Текст книги "Эпоха покаяния"

Автор книги: А. Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Необычайно смолистые дрова, нарубленные Дмитрием, зажглись мгновенно. Буквально пара-тройка поленьев давали такой жар, словно рядом полыхала кузня. Дрова горели очень долго, почти без дыма, без привычного потрескивания.

В ответ на огонь лес снова ожил. Снова, как от одного телеграфного столба к другому, распространились непонятные импульсы. Ляховский их не ощущал, а юноша пока не спешил об этом рассказывать.

Шкуру следовало выдубить. Аюн побродил вокруг лагеря, насобирал знакомых трав, которые ещё встречались ему, отрезал от ствола дерева порядочный кусок коры, кожей ощущая, как на месте повреждения набирала силу, а затем исчезала неизвестная энергия. Вернувшись, он истолок кору, корешки и стебли в порошок, добавил соли, всыпал эту смесь в бурдюк с водой. Активно потряс, вылил на шкуру, принялся с силой втирать, мять руками и ногами. Это занятие было утомительным, но другого способа дубления его племя не знало. После всех процедур шкура стала мягкой, слегка изменила цвет.

Дмитрий обжарил куски тёмного, почти коричневого мяса. Было странно, что совсем не было жира, которого у обычных медведей к осени под шкурой накапливается очень много. Что наводило на невеселые размышления об образе жизни этих животных зимой.

Вечером земля стала быстро остывать. Часть мяса путешественники успели заготовить впрок ещё вечером, планируя на следующее утро закончить начатое. Дмитрий подбросил полено в костер. Оно тут же вспыхнуло, будто облитое горючей смесью. При помощи костяной иглы и животных жил юноша скроил неказистый с виду, но тёплый жилет. Ляховский тоже отремонтировал свою одежду. За всю ночь они всего пару раз кормили огонь удивительными дровами.

Сквозь сон Аюн различил невнятный, едва различимый шорох, доносившийся откуда-то снизу из-под земли там, где лежал наполовину разделанный трофей. Ему стало любопытно. Он встал, подошёл к убитому существу. Шорох тут же прекратился. Юноша присел на корточки, прислушался, осмотрел трофей со всех сторон, но ничего не нашёл. Стоило ему снова лечь, как шорох раздался снова. Аюн решил не обращать внимания, накрылся шкурой и уснул.

Когда рассвело, юноша снова подошел к телу и с изумлением обнаружил, что его начисто обглодали. Он приподнял череп, под которым в земле была маленькая глубокая дырка. Присмотревшись внимательнее, он нашёл ещё пяток таких же отверстий. Юноша бросил костяшку, в ответ услышал писк и удаляющийся стук маленьких коготков. Можно было не сомневаться, что второго хищника постигла та же участь.

Внезапно задул холодный, сильный, пронизывающий до костей северный ветер. Природу в один миг словно перевернули с ног на голову. Небо заволокло серыми тряпками стремительно мчащихся на юг облаков. Воздух разрывался и выл в кронах. Стволы раскачивались в разные стороны, импульсы мячиками скакали между ними.

Ещё вчера здесь было лето, а сегодня на эту землю врывалась зима. Никакого намёка на осень не было. Путники не могли вымолвить ни слова. Как громом поражённые, они наблюдали эту метаморфозу, грандиозную картину смены времён года, разворачивающуюся вокруг них.

Через несколько часов ветер стих, небо прояснилось, а температура резко упала. Стало так тихо, что, казалось, было слышно, как наперебой стучат сердца. Тишина прервалась мягкими звуками опадающей хвои. Зелёные пластинки непрерывно сыпались сверху, застилая землю сплошным колючим покрывалом. «Хвоепад» продолжался до тех пор, пока деревья не очистились полностью. Пейзаж снова поменялся до неузнаваемости. Сосны и пихты, кедры и ели стояли абсолютно голые, если не считать мужских и женских шишек. Их кора стала монолитной и, подобно танковой броне, приобрела свойство невероятной прочности. Ляховский попробовал раскачать одно из деревьев, но у него ничего не получилось: оно стояло как вкопанное, словно застывшая лава, словно остывшее стекло.

Под ногами что-то зашевелилось. На поверхность в неимоверных количествах выползли то ли гусеницы, то ли черви, то ли слизни. Они принялись поедать опавшую хвою, оставляя после себя длинные тягучие следы. Шебуршащий и непрерывно шевелящийся ковер вызвал у людей чувство омерзения. Они отступили на небольшую прогалину, по-прежнему наблюдая за спектаклем.

Развязку долго ждать не пришлось. Небо снова потемнело, но не от туч. Вернее, то, что летало по небу, лишь слегка напоминало тучи. Только эти облака были чёрными, непрерывно меняющими свои очертания. Послышался резкий птичий гомон. Птицы пикировали на землю, не обращая внимания на людей, глотали гусениц, снова взлетали и исчезали. Вскоре пропали и слизни, до отказа набив брюхо хвойным опадом.

– Ну и дела, – наконец, вымолвил Ляховский. – Что за хрень тут произошла?

Аюн лишь пожал плечами, стряхивая с обуви отвратительный зеленый комок.

– Похоже, мы – первые люди, кто видел всё это. Только не к добру оно, не к добру: такая резкая смена. Природа явно к чему-то приготовилась. Только вот к чему?

Путники взвалили на плечи свой скарб и пошли вперёд. Переход через замёрзший лес обещал быть лёгким, поскольку путь пролегал по голой земле. Они шли, изредка обмениваясь фразами, улыбаясь и поддерживая друг друга. Из носов и ртов вырывались струйки пара, земля, пока ещё тёплая, тоже испускала белые испарения. Дмитрий, видя, что юноша трёт обнажённые до плеч руки, отдал ему рубашку и штаны. Впрочем, эта одежда мало спасала, так как она была летней. Но охотника это не пугало. В дороге тело разогревается само, а на стоянках всегда можно разжечь огонь.

Люди ошиблись, рассчитывая на лёгкую дорогу. Небо снова заволокло сплошной серой массой туч. Стеной повалил снег. Крупные хлопья закручивали в воздухе замысловатые пируэты, сталкиваясь друг с другом, кружась и вальсируя. Сначала они таяли, едва соприкоснувшись с землёй, но, спустя время, тонкий слой снега смог укрыть тёмный грунт. Снегопад усиливался, переходил в настоящую метель.

Опять поднялся ветер. На этот раз он бросал в лица белую колючую массу, залеплял глаза, сбивал с ног, словно пытаясь остановить, заставить повернуть назад и от чего-то спасти.

Люди устали бороться со стихией. Они остановились, скинули с плеч тяжёлые ноши. Юноша сильно замёрз и дрожал, как осиновый лист. Дмитрий безжалостно срубил молодое дерево, поспешно разжёг костёр. Аюн опять уловил импульсы, распространившиеся по лесу. Спасительный огонь обогрел одиноких путников, дал им надежду на лучшее. Они передохнули и поели. Нужно было продолжать путь, поскольку до вечера было ещё далеко.

По дороге они едва не провалились в знакомую уже по болоту глубокую дыру с вертикальными стенками, которую из-за обильного снегопада было очень сложно увидеть. Спасла маленькая коробочка на плече Ляховского, которая предупредила людей своим треском.

Глубина снега нарастала пугающе быстро. Люди уже по щиколотку погружались в него ногами. Если снегопад продолжится в таком же духе, то к утру путники будут увязать в нём по колено. К счастью, вечером небо очистилось, и ненавистный ветер стих.

Замёрзшие путники разбили лагерь, заготовили дров на всю ночь, которая, должна была быть холодной. Они, как и много раз ранее, провели вечер в разговорах и мелких делах.

Дмитрию пришла в голову идея. Используя удивительные свойства дров гореть длительное время, пришелец соорудил длинный костёр типа «нодья». Путешественники заснули по обе стороны пламени, обогреваемые от затылков до кончиков пальцев на ногах.

***

Наступившее утро оказалось дьявольски холодным. Земля за ночь остыла, и, если бы не горевший всю ночь огонь, люди могли бы и не проснуться. Путешественники почувствовали лёгкое недомогание. У них покраснели и заслезились глаза, из носов стала обильно выделяться слизь. Решив, что это всего лишь простуда, они, как ни в чём не бывало, позавтракали и отправились дальше. К полудню симптомы усилились. Веки набухли, глаза покраснели, появилось сильное жжение в горле. Аюн постоянно чесался, как блохастый пёс, чихал, тёр глаза. Ляховскому всё это очень не нравилось. Он начал что-то подозревать.

Проходя мимо группы деревьев Аюн вдруг страшно побледнел, качнулся и упал на колени. Дмитрий почувствовал, что ему самому сдавливает горло. Он с трудом сделал вдох, со страхом увидел, что его спутник валится набок с посиневшими губами и жуткой гримасой на лице. Пришелец скинул рюкзак, из которого извлёк пенал со шприцем и ампулами. Он торопливо вколол два препарата юноше и себе самому, запрокинул ему голову, зажал нос, с силой выдохнул воздух юноше в лёгкие несколько раз.

Аюн ожил. Он открыл свои серые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, посмотрел на безмолвные деревья и на Ляховского, который сам ещё с трудом дышал.

– Я понял, – прошептал он. – Этот лес хочет нас убить.

– Да, мой друг, – грустно улыбнулся Дмитрий. – Он защищается от таких, как мы. Увы, человеку здесь нет места. Впрочем, если бы мы не рубили деревья… но тогда мы бы попросту замёрзли.

Чужестранец покопался в пенале, пересчитал ампулы, наморщил лоб, открыл карту.

– Лекарств мало. Нужно что-то делать. Чёртовы шишки! Ты как, оклемался?

– Вроде да.

– Тогда идём!

И они пошли. Сперва пошатываясь, но потом всё уверенней. Через пятнадцать минут Дмитрий вколол вторую дозу препаратов, эффект от которых должен был сохраниться до вечера.

Лес по-прежнему источал губительные вещества. Иногда, сквозь просветы, люди видели мельчайшую желтоватую пыль, сыпавшуюся из мужских шишек, когда они проходили мимо них. Деревья начинали свою химическую атаку только тогда, когда путешественники находились под ними и прекращали тогда, когда люди уходили далеко вперёд.

Дмитрий думал, как защититься от пыльцы. У него не было с собой средств индивидуальной защиты. Изобретать же повязки из подручных материалов смысла не было. Всё равно они не смогли бы удержать зёрна, размером с несколько десятков микрон. Единственным способом спасения оставалось бегство. Нужно было выйти на продуваемую ветром поляну или прогалину. Но тайга здесь росла плотно, ровно, без проплешин.

Только вечером путешественники остановились на ночлег. Выбора не было: пришлось снова рубить деревья для костра. Аюн ощущал злую пульсацию, бьющую отовсюду. Ляховский, уже в который раз за день, открыл карту в надежде найти хоть что-нибудь. Его глаза бегали по странице и вдруг остановились на неприметном символе, который затерялся среди прочих. Они могли достичь этого места примерно за двое суток. Именно на этот срок и должно было хватить спасительных лекарств.

Дмитрий подкрутил колесико на часах. Ночью, перед проявлением симптомов, они завибрировали. Ляховский проснулся и сделал очередные инъекции. Точно такие же операции он провёл утром. Наскоро позавтракав остатками мяса, путешественники скорым шагом двинулись дальше.

Как назло, погода испортилась. Повалил колючий из-за ветра снег. Как и пару дней назад, снегопад оказался продолжительным и очень обильным. Глубина снежного покрова увеличивалась на глазах. Но ничего интересного в этот день не произошло. Разве что Аюн нашёл звериные следы и разрытый снег. Чуть позже юноша схватил Дмитрия за руку, принудив того присесть, и указал на коричневую спину, видневшуюся в нескольких сотнях метрах впереди.

Ляховский приложил к глазам раздвоенный предмет и увидел уже знакомого кабана-гарпунёра, который своим оружием копошился в замёрзшем грунте. Путешественники попробовали приблизиться. Ляховский вытащил оружие, Аюн вложил стрелу в лук. Но по снегу двигаться бесшумно невозможно. Кабан поднял голову, прислушался, обнаружил горе-охотников и дал стрекача. Люди выпрямились, горестно вздохнули.

Наступивший вечер и последовавшая за ним ночь были как две капли воды похожи на предыдущие. Вновь пришлось рубить деревья, чтобы не околеть. Наутро Дмитрий пересчитал лекарства: до конца дня их должно было хватить. Но лес усилил натиск. Воздух был переполнен пыльцой, снег от неё стал жёлтым, поэтому пришлось сократить время между инъекциями.

После обеда Ляховский вколол последнюю оставшуюся дозу препаратов, с тревогой посмотрел на карту. Тайга по-прежнему не сдавалась. Через некоторое время симптомы проявились с новой силой. Люди закрыли лица мокрыми тряпками. Помогло ненадолго: вода быстро замерзала. Аюн снова расчихался, затёр глаза руками. Дмитрий чувствовал, что дышать становится сложнее.

До цели, отмеченной на карте полустёртым знаком, оставалось не больше километра, как впереди люди увидели хищника с белым пятном на хвосте. Он на мгновение показался между деревьями, а затем снова исчез. Вдалеке послышался призывный рёв. Немного спустя десятками звериных глоток донёсся ответ. Погоня приближалась.

Дмитрий чертыхнулся: до чего же умные и мстительные твари. Пришлось бежать. Дыхание и сердцебиение резко участились. Пыль разносилась по организму стремительно, неизбежно вызывая защитную реакцию. Аюн хрипло, надсадно дышал, прогоняя воздух через сузившееся отекающее горло. Вскоре в глазах у него потемнело. Юноша упал и потерял сознание. Дмитрий подхватил его, перекинул через плечо.

Лес внезапно оборвался широкой поляной, на которой находилось старое, как мир, каменное сооружение. Ляховский устремился к нему, таща на себе молодого охотника. Ветер задул ему в лицо, становясь заслоном от неизбежной гибели.

Дмитрий вбежал в проём в высоченном заборе, с оглушительным скрипом закрыл калитку, вставил толстый штырь, наглухо её заперев. Сделал он это как раз вовремя, так как из-за деревьев выскочила стая хищников, во главе которой был тот самый зверь с белым пятном на хвосте. Тварь подскочила к калитке, оскалила длинные клыки, посмотрела на людей ненавидящим взглядом. В бессильной злобе она попробовала перегрызть прутья, но едва не обломала зубы. Добыча вновь ушла, но ничего, стая подождет. Отсюда нет выхода. Это ловушка.

Звери скрылись из виду, а Аюн пришёл в себя. Ещё с трудом дыша, он осмотрел спрятанное от посторонних глаз и затерянное на бесконечных просторах тайги святилище.

Огороженный четырехугольным забором, храмовый комплекс представлял собой несколько зданий, соединённых между собой крытыми галереями. Построен он был из цельных гранитных каменных блоков, подогнанных между собой настолько тесно, что между ними нельзя было просунуть лезвие бритвы. Каждое из строений венчала монолитная четырёхскатная крыша с трубой из неизвестного материала, не подверженного коррозии и гниению. Земля вокруг была сплошь укрыта толстыми плитами, сквозь которые не могло пробиться ни одно растение. В центре – груда хлама, оставшаяся после высокого здания.

Дмитрий тоже с интересом рассматривал сооружение, над которым, казалось, было не властно время. Ляховский заметил, что оно давно уже было необитаемым. Стены были лишь слегка выщерблены, но повсюду был неубранный мусор, да и снег, которого порядочно навалило за эти дни никто не убрал. Оставалось загадкой, куда пропали священнослужители одной из известнейших конфессий, к которой, судя по всему, принадлежал Аюн.

– Тебе это ничего не напоминает? – спросил Дмитрий.

– Нет. Никогда такого не видел.

– Хм, а когда ты молишься, ты что делаешь?

– Я делаю вот так! – и Аюн сложил руки у груди лодочкой точно так же, как на тренировках и когда они стояли там, в деревне, у погребальных костров.

– Так, а у вас были какие-нибудь статуи? Может быть алтарь, к которому вы ходили молиться?

– И статуи, и алтарь был.

– А ну-ка, пойдём внутрь, глянем. Ветер, похоже, меняется.

Путники отправились к большому зданию без окон, с усилием отворили тяжеленную дверь, вошли в полный мрак. Аюн чиркнул зажигалкой. Из темноты с двух сторон на них глянули пятиметровые статуи. В дальней, алтарной части храма находились высокие постаменты с запылившимися от времени, заросшими паутиной и наполовину сгоревшими свечами. Дмитрий взял из рук юноши зажигалку, поднёс ее к фитилям. Зал озарился неровным, колеблющимся светом.

– А теперь узнаешь что-нибудь?

– Да, – заворожённо ответил Аюн, остановившись у одной из статуй, сидящей в характерной позе со скрещёнными ногами и руками, лежащими на коленях со сведёнными вместе указательными и большими пальцами. – В такой позе отец учил меня отдыхать.

– А мать?

– А мама была другой религии. Твоей религии, Дима. Она носила на шее такой же амулет, как у тебя.

И он указал пальцем на грудь Ляховского, который тут же прижал руку к тому месту. Пришелец тяжело вздохнул. Путешественники немного помолчали. Юноша немного помолился, а Дмитрий о чем-то размышлял, присев на маленькую каменную скамеечку.

– Ну, что, пойдём, посмотрим, что там дальше? – спросил Дмитрий, увидев, что юноша закончил молитву.

– Пошли.

Путники прихватили с собой зажжённые свечи и отправились через крытую галерею в соседнее здание. В нём оказалось одно застеклённое окно и целый ворох полусгнивших свитков с древнейшим учением, которые покоились в удобных ложах. Рядом располагались места для чтений.

Третье здание оказалось обыкновенной трапезной. Разнообразная кухонная утварь, развалившиеся от времени столы и табуреты, словом, ничего примечательного.

Следующее большое здание было разделено на изолированные друг от друга отсеки, в каждом из которых была жёсткая кровать, столик, табурет. Кельи монахов были похожи друг на друга. Тем не менее, в каждой из них существовали какие-нибудь различия. В одной келье путешественники заинтересовались красивой фреской, в другой – изящной, хоть и запылённой вазой.

Проходя мимо очередной кельи Аюн вдруг ахнул и благоговейно протянул руки к предмету, висящему на стене. Это был меч: длинный, слегка изогнутый с изящной круглой гардой, длинной рукоятью без навершия и ножнами, покрытыми искусными узорами. Дрожа всем телом, юноша снял древнее оружие, медленно обнажил клинок. Заострённое с одной стороны лезвие вспыхнуло в пламени свечи, заиграло гравировкой на металле, отразилось бликами на стенах и лицах.

У парня вспотели ладони, когда он осторожно, памятуя о ноже, прикоснулся к клинку. Оно было идеально гладким, отполированным, настолько острым и твёрдым, что могло рассечь любую плоть одним движением. Несмотря на время, на полное забвение, меч не потерял ни единого своего достоинства и по-прежнему мог принадлежать только воину.

Аюн взмахнул мечом, на что воздух ответил гудением. Глядя на то, насколько уверенно юноша держал оружие, Ляховский поинтересовался:

– Ты знаешь, что это?

– Да… Это оружие Богов – катана. Отец рассказывал мне о нём, – ответил юноша, поворачивая клинок и любуясь узорами.

– Ой, да прям таки Богов. Ничего божественного я в нём не вижу, хотя и не отрицаю, что это грозное оружие. Восточные люди умели его делать столетия назад. Честно говоря, не понимаю, как оно оказалось здесь, так далеко от Родины. Может, это провидение такое. Ты хоть умеешь им владеть?

– Да, отец учил меня бою на палках. Правда, я не знал, зачем, ведь копьё убивает быстрей. Теперь я знаю. Куда бы мне его приделать? Может, за спину?

– Нет, – скривился Дмитрий. – Со спины неудобно доставать: меч длинней, чем твоя рука. Часть останется в ножнах. Но, даже если достанешь, назад, не глядя, не уберёшь. Можешь ткнуть себе в плечо, или поранить спину. Восточные воины носили их за поясом остриём вверх. Так можно обнажить меч и сразу нанести удар.

– Да, ты прав.

Юноша засунул катану за пояс, но не удержался, снова обнажил клинок, любуясь на этот редчайший артефакт.

– Твой отец тоже пришел в ваше племя извне?

– Нет. Он родился и вырос в нашей деревне.

– Тогда, может, дедушка?

– Не знаю, отец мне не рассказывал…

Внезапно Аюн застыл, уставившись на маленькую гравировку которая виднелась рядом с гардой. Трясущейся рукой он снял с себя амулет, нажал на невидимую кнопку, после чего тот раскрылся на две половины. На одной из них был точно такой же символ. Путешественники потрясённо посмотрели друг на друга. Дмитрий в задумчивости подошел к столу и пальцем нарисовал в пыли и грязи «NO FATE», после чего криво улыбнулся одной половиной лица.

– Говоришь, отец не рассказывал? Похоже, ты являешься законным наследником этого меча. Сколько же кровей в тебе намешано, дружище?

Тем временем на улице стемнело. Из-за туч выглянула бледная луна, обещая светлую и холодную ночь. Наши друзья облюбовали маленькую хижину, по всей видимости, гостевой домик. Они натаскали в него деревянный хлам, которым жарко натопили хорошо сохранившуюся печь, поужинали остатками мяса. Спать они решили прямо на ней, так как для этой цели древние строители предусмотрели большую лежанку. На печке лежала куча тряпья, поэтому спать было удобно и приятно.

Глубокой ночью Аюн проснулся. Ему показалось, что сквозь застеклённое окно он услышал возню и рычание, которые доносились из-за забора. Зверьё ожесточённо дралось между собой. По всей видимости, они кого-то загрызли, а теперь выясняли, кто первым будет есть мясо.

Утром печь остыла и стала чуть тёпленькой. Как только рассвело, друзья покинули гостевой домик. Им нужно было осмотреть оставшиеся здания. В одном из них, похожим на склад, они нашли зимнюю одежду и обувь для юноши. Одежда была потрёпанной, с дырками разных размеров, из которых торчал утеплитель. Но она хорошо сохраняла тепло, а это было самым главным. Что же касается обуви, то это были высокие, до колена, валенки, пропитанные пахучим раствором. Аюн поначалу не хотел их надевать, поскольку они стесняли свободу движения. В них походка юноши стала косолапой и неуклюжей. Но Ляховский настоял на том, чтобы парень их всё таки натянул.

Дмитрий подошёл к калитке, осмотрелся. С той стороны он обнаружил многочисленные следы, пятна крови, а чуть подальше – несчастную жертву, которую обглодали до костей. Эти хищники оказались каннибалами. Прошлой ночью они расправились с одним из своих сородичей, возможно, заболевшим, старым или получившим увечья. Уходить они не собирались. Они терпеливо ожидали, когда люди, ослабев от голода, выйдут к ним сами.

Дмитрий это прекрасно понимал и пока не знал, что делать. Вместе с юношей они еще раз тщательно осмотрели все помещения храмового комплекса в надежде найти хоть что-то, чтобы помогло бы им выжить.

В маленькой хозяйственной пристройке, за грудой бесполезного инвентаря, путники обнаружили нечто округлое, заботливо укрытое потемневшим от времени и расползавшимся на части покрывалом. Сняв тряпку, Дмитрий присвистнул. Прямо на него смотрели два огромных прозрачных глаза, высокое ветрозащитное стекло и обтекаемый корпус, опирающейся спереди на две лыжи, а сзади на широкую гусеницу. Он сел на безмолвное чудище верхом, покрутил рога в разные стороны. При этом лыжи повернулись следом.

Ляховский продолжил осмотр. Он открыл пробку в округлом корпусе, заглянул внутрь, покачал чудище в разные стороны, огорчённо вздохнул, ещё раз внимательно посмотрел по сторонам. В дальнем углу его взгляд зацепился за десяток огромных ёмкостей. Ляховский махом спрыгнул, подбежал, постучал по ним кулаком. Все они отозвались глухим звоном. Пришелец открутил пробку, втянул воздух. Аюн отчётливо ощутил сильный неприятный запах. Прямо как в зажигалке. Он подошел поближе с горящей свечкой, наклонился. И тут свет погас. Дмитрий что есть силы дунул на пламя и испуганно выругался. Ляховский отстранил юношу рукой, после чего облегчённо выдохнул:

– Фууу, я чуть не обделался! Ты поаккуратней с огнём-то.

Аюн, не понимая, в чём, собственно, проблема, отошёл, зажёг свечу, наполняя светом сараюшку. Дмитрий вылил содержимое канистры внутрь чудовища, закрыл крышку, придирчиво осмотрел его со всех сторон. Потом он повернул маленький ключик в замке, неуверенно нажал на красную кнопку несколько раз. Ноль реакции. Ляховский снова задумался. Потом ему, очевидно, в голову пришла очередная идея. Он что-то повернул, где-то понажимал, потом открыл небольшую крышку, под которой обнаружился длинный смотанный шнур с ручкой. Пришелец резко дернул шнур. Чудовище отозвалось тихим кратковременным рыком. Аюн в испуге отскочил назад, роняя свечу и выхватывая катану.

– Тихо! Это не живой зверь, – успокаивающе поднял руку ладонью вперёд Ляховский. – Эту штуку человек придумал для того, чтобы ездить по снегу. Убери меч и зажги свечу. И не бойся, оно не нападёт.

Аюн, всё ещё дрожа, спрятал оружие и снова зажёг свечу. Пришелец дёрнул шнур. Сначала один раз, потом второй, третий. На четвертый раз изобретение человека взревело двигателем, испуская удушливый вонючий дым.

– Ихххаааа!!! – истошно вскричал Ляховский, потрясая рукой, сжатой в кулак. – Господи, он, что, всё ещё на ходу? Но как? Ведь столько лет прошло! Невероятно. Наверно, купили, но так и не покатались.

Он осторожно нажал на небольшой рычаг большим пальцем, на что машина с готовностью ответила нарастающим урчанием. С небывалым удовлетворением Дмитрий наблюдал за тем, как от нажатия снегоход вздрагивает, и как прыгает стрелка на круглом приборе под ветрозащитным стеклом. Потом он заглушил мотор и настежь распахнул двойные ворота, выпуская дым наружу.

Дмитрий присоединил к аппарату большой прицеп на лыжах, который, как оказалось, находился рядом и предназначался для перевозки грузов. В прицеп он положил канистры с топливом, после чего снова завел мотор и осторожно выехал из постройки. На руле обнаружился плоский прибор. Дмитрий нажал сбоку кнопочку, от чего прибор загорелся. Дмитрий, прикасаясь к стеклу, ввёл цифры – и, о, чудо, прибор сам начертил маршрут.

– Ты знаешь, я подумал… – молвил юноша. – Этот лес… Ведь он всего лишь защищался от нас. Если мы не будем рубить деревья, может, он не захочет нас убивать?

– А это идея! Давай-ка наполним эту штуку до отказа деревяшками, которые найдем. Вот только боюсь, что звери не оставят нас в покое. Впрочем, пусть попробуют сперва догнать!

Сказано – сделано. Путешественники накидали в прицеп всё, что попалось им под руку. Сделанного ими запаса должно было хватить на несколько дней. Утеплившись по максимуму, наши друзья были готовы продолжить путь. Аюн, полагаясь на свои обострённые чувства, подошёл к калитке, внимательно осмотрелся, понюхал морозный воздух. Хищники явно затаились где-то рядом, но но ничем не выдавали себя.

Дмитрий завёл снегоход, махнул парню рукой. Аюн вытащил штырь, быстро распахнул калитку. Снегоход рванул с места, на секунду остановился рядом с юношей. Аюн плюхнулся на заднее сиденье, и машина, осторожно протиснувшись через проём, резко набрала ход. От рывка юноша вывалился из седла, неловко перекувырнувшись через голову. Ляховский плюнул с досады, развернулся, помчался назад. И как раз вовремя, так как из леса выпрыгнуло с десяток хищников.

Аюн снова забрался на сиденье. Но на этот раз он крепко уцепился одной рукой за ручку. Сделав небольшой крюк, машина понеслась вперёд, петляя между деревьями. От холодного ветра у наших друзей слёзы брызнули из глаз и размазались по щекам. Дмитрий на секунду остановился и показал отставшей стае неприличный жест, оттянув средний палец:

– Нас не догонят, ****!!!

Вслед им донесся отчаянный вой, перемежающийся с рычанием.