Текст книги "Selfish (СИ)"

Автор книги: yourwriterellen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

– Какого чёрта, Бетти? Просто… какого чёрта?

Джагхед Джонс всегда был строго уверен в том, что правду переоценивают. То, на чем строятся отношения, по его мнению, было не больше, чем отстойная формальность или отговорка для святош. Он старался не лгать, честно старался, но и правду обходил стороной: мало ли, каких бед она могла наворотить. Джаг думал: «Что, если однажды правда всё разрушит?». Ведь у неё уже была попытка, тогда, в тот злополучный вечер, когда Бетти и Арчи поцеловались. О, это было то ещё испытание для них с Вероникой. Может быть, если бы он об этом не знал, ему было бы легче. На самую ничтожную унцию, ведь этот несчастный поцелуй ни к чему не привёл, ничего не разрушил. Это была та правда, которая не имела никакого права на существование.

Но от правды, которая свалилась на его плечи сегодня утром, было не убежать. От неё нельзя было отмахнуться, как от назойливого насекомого, свести всё в шутку или справедливости ради поцеловаться с лучшей подругой любимой девушки. Эта правда была куда коварнее невинного поцелуя двух подростков. Она осела на языке горьким привкусом, она сжала в тисках его голову, она смотрела на него своими чистыми голубыми глазами, смертельным ядом проникая под кожу.

Бетти робко всхлипнула и перевела взгляд за плечо Джагхеда. В отражении зеркала на неё смотрела измученная бессонной ночью и непрекращающимися рыданиями девушка. Слёзы скатывались по её порозовевшим щекам, а искусанные губы в отражении будто прошептали сломленной блондинке: «Ты всё делаешь правильно».

Ты все делаешь правильно. До тошноты безупречно. Как всегда.

Она вновь посмотрела на пылающего яростью Джага. Вена на его шее вздулась и запульсировала, кадык нервно задергался, и Бетти впервые за долгое время не чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Разбор полётов – не такое уж и редкое явление для них, но почему-то именно сейчас ей захотелось выставить его за дверь ещё на стадии пролога.

– Я собиралась тебе сказать…

– Ты чёрт знает когда отправила им письмо! Ты знала, ты всё это время знала! И не сказала мне. Как же так, Бетти?

– Откуда я могла знать, что меня возьмут?

– Это было очевидно, – он злобно фыркнул и подошёл к окну, заводя руки за голову и сцепляя их в замок на затылке. Бетти поморщилась. Это не звучало, как комплимент. Как тогда, в его День Рождения, когда он назвал её идеальной. – Калифорния… не могу поверить.

Почувствовав невыносимой боли укол вины, Бетти задрожала. Она опустила взгляд на брошенное смятое письмо из университета Гумбольдта в Аркате, и всё внутри неё заклокотало от волнения. Не стоило ей писать им, нужно было согласиться на Спрингфилд, ведь он всего в часе езды от Йеля. К тому же, Купер не очень-то и горела желанием уезжать так далеко от родного Ривердейла, и кто знает, как встретит её Калифорния со своим южным либерализмом и пафосной простотой. Нет, спрашивала она себя, разве они с Джагом не обсуждали этот план, не думали о том, что будет, если Бетти не поступит в Йель или наоборот? Почему эта проблема становится осязаемой только сейчас, за пару недель до предполагаемой разлуки? Ответ лежал на поверхности: им обоим было не до обсуждений планов на будущее, как это обычно делают все те слащавые парочки, над отношениями которых Бетти с тайным восхищением вздыхала. Джонс утопал в своем романе, Купер – в своём одиночестве, и этот, казалось бы, определяющий вопрос был лишней деталью в их пазле.

Но почему-то именно сейчас, глядя на напряженную спину Джагхеда, она не хотела ничего менять. Обида застелила глаза тонкой пеленой слёз: Бетти имеет полное право поступить в один из лучших университетов. Даже если это не то, о чем она мечтала, престиж и звание «всезнайки» тянулись за ней, как надоедливый хвост, и Купер не могла от него избавиться.

– Это очень эгоистично, ты не находишь? – Бетти стёрла мокрые дорожки от слёз и почувствовала, как волна злости с силой толкает её в спину. – Ты поступил в Йель, а мне, значит, придётся подбирать остатки? У нас обоих есть выбор, Джаг, но ты ни за что не откажешься от своего…

– Это пустой разговор, – Джагхед обернулся к ней, и девушка заметила тень лукавой улыбки, мелькнувшей на его бледном лице. – Мы оба знали, что пойдём разными путями. Стоунволл был лишь репетицией, этапом, через который нам каким-то чудом удалось пройти.

– Каким-то чудом? – голос предательски дрогнул на последнем слове, в глазах вновь защипало от непрошенных слез. – Вот как.

– О, Бетти, пожалуйста, давай будем реалистами! Ты ведь и сама не верила в магию отношений на расстоянии. Арчи и Вероника пытались, и что из этого вышло? Она его даже слушать не стала! Собрала вещички и упорхнула в Гарвард.

– Не сравнивай… – прошипела Бетти, проглатывая обиду. По всему телу отчего-то прокатилась волна отвращения. – Не сравнивай наши отношения.

– Ну, конечно, – Джаг усмехнулся и покачал головой. – Совсем забыл, что в их любовь ты не веришь и никогда не верила. Интересно, почему? Хотя погоди, я же знаю ответ.

И пусть Джагхед говорил правду, Купер все равно сделала вид, что эти слова её обидели. Она никогда не говорила этого вслух. И да, она тоже знала ответ.

– Арчи остался в Ривердейле, потому что у него не было выбора, – как бы оправдываясь, сказала Бетти.

– Знаешь, ты просто могла сказать мне раньше о Гумбольдте, – Джаг выплюнул эти слова, как что-то отвратительное и, пихнув её плечом, направился к двери.

– Это что-то изменило бы? – крикнула она вдогонку, чувствуя, как солёные слезы попадают на ранки на искусанных губах.

Джагхед остановился на лестнице, ведущей на первый этаж, обернулся и с печальной улыбкой сказал:

– Вряд ли.

***

Закатное солнце рыдало кровавыми слезами, оставляя следы на розово-голубом полотне небосвода. Бетти сидела на качелях перед домом, вглядываясь в алеющую полосу на горизонте и прикрывая глаза от невесомых порывов тёплого вечернего ветра. Чувство вины выгрызало в её душе дыру, но девушка продолжала улыбаться, словно она вовсе не считает себя последней предательницей из всех.

В её руках лежал конверт. Письмо из Спрингфилда, куда Бетти искренне хотела поступить. Её устраивала их программа, нравилась мысль о том, что ей не придётся тратить все силы лишь на то, чтобы раз в год приехать домой и увидеть маму, Полли, Арчи… Университет Гумбольдта напоминал ей красивые и неудобные туфли, что стояли на полке и мозолили ей глаза, все ожидая своего часа. «И зачем я их купила?», – спрашивала она себя, ласково приглаживая ладонью дорогие сердцу кеды в виде Спрингфилдского колледжа.

И теперь у неё была веская причина не поступать в Спрингфилд.

Джагхед Джонс.

Их разрыв был сумбурным и непонятным. В тот же вечер после ссоры Бетти написала ему смску, спросив, остыл ли он. Джаг ответил, что они ещё вернутся к этому разговору. Прошла неделя, и Купер понятия не имела, где его носит. И вряд ли хотела бы знать.

– Бетти?

Знакомый голос будто появился из ниоткуда. Девушка отвела взгляд от злосчастного конверта и посмотрела в сторону источника звука. Арчи стоял у её веранды, облокотившись о перила и улыбаясь так, будто всё в порядке.

– Ты как?

– А ты?

Эндрюс ухмыльнулся, обвел фигуру девушки сочувственным взглядом и пожал плечами. Вообще-то, он держался молодцом. Когда колотишь грушу целыми днями, злость уходит. Вероника уехала в самый подходящий момент, в тот момент, когда его чувства были расшатаны до предела после того злополучного поцелуя с Бетти в кабинете музыки. Тогда все пошло наперекосяк. И в отличие от своего прошлого опыта, на этот раз чувства к Купер его не пугали. Он привык к этим внезапным приливам, привык, что их некогда тёплые и искренние отношения превратились в ураган, что беспощадно рушит всё на своём пути и уходит, оставляя обломки, которые им обоим с виноватой гримасой приходится разгребать. Если бы неделю назад его спросили, переживает ли он из-за разрыва с Вероникой, он бы солгал, сказав, что это расставание больно ударило по его чувствам. Если бы его спросили об этом сейчас, он бы сказал правду.

– Я в порядке, нет, правда, – быстро заговорил Арчи.

Бетти тепло улыбнулась ему. Она знала, что Арчи не лгал и не собиралась лгать тоже.

– И я в порядке.

– Это странно, правда?

– О чем ты говоришь?

– Будто… будто вся эта херня с поступлением не разрушила отношения, которые мы строили годами.

Она замолчала, уткнувшись пустым взглядом в свое письмо. Склонив голову набок, Арчи сощурился и вчитался в витиеватые буквы на дорогом конверте. Спрингфилд. Если она всё-таки выберет Спрингфилд, он до конца своих дней будет дразнить её Симпсонами.

А она выберет Спрингфилд. В этом они уверены оба.

– Хочешь поговорить об этом?

Посмотрев на Эндрюса, Бетти пожала плечами. На самом деле, он был единственным человеком во всем этом чертовом мире, с которым она хотела бы поговорить обо всем. Об их поцелуе в музыкальном классе, когда ей вдруг показалось, что они не притворяются, о том, как это непривычно – не впадать в глубокую депрессию после очередного расставания с Джагхедом, о его чувствах после отъезда Вероники и о том, почему Лодж была категорически против отношений на расстоянии. Ей хотелось рассказать ему всё, что было на душе, как в те дни, когда они были близки, когда были единым целым, когда Бетти оставалась ночевать у Арчи, а Арчи у Бетти, и они болтали до самого утра, а потом притворялись простуженными, чтобы не идти в школу. Сейчас не было никаких преград, кроме них самих и времени. Времени, стачивающего прочный канат их дружбы.

– А если напьёмся? – Эндрюс выгнул бровь.

Широко распахнув глаза, Бетти усмехнулась.

– Напьёмся?

– Ну, да. На выпускном у нас не было такой возможности, а мы поклялись друг другу наклюкаться до полусмерти. Ты знаешь, та бутылка бурбона…

– О боже, – блондинка захохотала, прикрыв рот ладонью. – Тот самый бурбон, который мы стащили у мистера Эндрюса?

– Тот самый бурбон. Давай же, Бетти, я в любом случае сделаю это, с тобой или без тебя, но ты прекрасно знаешь, что я все равно ввалюсь к тебе в дом и в лучшем случае получу нагоняй от твоей мамы.

Бетти Купер не любила алкоголь. Её воротило от одного только запаха. Но состояние обязывало, да и клятвы лучших друзей ни в коем случае нельзя было игнорировать. Несмело встав с качелей, девушка улыбнулась и вложила свою ладонь в ладонь Арчи. Вечер обещал быть интересным.

***

– И я просто стою посреди всего этого кошмара и думаю: откуда здесь все эти шарики? Кто их надувал? Почему они такие… сдутые? Если честно, я до сих пор размышляю над этим. Неужели Кевин допустил этот провал? А гирлянда, ты видел гирлянду?

– Нет, а что с ней?

– Она же мигала всего пятью режимами. Я считала. Режим сменялся каждую минуту, это я тоже считала. Получается, пять минут можно было радоваться этой красивой гирлянде, а потом всё по-новой, голова кругом!

Арчи заливисто рассмеялся, заражая и некогда угрюмую Бетти. Они сидели на полу в его комнате, опустошив почти всю бутылку, делясь воспоминаниями о худшем лучшем вечере в их жизни и нарочно не затрагивая ни Джага, ни Веронику в своей этой беспечной пьяной болтовне. Нет, вовсе не потому, что им было больно думать о разрыве. Просто у них были темы поинтереснее, чем парочка эгоистов, решившая их бросить. Например, плохо надутые шарики или скудный набор режимов у гирлянд.

В комнате было невыносимо жарко, так что Бетти ни на секунду не задумывалась, прежде чем снять с себя надоедливый свитер и остаться лишь в одной майке. Арчи сделал пару глотков из бутылки, и его взгляд, точно невесомая железяка, вдруг припечатался к магниту в виде груди Бетти Купер. Прежде он не смотрел на неё под таким углом, да он вообще не смотрел на неё пьяным, а ещё её грудь никогда не была у него на виду, но сейчас эти аккуратные полушария, обтянутые тонкой тканью белой майки, эта зона декольте с манящими выпуклостями просто напрочь лишили его рассудка. Решено: с Бетти Купер надираться нельзя. Все девчонки хорошеют после расставания, а если эта девчонка ещё и его горячая соседка и лучшая подруга – смело надевай петлю на шею.

– Да уж, у меня тоже голова кругом, – прохрипел он и глянул в потолок.

Почему он раньше не замечал то, какая она сексуальная? А, черт тебя подери, хватит, хватит лгать, Эндрюс! Как это – не замечал? И когда случайно задерживался у окна, радуясь тому, что она не задернула шторы, пока переодевается? И когда целовал её якобы под действием адреналина и слепого притворства, а на деле же сгорая от этой чёртовой контролируемой страсти? А может быть, в тот майский вечер, трахаясь с Вероникой, когда вдруг в испуге отпрянул от неё, увидев под собой извивающуюся Бетти? Но она ведь лучшая подруга. С ней ведь нельзя так.

Словно почувствовав плачевное состояние друга, Бетти чуть отодвинулась. Она заметила и его тяжёлый взгляд, и его язык, проскользивший по нижней губе, а ещё заметила, нет, почувствовала, как тёплая волна возбуждения вдруг мурашками пробежала по её телу. Купер ругала себя недолго, а затем схватила бутылку и сделала несколько неумелых глотков, тут же закашлявшись. Запить шальные мысли терпкой жидкостью не получилось, но теперь фантазия хотя бы не рисовала руки Эндрюса на её теле.

– Мы хоть и были трезвыми, но половину выпускного я не помню, – пробормотал Арчи, не сводя глаз с потолка, будто он самое интересное, что здесь есть. – Помню только песню…

– Я плакала.

Резко повернув голову в сторону блондинки, он широко распахнул глаза.

– Правда?

– Да. У меня язык развязан, я бы в жизни не рассказала тебе, как хныкала, пока ты пел.

– А я бы не рассказал, что написал эту песню черт знает когда, сидя у ступенек твоего дома, когда мы впервые сильно разругались.

Бетти захохотала, а потом вдруг остановилась.

– Ты серьёзно?

– Да.

– В тот самый вечер, когда я…

– Призналась мне в любви.

Щеки её вспыхнули румянцем. То ли это новая волна опьянения, то ли смущение. Как давно это было… так много изменилось с тех пор. Они пережили столько жутких, невозможных вещей, они выросли и научились держать под контролем себя и свои чувства. Только изредка система давала сбой, выражаясь в этих коротких замыканиях в виде резких приступов ревности, внезапных поцелуев и многозначительных взглядов, подаренных лишь друг другу. Бетти задумалась: если бы сейчас ей выдалась возможность вернуться в прошлое – призналась бы она Арчи в любви снова, зная, что за этим последует?

– Красивая песня, – Купер сглотнула обиду и отвернулась.

Мир вокруг неё закружился. Огоньки из соседних окон превратились в порхающих перед глазами мотыльков. Бетти смотрела на улицу, Арчи смотрел на Бетти.

– И ты красивая.

Они одновременно посмотрели друг на друга. В глаза, которые определённо могут сказать больше, чем они сами, на губы, которые категорически запрещено целовать, на грудь, чёртов ты извращенец, Эндрюс, отвернись, отведи уже свой гребанный взгляд великого страдальца!

– П-правда?

Арчи кивнул, широко и пьяно улыбаясь. Она вдруг придвинулась ближе и закусила губу, опустив взгляд. Щеки неистово запылали, а затем загорелось всё тело, перебираясь жгучим пламенем и на Эндрюса. Пожар был такой силы, что справиться с ним не представлялось возможным, но вряд Арчи намеревался потушить это пламя, когда хватал Бетти за бедра и усаживал её на своих коленях. Он сел, облокотившись о спинку кровати, и выпрямился, впиваясь, наконец, в её губы требовательным поцелуем. Она ответила не сразу, опешив, но приятная истома от выпитого бурбона и ощущения его горячих губ на её губах сделала свое дело: девушка обвила шею Эндрюса руками и позволила его языку проникнуть к ней в рот.

– Я буду самым мерзким лжецом, если скажу, что не желал этого и не думал об этом с момента нашего последнего поцелуя, – пробормотал он ей в губы, сминая их и кусая.

Её сбило сильнейшим ударом морального удовлетворения. Вот он, тот самый ящик пандоры. Источник всех их несчастий и двух тяжёлых расставаний. Нерешенный вопрос между этими двумя, поставленные на паузу чувства, которых только полей бурбоном – и они превратятся в такой сорняк, выдрать который не удастся никому, а если и попробуют ранить эти ещё пока свежие ростки, он зацветет с новой силой. Потому что корень их, помещенный в плодородную почву из взаимоуважения, крепкой дружбы, вытекающей из этого влюблённости, желания защищать друг друга и просто бешеного желания, слишком крепок и могущественен.

В конце концов, это всегда должны были быть Бетти и Арчи.

– Раз уж у нас вечер откровений, – Купер вскинула голову, позволяя его влажным губам перебраться на её шею. – Я шла к тебе пить бурбон, тайно надеясь на такой исход.

Он посасывал нежную кожу, прикрывал в удовольствии глаза от этого крышесносящего аромата мёда и сирени, а потом вдруг что-то щёлкнуло в нем, заставляя окончательно слететь с катушек. Арчи оставлял на её шее укусы, скользил ладонями по пояснице и медленно подбирался к груди Бетти. Она несмело накрыла его лицо ладонями и притянула к себе за новым поцелуем в губы, и тогда Эндрюс понял – это зелёный свет.

Ладони Арчи обхватили её грудь. Бетти тихо замычала от удовольствия и поёрзала на его бёдрах.

– Следующая правда за мной, да? – в тон вернулась привычная нахальность и игривость. Он выгнул бровь, дожидаясь, пока в плену удовольствия она кивнет. – Я хочу тебя, Бетти Купер. Ты – самая первая сексуальная фантазия тринадцатилетнего парнишки, который вдруг обнаружил, что у него есть член.

И как бы в подтверждение своих слов Эндрюс схватил её за талию и поднял бедра, отчего девушка вздохнула, почувствовав его возбуждение, уперевшееся в её промежность.

– Арч, – простонала она, прикрывая глаза.

– Завтра мы все свалим на бурбон, да? – в его нетрезвом голосе проскользнули нотки беспокойства.

Бетти улыбнулась и кивнула, снова целуя парня. К черту всё, подумал Эндрюс, стягивая с неё майку, мы и так слишком много времени упустили, размениваясь на пустые отношения.

У них не было другого шанса. Оставшись в одном бюстгальтере, Бетти завела руки за спину и расстегнула его, предоставляя восхищенному взгляду Арчи обзор на свою оголенную грудь. Благоговейная улыбка вмиг сменилась хищной: он наклонился и сжал зубами её сосок, лаская рукой другую грудь. Купер застонала, извиваясь и чувствуя его член, рвущийся наружу из плотной ткани джинсов. Дрожащие от возбуждения руки блондинки потянулись к пряжке его ремня, но Эндрюс среагировал быстрее, ловко подхватив девушку на руки. Он унёс её в сторону своей кровати, не разрывая поцелуй. Она улыбнулась, когда её спина встретилась с холодной тканью одеяла.

– Чёрт возьми, Бетти, ты ведь всегда была такой горячей, – прошептал Арчи, нависая над своей некогда лучшей подругой и обводя её такое желанное тело голодным взглядом.

– А ты всегда так много болтал?

Намёк был незамедлительно понят и, выбравшись из заточения в виде джинсов и боксеров, Эндрюс принялся раздевать девушку, лежащую под ним. Как он мог не замечать её охренительное тело за всеми этими глупыми свитерами и юбками, никак не подчеркивающими такую фигуру, на которую только и надрачивать всяким извращенцам в душе в два часа ночи? Он довольствовался малым: её взглядами, мимолетными жестами, объятиями и собственной фантазией. Но сейчас Бетти лежала под ним и изнемогала от страсти, парализующей их обоих. Разве мог он мечтать о большем?

Обнаженные и пьяные, они лежали в его постели и целовались. Когда рука Арчи потянулась к прикроватной тумбе, чтобы достать презерватив и разорвать фольгу, Купер поймала себя на мысли, что ещё никогда не сгорала от такой бешеной необходимости почувствовать его в себе. Она не хотела ударяться в свое единственное сравнение, не хотела и не могла – Эндрюс уже пристроился к её входу и с рваным поцелуем вошёл в девушку. Бетти выгнулась, застонала. Арчи замер лишь на секунду, пробежал обеспокоенным взглядом по её удовлетворенному лицу и, получив от девушки уверенный поцелуй, начал свои неторопливые и глубокие толчки. Страсть набирала обороты с каждой секундой – у них не было выдержки растягивать удовольствие. Купер выгибалась и стонала под ним, царапала его спину и ловила губами его невесомые поцелуи, пока он погибал в этом сладком плену, плену её тела, долгожданной близости с ней и сбывшейся тайной мечты. Мечты стать уже, черт подери, с ней одним целым.

Одеяло смялось под их телами и беспомощно упало на пол. Арчи окончательно потерял над собой контроль, вколачиваясь в хрупкое тело девушки и с силой сжимая рукой изголовье кровати, отчего то так и норовило разлететься в щепки. Бетти, его нежная Бетти, ещё не знающая, как реагировать на такую слетевшую с катушек страсть, откровенно кайфовала и уж точно не хотела, чтобы он останавливался. Она ходила по тонкому льду, угрожая себе упасть в объятия тёмной Бетти, ведь его грубые толчки, шлепки кожи друг о друга, рваные поцелуи и засосы по всей шее и груди, давно её пробудили. Блондинка до боли закусила губу, прижалась к его сильному телу и вдруг задрожала, почувствовав взрыв удовольствия внизу живота. Её тело всё ещё содрогалось в неистовом оргазме, и она задвигала бёдрами, подаваясь навстречу ускорившемуся темпу Арчи.

Он кончил с её именем, слетевшим с его губ.

Взгляды в немом удивлении и каком-то совершенно новом обожании приклеились друг к другу. Эндрюс не отстранился и даже не спешил выходить из неё, сперва наклоняясь к разрумянившемуся счастливому лицу Бетти и оставляя на её губах трепетный поцелуй. Мир по-прежнему кружился, и у него было на то две причины.

А утром они не свалят всё на бурбон. И едва ли почувствуют укол вины. Потому что, в конце концов, это самая правильная вещь, которая могла произойти между ними.