Текст книги "Рука в руке (СИ)"

Автор книги: Vladarg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Пролог ==========

День предстоял тяжёлый, работы за прошедшую неделю накопилось много, и миссис Грейнджер придётся хорошенько постараться, чтобы вернуться домой раньше полуночи. Да, должность Министра Магии не предполагала подобной нагрузки… Чисто в теории. На практике же всё оказалось не столь радужным, как казалось изначально, и работа вне графика уже давно стала для Гермионы Джин Грейнджер чем-то привычным.

Женщина стремительно шла по коридорам Министерства Магии, направляясь к своему кабинету и размышляя о делах, которыми предстоит заняться сегодня. Буквально несколько дней назад её дети отправились в Хогвартс, давая родителям передышку вплоть до Рождественских каникул; скандалов и ругани в семье не происходило уже давно – всё шло своим чередом, никаких, казалось бы, проблем не возникало, но…

Последние месяцы постоянной спутницей миссис Грейнджер, отказавшейся менять девичью фамилию даже после брака, стала тревога. Тревога заставляла её хмуриться по утрам и настороженно оглядываться в собственном кабинете, обставленном строго, но со вкусом; тревога не давала ей наслаждаться редкими выходными и тревога окутывала её душу каждый раз, когда она смотрела на лица своих детей.

Что-то было не так. А что именно выбивалось за рамки нормы, Гермиона сказать не могла.

Впрочем, этот день начинался как обычно, и уставшая Министр, привычно кивнув в качестве приветствия мисс Грин, работающей на неё секретарём, устроилась за рабочим столом. Небо за окном окутывали мрачные грозовые тучи – привычная, в общем-то, для осени в Лондоне погода – и по стёклам стекали крошечные капли холодного дождя.

Ничто не предвещало беды, но ровно в одиннадцать сорок шесть до полудня в Министерстве Магии прогремел взрыв.

***

Гарри Джеймс Поттер, в свои годы заполучивший должность мракоборца и репутацию Национального Героя, прогуливался с детьми и женой по Косой Аллее, направляясь к кафе Флориана Фортескью – уютное здание со множеством столиков внутри могло послужить отличным укрытием от начинающегося дождя.

Гарри узнавали прохожие, с ним ежеминутно раскланивались встречные волшебники – и молодые, и те, кто постарше. Супруга, которую назвать любимой не получалось, чуть напряжённо улыбалась, бесшумно ступая рядом; дети веселились, звонко обсуждая просмотренное накануне кино, и ничто не предвещало беды, но странное беспокойство не позволяло молодому ещё мужчине расслабиться. Когда-то давно маггловский психиатр говорил про «эхо войны»… Возможно, необъяснимой тревогой проявлялось именно оно. К тому же Гарри уже многие годы хранил свою самую большую тайну, о которой никто не знал – тайну его любви. Впрочем, сейчас он просто проводил время с семьёй, наглухо заперев свои самые сокровенные секреты в сердце.

Перед Поттерами открылись зачарованные двери кафе, где знакомо пахло шоколадом, кофе и сладостью свежей выпечки; звонко динькнул колокольчик, оповещая работников кафе о новых посетителях, и одновременно с этим звоном произошло что-то непонятное. Под рёбрами, где-то в области сердца вспыхнула нестерпимая боль, стремительно разливаясь внутри грудной клетки. Глава мракоборцев Магической Британии замер, не в силах вдохнуть – настолько ужасающей была эта боль, словно внутри тела всё обожгло кипящей смолой – и спустя мгновение мир перед его невозможно зелёными глазами погас. На начищенный до блеска пол кафе рухнуло мёртвое тело.

***

Они появились здесь одновременно. Гарри давно уже не бывал на призрачном вокзале, даже позабыть успел, как это место выглядит. Напротив него стояла Гермиона, такая, какой она была в шестнадцать, и с неё осыпалось нечто, напоминающее пепел, а силуэт девушки словно окутывал туман. Кинув быстрый взгляд на свои руки, главный мракоборец увидел, что и с него что-то сыплется. Он вновь посмотрел на главную тайну его послевоенной жизни – Гермиону Грейнджер, которую он в мыслях никогда не называл Уизли. Девушка, которую Гарри полюбил когда-то давно, не надеясь на взаимность, безнадежно. Он сделал первый неверный шаг к ней.

Гермиона смотрела на Гарри; она видела его таким, какой он был в шестнадцать. С него что-то сыпалось, опадало, парня будто пронизывало дымом. Посмотрев на себя, она увидела, что с ее телом творится то же самое. Что это значит? Вновь посмотрев на Гарри, девушка почувствовала необъяснимое тепло в душе. Неясное еще, неизвестное… И она сделала шаг навстречу ему.

Они встретились возле одинокой скамейки, под которой когда-то сидел маленький уродец – крестраж, а сейчас было пусто. Не говоря ни слова, Гарри взял Гермиону за руку, подвел к скамейке и усадил – он уже понял, что произошло и почему.

– Как ты умерла? – стараясь выглядеть спокойным, спросил мужчина.

– Покушение… Взорвали кабинет, но как ты понял?

– Понимаешь… Я не знаю, как сказать тебе… Столько лет у меня не было сил рассказать тебе об этом, но сейчас мы оба мертвы, так что, наверное, можно?

– Что рассказать?

– Хроники рода Поттер говорят о том, что Поттеры всегда умирают в один день со своими любимыми.

– Но я же не Джинни, а ты ее… Нет?

– Нет…

– Но почему тогда?

– Чтобы быть поближе к тебе.

И двое замолчали, погрузившись в свои мысли. Затем Гарри посмотрел на Гермиону полным искренней любви взглядом и тихо произнес:

– Можно я тебя спрошу? Почему Рон? Он же…

– Знаешь… Я не знаю… Не понимаю, почему…

Это доставляло Гермионе сильный дискомфорт, но она действительно не понимала, чем ее привлек этот рыжий, когда рядом был Гарри. Ведь он же всегда был рядом, почему же она?..

Они сели рядышком на скамейку, и Гермиона заговорила, вспоминая.

– Знаешь, многое я не понимаю сейчас. Это даже не непонятно откуда возникшая любовь к Рону, это более простые, физиологические вещи… Ты же знаешь, что у девочек… ну…

– «Красные дни», – кивнул Поттер. – А ты до сих пор смущаешься, госпожа Министр.

– Их не было, Гарри, вплоть до того дня – не было, и все, а потом… – Гермиона собралась с мыслями. – У меня они всегда очень болезненны, вплоть до Мунго.

– Подожди, но это может значить…

– Да, Гарри, – кивнула девушка.

– Но ведь… У тебя же дети, и у меня тоже, значит, это не так?

– А кто тебе сказал, потомок, что это твои дети? – раздался женский голос совсем рядом.

Рядом со скамейкой на призрачном вокзале стояла рыжеволосая зеленоглазая женщина в длинном черном плаще, скрывавшем тело. Она смотрела с теплотой на молодых людей.

– М-м-м-мама? – заикаясь, произнес Гарри.

– Нет, малыш, это просто образ, – грустно ответила женщина. – Перед тем, как вы отправитесь в свое следующее большое приключение, я хотела поговорить с вами. В конце концов, совсем другую вам выплетали судьбу.

– Вы Смерть? – догадалась Гермиона.

– Да, девочка, – ответила женщина и печально улыбнулась. – Ты правильно догадалась почти обо всем. Смотрите же, какой была ваша жизнь. Сначала ты, Гермиона.

Перед молодыми людьми раскрылся большой экран, похожий на тот, который бывает в кинотеатре. На экране пробегали события и люди. Вот счастливое детство, которое закончилось в девять лет, когда рыжий волшебник наставил палочку на маленькую девочку. Артур Уизли. Вот приход Макгонагалл, Косая Аллея, поезд, первый курс. Вызов к директору, наставленная палочка…

– Здесь он не смог полностью подчинить тебя, а неподконтрольная ты ему была не нужна.

…Тролль, целенаправленно идущий в тот туалет, где она плакала, не понимая, почему убежала именно туда. Гарри и Рон. Потом Рождество и неадекватно ведущие себя родители. Квирелл… Лето… Снова рыжий, снова палочка… Осень, василиск и ее везение – зеркальце, потому что василиску была дана команда убить. Снова лето, ей почти четырнадцать и… Нет!

– Вот так тебя и сломали, малышка. Твои щиты были рассчитаны на многое, кроме того, что может сломать любую девочку.

Гермиона рыдала, Гарри обнимал ее, прижимая к себе. То, что они увидели, было мерзко, жутко и мерзко. Все, во что верил Гарри до этого момента, осыпалось разбитым витражом. Полные ужаса глаза Гермионы… Последовавшее за этим ничем молодых людей не удивило – зелья, ментальная обработка и вот, наконец, жидкое «Империо», сделавшее ее послушной куклой в руках Уизли. Ничего не помнящей о… о моментах зачатия. Смотреть на то, кто ее… и как это происходило, было до тошноты тяжело и мерзко. А Гарри, глядя на безучастные глаза той, кого… не мог представить себе, что это Гермиона. Его разум просто отвергал такую мысль.

– Теперь ты, Гарри…

Мозг ребенка, над которым издевались и не любили – открытая книга, чем и пользовались все, кому не лень, а не лень было многим. Гермиона смотрела на безрадостное детство Гарри и на то, почему детство было безрадостным. Дурслей просто принудили так относиться к ребенку. Иногда Петунья умудрялась сопротивляться и даже почти сбросила подчинение, за что была немедленно наказана – сыном. Это были страшные картины… То, что делали с Гарри, как с ним это делали, как втаптывали в землю чистые, яркие чувства ребенка, стирали память, опаивали зельями… Увидел Гарри и то, что случилось тогда в палатке. Они не просто так попали в плен к Пожирателям. Потому что не было тогда никаких Пожирателей – это все был театр и ложь. Малфой-манора не было. Да и в битве за Хогвартс рабы безумца изо всех сил старались детей не убивать, оказавшись честнее и гуманнее, чем… И им стерли память.

– Теперь самое тяжелое, малыш. – Гарри вздрогнул от этих слов.

Дети… его любимые дети… После того, что он увидел, Гарри не стал любить их меньше, но скрипел зубами, когда видел, что Джинни делала с детьми. Ритуал подобия – очень темная и болезненная магия. Она рожала от других и делала детей похожими на Гарри. Потому что после всех зелий Гарри был бесплоден, но не только поэтому. Поттеры должны любить, чтобы зачать детей. Без любви – нет детей, таково само условие существования уничтоженного сейчас рода.

Все, что он знал, все, во что верил, оказалось ложью. Тяжело после смерти узнать, что жизнь была именно такой. Гермиона верила и не верила, что с ними могли поступить именно так. Но врать этой женщине было незачем.

– Я разделю вас на множество миров, дети, – сказала Смерть. – В каждом из миров у вас будет выбор: все изменить, спасти друг друга, уничтожить мир магии, мир людей… Вы решите сами. Вы и ваши отражения, которые тоже вы.

Смерть помолчала, на перроне возникли две детские обнимающиеся фигуры. Они сидели на перроне и держали друг друга в руках, как самое ценное. Присмотревшись, Гарри увидел, что маленький он стоит на коленях перед маленькой Гермионой.

– В этом мире вы умерли, дети. Гермиона сильно пострадала от тролля, став сквибом, и ее вышвырнули из Мира Магии. Как будто этого было мало, родители сдали девочку в приют для инвалидов, чтобы нуждающаяся в заботе девочка «не мешала им жить». Так бывает, дети… – Смерть помолчала, отчего-то вздохнув. – В приюте к ней относились с холодностью, это очень плохой приют, Гермиона, очень, там есть санитары-мужчины, ты поймешь, что это значит. Твое сердце не выдержало. Теперь только твоя сила воли поможет тебе там выжить. Гарри… Дурсли почти не отличались от тех, что были в твоем прошлом, относясь к тебе просто равнодушно, как будто тебя нет. Поэтому, обвиняя себя в том, что произошло с Гермионой, ты не выдержал. Рон не стал тебе другом, ведь это он оскорбил девочку, а ты не простил себе, что не спас, хотя спасти ее тебе было не под силу. Не нашлось никого, кто бы объяснил тебе это, поэтому смерть еще и Квирелла стала последней каплей. Ты просто ушел. Теперь тебе понадобится вся твоя сила, чтобы справиться. Вам достанется только память детей, личности их… Они ушли. Теперь же – найдите друг друга и постарайтесь стать счастливыми. Впрочем, вы можете выбрать и другой путь.

Стоило женщине договорить, как что-то потянуло Гермиону и Гарри куда-то, закручивая, будто в водовороте; все погасло. Спустя безумно длинное мгновение сознание вернулось к ним обоим.

========== Часть 1 ==========

Гермиона Джин Грейнджер росла в обычной английской семье. Мама и папа работали дантистами, с детства приучая девочку к тому, что надо много учиться, чтобы добиться успеха в жизни. Поэтому она много училась, старалась быть самой лучшей, но хвалили ее редко, зато ругали часто. Почему девочка не опустила руки – неизвестно, впрочем, так бывает. Она училась, находя себя в книгах, и мечтала о настоящей дружбе, да и о прекрасном принце, как и все девочки. Но в книгах не писали, как найти друзей, какой надо быть, чтобы они появились, поэтому девочка пыталась найти свой путь сама, но… Ее не любили. В школе не любили настолько, что зачастую ей перепадало от мальчиков, девочек обычно не бивших. Это было страшно, потому что заступаться не хотел никто, даже родители. А за предполагаемую ложь ее даже однажды наказали и в школе. Так девочка запомнила, что жаловаться бессмысленно.

Когда пришла Минерва МакГонагалл из волшебной школы, Гермиону даже не удивил тот факт, что родители сразу же на все согласились. Уже тогда она подозревала… Но ехала в волшебную школу, как в мир сказки. Только мир сказки оказался совсем другим, совсем не сказочным. Здесь были оскорбления, правда, ее не били, но… не любили. Не любили все, кроме мальчика с грустными зелеными глазами, который как-то сносил попытки девочки чему-то его научить. Он почти стал другом…

А потом пришел Хэллоуин, оскорбивший, разбивший ее надежды рыжий мальчик, почему-то очень остро среагировавшая Гермиона, побежавшая не в спальню, а в туалет. Впоследствии девочка сама не могла объяснить себе, почему она так поступила, у нее было ощущение, что это была не она, но она оказалась в том самом туалете, куда пришел тролль. Мальчики опоздали… Когда они вбегали в туалет, чтобы предупредить девочку, дубина тролля раздробила ноги девочки, отброшенной затем в стену. Справиться с троллем мальчики, конечно, не могли, но от боли и страха Гермиона выдала стихийный выброс, опустошивший ее ядро до дна. Тролль был повержен, девочка стала сквибом, с которым возиться не стали, а просто магией отрезали пострадавшие ноги почти до нуля и выкинули из Мира Магии.

Появившись перед родителями в таком виде, Гермиона увидела отголосок брезгливости в их глазах. Тогда она еще не поняла, что это значит, ведь девочка была очень напугана, испытывала боль и не могла ни на чем сосредоточиться. Прошло совсем немного времени, меньше двух недель, и ставшие намного холоднее родители отвезли ее куда-то, где теперь было инвалидное кресло, ее комната и не было никого. Лишь такие же, как она, дети разных возрастов, замкнувшиеся и нет. Не сразу Гермиона поняла, что родители ее предали, после первой же истерики, подавленной очень жестко, даже жестоко… Она осталась одна, совсем одна.

Теперь в ее жизни были равнодушные руки равнодушных людей, не стеснявшихся ударить ребенка или причинить боль, наказывая непонятно за что. Но потом стало еще хуже, и однажды, когда в комнату вошел ухмыляющийся мужчина, сердце девочки не выдержало.

Сознание вернулось почти мгновенно. Тело болело, не полностью, но ожидаемо, Гермиона была обнажена, но в комнате никого не было, что девочку порадовало. Хотя в голове она была Министром Грейнджер, выглядела Гермиона сейчас на свои двенадцать лет. Захлестнувшая сознание память полностью отключила сознание новой Гермионы, поселив ужас в ее сердце. Ведь женщина даже не представляла, что у магглов есть приюты, где с детьми творят… С инвалидами, которые не могут за себя постоять, от которых отказались родные, которых предали.

***

Гарри рос в семье Дурслей, не нужный никому. О нем не заботились, о нем не беспокоились, постоянный холод и равнодушие были спутниками ребенка в течение долгих лет. За что с ним так поступают, Гарри не спрашивал, хотя и видел других детей, он просто не был членом семьи, навязанная обуза и только. Это было очень больно сознавать и почти невозможно принять. Всю свою сознательную жизнь он был лишним. Он был лишним и в школе, и дома.

Как в таком ребенке могло вырасти хоть что-то хорошее, неизвестно, но книги дарили мальчику мир. Гарри осознавал книжный мир, как что-то волшебное, и отчаянно хотел к маме, хотя бы увидеть ее… Тетя Петунья рассказала мальчику, что родители его бросили, потому что он не был им нужен, и уехали. В отсутствии другой информации, Гарри поверил в это… Именно этот рассказ его чуть не уничтожил. Но уверившись в том, что он оказался не нужен даже маме, Гарри не сдался. Он хотел найти свою маму, и пусть она сама скажет ему, что он не нужен, но мама не находилась.

К одиннадцатилетнему Гарри пришел Хагрид, поздравивший его с днем рождения. Мальчик не знал, что это такое, спросив полувеликана, на что тот не нашел, что ответить. Потом уже, после похода по Аллее и выполнения всех поручений «Великого Человека Дамблдора», Хагрид сидел в своем домике на окраине Запретного Леса, пил виски и плакал. Потому что чувствовал себя… Неправильным, но обеты не давали Хагриду поступать иначе. Он плакал и вспоминал вопросы мальчика:

– А что такое день рождения? – и Хагрид не знал, что сказать.

– Значит, мама умерла? – Хагрид рассказывал о героической гибели родителей, видя неверие в глазах мальчика.

– А это что? Это разве едят? – ребенок, впервые увидевший мороженое.

– А что это за желтые кругляши? – и никогда не знавший денег.

Мальчик, познакомившийся в поезде с другом, поверивший ему, но оказалось, что этот «друг» способен обидеть девочку, а из книг Гарри знал, что девочки хорошие. Хотя в обычной школе и девочки относились к нему плохо, правда, мальчик нашел этому логичное объяснение: девочки хорошие, а плохой – он, потому и не любят. После поезда был прекрасный замок, и надежда на сказку, но эта надежда не стала реальностью, потому что одна кудрявая девочка плакала, а для Гарри это было почему-то болезненно. Как и любые девичьи слезы.

Обидевший девочку Рон, объявление о тролле и ее погасшие глаза – все это Гарри не смог себе простить, потому что он же герой, он обязан был ее спасти. Но не спас… После этого Гарри не принимал дружбу Рона и пошел спасать философский камень один. Пройдя полосу препятствий, он столкнулся с профессором Квиреллом, которого убил. Осознание того, что он не герой, потому что не спас девочку, а еще и убийца… Этого было слишком много для никому не нужного мальчика.

Потрясение было настолько велико, что мальчик не захотел жить. Он очнулся на сером вокзале, где была та девочка – Гермиона. Гарри побежал к ней, чтобы вымолить ее прощение, а она сначала ничего не понимала, а потом заплакала, села рядом и обняла мальчика. Они обнимались, а где-то вдалеке появились сильно напугавшие Гермиону взрослые.

Сознание возвращалось достаточно медленно, но Гарри осознал себя лежащим на песке. С трудом поднявшись, мальчик пощупал влажную одежду и сплюнул. «Ясно», – подумал он. – «Топиться ходил». От того факта, что ребенка довели до такого состояния, бывший Главный Аврор мгновенно озверел. Его глаза налились призрачным зеленым светом, по ногам побежала тьма, вымораживая все вокруг… Мальчик, которым он стал, шагнул по направлению к дому Дурслей, ему нужна была палочка.

***

Выяснить, где находится приют, в который поместили Гермиону, труда не составило, он был один такой. Поэтому, оставив за спиной деморализованных Дурслей, пребывающий в ярости от страха за девочку Гарри двинулся в сторону того самого приюта. Как перенесет Гермиона свою безногость, Гарри было неизвестно, но то, что всесильный министр может впасть в панику, он знал даже слишком хорошо. Неизвестное окружение, да и… Гарри слышал о таких приютах, да и скандалы с ними помнил, потому сейчас просто боялся за Гермиону так, как никогда раньше.

Он шел и не замечал, как его окутывает тьма, стелясь за ним, ластится к ногам, обнимает… Его глаза сияли светом Авады, но люди не замечали этого. Он шел, стараясь успеть, потому что чувствовал, что его любимая в опасности. Он просто всей душой чувствовал это.

Гермионе предстояло узнать, как в этом приюте заботятся о таких, как она. Как моют, просто окуная в ванну с головой, как бросают прямо так на кровати, как… Как бьют просто от плохого настроения. Ее и Гарри разделяли не так много часов, казалось бы, что может произойти за это время?

Когда в комнату вошел ухмыляющийся мужчина, девочке стало страшно. Когда он развернул ее животом вниз, она закричала, зовя на помощь, но получила только сильные удары по лицу… И не только. А потом этот мужчина… Он…

– Что вы делаете? – закричала девочка. – Нет!

– Пора тебя распечатать, – пробурчал ухмыляющийся мужчина, – все равно ты больше ни на что не годна.

Казалось, еще мгновение и с ней случится самое страшное, потому что девочка уже почти чувствовала, как… Но в этот миг все изменилось. Мужчина внезапно исчез, будто бы не было его, а в дверях появился Гарри в черной мантии. Только приглядевшись, Гермиона поняла, что это не мантия, но силы покинули ее, и она упала в обморок.

Когда та самая тьма, что окружала Гарри, рванулась к нависшему над его Гермионой полуобнаженному мужчине, пожирая того без остатка, Гарри подумал, что сам сойдет с ума от отчаянного воя девочки, которым она и указала свое местоположение. Завернув ее в простыню, Гарри прижал безвольно лежащую девочку к себе, мгновенно аппарировав в Королевский Лес Дин. Почему именно сюда, он так и не понял, видимо, сработала какая-то часть сознания. Как он мог поднять девочку, Гарри тоже не знал, да и не задавался этим вопросом. Сейчас надо было привести девочку хоть в какой-то порядок, одеть ее, и подумать о следующих шагах.

Такие родные глаза на окровавленном лице медленно открылись, а губы приоткрылись, чтобы вытолкнуть из себя его имя. В этот миг Гарри очень хорошо понял Волдеморта в его желании уничтожить магглов. Но в отличие от сумасшедшего полукровки, мальчику было кого защищать, о ком заботиться и кого убивать.

========== Часть 2 ==========

Гермиона плакала, а Гарри активно и много колдовал, заживляя ее лицо, создавая одежду, сбивая подлетающих сов. Министерские извещения обретали юридическую силу только в случае получения адресатом, а до той поры сова летела за совой, чтобы замереть на пару часов и украсить собой пейзаж. Как обходиться с запретом на колдовство несовершеннолетних, Гарри знал, все-таки сам эту всю систему реформировал. У них обоих был всего час и этот час нужно было использовать по максимуму.

– Гарри, я сквиб, – плакала девочка. – Я никому не нужна, ни на что не способна…

– Ты мне нужна, – твердо ответил ей мальчик. – Любая, в любом состоянии, я тебя люблю.

– Даже такую? – спросила девочка, веря и не веря в то, что говорил Гарри. – Ни на что не годную?

– Я тебя люблю, – повторил Гарри, осторожно прижимая Гермиону к себе и сбивая небрежным жестом очередную упорную сову. – Давай я на тебя платье надену?

– Давай… – переставшая плакать девочка с отчаянной надеждой смотрела на то, как мальчик аккуратно надевает на нее немного коротковатое платье. – Ты помнишь, что Лили пять? Хотя мне сейчас без разницы…

Ноги ей отрезали почти в ноль, зачем это было сделано именно так, Гарри не понимал, но вот тот факт, что обрезали магией, мог создать проблемы при отращивании. Но сейчас перед детьми стояла совсем другая задача – добраться до денег, сменить палочку, убраться куда-нибудь и спрятаться. Была у Гарри информация, которой он хотел воспользоваться. С некоторым трудом подняв дрожащую девочку на руки, мальчик аппарировал на Улицу Мертвецов. В магический квартал совы не прилетали, так что пока он был для них потерян.

Гермиона, широко раскрыв глаза, вцепилась в Гарри руками, стараясь прижаться посильнее. Ей было очень страшно, произошедшее буквально уничтожило Министра Магии. Все новости от Смерти, память девочки и то, что с ней чуть не сделали, привели Гермиону в состояние перманентной истерики и дикого, всепоглощающего ужаса. Но по какой-то причине девочка доверяла Гарри, потому что, если и он предаст, останется только умереть еще раз. Бороться Гермиона уже не могла, она была раздавлена.

Гарри быстро сориентировался, ярость в нем еще не утихла, она требовала идти, требовала рвать на клочки, требовала убивать. Гарри, не помнивший сейчас, что ему скоро всего двенадцать, совершенно не хотел успокаивать свою ярость. Поэтому, помогая себе заклинанием, он нес безногую девочку в пышном платье по улице, время от времени присаживаясь, чтобы отдохнуть.

Гермиона пыталась взять себя в руки и не могла. Она дрожала, оглядывалась и пыталась спрятаться в Гарри, создавая ему неудобства при переноске. Гарри подумал о том, что стоило бы из приюта забрать и кресло девочки, ну да что теперь-то, сейчас уже было поздно. Им нужно было в Гринготтс.

– Гарри, куда ты меня несешь? – спросила девочка, страшась ответа, несмотря на то что доверилась уже Гарри.

– В банк, – коротко ответил мальчик, шумно дыша. – Фух, еще немного.

– А зачем в банк? – удивилась Гермиона. – Гоблины же магов не любят…

– Гоблины магов презирают, – ответил Гарри, присаживаясь на скамейку, чтобы отдышаться. – Для них дети священны, а мы теперь уже опять дети.

– Даже представить себе не могла, что с ребенком можно так, – девочка опять заплакала. – Вот за что они со мной так? Что я им сделала?

– Они заплатят, родная, за все заплатят, – почти прорычал мальчик, и тьма вокруг него колыхнулась, будто подтверждая слова мальчика.

– Я ничего не понимаю, я же сильная, почему я такая сейчас? – жалобно спросила плачущая Гермиона.

– Тебя просто ударило сильно, – вздохнув, ответил Гарри. – Пойдем, недолго осталось. Во-он там дверь, видишь? Нам туда.

***

Такую сцену гоблин Кривозуб не видел еще никогда. В малый операционный зал, о котором знали немногие, входили дети. Безногая, сильно испуганная девочка в пышном платье сидела на руках мальчика, явно находящегося в ярости. Это было заметно и по его глазам, да и по Тьме, что разливалась вокруг. Гоблин видел, как мальчик желает защитить девочку, но, кроме этого, он видел, что с детьми произошло что-то страшное, потому что пробуждение некроманта в таком возрасте было не вполне нормальным. Не зная, что предпринять, гоблин вызвал старшего нажатием на определенную клавишу.

– Тепла вашим детям, – произнес уставший Гарри. Все-таки Гермиона не была пушинкой, хоть и сильно похудела за последнее время.

– Жизни и света вашей пещере, – удивленно откликнулся гоблин. Кривозуб был почти в прострации: человеческие дети не могли знать этого приветствия, характерного лишь для гоблинов. Ведь дети рождались у гоблинов редко, они были часто болезненными и представляли высшую ценность народа. Стоящие напротив него человеческие детеныши явно понимали это, хотя такого и не могло быть.

– Крюкохвата позовите, пожалуйста, – попросил с трудом держащий Гермиону мальчик, на что Кривозуб призвал специальную повозку из смежного зала.

– Следуйте за мной, дети, – предложил гоблин. – Девочке на этой повозке будет удобно.

– Сядешь на повозку, или?.. – спросил девочку Гарри, на что та только сильнее вцепилась в него. – Простите, досточтимый, мы лучше так…

Гермиона понимала, что Гарри тяжело, но не могла даже на секунду заставить себя расцепиться с ним. Ей казалось, что если она отпустит мальчика, то он исчезнет и снова будет приют и те… Страшные… Жуткие… Страшнее дементоров… А Гарри просто понимал и принимал свою девочку такой, какой она стала. За гоблином они прошли по неприметным коридорам, выйдя из небольшого операционного зала, повернули куда-то, потом еще раз, Гермиона не смотрела по сторонам, она обнимала Гарри за шею и боялась. Наконец дети дошли до комнаты, облицованной серым камнем, где Гарри, так и не выпустивший девочку из рук, присел на стул. Через некоторое время в комнату вошел тот, кого Гарри когда-то называл «старый друг».

– Тепла вашим детям, Крюкохват, – проговорил мальчик, и гоблин увидел в глазах ребенка узнавание и радость. Это было очень странно и очень необычно.

– Жизни и света вашей пещере, – откликнулся Крюкохват, внимательно наблюдая за странными детьми. – Чем я могу помочь вам, дети? – он видел, что мальчик недавно прошел первую ступень обращения некроманта, да еще и отметка Госпожи у обоих – все это делало ситуацию очень необычной.

– Нам нужно узнать, какие услуги предоставляет банк, какие – народ гоблинов, – спокойно сказал Гарри, поглаживая Гермиону по голове, отчего та успокаивалась. – И проконсультироваться под клятву.

– Кто ты, дитя? – не удержался Крюкохват от вопроса.

– Об этом потом, ста… Крюкохват, – ответил мальчик. – Сначала клятва, список услуг и… что получится.

Гоблин Крюкохват вздохнул и произнес полную клятву, заставив Гарри сильно удивиться. А вот затем удивился Крюкохват, потому что вместо того, чтобы просто засвидетельствовать клятву, мальчик поклялся не пытаться навредить детям народа гоблинов. Это форма ответа применялась только среди гоблинов, и человеческому ребенку было совершенно неоткуда знать такие подробности.

– Услуги банка – восстановление ключа, хранение денег, финансовое опекунство… Народ может предложить вам практически все ритуалы, включая запрещенные, – проговорил гоблин.

– Принадлежность к роду или семье определить возможно? – спокойно спросил Гарри.

– Возможно, конечно, – добродушно улыбнулся Крюкохват.

– Тогда давайте определять, – решил мальчик. – А потом придет время сказок.

Гоблин достал два шара темно-болотного цвета, лист пергамента и положил шары перед детьми. Гарри молча кивнул, расположил Гермиону более удобно, взял ее руку в свою и легким «Секо» рассек кожу, повторив все то же и с собой.

– Нужно смазать шар своей кровью, – пояснил он девочке, на что та кивнула, проделав все, как сказал Гарри.

Шары налились красным, затем начали менять цвет, а Гарри почему-то начал рассказывать. Он рассказывал историю двоих детей, историю о том, что с ними сделали маги, как бросили на произвол судьбы детей, попрятавшись по домам, как сироты множились с каждым днем, и как игры одного мага закончились огромным мемориалом. Лишь услышав начало истории, Гермиона заплакала и плакала до самого конца, содрогаясь в рыданиях, не в силах удержать в себе невозможную боль. Но на рассказе о своих детях объятый Тьмой Гарри не остановился, он начал рассказывать о событиях этой жизни. О том, что сделали с любимой, и что теперь он сделает с ними. Крюкохват понимал, что все рассказанное правда, такие эмоции не подделать, да и Тьма подтверждает. Искалеченные играми взрослых дети…

========== Часть 3 ==========

Стоило артефактам, настроенным на последнего Поттера, остановиться, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор всполошился. Остановка артефактов означала смерть Избранного, что совершенно не входило в планы Великого Светлого, поэтому он немедленно аппарировал на Тисовую улицу, где мальчишка должен был переживать свой летний ад. Но в доме его не оказалось, зато оказались остаточные эманации Тьмы.