Текст книги "Стрекоза (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Этот день обернулся моим величайшим позором. Наверное, та битва навсегда останется в моей памяти, я буду помнить и стыдиться, даже если однажды моё имя выгравируют на чёрной каменной плите в зале славы. Как белое пятнышко птичьего помёта на обсидиановой поверхности, моя ошибка будет уродовать меня, и не найдётся силы, которая сумеет это смыть.

После того, как Рыжий отчитал меня, я не смогла сделать ничего умнее, чем отключить телефон, сбежать в библиотеку, спрятаться в примеченном мною ранее уголке между шкафами, сесть, уткнувшись лицом в колени, и плакать, беззвучно и отчаянно. Плакать и вспоминать.

Как я гордилась собой, получив это задание! Как радовалась тому, что смогу показать себя перед людьми, о которых слышала так много, я, безродная, не отмеченная звёздами, не предсказанная древними, а просто появившаяся со своим даром. Око дало мне имя Стрекоза, и я нашла в нём что-то красивое, как и в своём облике за Изнанкой. Разочарование было страшным, когда я узнала: Стрекоза когда-то уже была, женщина с моим именем и моим даром умерла триста двадцать шесть лет назад. Бесполезный дар! Прыжки, почти полностью освобождающие меня от силы притяжения поверхности и защищающие от ударов об неё, сначала казались мне чем-то забавным, пока меня не попросили показать себя в деле. Нашими противниками были не другие люди и даже не высшие духи. Нам было поручено прогнать мелкие Сущности из Изнанки позади одной из самых обычных школ, и это едва не стоило мне жизни.

Сейчас я думаю, что мне стоило умереть. Смерть за Изнанкой стирает память о ней в реальном мире, а я бы хотела забыть. Мне говорили, Ледяная когда-то пережила нечто, что побудило её добровольно покончить с собой, и несколько лет она жила спокойно, даже не подозревая о том, кем она была раньше. Сейчас, когда Ледяная вернулась, она не может понять, что заставило её так поступить. Убивая себя, она никому не рассказала, почему делает это, лишь оставила свою последнюю волю: не звать её назад. Как по мне, им не стоило принимать её обратно. Хотя Ледяная на то и Ледяная, что ей сложно отказать. Её внешний вид, её дар, её имя, в ней всё совершенно и уникально. Я завидую ей.

Слёзы уже кончились, уступив место головной боли и стыду. Прыжки! Всё, что от меня требовалось – это разведка, это быстрые прыжки вокруг и доклад обо всём, что я вижу, но я не справилась, я свалилась в самую кучу врагов, и Призывающий серьёзно пострадал, спасая меня. Врачи сказали, он проспит дня три, не меньше. А Кукла добавила, что, если бы вместо меня были Беркут или хотя бы Дочь Луны, они бы справились с лёгкостью.

Стискивая зубы, чтобы не дать волю отчаянию, я впиваюсь ногтями в колени и ещё успеваю подумать, что могу порвать колготки, когда вдруг слышу шум. Испуганно замерев, я слушаю, а в библиотеку быстрым шумным шагом кто-то вбегает. Кто-то стремится прямо ко мне, и я испуганно поднимаю взгляд, чтобы вздрогнуть, увидев её.

Сказочница стоит, нависая надо мной с высоты своего роста, и смотрит на меня тяжёлым мрачным взглядом. Я не понимаю, что она забыла в этом углу, но я не собираюсь уходить и не хочу, чтобы она видела мои слёзы. Я вновь утыкаюсь лбом в колени и слышу глубокий вздох.

– Вот ты где.

Я не отвечаю. Зачем отвечать?

– Лена сказала, ты можешь быть здесь.

Продолжаю молчать. Почему она пришла ко мне, почему именно она?

Мне не нравится Сказочница: она какая-то мутная. Незаконнорождённая, полукровка, Око отметило её, как носительницу сильного дара, но дара у неё нет вообще.

– Злой обиженный на весь мир облажавшийся подросток, – устало припечатывает повисшая на шее богатого отца нахлебница и садится на пол рядом со мной. Её длинные ноги наверняка торчат из-за шкафа, разрушая моё укрытие и привлекая внимание любого, кто захочет поискать книгу, название которой начинается с буквы «Н». Я злобно вскидываю голову и натыкаюсь на всё тот же тяжёлый взгляд. – Ты думаешь, тебе сейчас хуже всех?

– Призывающему хуже всех. Из-за меня, – огрызаюсь я.

Пусть мне лишь недавно исполнилось шестнадцать, я не захлёбывающийся в собственных гормонах подросток. Я взрослее и серьёзнее большинства своих ровесников, и оттого мне особенно неприятно слушать упрёки от застрявших в детстве девиц, чьё единственное достижение – их возраст. Я знаю свою вину. Я знаю, что не меня тут надо жалеть.

Сказочница фыркает.

– Призывающий спит, ему сейчас как раз-таки лучше всех. Вот когда он проснётся, его можно будет пожалеть, а сейчас… – Она машет рукой. – Ир, я говорю о другом. Ты думаешь, все, кроме тебя, легко начинали? Просто прошли обряд и всё, засияли на всю Изнанку, а ты одна такая неудачница?

– Ты не засияла вообще, – мстительно огрызаюсь я и прикусываю язык, ловя насмешливый взгляд.

Я знаю, что она хороша даже без дара. Духи охотно говорят с ней, и в бою она не путается под ногами. Кое-кто даже считает, что в этом её дар: Сказочница говорит так, что её слушают. Но я слушать не собираюсь.

– Знаешь, что я сделала первым делом, когда попала за Изнанку? – игнорируя мою реплику, спрашивает она.

Я смотрю исподлобья, повторяя её взгляд.

– Облажалась?

Сказочница смеётся, смеётся в голос, утирая слёзы.

– Значит, не знаешь. – Похоже, ей действительно смешно. – Спроси кого-нибудь потом, здесь почти каждый может рассказать, как именно я облажалась, лучше меня. Я здесь лишь чуть больше года, Стрекозка, и всё это время – сплошные тренировки. Не за Изнанкой тренировки, здесь, в зале. Знаешь, как это бесит?

– Мне плевать. – Её слезливые истории мне не нужны, Сказочнице не надавить на жалость.

– А зря, потому что твой дар полностью основан на физической подготовке. Предыдущая Стрекоза носилась по Изнанке как, понимаешь, стрекоза, потому что в реальности она была воздушной гимнасткой. Циркачкой. Рыжий как-то сказал мне, что для того, чтобы дать нашему дару развернуться за Изнанкой, в физической реальности мы должны быть способы реализовать хотя бы его половину.

Упоминание другой Стрекозы солёным порошком оседает на душевную рану.

– И какую половину реализовывает Призрак?

Сказочница пожимает плечами.

– Неудачный пример, Призрак сам по себе ходячая половина. Ледяная одним своим взглядом успешно морозит, Дочь Луны не спит ночами, воет волком и бегает по крышам, Призывающий управляет другими людьми так же здорово, как Кукла в них превращается.

– А ты?

Снова усмешка и фырканье.

– А я ровно на половину менее бесполезна.

Я щурюсь, вглядываясь в её лицо. Считает ли она себя бесполезной в самом деле? Её успехи гораздо выше моих, так что это: насмешка, попытка пошутить, её искренние мысли?

– Но я собираюсь стать немного полезнее. – Сказочница поднимается на ноги и протягивает мне руку. – Меня назначили твоим куратором. Я буду следить за твоими тренировками и направлять тебя. Если ты перестанешь забиваться в углы, чтобы жалеть себя, мы из тебя такую гимнастку сделаем, что предыдущей Стрекозе и не снилось.

Я не спешу принимать руку, огорошенная тем, что мне в кураторы назначили её, и представляю, как Рыжий расхаживает по своему кабинету и бормочет: «Стрекоза себя не оправдала, Сказочница по большей части бесполезна, вот пусть ходят вместе».

– Я не хочу равняться на ту женщину, – отвечаю я наконец. – Я не хочу, чтобы меня сравнивали с ней. – Злость вспыхивает внутри меня пламенем, я говорю всё громче. – Я хочу быть личностью, хочу быть индивидуальностью! Я горжусь своим происхождением и не пытаюсь косить под одну из дворянства, но раз уж мне достался этот дар, почему он не мог быть нормальным? Почему какая-то Стрекоза уже была в прошлом? Как вообще имя Стрекозы связано со способностью прыгать?! Лучше бы у меня были крылья, или… или… Ах, и не надо сравнивать меня с собой! Ты полукровка, пусть твой отец и князь, твоя мать простолюдинка, более того, иностранная! Тебя не должно было существовать, так почему твоё рождение было отмечено в Книге Звёзд, а твоё имя уникально? Чем ты лучше меня?

Рука Сказочницы медленно опускается вниз, и я сама поднимаюсь на ноги, придерживаясь рукой за край шкафа. Сказочница ощутимо выше. Это раздражает.

– То есть ты предпочла бы уникальное имя дару? – серьёзно спрашивает она. – Ты обменяла бы на него возможность тренироваться, опираясь на опыт предшественницы?

В этих словах есть доля истины, и я молчу, не зная, что ответить, зато Сказочница и не думает молчать.

– Перед тобой проложен путь, тебе в руки сунули карту, а ты, вместо того, чтобы пользоваться этим, собираешься сидеть тут и страдать? Рыжий уже наругал тебя за твой промах, это его работа, а не твоя. Твоя работа – понять ошибку и стараться не совершать её больше. А моя работа – тебе помочь. Я здесь не для того, чтобы мериться с тобой, кто несчастнее, потому что я не несчастна. Я хочу показать тебе, что не в даре суть, не в фамилии и родословной и даже не в уникальности имени. Суть в тебе. – Она медленно поднимает руку и довольно чувствительно тыкает указательным пальцем в мой лоб, заставляя меня моргнуть. – Только ты можешь решать, чего ты стоишь. Только ты можешь решать, что будут видеть другие, потому что другие видят то, как ты себя чувствуешь. Не во внешности дело, не в даре и не в имени, а в том, как ты себя держишь, как ты говоришь, как ты смотришь. Обладатель сильнейшего дара, не ценящий его и не работающий над ним, ничто в сравнении даже с людьми вроде меня.

– Твой отсутствующий дар оценили в три звезды, – напоминаю я, просто чтобы что-то сказать, потому что не могу больше слушать Сказочницу, её слова причиняют мне почти физическую боль. – У моего только одна.

Собеседница не заставляет меня ждать ответа.

– А ты знаешь, сколько звёзд было у твоей предшественницы?

Я смотрю на неё, она смотрит на меня. Сказочница ждёт ответа, и она совершенно не выглядит испуганной, смущённой или даже разозлённой. Она источает уверенность в себе, она на своём месте, и я вдруг понимаю, почему у неё нет дара: способность на три звезды превратила бы её в непобедимое существо, во что-то вроде Хранительницы Времени, хотя с Хранительницей сравнивать других глупо, у неё-то шесть звёзд.

– Сколько? – спрашиваю я наконец, и Сказочница улыбается.

– Правильный ответ. Думаю, мы можем сработаться.

Почему-то мне лестно слышать это от неё. Почему? Как это случилось? Я ещё не понимаю, но повторяю свой вопрос:

– Так сколько у неё было звёзд?

– Понятия не имею. – Сказочница разводит руками. – Но, если ты хочешь её затмить, тебе придётся узнать о ней всё.

***

Сказочница глубоко выдыхает и тяжёлым грузом падает на диван.

– Как твоя девчонка? – спрашивает Дочь Луны и слышит стон в ответ.

– Маленькая крокодилица.

– Всё так плохо?

– Она мне нравится. Но крокодилица. Зубастая. Проехалась по половине моих комплексов, это было тяжело.

Сказочница морщится и закрывает глаза, Дочь Луны разводит руками.

– Ты всегда можешь отказаться.

Ответ приходит не сразу. Сказочница лежит, вспоминая, ещё некоторое время, а потом отвечает так тихо, словно не знает, в самом ли деле она хочет, чтобы подруга услышала её слова.

– Могу, но не буду. Это может стать для меня хорошей тренировкой. Глядишь, и я в самом деле наконец-то поверю в те слова, что ей говорила.