Текст книги "Битва за Кавказ"

Автор книги: А. Гречко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Лишь к 22 февраля войска правого крыла и центра фронта сумели выйти на рубеж Верхние, Калабатка, Бабичевские, Беликов, Чебургольский, Красный Хуторок, Горькушин, Прику-банский. В то же время наступавшие вдоль левого берега Кубани соединения 56-й армии прорвали оборону противника на р. Афипс и нанесли удар на Львовскую и Мингрельскую. К исходу 22 февраля армия вышла на рубеж Покровский, Аушедз, Холмская. Гораздо хуже обстояли дела в 47-й и 18-й десантной армиях. Отсутствие необходимого количества кораблей для усиления десантной группы на Мысхако не позволило здесь быстро создать ударную группировку. Правда, 17 февраля 18-я десантная армия перешла в наступление, но, не имея превосходства в силах, не смогла выполнить свою главную задачу по изгнанию врага из Новороссийска. Противник в этом районе оказывал упорное сопротивление и непрерывно усиливал свою группировку. В район Мысхако он перебросил дополнительно 198-ю пехотную, 101-ю легкопехотную дивизии и один полк 13-й танковой дивизии. Итак, подводя итоги Краснодарской операции, следует отметить, что войска Северо-Кавказского фронта с 6 по 22 февраля овладели Краснодаром и отбросили противника от города на 40-60 км. Однако основную задачу окружить и уничтожить краснодарскую группировку врага – выполнить не смогли. Это произошло потому, что не удалось развить успех наступления войск с севера и юга от Краснодара. Наступлению в значительной степени помешала ранняя распутица, которая сделала почти невозможным продвижение подразделений. Из-за распутицы почти полностью пришли в негодность аэродромы, что затрудняло действия авиации. Слабым было и снабжение войск. Все железные дороги враг разрушил, автомобилей не хватало, тылы растянулись. На темпе наступления в сильной степени сказалось большое физическое напряжение наших бойцов. Ведь к моменту начала Краснодарской операции войска, действовавшие на Кавказе, уже прошли с боями более 600 км. На ход наступления повлияло и то, что на юго-западном направлении наступление наших войск несколько замедлилось. Это позволило гитлеровскому командованию перебросить из Донбасса на Северный Кавказ значительные силы авиации. И еще одна немаловажная причина тормозила ход нашего наступления. По мере отхода противник, естественно, сокращал фронт своей обороны и этим, увеличивая плотность войск, повышал их устойчивость к сопротивлению.

В то время когда войска Северо-Кавказского фронта проводили Краснодарскую операцию, войска Южного фронта под командованием генерал-полковника Р. Я. Малиновского продолжали вести бои в районе Батайска против 4-й танковой армии и 1-й танковой армии, которая отошла к Ростову с Кавказа. Гитлеровцы, надеясь удержать в своих руках Ростов, упорно сопротивлялись на заранее подготовленных сильных оборонительных позициях от Батайска до Новочеркасска. Войска Южного фронта 7 февраля перешли в наступление. На правом берегу небольшой реки Аксай разгорелись ожесточенные бои. В тот же день советские войска разгромили батай-скую группировку врага и освободили Батайск. В это же время 5-я ударная и 2-я гвардейская армии, наступавшие на Ростов с востока и севера, освободили города Шахты и Новочеркасск. Засевшие в Ростове гитлеровцы оказались почти в полном окружении. Лишь один путь – на Таганрог – соединял ростовскую группировку немцев с остальными войсками. Но в ночь на 8 февраля казаки конно-механизированной группы генерала Н. Я. Кириченко и войска 44-й армии под командованием генерал-майора В. А. Хоменко, форсировав по льду Дон и Мертвый Донец, перерезали этот путь. На следующий день 28-я армия генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко форсировала Дон южнее Ростова. Одними из первых ворвались в город бойцы 3-го батальона 159-й отдельной стрелковой бригады под командованием старшего лейтенанта Гукаса Карапетовича Мадряна. Захватив вокзал, они организовали круговую оборону и приковали к себе значительные силы гитлеровцев. За шесть дней непрестанных боев отважные воины отразили 32 вражеские контратаки, но не отступили. За мужество и отвагу, проявленные в этих боях, все участники героической обороны ростовского вокзала были награждены орденами и медалями, а командиру батальона старшему лейтенанту Гукасу Мадояну было присвоено звание Героя Советского Союза. 14 февраля Ростов-на-Дону стал свободным. Военный совет Южного фронта доносил в Ставку: "Передовые отряды частей и армий продолжают преследование отходящих в северо-западном направлении остатков разбитых частей противника. Над цитаделью Тихого Дона – Ростовом вновь взвилось великое и непобедимое Красное знамя Советов"{239}

Так город, откуда шесть с лишним месяцев назад началась битва за Кавказ, снова стал советским. Страшные разрушения увидели советские воины. Еще недавно утопавший в садах красавец Ростов лежал в развалинах. Сгоревшие корпуса зданий лишний раз напоминали о варварстве фашистов, вызывали у бойцов ненависть и неистребимую жажду мести захватчикам. Но еще большую ненависть вызывали у советских воинов те зверства, которые чинили гитлеровцы над советскими людьми. Уже после войны английский буржуазный военный историк Джон Фуллер, оценивая боевые действия на советско-германском фронте, писал: "Боевые действия приобрели крайне ожесточенный характер. Жестокость порождала жестокость"{240}. Да, советские воины сражались жестоко, жестоко мстили фашистским захватчикам. Но Фуллер не говорит о том, что порождало эту жестокость. У каждого здравомыслящего человека кровью закипало сердце при виде небывалых в истории человеконенавистнических мер, которые применяли фашистские изверги на территории Советского Союза. Гитлеровцы отбросили со своей кровавой дороги к мировому господству все, даже самые элементарные законы ведения войны. Еще 8 сентября 1941 г. гитлеровское командование издало распоряжение об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных. В этом распоряжении говорилось: "...большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом, в соответствии с Женевским соглашением... Красноармеец не рассматривается как солдат в обычном смысле слова, как это понимается в отношении наших западных противников. Красноармеец должен рассматриваться как идеологический враг, т. е. как смертельный враг национал-социализма, и поэтому должен подвергаться соответствующему обращению"{241}.

Об этом "соответствующем обращении" с советскими военнопленными следует рассказать подробнее. После освобождения Ростова на территории бывшего артиллерийского училища был обнаружен организованный немцами лазарет для военнопленных – лазарет No 192. В него помещались раненые и больные из многих лагерей, расположенных на Северном Кавказе. Вся деятельность обслуживающего персонала этого лазарета заключалась в одном хладнокровном и методическом уничтожении бойцов, командиров и политработников Красной Армии. Их пригоняли сюда как скот, группами по 150-200 человек, зверски избивали по дороге, беспощадно расстреливали тех, кто падал от слабости и не мог уже без помощи своих товарищей подняться на ноги. Ежедневно утром в лазарет прибывала очередная партия заболевших советских военнопленных. В любую погоду – дождь или снег – их выстраивали во дворе. Так проходил час, другой, третий. Наконец в дверях немецкой комендатуры показывался офицер. Начинался унизительный осмотр. Если среди прибывших попадались евреи, их тут же расстреливали. Остальных "дограбливали" и ударами резиновых дубинок загоняли в бараки. В небольшое помещение, рассчитанное на 10-15 человек, гитлеровцы загоняли до 100 человек. Люди месяцами спали на голом полу. Из-за тесноты спали сидя, на корточках и даже стоя. Крыши протекали, в зимнее время бараки не отапливались. В суровые морозы больные, не выходя на улицу, обмораживали себе руки и ноги. Повязки у раненых не снимались по нескольку месяцев. Отправляя в лазарет заболевших советских военнопленных, гитлеровцы сознательно обрекали их на медленную смерть. Если среди военнопленных оказывались врачи, то им под страхом расстрела запрещалось оказывать помощь товарищам. В лазарете была аптека. Но лекарства не отпускались. Сотни больных нуждались в немедленной хирургической помощи. Но фашистские варвары умышленно отказывали им в этом. Раненые умирали в страшных мучениях. Трупы не выносились из бараков по 7-10 суток. Люди гибли десятками. Число больных в лазарете к концу 1942 г. достигло почти 8 тыс. человек. За шесть месяцев пленные получали только несколько раз по 80-100 граммов хлеба из горелого ячменя. Через сутки узникам давали полкотелка мутной похлебки, сваренной без соли и слегка приправленной ячменными отрубям-и. Раз в месяц в похлебке попадались куски дохлой конины. Зато на той же кухне готовилась вкусная, питательная пища для сторожевых собак. Даже воды гитлеровские изверги не выдавали больным вдоволь. Чтобы подвезти ее из небольшой речушки Каменка, протекающей в нескольких километрах от лазарета, в повозку с 40-ведерной бочкой впрягались по 12-15 больных военнопленных. В один из жарких дней гитлеровцы умышленно выдали больным ржавую, протухшую сельдь. Голодные люди жадно набросились на нее. Через несколько часов больных стала одолевать страшная жажда. Но вода была заблаговременно спрятана. После настойчивых просьб им разрешили подвезти воду. Наполнив бочку, военнопленные вернулись в лазарет, мечтая получить хотя бы глоток воды. Но по приказу коменданта вся вода была вылита на землю. Три дня жили узники без капли воды. На четвертый день пошел дождь. Измученные люди, выползая из бараков, пытались хоть на земле собрать пригоршню мутной влаги, но каждого, кто переступал порог, встречала автоматная очередь. Только в этот день гитлеровцы убили 48 человек. Многие, не вынося жутких пыток, сходили с ума. В январе 1943 г. в лазарете вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Это испугало фашистов. Они выделили для сыпняков отдельный барак. В небольшом холодном помещении лежало 750 больных. Смертность в лазарете возросла до 100 человек в день. Были случаи, когда вместе с мертвыми хоронили живых тяжелобольных, потерявших сознание от высокой температуры. Ямы едва засыпались землей, и земля шевелилась. По ночам оттуда доносились глухие стоны. Нет меры чудовищным злодеяниям гитлеровцев, совершенным ими на территории Ростовского артиллерийского училища. Массовые казни советских людей поражали своей планомерностью, жестокостью и садизмом. Перед бегством гитлеровцы начали поголовное истребление больных. Сначала была прекращена выдача пищи, затем десятками больные вызывались к коменданту и уже не возвращались. После освобождения советскими войсками Ростова на территории лазарета было обнаружено 3500 трупов{242}.

Прошли годы, наша страна залечила раны, нанесенные войной, но никогда не изгладится из памяти советских людей надпись, сделанная на стене лазарета слабой рукой умирающего бойца: "Товарищ, отомсти за нас...", и никогда не забудется земля, которая шевелилась на могиле заживо погребенных советских людей. Вот какая жестокость порождала у советских воинов жажду жестокой мести гитлеровским извергам. Земля горела под ногами гитлеровских оккупантов. После освобождения Краснодара и Ростова немецко-фагаистская группировка на Северном Кавказе оказалась прижатой к Таманскому полуострову. Час полного изгнания немецко-фашистских захватчиков с Северного Кавказа неумолимо приближался.

На Славянском направлении

Учитывая то, что нашим войскам не удалось окружить основные силы краснодарской группировки противника, Ставка Верховного Главнокомандования 22 февраля приказала командующему Северо-Кавказским фронтом силами 58-й и частью сил 9-й армий нанести удар севернее р. Кубань из района Черыоерковской в обход Славянской на Анастасиевскую и Варениковскую. Основная задача 58-й армии состояла в том, чтобы как можно быстрее выйти в тыл противнику, отрезав ему пути отхода на Таманский полуостров в районе Курчанская, Варениковская. Ставка приказала войскам 56-й и 47-й армий основными силами нанести удар на Абинскую, Крымскую, а после овладения Крымской главными силами выйти в район Варениковской, соединиться здесь с 58-й армией и этим замкнуть кольцо окружения противника. На левом крыле фронта 18-я десантная армия должна была, не ввязываясь в затяжные бои за Новороссийск, обойти его с юго-запада и выйти в район Верхне-Баканский, Красно-Медведовская и здесь соединиться с войсками, наступавшими со стороны Крымской. "Основная задача войск Северо-Кавказского фронта, – говорилось в директиве, – не выталкивать противника действиями в лоб, а быстрым маневром фланговых армий на пути его отхода окружить, уничтожить или захватить в плен основную группировку войск противника"{243}.

Однако на подготовку такой операции у командующего фронтом имелись всего сутки. За это время войска не успели произвести перегруппировку. Не удалось пополнить запасы боеприпасов и горючего. Противник же к этому времени все еще имел довольно сильную группировку. Против правого крыла фронта (9, 58 и 37-я армии) действовали 52-й армейский и 49-й горный корпуса. Южнее Кубани занимали оборону 44-й и 5-й немецкие армейские и румынский кавалерийский корпуса. Всего противник имел против войск Северо-Кавказского фронта 19 дивизий, 5 полков артиллерии усиления, полк тяжелых метательных аппаратов и ряд специальных частей. Кстати, наличие перед нашими частями полка тяжелых метательных аппаратов и 52-го минометного полка особого назначения говорило о том, что гитлеровцы намеревались применить против наших войск газы. Об этом свидетельствовали неоднократные распоряжения немецко-фашистского командования привести в готовность противохимические средства. Еще весной в Симферополь прибыло два вагона с противохимическими средствами, которые предназначались для войск, действовавших на Кубани. Гитлеровское командование прямо предупреждало свои войска: "...неизбежно придется выкуривать русских из гор газом"{244}.

Говоря о соотношении сил, следует отметить, что командующему фронтом и командующим армиями не удалось создать превосходства в силах и средствах над противником на направлениях основных ударов. И все же 23 февраля войска Северо-Кавказского фронта перешли в наступление. 58-я и 9-я армии, действуя на правом крыле фронта, в течение двух дней безуспешно пытались прорвать оборону врага на участках Петровской и Староджерелиевской. Также неудачными оказались попытки войск 47-й и 18-й десантной армий прорвать оборону врага на левом крыле фронта. Южнее р. Кубань действовали соединения 56-й армии. Эти войска сломили упорное сопротивление частей 44-го армейского корпуса противника и, наступая в западном направлении, к 25 февраля освободили Гаркушу, Облонский, Евсеевский, Голубовский и завязали бои за Мову, Мерчанскую и Абинскую.

Используя успех 56-й армии, вдоль левого берега Кубани начала развивать наступление 46-я армия и 25 февраля вышла на рубежи Богдасаров, Могукоровский, Троицкая. Успешные действия 56-й и 46-й армий поставили немецко-фашистские войска в тяжелое положение. Боясь окружения, противник вынужден был оставить свои позиции севернее р. Кубань и отойти к р. Протока. Однако медлительность действий войск 58-й армии, которая не выполнила своей задачи, никак не отвечала требованиям обстановки. В связи с этим командующий фронтом потребовал от командующего армией генерал-майора К. С. Мельника более решительных действий. Для того чтобы отрезать противнику пути отхода из района Славянской на запад, командующий 58-й армией решил нанести удар вдоль плавней через Черноерковскую на Сви-стельников и Красный Октябрь. С этой целью он приказал создать на правом фланге ударную группировку в составе 317, 351 и 417-й дивизий под командованием начальника штаба армии генерал-майора М. С. Филипповского. Однако к началу наступления выделенные в ударную группировку дивизии не были подтянуты в исходное положение, и в наступление 26 февраля перешли только части 317-й и 351-й стрелковых дивизий. Кроме того, частям ударной группы генерала Филипповского пришлось наступать в исключительно тяжелых условиях: наступление велось вдоль приазовских плавней по единственной полевой дороге Черноерковская – Свистельников. Да и эта дорога из-за непрерывных дождей стала почти непроходимой.

Оказывая ожесточенное сопротивление войскам нашей ударной группировки, противник торопился вывезти в Крым свою технику и награбленное имущество. Для этой цели он широко стал привлекать транспортную авиацию. Однако наши летчики смелыми ударами срывали вражеские перевозки. 27 февраля группа в составе семи истребителей под руководством командира 249-го истребительного авиаполка майора П. К. Казаченко в районе Славянской и Черноерковской встретила 15 "юнкерсов". Советские летчики смело вступили в бой и уничтожили восемь вражеских самолетов. На следующий день четверка истребителей во главе с коммунистом Казаченко обнаружила в том же районе пять самолетов Ю-52. В этом бою отважный командир сбил два самолета, но сам был тяжело ранен в левую руку и живот. Истекая кровью, он продолжал руководить боем, пока не были уничтожены все вражеские самолеты. После возвращения на свой аэродром бесстрашный летчик потерял сознание и был направлен в госпиталь. За мужество и отвагу майору П. К. Казаченко было присвоено звание Героя Советского Союза. В результате активных действий нашей авиации по срыву воздушных перевозок противник понес большие потери в самолетах, значительно сократил воздушные перевозки. В дальнейшем он вынужден был перейти к полетам ночью.

Как же развивались события на земле? К исходу 27 февраля ударная группа генерала Филипповского, сломив сопротивление противника южнее Черноерковской, вышла к Свистелъникову. Но постепенно темп продвижения наших частей стал замедляться. Дело в том, что наступление ударной группы должен был поддержать 10-й стрелковый корпус генерал-майора А. М. Пыхтина. Для этой цели его части должны были к 27 февраля сосредоточиться в районе Черноерковской. Но корпус не сумел прибыть в этот район в срок и лишь ко 2 марта сосредоточился в 7 км севернее Черноерковской. Дорого обошлась эта оплошность войскам генерала Филипповского. Оставшись без поддержки, части 317-й и 351-й дивизий вынуждены были под сильными ударами вражеских войск, поддержанных 30 танками и авиацией, отходить к плавням. В полном окружении, в тяжелых условиях местности бойцы и командиры ударной группы мужественно сражались с превосходящими силами врага. В этот период Азовская флотилия, находившаяся в процессе формирования (имела в строю только три поднятых с грунта ранее затопленных сейнера, вооруженных пулеметами), сосредоточив из Краснодара в кубанских плавнях речные сторожевые катера, оказала некоторую помощь нашим войскам в районе Сладковской. В плавнях через мелководные и топкие протоки была перевезена войскам 301 т боеприпасов и продовольствия. Однако к 3 марта в частях ударной группы кончились боеприпасы и продовольствие. Связи со штабом армии не было. Несмотря на героизм и мужество воинов, удерживать позиции они уже не могли. Тогда генерал-майор Филипповский принял самостоятельное и в той обстановке единственно правильное решение – отвести войска через плавни. К исходу 4 марта некоторые части ударной группы, уничтожив материальную часть, с боями вышли в район Верхние.

Так, в силу ряда причин советским войскам не удалось окружить противника в районе Славянской. Больше того, 417, 317 и 351-я стрелковые дивизии понесли тяжелые потери. Заминка наступления в полосе действий 58-й армии отрицательно сказывалась на ходе всей наступательной операции Северо-Кавказского фронта. Чтобы исправить положение, командующий фронтом решил силами 10-го стрелкового корпуса и 276-й стрелковой дивизии снова организовать наступление из района Черноерковской. 4 марта части корпуса начали наступление на Свистельни-ков. Однако и эта операция успеха не имела. Ударом по частям 417-й стрелковой дивизии противник захватил Беликов и перерезал единственную дорогу, по которой шло снабжение 10-го стрелкового корпуса. Почти все его части оказались в окружении. На выручку командующий 58-й армией бросил в бой 276-ю стрелковую дивизию генерал-майора И. А. Севастьянова. Одновременно в направлении Славянской начала наступление 37-я армия, чтобы отвлечь силы противника с участка 58-й армии. Этот маневр удался. В ночь на 6 марта одна дивизия 37-й армии прорвала оборону противника в районе Кубрисо-строя и к концу дня вышла северо-восточнее Телегина. Противник вынужден был прекратить свои атаки против частей 58-й армии и перебросить оттуда часть сил на участок наступления 37-й армии. Учитывая слабое воздействие артиллерийского и минометного огня со стороны войск 37-й армии, противник строил оборону линейно, вынося все стрелковое оружие в первую линию, и этим создавал большую плотность огня перед своим передним краем. В 37-й армии при наступлении не было создано ярко выраженных группировок на направлениях главных ударов. Артиллерия использовалась централизованно, но из-за распутицы часто отставала от войск. Так, к моменту выхода армии к р. Протока в боевых порядках на огневых позициях находилось всего 63 орудия, а 79 отстали. Из-за распутицы и отдаленности баз снабжения боеприпасы доставлялись в армию в малом количестве, что не давало возможности создавать необходимой плотности огня. Танки использовались не массированно. В большинстве случаев в период наступления на промежуточные рубежи обороны противника должного взаимодействия танков с пехотой и артиллерией не организовывалось. Огневые точки врага на пути атаки танков не всегда надежно подавлялись. В момент отхода противника на последующие рубежи танки порой не преследовали его (противник отходил ночью, а танки действовали днем).

Наступление войск армии на промежуточные рубежи обороны противника велось с ходу, но иногда без должной подготовки. Наступавшая пехота часто не обеспечивалась артиллерийским огнем и взаимодействием с другими родами войск, подпускалась противником на действительную дистанцию ру-жейно-пулеметного огня и отбрасывалась с большими потерями. Так на рубеже р. Вторая, Кочеты была полностью выведена из строя рота 395-го полка 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Почти одновременно с 37-й армией в наступление перешли войска 9-й армии. Усиленные 11-м гвардейским стрелковым корпусом и 2-й гвардейской стрелковой дивизией, войска армии в ночь на 9 марта нанесли удар на Красноармейскую и, захватив эту станицу, на следующий день вышли к р. Протока. На этом рубеже противник создал сильную промежуточную позицию. Основным препятствием на пути армии являлась р. Протока шириной 80-120 м и глубиной 3-4 м. Кроме того, наступлению мешали искусственно возведенные вдоль ее берегов валы высотою до 2 м, промежутки между которыми простреливались минометным огнем. Почти по всему западному берегу реки жилые дома с садами противник приспособил к обороне. Через 1 -1,5 км от них проходила вторая линия населенных пунктов, которые не только были приспособлены к обороне, но и являлись пунктами сосредоточения тактических резервов противника и огневых позиций артиллерии и минометов. Следует отметить, что в период этого наступления 9-й армией были допущены ошибки в управлении войсками. Часто даже командиры рот и взводов только накануне боя в общих чертах узнавали о своих задачах. 5 марта, например, 11-й стрелковый корпус, начав наступление в 6 часов 30 минут, вернулся в исходное положение, понеся большие потери. Причиной того была большая пауза между концом артподготовки и атакой пехоты. А это, в свою очередь, произошло потому, что исходное положение корпус занял гораздо дальше, чем об этом докладывалось. В 7 часов командующий армией объявил, что наступление повторяется в 13 часов. Результаты остались прежними, так как перегруппировки и должной подготовки к наступлению в корпусе не проводилось. Усталые бойцы вновь перешли в атаку, но и она успеха не принесла. Все это стоило больших жертв и не дало желаемых результатов. Противник отходил за р. Протока. Вместо того чтобы оценить предстоящую задачу, связанную с форсированием такой реки, как Протока, организованно подвести войска на исходное положение, зная, что соприкосновение потеряно и форсирование на плечах врага не удастся, тщательно разведать противника, подготовить переправочные средства, организовать обеспечение переправы, подтянув артиллерию усиления и средства противовоздушной обороны, подвезти боеприпасы и продовольствие, штаб армии 9 марта отдал боевое распоряжение на форсирование Протоки. Операция, как и следовало ожидать, не удалась. И лишь после тщательной подготовки с помощью саперов войска 9-й армии форсировали реку. Саперы помогли стрелковым подразделениям изготовить 356 плотов на бочках, 395 небольших плотов из камыша. Эти средства могли поднять за один рейс 3500 человек. Подразделения, которым предстояло форсировать реку, проходили специальную тренировку на р. Казачий Ерик. А тем временем инженерные подразделения оборудовали подъездные пути к местам форсирования.

В ночь на 19 марта части 43-й стрелковой бригады 10-го стрелкового корпуса начали форсирование. Под сильным огнем противника они переплыли Протоку и захватили небольшой плацдарм. Использовав этот успех, командующий 9-й армией генерал-майор В. В. Глаголев направил на этот участок почти все переправочные средства, и началась переправа всех остальных частей. В это время войска 37-й армии, преодолевая сопротивление противника, также вышли к Протоке. На противоположном берегу виднелась станица Славянская. Противник подтянул к ней резервы и превратил станицу в крупный узел обороны. Врагу удалось отбить попытки наших войск форсировать реку с ходу. И все же через несколько дней, сосредоточившись на захваченном плацдарме, советские воины внезапным ударом атаковали врага и к вечеру 23 марта полностью очистили Славянскую. В то время когда войска правого крыла фронта (58, 9 и 37-я армии) вели бои на рубеже р. Протока, 56-я армия наступала в центре между Троицкой и Абинской. Здесь у противника был прочный оборонительный рубеж с сильно развитой системой инженерных сооружений. Операция по овладению Абинской назначалась еще на 28 февраля, но из-за слабого снабжения войск армии переносилась на 4, 5, а затем и 9 марта. Но и в этот день наступление не состоялось, так как не были получены снаряды и продовольствие. Окончательный срок начала наступления был назначен на 10 марта. Вначале было решено главный удар нанести севернее Абинской – на участке Ястребовский, Береговой, с тем чтобы, форсировав р. Абин, по кратчайшему пути выйти на дорогу, ведущую в Крымскую, и этим отрезать вражескую группировку в Абинской. Однако 5 марта по распоряжению начальника штаба. фронта генерал-майора А. А. Забалуева направление главного удара было перенесено южнее, т. е. непосредственно на Абин-скую. Это направление имело целый ряд отрицательных факторов. Станица Абинская представляла собой крупный населенный пункт, насчитывавший 3208 домов и имеющий по фронту 5 км и в глубину 4 км. Нанесение главного удара в этом направлении требовало привлечения большого количества живой силы, так как в основном бой должен был протекать в населенном пункте и носить уличный характер. Но таким количеством сил 56-я армия не располагала. Далее, через станицу Абинская протекает р. Абин, представляющая серьезное препятствие, особенно для движения с боем внутри оборонительной полосы противника. Кроме того, противник, имея передний край своей обороны непосредственно на восточной окраине станицы, приспособил к прочной обороне отдельные дома, разместив в них огневые точки. Прорывая оборону в Абинской сразу же после атаки пехоты и захвата восточной окраины станицы, наши части могли действовать лишь отдельными группами, что затрудняло управление войсками в самый решительный момент боя.Таким образом, направление главного удара было выбрано без учета состояния обороны противника, условий и характера местности, наличия сил и средств наступавших частей. Решением командующего армией на правом фланге армии на фронте в 24 км (между Троицкой и Абинской) приказывалось нанести удар силами 353-й и 20-й стрелковых дивизий и 76-й морской стрелковой бригады. Главные силы армии – шесть дивизий (339, 61, 55, 83, 383, 394-я) и 7-я гвардейская стрелковая бригада – выделялись для нанесения главного удара – на Абинскую. Ударная группировка имела построение в два эшелона: 1-й эшелон -339, 61, 55, 83 и 383-я стрелковые дивизии; 2-й эшелон – 394-я стрелковая дивизия генерал-майора А. И. Лисицына и 7-я гвардейская стрелковая бригада. Всего в ударной группировке было немногим более 4 тыс. человек. К тому же люди были сильно измотаны предыдущими боями, было крайне мало продовольствия.

Основная цель операции состояла в том, чтобы всеми силами нанести удар по противнику в районе Абинской, с тем чтобы впоследствии окончательно уничтожить его на Таманском полуострове. Для этого привлекалась авиация всего фронта (4-я и 5-я воздушные армии). Кроме того, 56-я армия усиливалась танковой группой в составе 90 танков, тремя полками артиллерии РГК, пятью дивизионами гвардейских минометов ("катюши"). Всего на участке главного удара, на фронте около 5 км, имелось около 200 орудий. Однако уже 10 марта, т. е. в первый день боя, стало очевидно, что операция недостаточно подготовлена. Вместо массированных ударов авиации по 120-130 самолетов через каждые 15-минутные промежутки времени фактически наносились слабые удары небольшими и разрозненными группами. Так, в первом налете в 9 часов участвовало 22 штурмовика и 12 истребителей, во втором – с 11 часов 30 минут – 23 штурмовика и 22 истребителя. Управление авиацией над полем боя было слабым. Авиация часто выполняла задачи без учета сложившейся обстановки. Это дало возможность противнику активизировать действия своей авиации и наносить сильные бомбовые удары по боевым порядкам наших войск. В первой половине дня авиация противника безнаказанно бомбила и расстреливала наши наступавшие части, и лишь во второй половине дня положение несколько улучшилось. Артиллерийский огонь оказался также малоэффективным, так как в большинстве случаев из-за трудности наблюдения артиллеристы вынуждены были вести огонь по площадям. В результате огневые точки противника на переднем крае подавлены не были, и атака нашей пехоты захлебнулась. Лишь 383-й стрелковой дивизии генерал-майора К. И. Провалова удалось захватить три квартала на юго-восточной окраине Абинской. Введенная в бой в 14 часов 151-я танковая бригада подполковника В. А. Корнилова встретила организованное сопротивление противника и потеряла 10 танков.