Текст книги "Евергаден"

Автор книги: Walter Wintertale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Walter Wintertale
Евергаден

К своим преклонным годам я не в состоянии достоверно сказать, был ли я действительно одним из лучших своего времени, или же просто высокомерным эпатажным или больным. Во всяком случае информация, которую лишь мне получилось вынести из тех иных земель может быть интересна тем, кто достоин именовать себя человеком разумным. У меня особого интереса продвигать это в массы, надеюсь, что даже к тому моменту как моя жизнь подойдет к логическому концу, люди, а в частности самые одаренные из них, смогут грамотно распорядиться вышеизложенными фактами. Могу лишь обещать, что старался по возможности сохранить былую непоколебимость рассудка, но вот получилось ли у меня или нет, этот вопрос оставлю уже другим.

В те времена, когда мое тело было в состоянии предоставить необходимые ресурсы желающей учиться душе, в существование которой я тогда не верил, работая после пар в университете помощником хирурга, чьи старания мне казались лишними. Они ведь не помогали людям, а лишь оттягивали их смерть и меняли ее причину. Осознавая, что восстанавливать человеческое тело мы не сможем ближайшие несколько веков, через большие усилия я заставил себя предпринять последнюю попытку доказать себе обратное. Я воспользовался случаем, получив путевку в один из лучших исследовательских центров на Земле. Название выговорить сейчас не в силах, а транслитерация слишком трудна, поскольку в слове отсутствовали гласные, что наблюдалось лишь в языках северных народов, а также некоторых южных, но не считаю нужным их упоминать, поскольку северные народы куда больше развивались, чем те, чьи названия мой язык не может превозмочь и выговорить, а руку написать на любимой для меня книги по анатомии.

Метод, которым я добился своего шанса, я предпочту навсегда искоренить из истории, несмотря даже на то, что мне совсем не стыдно за то, на что я пошел. Меня даже не интересует мнение общества, которое вроде бы развивается. А вроде бы и нет. Оно либо навсегда прекратит свое существование, либо начнет меняться и станет более прогрессивным, но до того времени надеяться дожить мне кажется невероятно безрассудным.

Центр был невероятно известным в медицинских кругах, но информации о нем было умопомрачительно мало. Разве что было слышно о каком-то новом способе передвижения на неизвестные точно расстояния. Вроде бы там используется древесина, но ручаться на тот момент не мог. Для этого как раз и был тот билет. Помню, шершавенький, белесый такой, на ощупь как наждачка или даже змеиная кожа. Даже как раз вспомнил во время написания текста вспомнил название пункта назначения. Эвэргаден. Суть названия возможно будет ясна ближе к концу. Делайте скидку на то, что я сейчас лишь блеклая версия себя прежнего, однако не уступающая большинству нынешних людей, изрядно отупевших со временем.

Основной моей задачей было добраться до севера Англии, а именно до маленького на отшибе скал городка, именуемого Ньюкасл, после чего необходимо было предоставить билет в Северном Порту под несчастливым в странах азиатских числом 4.

По большей части поездки возникало ощущение, что сама судьба как будто ужасающе изощренными способами играется надо мной, постоянно препятствуя. Повозок мне приходилось ждать по несколько часов, причем стоит учесть, что они появлялись с подозрительной периодичностью как раз тогда, когда я практически готов был сдаться. Мое тело было невероятно выносливым, потому что доводилось проходить по 18 миль, но мне приходилось стоять практически весь день на холоде ради одного единственного средства передвижения, в то время как другие тратили около четверти часа от силы на то, чтобы добраться в любой уголок города. Неужели туда так мало ездят. Причем с увеличением северной широты эта закономерность начинала больше и больше мозолить мне глаза.

По приезде в Ньюкасл я заметил, что здесь полно седых молодых людей с бледной кожей и голубыми глазами. Более всего меня смущала странная мимика их глаз. Она была ястребиной. Узкие глаза расширялись к ближе к середине, опускаясь вниз, а кончики как будто тянулись вверх, сужаясь.

При чем город хоть и не являлся крупным, однако был построен очень добросовестно и опрятно. Вполне вероятно, что архитектура брала свои начала не с этого континента, если можно причислить Англию к Европе.

Возможно эта подробность и покажется будущим поколениям дикой, а нынешнему выдумкой, но в этом городе не было никаких проблем с нечистотами. Безусловно находились свои казусы, вроде бы столкновений повозок, но по сравнению с любым городом моего времени он казался утопией.

Поскольку на билете не было указано точной даты, я решил не тратить время попусту, но мне стоит внести еще несколько обязательных для упоминая подробностей, а именно связанных непосредственно с изучением причины тотальной чистоты здешних улиц. Если быть довольно кратким, то в городе существовала целая система, позволяющая отправлять нечистоты в океан, а вместо окон и горшков там было очень диковинное изобретение для слива отходов, куда нужно было лишь заливать воду, чтобы оные отправлялись в море. По правде говоря я не могу молчать об этом чудесном изобретении хотя бы по той причине, что оно исключает факторы, способствующие возникновению болезней, которые появляются в густонаселенных городах. Это бы способствовало снижению уровня смертности. Доктора бы стали нужны в значительно меньшем объеме, взяв на себя лишь целиком механические функции. Когда же спросил, почему изобретение не было вывезено, мне дали какой-то размытый ответ, мол, пригодно лишь для маленьких городов, да и делать это все затратно, что меня не удовлетворило, но из-за спешки я решил не тратить время на эту философию, осознавая, что в том месте, где я окажусь, будут куда и более интересные для человечества технологии.

Люди в действительности были здесь свежее, хотя и встречались маргиналы, но они были более простой внешности и как правило не гладко выбритые. Как правило, их глаза были довольно крупными, я бы сказал, что они на самом деле не местные, либо не коренные жители. Мне осталось лишь направится в сторону Северного Порта номер 4. Я пообщался с местными, они предложили мне помочь доехать, поскольку понимали, что холодная и очень влажная погода вредит даже местным, не говоря уже об иноземных. Когда я их спросил, почему они это сделали, мужчина, который явно выглядел моложе своих лет и отдавал весной, сказал, что не может позволить иностранцу умереть до того, как тот посетит столицу науки. Мол, это своего рода преступление – не позволить человеку, жаждущему знаний, отправиться в место столь просветленное. Мне сказали, что если я действительно предан науке, то останусь там наверняка и не захочу возвращаться. Я пытался расспросить как можно больше о пункте моего назначения, но два сапога пара, муж и жена говорили и все и ничего одновременно на протяжении практически часа. Мне показалось, что: либо у них слишком много либо слишком мало информации. Тогда я решил, что они просто хотели мило поговорить или втихаря обокрасть меня, однако все скромные пожитки у меня не были тронуты, а тогда концентрация меня покидала, постепенно приходила сонливость и усталость от тяжелого месяца путешествия.

Они высадили меня на пробирающем меня до мурашек недопорту, где цвета как будто были съедены какой-то сверхъестественной силой. Депрессия тут буквально вбивала тебя в землю по колено, у меня спонтанно пошла кровь из носа сразу же, как я простился с парой. Видимо у меня подскочило давление. По известной лишь кому-то на этом свете причине пара молча поехала назад, предварительно сказав, чтобы я передал, что семья Бёртон помогла добраться до этого места. Странные люди… странные.

Теперь следует более детально представить место нашей драмы. Серо-желтый песок, бледно-зеленая трава, равнины, терновник, растение, которое называли дикой розой. Это нельзя просто описать каким-то иным способом помимо банального перечисления объектов. Это не пейзаж, а самый что ни на есть натюрморт. Вроде бы органика у берега моря присутствовала, но она не отдавала той жизнью, что делала такая же разновидность в других местах. В ярдах 60 от меня находился небольшой мостик, который видимо служил для переправы пассажиров. Уж скорее мой язык начнет говорить на древнееврейских языках с охотой, нежели назовет это портом. Мне не приходило в голову, как имея такой замечательный город, они могут терпеть такое непотребство, плевок в сторону их городской инфраструктуры, как этот убогий и богомерзкий порт. Однако изменить к сожалению или к счастью не получится, да и незачем. Мне довелось слишком много усилий проделать, с той целью, чтобы узреть лучшую медицину в мире.

Понимая, что ближайшее время ждать кого-либо будет в абсолютной степени глупой идеей, я решил максимально рационально потратить свое время, чтобы сделать несколько необходимых вещей. Во-первых, получше изучить данное место, потому что не могу же я бесцельно сидеть и ждать того момента, когда некто придет по мою душу. Да и все равно я непременно планирую вернуться из того места, тем более считаю необходимым узнать окрестности.

Пройдя две мили по югу я заметил очень интересную находку. Длинная полоса камней простиралась до маленького на первый взгляд островка. Нога неведомой мне силой медленно тянулась к камню, о который разбивалась морская волна. Эти капли, их запах йода придал мне смелости, после чего я поставил ногу на первый камень, затем на второй. У меня было далеко не самое слабое тело, а поскольку я предположил, что остров и является желанным городом, хотя уместнее сказать центром, слово город я додумал сам, хотя оно и имеет место быть, уместнее даже стра… а впрочем пусть будет просто центр, так читатель описанной здесь невероятно уникальной информации легче преодолеет порог вхождения в эти данные, в будущем менее туманно осознавая суть происходящего безумия.

Я был выносливым с самого детства, но даже я не был состоянии долго удерживать равновесие. Я долго ходил по грани, однако настал момент для точки невозврата. В какую сторону мне пойти. Либо назад, просто дожидаясь удобного случая, тем самым уподобляясь животному, которое сменило клыки на еду, либо же постараться рискнуть, уверяя себя, что судьба на моей стороне. Но уверяю, что это было далеко не так. Будь она действительно ко мне благосклонна, то хотя бы могла бы меня попытаться убить до того как я ввязался в это опасную для жизни авантюру. Но видимо я лишь легкое мимолетное и непринужденное развлечение для нее, которое ей как и все остальное надоест.

Погода становилась все хуже, а сколько бы я не пытался идти дальше, остров никак не хотел ко мне приближаться, оставаясь все таким же маленьким как и 40 минут назад, с момента как вступил с песка на камень. Ветер все больше и больше начал заявлять о своем существовании, проверяя меня на прочность.

Я заметил силуэт. Он шел тоже по тем камням, что и я. Движение его были уверенные. Определенно в руках были какие-то чемоданы. Он видимо заметил меня. И чтобы Вы могли подумать – резко побежал на меня. Его скорость была просто поразительно. Быть один на один со смертью в открытом море не очень легко. Вначале я замер, понимая, что могу упасть. Это начало громко кричать, совмещая мерзким образом фальцет и штробас. Спина была согнута под очень высоким углом, чуть ли не упираясь головой в камни, а верхние конечности рассекали воду.

Волны стали неожиданно неистово сильно бить. Мне пришлось прижаться к камням вплотную, в противном случае мог утонуть. Когда тварь ко мне приближалась, я решил последний раз взглянуть на нее чисто из любопытства. Что-то меня ослепило. Раздался мощный раскат грома.

Твари не было. От нее остался лишь мой страх. Кровь из носа снова начала литься. Видимо вода морская воздействует негативным образом на раны, во всяком случае открытого типа. Минуту другую я просто впился ногтями в камень, от чего те начали скрипеть и трескаться. Сердце билось не в такт моей одышки, что только больше выбивало меня из колеи. Взглядом прожигал тот участок каменной тропинки где находился в последний миг мой возможный убийца.

В дали спустя время после полученного шока я увидел лодку, на которой плыл мужчина. Чистейший альбинос. Аристократично-бледная кожа, голубые глаза, волосы отдавали неким синим блеском, несмотря на то, что были по сути седыми и на фоне темно-фиолетового неба не могли быть такими. Он плыл медленно, но с завидной цикличностью греб веслом словно совсем от этого не уставал. Обратив на меня свой взгляд, продолжил плыть в совершенно таком темпе, намеренно не акцентируя взгляда на моей дрожи. Когда же он оказался слева от меня, он наконец-то со слегка уставшим и отчасти любезным тоном задал мне вопрос о моей странном способе передвижения. Я же просто сослался на внутренний голос, а спустя время спросил по поводу того, что не видел ли этот человек чего-то странного. Лодочник возразил, сказав, что здесь просто сильные перепады давления и магнитные бури, что мол многие приезжие по началу сходят с ума, что они порядка месяца должны пробыть возле порта, дабы иметь шанс прожить в центре. Также он добавил, что молнии здесь далеко не редкое явление, и что если я уже так далеко прошел, то в качестве исключения он довезет того, кто жаждет знаний, несмотря на то, не провел достаточно времени для акклиматизации. Мужчина был крайне вежлив на протяжении всего нашего пути, однако отвечал на все довольно абстрактно, как и та пара, что помогла с путешествием.

Непременно сказал о том, что Бертоны оказали мне большую помощь, чтобы я был здесь, заодно спросив имя.

– Винсент Вингейтс, к Вашим услугам. Вы можете не верить, но я работаю хирургом на острове, где мы скоро окажемся. Первые дни будет довольно трудно привыкнуть к климату, но думаю, что справитесь.

– Прошу прощения. А сколько Вам лет? Вы вроде бы молоды, но не могу сказать точно.

– С Вашей стороны невежливо такое спрашивать, но все таки скажу, что мне порядка тридцати семи.

Одежда целиком и полностью промокла, а кости пронизывались холодом. Руки же постоянно тряслись. Предположил, что это результат страха перед тем, что увидел. Постараюсь это описать по возможности как можно точнее. Невысокое, но ужасное со скользкими чертами существо разделяло нас в тот момент. Однако я не видел эту бестию четко, поскольку была далека. Если бы Бог существовал, то вряд ли бы разрешил такому чудовищу появится на свет.

– Разрешите помочь с Вашей проблемой, – после чего элегантное шерстяное пальто аквамариновой градации спало с его плеч, из-за чего сейчас чувствовалась сила его мускулатуры.

– Я признателен, но в таком случае можете иметь несчастье словить простуду, – высказал, но с ноткой недоверия. Было что-то меня шокирующее. Пальто было дорогим, таких я не видел, однако принял.

С момента нашего совместного отплытия хранили тишину. Звуки воды разили водную гладь, и лодочник до сих пор молчал. По прибытии на остров я лицезрел яркий в смысле запоминания хвойный лес, чьи ветви издавали объемный смачный хруст, вызванный вампиров.

Дойдя до места назначения я в конечном счете увидел довольно интересный город. Да, именно город, именно так я хотел бы назвать это место. Я поинтересовался в конечном счете на тему того, как здесь все устроено. Архитектура этого города разительно отличалась от того что я видел в своей родной стране. Они предпочитали каменные монолитные здания, которые непременно были по большей части одноэтажными, за теми исключениями, о которых мне ничего не рассказали, сославшись на то, что изучать инфраструктуру этого города довольно долгий процесс, а также что лучше всё делать непременно на практике, которую этот альбинос так ценил. Его отношение ко мне по правде говоря было сущей загадкой – то ли он был ко мне слегка высокомерен, но скрывал это за слоем вежливости, то ли в конечном счете он просто не хотел перегрузить мою голову.

Не смотря на то, что здесь не было видно много людей, из всех этих зданий доносились очень странные звуки, которые по всей своей видимости будут мне мешать спать первое время даже при том условии, что Лондон нельзя назвать самым тихим местом на планете. Надеюсь, я смогу попросить какого-нибудь успокоительного или хорошего снотворного от альбиноса или в местном ларьке, с которыми у меня возникли в будущем проблемы, о чем поведаю значительно позже.

Мы с моим, если он позволит так себя назвать, напарником шли неимоверно длинную дистанцию. Хотя остров и казался одновременно небольшим, но фактически местные жители умудрялись очень умело совмещать комфорт и рациональное использование территории. В Лондоне кварталы значительно маловместительнее нежели здесь.

Я захотел есть. От свойственной даже любому живому существу усталости я даже по началу не вспоминал об этом, однако с похолоданием все стало накладываться друг на друга: усталость, стресс, страх из-за недостатка информации.

У меня было желание непременно посетить один из здешних магазинов, однако когда додумался я об этом сказать своему сопровождающему, тот заявил о бесполезности данного действия. Здесь неимоверно высокие цены, и даже на неимоверно большие сбережения здесь ничего не приобрести. Альбинос протянул что-то из своего пальто, добавив при этом что у него кое-что осталось при себе, хотя это предназначалось его жене.

– Возьмите, это один из интересных здешних деликатесов. Стопроцентный шоколад. Это лучше всего того, что делают в вашей стране.

– Но разве это не часть Великобритании? – спросил я его с сильным удивлением. – не может же это быть вторым Ватиканом! – сказал я с оттенком вопроса, удивления, надежды и форшлага страха.

Слегка не зная, что мне ответить, он то ли пытаясь упростить то ли что-то скрыть сказал следующее: “Во-первых уточню о том, что это шоколад местного производства. Он делается из искусственно выращенных здесь специальных растений. Во-вторых это не страна, а город, как я сказал уже ранее, если мне не изменяет память. Под конец добавлю, что статус “Второго Ватикана” крайне оскорбителен для столь прогрессивного в плане медицины участка земли”, – заключил он в итоге.

Этот тип конечно на своем уме, но этот шоколад – лучшее, что я когда-либо ел в своей жизни. Съев порядка половины, наконец-то вспомнил поделиться с ним. Отломив надкусанные плиточки, протянул ему. Двумя пальцами он отломил идеальный квадратик, элегантно положив его в рот. Его аккуратность и педантичность во всем меня поражала. Она не была наигранной. Такова была суть этого человека по всей видимости, пусть даже с моей стороны слишком непредусмотрительно и наивно.

После шоколада

Продолжая свой тяжелый и тернистый путь, мы дошли до точки назначения. Сперва мне показали самую крупную медицинскую лабораторию, что я видел когда-либо в своей жизни. Начну пожалуй с перечисления эмоций, которые меня тогда посетили. Сколько это все стоит? Близки ли они к бессмертию? Можно ли тут все втихаря разбить, убежать и что они тогда будут делать? Увижу ли я ненароком кого-нибудь из высокопоставленных лиц парламента здесь? За сколько можно все это освоить?

Теперь стоит перейти к самому оборудованию, каким они пользовались. Посреди главной, если можно так сказать, парадной площади простирались инструменты имеющие великое множество форм, размеров, линз. Цвета были преимущественно цельнометаллическими, но за счет нетипичного для моих мест принципа освещения они были ближе к белому. Было также немало покрытых стеклом резервуаров, из которых шёл пар, делавший воздух здесь еще более влажным. Некоторые люди проводили таким способом здесь по всей видимости ингаляцию. Пациенты почти все разительным образом отличались от всех тех, кто здесь работал. Какой-то человек преклонных лет с выпирающем чревом и крысиным лицом вдыхал воздух из трубок, присосавшись к которым ему явно становилось легче. Когда же сил вдыхать интенсивно не хватало, то он как будто испытывал кислородное голодание вперемешку и наипримощнейшей костной боли, а после вдохов у него появлялась детская улыбка – неказистая, но милая только для ребенка.

– Я бы рассказал об этом толстосу… пациенте, но Вы скорее всего еще встретитесь с ним. Постарайтесь сами всё понять. Понимание принципов куда важнее бесполезного хранения информации в голове.

– Он к этой трубке присосался как младенец к груди. Это что ли пары чего-то наподобие опиума? Его даже сейчас ведь китайцам не скармливают. Его вред вроде доказан.

– А что есть вред? Жить не имея легких по большей части своей или же притуплять их боль, делая акцент на ускорении регенерационных процессов?

– Ну, мне кажется, что если бы я столько жил и употребял, то я бы устал уже наверняка существовать. Мне бы все приелось и я бы чувствовал себя растением. А эта боль на миг бы, но меня омолодила бы.

– Странные понятия у тебя… у Вас о молодости. Ну моя жизнь не соизмерима с его по протяженности, поэтому не мне судить. Стажировка здесь его явно поменяет. Впрочем ты еще может и сам его изменишь. И да, все эти технологии это только наработки семилетней давности. Ты увидишь еще много научно интересного.

Холодный белый свет и сырость в совокупности своей в конечном счете однако коробили мой рассудок, ибо я люблю темноты и сырость. Это как если бы внутри сладости попадался кусочек чего-то кислого. Отдельно друг от друга всё выглядит вполне органичным и цельным, но при совмещении все было неимоверно, настолько неимоверно тяжело для восприятия, что уместнее даже по впечатлениям это сравнить с первым просмотром картин Босха, где происходит какая-то систематизированная вакханалия, имеющая смысл в своей бессмыслице. Конечно тут Смерть не царит, но своеобразная атмосфера надежды выглядит оптимистичной и криповатой в одном флаконе.

Второй этаж

Холод пронизывал это место. Температура по всей видимости была около пяти градусов цельсия. Однако мне здесь было приятно. Это был ботанический уголок. Здесь были такие растения, которых я до этого никогда не видел даже в учебниках по ботанике. Один из цветов был насыщенно темно-зеленым с таким процентом хлорофилла, что пигмент мог бы потенциально стать и фиолетовым, но до этой грани не доходило пока что.

Очевидно предположить, что здесь происходило селекционирование сортов растений, однако сама цель мне не была ясна. Но это было во всяком случае красиво. Все объекты исследования насыщали комнату кислородом, отчего дышать здесь было на редкость приятно. Если и есть на земле земля обетованная, то воздух на ней должен быть именно таким как здесь. Одним словом – магнифесентально. Это место сущий храм для ботанистом. В этой комнате среднего размера не так много человек, они двигаются практически не замечая меня. Странно, что они не ведут себя как люди. Ученые довольно странные люди. Тратят время на учебу, ничего не добиваются, а потом умирают.

– Скажите, Винсент, мне конечно наука безусловно интересно, но скажите, сколько здесь платят? Сколько я смогу получить полсе обучения?

– Можно подумать Вас еще сюда возьмут. Знаете систему конструктивной критики, сначала говорить хорошо, потом плохо, а потом никак. Тоже самое и здесь. Я показываю студентам лишь красивую часть, а со всей уродливой частью медицины Вы еще не сталкивались. Уверяю, самое страшное еще впереди. Кстати, давай уж если на то пошло дело наконец-то покажу ваши апартаменты.