сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Бессменный преподаватель Техники Защиты с тоской посмотрел в осеннее небо. К вечеру над Озёрным краем явно собиралась разбушеваться гроза. Зависшие облака ещё оставались обманчиво-светлыми, но в тёплом, октябрьском воздухе уже повис неуловимый шлейф электричества, суливший в ночи настоящее шоу с ливнем и молниями.
Впрочем, шоу иного характера разворачивалось перед столом демона прямо сейчас. В расслабленных, вальяжных позах посетителей не было ни намёка на раскаяние.
– Что произошло с веслом? – Геральд издал мысленный стон и перевёл строгий взгляд с окна на двух почти идентичных, молодых людей в своём кабинете.
И Адам, и Яков были обладателями того типа порочной красоты, которая вдохновляет скульпторов, фотографов, живописцев, и из-за которой по ночам вздыхают все, пока ещё не обесчещенные девицы, если таковые оставались в их академии.
– А что произошло? – Выдал один.
– С каким веслом? – Сопроводил второй.
– Что бы вам ни говорили, мы ничего не делали, - припечатали брюнеты хором.
Стоило инфернальному потомству в полном составе оказаться в старшем корпусе в этом сентябре, академию окутал чёртов флёр неизбежного хаоса, с которым не справлялись никакие учителя. Так, например, на первом же занятии Крылоборства близнецы учинили драку сначала со всей командой, а потом и между собой, пока их не разнял молодой тренер Энди, тоже из бывших выпускников. Лицезрея братьев в ссадинах и крови, педагог пощёлкал пальцами перед носом каждого, посветил фонариком в глаза, попытался постучать по колену Адаму, попал в захват и ушёл в лазарет – лечить вывих.
А ситуация, когда эти двое стояли в учительской и всё отрицали, сразу приняла вид еженедельного ритуала.
Вечерами, в старом, ныне отремонтированном крыле замка, где Геральд теперь вполне официально жил с Мисселиной на самых законных основаниях, они с ностальгией вспоминали времена, когда по Школе ходил всего один Люцифер и всего одна Вики, а не трое их детей, помноженных на сумасшедший коктейль генофонда.
И если старшей адской наследнице фортели ещё сходили с рук, то с парнями демон сразу решил не церемониться, принимаясь катать жалобы их отцу в том тоне, словно адресат – не Владыка Нижнего Мира, а его бывший и порядком попортивший кровь ученик.
Верны, к слову, были оба заявления.
На пятом послании получил ответ. Короткое сухое «По поводу этих двоих пишите их матери» и не удержался от хохота, понимая, что означает фраза: навести порядок в своей семье способна лишь их хрупкая, смертная дева Уокер.
Очень живо представил, как Виктория строит трёх здоровенных мужиков и надменную дочурку, просто недобро посмотрев в сторону каждого, и рассмеялся повторно.
– Профессор, - отвлекая от мыслей, один из парней сел на стул, переставив тот задом наперёд.
– Учитель, - второй приземлился на сидение таким же способом.
Чёртовы трюкачи. Копии бати, а по характеру – одна сплошная, непризнанная территория родом из Нью-Джерси, которой не писаны ни устав, ни правила.
Другое дело, Абигаиль. Вся – от макушки до пяток – папина дочка, она задирала нос настолько высоко, что в школьной крыше рисковала образоваться течь. А по коридорам ходила с лицом Эти-Камни-Должны-Выражать-Искреннюю-Благодарность-Что-Я-По-Ним-Ступаю. Кажется, у старшекурсницы уже был свой собственный стол в столовой и диван в поезде за Апостольскими холмами, которые не рисковали занимать даже самые отбитые сокурсники.
– Мы сейчас всё расскажем. – Голос пылал притворным жаром актёра погорелого театра.
– Как на духу. – Брат не уступал.
– Во-первых, дело было не на озере. – Геральд чувствовал, двое из ларца, одинаковых с лица, опутывают его своим чёртовым обаянием из складности пустых слов.
– На озере, но на другом. – Жестом молодой человек обрисовал другое озеро, по форме напоминавшее аппетитную женскую фигуру.
– Холодало. – В принципе, иных детей у Люцифера и Вики получиться просто не могло. Констатировав это, педагог попытался примириться с итогом их очередной выходки, включавшей в себя лодку, козла и забытый леопардовый лифчик, сиротливо оставшийся на дне деревянной посудины.
– Шёл дождь. – Уверенно и с лицами, полными мальчишеского задора, они втирали дичь без единой запинки.
– Ночь стояла тёмная. – Один из братьев добавил в тон таинственности. Кажется, Яков. Но это не точно.
– Но пролетала субантра. – «В голове у вас пролетала субантра, когда ваши мамка с папкой вас делали явно не в рядовой, миссионерской позе!», - крякнул и поджал губы, но только потому, что хотелось заржать. Уже скоро Гектор перейдёт из младшего флигеля к старшеньким, и, видит Шепфа, Геральд почти уверен, что сын с его материнской склонностью организовывать шабаши на пустом месте будет также отчитываться в этой комнате.
– Пять. – И глаза такие честные-честные!
– Да, пять. – Брюнет вскинул ладонь.
– Как пальцев на руке. – Его брат тут же указал на презентованную конечность, словно преподавателю требовалось подтверждение, что у дьявольских сынов именно такое число демонстрационного материала.
– Но большие. – Не сговариваясь, оба обозначили размах субантр, которым в былые времена мог сам Мальбонте позавидовать, упокой Создатель его поломанную всеми ими душу в небытие!
– Огромные такие птицы.
– Очень неприятные.
– Мы как раз шли с Аидой. – В истории зафигурировала одна из дочек Ости, некогда тоже студентки, а ныне – наместницы Пустошей. Ничего хорошего это не сулило: наделав целых пять дочерей, две из которых уже учились в старшем корпусе и были горячéй собственной матери в её юные годы, всё почтенное семейство во главе с демоном Балтазаром не оставляло надежд однажды породниться с Чертогом.
– С урока по Крылоборству.
– Ночью?!
– Какой ночью?
– Смеркалось.
– Но не слишком. Тогда мы и встретили Вету. – На этом месте профессор изобразил трагичную физиономию: бедная девочка.
Единственная непризнанная студентка на сегодняшний день, погибшая на Земле в Объединённом Голландском Конгломерате три месяца назад, она сразу стала объектом внимания двух адских гончих.
Мисселина считала это забавным, рассуждая в романтическом контексте, что дети берут пример с родителей. Геральд считал это непрекращающимся пубертатным периодом, где Адам и Яков хотят присунуть всему, что выглядит как юная женщина, достигшая полового созревания.
А выглядело дитя викингов просто отлично. Тонкая, звонкая, с огромными зелёными глазами и копной рыжих волос, производила впечатление лесного пожара, который и не думает прогорать.
Конечно же, они не смогли её поделить. Девчонка и не желала делиться: посылала близнецов на всех известных языках, а, однажды, даже кинула в Адама ботинок, чем – ну кто бы мог подумать! – покорила окончательно. Потому что женщину, швырнувшую в тебя обувью, можно или любить, или ненавидеть, но никак не выбросить из головы.
Люди на Земле к его – Геральда, - удивлению так и не начали третью мировую, успешно пережив кризисы и коронавирус прошлого тысячелетия, делали в своём нынешнем 3009-м году какие-то невероятные успехи в освоении космического пространства и скакнули в научно-техническом прогрессе до тех высот, что Верхний и Нижний миры теперь вполне легально отправляли вниз делегации – воровать идеи.
– А тут – они! – Не унимались оба молодцá.
– И четверо вас? – Уточнил педагог.
– Нет, только я. – Адам? Яков? Скифа и Церцея, да как их различить?!
– И я.
– Но вы же шли с одной из дочек Ости и встретили непризнанную. – Будь у него в кабинете Метатронова труба, использовал бы, чтобы проорать в уши, исполняя роль Гласа Божьего, что они – два клоуна. То ли в мать, то ли в отца, то ли в обоих. Не семейка, а цирк передвижной!
– Вы запутались. – Тонко улыбнулся один из близнецов, став точным отражением Люцифера.
– Это было раньше. – За ним последовал и второй, без всякой оборотной магии превращаясь в своего красавца-батю.
– На озере?
– Но на другом! – естественно с пылом заверили одновременно.
– Вчера вечером?
– Адам, это был вечер? – Адам посмотрел на Якова, назвав того своим именем.
– Я не уверен, Яков. – Радостно завершил смену имён Яков.
Они проделывали это миллионы раз: с учителями, друзьями, с деви́цами. И последнее всегда было увлекательным аттракционом.
– Но точно холодало.
– И шёл дождь.
– Стоп! Что случилось с веслом? – Если бы глаза Геральда могли закатиться ещё выше, они бы совершили полный оборот по окружности.
– Весло было в лодке. – Безапелляционно сказал один из братьев.
– Лодка – на озере. – Закончил второй.
– Весло было в лодке, лодка – на озере, озеро – в утке, утка – в зайце, а вы – вон из моего кабинета.
– Но мы не договорили, - обольстительно хмыкнули оба.
– Вон. – Коротко прервал поток сознания профессор, и произведения искусств авторства Люцифера и Уокер как ветром сдуло.
В конце концов, не так уж и важна судьба весла, когда судьба их измерения пышет таким здоровым бунтарским духом.
Да и Геральд всегда питал слабости к тем, кто нарушает правила. Ещё со времён их предков.
Комментарий к Сказ о добром пастыре и наёмниках
Фоточки из зеркала будущего для полноты картины ---> https://clck.ru/VUZRM (листаем вправо, там 2 комикса) :)
========== Сказ о деве мудрой и деве неразумной ==========
Комментарий к Сказ о деве мудрой и деве неразумной
Рождество - та пора, когда в чудеса не просто можно, в них даже нужно. Без оглядок на календари, религии, конфессии и веру в Летающего Макаронного Монстра. ;)
Посмотрим на Рождество глазами Абигаиль? С праздником всех причастных, причастившихся и не очень. ^^
– Брито!
– Стрижено!
– Брито, тебе говорю!
– Стрижено! – Для уверенности Адам прикладывает кулаком о столешницу, - инфа – сотка!
– Да где ты видел стриженые колени, крысиный нос? – Кряхтит Яков.
– Там же, где ты – Феника с бритвенным станком, ослиные уши!
– Вон. Из моей. Спальни. – В дверях застыла старшая сестра. В глазах старшей сестры застыл Девятый Круг Инферно. Примерно на этой глубине она бы с радостью погребла этих двоих, но братоубийство в Аду не поощрялось.
А жаль.
Близнецам по восемнадцать земных лет, а Абигаиль целых двадцать один. И большей пропасти между тремя наследниками Чертога, чем пропасть возраста, пока не существует.
Адам и Яков – кони педальные.
Так считает она.
Так считает весь двор.
Возможно, так гласит даже древнее пророчество.
Какое именно – девица ещё не придумала.
– Пожалуешься мамочке, Аби? – Фыркнули хором, ни на миллиметр не сдвинувшись с огромной кровати на таких монументальных столбах, что, поутру, легко фантазировать, как на них качаются висельники.
– Пожалуюсь папочке, - слишком спокойно отчеканила брюнетка. Братьев как ветром сдуло.
Впрочем, напоследок Яков не отказал себе в изысканном удовольствии:
– А Его Величество в курсе, кто сюда… - он обвёл рукой комнату.
– …и сюда… - Адам подхватил, указывая куда-то в район сестринского живота.
– Вхож?! – Вражеским воплем гаркнули оба и вылетели прочь. На опережение с огнём, запущенным из-под пальцев Абигаиль.
Зимние каникулы только вступали в ту пору, когда на разноцветных стёклах замка появляется ледяное кружево, и старшей, и по совместительству единственной дочери адского семейства было скучно до безобразия. Потому что после безобразия она скучать не привыкла. И, будь её воля, Аби осталась бы на рождественские каникулы в академии, полагая, что один белобрысый однокурсник тоже нагородит предкам с три короба, лишь бы не улетать домой.
И не дать ей заскучать.
Их знакомство было паршивым с первого же дня.
Давиду несколько месяцев, Абигаиль около полугода, и оба младенца лежат в своих люльках, которые подруги сдвинули, рассуждая, в кого там носы, и чьи пятки эффектнее сморщились.
Дамочкам есть о чём поговорить: мать девчушки – бывшая непризнанная, заставившая потечь крышу самóго сатанинского сына, а ныне Короля Ада; мамаша парня – едва ли не самая богатая демоница во всём Нижнем мире, Мими – дочь Мамона, жениться на которой был бы рад каждый дворянин и которая отдала своё сердце скромному сыну Да-Когда-Он-Уже-Откинется-Учителя-Фенцио.
Соседство в люльках Абигаиль не по вкусу. А внимание матери, поделённое на два, не нравится ещё больше. Малышка уже владеет чарами и пару раз кружила геритского кота под потолком, а потолки в Чертоге достойные. Она поджигает рюшу конверта, в который закутан Давид, не имея ни малейшего понятия, как зовут сопливый комок в опасной близости.
Ответная реакция не заставила ждать: мальчик вопит так до театральности истошно, что Мими подскакивает к сыну, уверенная – у неё только что появились первые седые волосы.
А когда выясняется, что ни одна сладкая ножка не пострадала, мысленно рукоплещет отпрыску – тот ни на миг не заткнулся, только наращивал громкость крика, привлекая взгляды, как под театральными софитами.
Именно эта, заявленная с самого начала, модель их общения задала тон на долгие столетия.
Абигаиль около трёх земных лет, и её мама ходит с огромным животом и таким недовольным выражением лица, что Викторию Уокер сторонится даже муж. Дочь, конечно, в папкиной команде поддержки, поэтому не отлипает от него, но держится на почтительном расстоянии. Гувернантки успели растолковать Аби, что значит «король» и «королева», а сам отец пригрозил посадить в башню, если та продолжит таскаться хвостиком, вызывая у всех вокруг не столько ужас при виде Владыки, сколько сплошное умиление от крадущейся следом дочки.
– Что за башня? – Оживляется крошечная копия высокопоставленного отца.
Абигаиль нарядили в чёрную парчу, украсили волосы рубиновыми заколками, обули в ботфорты лучшей выделки, но у неё высокомерный, шкодливый нос, успевший вымазаться в золе, который чихать хотел на элегантность.
«И в какую Огненную Бездну ты успела его засунуть, глазастая?».
– Башня, в которой запирают провинившихся принцесс, – Люций делает рукой жест, означающий, диалог закончен.
Как жаль, что трёхлетней девчушке до его намерений никакого дела.
– Там будет дракон, пап? Или его птенцы, пап? – Она в ужасе, что их может не оказаться. Вдруг принцесс принято запирать на потеху принцам-хлюпикам, как в сказках, рассказанных няньками? Что ж ей прикажете тогда делать?
Аби рано усвоила, корона из чёрного обсидиана и трон, утыканный черепушками, четыре из которых она отковыряла с месяц назад, однажды достанутся ей. Ведь других наследников у царской четы нет.
Но если сообщить отцу, что черепушки стали отличными, новыми головами её куклам, о крылатой твари можно забыть.
Когда, за ужином, отец тихо шепчется с каким-то адмироном, Абигаиль сидит под скатертью на другом конце стола и подслушивает.
– И как её самочувствие?
– Как у всех беременных, - вилка скрипит под пальцами Люцифера, согласная покрошиться.
– Поёт колыбельные и вышивает одеяло геральдикой?
– Хочет сжечь замок, раз у грязнокровки не вышло, - хмыкают в ответ. – Но это за завтраком. К обеду Уокер требует скальп Шепфы и ежа с запахом росы.
– Опасная человеческая дочь, я ещё в Школе не списывал государыню со счетов… Какой срок у Её Величества?
– Мать твою! – Вилка согнута и отлетает в сторону. – Да почём я знаю? Срок, на котором её злит, как я дышу!
Нахмуренный лоб Аби – лучшее свидетельство волнений. Она уже слышала незнакомое слово «беременна», поэтому догадывается, речь идёт о животе её матери. И, после успешно выцыганенного у отца обещания подарить дракона, кроха надеется, что именно там прячут Лигийского ездового.
Увы, вера Абигаиль начинает трещать по швам.
– Пожалуйста, выйди из моей комнаты.
– Это и моя комната.
– Заведёшь себе новую.
– Я себе новую жену заведу.
– Меня всё устраивает, пусть рожает эта несчастная. Не я! – Аби, сидящая в рыцарских доспехах в коридоре, не видит ни мать, ни отца, но хорошо слышит, как оба замерли в дверях спальни. – Присмотрись к Ости, она сделала уже троих, там явно тала…ах!
– Уокер, замолчи-и-и…
– Что?!.. Не подходи! Отойди от меня!
– Забыл спросить разрешения, - створки хлопают, скрывая обоих в комнате.
И Абигаиль остаётся только догадываться, почему голос отца, должный звучать грозно, льётся иначе, совсем по-особенному.
Как-то так, как бывает лишь в обществе матери.
Ужасающая правда вскрывается в ноябре, когда вместо богатого сундука с крошкой-драконом в её детскую вносят два свёртка.
– Знакомься, тучка, - у Вики спокойное, умиротворённое лицо. Щёки слегка округлились, но она знает, это ненадолго. И повторится не раньше, чем великовозрастному светочу счастья ростом в пару метров не придёт в голову, что им нужны ещё дети. Как можно больше детей. Огромная команда по Крылоборству. – Это твои братья.
