Текст книги "Реализм и миф в творчестве Й. В. Йенсена"

Автор книги: А. Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

А. О. Сергеев
Реализм и миф в творчестве Й. В. Йенсена

Йоханнес В. Йенсен – прославленный датский прозаик, выдающийся поэт, литературный критик и публицист. Подобно С. Унсет в Норвегии и С. Лагерлёф в Швеции, он занимает почетное место в ряду скандинавских классиков конца XIX – первой трети XX в.

Йоханнес Вильхельм Йенсен (1873–1950) родился в небольшом городке Фарсё, расположенном в северной части Ютландского полуострова, в семье ветеринарного врача. У родителей было десятеро детей, четверо из которых впоследствии стали писателями. Наибольшего успеха, помимо Йоханнеса, добилась Тит Йенсен (1876–1957). Поборница прав женщин, она вошла в историю датской литературы XX в. прежде всего как автор многочисленных исторических романов.

После окончания гимназии в 1893 г. Йенсен покидает провинциальный Фарсё и направляется в столицу, чтобы продолжить образование. Здесь он поступает на медицинский факультет Копенгагенского университета, но после трех лет учебы резко меняет свои планы и начинает заниматься литературной деятельностью. Он активно сотрудничает в различных периодических изданиях, а в 1896 г. в издательстве «Нордиск форлаг» выходит в свет его первое зрелое произведение, роман «Датчане». На полученный гонорар Йенсен отправляется в США и проводит там несколько месяцев.

С этого времени путешествия заполняют собой существенную часть его жизни, предоставляя богатый материал для художественного творчества. Полученные в университете знания Йенсен дополняет теперь личными наблюдениями. Его интересуют проблемы биологии, антропологии, этнографии, археологии. Он исследует особенности психического склада представителей различных народов, их культурные традиции, обычаи, образ жизни. В качестве корреспондента газеты «Политикен» Йенсен объездил почти всю Европу, в 1901 г. освещал работу Всемирной выставки в Париже. Он несколько раз совершал поездки в США, в 1902–1903 гг., участвовал в кругосветном путешествии, побывал в Китае, Японии, на Гавайских островах, в 1912–1913 гг. вновь находился на Дальнем Востоке, а на обратном пути пересек с востока на запад почти всю Россию. Впечатления, полученные во время поездок, легли в основу его многих художественных и публицистических произведений.

Один из самых сложных и самобытных датских писателей, Йенсен необычайно тонко чувствовал живое слово. Язык и стиль своих произведений он довел до высочайшего художественного совершенства. В то же время в Йенсене жил талант ученого, и в этом качестве он отличался удивительной силой логики, последовательностью взглядов, сформировавшихся у него в первое десятилетие нашего века под влиянием идей технического прогресса, с одной стороны, и эволюционной теории Дарвина – с другой. Последняя составила ядро его натурфилософии, в которой наряду со многими глубокими мыслями и подлинными открытиями было много фантазии и вымысла.

На пороге 1900-х гг., когда в духовной жизни Дании широко распространились декадентские умонастроения, Йенсен, совсем недавно вступивший на литературную арену, еще не задумывался о связи литертуры с достижениями естественных наук, открывающих законы бытия и постигающих пути мирового прогресса, но то, что процесс национального развития тормозится беспочвенной «датской мечтательностью», признанной неоромантиками и символистами чуть ли не главной особенностью национального характера, сомнений у него уже не вызывало. Безжалостный приговор декадентским веяниям конца века Йенсен вынес в романе «Падение короля» (1901), сведя в нем счеты и со своим собственным юношеским увлечением героями романтического типа, метущимися и страдающими, воссозданными под влиянием символистов, прежде всего Й. Йоргенсена, в романах «Датчане» и «Айнер Элькер» (1898). Герои этих романов, Борис и Айнер, полные радужных надежд, покидают родные места и приезжают завоевывать славу в столицу. Но здесь они чувствуют себя никем не понятыми, чужими и болезненно размышляют о той непреодолимой грани, которая легла между прошлым и настоящим, между мечтой и действительной жизнью. Душевная расщепленность героев изображается писателем как знамение времени, породившего тип безнадежного, далекого от жизни мечтателя, лишенного воли и самодисциплины, живущего с постоянным ощущением враждебности окружающего мира. Скорбя о горькой участи своих героев, Йенсен все же не теряет надежды, что когда-нибудь «молодое поколение датчан сумеет победить болезнь саморефлексии и обретет душевное здоровье». Впоследствии писатель называл свои первые два романа «слабыми и подражательными» и даже не включил их в собрание сочинений, но справедливости ради следует заметить, что Йенсен отзывался резко о многих своих вещах, написанных до середины десятых годов XX в., то есть до того момента, пока он всерьез не занялся изучением эволюционной теории.

В историческом романе «Падение короля» тема расчета с прошлым воплощается Йенсеном в истории трагической судьбы датского короля Кристиана II (1481–1559) и его верного слуги, недоучившегося студента, а затем солдата королевской армии Миккеля Тёгерсена, по сути главного героя, сквозь призму восприятия которого изображаются происходящие в книге события. Роман состоит из трех частей, каждая из которых охватывает определенный промежуток времени. В первой части «Смерть весны» рассказывается о событиях, происходивших в конце 1490-х гг., когда в Дании полным ходом шла подготовка к войне со Швецией; во второй части «Великое лето» описываются кровавая расправа короля со своими противниками в Стокгольме, свержение короля Кристиана II в 1523 г.; действие третьей части «Зима» происходит двенадцать лет спустя во время неудачного восстания крестьян против феодалов – врагов Кристиана II.

На фоне этих бурных событий развертываются судьбы героев романа, соединенных вместе не только волею случая, но и духовно, одинаковым отношением к миру, в центре которого их собственное «я». Оба они больны одной и той же неизлечимой болезнью – безудержным стремлением к счастью и неспособностью отделить мечту от действительности.

Вот почему каждый из героев вновь и вновь совершает непоправимые ошибки, в результате которых наделенный сильным, но противоречивым характером и постоянно мучимый сомнениями король, мечтающий о превращении Дании в великую державу, невольно становится главной причиной ее исторического упадка, «отсутствия у страны настоящей истории», а переполненный болезненной гордостью и мировой скорбью Миккель – «прародителем» «целой династии мечтателей и фантазеров». Жизненный удел Миккеля, одинокого, никому не нужного, приносящего всем несчастье и горестно скорбящего о бессмысленно прожитой жизни, как и его духовного двойника, короля-неудачника Кристиана II, – постоянное нескончаемое поражение.

В видениях героя, живущего одновременно словно в двух мирах, подлинном и мнимом, воспринимающего жизнь и людей не такими, каковы они на самом деле, а в соответствии со своими романтическими грезами, в импрессионистическом «пейзаже» его души запечатлена мысль о бренности всего живого. Свое символическое воплощение она получает в предпоследней главе, в мифологическом образе жернова «Гротти», звуки которого доносятся до умирающего Миккеля. Вращающие жернов великанши Фенья и Менья поют – каждая свою песнь: одна прославляет жизнь и плодородие, другая – смерть и опустошение. Это последнее, что слышит «умирающий с выражением глубокого разочарования на лице» Миккель.

Создавая тип рефлектирующего героя, с головой погруженного в мир душевных переживаний и лишенного способности действовать, Йенсен ставил насущнейшей задачей вскрыть истоки поразившего его поколение опаснейшего недуга. Но еще раньше он попытался найти от него противоядие, обратившись к естественным началам жизни, которые на протяжении веков хранило в себе датское крестьянство. В конце 1890-х гг. он выступил автором рассказов, посвященных крестьянской жизни. В их основу легли народные предания и легенды, а также различные истории, которые писатель слышал в детстве, когда сопровождал отца в поездках по крестьянским усадьбам. В 1898 г. увидел свет первый сборник крестьянских рассказов «Люди Химмерланда» (в качестве заглавия книги Йенсен использовал историческое название Ютландии), в 1904 г. – второй «Новые химмерландские истории», затем «Химмерландские истории. Третий сборник» (1910), а в 1933 г. все они были объединены в книгу «Химмерландские истории», в которую вошли и несколько рассказов, созданных писателем в 1920-е гг.

Йенсен был не единственным среди датских писателей, поднявших эту тему. В конце 1890-х – начале 1900-х гг. в датскую литературу пришла целая когорта молодых писателей (Я. Кнудсен, Т. Ларсен, Й. Скьольборг, Й. Окьер, М. Андерсен-Нексе и др.), которым вскоре предстояло занять центральное место в национальной литературе. Все они являлись уроженцами провинциальной Дании, главным образом Ютландии, кроме Нексе, родившегося на Борнхольме. Тесные узы связывали их с традициями народной жизни, народной культуры. Однако Йенсену удалось внести в разработку крестьянской темы существенно новое, как в отношении содержания, так и языка и стиля. Если другие писатели, например, Нексе или Скьольборг, исследовали проблемы социального гнета и неравенства в условиях современности, то Йенсен устремил свой взгляд в прошлое и попытался в своих героях найти источник первозданной жизненной силы, способной восстановить утраченную в современном человеке душевную цельность.

Во многих героях Йенсена живет «первобытное» жизненное начало, которое часто прорывается наружу. Поэтому их жизнь так полна бурных кровавых событий, в которых они в полной мере проявляют свое упорство и волю. Благодаря писателю, форма короткого рассказа с острой драматической интригой, развертывающейся на культурно-историческом фоне жизни крестьянской общины, с широким использованием фольклорных традиций и живой разговорной речью нашла среди датских писателей множество поклонников и получила широкое распространение в национальной литературе XX в.

На рубеже веков Йенсену удалось выработать новую мировоззренческую позицию, тесно связанную с его безусловной верой в развитие материальной культуры – живого свидетельства человеческого гения. В 1901 г. почти одновременно с «Падением короля» Йенсен опубликовал целый ряд написанных под впечатлением поездок в Испанию и Францию эссе под общим названием «Готический ренессанс», где еще раз заявил о своей приверженности крестьянской культуре Ютландии и одновременно восторженно приветствовал наступление века научно-технического прогресса. С точки зрения Йенсена, наибольшие достижения в области науки и техники были достигнуты в англо-саксонских странах, прежде всего в США, и теперь дело за Скандинавией и Германией. У народов, населяющих эти страны, общие корни. Все они являются потомками готов – древних германских племен, следы которых теряются в истории. Высказанные в «Готическом ренессансе» взгляды получили дальнейшее развитие в сборнике «Новый мир» (1907), где в отличие от Гамсуна, удрученного низким уровнем духовной культуры в Соединенных Штатах, о чем он поведал читателю в книге «О духовной жизни современной Америки» (1889), Йенсен характеризует достижения в области индустриального развития, социальной и культурной жизни Америки как пример, достойный всяческого подражания. Дело в том, что истоки «великой американской культуры», по его глубокому убеждению, заключены в крестьянской культуре скандинавского севера, перенесенной на новую почву. Не случайно в подзаголовке «Нового мира» стоит: «Скандинавская крестьянская культура в международном аспекте». Именно в США национальная, народная культура скандинавских стран нашла благоприятную среду для своего развития. За палатками американских пионеров его взору открываются исполинские фигуры Бьёрнсона, Грундтвига, Гамсуна и других скандинавских писателей, которым «крестьянское ютландское движение обязано своим возникновением и расцветом».

Признавая, что развитие человечества от первобытного состояния к цивилизованному происходит в точном соответствии с эволюционной теорией, и тем самым натуралистически распространяя законы природы на человеческое общество, Йенсен тем не менее решительно выступал против тех истолкователей учения Дарвина, которые низводили человека до уровня представителей животного мира. Более того, он разработал впоследствии стройную теорию, согласно которой в процессе эволюции отбирались и наследовались как наиболее жизнеспособные не эгоистические инстинкты, а созидательные способности человека, которые он использовал в интересах всего рода или коллектива.

В двух сюжетно связанных между собой романах «из американской жизни» «Мадам Д’Ора» (1904) и «Колесо» (1905), действие которых развивается на фоне мощной симфонии звуков большого города: гудения фабричных машин, ударов парового молота, стука трамвайных колес, словом, всего, что в сознании Йенсена воспринималось как проявление признаков современной индустриальной цивилизации, остро ставится проблема столкновения рационального и иррационального начал. Желание ученого Эдмунда Халла в «Мадам Д’Ора» материализовать образ своей погибшей возлюбленной и тем самым познать то, что лежит за пределами реальной действительности, осуждается Йенсеном как высокомерное пренебрежение законами природы и безнадежная погоня за призраками. В «Колесе» представлен острый психологический конфликт между носителем высокой духовности, поклонником Уитмена поэтом Ли и его антиподом, одержимым низменными инстинктами, сладострастием и жестокостью, преступной личностью Эванстоном. В этом конфликте побеждает Ли, потому что, как считает Йенсен, агрессивность и злоба, соответствующие низшей форме развития человеческой цивилизации, именно в силу закона эволюции рано или поздно уступят место доброте и любви к людям.

В 1906 г. Йенсен публикует свой первый сборник поэтических произведений – «Стихотворения». Одни из них были написаны еще в середине 1890-х гг. и опубликованы в различных журналах, другие органически вошли в художественную ткань его прозаических произведений. Опираясь главным образом на традиции Уитмена, служившего для него воплощением «мужественного начала» в культуре и обладавшего необычайным талантом «превращать в музыку холодную прозу современности», Йенсен в центральном стихотворении сборника «Интерференция» выражает свое поэтическое кредо: лирическое «я» поэта ощущает всю полноту бытия, когда его представления о «конечности всех вещей» напрямую соприкасаются с ощущением «высшего чуда жизни». Он испытывает наслаждение от осязания самых обыденных вещей в окружающем его мире («За завтраком»), с восторгом наблюдает, как цветущее дерево на ветру вспыхивает искрами, словно «бессмертный костер» («Красное дерево»). Реальное, материальное начало и начало духовное, идеальное взаимодействуют и дополняют друг друга. В своем поэтическом творчестве Йенсен стремится к обновлению национальных художественных традиций. Он смело вводит в датскую поэзию «свободный стих», его поэтический язык сближается с разговорной речью.

Почти одновременно с созданием «американских» романов о современности Йенсен ставит перед собой еще одну, более сложную задачу – на основе теории эволюции реконструировать в художественной форме процесс формирования и развития человечества в далеком прошлом. Для выполнения этой задачи писателю потребовалось почти четырнадцать лет жизни. В результате было создано главное художественное произведение Йенсена – монументальный эпический цикл «Долгий путь» (1908–1922). Но еще до того, как приступить к работе, писателю стало ясно, что традиционный метод психологического повествования, мастерски разработанный в романах «Падение короля», «Мадам Д’Ора» и «Колесо», не отвечает новым художническим задачам. Осмысление проблем культурно-исторического развития человечества и его художественное воплощение потребовало от Йенсена разработки нового творческого метода, в котором непосредственное изображение действительности в художественном произведении заключало бы в себе более глубокий, философско-обобщающий смысл.

С 1907 по 1912 г. Йенсен выпустил в свет четыре сборника небольших по объему новелл, зарисовок, фрагментов, наполненных аллегорическим и философским содержанием, которым он дал название «Мифы»: «Мифы и охота» (1907), «Новые мифы» (1908), «Мифы, новый сборник» (1910), «Мифы, четвертый сборник» (1912). К этому жанру писатель впоследствии обращался неоднократно.[1]1
  «Мифы, третье издание» (1924), «Мифы, четвертый том» (1928), «Избранные мифы» (1931), «Пизанг. Мифы, пятый том» (1932), «Поле. Мифы, шестой том» (1932), «Остров тюленей. Мифы, седьмой том» (1933), «Божья коровка. Мифы, восьмой том» (1940), «Мельница. Мифы, девятый том» (1944).


[Закрыть] К сборникам мифов по своим повествовательным особенностям примыкают сборники новелл «Леса» (1904) и «Экзотические новеллы» (1907). В свою очередь, как и «Мифы», внутренней философской идеей объединены все произведения романного цикла «Долгий путь», которые, если их читать в следующем порядке: «Потерянная страна» (1919), «Ледник» (1908), «Норне-Гест» (1919), «Походы кимвров» (1922), «Корабль» (1912), «Христофор Колумб» (1921), в мифологической форме воссоздают историю человечества от доледникового периода до эпохи великих географических открытий.

Называя мифами значительную часть своих художественных произведений, сам Йенсен считал себя основоположником нового литературного жанра. По словам писателя, он решил создать его, подобно тому, как Х.К. Андерсен создал в литературе жанр литературной сказки. В программной статье «Миф как форма искусства», открывающей сборник литературно-художественных и публицистических произведений «Дневник 1916 года» (1916), Йенсен писал, что в основу мифов были положены сиюминутные впечатления, воспоминания детства, наблюдения за людьми и животными, и все мифы служат иллюстрацией каких-либо идей или теорий, так как «всякое описание действительности в ее связи со временем является мифом и может быть спроецировано на вечность». В этой же статье он дал и другие определения мифа: «миф – это художественное изображение прошлого сквозь призму настоящего», «миф – это картина природы, воплощенная во времени», «миф – это ритм универсума, запечатленный в художественной форме» и др. И хотя некоторые из них по сути своей являются метафорами, не дающими научной характеристики понятия, все они выражают стремление художника в произведении искусства запечатлеть универсальную картину мира – природы, человека, истории. Как ранее в лирике, преходящее и сиюминутное под пером писателя должно стать элементом прошлого, настоящего и будущего, отдельный природный феномен должен вобрать в себя весь динамичный процесс бытия.

Именно явления реального, действительного мира, в их подразумеваемом соприкосновении с вечностью, должны были стать предметом самого пристального внимания художника. Примером может служить запечатленная во многих мифах удивительно поэтичная картина окружающей природы. В мифе «Фудзияма» вид священной японской горы, которую писатель наблюдал во время кругосветного путешествия, вызывает у него ощущение «космической свежести» земли и «рассеивает всякие мечты об ином бытии, чем то, в котором мы пребываем». «Я понял, что ожидаемый нами возвышенный мир есть тот самый, который нас окружает, но мы никогда в каждое конкретное мгновение не можем его понять, мы в нашей будничной жизни слишком слепы, чтобы разглядеть его». Эта мысль о примате реально существующего над потусторонним проходит красной нитью не только через художественное творчество, но и через публицистику писателя в 1910-е и 1920-е гг. Йенсен постоянно обращается к ней в эссе, затрагивающих проблемы эволюционной теории и художественного творчества (сб. «Введение в наш век», 1915; «Эстетика и развитие», 1923; «Эволюция и мораль», 1925 и др.) «В окружающей нас жизни и в нас самих живут неисследованные миры, они более ценны, чем все то, что подразумевалось под неопределенным по смыслу словом «мистическое…». «Наше существование заключает в себе огромные возможности, оно исполнено высокой поэзии, вполне способной заменить религиозные представления об ином, лучшем мире», – пишет Йенсен в статье «План «Долгого пути» в литературно-публицистическом сборнике «Эстетика и развитие», подводящем итоги его работы над художественной эпопеей и раскрывающем замысел ее создания.

Свою идею культурно-исторического развития человечества от доледникового периода до эпохи великих географических открытий, разработанную на основе эволюционной теории, Йенсен воплощает в эпопее «Долгий путь» в форме философско-мифологических обобщений. В центральной статье сборника «Роман и миф» он вновь возвращается к определению мифа в художественном произведении и характеризует свой метод как мифологический, поскольку в персонажах «Долгого пути» доминирует проявление не социального или индивидуального, как в традиционном романе, а родового начала. «Мои герои, осваивающие условия существования, по сравнению с героями традиционного романа, разумеется, не более чем чистые абстракции. Но все же, разве они не люди в ином, более широком, родовом отношении?». Мифологический метод, по мнению Йенсена, примененный в данном случае к анализу явлений прошлого, не только не сужает, а напротив, необычайно расширяет познавательные возможности искусства.

Смысл основополагающей идеи цикла, выдвинутой еще в эссеистике начала века, – идеи «готического ренессанса» или «происхождения готики» – в особой роли северных народов как носителей духовного прогресса. Представленная как строго научная, но по существу носившая в большей мере поэтический (мифологический) характер, она сводится к тому, что современная цивилизация зародилась на скандинавском севере, и это произошло не случайно. Суровые условия жизни ледникового периода (роман «Ледник»), сменившие тропический климат доледникового периода (роман «Потерянная страна»), определили пути развития человечества. Часть первобытных людей сумела приспособиться к новым условиям, противопоставив леднику свою волю и упорство. Так происходило формирование северной, нордической расы. Другая часть отступила на юг и в отсутствии столь явно выраженных условий борьбы за существование, как это было на севере, замедлила свое развитие.

Разрабатывая миф о происхождении и культурно-историческом развитии человечества, Йенсен подкрепляет эволюционную теорию натурфилософскими рассуждениями об унаследованной поколениями памяти о «потерянной стране» предков, живших до наступления ледникового периода. По мере формирования сознания человека «забытое, но уже вошедшее в плоть и кровь воспоминание о прошлом» заявляет о себе все с новой и новой силой, заставляя древних скандинавов покидать привычные места и отправляться с севера на юг – викинги вторгаются в Римскую империю, во Францию, на Средиземноморье (романы «Походы кимвров», «Корабль»), «первобытный инстинкт находит свое удовлетворение в движении, леса становятся кораблями».

В раннее средневековье древние языческие мифы складываются в универсальный образ дерева мира Игдрасиль, корни которого находятся в Скандинавии, а ветви простираются над всей Европой. «Дух рода» ищет своего выражения в художественном творчестве и находит его в древних сагах. Так, согласно Йенсену, рождается миф «Норне-Гест», или «Северный гость» (так буквально переводится на русский язык название романа). Образ Северного гостя служит воплощением хранителя заветов старины. По следам этого «вечного странника», преодолевающего пределы Северной Европы, кимвры и тевтонцы движутся на юг, и варвары впервые встречаются с миром античности. После того, как на Север проникает христианство, воспоминание о «потерянной стране» сливается с христианской верой в бессмертие, воплощенной в средневековом мифе о Деве Марии. Дерево мира Игдрасиль разрастается. В средние века его образ вбирает в себя религиозную символику, выражаясь в искусстве в виде готического собора: «Лес и корабль становятся церквью».

В эпоху великих географических открытий память о стране предков заявляет о себе с новой силой. Она заставляет Колумба, ведущего свое происхождение, согласно гипотезе писателя, от «лангобардов, или другого северного народа», отправиться в плавание и завершить экспансию готов по всему свету. Открыв Америку и проложив тем самым путь из старого Химмерланда в Новый Свет, северная, нордическая, раса в лице Колумба заложила основы современной индустриальной цивилизации.

Романом «Христофор Колумб» завершается, таким образом, эпопея культурно-исторического развития человечества, созданная Йенсеном. Во многих отношениях это итоговая книга писателя. К ней сходятся линии от множества предшествующих произведений. В статье «Готика» в сборнике «Эстетика и развитие» Йенсен писал, что «в «Христофоре Колумбе» много повторений, требующих объяснений… Миф о Колумбе и размышления по поводу эпохи великих географических открытий возникали в моих книгах так часто, что я был вынужден вновь переработать и обобщить все эти мотивы…».

Историю Колумба Йенсен описывает в трех частях романа: «Собор», «Каравелла», включенной в настоящее издание, и «Мертвый корабль». В первой Йенсен, проводя связующую линию между временем язычества и христианством, воссоздает миф об охотнике, который был счастлив со своей женой и сыном, но не мог побороть в душе жажды к странствиям – так рождается лейтмотив всего произведения. В символическом плане образ женщины с ребенком Йенсен толкует как воплощение язычески-христианского мифа о матери Божьей, живущего в душе каждого жителя Севера. Христианство потребовало от язычника его душу, и он дал то, что только мог дать. Чувство преклонения перед женщиной он сделал центральным мотивом своей религии, «свой лес и свой корабль он превратил в собор в ее честь». Чтобы понять формирование существа Колумба, следует обратиться к юности его рода, к «прамифу» о матери Божьей. Колумб унаследовал его в виде универсальной тоски по вечной женственности. Святая Дева стала для него идеалом, его корабль получил имя «Святая Мария».

Древнее предание о Святом Христофоре, переносившем на своих плечах Иисуса Христа через реку, Йенсен перерабатывает в миф о перевозчике Христофоре, переправлявшем лангобардов на юг Европы. Из гигантских камней он строит собор в честь Христа. Вокруг со временем разрастается город. Готический собор, построенный на месте леса вблизи переправы, – это и есть воплощенное в камне стремление северян на юг. В эпоху великих географических открытий, когда «прамечты» заявляют о себе с новой силой, потомки древних готов отправляются в далекие и опасные плавания. Собор вновь становится кораблем.

Во второй части Йенсен описывает плавание Колумба и преступления конкистадоров. В характере Колумба Йенсен выделяет родовые черты, унаследованные от северных предков, – «мужество и стойкость, дерзость моряка и непреклонность воли». Даже когда его корабль отчалил от берега, Колумб не может не испытывать горечи, что потерял столько лет, прежде чем смог приступить к осуществлению своего плана. И даже вместо того, чтобы отплыть еще весною, чтобы иметь в запасе целое лето, ему пришлось ждать до осени, а «это много значило для всего плана, для всей жизни. Когда Колумб был молод, план его, уже тогда вполне созревший, встретил всевозможные препятствия; теперь, когда судьба, наконец, дала ему случай попытать счастья, он с непреодолимой горечью сознавал, что это поздновато, – он уже в том возрасте, когда озираются назад… Нетерпение томило его и теперь. Вперед, хоть навстречу смерти…». Кроме того, многолетнее ожидание настолько воспламенило его фантазию, что его неизбежно должно было ожидать разочарование. Так и случилось, когда корабль Колумба достиг острова, которому он дал имя Сан-Сальвадор, и обнаружилось, что это вовсе не та «страна блаженства и вечной юности», о которой он столько мечтал. В характеристике Йенсена, образ Колумба приобретает здесь трагический оттенок. «Рая небесного» Колумб так и не нашел. Но для судьбы героя разочарование и утрата иллюзий в конечном счете оказываются удивительно плодотворными. Ведь свой «мистический библейский рай» Колумб искал на земле! Поэтому, в устах Йенсена, – это первый современный человек, «поставивший на место духовной тюрьмы и суеверий Средневековья пространство и действительность Нового Времени».

С прибытием Колумба на Сан-Сальвадор происходит встреча потомков людей ледникового периода, тех, кто остался жить на севере, с теми, кто отступил перед ледником и остановился в своем развитии. Однако эта встреча не первая. В повествование о Колумбе вновь вплетается миф о Норне-Гесте, уже побывавшем на острове. Туземцы почитали его за бога и дали ему имя Кецалькоатль. В последующих главах возвышенно-романтический пафос сменяется гневным обличением. В жанре документального повествования о конкистадоре Кортесе и его товарищах Йенсен с горечью описывает все то зло, которое несет первобытным народам цивилизация белого человека. Но «Каравелла» завершается все же на светлой ноте, описанием колонизации Северной Америки, явившейся, по мнению Йенсена, подлинным вкладом крестьянской культуры Севера в мировую цивилизацию: «На новой почве, в Новом Свете незаметно вырастала свобода, которая была изгнана из Европы – древняя самостоятельность землероба. А когда она достаточно укрепилась там, то смогла вернуться в Европу и просветить ее; введение во Франции республиканского строя, древнего народного строя Запада, означало, что зараза уже перекинулась из молодого американского союза республик… пересадка из насиженных дворов Старого Света на свободные земли Нового – вот верная линия Колумба, как перевозчика».

В третьей части романа повествуется о смерти Колумба. Его фигура вновь предстает в мифическом освещении. Умирая, герой глубоко сожалеет, что напрасно искал счастья по всему свету. Счастлив он был только в молодости, с женой Филиппой и сыном. Душой он по-прежнему у штурвала «Святой Марии», обреченной, подобно «Летучему голландцу», до страшного суда плавать по морям и океанам. Возле архипелага Огненная земля происходит символическая встреча «Святой Марии» и «Бигля», мореплавателя Колумба, воплотившего в себе дух эпохи великих географических открытий, и ученого Дарвина, сумевшего извлечь из них далеко идущие научные выводы. В конце романа возникает еще один символический образ – парящая высоко в небе фигура женщины – воплощение созидательного начала, вечной женственности, источник жизни и любви. Как ранее в мифах, поэтические символы, аллегории, метафоры в романе и эпопее в целом при всей своей отвлеченно-романтической направленности не носят метафизического характера, а выражают авторское понимание сущности бытия, восхищение красотой и совершенством материального мира.