы же друзья с моим братом. У него, видимо, фетиш на такое.

– Если ты про то, что тоже мудак, то я согласен.

Дэмиан усмехнулся бы, если бы не его изуродованное лицо. Должно быть, свежие шрамы ещё болели.

Он подошёл ближе.

– Я просто хотел кое-что разузнать. Раз не получится сбежать, я хочу быть в курсе дел всего этого ада…

– Смотрю, ты не фанат Библии, – я помолчал, разглядывая его ботинки. – Но послушай, – поднять глаза оказалось труднее, чем я думал, но с тех пор, как я перерос испуганного двенадцатилетнего мальчишку, я и не с таким мог справиться. – Расскажи мне. Или нам. Всем нам, и своему брату тоже. Мы же не копы какие-то и не учителя. Мы все на одной стороне, – я прищурился, понимая, что говорю уже не я, а перекуривший философ внутри меня. – Ты и так настрадался вдоволь, и теперь отпускать тебя одного было бы тупо неэтично. Ты должен рассказать нам о том, что ты узнал… – я улыбнулся, увидев, как изменилось выражение его глаз, и поспешил добавить: – Ты ведь не просто так сбежал, верно?

Дэмиан секунду смотрел на меня, не мигая, словно кот, а после кивнул.

– Я рад, что ты не один из учителей. Иначе мне бы уже пришёл конец.

Я болезненно поморщился и неуверенно пожал плечами.

– Ни за что не был бы таким же взрослым, как они. Сумасшедшие люди, – мне стало тут же интересно, стоит ли вообще применять термин «люди» к нашим учителям. – Ну так что? Ты расскажешь?

Куин-младший нахмурился, и я предугадал, что он собирается послать меня. К счастью, время от времени мне везло, и сейчас было именно то время.

Дверь в комнату рыжих братьев открылась, и в коридор вышел сонный Эндрю, потирающий опухшие, заплаканные глаза. Он оглядел нас обоих, всё понял и преувеличенно хладнокровно сказал:

– В комнату. Оба.

* * *

В их комнате царил беспорядок. После того как тут всё перерыли «вышестоящие инстанции» – то есть учителя, братьям, как видно, прибираться было некогда. Да это и понятно – Дэмиан вернулся не в самой лучшей форме.

Можно сказать, в худшей. Учитывая то, что умереть мы не можем, разумеется.

Я сел на стул, стоящий у стола, Дэмиан устало плюхнулся на кровать Дрю, а старший Куин остался стоять, убрав ладони под мышки и приподняв плечи, будто от холода. На нём красовался уже другой вязаный свитер, который ему явно был великоват. Рукава скрывали половину длинных пальцев рыжего художника.

Они были чем-то до боли похожи с Дэмианом: одинаковые глаза – у обоих они чересчур кукольные, небесно-синие; только вот у Дрю короткие волосы, и чуть менее яркие, чем длинные, до плеч, охристо-рыжие лохмы Дэмиана. Лицо у старшего брата немного продолговатое, а у младшего – более квадратное. А ещё младший выше старшего примерно на полголовы. Хотя Эндрю тоже высоковат для своих лет. Рядом с ними я ощущал себя карликом.

Лицо друга всегда или почти постоянно измазано чернилами, ручками, карандашным грифелем. И оцарапано. Губы у него часто потрескавшиеся или разбитые, а не погрызенные, как у меня, – последствия попыток вытащить младшего братца из драки. У него вообще изрядно израненные ладони – кажется, это у Дрю появилось после одной из его смертей.

Свалился, оказавшись на пике горы. Ладонями пытался удержаться за камни.

У Дэмиана руки всегда в синяках. От драк, многочисленных драк, в которые он не уставал ввязываться.

Он не любил рисовать, не любил писать, не любил учиться. В отличие от своего старшего брата. Но одно увлечение у них было общим – лошади.

Они оба в прошлом занимались конным спортом и даже учились в какой-то высшей академии верховой езды, пока не попали сюда.

Что же, их обоих и вправду можно было сравнить с лошадьми. Пронзительный взгляд. Широкие плечи Дэмиана и длинные ноги Дрю.

Шрамы были на лице у Эндрю, а теперь они появились и на лице его младшего брата. Правда, гораздо более страшные. Ожоги, пожирающие половину тела.

Да, Дэмиан теперь явно выглядел хуже худощавого брата.

Я почувствовал, как беглец ненавидяще буравит меня глазами. Впрочем, мне нравился этот взгляд. Я смерил его в ответ не менее презрительным.

– Прекрати на меня так смотреть, Куин-младший, – посоветовал я, снова откидывая грязные волосы назад. Я хотел добавить что-нибудь язвительное, но красноречие пропало.

– Прекрасно… – тихо пробормотал Дрю. Он вздохнул, переводя взгляд с меня на Дэмиана. – Что вы оба задумали? Опять.

Я невинно пожал плечами.

– Да так, вышли подышать свежим коридорным воздухом. Верно, дылда?

Он нервно передёрнул плечами.

– Это ты мелкий, а не я дылда. Ну, – он прикрыл глаза. Явно не спал с тех пор, как вернулся из ящика Пандоры. – Я просто хотел подслушать разговоры Туманной и Крозье. Они, хм… пытали меня.

Я почувствовал порыв симпатии к этому бедному парню. Такое вытерпеть – невероятный кошмар. Хотелось его утешить, но я ненавидел проявления нежности, кроме того, обнимать Дэмиана Куина было всё равно что сжимать в объятиях бурого медведя.

Эндрю выжидающе смотрел на брата, который всё так же стоял и слегка дрожал, хоть в комнате не было холодно.

Нервное.

Дэмиан в ответ не сводил с него глаз. Я почувствовал себя лишним и ненужным, будто лезу во что-то личное. Хотя вины я не ощущал. Мне было интересно.

Дрю и Дэмиан перестали играть «кто-кого-переглядит», и Куин-младший продолжил:

– Ла Бэйл прав. Я сбежал не просто так, – он вздохнул, опуская глаза. – Узнал то, что не должен был. И мне показалось это всё чудовищно странным, подозрительным…

Я хотел бы его поторопить, но не стал. В комнату постучали. Вошёл Коул.

Его волчьи глаза смотрели слегка обиженно. Будто мы закатили вечеринку без него.

Он захлопнул дверь и прошёл в глубь комнаты к нам, сев на пол по-турецки.

– Я проснулся, а Олеана нет. Подумал, что… – он замолчал, метнув в меня взгляд. – Подумал, что снова что-то не так. Шестое чувство, – он пожал плечами. – Или седьмое. Не помню.

Должен признать, что рассказывать о том, как я «таинственно исчез» ночью, когда отправился за сигаретами, мне не хотелось, и я испытал облегчение, что Хэллебор догадался держать рот на замке. Дрю слабо улыбнулся и поприветствовал. Я подметил про себя, что дрожащая улыбка вместе с заплаканными глазами – дикое сочетание. У меня лично после слёз появлялись мелкие алые точки на щеках и под глазами, как аллергия. Похожие на веснушки. Именно из-за них я ненавидел плакать. Это было своеобразной шуткой, притворством для самого себя.