Текст книги "Маньяки бывают разные (СИ)"

Автор книги: Злая швабра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Часть 10

Яна застонала.

-Ты гребаный мудак...

-Пойдешь... обольщать...какое-нибудь сучковатое дерево? – поинтересовался он, наблюдая за тем, как она сцепляет руки за спиной.

-Пошел ты, – выдавила из себя Яна, отворачиваясь.

-Я могу... тебе помочь, – слабо, но чрезвычайно довольно улыбнулся он, выразительно подмигивая, – Пока...пока еще могу...

Она показала ему средний палец и села напротив.

Он вдруг содрогнулся и застонал. Из бока начала течь струйка крови.

-Черт... надо бы перевязать... – прохрипел он, – Иначе... большая потеря крови...черт...

Она подскочила (сидеть на месте было, на самом деле, невыносимо) и побежала к рюкзаку. Отыскала рубашку, подбежала обратно, упала на колени и быстро принялась лить на рубаху перекись, чтоб хоть немного обеззаразить. Парень скорчился, пытаясь как-то прикрыть рану, и зажмурился от боли.

Девушка быстро соорудила повязку. Завязывая сзади узел из рукавов, для чего потребовалось обнять парня, она внезапно подумала о том, насколько приятно крепок его пресс.

Повязка на глазах становилась красной несколько секунд; потом кровь как-то резко прекратила расползаться, и парень облегченно вздохнул, не открывая глаз.

-Принесешь... попить? – едва слышно спросил он.

Она кивнула, хотя он не мог этого видеть, и придвинула к нему бутылку воды. Он приоткрыл глаза и с некоторым трудом взял бутыль; попытался открыть, но от внезапной слабости выронил.

Девушка вздохнула и открыла ему воду. Он покачал головой.

-Я... разолью... не смогу держать.

Она удивленно и обеспокоенно посмотрела на него.

-Тебе правда...так плохо, или ты придуриваешься?

Он со странной серьезностью кивнул.

-Да.

-Наверно, все из-за потери крови и болевого шока, – вздохнула она и поднесла к его губам горлышко бутылки, чуть нагнув ее. Он жадно приник к воде, но заторопившись, зашелся кашлем, едва глотнув.

Она подождала, пока он откашляется, и сказала задумчиво, поставив бутылку поближе к себе:

-Знаешь... что мне пришло в голову...?

Он поднял мутные глаза.

-Я сейчас пою тебя водой... перевязываю раны... И всячески помогаю... Но зачем?

Она резко встала.

-Ты этого не заслужил... Ладно, если бы ты был простым прохожим. Но ты – тот, кто похитил меня! Держал связанной столько времени... издевался...И...и... – она отчаянно покраснела, – Изнасиловал...заставлял делать ужасные вещи... Даже сейчас напоил этим сучьим пойлом...

Он слушал молча, то ли от недостатка сил, то ли по какой-то другой причине. Яна подошла к нему вплотную и рассеянно продолжила:

-Я знаю... Что не пойду в милицию. Если пойду, то тебе дадут какой-нибудь смешной срок типа пяти лет условно. Я знаю. Моя знакомая попадала в такую ситуацию.

Девушка лихорадочно заходила туда-сюда, пристально смотря на пленника.

-Понимаешь? Ты останешься ненаказанным... Не смотри на меня так. То, что ты сделал, ужасно... Я хочу мести. Настоящей. Раз закон мне не поможет... то я должна сделать все сама. Но, понимаешь, как бы я тебя не ненавидела, я не могу тебя убить или нанести серьезное увечье. Правда не могу. Просто не могу.

Она снова к нему подошла и села на корточки рядом, лицом к лицу.

-И тут... – прошептала она, откидывая прочь бутылку с водой, – Этот пес... Словно специально... Если ты сдохнешь от этих ран... То мне даже не придется ничего придумывать!

Он внезапно улыбнулся бескровными губами, растянув их в длинную тонкую линию.

-Хороший план...

-Да, ничего, – пожала она плечами и охнула, сжав ноги одна к другой. Оторвала от своей нагрудной повязки ленту, нагнулась, завязала ему глаза.

Услышав, как она куда-то отходит, он слабым голосом спросил, пытаясь ухмыльнуться пошире:

-И куда?... Решила бросить меня тут и свалить?...

Ее шаги приблизились опять. Он ощутил, как запястья снова примотали одно к другому, а затем – как тело привязали к дереву. Раздался характерный звук, уже родной и знакомый.

Звук отматывающегося скотча.

Ее ладонь как-то ласково и растерянно потрепала его по волосам.

-Это тяжелое решение, – тихо сказала она, – Но я должна поступить так. Ты сам виноват.

-Яна...

Ладонь замерла.

Он в кои-то веки назвал ее по имени.

-Что?

-Я.. я понимаю... что ты решила бросить меня здесь... погоди, не затыкай меня пока... Решила уморить голодом и жаждой... оставить тут беспомощного и раненого...

-Да, решила, мой друг. Ты не заслуживаешь жалости, хотя... честно говоря... ее вызываешь.

-То есть фактически... ты решила меня... убить, да?

-Да, решила, мой друг.

Он поднял голову и неожиданно робко спросил:

-Можно... можно последнее желание?...

Судя по шороху, она села перед ним.

-Хм. Ты серьезно?

Он слабо кивнул.

Она задумалась. Затем как-то странно вздохнула и ответила:

-Мне тебя правда жаль. Очень. Я никогда... никогда... не попадала в такую ситуацию. Честно говоря, я даже не уверена в своем поступке... Но другого выхода не вижу. Три желания.

Парень склонил голову:

-Спасибо огромное. Но ... ты точно ... их исполнишь?

-Да. Потом заклею тебе пасть и уйду.

-Обещай.

-Слушай, – возмутилась она, – Вот попросишь ты что-то невыполнимое, и что? Или попросишь тебя развязать и освободить?

Он покачал головой.

-Не попрошу, правда...

Яна молчала так долго, что он уже начал опасаться, что она ушла.

-Ладно, – наконец услышал он, – Обещаю...

-Спасибо. Можешь все же напоить меня напоследок?

Она встала, потрепав его по голове.

-Да. Я этого ожидала... Открой рот.

Он послушно приоткрыл рот, почувствовав у губ влажные края горлышка бутылки. Девушка осторожно наклонила ее, следя, чтоб он опять не захлебнулся. Парень почти ополовинил бутыль и только тогда отстранился, пролив немного воды на себя.

-Спа...спасибо, – повторил он.

-Что еще?

-Еды не осталось?

Яна вздохнула.

-Нет...

-Вторая просьба... Ты не могла бы натереть меня?...От комаров. Я собираюсь... собираюсь умирать с относительным комфортом...

Она грустно улыбнулась и достала из рюкзака крем.

-Чур не халтурить, – строго сказал он, – Ладненько?

-Ладненько... Тут намазывать-то немного – раны трогать не стану.

Девушка выдавила немного крема на ладонь. Сев поближе, аккуратно начала втирать средство в правое плечо, спускаясь вниз, к локтю. Его кожа была очень смуглой... и горячей. Странно.

Яна добралась до ладони, смазала ее, потом перешла на пальцы, честно натерев их по отдельности.

-Холодный.

Она вздохнула, поплотнее сжав ноги. Потянулась к нему, откинула волосы, положив прохладную ладонь на его мокрый от крови и пота лоб.

-Как хорошо, – грустно вздохнул он, потеревшись об ее руку щекой.

-Ты весь горишь, – упавшим голосом сказала она, убирая руку.

Он ничего не ответил, лишь улыбнулся сквозь слабость.

Яна подвинулась совсем близко к нему и поднялась на коленки, принимаясь бережно мазать здоровую часть лица.

-Как вообще могла придти тебе в голову эта безумная маньячная идея похитить девушку? – расстроенно воскликнула она, массируя ему шею, и начиная круговыми движениями двигаться вниз, к торсу, – Неужели настолько хотелось кого-то... оттрахать?

Парень помолчал, запрокинув голову и ощущая кожей ее пальцы. Он был в каком-то странном состоянии, боль почему-то притупилась, пульсируя где-то на заднем плане сознания, а касания ее холодных, как льдинки, пальцев, наоборот чувствовались остро и четко. Лес на заднем плане уплывал в разные стороны; немного кружилась голова и хотелось отдохнуть. Афродозиак действовал неожиданно сильно, и парень ощущал напряжение там, между ногами, отчетливее, чем наплывающую дурноту.

Она провела ладонями по его соскам, спускаясь ниже и ниже, ощущая пальцами ребра и сильные мышцы пресса.

-Это... это было совсем...не главным мотивом... – наконец прохрипел он.

Девушка удивленно посмотрела на его лицо.

-...Не главным?

Он кивнул.

-Продолжай, .. пожалуйста, – попросил он ее, явно не собираясь рассказывать подробности.

Яна хмыкнула. Почему во всех историях злодеи рассказывают пленникам их замыслы, а тут нет? Хотя... Ему явно было трудно говорить. Слабость от ран давала о себе знать.

Она спустилась ниже, намазав пресс, и остановилась.

-Ноги, – сипло сказал парень, – Там... там можешь не мазать.

Девушка удивилась, но перечить не стала. Странно, думала она. Гребаный извращенец не стал заставлять ее делать что-то такое опять. Очень странно.

Он застонал, когда она случайно задела край раненого бедра.

-Пожалуйста... аккуратней.

-И..извини.

Закончив, она встала и рассеянно погладила его по волосам, вытирая заодно руку. Ничего. Зато тут тоже кусать не будут.

-Последнее желание... – тихо произнес он, – Теперь действительно... последнее.

И улыбнулся, совсем как раньше, насмешливо и нагло.

Она все поняла еще до того, как он сказал, и, закрыв лицо руками, протестующе вскрикнула от безысходности.

-Иди...иди ко мне... – прошептал он, – Я помогу тебе... избавиться... от этого эффекта... того сучьего пойла.

Она замотала головой.

-Ну же... ты обещала.

-Нет! Я не хочу снова!

-Давай... не отрицай... оно же действует... Я же видел, как ты... себя ведешь...

Девушка вскочила и отстранилась. Услышав это, он замолчал и зло сказал:

-Вот как? Тогда бы не давала обещания вообще... Это подло.

-Это всего лишь слова! Я могу взять их обратно! – испуганно крикнула она.

-Бессердечная, – громкое слово прозвучало грустно, тихо и непафосно, – Даже зная, что я сдохну... Уходи.

Она замерла.

-Уходи, – громче повторил он, а потом начал кричать, – Заклеивай мне рот! Бери вещи и уходи! Бросай меня здесь! Ты же этого хочешь!

От крика он совсем ослаб и теперь, тяжело дыша, бессильно повис на веревках. С ран закапали маленькие капли крови.

Яна вздрогнула и, всхлипнув, сжала кулаки и закричала в ответ:

-Кто мне это говорит! От кого, черт подери, я это слышу?! От маньяка-насильника?! Да я даже сомневаться не буду! Брошу! Брошу тебя здесь, сукин сын! Вздумал давить на жалость? На совесть? Кто, кто из нас бессердечный?!

Она с размаху захреначила ему скотч на губы и отошла куда-то назад.

Не оборачиваясь, принялась собирать вещи и запихивать их в сумку. Затем вывалила их назад и принялась отбирать только самое необходимое – куда идти, было по-прежнему неизвестно, а таскать на себе груду вещей было совсем ненужным действом.

-Вот тварь... – прошептала она, вытирая выступившие слезы, – Вот ведь тварь!

Парень сидел молча, не пытаясь что-либо ей сказать, но девушке казалось, что даже молчит он укоряюще.

Собравшись и подтянув повязку на груди повыше (тело отозвалось на касание почти болезненно, до такой степени было напряжено и возбуждено), она перекинула сумку через плечо и пошла вперед, в темнеющую чащу.

Пройдя несколько шагов, не выдержала и обернулась. Он сидел все так же. Девушка сжала губы и, отвернувшись, продолжила путь.

Но, как бы решительно она не шла, как бы не пыталась переключиться на другие мысли, в ее памяти всплывал его крик и его раны.

Обездвиженный, ослепленный, немой.

Израненный, оглушенный болью, нагой.

Она вновь и вновь терла глаза рукой, но они все равно оставались переполненными слезами, которых эта тварь совсем не заслужила.

Часть 11

Тишина и темнота. И боль.

Вот все, что у меня осталось.

А чего я хотел? Наивный идиот.

Эхх... Странно. Абсолютно не сожалею обо всем этом – даже о том, что скорее всего сдохну. Жаль только, что ей пришлось все это пережить по моей вине. Ну да. Я жесток. Я знаю. Оправданий нет.

А она красивая...

И жестокая тоже. Тоже иногда. Вот, например, сейчас.

Пипец. Хочу кого-нибудь отодрать. Афродозиак действует. А правда, каково ей, выхлебавшей всю фляжку? Хочется пафосно думать о всяких возвышенных материях, там, про всякие чувства, про высший смысл, ну, или про тот свет. А думается про банальный перепих.

Зря...

Даже изогнуться никак...

Интересно, от чего я умру? От потери крови? От какого-нибудь заражения? Или все будет банально – от жажды и голода?

От переохлаждения сдохну вряд ли. А жаль. Легкая смерть. Заснул и все. Как и от потери крови. А вот заражение и голод – штука совсем не замечательная.

Еще может придти какая-нибудь хрень и меня сожрать. Например, тот пес вернется. Остается утешать себя тем, что я вкусный.

Ыы... Даже между ногами не зажать...

Еще интересно, а можно умереть от перевозбуждения?

Болит бок.

Так странно сидеть без зрения и голоса, без возможности пошевелиться. Так можно и свихнуться, такое ощущение оторванности от мира до добра не доведет. Хорошо хоть слух есть.

М?

Показалось или что-то...

Вот, уже ближе.

Замерло.

Еще, еще. Кто-то осторожно и тихо сюда идет. Не похоже на нее.

Пес вернулся?

Эх. Даже пофилософствовать не успел. Жаль.

А еще не успел извиниться за тот раз, когда она хотела убежать. Тоже жаль. Хотя не факт, что я бы больше ее не насиловал. Она слишком хороша. Может бы и...и не раз...

Ох, нельзя об этом думать, и так ведь страдаю.

Еще шорох. Приподнимаю голову в надежде что-то разглядеть, посмотрев под повязку на глазах. Мимо – слишком хорошо завязана.

Совсем близко.

И не заорешь, когда тебя опять будут грызть...

Ощущаю, как сердце начинает биться часто и сильно. От страха?

Что-то легко касается моей кожи, там, на прессе.

Вздрогнув, весь сжимаюсь от невольной попытки защитить себя, пусть и абсолютно бесполезной.

Еще раз. Словно...

Она вернулась?

-Ммммм? – вопросительно мычу я сквозь скотч, но в ответ та же тишина. Ощущаю, как меня осторожно и ласково гладят кончиками холодных пальцев.

Что-то горячее капает на грудь. Она плачет?

Поглаживания становятся более уверенными и долгими. Невидимые пальцы проводят плавные мягкие линии от плеч, задевая соски, по ребрам, вниз, до бедер.

Чувствую, как еще сильнее напрягается член.

Теплое дыхание обдает левое плечо, затем на коже ощущаются горячие, влажные губы. Она целует края раны, медленно переходя от места к месту, продолжая неторопливо поглаживать. Затем – небольшая пауза, и она делает дорожку из поцелуев вокруг ободранного края лица.

Это невыносимо приятно. Я глубоко вздыхаю несколько раз, расслабляясь. Она вернулась. Как странно.

Потом – поцелуй в лоб.

Скотч она не отдирает. Интересно, почему она вернулась? Может...ох, не могу думать. Слишком хорошо.

Жарко...

Чувствую, как ее колени утыкаются в мои ноги. Они холодные.

Ее руки гладят бедра...

Все тело сводит судорогой от невыносимого желания. Если она сейчас уйдет, я...я...

-Ммммм!

Она касается стоящего члена. Робко, изучающе. Проводит пальцем снизу доверху. Еще раз. Да... да... дотронься здесь... Как хорошо...

Наверно, я выгляжу так глупо... Но не могу, меня корежит, меня гнет, я вздрагиваю от одного ее прикосновения, это просто ужасно прекрасно. Это... это сводит с ума.

Не видеть ее, не видеть, что она собирается делать, выражение ее лица, движения рук – это пытка, но от этой тьмы я возбуждаюсь еще больше.

Прижимается обнаженной грудью к моему телу. Обнимает. На кожу капает еще несколько горячих капель.

Эх, я бы тоже тебя обнял...

Но ты же меня не развяжешь?

Она быстро сдергивает с меня скотч, прильнув губами к моим губам... Едва я, слегка ошарашенный, начинаю отвечать на поцелуй, она вздрагивает и, отстранившись, сразу же прижимает скотч обратно.

Значит, ты хочешь сделать все сама, чтоб я не вмешивался?

Хах. Будь по-твоему.

Внизу все ноет от одуряющего желания. Словно чувствуя это, она проводит еще несколько раз по мне ладонью, а затем, осторожно опустив руки на мои плечи, опирается на них. Слышу шорох, затем чувствую, как ее ноги скользят по моим, становясь по разным сторонам.

Ох, детка, неужели ты решилась?

Слышу краем уха ее тихий, но ужасно тяжелый вздох, затем...

Затем ощущаю, как она опускается вниз, медленно, осторожно. Чувствую краткое прикосновение к члену, еще секунда, и я уже вхожу, слыша ее негромкий стон, скольжу внутрь, в ее горячее, влажное лоно, не меньше моего желающее близости.

Она вздыхает еще раз и вздрагивает, опустившись до конца. Начинает двигаться вверх-вниз; я пытаюсь двигаться тоже, но веревки больно впиваются в раненую кожу. Мне как-то плевать, и я продолжаю движение, сопровождаемое болью, жадно, сильно, толчками вторгаясь в нее раз за разом. Яна стонет и обнимает меня руками, не в силах себя контролировать. Бедняга. Это не она, это все та отрава из бутылки.

Этот раз не похож на первый. Теперь командует она, а я подчиняюсь; я связан, она свободна. Она немного замедляет темп, начиная снова целовать мое лицо.

Ее руки влажные и немного липкие. Наверно, они перепачкались в моей крови.

Я хочу двигаться быстрее, но приходиться подстраиваться под нее. Проникаю так глубоко, так далеко, чувствуя, как она плотно обхватывает меня своими мышцами.

Продолжая медленные, но напористые, сильные движения, ощущаю приближение финиша. Неудивительно, я так долго сдерживался.... хотя жаль, что все произошло так быстро...

Она чувствует, что со мной происходит, и позволяет немного ускорить темп. Все тело дрожит от напряжения и вожделения.

Я чувствую начинающую накрывать меня волну блаженства, но, внезапно одумавшись, начинаю этому сопротивляться. Еще минута борьбы, и слышу глухой стон Яны, понимая, что теперь можно заканчивать.

Финишируем вместе, прижимаясь друг к другу, плотно, как будто стремясь стать одним. Слишком хорошо, чтоб думать о чем-то или сдерживать себя; я слышу словно со стороны свой негромкий протяжный стон и ощущаю, как освобождаюсь, заполняя ее. Она вздыхает, странно, долго и облегченно, привстав и сдвигаясь чуть назад. Чувствую, как обмякает ее тело на моем, как ее голова прижимается к моему плечу.

Наступает тишина.

И этот неловкий момент, когда я понимаю, что одного раза мне мало.

Я наклоняюсь, насколько можно, и мягко утыкаюсь губами в ее волосы. Она гладит меня по голове и садится ровнее. Затем встает.

Нет, не уходи... погоди...

Что происходит? Она садится опять, и я опять чувствую на своем теле ее руки. Больше того – она почти сразу позволяет мне войти в себя, помогая движению пальцами. Прижимается к моей груди спиной и начинает двигаться снова.

О, значит, не я один такой ненасытный?

Она откидывает голову назад, ложась волосами на мое плечо. Я осторожно пробую ускорить толчки, и не обнаруживаю сопротивления с ее стороны. Тогда начинаю двигаться быстро и не так глубоко, давая себе потерять голову от страсти.

Яна тяжело дышит и почти не двигается, расслабившись и принимая меня. Иногда я ощущаю ее поцелуи и поглаживания.

Внезапно ощущаю правую руку свободной – чертовка развязала ее; хватаю ее за талию и с силой прижимаю ее к себе. Она стонет, но не вырывается, даже наоборот, начиная помогать мне и двигаться в моем, быстром темпе.

Меня подкидывает, ломает от невыносимого экстаза. Я содрогаюсь и кончаю, прижав ее к себе.

Все... на этот раз правда все... ох... хорошо...

Слышу нетерпеливый вздох девушки. Она еще не все. Ощущаю, как она привстает и переворачивается ко мне лицом снова, и нагибаю голову, утыкаясь лицом в ее мягкую грудь.

Она удивленно вздрагивает, но не отстраняется; Я нахожу в темноте пальцами правой, свободной руки ее тело и начинаю гладить, спускаясь ниже и ниже. Девушка возбужденно охает и придвигается чуть ближе, чтоб мне было удобнее. Черт, как она безумно хороша.

Если бы только рот был свободен...

Словно слыша мои мысли, она тихо спрашивает, впервые за все это время:

-Если... я...ах...Оторву скотч... Ты... ты будешь... говорить...урод?

Я качаю головой. Нет. Не буду.

-Точно? Ахх!

Точно. Ну же.

Она больно сдергивает кляп и почетно прилепляет его к моему плечу.

-Смотри... услышу хоть слово...

Я молча киваю и обхватываю губами ее сосок. Начинаю двигать языком; Она стонет и прижимается ко мне, обхватывая руками.

Черт, я ж снова возбужусь!

Пока я занимаюсь ее грудью, она находит на ощупь моего уставшего друга и начинает ласкать пальцами. От неожиданной ласки я вздрагиваю, чуть прикусив ее грудь, и она несильно шлепает меня по лицу ладонью.

-Больно...

Я киваю, показывая, что извиняюсь. На ее левой груди до сих пор синяк от меня. Я жесток, да...

Она продолжает двигать пальцами, и я снова начинаю заводиться. В ответ тоже начинаю двигать свободной рукой. Она выгибает спину и негромко вскрикивает.

Кто бы мог подумать, что, когда мы снова займемся этим, оба будем не против?

Похоже, она на взводе и вот-вот кончит. Я осторожно проникаю пальцем внутрь, и еще одним, и двигаю ими несколько раз. Она замирает, затем вздрагивает и оседает на меня, уставшая.

Я вопросительно провожу влажной ладонью по ее спине, помня о том, что говорить мне запретили.

Она целует меня в плечо, на котором лежит ее голова. Афродозиак еще действует. Сколько же раз ей надо удовлетворить себя, чтоб эффект прекратился?

-Последний... последний раз, – тяжело выдыхает она, робко и как-то просяще. Ей стыдно. Да, детка, я понимаю. Сейчас.

Она жадно целует меня в губы, долго, прильнув к моему телу опять. Я отвечаю ей через несколько мгновений; на этот раз она не отстраняется, а вкладывает в поцелуй все оставшееся вожделение и похоть.

С трудом оторвавшись от моего лица, она чуть отстраняется и торопливо касается пальцами члена, слегка потянув его на себя. Чувствую, как она придвигается ближе по моим ногам и начинает снова насаживать себя на меня, вводя твердый и горячий член в свое нежное, влажное нутро.

Не дожидаясь, пока она завершит начатое, начинаю двигать бедрами навстречу. Яна охает, пытаясь меня приостановить, но она уже совсем без сил, ее заставляет двигаться только афродозиак, так что ее усилия бесполезны. Почувствовав ее слабину, я удовлетворенно улыбаюсь и заставляю изнуренные мышцы работать сильнее и быстрее.

Яна дрожит и пытается сопротивляться, пытается замедлить меня, но толчки становятся яростными и жесткими, я жадно впиваюсь в ее тело, совсем как тогда, в самый первый наш раз. Снова прижимаю ее к себе, на этот раз специально, неволя ее, и она, обмякнув, подчиняется. Иногда, во время самых сильных толчков, слышу ее стоны, полные похоти и боли.

Раны кровоточат совсем сильно, я чувствую, что и она, и я сам по уши в крови, но движения не замедляю. Ради нее, надо закончить с этим сейчас, в этот раз, выпить ее до дна, удовлетворить всю. Наверно, ей сейчас больно. Я двигаюсь совсем быстро и сильно, входя в нее полностью каждый раз, притягивая ее тело к себе при этом за талию, а она умудряется еще целовать меня в лицо и в губы.

Дурочка... и я, и ты ж завтра никакущие будем... Я не слабак, но три раза один за другим – это многовато...

Слышу, как она шепотом материт меня сквозь сжатые зубы, энергично и смачно, в такт толчкам. Сейчас, дорогая, ну же, давай...

Ее накрывает внезапно, просто окатывает бешеной волной наслаждения, и она тихо протяжно вскрикивает, выгибается и пытается отстраниться. Я продолжаю для нее эту сладкую пытку, стискивая ее лишь сильней и сильней.

Чувствую, что на этот раз ей лучше, чем в те два предыдущих, вместе взятых. Она дрожит, иногда слабо пытаясь оттолкнуть меня рукой, и в эти моменты та же волна настигает и меня, сметая и сокрушая все мысли.

Теперь дрожу и я, и тоже выгибаюсь дугой, больно обдирая спину об дерево, к которому привязан; ее прохладные груди, и все тело, в маленьких капельках пота, прижимается ко мне, и она обнимает меня, тяжело дыша и приходя в себя.

Наслаждение медленно гаснет. Гаснет и мое сознание, это расплата за перепих в неурочное время. Я устал.

Она тоже устала и никуда не уходит, лежит на мне. Странно чувствовать ее голое, нагое тело... своим... таким же нагим...

Мысли путаются...

...кажется... она засыпает...а я падаю...в забытие...

Черт...надеюсь, что завт...