Текст книги "История раскрывает тайны: Рассказы"
Автор книги: А. Преображенский
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
К сожалению, эти документы не дают ответа на вопрос о времени начала похода Ермака. Но для ученых, считающих государственную власть направляющей силой экспедиции, данные дипломатических документов являются веским доводом.
Но мы еще в начале книги условились, что будем по возможности привлекать разнообразные источники, сопоставлять их и лишь на этом пути искать ответы на возникающие вопросы.
В нашем случае это тем более необходимо, что разноголосица источников побуждает к продолжению поиска. Посмотрим, какие возможности еще имеются.
Москву в начале июля 1581 года посетил ногайский мурза Урмаг-мет. Он сообщил, что «наперед сего Ермак отогнал с Волги шестьдесят лошадей моих, а летось отогнали с Волги тысячу лошадей». Мурза требовал возмещения убытков или выдачи Ермака. Как видим, в первом случае вина возлагается непосредственно на Ермака, во втором – вопрос об участии атамана в отгоне лошадей остается открытым.
Для уяснения смысла жалобы мурзы важно разобраться, что значили слова «наперед сего» и летось». Поскольку слово «летось означало «прошедшим летом», оно не могло относиться к 1581 году. Ведь июль – разгар летнего времени. Отсюда логично предположить, что потерпевший мурза имел в виду лето предыдущего, 1580 года. Что нее касается слов «наперед сего», то они, вероятнее всего, относились к недавним событиям до приезда Урмагмета в Москву. Следовательно, речь шла о 1581 годе.
Наша задача еще более осложнилась: два официальных документа одновременно упоминают Ермака под Могилевом и на Волге.
Вновь наши рассуждения как будто зашли в тупик. Или были два Ермака, или одно из официальных сообщений нужно отвергнуть. Но какое?
Правда, было высказано и своего рода «примирительное» мнение. Оно сводилось к тому, что Ермак из-под Могилева ушел на Волгу, а обвинение атамана в отгоне лошадей «наперед сего» не обязательно должно относиться к 1581 году.
Выходит, сплошные вопросы и загадки…
Как же все-таки выбраться из дебрей противоречивых свидетельств источников о начале похода дружины Ермака в Сибирь? На нынешнем уровне знаний допустимы различные варианты ответа на этот вопрос. Наиболее распространенной является точка зрения о том, что Ермак пришел к Строгановым с Волги, а его сибирская экспедиция началась 1 сентября 1581 года. Однако споры не закрыты, исследования продолжаются. И не только по начальному этапу похода, но и по другим сюжетам этой замечательной страницы отечественной истории…
ПИСЬМО С БЕРЕГОВ ПРУТА
Шла Северная война. Россия уже добилась перелома в борьбе со Швецией. Армия Петра I нанесла сокрушительное поражение противнику под Полтавой. А затем у переправы через Днепр сложили оружие бежавшие с поля боя шведские полки. На правый берег реки успел перебраться король Карл XII с небольшим отрядом. Его убежищем стал город Бендеры, находившийся тогда в турецких владениях.
После Полтавы возрос международный авторитет России, восстановился Северный союз против Швеции. Военные действия развернулись далеко от русских границ. В 1710 году была очищена от шведских войск Прибалтика. Готовились новые боевые операции.
Однако Россия постоянно чувствовала обеспокоенность за безопасность своих южных пределов. Крымское ханство то и дело нарушало границы страны. Правительство султанской Турции не примирилось с потерей Азова. И хотя оно не решилось выступить на стороне Швеции, в Стамбуле была сильна антирусская линия внешней политики. Успехи России тревожили Турцию, и она дала приют врагу Петра I – шведскому королю. В окружении султана шла ожесточенная борьба сторонников мирных отношений с Россией и агрессивно настроенных группировок турецких феодалов.
Масла в огонь подливал Карл XII, убеждавший султана выступить против Петра I. Дипломаты западных держав в Стамбуле тоже не дремали, всячески давая понять правительству Турции, что нужно положить предел возвышению России.
В результате при дворе султана верх взяла враждебная России группировка. Турция начала усиленную подготовку к войне. Была мобилизована огромная армия, сели на коня орды крымского хана. Мощная военная машина Османской империи набирала обороты. Наконец султан объявил войну России и двинул свои войска на север. Одновременно крымчаки нахлынули на земли Украины, стремясь прорваться к Воронежу и уничтожить там строящиеся русские корабли.
Петр I и посол России в Турции П. А. Толстой пытались дипломатическим путем воздействовать на турецкое правительство и предотвратить войну. Однако этого не удалось сделать.
Тогда русская армия во главе с Петром I выступила в дальний поход, чтобы встретить противника подальше от границ России. Ее путь лежал к берегам Дуная. В России было известно, что зависимые от Турции народы Молдавии и балканских стран жаждут освобождения от османского ига. Был расчет на восстание этих народов против своих поработителей, когда русские войска окажутся на придунай-ских землях. Но, как показали последующие события, турецкая сторона сумела предотвратить эту опасность. Лишь небольшой отряд молдавских воинов во главе с господарем Дмитрием Кантемиром присоединился к армии Петра I, когда она вступила на территорию Молдавии в начале лета 1711 года.
Отправляясь в поход, Петр I издал указ об учреждении Сената – нового органа власти из доверенных лиц. В отсутствие царя Сенат должен был выполнять функции коллективного правителя. Сейчас трудно сказать, было ли создание Сената и отъезд Петра на театр военных действий простым совпадением. Или же царь терзался какими-то недобрыми предчувствиями, покидая Москву и дорогой его сердцу новый город на Неве.
Лето 1711 года в Молдавии выдалось даже для здешних мест необычайно знойным и засушливым. Это затрудняло продвижение войск Петра. К тому же в походе стало ясно, что не оправдались надежды на пополнение продовольственных запасов в пределах Молдавии.
В этих неблагоприятных условиях армия достигла реки Прут и тут встретилась с главными турецкими силами, подкрепленными войсками крымского хана. Почти пятикратный численный перевес противника усугубил тяжесть создавшейся обстановки. Он и позволил турецким военачальникам окружить русские полки на берегах Прута.
На военном совете в русском лагере было решено принять бой. Наскоро укрепив позиции, солдаты Петра I отбили ожесточенную атаку отборных частей противника – янычар, выдержали другую артиллерийскую бомбардировку. Янычары откатились, понеся большие потери. Попытка турецкого командования вновь послать их в бой встретила решительный отказ. Султанская гвардия не желала повторения предыдущей кровавой бани, устроенной войсками Петра.
Но в русском стане было не до веселья. Мужественно выстояв в первых схватках, солдаты были изнурены жарой, нехваткой съестного и воды. Нечем было кормить лошадей. Истощались боеприпасы. Противник имел более чем троекратное превосходство в артиллерии. Обстрел русских позиций практически лишил войска Петра доступа к питьевой воде. Стало очевидно, что долгой блокады армия выдержать не может. Возникла критическая ситуация.
Один за другим Петр проводил военные советы, обсуждались пути выхода из отчаянного положения. Мысль о сдаче в плен, капитуляции была с самого начала отвергнута. В крайнем случае предусматривался вариант прорыва блокады с попыткой вывода войск вверх по Пруту. Но сулит ли это спасение, когда вокруг многочисленные враги, вдоволь обеспеченные и продовольствием и боеприпасами? Чем может кончиться такой бой?
Тогда Петр I решил вступить в мирные переговоры с турецким главнокомандующим. Тот, разумеется, знал о тяжелом положении русской армии. Но он знал и другое – драться русские будут отчаянно и легкой победы ждать не приходилось. Уроки предыдущих дней были достаточно красноречивы.
На что мог рассчитывать Петр, начиная переговоры? Как явствует из его инструкций, посланным в турецкий лагерь помощнику канцлера П. П. Шафирову и генерал-майору М. Б. Шереметеву, сыну фельдмаршала Б. П. Шереметева, русская сторона готова была пойти на любые условия, уступки завоеванных территорий, кроме плена («шклафства», то есть рабства, по выражению Петра I). Предстояло выслушать требования турецкой стороны…
Можно себе представить настроения и чувства Петра и его войск в эти дни. От исхода переговоров зависело будущее не только самого царя и армии, но также хода Северной войны, международного положения России. Позже Петр скажет, что никогда не находился в столь безвыходном положении.
Здесь мы подошли к одному загадочному документу, который связывается в исторических исследованиях с Прутским походом Петра I.
Это письмо Петра I Сенату от 10 июля 1711 года. Приведем его полностью, как оно напечатано в издании «Письма и бумаги императора Петра Великого»:
«Сим извещаю вам, что я со всем своим войском без вины или погрешности со стороны нашей, но единственно только по полученным ложным известиям, вчетырекраты сильнейшею турецкою силою так окружен, что все пути к получению провианта пресечены, и что я, без особливыя божия помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я впаду в турецкой плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим царем и государем и ничего не исполнять, что мною, хотя бы то по собственноручному повелению, от вас было требуемо, покамест я сам не явлюся между вами в лице своем. Но если я погибну и верныя известия получите о моей смерти, то выберите между собою достойне-шего мне в наследники.
Как видите, письмо составлено в самый критический момент Прутского похода. Оно отражает смятение в душе Петра и вместе с тем его заботу о судьбе государства при худшем исходе. Б известном смысле документ можно рассматривать как завещание Петра.
Как будто бы просто и понятно. Можно лишь пояснить некоторые места письма и поставить точку.
Однако на деле все куда сложнее. Во-первых, поныне среди бумаг Петра I, написанных им или по его поручению, этого документа не найдено.
Во-вторых, письмо с берегов Прута впервые было напечатано на немецком языке в 1785 году. Его опубликовал ученый Яков Ште-лин, много лет собиравший материалы о Петре I и его времени. Был ли у Штелина текст на русском языке и куда он девался – неизвестно.
Уже на следующий год письмо было напечатано в русском переводе и позже неоднократно воспроизводилось в различных изданиях.
После появления первой публикации письма почти 75 лет ученые не выражали сомнений в том, что оно существовало в действительности. Но затем историки как бы спохватились. Если нет подлинника, то не подделка ли пущена в оборот? Впервые такие сомнения высказал историк Н. Г. Устрялов в 1859 году. Ему возразил знаменитый С. М. Соловьев (1820-1879), включивший документ в свое многотомное сочинение «История России с древнейших времен». Однако и Устрялов обрел сторонников. На подложности письма настаивал Ф. А. Витбёрг в 1875 году. С ним вступил в полемику историк Е. А. Белов, считая доводы критиков неосновательными. Некоторые ученые занимали колеблющуюся позицию или обходили острый вопрос.
Прошло почти сто лет после работ Витберга и Белова. Советский историк Е. П. Подъяпольская, готовя письмо к новому изданию, рассмотрела этот спорный и весьма важный в историческом плане вопрос.
Исследовательница прежде всего обратила внимание на язык и слог письма. Сомневающиеся в подлинности документа подчеркивали, что тут явные расхождения с эпохой Петра I. При этом не принималось в расчет, что перевод с немецкого не дает достаточных оснований для суждения о языке и стиле Петра.
Разумеется, самое важное – содержание письма. Сопоставление с другими источниками позволило прийти к следующим выводам.
В письме упоминаются «ложные известия, ставшие причиной бедствий для русской армии. Что под этим подразумевалось? Оказывается, был такой печальный факт. Один из офицеров-иностранцев сообщил Петру неверные сведения о движении неприятеля. Позднее, в «Истории Свейской войны» (ее подготовкой руководил Петр, он частично писал и редактировал тексты) найдем такие слова: «Сей рапорт явился лжив». Наконец, не подтвердились известия о запасах провианта для армии Петра в Молдавии.
О четырехкратном превосходстве турецких сил можно судить по соотношению численности противостоящих войск на Пруте. В официальных русских документах значится 38 тысяч в армии Петра и 119 тысяч турок (кроме того, 70 тысяч крымских татар). Большого отступления от этих показаний письмо не заключает.
Петр указывает, что «все пути к получению провианта пресечены». Это согласуется со следующим местом в «Истории Свейской войны»:
«Во всем сем марше от Прута… хлеба у наших ничего не было…»
Тревожная нота письма о возможном поражении находит свое подтверждение в той же «Истории*. Звучит она и в записках современников – участников Прутского похода.
Опасения Петра («впаду в турецкой плен») были вполне реальны. Добровольная сдача, как уже мы говорили, не входила в планы царя, но его могли пленить и во время боя.
Едва ли не самые большие сомнения у историков вызывала фраза письма о выборе «достойнейшего» на царский престол в случае гибели Петра. Устрялов, например, полагал, что Петр не мог поручить Сенату решение вопроса о престолонаследии, так как состав этого органа был далеко не аристократический. В родстве с Петром никто из сенаторов не состоял. Кроме того, был ведь у Петра сын Алексей. В 1711 году их отношения еще не обострились до такой степени, как позже, когда Петр самым решительным образом отказал сыну от наследования престола.
Однако эти замечания далеко не бесспорны. Петр воспринимал Сенат в свое отсутствие в качестве «коллективного царя». В указе 2 марта 1711 года он писал:*…всякий… указам да будет послушен так, как нам самому». А через несколько дней царь в письме А. Д. Менши-кову подчеркивал: «Мы определили Сенат правительствующий, которому всю полную мочь дали».
И второе сомнение находит ответ. Дело в том, что в брачном договоре царевича Алексея с принцессой Шарлоттой Петр вычеркнул слова о последующем «государствовании» своего сына и его супруги. Еще в 1704 году царь предупреждал Алексея, что лишит его наследования престола, если тот не будет ему верным помощником. Более того, Петр в таком случае не желал считать Алексея своим сыном.
Итак, можно признать, что содержание письма Петра I с берегов Прута не противоречит данным других источников, соответствует тогдашней исторической обстановке.
Предложены ответы и на другие вопросы, связанные с этим документом.
Например, о том, почему же в архивах не обнаружено рассматриваемое нами письмо Петра. Искали долго и старательно. Не станем упреждать события – может быть, кому-то и посчастливится встретить письмо при новых разысканиях. Не исключено, что наш тайный источник вдруг «выплывет» на свет там, где его и не ожидают обнаружить. Поскольку первая публикация была на немецком языке, сохраняется вероятность, что документ находится в зарубежных архивах.
Если мы поставлены перед необходимостью выдвигать предположения, то нельзя не сказать, что подлинное письмо могло быть уничтожено преднамеренно. Прутская эпопея закончилась для русской стороны более или менее благополучно. Мир турки подписали. Петр в добром здравии вернулся вместе со своей армией на родину. Задумаемся, кому во славу могло послужить отчаянное письмо царя?
Горькое напоминание о минувших драматических днях, когда монарх не знал о своей завтрашней судьбе,– зачем оно? Так что хранить подобное свидетельство вряд ли пожелали Петр и его окружение…
Ученые не склонны сейчас разделять мнение о подложности письма Петра, хотя продолжает бытовать версия о позднейшей подделке.
Некоторые обстоятельства, сообщенные К. Штелиным при публикации этого источника, правда, выглядят несообразностями. Так, письмо якобы адресовано Сенату в Петербурге. Но в 1711 году Сенат еще находился в Москве. Царское послание дошло по назначению, как утверждал Штелин, через 9 дней. И это более чем странно. Столь короткий срок доставки невозможен.
Однако нетрудно убедиться, что вопрос о сроках и путях доставки письма – особый. Его решение ни в коей мере не влияет на самую суть дела.
Можно надеяться, что загадочная история с письмом Петра от 10 июля (по старому стилю) 1711 года еще будет предметом новых исследований.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Эта книга рассказала о том, как историки изучают прошлое нашего народа. Конечно же, рассказала кратко и далеко не обо всем.
Уроки истории поучительны, работа исследователя трудна и вместе с тем увлекательна. Наука ждет притока молодых сил. И тем из вас, кто изберет историю своей будущей профессией, хотелось бы пожелать успехов, открытий, разгадок тайн прошлого.
Народная мудрость гласит: «Терпение и труд все перетрут*. Леность мысли столь же противопоказана историку-исследователю, сколь и верхоглядство. Воспитать в себе качества исследователя – это значит добиться сочетания смелости и осторожности, уважения к сделанному в науке, а также поиска новых подходов, методов. И разумеется, необходимо неустанное внимание к людям прошлых веков, желание проникнуть в мир их чувств и переживаний, стремлений и деяний.
Широкое поле истории ждет своих «сеятелей и хранителей».
Пока шла работа над книгой, в Москве, близ Красной площади, совершено открытие первостепенной важности – найдена первая берестяная грамота XV века. А это значит, что и москвичи в средние века обменивались частными письмами, как и новгородцы. Раскопки продолжаются и сулят много интересного, подчас неожиданного.
С южного Урала поступили вести, что там обнаружена ни много ни мало новая человеческая цивилизация бронзового века, дотоле никому неведомая.
Недавно из очередной поездки по разным уголкам нашей сельской глубинки вернулись охотники за старинными книгами и рукописями. В местах, где обитали старообрядцы, найдены редчайшие книги XV– XVII столетий. В этих экспедициях участвуют ученые и студенты вузов.
Неисчислимы богатства наших архивов – истинный кладезь сведений об отечественной истории. Ведь остаются непрочитанными и неизученными сотни тысяч документов, ждущих своих исследователей.
Сейчас значительно расширились связи с другими странами, стало больше возможностей для совместной работы историков, творческих обсуждений и, конечно, поисков новых источников в зарубежных архивах и библиотеках. И на этом пути непочатый край увлекательной работы. Прошлое можот предстать более разносторонним и многоцветным, чем мы думали ранее.
Одним словом, юные друзья, будущее исторической науки – в ваших руках.
