Текст книги "Спасение в смерти (СИ)"

Автор книги: walka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

– Я не хочу, чтобы на башенках моего песочного замка были разноцветные камешки, – начал возмущаться я, когда Соня попыталась украсить мое строение. Оно выглядело и так хорошо, без всяких лишних элементов. Я сделал его сам, когда сестра даже бровью не повела. Я попросил у нее помощи поддержать конструкцию, так как мой замок чуть не развалился и не сравнялся с остальным песком из-за одной гадкой волны, которая неожиданно бросилась на берег, так она даже не шелохнулась с места, демонстративно сидя ко мне спиной и полностью игнорируя. Но всё обошлось, я справился сам. Родители говорили мне, что я умный мальчик для своего возраста, и это очень мне льстило. Я хорошо рассчитал, чтобы волны не мешались, и до воды было недалеко, но, видимо, где-то ошибся. И сейчас, когда замок был готов, Соня приперлась со своими разукрашенными камнями, притащив их из нашего тайного места на заднем дворе, о котором не знали родители.

– Но так же будет красиво, – пробормотала она и не оставила попытки опустить камушек на одну из моих башенок. Я не позволил сделать этого, перехватив ее руку. Сестра дернулась и чудом не задела мою работу.

– Я сказал тебе, что нет. Он и так красив. А твои камни слишком большие и тяжелые, они раздавят замок.

Соня зло посмотрела мне прямо в глаза, выискивая в них то, что ей необходимо найти, и, видно, нашла, поэтому она, с силой вырвав свою руку из моей хватки, встала и отстранилась от меня. Я только закатил глаза, как делал всегда, когда сестра демонстрировала свою обиду. Я очень любил свою сестру, но не мог выносить ее капризы, да и не хотел. Сестра плюхнулась на песок, свернулась клубочком, положив свою голову на коленки, и отвернулась от меня.

Я вздохнул и решил не обращать внимание на Соню и заниматься своим замком. Я поправил одну башенку, сделал в замке несколько лишних окон, так, что теперь мое строение не было похоже на королевский дом, а походило на дырявую лачугу бедного рыбака. Я ужаснулся и бросился все исправлять, и это у меня получилось. Я закончил и посмотрел на сестру, понимая, что не могу находиться в напряженной тишине, которую нарушает лишь шум волн. Возле меня сидел родной человек, но мы не разговаривали. Это очень напрягало, струны в животе растягивались от вины.

– Почему ты не помогала мне строить замок? – мягко спросил я у нее, терпеливо ожидая ответа. Пусть девочка молчала, но я точно знал, что она обязательно ответит.

– Ты сегодня съел моих два последних печенья, которая мама нам испекла, – сказала она, прижав крепче к груди ноги.

– Но ты сама сказала, что больше не хочешь.

– И что? Я тебе не разрешала их трогать, я хотела ими накормить мистера Боба.

Я не смог сдержать улыбки, это выходило часто, но, будучи стеснительным ребенком с вредными тараканами внутри, я очень мало улыбался. Родителем нравилась моя улыбка, она была для них подобно награде.

– Но мистер Боб – плюшевый медведь, поэтому ему ни к чему человеческая еда. Ему больше по душе фантазированная, – я заметил, как сестра дернулась, – особенно твоя.

Соня подняла голову, но не торопилась поворачиваться ко мне. Я сделал вид, что в горле у меня запершило, и откашлялся, чтобы ускорить время. Она повернулась ко мне, зло нахмурив брови и смешно надув розовые губы.

– Ты никогда не спрашиваешь, а уплетаешь все вкусное без спросу.

– Но ты же прекрасно знаешь, что у меня бессмертная любовь к еде.

Соня смотрела на меня серьезным взглядом, из-за чего улыбка быстро стерлась с моего лица. Сердце трепетно билось где-то в груди; совесть, доброе, но мерзкое существо, которое жило где-то внутри меня, медленно стала поедать меня.

– Эм, давай построим, ну, оборонительные ворота, чтобы враги не могли подойти к замку, – я нервно сглотнул, и был поражен, когда сестра неожиданно залилась смехом. Она тепло мне улыбнулась, так, как умела только она, и приблизилась ко мне. Я хмыкнул и даже подумал, что ее подменили, потому что такой я раньше её не видел. Соня подошла ко мне, убирая золотые пряди волос, которые растрепал ветерок, и крепко меня обняла. Я был тронут ее порывом, и уже потянул руку, чтобы тоже приобнять ее, как сестра повалила меня на песок, заливаясь смехом, и стала угрожать тонкой соломинкой, которую она все это время прятала за спиной. А я даже не заметил и опять повелся на ее маленькую уловку.

– Я сейчас тебя побью, – как можно серьезнее предупредила она, и я бы даже поверил такому напору, если бы не улыбка, которая выдавала ее.

– Ох уж эта любовь сестер, – улыбка, что засияла на моем лице, стала стартом атаки сестры. Она нещадно меня щекотала, а я пытался извиваться в ее руках и счастливо хохотал во все горло.

Я точно знал, что сплю, и что все это мне просто снится, но я не хотел прощаться с чудесным миром, с голубым, мирным небом, где нет мировой катастрофы, нет зараженных, нет Порока… Не хотел окунаться в разруху, в хаос, которым управляет Вспышка. Но меня кто-то очень настойчиво стали теребить по плечу, и я проснулся, лениво распахнув глаза.

– Доброе утро, – выдавила, улыбнувшись, девушка, которая сейчас стояла передо мной.

– Доброе, – пожелал я в ответ.

Эта девчонка жила со мной, в нашей «уютной» и «милой» однокомнатной квартирке с отвратительными, грязными стенами, с едким, ядовитым запахом, от которого ехала крыша, в квартирке, с потолка которого каждое утро сыпались остатки штукатурки. У нас не было мебели, даже обычной кровати, вместо нее мы как-то умудрились пригвоздить к стене доску. Напоминало это последнюю тюрьму, лишь решетки не хватало. Но я уже находился в тюрьме, имя которой Глэйд, и пережил не самые приятные эмоции, поэтому не хотел бы повторить все это, только вот кого будет слушать судьба. Я находился на берге, в полусонном состоянии, как внезапно появились откуда-то военные и запекли меня в Шизоленд, тоже в своем роде тюрьму, только здесь нет дурацких правил, установок, можно делать, что захочешь, что вздумается твоим отравленным мозгам, и тебя никто не осудит, не посадит в Яму на сутки или даже больше. Здесь я чувствую себя птицей, чего не ощущал в Глэйде, только все равно находился в клетке. Но я верю, что когда-нибудь я вырвусь.

Без этой девушки я, наверное, свихнулся бы с первого дня своего пребывания в Шизоленде. Как бы глупо и сопливо это не звучало, но она мне заменяет лучи солнца, только не такого, как здесь, резкого и сильного, а как в моих снах.

Девушка опустилась на корточки, чтобы быть на одном уровне со мной, и замерла, всматриваясь. Она говорит, что любит мои глаза, и находит в них что-то особенное, что известно только ей. Я не прикрывал глаза, даже не моргал, чтобы не лишать ее хоть какого-то удовольствия, и в это время задумался.

Эти сны стали сниться мне с того дня, как мне ввели под кожу эту заразу. Я предполагаю, что это мои воспоминания, которые постепенно возвращаются ко мне, но я точно не уверен. Я узнал, до сих пор не вспомнив от кого, что наши имена, к которым мы привыкли, не настоящие. Раньше нас звали по-другому. И я вовсе никакой не Ньют, а кто-то там. Я окончательно запутался. Во снах меня называют Ньютом, поэтому… это не воспоминания. Но они такие настоящие, что я волей-неволей воспринимаю их как за свое прошлое. Пусть оно будет не настоящее, но от мысли, что оно у меня есть, на душе становится теплей.

Я прикрыл глаза, совсем забыв об Элли. Та поднялась с пола, выпрямив спину. Я почувствовал крохотную вину внутри себя.

– Просыпайся, соня, – кинула она и вышла из комнаты.

– Хорошо, – хихикнул я и, поднявшись, уже хотел соскочить с «постели», как вихрь мыслей унес меня снова куда-то.

Элли словно сошла с моей фантазии. Я грезил именно о такой девушке, поэтому сразу же влюбился, когда встретил ее. Влюбился в ее мягкую, нежную кожу, которую ещё не захватила Вспышка, хотя уже прошло много времени, в запах волос цвета молочного шоколада, который очень хотел попробовать в Глэйде, в цвет глаз, напоминающих крепкий, отрезвляющий кофе, в ее еле заметные веснушки, в ее четкие черты лица, в ее доброе сердце, которое всегда трепетало при мне. Да и мое было не лучше, билось бешено при виде ее. Она была моим спасательным кругом.

– Лишь она?.. – услышал голос я в голове.

– Нет, – мысленно ответил я другому человеку, который сидел внутри меня. Она поселилась относительно недавно, но за это время успела достать меня. Я стал называть её Вспышкой, так как это имя ей очень подходило. Она не возражал. Если был бы способ от неё избавиться, я бы сделал это, но пока я не знал как, поэтому мне приходилось разделять свое тело с кем-то другим.

– Включи мозги, – повелела Вспышка, и я сделал это, встряхнув голову, словно хотел откинуть цепкие мысли.

– Ты совсем перестал слышать? – вопросила Соня, заглянув в комнату, и, скрестив руки, прожигала меня взглядом.

– Прости, – извинился я, опустив виновато голову.

– Поспеши. Там твои ублюдки ждут, – изрекла сестра и вышла из комнаты. Ублюдками она называла моих новых друзей. Приятная и смешная компания, но Вспышка так не считала, называя их отбитыми шизами. Я не слушаю ее и продолжаю с ними общаться, потому что они мне нравятся. Они задорно смеются, и я начинаю подхватывать смех, с ними мне легко. И вообще, никакой человек не будет мне указывать, с кем мне общаться, а с кем нет.

Я так и не узнал, как Соня вляпалась в эту передрягу. Может быть, она тоже стала подопытной крысой для Порока, как и я. Она очень искусно уходила от моего прямого вопроса, а я даже не замечал, как прогибаюсь и говорю уже с ней на другую тему. Но моя Соня не была похожа на ту, что атакует Вспышка, как и Элли. Как сразу я начинаю думать об этом, Вспышка внутри меня кричит, чтобы я не забивал свою голову ерундой.

– А твои девчонки где?

Я резко опомнился и соскочил с «постели». В квартире уже никого не было, и я поспешил выбежать из нее, чтобы догнать девчонок. Но не пришлось. Они ждали у лестничной клетки, и я чуть не сбил их с ног.

– Аккуратней, – попросила Элли, хихикнув, и немного растрепала мои волосы. Наши взгляды пересеклись, а сердца вновь пустились в пляс. Я потянулся за сладким поцелуем, но девушка отстранилась, приложив свой палец к моим губам.

– Сестра, – протянула Вспышка в моей голове, и я повернулся к Соне, которая закатила глаза и вздохнула.

Она первая подошла к лестнице и начала медленно спускаться Я взглянул на Элли, взял ее руку, и мы последовали за сестрой. Стены здесь ничем не отличались от нашей комнаты. Правда, у нас не было надписей из баллончиков вперемешку с совсем детскими рисунками. В Шизоленде прожигали свою жизнь шизы независимо от возраста. Среди нас жили и дети. И им хотелось, как и остальным малышам, порезвиться и просто порисовать, поэтому они делали это на стенах, довольствуясь углем, доставая их из прощальных костров, где сжигали трупы умерших. Раз в месяц сжигались холодные тела, которые складывались в одну большую кучу и охранялись. Это делали более сознательные люди, которые только-только оказались зараженными, так как нам, чокнутых на голову, было абсолютно наплевать, что происходит вокруг.

Мы оказались снаружи. Воздух немного разрядился, но его все равно было противно вдыхать. Он был пропитан жарой, пылью и гарью вчерашних костров.

– А где они? – поинтересовался я у Сони.

– Они здесь неподалеку, в многоэтажке с разбитыми окнами.

Я сразу понял, о каком месте идет речь. Мы любили там находиться, это было что-то наподобие нашей базы.

– База конченых ублюдков, – процедила злобно Вспышка.

– Заткнись.

– Что? – округлив глаза, как две тарелки, спросила Соня, раскрыв свой рот. И тут я понял, что сказал это вслух.

– Ничего, – я отвел взгляд, чтобы не выдать своего переживания. – Вырвалось, но не на тебя. Это все зараза внутри меня, да еще Шизоленд прижимает, – соврал я.

Девочки вроде бы приняли мой ответ. Я вздохнул и уже захотел продолжить путь, как Элли обняла меня и сказала, что все будет хорошо. И я поверил. Я не мог иначе. Девочки ничего не знали о существовании другого человека внутри меня, а я не хотел грузить их. Лучше, чтоб они ничего не знали, а, значит, не суетились и излишне переживали. Осталось совсем мало времени, и я хотел насладиться каждым днем, каждым часом, каждой минутой, и даже каждой секундой, и провести их вместе с дорогими мне людьми. Они все, что у меня осталось. Вспышка внутри громко хохотала, а я надеялся, что он сгорит в моей горячей злости, которую я сейчас испытывал. Я не заметил, как уже жестко прижал к себе Элли и не выпускал, даже когда та начала сопротивляться.

– Смотри, свою телку не задуши.

– Сама ты телка.

– Ну да, ты же меня назвал Вспышкой.

– Ньют! – подбежала к нам Соня и попыталась отклеить меня от девушки. – Что ты делаешь?

Я округлил глаза и резко опустил Элли из медвежьей хватки. Элли задыхалась и жадно ловила воздух ртом. Вспышка была права: я чуть не задушил девушку. Мою Элли, без которой не знал жизни.

Я сразу бросился к ней, нежно обняв ее, и стал извиняться, поглаживая мягкие волосы. На удивление, Элли сказала, что ей не нужны извинения, ведь она меня и так простила. Я взял ее голову в руки и поцеловал в приоткрытые, сладкие губы, не стесняясь присутствия сестры.

– Ты кусок кланка. Это выйдет тебе боком, – пропела Вспышка, а я мысленно послал ее.

– Ну хватит вам уже, – начала возмущаться Соня, скрестив руки на груди. Мы оторвались друг от друга, улыбнувшись.

Всю дорогу мы шли в тишине. Даже Вспышка в моей голове не нарушала идиллию. Я глубоко счастлив. В этой, кажись, темном, сумасшедшем, обреченном месте, не может произойти ничего хорошо. Но со мной произошло. Я нашел здесь свою любовь и сестру.

На нашем пути попадались лишь разрушенные сооружения и шизы, которые спали под солнцем, словно загорая. Неподалеку два совсем обреченных зараженных делили тело женщины, которую им каким-то образом удалось украсть из общей кучи, и громко спорили, как будет честнее. Один кричал, что можно ее разделить поперек, он заберет верхнюю часть, а тому достанется нижняя, а его партнер орал, что не хочет довольствоваться жопой. Обычно, когда я вижу такие сценки, я заливаюсь смехом, и этот случай не был исключением. Я смеялся долго, порой даже задыхаясь. Девочки тоже подхватили мой смех. Мы не остановились, чтобы посмотреть подольше за этими двумя, потому что это было опасно, особенно когда мы хохотали в голос. Но мы прекратили, пока не встретили мужчину лет сорока, который тоже смеялся. Я подумал, что он тоже давится приступом смеха над этими двумя, но подойдя к нему поближе, заметил, что мужчина говорит сам с собой, бурно жестикулируя. Ему так было хорошо в компании невидимки, что мне даже стало жаль этого мне незнакомца. Я посмотрел на девочек и подумал, чтобы я делал, если бы их не было рядом. Наверное, был бы рядом с этим и на пару с ним разговаривал с воздухом.

– Смотри, прям твой случай.

– Заткнись.

– Однажды ты вспомнишь мои слова, – прошептала ядовито Вспышка, но я не обратил на него внимание, притянув к себе Элли.

Я думал, что привык ко всему, что происходит в Шизоленде, но к этому, видимо, не привыкну никогда. Мужчина разговаривал с огромным акцентом с кем-то, называя собеседника Аленой. Видно, он из России. Я смотрел вперед, где было видно уже нужное здание, а сам внутри словно разбивался на мелкие кусочки. Сердце грохотало теперь не из-за близости Элли, а из-за непонятного чувства. Я представил себя на месте этого мужика, и эти ощущения были ужасны. Интересно, он видел перед собой девушку или знал, что разговаривает с воздухом?

Обычно, когда я задаю сам себе вопросы, Вспышка отвечает на них, а сейчас она промолчала, и это не на шутку меня напугало. Но я быстро забыл об этом, встретив еще почти такую же смешную парочку по пути.

Когда только мы подошли к зданию и решили зайти, нам дорогу перебежала крыса, а за ней другая, которую я пнул, а потом и залился смехом. Грызун жалостно пискнул и, перевернувшись кубарем несколько раз, встретился со стеной. Еле встав на лапы, крыса поспешила спрятаться за лестницу.

Я долго смеялся и не мог остановиться, пока не повернулся в сторону девочек, но на их месте никого не было.

– Насмеялся, – вздохнула Вспышка.

Я кратко кивнул и шумно сглотнул, затем вошел в здание и осмотрелся. Наверняка, они не дождались меня и поднялись на второй этаж.

– Это Ньют, – очень радостно протянул голос, который принадлежал моему другу.

На верхнем этаже сделалось как-то резко оживленно. А через несколько секунд я услышал, как моя компания спускается ко мне. Я глубоко вздохнул и приблизился к лестнице, но тут же отскочил в сторону. На меня неожиданно полетело тело неизвестного мне парня, которое столкнулось бы со мной, но он «поцеловался» спиной лишь со стеной. За ним спускались мои ребята, переступая через одну ступеньку, некоторые умудрялись перебегать через две. Они тут же накинулись на беднягу.

– Ну, Джонни, почему ты не летишь? Ты же говорил, что летаешь в облаках, – сладко протянул, словно получая от этого удовольствия, мой приятель в куртке с мехом, хотя была ужасная жара. У него две отличительные черты: протягивать слова, пробовать их будто на вкус и не снимать эту потрепанную куртку.

Я оглядел паренька с ног до головы, чтобы точно убедиться, что я его не знаю.

– Плохой, Джонни, плохой, нельзя же обманывать.

Я невольно улыбнулся и даже позволил себе рассмеяться. Смех так и рвется из меня, когда я оказываюсь среди этих парней. Некоторые поддержали меня, кто-то проигнорировал, а Вспышка внутри меня словно молча осуждала.

– Тварь, – неожиданно резко закричал паренек в куртке и ударил Джонни так, что тот упал на пол. Мой смех стал еще сильней, и теперь я не мог остановиться.

– Приди в себя, Ньют, – умоляла внутри меня Вспышка, и я послушал ее, резко оборвав смех, вытирая слезинки, которые образовались на уголках глаз.

Я приблизился к парням и внимательно посмотрел на незнакомца. Его грудь не поднималась, глаза были закрытыми, он не шевелился, и вообще не подавал признаков жизни.

– По-моему, он окочурился.

– Так ему и надо, – проговорил бледный парень и ударил мыском своей военной обуви по лицу, и добавил еще пару тройку раз, пока тот не устал. Я не удосужился поинтересоваться его именем, хотя он находился в нашей компании. Его черные, словно уголь, волосы мешались перед глазами, четкие скулы очертили его лицо, да так, что казалось, что его кожу кто-то насильно оттянул и прикрепил где-то сзади на прищепках, редкие зеленые глаза потускнели и посмотрели с холодностью и обреченностью, отчего у меня стало слишком гадко на душе. Он был уже под контролем болячки. Я не дал бы ему больше трех дней. Меньше всего на свете я хочу быть похожим на него. Я отчаянно отгоняю прочь эти дурные мысли, но куда можно убежать от них, когда ты живешь среди шизов и сам являешься им.

Я вспомнил о своих девочках и посмотрел наверх. Я так надеялся, что на меня смотрят оттуда, но надежда разлетелась в крах, когда я никого не увидел. Они словно играли со мной, исчезали постоянно и неожиданно появлялись, делая вид, что ничего не произошло. Я уже открыл рот, чтобы позвать их, но меня перебили:

– Ну ладно, ребята, – любитель протягивания слов подошел ко мне и, положив свою руку мне на плечо, повел меня на второй этаж, поэтому я решил, что не буду кричать. Они все равно на втором этаже, там и встретимся. Я никогда не обижался на них, просто не мог.

– Проклятое солнце, – зарычал бледный, когда мы прошли половину лестницы, и я обернулся посмотреть на него. Он закрыл лицо руками от атак солнечных лучей и дико морщился. Парень резко отпрянул и чуть не упал. Закричав вновь, словно сгорал в огне, он замахнулся рукой на солнце, словно думая, что собьет его с неба.

– Ненавижу, – выпалил парень и сорвался с места, чудом не сбив меня с ног.

– Он уже обречен, – проговорил парень в куртке и улыбнулся. Я натянул улыбку на лицо, и мы продолжили свой путь.

Когда до второго этажа оставалось всего лишь несколько ступеней, мое тело атаковал приступ кашля. Я отстранился от своего друга, облокотился о перила и давился кашлем. В легких словно что-то застряло, нечто противное, мерзкое и скользкое, так что я не мог откашляться. Горло уже начинало разрываться, как мои друзья схватили меня и потянули на второй этаж. Давился я кашлем очень редко, но всегда болезненно.

Мой кашель резко испарился, когда нос тронул тошнотворный запах гари и гнили. Среди нас, обычных зараженных, жили шизы-гурманы, которые любили побаловать себя. Они обычно отлавливали крыс и жарили их на костре. И сейчас происходило то же самое. В самом коридоре одной из квартир второго этажа трое полоумных ждали, когда их завтрак приготовится на углях. Кит, обитающий у меня в животе, проснулся и подал голос даже от такого рода еды. Неожиданно я вспомнил Фрая и его фирменный гуляш, так есть захотелось еще больше. Друзья глупо улыбнулись и попросили меня подождать немного.

Мы вошли в квартиру в самом конце коридора, и остановились в самой большой комнате. Мои новые друзья расположились на удобных местах, которые организовали под себя, а мне пришлось присесть на грязный пол. Я поднял взгляд и увидел девочек, которые сидели вдвоем на одном подоконнике.

– Почему вы не подождали меня? – спросил я, нахмурив брови.

– Прости, – извинилась Элли, и я не мог долго обижаться. Она улыбнулась, чем подарила мне тепло, распространяющееся где-то в районе сердца.

– Ну хватит тебе, Ньют, говорить с ними. Пообщайся с нами, – попросил Минхо, так я называю парня, который всегда ходил в куртке. Он был очень импульсивным, резким, ловким и быстрым, с чувством юмора. Я недавно узнал, что у меня плохая память на имена, поэтому стал называть своих новых друзей теми именами, что хорошо отложились у меня в голове. К счастью, они не обижались, им было абсолютно наплевать на то, как их называют. Этим они мне все больше и больше нравились.

Кроме Минхо здесь сидел Фрай, обеспечивающий нашу компанию едой, а рядом с ним Клинт, который перевязывал руку Фрайпану, когда тот сцепился с агрессивной дамочкой.

Фрай, как мог, сражался за продовольствия. Никто не будет обеспечивать шизов нормальной едой, поэтому нам присылали всю просрочку, да и то мало, так что за них приходилось сражаться.

– Лови, Ньют, – проговорил Фрай, кинув мне в лицо кусок сыра. Не промахнулся. Я поморщился от боли, но она быстро прошла, когда мои глаза увидели еду. Я схватил сыр и откусил большой кусок, такой, что даже в рот не помещался. Я не ощущал вкус плесени, которая захватила весь продукт, и пережевывал с удовольствием, словно вкушал самый вкусный и дорогой сыр в мире. Я справился с трапезой за минуту, и мой кит немного успокоился.

– Ты так скоро меня отравишь, – начала возмущаться Вспышка. Я зловеще захохотал внутри себя.

– Ой, ребята, вы не представляете, как мне достался этот ящик, – похлопал по железной крышке Фрай и опустился на пол, лениво жуя твердую и засохшую булочку без начинки.

– Тебя изнасиловали малолетки? – удивленно поинтересовался Минхо, схватившись за голову, и рассмеялся. Вся наша дружная компания залилась смехом. Мы долго не могли остановиться, пока нас не прервал возмущенный голос Фрая.

– Вот и будете в следующий раз сражаться за продовольствия, а я посмотрю на вас.

Фрай был самым сильным из нашей компании, поэтому именно он ходил за едой, но ему все равно очень хорошо попадало от других шизов. Был случай, когда он чуть не умер, хорошо, что мы вовремя появились и как-то отбили его от остальных.

Мы долго разговаривали и нам никто не мешал, правда, к нам однажды заплутал маленький мальчик, но мы зарычали на него, и тот бросился бежать. Мы рассмеялись. Я полностью оторвался от мира и находился всей своей отравленной душой с новыми друзьями.

Соня немного заскучала и, спрыгнув с подоконника, вышла из комнаты. Я проследил за ней, пока та не скрылась, и вздохнул. Но ко мне подошла Элли и, присев рядом со мной, опустила свою голову мне на плечо. Сердце приятно застучало, и я услышал обреченный вздох Вспышки внутри меня.

Я участвовал в разговоре, иногда что-то бурно доказывал, рассказывал о своей жизни. Ребята мне не верили. Они никогда не слышали о Лабиринтах и думали, что я все это придумал. Соня внимательно слушала нас и иногда вставляла свои «пять копеек».

Но нашу милую посиделку неожиданно нарушила Соня, вошедшая в комнату.

– Ньют, там к тебе прилетели твои друзья.

Я посмотрел на своих ребят, так как ничего не понял. Никто из них не улетал, они все были здесь. Я нахмурился и повернул голову к сестре, попросив пояснений.

– Не знаю, друзья твои. Пришли тебя забрать. Они ждут тебя в заброшке, у ворот, – сказала она и, не задержавшись ни на секунду, вышла.

Я вновь перевел свой взгляд на друзей. Я абсолютно запутался. Элли отстранилась от меня, посмотрев на мое озадаченное лицо. Слова сестры казались мне абсурдом. Это очень было похоже на розыгрыш, которые она любила устраивать, но из-за ее серьезного лица у меня были сомнения. Мой мозг потихоньку начал плавиться, а голова начала трещать от резкой боли. Я прикрыл глаза и провел ладонью по лицу.

– Идиот, глэйдеры за тобой прилетели.

Мое сердце пропустило удар. Я остолбенел, выпучив глаза. Все органы внутри меня словно взорвались. Глэйдеры? В памяти сразу всплыли образы шанков на фоне Глэйда. Значит, они не забыли обо мне, значит, не забыли старого и доброго Ньюта. Они прилетели за мной… Радость одним большим потоком влилась в меня и охватила каждую мою клеточку. Я очень соскучился по моим старым друзьям, и они, видимо, тоже, потому что прилетели за мной. Я с улыбкой повернул голову к Элли, она улыбнулась в ответ и, положив ладонь на плечо, поддержала мою затею, будто прочитав мысли. Я встал и, ничего не объясняя ребятам, выбежал из квартиры. Я быстро вышел наружу и бежал, сломя голову, на встречу с глэйдерами. Они прилетели… Прилетели за мной…

– Проснись, – орала Вспышка, – они прилетели за Ньютом, а не за обреченным шизом, у которого тронулись мозги.

Я резко остановился, так, что попятился и чуть не упал. Нервно сглотнул. Вспышка была права. Они прилетели не ко мне, а к прежнему Ньюту, которого уже не было, а вместо него появился обреченный шиз. Радость внутри меня сдулась с пищащим звуком, как воздух выходящий из шарика, а меня наполнило чувство грусти. Чертяги! Зачем им на борту личный монстр, который в любую секунду может сломать их? Я был готов упасть на землю от противного чувства внутри. Оно словно сдирало мне кожу, щекотало грудь, заставляло биться сердце сильней. Голова начала раскалываться, и я больше не различал слов Вспышки, которая что-то настойчиво хотела мне донести. В порыве злости я растрепал себе волосы. Я отчаянно пытался забыть про своих старых друзей, чтобы медленно не разрушать себя воспоминаниями. Что произошло, то произошло. Но бывшие глэйдеры так, видимо, не считали. Это здорово, что они меня не забыли, значит, они были мне настоящими друзьями. Но, забыв меня, было бы лучше. Всем. И мне и им.

Я поднял глаза и встретился со взглядом мальчишки, который недавно заблудил к нам. При виде меня он остолбенел и вытаращил глаза. Я натянул на лицо улыбку, чтоб казаться дружелюбным, но получилась ломаная ухмылка, что испугала пацана. Он с криком бросился бежать. Неужели я выгляжу так гадко? Я не видел своего отражения с того времени, как попал сюда. Здесь не было зеркал, не было глади воды, не было ничего, чем можно было воспользоваться, чтобы полюбоваться на себя.

Я чувствовал себя отвратительно. Я был шизом, и ничего не могло мне помочь. Я точно знал, что друзья будут говорить о лекарстве, взрывать мне мозг иллюзиями о несуществующем спасении. Я устал надеяться, все, что я хочу, это прожить жалкие несколько дней в кругу девчонок, и умереть от пули Томаса, когда перейду черту безумия. Я готов к смерти. Я перестал ее бояться с того момента, как оказался в Шизоленде.

Я поднял глаза вверх. Небо постепенно серело, а я даже не заметил, как проговорил со своими новыми друзьями с утра до самого вечера. Время здесь текло медленно, и я терялся во времени, только различал утро и ночь. Утром было светло, ночью темно. Я продолжил путь уже с грустью на лице.

Здание, в котором они собрались, было одноэтажным, но оно помещало в себе множество больших и обширных комнат. Идти было недалеко, если учитывать, что я пробежал половину пути. Я отчаянно отогнал мысль повернуть обратно, которая зародилась в моей голове. Нужно было все объяснить шанкам, что прежнего Ньюта больше нет. Да и я хотел увидеть бывших глэйдеров, возродить в памяти счастливые моменты, проведенные с ними. Пусть я буду после страдать, но я точно буду знать, что сделал правильно. Иногда нужно выключить мозги и послушать свое сердце.

Я приблизился к зданию, но не спешил входить в него. В животе у меня растягивались струны волнения, а ладошки покрылись испариной.

– Давай, – процедила внутри Вспышка.

Я сжал кулаки и, преодолев себя, углубился внутрь.

Тот бледный парень звереет при виде солнца так же, как и я, когда оказываюсь в темноте. Во мне словно просыпается маленький зверь, который растет с каждым днем под действием заразы. Я прикрыл глаза, дыша подобно быку, чтобы успокоиться, но монстр во мне был сильней. Я не знал, в какой из комнат ждут меня мои друзья, но уверенно шел вперед. Мрак заключил меня в свои объятия, да так, что я задыхался от злости.

Впереди я увидел свет от фонарей и двух вооруженных военных, которые стояли возле развалившейся стены и о чем-то тихо переговаривались.

– Не попади в ловушки, шиз, – предупредил меня один солдат. Он сказал это скорее всего не из-за переживания, а из-за лени ставить новые снаряды.

– Давай быстрей, тебя там уже заждались, – подал голос другой, потушив обувью докуренную сигарету и указав на дверь. Мне захотелось ответить им что-то колкое, но Вспышка внутри меня забила тревогу, и я оставил эту мысль.

Я остановился возле двери и замер, словно поражённый молнией. Рука потянулась к ручке, но я отпрянул.

– Ну, чего же ты ждешь?

– Ньют, – услышал я голос Томаса. Видно, он увидел меня через щелку двери. Я вздохнул и распахнул дверь.

– Зачем вы прилетели? – задал я вопрос прямо с порога им.

Друзья немного растерялись и отпрянули назад, словно увидели призрака. Наверно, я так на него похож.

– За тобой Ньют, – ответил Томми. Я вошел в комнату, которая освещалась двумя яркими лампами на тумбах. На большом столе лежали пустые консервы, а в железных кружках был недопитый чай. В самом углу комнаты стоял маленький старый телевизор, который показывал помехи без звука. Вот, оказывается, где тусуются военные, вот почему в коридоре здания поставлены ловушки. А Томми немного исхудал, держался на ногах из последних сил, а глаза смыкались от, скорее всего, бессонной ночи.