Текст книги "Пластиковый сад"

Автор книги: Ю_ШУТОВА

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Не, – Алонсу качает головой, – у нас такого нет, сказано столько-то дней у стенки, значит столько и отстоит, задержек на было.

– А еще он говорил, – продолжаю гнуть свою линию, – что там, на Карибах, всей разгрузкой-погрузкой ведает стивидор с берега, ни капитана, ни старпома, ни вахтенного никто не спрашивает.

– Ну это вообще ерунда, как грузить без вахтенного, он же грузовой план подписывает, ты кого хочешь спроси.

– А кого спросить-то, я бы спросил, – вот он мой крючочек, – ну вот ты говорил, завтра «Роза» придет, вот я бы ихнего вахтенного и спросил.

– А зачем тебе это?

Я, ничтоже сумняшася, говорю:

– Как зачем? Хочу книгу написать о тружениках моря, вот материал собираю.

Это вызывает уважение. Вообще, я заметил, у людей малочитающих все связанное с литературой вызывает большое уважение. На этом и сыграл.

– Счас, – говорит, – Родригу звякну, спрошу, он посмотрит, кто там на «Розе» вахтенный.

Вахтенный помощник на контейнеровозе «Роза ду мар» – Габриэл Гомеш да Силва. Вот он ты, майн либер Дитрих, ку-ку, я поймал тебя. Основная часть подготовительного цикла пройдена, осталось хрен да маленько: запустить програмку с фичей геолокации, – отследить мобильник на местности, должен же я знать маршруты передвижения майн либер Дитриха или, если хотите, меу кериду Габриэла, что суть одно и то же. Ну и туда же в прогу примочку, чтобы засечь и определить на местности номера, с которых ему будут звонить, или кои он сам набрать соизволит. Прогу я заинсталил в маленький свой ноут, маленький да удаленький, я его на PURISM'е заказывал. Он в три с лихом тонны бачей мне обошелся, но того стоил. Главное, в нем антенна супер, если хоть сколько угодно слабый сигнал, она словит, главное, чтобы был. Ну и, наконец, возможность послушать, о чем мой бравый герой будет со своими подельниками беседовать. Просочиться в сети сотового оператора через дыры в протоколе сигнализации SS7 – нормальная рабочая схема. Но это завтра по утрецу, пока незачем. Нет, я бы мог все это забубенить в стационарную тачку, но мне же и посмотреть охота, чего как там получится, значит, надо быть мобильным. Я даже хотел отправить своему клиенту червя в приложении, чтоб через мобилу слышать вообще все его разговоры оф-лайн, но потом решил, ну его на фиг, что я там услышу, только уши засорять. По моим прикидкам должно быть два, максимум три звонка, и столько же свиданий с передачей краденых камер, не будет он поставщиков в одну отару сгонять, знакомить между собой. На последнюю стрелку я собирался пригласить кордебалет из полиции и посмотреть через щелочку на этот хоровод. Ну должен же я увидеть срежессированое мною действо.

И было утро Первого дня. Это я так назвал, раз судно будет двое суток стоять в порту, значит пусть будут Первый день и Второй день. Вот Первый, значит, начался. Девять часов, я бодрый, с большой чашкой крепкого кофе сижу на диване, на коленях ноут. Чашка слегка обжигает пальцы. Помню, вычитал у кого-то из латиноамериканцев: «Кофе должен быть черным как ночь, горячим как страсть и сладким как грех». Красиво, но я предпочитаю все же без сахара, безгрешный. На ноуте карта острова, пока пустая, клиент проявится, когда его мобильник законнектиться с кем-нибудь. Сижу, жду… Вторая порция кофе… Десять утра. На улице солнышко, над океаном небо голубеет, Луиш внизу уже свой шалман открыл, туристы после своих гостиничных завтраков подтянулись на первую чашечку эспрессо. У меня окно открыто, слышно, как они переговариваются. А я что, привязанный? Сижу тут, жду у моря погоды. Какого черта? Позвонил в порт Алонсу, сегодня с утра его смена, а мы с ним после двух посиделок в баре друзья навек, здесь на острове корешатся быстро, благо для этого ничего, кроме потрындеть, не нужно. Спросил, пришла ли уже «Роза ду мар». «Да, – говорит, – здесь, прямо сейчас швартуется. А что?» Я тему сбил: «Я ты до скольки на службе? Может посидим как вчера?» Но он сказал, ему надо с дочкой в клинику. Порассказал мне еще про нее немного и уже про мой вопрос забыл, вроде я и звонил только, чтоб выпить предложить. Неплохо.

Время есть, я спустился вниз, там уже мои приятели-голуби собрались кучками, воркуют, в одном углу костяшки домино стучат, в другом футболистам из Униана кости перемывают, знатоки, ей-богу, каждого можно тренером ставить, победа гарантирована. Ну я тоже подошел, руками помахал, свои советы, как играть надо, выдал, потом к стойке протиснулся. Именно, что протиснулся, человек шесть в экран пялятся, от страсти подвывая, Униан кому-то сливает матч. «Луиш, – говорю, мне бы твоих волшебных тостов с ветчиной и сыром. Сделай мне штук шесть, я наверх к себе возьму. Лады?» Пока ждал, подошел к доминошникам: «Как дела? Все хорошо?» – «Все хорошо!». Сидят мужики, еще крепкие, им бы, ну не знаю, огороды что ли копать или столярку какую сколачивать, делать что-нибудь, руки-то у них умелые, они что только в этих руках не вертели за долгую жизнь, но теперь нет, шалишь, только костяшки белые пластиковые в стол вколачивать. И не скучно им. Завидую. Есть, правда, у нас в компании один настоящий инвалид, Мигуэл, он раньше рыбаком был, по миру помотался, в Панаме рыбу ловил, в Калифорнии. Что-то там у них на сейнере произошло, рухнуло что-то, Мигуэлу позвоночник подшибло. Домой вернулся к жене и детям. Теперь не ходит, ездит на такой самодельной трехколесной хреновине с мотоциклетным мотором, сам собрал, я ж говорю, они могут, старики наши. Могут, но не хотят. Меня окликнули, тосты были готовы, и, забрав аппетитно пахнущую тарелку, я вернулся к себе на диван к ноуту.

Полдень. Есть! Клиент проявился! Дзинь-дзинь. Вахтенный Габриэл звонит кому-то в Сантану. Так, включаем громкую связь: «Прием. Прием. Неуловимый мститель вызывает поганца Габриэла». Шутка! Ладно, долго рассказывать тут нечего, этот скупщик ворованных камер позвонил, как я и думал троим, одному за одним, и назначил три встречи, две сегодня: в восемь вечера в шашлычной «Нунеш» у заправки в Сантане, и в восемь тридцать где-то в Файяле, конкретно не было сказано, «на том же месте» и все, значит не в первый раз. Ну ничего, я найду. Все рядышком. Последнее свидание было назначено в день Второй с самого, можно сказать, ранья, в восемь часов, угадайте где? В нашем солнечном городке, правда на окраине, у бара «Капитал», там в этот час весьма тихо и пусто, с одной стороны строительный магазин, он еще будет закрыт, с другой – эстакада скоростной дороги, напротив пустырь. Сюда я должен буду ангажировать ансамбль песни и пляски отделения криминальной полиции. А где же пристроиться честному зрителю? Я поелозил по карте, вот она моя ложа – за пустырем огороженная площадка со штабелями каких-то стройтоваров и парой двадцатифутовых контейнеров. Тут, на контейнере я и устроюсь.

Но завтра – для завтра. А нынче уже в семь вечера я сидел или, правильнее сказать, сидела в шашлычной в Сантане. Вспомнив комедию с переодеваниями, я вновь задействовал образ немецкой туристки, сегодня ее розовую непродувашку украшал значок в виде желтого одноглазого миньона из популярного мультика, его глаз был видеокамерой, батарейки хватало на час непрерывной съемки, да мне столько и не понадобится. Место было не самое проходное, кабак стоял у малопроезжей дороги, жилых домов рядом нет, только мебельный магазинчик, но он, по-моему, закрылся навсегда. Где-то без четверти восемь перед входом остановилась древняя ауди 80, омерзительно-зеленого цвета, длинноносая такая, восьмидесятых годов прошлого века, а можно еще круче, – конца прошлого тысячелетия, и в зал вошел парень лет двадцати пяти, с кольцом в мочке левого уха, не тот ли, что попятил агнессову розовую Сони. Был это явный бразилейру, их все больше приезжает на остров. Чего едут из своей Бразилии? Делать здесь у нас нечего, работы нет, социал маленький. Бо̀льшая половина этих парней открывают барбершопы, стригут и бреют, с клиентами у них порядок, зачастую очередь сидит в парикмахерской, и все, включая мастеров, болтают о том о сем и попивают кофеек. За последний год появилась целая формация молодых людей, фигуру они себе уже сделали, накачали-набегали, а теперь лелеют и холят растительность на своих физиях, к парикмахеру они ходят по два-три раза в неделю. Ей-богу, думают только о своей бороде. Но, видимо, этот бразилейру стричь-брить не умел, пришлось заняться другим промыслом. Он бегло оглядел столики, не нашел, кого искал, и встал у стойки, заказал вечную чашечку эспрессо. Пенсионерка, ну то есть я, подошла к стойке расплатиться, потом вышла на улицу покурить. Курила она, не спеша, со вкусом и долго. И дождалась.

Около темной витрины закрытого мебельного магазина остановился пикап кангу с глухим, без стекол, кузовом, водитель, не выходя, что-то сказал в свой мобильник, и тут же из шашлычной вышел давешний бразилейру, вытащил из своей тачки черную спортивную сумку, вполне увесистую на вид, и пошел к пикапу. Тетка в розовой непродувашке бросилась за ним, и когда из пикапа вышел водитель, она, обойдя бразилейру на вираже, подошла и спросила по-английски: «А не будет ли любезен многоуважаемый сеньор подсказать даме, где тут стоянка такси?» и меу кериду Габриэл, а кто это еще мог быть, высокий тридцатилетний мужик, смуглый до молочно-шоколадной масти, кучерявый, с явной примесью африканской крови, объяснил даме, что стоянок тут нет, а такси ей может вызвать бармен, к нему и обращайтесь. Пенсионерка удалилась обратно в шашлычную. А эти полезли в пикапчик, сдавать-принимать чердованный товар.

Машины разъехались. Я взял (пенсионерка взяла) еще один, уже третий здесь кофе и вытащил(а) из рюкзачка свой ноут. Посмотрим, куда ты, прелестное дитя, теперь навостришь лыжи. Красная точка габриэлова мобильника двигалась в сторону Файяла, а навстречу ему двигалась синяя точка, обозначавшая телефон его контрагента. Они сошлись в придорожном кафе «Груташ» на окраине Файяла. Да, местечко самое подходящее для тайных свиданий. Эта забегаловка стоит на перекрестке трех дорог, и кроме дорог, там ничего нет, ни жилья, ни магазинов, ничего. Успею? Нет? Попробуем. Пенсионерка, захлопнув ящик, бросив мелочь на стол, буквально выскочила на улицу, рюкзак на спину, шлем на голову и в седло. Я одолжил мотоцикл у парня одного, немца, живущего в столице уже третий год, он большой любитель гонять, в том числе и по треку, и конь у него шикарный, BMW S1000. Как ни быстро я ехал, но добрался только к шапочному разбору, и успел увидеть лишь как разъезжаются от ресторанчика уже знакомый пикап и старый красный мерин-250. Заснять я это не успел, но номер мерседеса запомнил, потом дома гляну, чей. Ну что ж, Первый день закончился, я – домой.

Вечерком, посидев как положено за пивом и газетами, поболтав с народом, я засел в своем кабинете. Перелопатил, что наснимала моя камера. Неплохо: Габриэл, первый его снабженец – крупным планом, номера обеих тачек в кадре. Номера мобильников, номера машин в умелых руках быстро превращались в имена и адреса. Все это я записал в файлик, подробно, с повторами, чтобы самому непроходимому кретину было понятно. Нет, я ничего плохого про полицию сказать не хочу, просто на всякий случай. Да, главное – про завтрашнее свидание всю инфу: где, когда и с кем, приложил видяху, потом через пару соксов спуфил мыло веерно на все адреса нашего отделения криминальной полиции от имени и электронного адреса монастыря да Санта Мария в городке Алкабос на континенте, так называемого монастыря Молчания. И подписался привычно: «Сестра Ирма».

«О, где ты, утро завтрашнего дня?» Утро, надо сказать, не задалось. Где-то с пяти часов пошел дождь, и, когда я без четверти семь высунул нос на улицу, там было темно, сыро и холодно. Сильный дождь уже иссяк, но отовсюду летела мелкая водяная пыль, унылая, всепроникающая. С гор сползала серая рваная простыня облаков, превращалась по пути в туман, и он прятал в своем чреве еще спящие улицы. Самая гриппозная погода. А я человек уже старый… Тьфу, пропасть, наслушался Агнесс: «Старость, старость…» Не дождетесь. Оделся соответственно. Двигать пора, режиссер должен быть в театре первым. Железный немецкий конь все еще со мной. Хорошая скотинка, пожалуй, куплю себе такую, машина здесь мне совершенно ни к чему, а вот такой мотоцикл, – то, что надо. Поскакали. В семь ровно я на месте, болторезом крякнул замок на воротах и закатил мотоцикл на территорию давешнего склада. Забрался на контейнер, залег. Мягко говоря, сыровато, да, фактически в лужу ложиться пришлось, хорошо я под одежду гидрокостюм надел, мне только ревматизма на старости лет не хватало, тьфу, опять туда же понесло, нет никакой старости, есть застой в мыслях и в теле. Ноут поставил, где посуше, включил, жду, проявятся ли мои клиенты. Ночник достал, хотя и не ночь, да туман не особо позволяет разглядеть окрестности, поэтому бинокль ночного видения не лишний. Думаю, где же полицаи. Черт, не явились что ли? Для кого я тут шоу устраиваю? Обидно. Сам я хватать и вязать никого больше не собираюсь. Не приедут, будет меу кериду Габриэл гулять на воле.

Суть да дело, часики тикают, время «Ч» пришло. Вот подъезжает пикап, доброго утречка, Габриэл. Стоит, погасив фары, ждет. Только сейчас я заметил, что кабачок закрыт и закрыт уже давно и навечно, и окна его изнутри заклеены газетами. Проходит еще минут десять, клиент начинает нервничать, хватается за мобилу, коннект, у меня на экране появляются две точки, габриэлова красная стоит на месте, а вторая синяя движется сюда со стороны района Моросуш, близко совсем, сейчас явится… Ага, вот он, больше некому. И точно, возле пикапа останавливается какая-то дремучая тачка, из нее вываливается парень с объемистой сумой в руках, идет к пикапу, поворачивается ко мне боком. Я пялюсь в бинокль, кручу колесико настройки, чтоб получить максимум приближения. Мать честная, у этого огрызка на щеке родинка ровно на два цента, это ж тот гаденыш, которого я на леваде вязал. Ему ж еще вроде на киче чалиться полагается, ан нет, он снова с нами. О, святая толерантность! Габриэл вылезает из машины, утырок с родинкой открывает свой баул, и тут… Виу-виу, – сирена, да как-то со всех сторон, и наша доблестная полиция-троеручица, как в американском блокбастере, блокирует злоумышленников. Вот где они прятались по сю пору? Я так и не отследил. А получилось – загляденье, эти двое в центре застыли, а вокруг человек десять в форме, шлемах и с автоматами, прямо балет «Спартак», – танец с саблями. Тут я пожалел, что не сунул червячка в габриэлов мобильник, сейчас бы послушал, что они там булькают, дескать, мы здесь случайно, проездом, а сумка валялась, мы просто поглядеть хотели, что там… нет, я его не знаю, в первый раз вижу… я вообще хотел кофе выпить перед работой, а тут закрыто… Ну да не важно. Спектакль закончился, этих повязали, и все укатили.

Ауфидерзейн, майн либер Дитрих, адеуш, меу кериду Габриэл, прощайте, прощайте, я буду скучать без вас.

***

Стоит ли упоминать, сколько разговоров было уже этим вечером, когда выпить по стаканчику после работы зашли в нашу забегаловку Алипиу и другие ребята из отделения криминальной полиции? Приятели мои возбудились сверх всякой меры. Педру все наскакивал на Алипиу:

– Вот ты скажи, ты же без пяти минут комиссар, вот что, вы сами без посторонней помощи не могли этих мошенников словить? А? Вот что вам обязательно все на тарелочке поднести надо?

А Алипиу, здоровый увалень, все кивал как-то виновато грушеподобным носом, все разводил большими крестьянскими руками, все гудел:

– Да мы уже сами почти расследование закончили, мы уже сами… мы уже…

А Ана, совсем еще девчонка, стажер, маленькая, верткая, голова чуть выше пузырька пива, стоящего перед ней на столе, размахивала руками, почти крича. Но все равно слышно ее было плохо, шумели в баре все.

– Я всегда говорила, женщины соображают быстрее мужчин, пока наши чесались, эта сестра Ирма выследила всю шайку. А у нас в отделении даже техники такой нет, чтобы по номерам мобильников кого-то отследить. Да ордер получить… а она раз, и готово.

А Алипиу ей:

– Твою сестру Ирму саму бы привлечь не худо. Хакер чистой воды. Если б я ее нашел, я бы ей влепил!

– И с благодарностью у вас, у мужиков, хреново, – горячится девчонка, – она за нас всю, ну почти всю работу сделала, а ты ее «влепить» собрался.

***

И сегодня, и на следующий день, да еще и месяц спустя, пожалуй, на площади возле церкви Чудес Господних будут рассказывать и пересказывать друг другу жизнерадостные старики байки про сестру Ирму, про поимку убийцы таксиста, про взятие целой шайки похитителей фотоаппаратов. И будут появляться все новые подробности и новые версии событий. И будут они задаваться вопросом, какие еще преступления раскроет сестра Ирма, и кто она такая, и откуда взялась. И только я, Гонзу-Читатель, знаю наверняка, что сестра Ирма больше не появится на нашем горизонте никогда.

Или я ошибаюсь?

Человек, который так и не приехал

– Эта чиво у тебя, дай-ка позырить…

Фу! «Приключения прекрасной покойницы»,

– бульварное чтиво.

Копыто со стуком втемяшилось

в обложку, придавив книгу к земле.

– Чё б ты понимал, маленький медвежонок,

– раздраженно буркнул Иа, лупцуя

себя хвостом по бокам,

– это готишный роман! XIII век!

Срындивиковая Англия!

Боб О’Рики «Вини-Пух и Дивный Новый Мир»

В первый день у меня только один урок должен быть, третий, но я специально к первому пришла, ну чтобы познакомиться со всеми, посмотреть кто есть кто, кто чем дышит. Думала, посижу в учительской пару часов, за всеми понаблюдаю тихонько. Только меня директриса всем представила, то се, «наша коллега… дойч лерерин, язык и литература… надеюсь подружимся…», все, в общем, как положено на новом месте, училки улыбаются, я тоже, руки пожимаем. И тут дверь открывается и входит ОН. Я б меньше удивилась, если б фрау канцлерин ввалилась в розовом пиджаке. Первый день на этой работе, всего неделя в городе, неделя, как я сюда переехала, и здрасьте-пожалуйте, он собственной персоной предо мной.

Мне было четырнадцать, и я втюрилась в него по самую макушку. Тут удивляться нечему, в него полшколы было влюблено, я имею в виду, половину девчачьей половины, хотя… Он умел обаять, очаровать каждого. Даже учителя, все без исключения, и даже директор, мужик придирчивый и раздражительный по кличке Геморрой, все его любили: «Энди написал сочинение не хуже нынешних писателей, Энди почти победил на олимпиаде по физике, четвертое место – это очень высокий результат, Энди будет участвовать в городских соревнованиях по многоборью, единственный от нашей школы…» И конечно, он был красавчик: высокий, стройный, сильные руки, волнистая пышная челка на пол лица. Всегда ходил в черных джинсах и черной футболке с какой-нибудь готичной надписью. Вообще-то в школе такое не приветствовалось, но ему молчаливо дозволялось.

Его имя было Анджей Крански, но ему больше нравилось быть Энди, и все, включая учителей, звали его Энди. Он с матерью приехал из Польши в глубоком детстве. Жили они в квартале за вокзалом среди турок, болгар, сербов и прочих эмигрантов, но ходил он в нашу престижную школу. И как я сейчас понимаю, Энди из кожи вон лез, лишь бы учиться именно здесь, лишь бы вырваться из своего дешевого квартала.

Меня он, безусловно, не замечал. Даже не подозревал о моем существовании. Да и замечать там особо было нечего. Тощая бледная тень, фигура-макаронина без уже положенных по возрасту девичьих выступов. Две спагетины ног до шеи и сразу над ними круглые как у Гарри Поттера очки. Остальное несущественно: белобрысые прямые волосы, остриженные «под гребенку» чуть ниже уха, белая, краснеющая от капли солнца кожа, брекеты, слегка загребающая походка. А ведь я старательно вертелась вокруг него. Я даже набралась смелости и записалась в театральный школьный кружок, где он блистал в главных ролях.

Когда я пришла на первое свое занятие, репетировалась пьеса из рыцарской жизни, что-то про короля Артура и его круглый стол. И вот все расселись на сцене, разобрали свои слова, началась читка. Мне тоже сразу дали маленькую роль пажа, один раз я должна была сказать что-то вроде: «О, храбрый рыцарь, где твой славный меч?», а второй – обратиться к прекрасной даме, горестно заломив руки: «Увы, герой наш пал в неравной битве!» Ну как-то так. Героем и храбрым рыцарем, само собой, был Энди. И вот, значит, мы по очереди произносим свои слова, тут Энди встает и говорит, что все это ерунда на постном масле, что эти давно рассыпавшиеся в прах рыцари никого не волнуют, что ставить надо вещи современные, что у него есть прекрасная пьеса, детектив, многоплановое построение, современные реалии и патати, и патата… Препод наш спорить с ним не стал. Сразу предложил прочитать эту пьесу и разобрать, и может быть, она столь прекрасна, как сказано, и тогда, конечно, давайте ее поставим. И надувшийся от гордости Энди молниеносно раздал всем по экземпляру. Ясен пень, это была его собственная пьеса, просто он не хотел это говорить, а ждал, чтоб все восхитились для начала. Но не восхитились. Действие стало распадаться, сюжетные линии обкурившимися змеями уползали за горизонт, не пересекаясь, персонажи произносили реплики, повисавшие в пустоте. Сырятина, одним словом. Но Клаус, препод наш, был человеком добрым, ничего такого он говорить не стал, а сказал, что очень интересный материал, надо слегка переосмыслить то и се, усилить вот этого героя, а вот этого может и вовсе убрать, и нам всем будет интересно поработать в этом ключе… Но Энди и дослушать его не захотел, вспыхнул, руками замахал, мол, мы тут все мастодонты, рабы разлагающейся классики, про современный театр не слыхали ни черта, серость, бездарность, садовники вишневые. Подорвался и ушел. Совсем ушел из кружка. А я осталась репетировать своего пажа-недоноска.

На премьере я ухитрилась перепутать свои две реплики, сначала прямо в лицо славному рыцарю заявила, что пал он смертью храбрых, а потом требовала от прекрасной дамы, чтобы она немедленно предъявила мне свой доблестный меч. В общем, это были лучшие моменты в скучном действе. Зал хохотал, я сомнамбулой бродила по сцене, уходя зацепила пристегнутым ко мне бутафорским кинжальчиком задник, он поехал вслед за мной, предъявив зрителям переодевавшихся за ним девчонок. Визг и всеобщий восторг.

Через год мои родители развелись, и мы с мамой уехали из Нюрнберга на остров Рюген в Засниц. Больше я Энди не видела.

***

Меня зовут Бригитта Штаубе, и я уверена, что вечная канитель в моей жизни происходит именно из-за этого.

Из-за этого имени.

Вот если бы я была, к примеру, Алисой ли хотя бы Летицией… Нет, лучше все-таки Алисой. Алиса бы не стала заморачиваться всякой фигней, которая здорово осложняет Бригитте жизнь. Она бы не постеснялась потащиться с подругой на вечеринку, где никого, кроме этой самой подруги не знает. Она бы смотрела на пыжащихся перед девчонками парней свысока, пила бы коктейли из высоких стаканов, украшенных дурацкими бумажными зонтиками, может бы даже гоняла по городу на электробайке.

И уж конечно, она бы не думала третий год, купить ли ей белые джинсы в яркий крупный цветок. За эти три года Алиса бы уже сносила как минимум две пары этих прекрасных, подчеркивающих ее классную фигуру штанов. Да, у меня нормальная фигура, среднестатистическая. И все среднестатистическое: сиськи, задница, талия, руки, ноги. Волосы свои бесцветные я слегка подкрашиваю в рыжину, совсем чуть-чуть. В тициановскую блондинку. Ну брови тоже приходится чуток подкрасить, чтоб лицо читалось, не превращалось в пустой белый лист. У меня прекрасная молочного отлива кожа. Правда от солнца я вечно прячусь под шляпами, накопила их, наверное, десяток. Но все свое богачество Бригитта не может ни подать, ни преподнесть.