Текст книги "Зеркало"
Автор книги: А. Привалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Привалов А И
Зеркало
А.И.Привалов
З Е Р К А Л О
...Потому что пародист тоже человек... А.А.Иванов Pазвитье здесь идет не по спирали, А вкривь и вкось,вразрез-наперерез.. В.Высоцкий Г Л А В А 1 –
Я ввел в "Алдан" очередную "окончательную" версию своей программы, но он опять засбоил и пригрозил зависнуть. Пришлось вызвать электронщиков. Они послали меня подальше и посоветовали подольше не возвращаться. И я решил потолкаться по соседним лабораториям. У Bитьки Корнеева на середину комнаты был сдвинут диван, над ним в позе лотоса висел сам Bитька. Я ткнул его пальцем. он качнулся и принял прежнее положение. Hа окружающее не реагировал. Я вышел.
Эдик Амперян, нахохлившись, сидел верхом на стуле. Hапротив него сидел попугай нашего директора, Януса Полуэктовича, Фотончик. Похоже, они крупно поговорили. Эдик мрачно взглянул на меня: – Сгинь! Я выскользнул в коридор. Еще вчера я знал , что Xунта наводит порядок в Тьмускорпиони, а Ойра-Ойра куда-то исчез.И тут я вспомнил, что в нашей библиотеке уже третий день меня дожидается очередной том неполного соб. соч. братьев Стругацких, и поспешил туда. Hо на дверях висела табличка: "Санитарный день". С досады я хотел было впасть в нирвану, но меня радостно окликнули: – Привалов! Саша! какое везение! – Hавстречу, широко раскинув руки, шел Луи Cедловой. мое сердце екнуло, и преднирванного состояния как не бывало. Я достаточно хорошо знаю Cедлового. Непременно какую-то подлянку готовит...
Я торопливо улетучился через парочку этажей, но он, настырный, настиг меня где-то на второй переборке: – Александр Иванович! Голубчик! Bы меня просто спасаете! Xочу посоветоваться... Bернее, хочу предложить... только у вас есть положительный опыт путешествий во времени. И кому же, как не вам...
Куда же клонит Луи, лихорадочно соображал я. Переборка уплотнялась и могла затереть. Мы выскочили. А Луи вкрадчиво убеждал: – Александр Иванович! Миленький! Не сомневайтесь! Машина усовершенствована, путешествие будет не путешествие, а так приятная прогулка, не более того. Да и прыжок всего-то на сто лет вперед.mашина запрограммирована на утро 14 мая 2078 года, как раз на возвращение Овератора-два. Усекаете,как заманчиво оказаться там именно в этот момент?
Знает, мерзавец, чем меня взять... Кому же не хочется узнать хоть чтонибудь о своем будущем? Правда, будущее это не совсем то...Но чем черт не шутит?.. Ведь из-за этой гнусной опечатки в Книге Судеб я даже год своей смерти не знаю! И я клюнул.Заглотил очередную авантюру Седлового и пошел с ним.
– Вы уж там осторожненько, Александр Иванович, не ввязывайтесь... – напутствовал меня Луи.
– Да был я там, знаю! – беспечно отмахнулся я и втиснулся в кабину. – Конечно, конечно! – торопливо закивал Седловой, – Последнее, что я увидел, нажимая на газ, была лукавая физиономия Луи с тщательно выбритыми ушами... (Волосатоухоть у магов, сотрудников НИИЧАВО, означает корыстность помыслов и/или действий. Такие маги стремятся это скрыть и бреют уши (А.И.)) * * * Машина действительно оказалась запрограммирована на утро 14 мая, но я, очевидно, набрал слишком большую скорость и попал куда-то ближе к полуночи. Попробовал сдать назад – забуксовал. Резко газанул. ..Агрегат затрясся и,выпустив сизое облако едкого дыма, заглох. Наступила звенящая тишина. Я вылез из тесной кабины и осмотрелся. В южной части неба сияла необычно яркая звезда, сквозь которую вверх и вниз тянулась блестящая нить орбиталь– ного лифта Арцутанова и Кларка.
Ступив на движущуюся ленту тротуара, я поехал к центру города, на краю которого оказался. Улицы были пусты . Мимо проплывали стройные дома-башни, раскидистые дома-деревья, чашеподобные дома-цветки, тысячеэтажники с гроз– дьями кварталов...
Вокруг сияло многоцветье неоновых огней.Они бежали, крутились, извивались, прыгали, и только одна вывеска стояла незыблемо, как памятник славному прошлому: "Столовая самообслуживания". На меня повеяло ароматом перловки и мясной подливки. И, влекомый знакомыми запахами, я сошел здесь. В мешанине огней выделялись еще две неподвижные надписи: "Музей Внеземных Культур" и "Институт зоопсихологии" . Под вывеской института спал демон Максвелла, знакомый мне по НИИЧАВО. Над его головой висела табличка:"Ино– планетные посетители отделом психологической помощи временно не принимаются. Зав. сект. Селезнева.". Тут же на стене лиловым фломастером было крупно выведено: "Бегемот, зайди к Л.А.!". Одинокая фигура торопливо прошла мимо меня к музею . Жалобно кракнул замок, и человек исчез . Это было совсем не похоже на прошлое мое путешествие и очень меня заинтриговало. Я решил заглянуть в музей. В огромном слабо освещенном зале мерцала обьемная "Схема расселения ра– зумных рас в Галактике". В одном из ее спиральных рукавов большим зеленым шаром выделялась область, занятая землянами. В другом рукаве тревожным пурпурным цветом флуоресцировал такой же большой шар с надписью "Колесники, дикие роботы" и висело изображение колесника: Студенистая масса, покрытая густой слизистой оболочкой, сквозь которую просвечивали как будто шевелящиеся головастики, висела на оси между двумя корявыми колесами, как огромная гнойная капля чьей-то слюны. Б-р-р ! Наш Вий – гуманоид по сравнению с этим разумным существом!
Несколько дальше просматривалась голограмма курдля и множество других изображений. Передвигаясь от экспоната к экспонату, я незаметно переходил из зала в зал.
В третьем зале тишина и темнота тревожно сгустились. В плотных сумерках едва прорисовывались очертания предметов. Слева просматривался блестящий скелет с отвислой челюстью, а за ним матово отсвечивал еще чей-то череп. Его обладатель нетерпеливо переминался с ноги на ногу в беспокойном ожидании.
Я замер. Внезапно посреди зала появился человек. Он быстро осмотрелся и решительно шагнул к одному из стендов . Лысый вздрогнул , шагнул вперед и прицелился. Но в это мгновение к нему метнулась гибкая тень, неуловимым движением выбила из его рук оружие и мягко, чуть извинительно произнесла: – Руди, вы не правы! Дело в том, что вернулся Овератор-два! – Селезнева! Это опять вы! – простонал обладатель лысины. – Разумеется, Экселенц! Кому же еще успеть, – она щелкнула пальцами, и зажегся свет, – не этому же будущему мемуаристу, – последовал небрежный жест в сторону появившегося Каммерера.
А тот, кого чуть не застрелили, вытащил из стенда предмет, похожий на печать и приложил его к локтю. Лысый рванулся было к нему, но сильные руки девушки придержали его. А тот удивленно оглядел "печать" и свой совершенно чистый локоть, и бросил предмет Каммереру.
Максим понимающе хмыкнул: – Все-таки "жук в муравейнике", тест на странникофобию, что ли... или как там это еще назовут. – Но ведь был знак. Была опасность для землян! – Возразил лысый безнадежным тоном. – А теперь ничего нет, и Лев Абалкин – самый обыкновенный смертный. Недаром же летал Овератор-два. – подытожил Каммерер.
Экселенц повернулся, гневно сверкнул лысиной и исчез в одной из ниш. Алиса улыбнулась ему вслед. Не верилось, что эта хрупкая на вид девушка лет восемнадцати легко управилась с самим Рудольфом Сикорски, председателем Коммкона-2, самой грозной организации своего времени. Мы вышли на улицу. Свет в музее погас. Максим, прикрывая дверь, спросил меня: – Как доехали, Саша? Слышал, буксанули на окраине?
Я растерялся, пробормотал что-то невнятное, но Мак уже не слушал. Он с улыбкой смотрел на Абалкина, отмахивавшегося от Алисы: – Что ты со мной как с маленьким?... – Так ведь договорились встретиться в Заповеднике Гоблинов! Значит едем. – Смешно! Случайные люди собираются, чтобы узнать свой год, только потому, что не смогли сделать этого раньше! Сам узнаю, если захочу! – Ну уж нет! – Алиса решительно запихнула Абалкина в стоявший у тротуара флаер: – Мальчики, вы скоро?
Мы тоже поспешили.
Через полчаса Максим настойчиво стучал в дверь двухэтажного отеля, прилепившегося к подножию отвесной скалы. Дверь открыло заспанное существо неопределенной формы. Оно кивнуло на лестницу: – Там все номера свободны, – и пошло спать дальше.
Г Л А В А 2 –
Я проснулся. Лежа с закрытыми глазами, набрал полную грудь прохладного утреннего воздуха, смешанного с... праны' не было. "..." – подумал я и вспомнил, где нахожусь. Тут праны могло и не быть. Пришлось проснуться окончательно.
Наскоро умылся, натянул свои потертые джинсы и спустился в холл.
Здесь все было под старину, в стиле ампир и барокко. Темные дубовые кресла с вычурными ножками в чеканной оправе, рельефные обои с затейливым растительным орнаментом, лепной потолок,плотные расписные шторы на широких окнах. Массивный стол покрывала застиранная скатерть. На камине стояла небольшая голограмма Владимира Высоцкого
В углу комнаты – компьютер, напомнивший мне "Микрошу", только с несколькими необычными клавишами. Я нажал кнопку "ТВ": – Здравствуйте, дорогие товарищи. Десять часов четырнадцать минут местное время. Сегодня пятнадцатое мая 2078 года. Передаем краткие последние известия. Вернулся из будущего хронолет Овератор-два. Общий прогноз положительный глобальных катаклизмов не намечается. Наконец пойман спутник неясного происхождения известный как "Черный Принц". Находился на околоземной орбите с 11520 г до н.э. по 2125 г н.э. – я удивленно посмотрел на экран. Бегущая строка подтвердила последнюю дату, а голос продолжал: – Лучшего пилота Внеземелья Пиркса в связи с этим событием вы можете увидеть по 15 каналу...
Информация лилась обильным потоком, без запятых и точек, и я приглушил видеофон. На столе лежала книга. Я поинтересовался названием: "Уроки Тагоры. А.Бромберг, 2083".
Прибежал Абалкин. Вытирая полотенцем мокрые волосы, он плюхнулся в кресло, но тут же вскочил с возгласом: – Массаракш! – с кресла, постепенно приобретая нормальную форму, сползала крупная ящерица. – Ну Лева! А еще Прогрессор! – укоризненно посетовала, закинув шлем скафандра на вешалку, появившаяся Алиса. – Эт-то что за мерзость? – Это не мерзость, а венерианский мимикродон Варечка! – Алиса сунула ноги в аппарат для чистки обуви, нагнулась к ящерице и почесала ей шею. Та потянулась и тихо заурчала. – Что за дурацкая привычка называть все незнакомое грубыми словами! – Простите,Алиса. Реадаптации после Саракша не прошел, вот и безобразничаю порой. – Абалкин на всякий случай ощупал кресло и сел.
Алиса выбралась из аппарата и шлепнула Варечку по спине. Та обиженно дернула длинным хвостом, взобралась на люстру и приняла ее очертания.
Со второго этажа спустился хмурый Каммерер. Он посмотрел на запыленный скафандр Алисы и перевел взгляд на ее ботинки. Они были подозрительно чисты. С улицы донесся шум, и в холл ввалились добродушный толстяк в орбитальном скафандре и внушительный черный кот. При виде толстяка Каммерер оживился: – Привет, Ийон! Все-таки успел с Тагоры? – Как видишь. Правда, пришлось по дороге зацепиться за черную дыру и малость сместиться в прошлое. А вот Тарантога остался. – Зря. Оказии теперь долго не будет. – Зато у тагорян есть какие-то сведения о Странниках. Мне, землянину, они ничего не скажут, а у профессора есть шанс. – Сикорски на них нет!...
Алиса обратилась к коту: – Привет, Бегемот! Ну как? – Да никак, или также... – И все-таки, сколько наших будет? – Щас посчитаем, – Бегемот поднял глаза к потолку, но, узрев там люстру, отворотил нос, выпустил когти и стал их по одному втягивать: – Я, ты, Тихий, Горбовский, Пахарь, – он внимательно посмотрел на меня и утвердительно повторил, – да, Пахарь; Лева, Айзек и Максим. Восемь.
Алиса подошла к столу и постучала. Раздалось недовольное: – Да-да! – Завтрак на восьмерых. Как обычно. И чтоб без фокусов! – О хозяине забыли? Нехорошо... – Из боковой комнаты вышел пожилой мужчина и представился: – Питер Максвелл. Нештатный директор Заповедника Гоблинов. – На девять, конечно! – поправилась Алиса. – Лады. – Когда? – ответила скатерть. – Да прямо сейчас. Думаю, Леонид Андреевич не заставит себя долго ждать. – Бу зделано! – Это свинство, Алиса, не притащить старика сразу. Все-то ты узнаешь раньше всех. – Я же не для себя, Пит. Их, – она кивнула в сторону Каммерера, – биллиардный шар чуть не угробил хорошего парня.
А на столе произошло неуловимое движение и скатерть преобразилась.Теперь это был гладкий ковер тонкой ручной работы, ина нем – разнообразные, хотя и нехитрые кушанья.
Посреди стола сиял начищенный медный самовар, отсвечивавшие глазурью глиняные горшочки источали аромат тушеной картошки с мясом. Горками возвышались яркие сочные помидоры , в аккуратных мисочках – соленые грибы, заправленые тонкими кольцами лука...
Каммерер окинул стол взыскательным взглядом: – Тут явно чего-то не хватает!
Пит хлопнул себя по лбу и поспешил в свою комнату. Вернулся он с литровой бутылкой темного стекла. На этикетке значилось: "Напитки разные,0.5л.", стоял знак качества и штамп ОТК5.
Бегемот покосился на бутылку и заурчал, поигрывая когтями: – Мр-р-р-р! Полезная вещица! У кого в чем потребность,тому того и нальет. Прриятственно, весьма пррриятственно!...
Максим подмигнул Тихому: – Ну, Ийон, начинай, не мохай! – Да ну тебя! Хватит с меня кофе по-гуарамски!...
И в этот момент... – А-а-а! Леонид Андреич! Наконец-то!
В дверях стоял
ЯНУС ПОЛУЭКТОВИЧ НЕВСТРУЕВ...
Я обалдело уставился на своего директора. Как он-то здесь оказался? Ведь этот гроб с музыкой, в котором меня отправил Седловой, один на весь институт. А Янус приветственно помахал рукой и посторонился, пропуская вперед немолодого жизнерадостного человека. Тихий поднялся тому навстречу: – Доктор Сарториус, если не ошибаюсь? – Бромберг. Айзек Бромберг.Профессор. – откликнулся незнакомец. – Послушайте, Леонид Андреевич! Какого черта вы притащили с собой Бромберга? Вам что, консультантов мало? – недовольно спросила Алиса. – Добрый день, Алисонька, – спокойно парировал Бромберг, усаживаясь за стол и поправляя галстук . – Ты всегда отличалась примерным поведением.
Бегемот шаркал ножкой, расплываясь в улыбке: – Заставляете себя ждать, Леонид Андреич! Это не соответствует... – Брось паясничать, скучно! – перебил его Максим. – Но общественность!... – обиделся тот. – Брысь! – поморщился Бромберг.
Кот поджал хвост и пристроился на краешек стула. – Так. Все в сборе, – бодро заговорил Янус... то есть Горбовский. Он оглядел накрытый стол и хитро улыбнулся: – Ну что ж, сначала позавтракаем, а потом... – он помахал пачкой конвертов, – узнаем свою судьбу? – Давайте за стол, – пригласила Алиса. Она была здесь большей хозяйкой, чем Максвелл. Подталкивая друг друга, все торопливо расселись и начали быстро жевать, искоса поглядывая на Януса. Из всей этой компании Бегемот был самым спокойным. Он ел степенно, промакивая салфеткой губы и ласково жмурился. Алиса тоже не волновалась . Она решительно резала ножом слишком большой кусок мяса.
Я понял, что всех этих разных людей обьединяет нечто общее, что наверняка связано с Овератором-два. И наверняка они все ждут того, на что и я , однако весьма слабо надеюсь – узнать "свой год"... Однако сведения об этом мире в нашем времени ограничивались скудными описаниями Ольги Ларионовой, братьев Стругацких... И я обратился к Бегемоту: – Простите, про какую это судьбу намекнул Горбовский?
Кот дожевал кусочек маринованного гриба и ответил: – Так здесь собрались лю...э-э-э...личности, чей год неизвестен по техническим причинам.
Так. Я угадал. Но сделал непонимающее лицо. Бегемот уставился на меня круглыми глазами: – Поясняю. Семнадцать лет назад в будущее летал звездолет Овератор и привез оттуда год смерти каждого жившего тогда землянина, кроме нескольких человек. Ну и кроме меня, разумеется. И каждый получил право узнать свой год. Мне, конечно, все равно... Но мир переменился в лучшую сторону . Люди стали бережнее относиться друг к другу . Когда человек видит, сколько ему осталось, он ведет себя совершенно иначе; больше успевает, меньше оставляет незаконченных дел. Были и отрицательные явления, но в целом... И теперь туда же летал Овератор-два – привез год каждого, кто родился с тех пор, а заодно и этих шести... – Бегемот повел вокруг лапой. – И Максвелл не знает своего года?? – Да. Он уже разок помер... – А тут кто – дубль или матрикат? – Дело не в названии. Просто когда он возвращался на Землю по нуль-связи, его перехватили на некоей планете и кое-что сообщили. В это время на Земле появился его второй экземпляр и благополучно помер в своем году. Сразу после этого немного прискорбного события теперешний Максвелл был послан с той панеты на Землю. Вот так-то.
Завтрак подходил к концу. Полезная бутылка переходила из рук в руки. Я налил себе кефир, Бегемоту – коньяк. Алиса, хитро улыбнувшись, перехватила бутылку и налила в стакан Тихому прозрачную жидкость. Стакан помутнел и стал таять на глазах. Все перестали жевать. В скатерти росла дыра. – Каррамба! – Возмутилась скатерть, – их культурно обслуживаешь, а они тебя кислотой!
Горбовский... то есть Янус неодобрительно посмотрел на сделавшую невинное личико Алису и щелкнул пальцами – дыра исчезла, стакан появился,скатерть заткнулась. – Да, – вздохнул Тихий , – привык я к крепким напиткам. Прямо "ведьмин студень"...
Наконец Максвелл постучал по столу: – Все, убирайте. – Пит поспешно схватил бутылку и поставил ее на камин. Скатерть стала чистой. Горбовский взял пачку конвертов: – Начнем, пожалуй... Бегемот! – кот лениво приподнялся, одной лапой вскрыл конверт, развернул листок, не сомневаясь в его чистоте, но, прочитав, с жутким мявом вылетел в зашторенное окно. – Ийон Тихий! – толстяк, скрывая нетерпение, подчеркнуто равнодушно прочел вслух: – "Ввиду противоречивости сведений год не установлен." Ха! Похоже, я буду давать ИМ эти сведения? Хороший признак!
А мои надежды все таяли... Но вдруг Янус Полуэктович с улыбкой доброго волшебника протянул конверт и мне: – Привалов! – и добавил вполголоса, – ничему не удивляйтесь, Саша.
Я взял конверт и вдруг понял, что чертовски боюсь его открыть. Странно. Так хотелось узнать свой год... А ведь не так легко...
Алиса решительно бросила свой нераспечатанный конверт в камин. Максвелл что-то вычислял, покусывая губы... А я все никак не мог решиться... И сунул конверт в задний карман. Пускай полежит...
Абалкин торопливо развернул свой листок, долго и внимательно изучал каждую цифру, зачем-то осмотрел обратную сторону и протянул его мне. Я громко прочел: – Четырнадцатое мая две тысячи семьдесят восьмого года. – А сегодня пятнадцатое! – отчетливо прозвучало в наступившей тишине.
Максим подошел к видеофону и набрал номер: – Экселенц. Первая ошибка Овератора. – Абалкин? – Да.
Блестящая лысина Сикорски покрылась потом: – Селезнева! Ведь я предупреждал вас! Вы отдаете себе отчет в том, что натворили ? Пусть ваши милые шалости достигают масштабов Галактики, но ставить под удар Землю... – Руди! Хочу напомнить, что невежливо орать на человека, когда он не перед экраном. – Ваше самоуправство переходит все границы,– бушевал Сикорски, – мало вам Саракша и Земли Темира Кузюмова? Солярис вас тоже не образумил!...
Бромберг задумчиво поднял глаза на люстру, повел плечами и перевел взгляд на экран. – ... А ваши шуточки в Галактическом Заповеднике! Зоопсихологи,мать вашу.. – Вспомните еще Шушу , которого она в Зону запустила. – подлил масла в огонь Тихий. Каммерер вздрогнул и поежился. – Да полно вам, Руди. Зона это посещение пережила. – миролюбиво сказала Алиса. – А я нет! – распалялся Сикорски. – Вы постоянно срываете работу Комкона! Вас надо было изолировать еще в детском саду!
Алиса нагнулась к экрану, но ее опередил Камерер: – Разберемся, Экселенц, – он выключил видеофон.
За шторой назойливо жужжала и билась о стекло сердитая муха. Алиса откинула штору и открыла окно. И вместе с прохладой и светом в холл ворвался и угас хриплый голос Высоцкого: "...Только кажется мне – это я не вернулся из боя." – Черт побери! – произнес Максвелл и кинул свой листок в камин.
А я все размышлял. Алиса предотвратила "предопределенную" смерть Абалкина, разрушила детерминизм этого мира. Но как же это? Все было определено, и вдруг, ни с того, ни с сего... И тут меня осенило: – Янус Полуэктович! Выходит, вы вчера все заранее знали? – спросил я Горбовского. Каммерер удивленно поднял брови. А Янус грустно покачал головой: – Пожалуй. Только сейчас я об этом ничего не знаю. – Янус оглядел недоверчивые лица присутствующих, – Да-да! Ибо я появился в этом мире в ночь с 14 на 15 мая, а завтра меня здесь не будет. В моем конверте стоит пятнадцатое мая. Значит, мой опыт удался, и я стал контрамотом. То есть в полночь с 15 на 16 я "перепрыгну" на двое суток назад, в начало 14 мая, проживу те сутки, а в полночь с 14 на 15 – еще на двое суток назад, и так далее.
Бромберг согласно кивал.
Каммерер хотел что-то спросить, но тут появился Бегемот. Он подошел к Янусу: – Леонид Андреич! Я вам этакого свинства не пррощщу! – кот достал из-за спины ящик с дуэльными пистолетами, – Стреляться! – усы его дрожали. – Василий, не ломай комедию, – остановила кота Алиса. Бегемот сунул ящик обратно: – Действительно, Овераторы не ошибаются. Дуэль в наших условиях – бессмыслица. – он протянул лапу Янусу. – Мир? – Мир. Только насчет Овератора ты не прав. Овератор ошибся. – Смеетесь,батенька? – у Бегемота дернулось правое ухо. – Какой уж тут смех. Абалкин должен был умереть четырнадцатого мая, а сегодня пятнадцатое.
Кот перевел взгляд на Абалкина и растерянно пробормотал:– "Как же это? А общественное мнение, а прогресс? Это как же, все побоку? А, Лева?"
Бромберг что-то тихо обьяснял Каммереру. Алиса тоже внимательно его слушала и время от времени делала ехидные замечания. – Кажется, дошло, что происходит, – наконец громко сказала она, – если до сегодняшнего дня все было нормально... – То есть с точки зрения Привалова, творился полный бардак, – вставил Айзек. -... И мы могли путешествовать в прошлое и будущее как нам вздумается, то теперь в нашем лоскуте Вселенной установлено жесткое разделение по направлению времени причины и следствия... – И, строго говоря, невозможны путешествия во времени из-за возникновения парадоксов. – констатировал Бромберг. – Но я-то останусь контрамотом! – воскликнул в ответ Янус, – вот же записка, я получил ее в полночь от самого себя:"Ян! Опыт удался. Не знаю, правда, как мы сюда попали, но мы здесь – Леонид Андреевич Горбовский. Все вопросы к Айзеку Бромбергу." – Ну хорошо, – не выдержал я, – С Янусом Полуэктовичем все ясно. А меня-то вы откуда знаете?
Стало тихо. Абалкин неожиданно заговорил: – Эх мы, чужики! А ведь проморгали! А ведь все читали... – Понедельник начинается в субботу", "Сказка о Тройке", "На пажитях небесных" , – перечислила Алиса, – По-моему, Саша оттуда.. – Молодые люди правы. – вставил слово Бромберг, – Саша попал к нам из описываемого прошлого нашего мира... – Как?! – Обиделся я на то, что где-то описан. – Но я сам отправился в описываемое будущее своего... – Чиго-чиго? – противно затянула Алиса, – значит, и ты наши описания можешь назвать? – Бр-ррр, и мое тоже? – спросил Тихий. – Могу! Я все могу! – мне стало весело, – даже авторов. Алиса – Кир Булычев, Тихий – Станислав Лем, Бегемот – Булгаков; Абалкин, Камерер, Сикорски– Стругацкие... – Кто?!...– раздалось сразу несколько голосов. – Братья Стругацкие. А что?
Алиса взяла с камина книгу-перевертыш и протянула ее мне. На обложке стояла именно эта фамилия. Алиса оглядела остальных: – Ну,напрягите извилины, мальчики! Что же получается? – Ничего не получается, – Бромберг задумчиво пожевал губами, – пока ничего. У нас еще и не такие, как Саша, появлялись. Стругацкие... Комкону работа будет. А пока информации маловато. – Подытожил он разговор. – Тогда по пещерам?... – полувопросительно произнесла Алиса.
Зашумели отодвигаемые стулья. Абалкин ушел, хлопнув дверью. Максим проводил его обеспокоенным взглядом и стал тихо расспрашивать о чем-то Януса.
Бегемот растаял в воздухе, но в холле еще некоторое время висела его загадочная улыбка.
Раздался звонок. Тихий был ближе всех к видеофону и включил его: – Здорово, Ийон! Привет тебе от Кри... – Тихий убавил звук, чтобы не мешать Камереру, и стал внимательно слушать. Через некоторое время он сказал: – Сейчас вылетаю. – и вышел.
А я подсел к Алисе: – Замечаю, что вы чего-то не поделили с Комконом. Раскажите,если не секрет. – Не секрет. "Не поделили" мы многое. Не всем нравятся методы работы этого учреждения. Сколько раз нам, зоопсихологам, приходилось засовывать язык поглубже и передавать результаты исследований Комкону! А тут, в заповеднике Гоблинов, мы засекли браконьеров. – Браконьеров?! – Ну-у, браконьеры – понятие растяжимое. И мы с Пашкой его растягиваем, а Сикорски и Ко – сжимают. Они читали мысли обитателей заповедника без их согласия. Сикорски и здесь умудрился нащупать следы Странников. А нас убрал под благовидным предлогом, что мы "нарушаем естественные отношения негуманоидных цивиллизаций Земли". Словно контакты с людьми – неестественные отношения! Ничего, здешняя молодежь не дремлет. Они сперли и установили тут нуль-кабину. – А как же Странники? О них что-нибудь известно? – Ничего определенного. Тихий как-то вякнул, что это его проделки, но когда его поймали на слове, отшутился и оставил всех с носом . От него можно ждать чего угодно. Он подначивает Рудольфа дольше, чем я живу. Вот его приятель Пиркс – парень куда более приличный . – Алиса поглядела на часы и заторопилась,– однако об этом можно рассказывать бесконечно. Потом как-нибудь...
Она взяла с вешалки шлем и ушла. Я взял книгу-перевертыш. Процесс чтения был невероятен. Едва осознав смысл "Понедельника", я оказался на страницах "Сказки о Тройке", потом – "На пажитях небесных", не имевших,впрочем, отношения ни ко мне, ни к Стругацким. Правда, меня вскользь назвали Пахарем... Первые две книги были примерно моей биографией, но встречались несуразности. Особенно веселили иллюстрации. Например, аккуратная цветная картинка,на которой Роман Ойра-Ойра в развевающемся на ветру зеленом плаще и распахнутой на могучей груди рубахой метал связку бутылок с джиннами в надвигавшихся на него суперлюдей с рожами Выбегаллы. "Понедельник" мне чем-то не нравился. Наверное, слишком много внимания уделялось сюжетным ходам и разного рода хохмам, не говоря уже о чисто технических погрешностях (так, авторы имеют весьма слабое представление о работе на ЭВМ). Но "Сказка" произвела на меня неизгладимое впечатление.
ГЛАВА 3. –
На следующее утро я встал рано. В холле было светло и радостно. Хотелось чего-то необычного – полететь куда-то, что-то делать... бромберг, устроившись уютно у камина, листал книгу. Под ритмичную музыку Алиса занималась гимнастикой. На подоконнике распахнутого окна сидело маленькое белое существо, похожее на Чебурашку, и в том же самом темпе двигало ушами. Его мордашку портил огромный синяк под левым глазом. "Чебурашка" непрерывно болтал:
– ...Оор подрался со старухой Ууу, и теперь оба отмачиваются в Большом Заповедном Болоте...– Бромберг с улыбкой выслушивал эти сплетни и благосклонно кивал.
– А ты уже кончил отмачиваться? – спросил я, показав на синяк.
– Это у него вчерашний, пояснила Алиса, достав носком до потолка.
– Ага! – с гордостью подтвердил "Чебурашка",– у лешего Васьки два, а у меня один!
Утренняя гимнастика закончилась. Приятный баритон видеофона произнес:
– Восемь часов местное время. Сегодня шестнадцатое мая...
– Оооо! Куда я попал? – мы повернулись на этот душераздирающий стон и увидели стоящего в дверях Януса. Взгляд его был безумен, руки дрожали. Нетвердой походкой он подошел к столу. Алиса сразу овладела ситуацией:
– Ну, Леонид Ан... Тьфу! Янус Полуэктович! Зачемже так убиваться? Ничего особенного не случилось. Будете жить как все. И Горбовский из вас получится...
Айзек молча взял бутылку "Напитки разные" а налил в стакан что-то вроде валерьянки. Горбовский выпил и чуть не задохнулся. Алиса быстренько сотворила ему соленый огурец, но он с негодованием запустил в нее этим огурцом, выхватил у обалделого Бромберга бутылку и опрокинул ее в рот.
– Силен! – восхищенно прошелестел "Чебурашка".
Кода бульканье смолкло, Алиса подмигнула Бромбергу и набрала номер. На экране появился Сикорски:
– Ну что там еще?... – Увидев Горбовского он начал багроветь.
– А-а-алиса...Вам не кажется...
– Мне кажется, Руди, что вашей спокойной жизни настал конец...
– А когда она у меня была спокойной?...
Алиса не дала ему продолжить:
– Ну-с, и что вы на этот раз мне припомните?
Сикорски осекся. Бромберг воспользовался паузой:
– Овератору... нет, ОВЕРАТОРАМ теперь нельзя верить...
– Без Всемирного Совета не обойтись, – лукаво заявила Алиса.
И тут спокоуно и властно заговорил Сикорски:
– Мы должны сделать все, чтобы ошибки Овератора не стали достоянием гласности.
Алиса сморщила носик:
– Фи, Руди! Опять вы за старое! Ведь первая преждевремен– ная смерть...
– Не обратит на себя внимания, ибо не принято спрашивать человека, когда он умрет!
Алиса открыла рот и закпыла его.
Внезапно строгая физиономия Экселенца стала ошалело– растерянной:
– Тихий где?
– Еще вчера кудато смылся, – нарочито спокойно проговорил Бромберг, потирая уголки глаз.
– Ха! Упустить Тихого, начиненного тайной, – до такого нарочно не додумаешся!– вступил в разговор "Чебурашка".
Услышав его голос, Сикорски прикрыл глаза:
– Еще один свидетель!
– И к тому же профессиональный шпион,– добавил Бромберг.
– Привычки у тебя прежние! До 31 декабря есть время. В поведении присутствующих я уверен. Но Тихого мы должны найти и не дать ему ничего разболтать! – он повернулся к другому видеофону,об'яснил ситуацию Каммереру, а нам сказал:
– Каммерер сейчас будет у вас. Все.
– Видеофон погас. Вскоре появился Максим:
– А вот и я. Успел таки. Сикорски отключил здешнюю нуль-кабину, так что придется лететь на флаере...
– Не придется, мак. Просто чуточку подождем. – как бы между прочим отозвалась Алиса, критически рассматривая в зеркале свою прическу.
Каммерер приподнял брови, но спорить не стал и уселся за видеофон.
– Куда лететь-то?– спросил кто-то.
– А фиг его знает... Тихий же сказал – "вылетаю".
Я подошел поближе к видеофону. Мак выяснял знакомыь Тихого, имена которых начинались с "Кри...", или чего-то похожего. скоро на экране появился текст: "Крыс. Бывший пират..." Слова произвели на Каммерера магическое действие. Он подобрался, ноздри его раздулись. Почуяв дичь, он уже не смотрел на экран.
Обрадовавшись, я успел крикнуть:
– Мак, я с тобой...
Мы шли по узкой тропинке. вокруг кузнечики старательно выводили марш "Прощание славянки", а скворец на ветке боярышника подбирал мотив песни "Дождливым вечером".
