Текст книги "Наша жизнь (СИ)"
Автор книги: Yukimi
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
«По крайней мере, я вечно молод», – знаете, даже такая мысль не утешает меня. Потому что в моем мире старение – это то, чего жаждут все. Я видел их, в детстве, – старики! К ним относились почтительно, потому что они светились счастьем. И немудрено – им посчастливилось найти истинную пару, ту, с которой можно состариться.
Сначала, в детстве, тебе вбивают, что старение и смерть – это то, к чему тебе надо стремиться. Потом, лет в шестнадцать, ты отрицаешь все это, всю эту древнюю мудрость и заветы родителей, говоришь – да пошло оно все! Зачем мне стареть, если все вокруг кричит мне о молодости и жизни! Я могу все, что угодно, прожить сколько угодно лет и начать все заново, как только захочу, а мне всегда будет восемнадцать! Ты прекращаешь думать о любви, ты старательно и настойчиво убегаешь от нее, ищешь развлечений, ни к кому не привязываешься и, как тебе кажется, живешь полной жизнью! Многие не выдерживают.
Человек – существо социальное. Только он способен рефлексировать по поводу одиночества. И именно это одиночество прибивает его к земле от небес и заставляет страдать. В настоящее время этот процесс начинается около двадцати пяти, когда молодые люди с грустными глазами стариков начинают судорожно искать свою истинную пару. Они ходят на свидания, присматриваются к окружению, едут путешествовать. Многие находят.
Согласно социологическим исследованиям, большинство истинных половинок живут в одном городе (какая ирония, если город этот огромен). Некоторые находят волею случая на отдыхе или в соседнем подъезде, но все!..
Кроме меня. Я был таким же. Сначала я решил, что пара мне не нужна, но, дожив до двадцати семи и не постарев ни на день, я задумался. Все мои знакомые уже заводили детей, клялись друг другу в вечной любви и безумно радовались первым морщинам. Моя мать смотрела на меня укоризненно. Она желала, чтобы до ее смерти я тоже кого-нибудь нашел, и я наконец образумился.
Я искал. Искал буквально везде, я, казалось, изучил всех в городе, но увы… никто мне не подошел. По рассказам я знал, что это почувствуется, когда ты увидишь ее. Ты поймешь, что она – твоя единственная и что именно с ней ты захочешь прожить всю жизнь и состариться вместе.
К тридцати я не прекращал искать. Я ездил в другие страны, я ходил по улицам, больше рассматривая людей, чем достопримечательности. Мои друзья становились старше, и в их компании я выглядел юнцом. Их дети росли, а я не старел. Я бросил старую компанию, когда мне исполнилось сорок. К пятидесяти, полвека спустя своего рождения, я не терял надежду, но стал менее увлеченным. Дети моих старых друзей выглядели как я, но теперь я был так далек от них, у меня были другие интересы и глаза взрослого мужчины.
Мне нравились девушки, правда. Я постоянно с кем-то встречался, но мы быстро разочаровывались друг в друге, понимая, что нам далеко до истинной пары. Я смотрел на них и понимал, что они не мои. Что всем им предназначен другой мужчина, который сделает их счастливыми.
Были в моей жизни и люди, которые не являлись истинными, но сходились и жили вместе, рожали детей, оставаясь молодыми. Я не считал это плохим. Они любили друг друга, но не так, как любят истинные. Они были скорее очень близкими друзьями. Долгое время я также «дружил» с одной девушкой, Анной. Мне тогда было пятьдесят шесть, а ей сорок. Она очень хотела ребенка, и я помог ей. Она ничего не требовала от меня и однажды просто исчезла. Я так никогда и не узнал, что случилось с моим сыном и с ней самой, хотя и пытался их разыскать.
В шестьдесят я похоронил мать. Отец мой погиб в горячей точке еще очень давно, поэтому она в одиночестве доживала свой век. Ей было восемьдесят два года и она так и не дождалась внуков. После ее смерти я опустил руки. Мне нравилось работать в своей компании, которую я основал тридцать лет назад и которая все еще процветала, но больше в жизни меня ничто не радовало. Смешно ли – шестьдесят лет одиночества?!
Я начал думать, что никогда не найду истинную пару, и подумывал познакомиться с кем-нибудь, похожим на меня, чтобы вместе жить в вечности, однако, как назло, все покидали меня, находя себе того единственного.
Я ждал. Ждал до конца своего сотого года на этой земле. Сменилось время – прошел целый век, и теперь я точно знал, что навеки останусь один.
*
Это было туманное утро двадцать первого века, когда все спешили на свою работу, а я не спеша гулял по городу. В последнее время дела у компании шли в гору, мы занимались поглощением маленького агентства, и теперь я мог наконец-то расслабиться. Я шел по изученным за сотню лет улицам, глядел на наступающую осень и размышлял о том, что приготовить на обед и как заполнить пустоту в груди, разрастающуюся к приходу осени. В последние годы я часто думал о том, что наше бессмертие сделало нас проклятыми, сверх-людьми, которые рады были бы обойтись без этого.
Я пнул какой-то камешек, хмыкнул, подумав о том, что в сто лет уже давно мог бы гнить в земле. Подумал о том, каким пессимистом стал. Порыв ветра сорвал с деревьев листья и понес их по дороге. На светофоре я остановился, покачиваясь с носок на пятки и разглядывая прохожих. На той стороне стоял паренек, ничем в общем-то не отличающийся от остальных. Никогда не мог определить, сколько прожил человек на самом деле – восемнадцать или шестьдесят. Он стоял, уткнувшись в свой телефон, и не обращал внимания на окружающих. Челка закрывала его лицо. Запищал светофор, и я двинулся вперед. Парень, видимо, чем-то увлекся, потому что не начал идти. Светофор замигал, а я поравнялся с ним. И тут он вскинул глаза. У меня внутри что-то перевернулось и бухнуло вниз, когда я встретился с ним взглядом. Он был обычным, таких сотни вокруг, самым обыкновенным, но что-то пригвоздило меня к месту. Он увидел моргающий светофор, хотел рвануть, но я резко вскинул руку, хватая его за рукав. Светофор стал красным, и парень недовольно вырвал рукав.
– Что творишь?! Я бы успел! – завозмущался он, убирая телефон и глядя на меня исподлобья. У него были русые волосы, челка, которую он смахивал вбок, злые глаза, которые кололи меня в самую душу. Я, наверное, впервые в жизни стушевался, захлопал ртом, не зная, что говорить.
Я понимал, что это Он. Я был в шоке, что это не Она, но этот парень точно был моим истинным. Я чувствовал, как в душе потеплело, она словно стала целой, а не половинчатой. Я находился в такой растерянности и так смешно выглядел, что парень хмыкнул.
– Ты чего, контуженный? – спросил он. – О, зеленый. Пока, – он махнул рукой, но я снова схватил его, теперь за куртку.
– Стой! – наконец сформулировал я все свои мысли. – Я не могу тебя отпустить.
– Это почему? – подозрительно спросил он.
– Потому что ты моя истинная пара. Разве ты не чувствуешь? – не знаю, как можно было не заметить тепло в душе. Оно же должно быть у всех… Хотя я понятия не имел. Мне говорили, что ты поймешь, но тут что-то неправильное. Со всей моей судьбой что-то неправильно. И пара моя неправильная.
– А должен? – еще более подозрительно спросил он, взирая на странного парня, втирающего ему про пары. – Слышишь, парень, ты это…
– Да стой! – я схватил его за руку и чуть не вздрогнул от прошившего меня удара словно от тока. Парень зато вздрогнул и отдернулся.
– Да чего тебе надо?! – видимо, он совсем молодой. Может, лет двадцать, а может, и меньше.
– Не понимаешь? – обреченно вздохнул я. – Ну давай хоть… не знаю… у тебя есть время сейчас?
– Знаешь, я не гей, что бы ты себе там ни придумал про пары. Может, я что-то и почувствовал, но это не значит, что я теперь буду «стариться» с каким-то придурком. Может, ты вообще ошибся! – воскликнул он. Мы начинали привлекать внимание. Но я не мог так сдаться после сотни лет ожидания.
– Время есть? Мы могли бы просто познакомиться, – я цеплялся за любую соломинку, я был готов на что угодно, лишь бы остановить его. – Или дай свой номер. Пожалуйста. Мы могли бы дружить. Или что-то типа того. Пожалуйста. Я так долго ждал. Ты точно Мой, – я говорил и говорил, а парень становился все краснее.
– Заткнись! Ты что вообще такое говоришь?! – не думаю, что он злился, скорее, был очень смущен моими словами. – Дебил какой-то!
Пусть. Мне, если честно, плевать, что он там говорит. Я все смотрел на него и смотрел. Теперь я понимал все, что говорят про истинных. Какое это счастье просто видеть их. Какое счастье чувствовать близость. Я никогда не чувствовал себя таким цельным, как в этот момент. Он замолчал, глядя на мои затуманенные глаза и что-то обдумывая. Я всматривался в его лицо, впитывал каждую черточку, чтобы суметь прожить еще немного в одиночестве, хотя душа не представляла, как сделать это после этого всего.
– Ладно. Вот номер, – он сунул мне в лицо экран телефона, на котором был написан номер. Я торопливо достал свой, вбивая цифры, и на имени вопросительно поднял на него глаза.
– Дима, – обреченно вздохнул он, убирая телефон обратно в карман. – Теперь ты отпустишь меня, бешеный человек?
– А ты… не свободен? – я был, наверное, похож на кота, выпрашивающего еду, потому что он прикрыл глаза.
– Как тебя там… – спросил он.
– Саша, – ответил я. На самом деле, мое имя было довольно старомодным, поэтому по наступлении восьмидесятых я сменил имя на что-то простое, потому что Клауренс казалось мне каким-то странным в этой стране.
– Ну, полчаса у меня есть… чтобы дойти до вуза, – задумчиво протянул он. Наверняка пару прогуливает. Мне пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, а прогуливал ли я.
– Ты учишься? На каком курсе? Какая специальность? – спросил я, когда он позволил пойти вместе с ним. Он морщился, словно от моих вопросов у него болела голова, но я просто не мог остановиться.
– Второй, инженер, – ответил он. Я тихо вздохнул, понимая, как сложно будет мне, столетнему старику, рядом с ним, совсем еще молодым и не познавшим вечность. Он наверняка сбежит. Точно сбежит, когда узнает, сколько мне. Он захочет жить вечно. И сможет. От подобных мыслей я погружался во все большее уныние.
– А ты? – отвлек Дима меня своим вопросом. – Тоже учишься?
– Я? – растерялся я. – Нет. Работаю. В одной компании по рекламе, – уклончиво ответил я. Я не хотел называть свой возраст, потому не стал спрашивать и его. – Чем любишь заниматься?
– Точно не знакомиться на улице со странными парнями, – хмыкнул он, и я просто утонул в морщинке около его губ, которая появлялась при ухмылке. – Блин, и вот как я это расскажу потом? Ко мне подошел какой-то парень и заявил, что я его истинный? Так вообще бывает?
– Бывает, – закивал я. – Мои… друзья говорили, что так и случается. Ты просто понимаешь, что это Твой. Я, правда, не думал, что это будет парень. Честное слово, – я словно пытался доказать, что я не такой плохой. – Я думал, что это будет девушка, как и у всех.
– Вот и я думал, – невесело усмехнулся он. – Может, ты ошибся?
– Я не мог. Я… – «слишком долго ждал» хотел сказать я, но замолк. Мы зашли в кофейню, где я достал свое дорогое портмоне и посмотрел на Диму. – Угощаю. В честь знакомства.
– Ой, да ладно, у меня есть… – начал отнекиваться он.
– Я правда очень хочу, – у меня не было повода тратить деньги уже много-много лет, поэтому я был только рад избавиться от чего-нибудь. – Если откажешься, я просто куплю все меню, – официантка смотрела на меня во все глаза.
– Богатенький, что ли? – с прищуром поинтересовался Дима. – Мне не надо. Только чай.
– Хорошо, два чая, пожалуйста, – заказал я. Я чувствовал, что Дима теперь внимательно рассматривает меня, замечает дорогое пальто, кожаные ботинки, дорогие часы на руке. Он наверняка думал о том, что я богатенький сыночек каких-нибудь родителей, которые пристроили меня по блату. Пусть. Это все равно лучше, чем столетний старик. С внутренним трепетом я смотрел на него исподтишка, пока он пил свой чай, и понимал, что буду очень сильно страдать, если он покинет меня.
– Расскажи о себе, – попросил я, чтобы заполнить паузу. Мне было страшно, что все идет не так. Не так должна была состояться встреча с парой. Поганый мир. Я ненавидел свою природу за то, что не могу спокойно смотреть ему в глаза, что задаю глупые вопросы, что цепляюсь за ниточку только потому, что это может принести мне призрачную иллюзию счастья.
– Давай лучше уж ты. Ты какой-то странный, Саша, – с напором сказал Дима. Он откинул челку и уставился на меня. – Я чувствую что-то странное, но не могу передать что. Словно все пошло не так.
– Я обычный. Самый обычный. Просто чуть старше тебя, – произнес я, сердце глухо бухало. – Я работаю, университет закончил, живу один. Друзей нет, подружек тоже. Собственно, все. Люблю гонять на машине ночью и смотреть телевизор. Теперь ты.
– Я учусь, параллельно работаю. Родители живут со мной. Много друзей, подружек. Не люблю гонять и смотреть телевизор, – сказал он. Мне становилось все страшнее. Он либо специально это делает, либо… хотя, наверняка специально. Я сжал пальцы в кулаки, утыкаясь взглядом в стол. – И я не гей.
– Я тоже.
– Тогда что нам делать? Душой я понимаю, что ты моя пара, но я не хочу прожить жизнь с мужиком. Это сейчас ты восемнадцатилетний, а потом? Волосы на груди и ногах, да? – он словно насмехался. Я прекрасно понимал все это, я так же как и он был не готов. Но я не мог потерять даже это.
– Я понимаю. Мы можем просто дружить, – отозвался я. – Не знаю. Ты же понимаешь, что не будешь ни с кем так же счастлив, как со мной? – снова екнуло сердце, когда он посмотрел мне в глаза. – Просто мне кажется, что я уже люблю тебя, – вырвалось у меня.
– Да ты ненормальный! Мы знакомы гребанных десять минут! – воскликнул он, резко поднимаясь. – Я пошел! Не надо таскаться за мной! Живи своей жизнью!
У меня не хватило сил окликнуть его. Я молча смотрел, как он прошел по улице и скрылся за поворотом. Не знаю, каким словом назвать чувство, когда часть тебя отрекается от твоей любви. Хотя, наверное, я слишком долго ждал, потому равнодушно положил деньги на стол, поднялся, застегивая пальто, и вышел из кафе, отправившись своей дорогой. Слишком много воды утекло с тех пор, чтобы я бросился за ним, падал ему в ноги и прочее. Нет. Этого не будет, решил я.
Но теперь реальность казалась мне скуднее и словно поблекла в сравнении со вчерашним утром. У меня словно уничтожили тот последний луч надежды, оставив гнить в полной темноте. Я слышал, что люди, которые прожили несколько сотен лет, под конец бросались под колеса или под поезда. Только так можно умереть. Но я всегда был слишком труслив для самоубийства, да и любил жизнь, несмотря ни на что. Теперь этого чувства не было. Я подсчитал дни до следующего дня рождения. Мне будет сто один год. Я с усмешкой подумал о вечеринке. Наверное, напьюсь. А может… закончить все это? Я остановился как вкопанный.
Может, действительно все бросить? За это время я приведу все дела в порядок и составлю завещание. Мне некого держаться и нет человека, ради которого стоит продолжать это все. Твердым шагом я пошел вперед, зная, что намечаю себе на пути.
*
Однако я был все так же мягок, как и шестьдесят лет назад. Я позвонил Диме через неделю, но так и не смог выдавить из себя ничего, кроме «Привет». Он бросил трубку. Я бы, наверное, поступил так же. В следующий раз я продвинулся до «Как дела?» Парень сердито сопел в трубку, буркнул: «Нормально». Спросил, почему я ему названиваю, как маньяк. Я сказал, что хочу его увидеть, и он согласился встретиться. Видимо, надеялся, что так я отвалю.
Я принес ему цветы. Не знаю зачем. Глупый, опрометчивый поступок, но так хотелось впечатлить его. Дима отдал их продавщице в первом же магазине, кинул на меня взгляд и ухмыльнулся, увидев, как я поджал губы. Неприятно. Дима был не самым приятным человеком, но для меня… Я был готов стерпеть все. Он нехотя рассказывал о себе, больше молчал или смотрел в телефон. Наверное, он считал меня эдаким мажором, потому что я не скупился деньгами и выглядел очень прилично.
Мы редко встречались, один раз он был у меня дома, но я получил такую долю презрения, что больше не приводил его. Несмотря на все это, я привязывался все сильнее. Я понимал, что это все моя природа, что все так не должно быть, но не мог ничего поделать. Сердце, истосковавшееся за годы одиночества, молило Диму о взаимности.
– У тебя бэха? – спросил он удивленно, когда мы вышли из кафе. До этого я старался парковаться подальше и доходить до места встречи пешком. Но в этот раз мест не было.
– Да, – коротко отозвался я, иррационально смущаясь того, что я обеспечен и езжу на хорошей машине. Это же нормально! Я заработал на нее своим трудом! Все во мне вопило о несправедливости.
– Родители подарили? – со знакомым мне презрительным прищуром протянул Дима. Я предпочел промолчать. Пусть думает что хочет. Хоть насосал. Мне плевать. Главное, что он все еще общается со мной. – Прокатишь?
– Садись, – я улыбнулся, открывая перед ним дверь. Парень наклонил голову, заслоняя глаза челкой, и нырнул в салон, тихо охая от восхищения.
– Клевая тачка! – произнес он, пристегиваясь. – Я бы себе тоже такую хотел. Но… с зарплаты такого не накопишь.
Вместо ответа я завел мотор и выехал со стоянки. На подобные выпады я предпочитал молчать. Парень все равно отвернулся к дороге и больше не разговаривал со мной, лишь изредка командовал, куда ехать. Он жил в самом обычном районе, в самой обычной многоэтажке с самыми обычными жильцами. Я постукивал пальцами по рулю, не зная, что меня так смущает. Было жарко от близости парня в машине, а он почему-то не выходил.
– Ты страннее, чем показался в первый раз, – наконец заявил он. – Не думаю, что мы сможем общаться дальше. Ты какого-то другого полета птица, и что бы ты там ни говорил про пары, мы все равно неполноценная пара. Мы не сможем завести семью и детей. Всего этого не будет. Так зачем стараться? Чтобы состариться? Но мы еще так молоды. Мы можем прожить еще сто лет! – я вздрогнул. – А потом можем встретиться и типа дружить, чтобы просто умереть. Со своими женами. Хоть мне и кажется, что мы знакомы сто лет, хоть рядом с тобой спокойнее, чем с кем-либо, но я не готов загубить свою жизнь.
Я слышал эти слова как через толстую вату. Равномерно стучал пальцем по рулю, словно отстукивая секунды на часах моей жизни. Он сказал что-то еще, но я не слышал. Я повернулся к нему, глядя на этого молоденького паренька, в сравнении с которым я был глубоким стариком. Мне хотелось сказать о своих планах, но я не стал. Я наклонился и поцеловал его, не давая опомниться. Он сперва замер с приоткрытым ртом, давая мне шанс слегка прихватить его за губу и оттянуть ее вперед, а затем оттолкнул меня, судорожно отцепил ремень безопасности и вылетел из машины. На улице он демонстративно провел рукой по губам и вытер об штаны. Затем развернулся и быстрым шагом направился к дому. Я посмотрел на себя в зеркало заднего вида и не узнал. Это был кто-то другой, у которого в уголках глаз появились две крохотные морщинки. Болезненно улыбнувшись, я снова завел мотор и поехал домой.
*
Я больше не звонил Диме и сомневался, что он когда-нибудь позвонит мне. Приближался тот день. Я написал завещание и заверил его у нотариуса, который сочувствующе посмотрел на дату моего рождения и поставил свою подпись. Я купил себе шампанское и торт. Купил свечу. Долго и тупо смотрел на свечи, на которых написаны цифры, и выбрал «1» «0» «1». Прекрасное число, чтобы умереть. Я не мог заснуть, да и посчитал, что мне это не нужно. Мертвецы на том свете отоспятся. У меня был пистолет. Очень давно, еще в лихие годы, я приобрел его у какого-то сального торговца за сущие пустяки. Долго и методично я начищал каждую деталь. Хочу, чтобы все было по правилам. В двенадцать я зажег свечи на торте и набрал Диму. Пусть потерпит меня еще один раз.
Парень не спал. Очевидно, к чему-то готовился, поскольку очень грубо отозвался в трубку.
– Чего тебе надо?
– Хотел попрощаться, – отозвался я. – Удели мне несколько минут, я не отниму много твоего времени.
Он молчал, и я принял это за согласие. Я слышал, как скрипит его ручка. Он наверняка сидит дома, согнувшись над чертежом или чем-то типа того.
– Я понимаю, что ты ясно объяснил мне свою позицию и ничего пересматривать не будешь. Я хотел объяснить, почему так странно вел себя при первой встрече. Дело в том, что только что мне исполнился 101 год. Я немного староват для того возраста, когда обычно заводят семью, и ты прав, из нас была бы хреновая пара, – мой голос немного дрожал, но годы выдержки взяли верх. – Но я так обрадовался, когда нашел тебя. Ты не представляешь, что происходило у меня внутри. Я ждал тебя почти восемьдесят лет. Я потерял всякую надежду, а тут ты. На светофоре. Поднимаешь на меня глаза. Для меня словно открылся новый мир. Тот, где я, наконец, могу быть счастлив. Но, увы. Я не могу принудить тебя к этому. Это твой выбор. Посему прощай. Прости, что тебе придется прожить жизнь так же, как мне – в мире без пары. И прости, что у тебя ее больше никогда не будет.
Я сбросил вызов, поднес пистолет к виску и задул свечи.
*
Осечка.
Снова.
Телефон завибрировал. Входящий вызов – Дима. Дрожащими пальцами от перенапряжения я провел по экрану, поднося к уху.
– Д-да, – внутри все так и ходило ходуном.
Дима некоторое время молчал. Потом что-то зашуршало, и он спросил:
– Могу я приехать?
– Я… не… – я не мог ему отказать. Он сбросил вызов, а я остался сидеть в полной темноте, не двигаясь, пребывая в каком-то странном состоянии из-за того, что судьба подарила мне жизнь. Зачем?
Ответ нашелся быстро. Он через час позвонил в домофон. Дима стоял на пороге и переминался с ноги на ногу. В руке держал большой планшетник. Ответственный студент. Увидев в руках пистолет, который я судорожно сжимал в руке, он ничего не сказал, снял обувь и мягко вытащил его из моих онемевших пальцев.
– Принес свой проект. Надо доделать, доделаю тут, раз уж остаюсь, – говорил он, раздеваясь, словно не замечая гнетущей атмосферы. Я глядел на него и глядел и не понимал, зачем он приехал. – Ну, хватит смотреть на меня так! Я же не мог просто оставить все как есть! Ты же все-таки моя истинная пара. Тем более – это что?! – он потряс пистолетом. – Ты серьезно? Это твой выход из ситуации?
Я стоял и искренне не понимал, почему меня отчитывает двадцатилетний мальчишка. Может, он и говорил что-то правильное, но я видел только, как двигаются его губы, и не слышал ни звука. Он щелкнул пальцами перед лицом, и я очнулся.
– Серьезно? Даже не слушаешь любовь всей своей жизни? – спросил он, усмехаясь. Он прошел вглубь квартиры, включил свет, обнаруживая одинокий торт на длинном обеденном столе. – И это все подарки себе на 101 год? Ну, ты и старик, – он хлопнул меня по плечу и насильно усадил на место. – Завтра подарю тебе что-нибудь стоящее.
Дима, казалось, обходился со мной, как с больным. Вскипятил чаю, разлил по кружкам, разрезал торт. Поставил передо мной кусок со свечами и снова зажег их.
– Загадывай желание, – сказал он, садясь напротив. Я посмотрел на него долгим взглядом и сильно-сильно пожелал, чтобы «это» не кончалось. – Наверняка какую-нибудь романтичную фигню, связанную со мной? – я бы обиделся, но я был морально истощен, да и он просто шутил. Я это уже давно понял. Это у него такой юмор. Колкий и обидный. – Скажи уже что-нибудь, а то мне страшно становится, когда ты так смотришь.
– З… зачем ты пришел? – спросил я, прочищая голос. Он доставал свой проект и чертежные принадлежности и, только разместив все это на столе, ответил.
– Я понял тебя. И я не смог взять на себя такую ответственность. Не смог представить, как это – прожить сто лет в одиночестве. И не хочу себе это представлять. Тем более, теперь я взглянул на тебя по-другому. Я думал – ты мажор, сын богатых родителей, соришь деньгами и можешь позволить себе все.
– Мои родители давно умерли, – глухо сказал я.
– Я понял. Я подумал о том, сколько ты пережил и как ждал меня. После такого мне захотелось дать тебе шанс. Я подумал – ты же неплохой парень. Ты искренний, добрый, ты не требуешь от меня ничего, обращаешься со мной, как с хрустальной вазой. Для тебя любовь – подарок судьбы, ты вон даже решил все бросить после отказа, – Дима кивнул на пистолет. – Я не могу взять на свою совесть твою смерть, но это не единственная причина, по которой я здесь. Как твоя Пара, я чувствую в тебе родную душу. Мне кажется, что мне будет плохо, если тебя не станет или ты уедешь далеко. Не знаю. Не проверял. И, если честно, не очень хочется. Да, сейчас я тебя не люблю, но и не ненавижу. Я отношусь к тебе хорошо, даже лучше, чем к кому бы то ни было, но это лишь сила душ. Для того, чтобы это переродилось в любовь, надо долго работать над нами. Я не буду мешать этому и противиться. Мы можем попробовать.
Я слушал его, приоткрыв рот. Неужели он всерьез? Неужели он хочет дать шанс?
– Ты с-серьезно? – спросил я, не веря своим ушам. Он кивнул.
– А теперь, если ты не против, я поработаю над проектом. Ешь свой торт. Завтра мы отметим твой день рождения, как подобает отмечать такой возраст, – произнес он, склоняясь над бумагой, а в уголке рта я заметил улыбку, которую я хотел бы поцеловать, но пока делать этого не решился. Всему свое время. А времени у нас – целая жизнь.
