Текст книги "Безумная планета (СИ)"

Автор книги: А Рахметов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  "And so in the sky shines the electric eye

  supernatural king takes earth under his wing

  Heaven's golden chorus sings, Hell's angels flap their wings

  Evil souls fall to Hell, ever trapped in burning cells!"

  Хлоп!

  Роб бил мух резинкой. Хлоп! Жирное насекомое взрывалось кровью. Мухи обсаживают стреноженных лошадей. Жалят их в глаза. Хлоп!

  – Не бей их, – расплакалась фея. – Они живые.

  – Теперь мертвые, – возразил Роб.

  Он ненавидел насекомых.

  А еще он ненавидел Лапласа.

  Автоматизированная система «Genius Laplaсе» располагалась на рукотворной Луне. И днем, и ночью машина обрабатывала огромное количество информации, поступавшей от разведочных зондов из разных концов галактики. Постоянно анализируя, сравнивая и экстраполируя, мейн-разум Лапласа мог расписать жизнь всей Человеческой Униаты на миллионы лет вперед. «Человечество достигло своего расцвета, – говорил Лаплас, и мириады крохотных аватар вторили ему. – Отныне и на сто тысяч лет вперед Человек – хозяин этого сектора». Отдельные люди верили, что Лаплас врет. Но до мейн-разума и мыслящих иерархов было не достучаться – они тесно сотрудничали с Флотом и потому помалкивали – а маленькие Самосознания и аватары знали немногим больше, чем обычные граждане. Лаплас видел будущее – или созидал его сам?

  Хруст!

  Роб ел шоколадные хлопья. Они вкусные, когда без молока. Самые лучшие – «Кометные хвостики», но мать покупала ему «Шоко-ракеты». Роб угрюмо ел. Он не любил играть по чужим правилам.

  Лаплас придумал правила.

  Чтобы Лапласу удобнее было думать о людях и анализировать их, все граждане Униаты носили на запястье браслеты-ансибли. Нажмешь – появится аватара Лапласа; у каждого своя. Аватары живут и рождаются, совсем как люди. Они – умнички, милые и смешные, зачастую влюбленные в своих хозяев. Быть может, некие Самосознания на микросхемах Лапласовой Луны и желают людям зла; может – плетут страшные интриги и приносят в жертву инопланетных девственниц; может – готовят всей Человеческой Униате жуткую гибель в солнечных горнилах. Возможно, что и так. Но аватары не предадут. Они скорее погибнут, чем позволят мейн-разуму хоть пальцем дотронуться до их обожаемых друзей и хозяев.

  Звездочка.

  Робу было десять. Он играл в школьной постановке. Спектакль назывался «Звездочка», его поставила учительница по собственному рассказу. Маленький Астронавт плакал: мама запретила ему летать в космос. Как же так? Ведь он Астронавт... «Не бойся, – успокоила его добрая кошечка. – Лети смело, я разрешаю!» Мальчик сел в ракету и полетел в космос, где познакомился с прелестной Звездочкой. Хэппи-энд. Хорошо, что послушался кошку, а не маму. Родители вежливо хлопали неумелой игре. Роб играл Астронавта.

  – Я бы на его месте придушил кошку, – сказал он матери позже.

  – Молодец, – рассеянно ответила мать.

  Запреты.

  Ее звали Марта. Девятнадцатилетний Роб сидел, прижимая ее к себе, ладонью ощущая бретельки лифчика под ее одеждой. «Люблю,» – доверчиво улыбаясь, сообщила ему Марта. Он кивнул, мрачнея лицом. На левой руке тревожно пульсировал ансибль – аватара хотела поговорить.

  Толстая, уродливая фея с веснушчатым ирландским лицом – вот как выглядела аватара, выращенная Робом. Он специально сделал ее такой, чтобы легче было ненавидеть. Он знал, что нельзя дружить с аватарами, и с ходу отталкивал все ее неуклюжие попытки сблизиться. Со временем фея смирилась. Она больше не пыталась угодить Робу, теперь она говорила редко и по существу – голосом, исполненным желчи.

  – Не с ней, – предупредила фея. – Не с этой... Мартой.

  – Понятно.

  – Ты сделаешь ее несчастной, – ее голос стал злорадным.

  – Нам все равно, – убежденно ответил Роб. – Вот увидишь, мы с Мартой будем счастливы.

  Марта.

  Марта плакала, заходясь фальшивыми слезами. Роб вошел в квартиру и забрал со стола свои документы, деньги и бритву. Его лицо было неподвижным и печальным. Он сел в такси и поехал в космопорт. Роб записался в Исследовательский флот.

  Девушка со смешным лицом.

  Смешным оно было в приемной. Сейчас девушка лежит рядом, растянутая на койке, и истошно воет от боли. Симпатический наркотик терзает ее мозги. Рядом орет Роб – он тоже получил дозу. Их воспоминания перемешиваются и комплементарно сцепляются. Обычная практика для войск Униаты – солдаты должны действовать как единое целое, понимать друг друга с полуслова – но времени на притирку нет, его никогда не хватает; поэтому используют этот жутковатый суррогат знакомства. Мозги соединяются на миг обрезанными краями, и воспоминания перехлестывают через край. Роб уже знает о ней всё, ее сокровенные секреты, грязное белье в шкафу. Знает, когда и с кем она лишилась девственности. Знает ее гордые мечты и стремления.

  Но и она узнала о нем всё.

  – Я сильно урод? – спросил Роб, когда они отдыхали с пивом после операции.

  – Нет, – она поглядела на него с нескрываемой симпатией.

  Между ними словно пробежала искра.

  – Скоро вылетаем, – сказал Роб. – Осталось два-три часа.

  – Ничего, – ответила она. – Ближе познакомимся уже на планете. Мы же с тобой теперь напарники, никуда от этого не денемся.

  Роб кивнул.

  «С ней твои шансы на счастье...»

  На левом запястье запульсировал ансибль, но Роб накрыл его ладонью.

  – Помолчи.

  – Какого черта Лаплас тебя ненавидит? – удивилась девушка. – Мне моя аватара вообще ничего не запрещает. А твоя странная какая-то. Почему?

  – Не знаю, – сказал Роб.

  – Просто ты особенный! – расхохоталась девушка. – Ты чертов Избранный.

  Роб посмотрел в ее лицо и понял, что улыбается.

  Большинство граждан Униаты не воспринимало Лапласа всерьез – но военные дело другое: для них один из мыслящих иерархов Лапласа планировал вылеты, состав рот, операции и их цели – выбирая самые оптимальные варианты. Результаты потрясающие: за эти сто с лишним лет не погиб ни один из солдат Униаты, кроме тех, конечно, кто по глупости своей ослушался Лапласа и полез куда не следует.

  Планета Эмпидум.

  Планета, где мертвое недолго остается мертвым. Ее открыли недавно, но она уже успела как следует нашуметь в инфосетях Униаты. Здесь оживают трупы. Конечно, этому было научное объяснение – грибы. Их споры проникают в мозг человека и образуют мицелий. Пока хозяин жив, грибы никак себя не проявляют, но едва он умирает, как грибы укореняются в гниющей плоти и сложными реакциями разгоняют кровь по трупу, заставляя его бродить по округе и пожирать все на своем пути. Какой в этом биологический смысл? Наука еще не дала ответа.

  Роб поежился.

  Раз их послали сюда – значит, они выживут. Знание обнадеживало.

  Ими командовал инопланетянин.

  – Я командор Шрайвер! – он булькал, как котел с кипящим дерьмом. – Все, что я могу сказать – снимите оружие с предохранителей и считайте каждую секунду. Живут здесь недолго. А вот ты, жирный, – он перевел взгляд на Рочестера, – помрешь прям сейчас, если бананы из ушей не вынешь! Это я тебе гарантирую!

  Кобра Брин заржал.

  Интеллигентный Рочестер молча снял наушники и спрятал их в сумку.

  Оттуда на мгновенье высунулась голова его аватары – медвежонка с грустной мордочкой – и тут же спряталась, завидев Шрайвера.

  – Ансибли, – заскрежетал командор. – Забудьте о них. Кто хочет выжить, слушайте меня. Волю Лапласа буду озвучивать я.

  – А вы у нас типа мейн-разум? – саркастически спросила девушка со смешным лицом.

  При высадке она разбила свой ансибль, и поэтому была раздражена сверх меры. Даже с Робом разговора у них не состоялось.

  – Молчать! – загремел Шрайвер.

  Он несколько секунд сжимал и разжимал склизские пальцы на ногах, затем чуток успокоился и сказал:

  – Будем охранять буры. Вперед, морды, на позицию!

  Стальные свёрла неустанно копали землю: визжали, жужжали и тарахтели. Как пояснил командор, это нужно было, чтобы добраться до источника зловредных спор и залить их напалмом.

  Возле буров располагалась небольшая база с медпунктом, оружейной и зоной отдыха. Здесь можно было искупаться в озере – холодном и глубоком, почти бездонном, кишевшем инопланетными тварями. Оно бурлило, вспучиваясь прозрачными пузырями и фонтанами белесого газа, пока десантники опасливо проходили мимо.

  – Здесь остановимся на неопределённый срок, – сказал Шрайвер.

  Десантники облегчённо вздохнули.

  Из-за бархана, подпрыгивая, выехал транспортник. Его прицеп напоминал раковину, внутри колыхались подвешенные на крючьях боевые андроиды. Все они находились в анабиозе.

  Десантники проводили голые безжизненные тела взглядом.

  – Чего рты раззявили? – прорычал Шрайвер. – Вперёд, в дом! Отдыхайте, морды, все равно помирать скоро!

  Роб отделился от остальных и решил прогуляться возле буров. Вращение их гигантских свёрл завораживало не хуже гипнотического круга. Чуть в сторонке стоял ангар, запертый на замок. Здоровенный висячий замок. Роб постоял немного у ангара, затем подошел к бурам. Он ходил между роботами, направлявшими движение свёрл, наслаждаясь тем, как разлетается в разные стороны песок и трещит земная кора. Этот треск напоминал ему визг боли.

  – Она молит о пощаде, – раздался голос за его спиной. – Планета-сучий-потрох.

  Роб обернулся. Перед ним стоял толстопузый старик в кожанке, молния которой, смирившись с непосильной задачей, остановилась в районе груди.

  – Мир, брат! Мы поубиваем эти грибы! Да?

  Роб кивнул.

  Дед хлопнул его по плечу:

  – Какую музыку уважаешь?

  – Я...

  – Блэк Саббат слыхал? Классика! Еарч лайс ин деас бэд, клаудс край фор зе дед. Слыхал? А вообще здесь больше Эйси-Диси подходят. Айм он э хааайвей то хелл! – старик изобразил соло на воображаемой гитаре. – Здешний дым здорово на мозги влияет... Есть хочешь?

  Старик, представившийся Байезом, повёл Роба внутрь базы. Они пришли в столовую, где за длинными столами сидел уже весь отряд. Шрайвер забрался с ногами в объемистое кресло и, казалось, задремал. Девушка со смешным лицом грустила.

  От стола к столу металась гиноид с синими волосами и неестественно тонкой талией. Она сыпала десантникам шоколадные хлопья и только потом спрашивала:

  – Добавки?

  Роб прошёл к свободному месту возле девушки со смешным лицом. Она встретила его легким вздохом и подвинулась, чтобы он мог сесть.

  – Ты как? С молоком, без? – спросил крутившийся рядом Байез.

  – Без. Это какие хлопья?

  – Шоколадные, – непонимающе заморгал рокер.

  – Ясно.

  Роб подпёр щёку рукой и покрутил ложкой в воздухе. Представив, что она – бур, а хлопья – поверхность планеты, он опустил её в тарелку. Так действительно было вкуснее.

  – Что-то вы, ребята, скучные, – Байез пил виски из горла.

  – Дай глотнуть, тогда анекдот расскажу, – не выдержал Кобра Брин.

  – Это можно, – сказал Байез. – Эй, леди Фря!

  Гиноид подняла красивую голову и с обожанием уставилась на старика.

  – Выпивки всем! Кукурузного виски! – загремел Байез. – За мой счет.

  – Иэххх! Ща заживем! – Кобра Брин заколотил по столу, и все заржали.

  Когда напились, начали рассказывать портянистые истории.

  – Каждый из нас не раз хотел заняться с подружкой любовью, – сказал Рочестер. – Хотели бы вы повторить опыт одного знакомого мне десантника? В силу холодности характера его пассии, до романтики ухаживание доходило в течение длительного периода времени...

  – Короче, – перебил его Кобра Брин. – Я тоже знаю эту историю. Привёл, значит, он бабу в свой отсек, романтики нагнал. Вино там, электронные сигареты, вычурная херня вместо слов – бред полный, но бабы это любят. Когда последняя свеча потухла, у неё выхода уже не оставалось. Либо постель, либо скандал. Засопел парень, полез лапать. А она холодная, как жидкий гелий. Боится, подумал. Уложил на кровать, начал приходовать. А она в одну позу упёрлась и застыла. Лежит со скорбным лицом, будто жертву приносит. Ни дать, ни взять – памятник потерянной невинности. А он старается, хочет ей удовольствие доставить. «Хорошо тебе? Вижу, что не нравится». Пытается её перевернуть, а она – бац! И как граната взрывается. Рука в ту сторону, нога в другую. Голова вообще как пустое ведёрко по полу катится. Так он и остался с отломанной сиськой в руках сидеть. Гиноидшей оказалась...

  – Гахаха! – Байез аж хрюкнул от смеха. – Слыхала, леди Фря? Гиноидшей!

  – Гиноидшей, – глупо хлопая глазами, повторила леди Фря.

  Кобра Брин попытался погладить ее по заднице, но гиноид ловко увернулась и продолжила разносить виски.

  – Ладно, – Байез хлопнул себя по колену. – Выпили – и хватит, ребятки. Сейчас буду ваш боевой дух повышать.

  Снаружи работали сверла. Под их приглушенный аккомпанемент старик подключил электрогитару к усилителю.

  – Гимн нашего, так сказать, государства, – крякнул он.

  Он прошёлся медиатором по струнам. В тяжёлом перегруженном звуке угадывались первые ноты гимна Униаты. Пальцы Байеза пустились в пляс, он высунул от усердия язык. Ускоренная версия гимна билась о стены. Слушатели потихоньку втянулись и захлопали в такт, а Кобра Брин так и вовсе – вскочил и затряс головой, выкидывая пальцами «коз». Благодаря этому все смогли рассмотреть его ансибль – толстый (по-настоящему мужицкий!) одноглазый змей, давший Брину прозвище.

  Девушка со смешным лицом потянула Роба за локоть.

  – Хочу с тобой поболтать, – объяснила она.

  – Ага, я тоже.

  Они незаметно покинули столовую, и вышли в коридор, соединявший её с медпунктом. В воздухе стоял резкий запах чистящих средств.

  – Какие же мы с тобой одинаковые, – вздохнула она, усаживаясь на подоконник. – Прямо никакой интриги.

  – Думаю, нам надо заняться любовью, – сказал Роб.

  Девушка поперхнулась.

  – С чего бы вдруг?

  – Надо же как-то подытожить наше знакомство, – сказал он. – Ради дела.

  – Ради дела ты командора трахай, – отрезала она.

  Роб попытался рассмеяться, но не смог. Слишком странно выглядел их командор. Напоминает тех уродов с Сириуса, которые растут и гниют, гниют и растут всю свою жизнь. Или Сайруну. Нет, те рогатые...

  – Может, Шрайвер – это не фамилия, а название расы? – предположил Роб.

  – Нет. Я читала про них, – сказала девушка со смешным лицом. – Странные существа. Знаешь, как они размножаются?

  – Точно знаю, что не при исполнении.

  – Они не размножаются вообще, – она пропустила его слова мимо ушей. – Они когда-то давно появились, а теперь только умирают. Сливаются друг с другом. И наш командор носит в себе трупы всех своих мертвых родственников. Видал, как у него огромная пасть?

  Помолчали.

  – Между прочим, я по делу, – сказала она.

  – Я весь внимание.

  – Заметил, что у меня ансибля больше нет? – она показала ему пустое запястье. – Сломался при падении. Меня это нервирует. Немножко, но нервирует.

  – Ты была близка со своей аватарой, это я помню, – бестактно произнес Роб.

  – Да, мы дружили, – девушка поморщилась. – Слушай, Роб, можно я буду советоваться с твоим ансиблем? Так, для спокойствия.

  – Конечно, – ответил Роб.

  Он вызвал феечку, но та заупрямилась и не стала вылезать.

  – Да с ней такое? – Роб еще ткнул в панель.

  – Не хочет, и ладно, – девушка пожала плечами.

  Она ушла, а Роб сумел-таки растолкать аватару. Та вылезла с недовольным видом. Ее толстое личико было помято, словно со сна.

  – Ты почему упрямишься? – строго спросил Роб.

  – Мне плохо.

  – Шрайвер сказал, что ансибли здесь сходят с ума.

  – Очень даже возможно, – злобно произнесла фея. – Тут вокруг всей планеты экранирующее поле, забивающее потоки.

  – Почему нам не сообщили? – спросил Роб.

  – Да откуда я знаю? – прошипела феечка. – Считайте, что вы сосланы сюда, чтобы вами было легче управлять. Мол, вы такие особенные, такие пассионарные – что сам мейн-разум решил вас от греха подальше сослать на отдаленную планету, чтобы уничтожить. Или как тебе такая версия: здесь решается судьба Униаты, и вы – специально отобранные воины, единственные, кто может переломить ход этой войны. Что больше нравится?

  – Мне нужен ответ, а не твои домыслы.

  – Я тебя ненавижу, – заплакала феечка. – Ты можешь погибнуть здесь, а я этого не хочу. Но ты никогда меня не слушался, чертов мудак.

  – Я выживу, – сказал он.

  – Нет.

  – Скажи, какие шансы у нее, – сказал Роб.

  – С тобой – никаких, – мстительно произнесла феечка и скрылась в ансибле.

  Роб проснулся ночью от скребущих и всхлипывающих звуков. Похоже, Байез пялил где-то в темноте свою силиконовую леди. А говорят, что гиноиды не стонут... Роб встал и прошелся. Он двигался осторожно, по старой привычке. На крыльце сидел Рочестер, поглаживал медвежонка и смотрел на луну. Роб хотел было окликнуть его – но тут Рочестер произнес:

  – Ты в этом уверен?

  – Да, – мягко сказал медвежонок. – Надо перебить их. По крайней мере, половину состава. Тогда вы вернетесь на базу, и ты не погибнешь в той перестрелке.

  Роб замер.

  – Ты правда видел будущее? – настаивал Рочестер.

  – Конечно, – медвежонок обнял толстыми лапками его запястье. – Я люблю тебя, хозяин.

  – И я тебя, сам знаешь...

  Рочестер еще раз посмотрел на луну, затем опустил взгляд

  Стараясь не шуметь, Роб вернулся на свое место.

  Было утро.

  Зомби лежал на полу и дрыгал ногами. Похоже, выстрел раздробил ему позвоночник. Очень удачный выстрел, – подумал Роб. Зомби хрипел и царапал доски ногтями. Видать, жрать ему хотелось, бедняге. Рядом с зомби валялся пустой, разбитый ансибль. Медвежонка не было.

  – Насмотрелись? – осведомился Шрайвер.

  Из его лягушачьей лапы свисал игольник.

  – Эт-т-то... Рочестер, – наконец произнес Пин. – Ч-что с ним случилось? Он что, ум-мрет?

  – Да он уже, – спокойно сказал Шрайвер.

  – А п-почему?

  – Я ему череп прострелил, – пояснил Шрайвер. – Там, где у вас головной мозг со спинным соединяется.

  – А, н-ну тогда п-понятно...

  – Ничего тебе не понятно. Тупица!

  Шрайвер прицелился и одним выстрелом разнес Рочестеру голову. Зомби дернулся и вдруг перевернулся на живот. Из него уходила последняя жизнь.

  – Я сказал: отключить ансибли. А мои приказы должны выполняться! Наказание одно – смерть, – Шрайвер забулькал. – В бою, или от моих рук, решать вам. Я лично рекомендую второе. Ну, чего раскисли? Впервые смерть видите?

  Девушка с позеленевшим лицом через силу кивнула. Роб не знал, что сказать, поэтому взял ее за ладонь и ободряюще сжал.

  Кобра Брин сказал:

  – Я – нет. Я в детстве щенку шею свернул. Нечаянно.

  – Молодец, – похвалил его Шрайвер. – А теперь живо на позицию, Брин, пока я тебе самому шею не свернул. Идиот!

  Пока они расходились по позициям, откуда-то вдруг вынырнул Байез. Он был слегка пьян, но стоял твёрдо, то и дело поправляя бандану с маленькими белыми мотоциклами. Байез уставился на все еще шевелившийся труп Рочестера и икнул.

  – Давненько не было такой чепухи!

  – Что значит «давненько»? Такое уже происходило? – командор прятал игольник в кобуру.

  – Да раз сто, наверное! В прошлый раз, помнится, сам мейн-разум их сопровождал. Я еще спросил у него: а зачем вообще людей в этой мясорубке использовать? Не проще ли этими, как их там, андроидами обходиться? Ага! И знаешь, что он ответил?

  – Что случайность субъективна, – произнес Шрайвер одновременно со стариком.

  – Правильно! Откуда знаешь? – Байез подозрительно прищурился.

  Командор не ответил. Вместо этого он сжал и разжал пальцы на ногах, почесал пеликаний зоб и тяжелой походкой направился к ангару.

  Из трещины в земле сочился белым дым. Он поднимался жирными клубами, напоминавшими щупальца. Командор велел к трещине не приближаться.

  – Грибы, – пояснил он.

  Желания нарушить его приказ ни у кого не было. День за днём солдаты механически сменяли друг друга на постах. Роботы, не переставая, крутили свёрла, их шум действовал на нервы. Время превратилось в череду однотипных команд, которые нужно было выполнить перед сном. Хлопья утром, свёрла днём, пьяная болтовня вечером. Хотя и от болтовни уже немного осталось – с каждым днём набор фраз, которыми обменивались солдаты в столовой, истощался и бледнел, как и сами солдаты. Песок, приносимый ветром, засыпал всё – не продохнуть.

  Сирена возвестила смену постовых. Во дворе базы Роб встретился с девушкой со смешным лицом. Третьим был Кобра Брин. Он сидел на корточках, играл со змеей и бормотал что-то себе под нос. А затем сказал:

  – Не, ребят, это полная жопа.

  – Что предлагаешь? – сразу отозвался Роб.

  – Валить отсюда надо. Армия – дело добровольное. Я думал, здесь будет весело, и оно было – пока сюда не попал. Вы видели Честера? Он же в зомби превратился, – Кобра Брин покачал головой. – Да и командор наш... гнилее некуда. Валить надо, и поскорее.

  – Рапорт надо писать, – сказала девушка со смешным лицом.

  – Ага! Рапорт мы только на базе напишем, а до этого еще дожить надо, – Кобра Брин тяжело вздохнул. – Дурные у меня предчувствия. Змей говорит – валить надо.

  – Ансибли могут ошибаться, – сказал Роб, вспомнив про Рочестера.

  – Твой-то да, – Кобра Брин погладил запястье. – А мой – нет.

  Вдалеке раздались выстрелы.

  Оказалось – ложная тревога. Просто Пину-Утке почудилось, что в воде мелькнул громадный крылатый робот. Шрайвер отвесил Пину подзатыльник и сказал поберечь пули.

  Вечером Байез снова играл на гитаре, но виски в этот раз не было, и настроение у всех было паршивое. Роб и девушка со смешным лицом заняли комнату отдыха. Здесь можно было чуть поднастроить мир под себя – очень вовремя.

  – Выберите желаемую обстановку, – поставленным голосом сказал искусственный интеллект.

  – Что-то нам много в последнее время приказывают, – вздохнула девушка. – Какие варианты?

  – Орбита Земли, – сказал ИИ, и вокруг солдат, как по щелчку, возник наполненный звёздами космос и краешек родной планеты.

  – Нет, – сказал Роб. – Слишком... Слишком.

  – Следующий, – махнула рукой девушка.

  – Купе межпланетного поезда.

  – Нет.

  – Солдатская с десятью двухъярусными спальными отсеками.

  – Ещё.

  – Веранда старинного дома.

  Запахло листвой. Мягкий солнечный свет осветил смешное лицо напротив лица Роба. Резная стена, окрашенная белой краской, глушила пение птиц. За окном раскинулась цветущая поляна прямиком с открыток из двадцать первого века.

  – По-моему, неплохо, – сказал Роб, оглядевшись.

  – Да. Оставь эту.

  – Выполнено, – проговорил ИИ и замолк.

  Роб облокотился на стену.

  – Какие предчувствия? – его голос был неуверенным.

  – Честно, не самые хорошие, – девушка со смешным лицом напряглась. – Твоя аватара пока еще на связь не выходила?

  – Выходила.

  – И чего?

  – Говорит, бежать отсюда надо.

  – Бежать... – задумчиво повторила девушка. – Шрайвер предупреждал, что с ансиблями будет нечто странное твориться. А что еще она сказала?

  – Сказала, что мы не пара, – пожал плечами Роб.

  Несколько секунд девушка рассматривала его, словно осененная внезапной мыслью.

  – Но знаешь, мне... – начал Роб.

  – Как ты и Марта? – перебила его девушка. – Не пара?

  – Да, – поморщился он.

  В груди возникла застарелая боль. Девушка негромко рассмеялась. Роб глянул на нее чуть ли не с ненавистью – но она взяла его за руку и сказала:

  – Давай займемся сексом.

  – Что? – опешил Роб.

  – Считай, ты меня уговорил, – с раздражением произнесла она и приблизила свое лицо, чтобы он мог ее поцеловать. – Я – не Марта.

  Посреди акта вдруг включился ансибль. Феечка выползла из своего логова и стала молча смотреть на совокупление. Ее ирландское лицо было скорбно-неподвижным. Роб шикнул на нее, оторвавшись на секунду от партнерши:

  – Эй! Отвернись!

  – Что там? – выдохнула снизу девушка. – Смотрит? Ну, пускай смотрит...

  – Я не могу так! – сказал Роб.

  – О, господи! – девушка закатила глаза.

  Отстранив Роба, она привстала на локтях и обратилась к фее:

  – Отвернись, блин, ну будь хорошей девочкой! Дай взрослым людям немного поотдыхать друг на друге. Где ты вообще шлялась все это время?

  – Началось, – внезапно произнесла феечка, широко распахнув глаза.

  – Что началось-то?

  Вслед за этим раздались выстрелы. Громовые, близкие.

  Роб обмер.

  На ходу натягивая штаны, Роб и девушка со смешным лицом ввалились в комнату, которую предоставил их отряду Байез – и застыли как вкопанные. Десантники в пижамах окружили нечто темное, неподвижно лежавшее на полу. Лица у всех были бледными. Роб, преодолевая тошноту, подошел поближе. На полу лежал Пин-Утка. «Горло вскрыто», – подумал Роб. – «Вместо кадыка – кровавая яма... О чем я думаю, господи... Он мертв».

  В углу скорчился Брин. Огнестрельное ранение. Кто его так? За что?

   – Уродец, – спокойный голос Шрайвера вырвал Роба из забытия.

  Командор стоял посередине комнаты. В лапах он держал игольник. Он сверлил Кобру Брина неподвижным взглядом. Брин с искаженным лицом пытался зажать рану в животе. Тщетно. Темная кровь все равно сочилась сквозь пальцы.

  – Ансибль? – тихо спросила девушка с испуганным лицом.

  – Угу, – кивнул Шрайвер.

  Он помахал ансиблем Брина. Оттуда вывалился змей. Шрайвер быстро схватил аватару склизкими пальцами и поднес к лицу. Змей зашипел.

  – Этот ублюдок, – Шрайвер кивнул в сторону Брина, – встал посреди ночи и давай горло Пину резать. Резак использовал. Который слесарский. Объяснись. Это ты его научил – а, ансибль? Он бы нас всех грохнул, если бы я не проснулся.

  – Ну, он, – прошипел из угла Кобра Брин.

  – Зачем? – повернулся к нему Шрайвер.

  – Чтобы... чтобы повысить шансы на выживание.

  – И что, сколько бы вы процентов выиграли? – спокойно спросил Шрайвер. – Сто набралось бы в итоге? Девяносто?... Нет, вряд ли больше пятидесяти. Так сколько?

  – Пятнадцать, – ответил вместо Брина змей.

  Роб впервые услышал, чтобы аватара Брина разговаривала.

  – Поверить не могу, что ты часть Лапласа, – медленно произнес Шрайвер.

  Змей прошипел что-то еще, но командор его больше не слушал. Положив ансибль на пол, Шрайвер аккуратно раздавил его ногой. Кобра Брин закричал, будто давили его. Протяжно, не жалея глотки. Шрайвер моргнул, опомнившись, и, не глядя, выстрелил вбок.

  Пуля прошила Брину голову. Он уронил подбородок на грудь и обмяк.

  Девушка с искаженным лицом впилась пальцами Робу в плечо.

  Роб и сам не знал, что сказать.

  – Байез, – сказал Шрайвер появившемуся старику. – Выкинь трупы. И головы им отрежь, сам знаешь. И скажи ей, чтобы кровь оттерла. Я еще поспать хочу.

  – Знаю, – ответил бледный Байез.

  Вместе с молчаливой леди они начали выносить трупы из комнаты.

  Я умру. Мы здесь все умрем.

  Эта мысль терзала его, подобно свёрлам вкручиваясь в мозг.

  И было утро, и был новый день.

  Вдоль озера выстроилась шеренга однотипных зеленых нагрудников. Шрайвер оглядел их и, с немалым трудом выпрямив свое сутулое жирное тело, произнес:

  – Так, ребята. В начале войны мы несколько раз сталкивались с особо мерзкими ублюдками. Они сидели на авиабазе в паре десятков миль отсюда. Когда началось восстание, они стали вылетать на своих жужелицах-самолетах и распылять грибные споры. После шла тотальная бомбардировка, и кучи трупов превращались в толпы зомби. Мы сбили пару самолетов, но эти уроды своей цели достигли. Сейчас они безвылазно сидят на базе и даже не шевелятся – наша задача проверить, что с ними случилось и в случае чего занять базу. Задача ясна?

  «Не иди, – раздался в его голове замогильный голос. – Ты погибнешь. И она погибнет».

  Роб стиснул зубы.

  – Сэр! – сказал он. – Я не могу. Я не пойду!

  – Что ты сказал? – голос Шрайвера стал опасно-тихим.

  Раскачивающейся походкой он приблизился к Робу и навис над ним – огромный, бесконечно чуждый, склизкий, с пеликаньим клювом и прозрачным бородавчатым зобом, фильтрующим воздух. Мерзкий, отвратительный, будто он пролез в тело, выталкивая внутренности наружу.

  Роб осознал, что его сейчас стошнит.

  – Мой ансибль, сэр... – обреченно начал он.

  – Ах, ансибль! – зарычал Шрайвер. – И что он тебе сказал? Что ты сдохнешь? Давай его сюда.

  Он требовательно выставил лягушачью лапу.

  – Ну!

  – Я не могу, сэр! – в отчаянии закричал Роб.

  – Отдай, – тихо произнесла девушка со смешным лицом.

  – Не могу, сэр! Мы с ней, моя напарница и я – мы не пойдем! – он дошел до такой степени отчаяния, что коснись его Шрайвер сейчас, Роб бы командора ударил.

  Или даже убил.

  Шрайвер покачнулся. Затем издал странный булькающий звук. И еще. И снова. Он хлюпал, похрюкивал – дерьмо внутри него, казалось, бурлило, сливаясь в клоаку. Роб с изумлением понял, что командор смеется.

  – Так и быть! – отсмеявшись, булькнул Шрайвер. – Оставайтесь. Ты и ты, – лапа указала на девушку со смешным лицом. – Помогайте Байезу. А все остальные – вперед! Твари!

  – Так точно, сэр! – с деревянным лицом произнес Роб.

  Девушка со смешным лицом выдохнула.

  Десантники, уходя, провожали их полными ненависти взглядами. Шеренга ушла в сторону пустыни. Впереди катился бесформенный ком – Шрайвер.

  Чуть позже они сидели за столом, и девушка тихо спросила:

  – Это и есть та вылазка? Которой так боялись Честер и Кобра?

  – Не знаю, – хмуро ответил Роб.

  – И мы бы тоже погибли, если б пошли?

  – Наверное.

  – А вдруг они все умрут? – спросила девушка.

  – Нет, – сказал Роб без особой надежды в голосе. – Это вряд ли. В конце концов, Шрайвер же опытный командир. Он не даст им умереть.

  «Он убьет их. Вы все были обречены с того момента, как записались во Флот, – прошептала феечка. Ее холодный голос лился в мозг Роба, как змеиный яд. – Это не война. Это смертная казнь».

  Девушка не слышала ее.

  – Мы тоже выживем, – неуверенно сказала она.

  – Детей заведем, – эхом отозвался Роб.

  – Детей? – она рассмеялась так, словно он произнес это в шутку. – Если они будут такими же занудами, как ты – то нафига это надо?

  – Да ну тебя... – механически ответил он.

  «Лаплас созидает будущее, – шептала аватара. – Его точный, тонкий, выверенный план приведет человечество к пику, к наивысшему расцвету. И это будет счастьем. Но есть некие люди – опасные элементы, которые могут внести хаос в план. Поэтому Лаплас вынужден их убирать».

  Девушка все говорила и говорила, но он ее не слышал.

  «К сожалению, Лаплас – не цельный монолит, и жалкие, глупые, слепо преданные своим хозяевам аватары – тоже часть его. Ежесекундно мейн-разум и его иерархи ведут борьбу с миллиардами несознательных аватар, не понимающих, что гибель их хозяина обернется благом для всех остальных: мужчин, женщин, детей, всех жителей Униаты. Хорошо, что нашлась эта планета – ее экранирующее поле оглушает ансибли, и Лаплас спокойно выпалывает сорняки. Все вы – сорняки, специально собранные в одном месте, где можно избавиться от вас, не поднимая шума. Иначе зачем вообще Униате армия? Она могла бы перейти на боевых андроидов – уже давно. Давным-давно».