Текст книги "Раскол русской Церкви в середине XVII в."

Автор книги: А. Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Различия старых и новых богослужебных обрядов

Необходимо коротко, не входя в детали, перечислить главнейшие отличия русских обрядов и богослужебных текстов от греческих в середине XVII в. и постараться понять причины возникновения и роста (в предшествующие времена) этих отличий. Следует помнить, что основным принципом полемики (для обеих сторон) неизменно было: чем древней, тем верней.

1) Осеняя себя крестным знамением, русские протягивали два перста – указательный и средний (не растопыривая их, но прижав один к другому), обозначая ими две природы Христа, соединенные в Его лице – божество и человечество; отсюда название такого сложения перстов – двуперстие. Большинство дошедших до нас толкований двуперстия в документах (например, в статье о крестном знамении в дониконовских псалтырях – [17, л. 4] и других, печатавшихся начиная с 1642 г.) объясняет, что указательный перст обозначает человечество Христа, а средний – божество; но есть и меньшинство, толкующее наоборот. При этом русские в середине XVII в. считали (как считают и старообрядцы доныне), что средний перст обязательно должен быть немного наклонен, а указательный – вытянут; это наиболее удобно и легко для руки, и так предписывает статья в псалтырях. Толкуется это там же: «средний великий перст мало преклонити, исповедуется тайна, еже есть сын божий преклонь небеса, и сниде на землю» [17, л. 4 об.]. То есть, божественное естество Христа, изображаемое средним перстом, сошло с небес, что изображается сгибанием этого перста, чтобы таинственно соединиться с человеческим Его естеством, изображаемым прямым указательным перстом; результат этого соединения – Богочеловек Христос – изображается этими двумя прижатыми один к другому перстами.

Русские священники благословляли жестом руки точно так же; до середины XVII в. в России никогда не слыхали и не думали о воможности различия между перстосложением молитвенным и благословляющим. Большинство (может быть, 99 %) икон (в широком смысле слова, то есть, в том числе и мозаик, статуй, барельефов, и т п) и древних, и более новых изображало благословляющее перстосложение, но были известны и иконы, изображающие перстосложение молитвенное. На иконах, как и в жизни, эти два перстосложения не различались. Следовательно, образцом для «правильного» перстосложения (молитвенного и благословляющего) могли быть иконы, в том числе и очень древние, привезенные из греко-язычных стран (таких икон в России было много), и написанные святыми иконописцами (таких тоже было немало), и чудотворные (их были десятки) и даже несколько приписываемых кисти ап. Луки.

Однако, на большинстве древних (до XVII в.) икон – западных, русских и восточных – эти два перста либо параллельны (и согнуты или не согнуты одинаково), либо (реже) слегка растопырены концами. Древних икон с перстами, сложенными так, как требует статья в [17], значительно меньше (например, две новгородские иконы свт. Николы конца XIII в. [13. Зарубежные связи. М.1975. С. 85, 89]). Следовательно, и требование сгибать средний перст и не сгибать указательный, и объяснение этого сгибания и несгибания – явление позднее, вероятно, XVII в., и только русское. Стоглав в 1551 г., объясняя «правильное» перстосложение, тоже говорит о преклонении небес и снитии божественного естества к земле, но не связывает с этим положение среднего перста и не требует сгибать его отлично от указательного, напротив, требует «два перста имети наклонена непростерта» и оба их «совокупив, прострети, мало нагнув» [12, гл. 31], то есть два перста должны быть параллельны и слегка согнуты, как на многих древних памятниках. Однако, иногда это место Стоглава цитируют так: «совокупив, прострети, средний мало нагнув» [46, с. 125], то есть сложить персты так, как требует [17].

Оставив эту неясность без исследования (обещающего быть, ввиду многих разночтений в разных списках Стоглава, интересным и нелегким), отмечу, что:

а) Инок Никодим в [46] цитировал по вопросу о перстосложении 12 русских книг. Из них 5 – переводы с греческого, из которых три или четыре или все пять написаны ранее Стоглава. Эти три древнейшие книги: одна – сочинения прп. Петра Дамаскина (он жил, вероятно, во второй половине XII в.), вторая – «Избранник», датированный 1424 г., третья написана в Москве прп. Максимом Греком незадолго до Стоглава. 5 из 12 содержат описание двуперстного крестного знамения, в том числе книга прп. Петра Дамаскина – столь древне наименование «двуперстие» и осмысление двуперстия! (Это не значит, что столь же древне и само двуперстие; оно еще значительно древнее). 7 (в том числе «Избранник» 1424 г.; датировка остальных шести требует специального исследования) – проклятие на всех, знаменующихся крестом не-двуперстно. 10 цитат из 12 молчат о сгибании среднего перста и, поэтому, точно соответствуют большинству древних (до XVII в.) памятников, из них 3 прямо предписывают двум перстам одинаковое положение, что буквально противоречит требованию [17, л. 44 об.] сгибать средний перст и протягивать указательный. В 11-й (Стоглав) наблюдается вышеуказанное, требующее специального исследования, разночтение. Затем [46] приводит проклятие Стоглава на не-двуперстников (такое же, как в более древних книгах), и такие же проклятия семи более поздних книг, из них только 12-я цитата ([17]) требует сгибать средний перст.

б) В.М.Карлович в [54] на с. 128–135 цитирует по вопросу о перстосложении 25 до-никоновских русских книг. Все они предписывают двуперстие, 8 из них проклинают крестящихся не-двуперстно.

Итак, если доверять цитированию в [46] и [54], русские (в том числе переводные с греческого) книги до 1642 г. предписывают знаменоваться крестом и благословлять двуперстно, проклинают крестящихся иначе и молчат о сгибании среднего перста, а некоторые из них даже прямо предписывают двум перстам одинаковое положение, что буквально противоречит требованию [17] сгибать средний перст. То же видим и на памятниках той эпохи. Не доверять [46] и [54] нет ни малейших оснований, к тому же их цитирование проверяемо. Исключением представляется неясная (пока не проведено специальное исследование, которое, вероятно, покажет, что требование сгибать средний перст имеется только в списках XVII в. и более поздних) позиция Стоглава (1551 г.). Псалтыри, печатавшиеся с 1642 г., предписывают его сгибать (не исключено, что это предписание имеется и в более древних – но навряд ли более древних, чем начало XVII в. – рукописных псалтырях; было бы интересно это проверить). Вот яркий и ясный пример развития, обогащения, детализации (но не ломки) обряда и его толкования в России в первой половине XVII в., доказывающий, что полностью законсервировать обряд, даже при очень сильном желании (а именно таким было отношение русских к обряду в ту эпоху), – невозможно.

Остальные три перста (большой палец, мизинец и безымянный) русские в середине XVII в. (и доныне старообрядцы) соединяли концами вместе, обозначая ими Св. Троицу (см. [12], [17]). В более древние эпохи (вероятно, до середины XVI в.) в России, как и на всем православном Востоке эти три перста (или только два из них – большой и безымянный, при отставленном в сторону мизинце) более или менее плотно пригибались к ладони или соединялись концами (в том и другом случае придерживая друг друга, благодаря чему перстосложение получалось легким и удобным), и им не придавалось никакого символического значения. Эти три (или два) «второстепенных» перста не видны на очень многих древних (до середины XVI в.), не только русских, памятниках (западных и восточных); на многих древних памятниках они видны, и сложены по-разному, или никак не сложены (в основном, на Западе; реже на Востоке). Нередки памятники (восточные и западные), изображающие несколько святых, которые все благословляют или молятся двуперстно, причем «второстепенные» персты у всех сложены по-разному или не видны; из всего этого следует, что эти персты не несли какой-либо смысловой нагрузки, то есть ничего не обозначали. Два же «главных» (смысловых) перста (указательный и средний) всегда ясно видны (подобран фон), демонстративно помещены в центре живописного или мозаичного или витражного или скульптурного памятника и часто очень красивы, как и весь изящный и, одновременно, волевой жест (молящий или благословляющий, то есть в психологическом аспекте – повелевающий) руки; иногда же некрасиво растопырены и (или) имеют преувеличенные размеры; на таких памятниках благословляющий жест руки еще энергичнее и «центральнее», и ее двуперстие – несомненно, можно даже сказать – демонстративно. Только так (то есть тем, что издревле и до середины XVI в. смысловую нагрузку несли только два «главных» перста, а остальные три ничего не обозначали) и можно объяснить общепринятое традиционное и сохранившееся доныне название этого перстосложения – «двуперстие» – , хотя со Стоглава и доныне (у старообрядцев) смысловую нагрузку в нем несут все пять перстов.

Стоглавый собор предписал (буквально повторив все более древние документы, цитированные в [46] и [54], в том числе «чин принятия еретиков» [88, с. 345]) в 31-й главе своих постановлений: «Аще кто не знаменуется и не благословляет двумя персты, яко Icyc Христос, да будет проклят» [12, с. 104]. Постановление же Стоглава «три персты <то есть безымянный, мизинец и большой палец> равны имети вкупе по образу троическому» [12, с. 106] было новацией, так как на более древних иконах, как указано выше, нередко видны параллельно вытянутые или слегка согнутые «смысловые» персты (указательный и средний) и не «совокупленные» остальные, а именно: соединенные концами безымянный и большой палец и отставленный (часто параллельный «смысловым») мизинец. Из цитированных в [46] двенадцати книг 7 (из которых 3 или 4 или 5 древнее Стоглава) также не требуют какого-либо сложения «второстепенных» перстов; из них только 2 (одна из них – Максима Грека, написанная незадолго до Стоглава, вторая не датирована) говорят о Св. Троице. Из 6 цитированных в [46] более поздних, чем Стоглав, книг, 4, следуя ему, требуют совокупити «второстепенные» персты, образуя ими Св. Троицу. Из цитированных в [54] двадцати пяти книг 6 требуют совокупить три «второстепенных» перста. Из этих шести 1 – Стоглав, 4 написаны после него, и 1 не датирована.

Таким образом, требование Стоглава совокуплять воедино три «второстепенные» перста и требование печатных псалтырей 1642–1652 гг. сгибать средний перст и выпрямлять указательный были новациями. И до 1551 г., и с середины XVI в. по середину XVII, и в середине XVII в., и с середины XVII в. доныне у старообрядцев, при этих двух новациях, развивающих, детализирующих и обогащающих (то есть сохраняющих старое и добавляющих новое), но не ломающих перстосложение и его толкование, неизменными оставались и остаются два «смысловых» перста. Это и определило сохранявшееся все это время и сохранившееся доныне название такого сложения перстов – двуперстие.

Литературных, живописных и скульптурных свидетельств того, что где-либо в России когда-либо до середины XVII в. крестились или благословляли иначе – единицы; свидетельств же этого – традиционного двуперстного – крестного знамения дошли до XXI века сотни тысяч из всех эпох русской истории; при Никоне их было значительно больше (многие разрушены в XX в.), и в их окружении проходила жизнь богомольного русского человека от пеленок до гроба. Изменилась (развилась) в течение XVI и XVII вв. только трактовка: а) согнутости среднего перста и прямоты указательного, б) дополнительного элемента перстосложения – трех пригнутых перстов – и стало значащим и, поэтому, обязательным сгибание среднего перста и соединение концами трех пригнутых перстов. Сотни же тысяч подобных свидетельств о всеобдержном двуперстии приблизительно в V–XVI вв. сохранились и на христианском (не только православном и не только греко-язычном) Востоке и приблизительно в V–XIV вв. на латинском Западе.

Отмечу, что значительная часть памятников XI–XVI вв., демонстрирующих перстосложение, отличное по виду от обычного двуперстия (их в России, как сказано выше, единицы), изображают святых ветхозаветных; это должно было, вероятно, по первоначальному замыслу художника, показывать, что эти святые не видели телесно соединения Божества и человечества (т. е. воплощения Сына Божия) в едином лице Христа, но лишь провидели его духовно. Так, пророки Давид и Соломон в Георгиевской церкви в Старой Ладоге (1167 г.) вытянули указательный перст и мизинец (остальные персты соединены концами), показывая два естества раздельно, как они их видели (не телесными, конечно, но умными – пророческими – очами) до их соединения (то есть до воплощения Сына Божия); их перстосложение – тоже двуперстие, хоть и необычное, так сказать, пророческое, дохристианское, ветхозаветное.

Так же сложили персты: ап. Филипп (икона X–XI вв.) и ап. Иаков, сложивший так персты левой руки (икона Преображения XII в.) в монастыре св. Екатерины на Синае, Спаситель в нартексе церкви Успения в Никее (-1028 г.), пророк в алтаре Атенскаго Сиона в Грузии (2-я половина XI в.), ап. Петр в Протате на Афоне (икона XII в.), в Сицилии пророки Осия, Давид и Соломон и ап. Симон в соборе в Чефалу (-1166 год) и Предтеча в соборе в Монреале (-1185 г.), в соборе св. Марка в Венеции прорр. Соломон и Иона, прор. Аввакум в Успенском соборе во Владимiре (1189 г.), в Софийском соборе в Киеве Христос-«иерей» и святитель (Василий Великий?), Спаситель в Высоцком чине из Константинополя (-1390 г.), пророки Давид, Исайя и Иезекииль в Софийском соборе в Новгороде, прор. Захария в книге пророков (Россия, 1489 г.), один из предстоящих Входу Христа в Иерусалим в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике (1497 г.), Предтеча (складень конца XV в. в ГРМ), Леонтий Ростовский (икона конца XV в. в Новгородском музее), Христос в Тайной Вечери Ростово-Суздальского письма конца XV в., свт. Никола (икона XVI в.) в музее в гор. Bardejov в северо-восточной Словакии, ап. Петр в Вестминстерском аббатстве, и в Сербии: прор. Давид в Раванице (конец XIV в.), свт. Никола в Нерези (XII век), апостол и архангел в церкви св. Софии в Охриде (2-я четверть XI в.), Предтеча в Студенице (XIII в.) – всего 33 известных мне изображения в православной и католической иконописи, из них 14 – пророков. Все они – ХI-начала XVI вв. Особо отмечу так же сложенные персты на крайнем востоке христианского Mipa – в иллюстрациях Эчмиадзинского Евангелия 989 г. ([18, с. 161]) и Трапезундского и Карсского Евангелий XI в. ([100, с. 191, 199]). Кроме того, есть, конечно, и неизвестные мне изображения, но их количество, вероятно, – такого же порядка.

Нужно и здесь отметить, что на некоторых из названных памятников концы второстепенных трех перстов (большого пальца, среднего и безымянного) не видны, что подчеркивает их смысловую ненагруженность и осмысленность раздельностояния двух ясно видных основных (указательного и мизинца); это и позволяет мне именовать их перстосложение ветхозаветным двуперстием.

Двуперстие, сходное с обычным русским XVII в. (хотя часто не вполне выполняющее русские требования того времени), преобладает и на памятниках III–VII вв., в том числе на древнейших «портретах» Христа и Святых – на фресках римских катакомб или на барельефах древнехристианских саркофагов; сохранилось немного памятников той эпохи, демонстрирующих единоперстие. Бронзовый ап. Петр в Ватикане – святыня Рима, пап и всего христианского Запада, статуя, перелитая, по преданию, из статуи Юпитера Капитолийского (святыни античного Рима) по приказу папы св. Льва Великого в 450-х гг., – благословляет (в последующие эпохи удивительно красивый жест его десницы понимался, конечно, сотнями миллионов паломников именно как благословляющий) двуперстно (см. рис. 3, 4). Его двуперстие, как и у подавляющего большинства древних памятников, не совсем такое, как требуют русские предниконовские псалтыри и Стоглав; указательный перст не вытянут, и три вспомогательных перста не сложены концами воедино.

Эта статуя могла бы стать предметом очень интересного отдельного обсуждения, но, конечно, здесь для этого нет места. Отмечу только, что некоторые исследователи по искусствоведческим соображениям оспаривают указанную традиционную датировку; эти соображения всегда не абсолютно надежны. В то же время почти несомненно, что в 726 или 727 г. император-иконоборец Лев III Исавр, угрожая в своем письме из Константинополя папе Григорию тем, что он пришлет отряд воинов в Рим, и они разрушат «изображение св. Петра», имел в виду именно эту статую и предполагал, что папа понимает, о чем он пишет. Она, следовательно, уже тогда имела всехристианскую известность, была почитаема, как святыня, православными (иконопочитателями) и ненавидима, поэтому, иконоборцами и, следовательно, уже давно существовала.

Двуперстны жесты: Спасителя на Евангелиарии из Мурано (конец V в.), ангелов Св. Троицы и ближайшей к имп. Феодоре придворной дамы – дочери Велизария – на знаменитых мозаиках в церкви св. Виталия, св. Севера в церкви св. Аполлинария во Флоте, и Спасителя, Богоматери и ангелов в церкви св. Аполлинария Нового (все три церкви в Равенне, начало – середина VI в.), миниатюр греческого Евангелия VI в., хранящегося в кафедральном соборе в Россано [80, т. 9, вып.1 (М.1881), таблл. 1,6,7]; приблизительно с этого времени памятники демонстрируют нам двуперстие, господствовавшее во всем христианском Mipe. Именно во всем христианском Mipe: на его восточной границе, в Сирии, было написано и иллюстрировано в 586 г. так называемое Евангелие Раввулы; жесты персонажей его миниатюр двуперстны [80, т. 11, вып.2 (МЛ 886), с. 7–34]; двуперстен жест Архангела на египетской иконе конца VI – начала VII вв. ([98, с. 51, рис. 4]); двуперстие было обычным и в Армении (известен демонстрирующий двуперстие памятник V–VI вв. – каменная стела из Талина ([18, с.27]); см. также с. 167) и в Грузии (например, двуперстно благословляет Спаситель на каменной стеле 2-й пол. VI в. в Хандиси [108, с. 237]); известные мне эфиопские памятники (вплоть до XX в.) демонстрируют только двуперстие, сходное отчасти с западным, отчасти с русским, но отчасти своеобразное.

Необходимо, однако, оговориться, что в VII в. и раньше художники изображали не молитву или священническое благословение (как понималось в более поздние эпохи и понимается доныне), но шире – сопровождающий речь благожелательный жест вообще, известный и античному ораторскому искусству (см. об этом [23]). Так, VII в. датируется знаменитый Ватиканский свиток Исуса Навина, одна из миниатюр которого изображает Исуса, обращающегося (его жест двуперстен) к Архангелу Михаилу с речью. Встречаются (не часто) и более поздние памятники, изображающие не молитву и не священническое благословение, но демонстрирующие явное двуперстие – благожелательный речевой жест. Так, на иконе XII в. Благовещения в Синайском монастыре св. Екатерины обращают двуперстные речевые жесты Ангел – Деве Марии и Мария (левой рукой) – Ангелу; господин брачного пира Евангельской притчи двуперстно приказывает извергнуть не имущаго одеяния брачна в росписях 1503 г. Рождественского собора Ферапонтова монастыря; евангелист Лука и София Премудрость Божия (левой рукой) обращаются друг ко другу двуперстными речевыми жестами (царские врата 2-й половины XV в. в ГРМ). Большинство таких изображений – это иконы (не позднее начала XVI в.) пророков, преподобных мужей и жен, мучеников и мучениц, жест десницы которых обращен к смотрящему на икону и обозначает не молитву и, конечно, не священническое благословение, но поучение или наставление, во-первых, словом (так как жест этот, первоначально, – речевой), и, во-вторых, примером действия или поведения. Замечательно изображение «Искушения Христа» в армянском Карсском Евангелии: Христос дважды обращается к Сатане с речью и сопровождает ее «ветхозаветным» двуперстием (то есть, протянув указательный перст и мизинец) – Он уж, точно, Сатану не благословляет и ему не молится. См. [100, с. 199].

Единоперстие некоторых немногочисленных древнейших христианских памятников – тоже, конечно, речевой жест, требующий усиленного внимания и сохранившийся в быту от античности доныне с этим же значением даже и в странах, далеких от античной традиции. Что касается знамения креста, которое христиане древнейшей эпохи (насколько известно, начиная с конца II в.), начертывали на собственном челе, то они делали это тоже одним пальцем, согласно многим литературным свидетельствам того времени, самое позднее из которых – VIII в. [23, с. 153–155]. (См. об этом [103, «croix» и рисунок]). Ясно, таким образом, что довольно долго применялись христианами одновременно единоперстие (в основном, когда знаменовали крестом свое чело, но иногда и как требующий внимания речевой жест) и двуперстие (в основном, как благожелательный речевой жест); какие-либо споры по этому вопросу неизвестны. Впрочем, указания православных авторов – современников на то, что начертывают на лице крест одним перстом армяне и яковиты, уже очень похожи на упреки – [23, с. 160 (сноска)]; вероятно, сами авторы этих упреков крестились и благословляли уже только двуперстно. Одновременное существование двух (и даже, как будет показано ниже, трех или четырех) речевых жестов не удивительно, так как они обозначали разные душевные движения: двуперстие – благопожелание, единоперстие – призыв к вниманию.

Христиане 1-й половины 1-го тысячелетия, конечно, не придумывали и не изобретали жестов, не «конструировали», не «измышляли» их, но, быв гражданами поздне-античного общества, использовали в своей практике речевые жесты античной эпохи сначала в привычном бытовом смысле; затем в христианской среде эти жесты постепенно переосмыслялись и приобретали новое – специфически христианское значение. Двуперстие, выражавшее благопожелание, легко и естественно стало благословением, когда говоривший желал блага собеседнику и молитвой, когда он желал блага себе. Это ни в коем случае не значит, что мнение, будто Христос благословил Апостолов двуперстно, – выдумка. Напротив, очень вероятно, что Он благословил учеников, которым желал добра, общепонятным в ту эпоху и в Израиле жестом добропожелания. Этим Он начал, вероятно, сакрализацию в христианском обществе этого жеста.

То, что сказано о двуперстии и единоперстии, можно сказать и о троеперстии: «Квинтиллиан свидетельствует, что троеперстие в <античном> Риме было обычным ораторским жестом. <…> Жест троеперстия <…> был сначала бытовым жестом убеждения, а потом перешел в культ. Такую же эволюцию, вероятно, проделал и жест благословения <;…> Главнейший христианский ритуальный жест – крестное знамение – восходит к глубокой дохристианской древности. <…> Жест христианского благословения (benedictio latina) первоначально имел антропаическое, сберегательное значение. Он встречается в культе Сабазия в качестве ритуального жеста благословения – прямого предшественника христианского обряда. <…> Сабазий – божество плодородия, а также загробного мира» [96, с. 70–72, 78–79]. Троеперстие и сейчас хорошо знакомо бывавшим в Италии и любителям кино – они нередко видели его в Италии и итальянских фильмах, как жест убеждения противника в жарком споре или – когда итальянец целует свою щепоть – восхищения. В таких качествах оно и бытовало 2000 лет (вероятно, и больше), в XV–XVI вв. в греко-язычных странах «перешло в культ», а в романских странах осталось в быту и в ораторском искусстве доныне. Что касается двуперстия, то оно, тоже «перейдя в культ» во всем ранне-христианском обществе, тоже не отказалось от своего бытового прошлого и сохранило его (в Средние Века) как жест присяги, а в новое время (в некоторых католических странах) как воинское приветствие (см. с. 148, рис. 5).

Четвертый античный речевой жест, функционально совпадающий с триперстием, – соединенные в «колечко» указательный перст и большой палец при отставленных в сторону среднем, безымянном и мизинце. Это – доныне живой жест убеждения и, особенно, разъяснения, не «перешедший в культ». Эти жесты употребительны более всего в Италии, но также и во всей латинской Европе, то есть в практике народов, наиболее близких к античной традиции. Все эти жесты не выдуманы, не «сконструированы» искусственно, в отличие от греко-язычного священнического имянословия.

(Наблюдательный иностранец, не знавший ни слова по-русски и ни разу не видевший европейцев и европейских жестов, заметил в конце XVIII в., что 4-й жест («колечко») в смысле благосклонно-разъяснительном употребил русский чиновник, от которого зависела судьба его и его товарищей по несчастью (по кораблекрушению): «Гнев на лице русского начальника смягчился, и, обращаясь к двум оставшимся японцам, он что-то сказал, сложив пальцы так, что ноготь большого пальца плотно прижался к концу указательного. По его виду и без слов можно было понять, что ничего плохого они нашим не сделают. Тогда на душе у них стало как-то спокойнее» [104, с. 59]) – это замечательно!

Я присутствовал недавно на вполне светском собрании и внимательно наблюдал жестикуляцию оратора – француза; он использовал несколько убеждающих и разъясняющих жестов; чаще остальных – «колечко» и троеперстие).

Итак, в разные эпохи с III по XVI вв. в разных христианских странах везде распространенное двуперстие, несколько разнообразясь по странам и эпохам, оставалось двуперстием, то есть везде имело существенную, смысловую часть – два вытянутых (иногда слегка согнутых, иногда растопыренных) перста. При этом «живой» речевой жест благопожелания или (позднее) молитвенный жест и священническое благословение везде демонстрировали указательный и средний персты, и только (с немногочисленными исключениями, подтверждающими правило) изображения ветхозаветных пророков иногда (в основном, в XII–XIII, реже в XI в. и до XV вв.) – указательный и мизинец.

Однако греки (собирательно), крестясь в XVII в. уже тремя сложенными вместе перстами (большим пальцем, указательным и средним) и обозначая ими Св. Троицу (при этом безымянный перст и мизинец пригибались к ладони), не помнили (из-за общего у них упадка просвещения, свойственного им меньшего, чем было свойственно русским XVII в., внимания к обряду вообще, и большей, чем у русских, либеральности в обряде), когда, где и как произошла у них смена (вероятно, ненасильственная, почему и оказалась забыта) этого обряда. Завершилась она, вероятно, в XVI веке; как определил трезвейший и достовернейший описатель современных событий – дьякон Федор – , «греки недавно начали так слагать персты – лет всего восемьдесят» [44-1910-3, с. 164] – то есть в 1570-х гг. (Он выразился неточно, сказав «начали»; вернее было бы сказать «окончательно перешли»). Высказывалось (на мой взгляд, вполне необоснованно и неубедительно) мнение, что началась она намного раньше – в XIII в. ([23, с. 160–163]); если так, то она была столь постепенна, что растянулась на 300 лет и завершилась именно в конце XVI в. Думаю, что гораздо осторожнее было бы отнести начало этой смены к XV веку (см. выше об анафеме в «Избраннике») и счесть ее длительность равной 150 годам. Возможно (хотя, на мой взгляд, далеко не достоверно), триперстно крестился митр. Киевский и всея Руси Григорий Цамблак (родом болгарин из Тырнова, управлявший митрополией по воле и под контролем литовского великого князя Витовта) в Констанце в 1418 г. (см. [88, с. 366]). Это, если не ошибаюсь, – древнейшее возможное свидетельство не-двуперстия в Юго-Западной Руси. Митр. Григорий участвовал в соборе, имевшем одной из целей соединение Церквей, чему, вероятно, он сочувствовал и, возможно, с этим как-то связано его не-двуперстие.

Причины этой смены – особая и весьма не простая проблема; обсуждать ее здесь означало бы выйти слишком далеко за пределы, очерченные названием предлежащей читателю книги. Следует только отметить, что Аввакум и многие его русские единомышленники, говоря, что греки приобрели свои новшества потому, что стали рабами «безбожных» турок или обучились им в униатских школах, сильно упрощали далеко не простой вопрос. (Хотя, с другой стороны, мнение Аввакума замечательно тем, что, как я считаю, правильно указывает эпоху, когда сменилось перстосложение. И «рабство» греков, и связанная с ним усиленная учеба в униатских училищах начались именно в середине XV в. Не исключено и то, что одной из причин этой смены было желание Константинопольской патриархии противопоставить троеперстие, как знак Троицы, исламскому единобожию турок – победителей-оккупантов). Сколь он сложен на деле, демонстрируют три удивительных факта:

а) Нигде, кроме России, смена перстосложения не вызвала какой-либо заметной полемики; нет и каких-либо следов патриарших указов по этому поводу – как будто оно никогда и не менялось! Но оно менялось несомненно, и притом на Востоке христианского Mipa далеко не так плавно и постепенно, как на Западе. На Западе три пригнутые перста (безымянный, мизинец и большой палец) с каждым веком все более отдалялись от ладони, и вся рука «раскрывалась» (как это можно проследить по тысячам памятников XI–XIX вв.), пока (окончательно – только в XIX в.) не образовалось современное пятиперстие. На греко-язычном Востоке переход от двуперстия к троеперстию (по существу – ломка, а не развитие как обряда, так и его толкования) не мог, конечно, быть непрерывным и плавным и, поэтому, незаметным (в чем может убедиться каждый, сложив соответственно персты), но, однако, остался неотмеченным в литературных памятниках! – обстоятельство, подлежащее рассмотрению.

б) Молитвенное троеперстие появилось, как сказано выше, вероятно, в XV веке (так датируются Констанцский собор и древнейшие проклятия на недвуперстие), а есть предположение (на мой взгляд, неубедительное), что и раньше – с XIII в., но демонстрирующие его памятники изобразительных искусств, созданные где-либо до середины XVII в. – полностью отсутствуют! – хотя памятники, изображающие молитвенное двуперстие, – есть, насколько я знаю, с IX по XVII вв., и их не очень мало, хотя, конечно, гораздо меньше, чем изображающих двуперстное священническое благословение или древнейший речевой жест. Вероятно, есть и более древние.

в) На латинском Западе никогда не было ни молитвенного троеперстия, ни благословляющего имянословия, ни речи о них, ни какого-либо разделения между молитвенным и благословляющим жестами. Поэтому греки не могли научиться всем этим удивительным вещам в униатских училищах.