Текст книги "Товарищ сердце (СИ)"
Автор книги: Vladarg
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Простая советская девчонка, которых тысячи, закончила школу с отличием и поступила в медицинский институт. Два года она учила кости, мышцы, ткани, десмургию, пропедевтику, вгрызаясь в науку изо всех своих пролетарских сил. Папа, который для всех был скромным инженером, а на деле – капитаном ГУГБ НКВД, учил дочку собирать информацию, анализировать ее, делать выводы, искать и даже методам допроса. Девушка не сопротивлялась этому, потому что очень любила папу и доверяла ему абсолютно. Поэтому она учила немецкий, английский и даже зачем-то французский. Просто потому, что папа так сказал. Папа лучше знает.
А потом грянула война. Она началась с бомбежек, с призыва, но девушку в армию не взяли, вместо этого ей предложили совсем другое – возглавить подпольную комсомольскую организацию. Конечно же, она согласилась. Тридцать долгих месяцев она координировала партизанские отряды, доставляла информацию из города и весточки из Центра. Она помнила, как было страшно в сорок первом, когда проклятые фашисты стояли почти у самой Москвы, и как радостно стало, когда их погнали оттуда, но пришел следующий год и снова стало страшно. Благодаря организации люди знали, верили в то, что Красная Армия придет, нужно только подождать, а проклятые фашисты только творили все больше зверств. Число спасенных от кровавых зверей насчитывало тысячи, а палачей уничтожали любым способом. После всего того, что она видела, девушка была готова зубами грызть, рвать горло этим гадам.
Ира, так звали эту девушку, сегодня пошла в партизанский отряд «Мститель», чтобы отнести почту и новые радиограммы, но, когда возвращалась, услышала собачий лай и звуки стрельбы. Тогда девушка кинулась обратно, прося товарищей о помощи, ведь что-то страшное случилось. И был бой. Страшный отчаянный бой, в котором партизаны переколотили всех поганых фашистов.
Ира шла по деревне и видела убитых женщин и детей. Кровавые звери не пожалели даже малышей – они убили всех, а на площади висели ее товарищи и друзья. Весельчак Витька, любивший подглядывать за девчонками на речке, добрая Машенька, никому не отказывавшая в помощи, и Сереженька, в которого Ира была влюблена. Истерзанные тела висели на площади убитой деревни. Эту картину девушка не забудет никогда. Значит, их предали, правда, неизвестно кто, но она найдет этого гада, пусть не сейчас, пусть после войны, но он за все ответит. Забрав спрятанную радиостанцию, девушка ушла в отряд.
Ира поражала своих товарищей по отряду звериной яростью и желанием уничтожить хоть одного, но вот прямо сейчас, поэтому ее старались беречь. Она мстила, мстила всем поганым гитлеровским псам за убитых детей, за разрушенные дома и за Сережу, Витю и Машу. Бесстрашная девушка не раз отмечалась командованием партизанского движения и, когда партизаны ударили в тыл фашистам, навстречу Красной Армии шла в первых рядах. Так она и предстала перед офицерами после соединения – в пилотке, с немецким автоматом в одной руке и ножом в другой, вся залитая чужой кровью.
Её хотели отправить в тыл, но Ира дошла почти до Ватутина, и ей разрешили остаться санинструктором. Она шла с армией по родной земле, вытаскивая и перевязывая солдатиков и офицеров, успокаивая, помогая всем, чем могла. А в редкие минуты отдыха вспоминала, вспоминала все, что ей пришлось пережить. Перед глазами вставали убитые друзья, сожженные деревни, смерть и пепел войны. Но снова начинался день, и она оказывалась прямо на переднем крае. Чем больше выживет наших, тем больше умрет проклятых фашистов. Ира твердо знала это и не боялась ничего. Солдаты ласково звали девушку «сестренкой» и старались защитить от града свинцовой смерти…
– Сестренка, не лезь туда, мы в атаку поднимемся, и ты успеешь.
– Но там же… Я должна!
– Хорошо, только давай за мной, хорошо?
Совсем юная девушка в неудобных «кирзачах» ползла по снегу и грязи, чтобы спасти еще одну жизнь. Чтобы еще один солдатик мог вернуться и бить, бить этих тварей, которым нет места на земле!
Так они прошли почти всю Польшу, так же истерзанную подлыми фашистами, но здесь была еще опасность уже от поляков. Впрочем, с оружием девушка не расставалась никогда. А потом… Потом было то, что будет часто приходить в кошмарах, и не только ей одной. Самое страшное слово на свете – Освенцим. Тысячи худых, просто невозможно худых бывших заключенных, это были просто ходячие скелеты, но это еще не самое страшное… Дети. Когда Ира увидела, что эти нелюди сделали с детьми, она завыла в голос, не в силах сдержаться от этого ужасающего зрелища.
Потом уже были и печи, газовые камеры… Им показывали все это, а она держала на руках маленькую девочку, пытаясь согреть, закрыть собой, сделать хоть что-нибудь! Но для этой девочки было просто поздно, она умерла с улыбкой на Ириных руках. После Освенцима солдаты дрались еще более ожесточенно, пугая фашистов неотвратимостью возмездия за все совершенные преступления. За все, что эти твари сделали с людьми.
Оказалось, что Ира неплохо стреляет, и офицеры подарили ей немецкую снайперскую винтовку, которую затрофеили разведчики. С каким же наслаждением девушка отстреливала кровавых палачей, не тратя впустую ни одного патрона. К марту у нее на личном счету уже было около сотни убитых врагов. Вручая ей орден, генерал сказал много теплых слов, но еще он попросил Иру выжить.
Двадцать пятого марта, во время боя, Ира увидела, как упал идущий в атаку молодой лейтенант, и рванулась к нему, чтобы перевязать и вытащить. Упав рядом с ним, она принялась быстро бинтовать грудь офицера, но тут вдруг вокруг взметнулась земля, на мгновение стало очень больно, и все погасло.
За свою «сестренку» солдаты мстили так, что немцы начали беспорядочно отступать, бросая оружие…
***
В ночь с 18 на 19 июня 1996 года в Министерстве магии разыгрался бой, который потом назвали «битвой», несмотря на небольшое количество участников. Взрослые опытные волшебники против детей, только потом подтянулся Орден Феникса, но поначалу подростки дрались со взрослыми опытными волшебниками. Несмотря на явное нежелание убивать их поначалу, взрослые медленно, но верно одерживали верх и, лишь когда вмешался Орден, вынуждены были драться серьезно.
Но сейчас подростков пытались обездвижить, поразить веселящими чарами, поймать и отобрать шарик с Пророчеством, который нельзя было отдавать в руки Пожирателей любой ценой.
Сначала они обрушили стеллажи, дезориентировав противника, потом завязался яростный бой, задачей которого было убежать. Но Пожиратели не отставали. Вот осталась позади комната с маховиками, один из которых Гермиона без раздумий сунула в карман, комната с мозгами, в которой Рон так бездарно подставился, Гермиона, стараясь прикрыть Гарри и запечатать все входы и выходы, ловит грудью неизвестное заклинание.
Гермиона Джин Грейнджер видела, как Пожиратель нацелился в Гарри и закрыла друга собой. Внезапно ее ноги ослабели, пол резко придвинулся, ударив девушку по лицу. Дышать стало очень тяжело, в глазах потемнело, но Гермиона еще боролась, еще пыталась что-то сказать. Ее уже доставили в Хогвартс, и мадам Помфри силилась что-то сделать, но здесь нужны были целители и больница, а не медпункт, которым, по сути, и являлось Больничное крыло. Поэтому мадам Помфри все-таки доставила девочку в больницу, но было уже поздно. Исчерпав все силы для борьбы с неизвестным проклятьем, Гермиона Джин Грейнджер скончалась. Ей было всего шестнадцать лет.
Ее сердце стояло почти минуту, чтобы опять забиться, сильно удивив всех присутствовавших целителей.
***
«Кто я? Ирина Евстигнеева, секретарь антифашистской подпольной комсомольской организации, партизанка, санинструктор, или все-таки Гермиона Грейнджер, школьница, убитая во время боя в Отделе тайн местными фашистами?» – думала шестнадцатилетняя девушка.
От погибшей девушки, в чьем теле Ира, по-видимому, оказалась, осталась память и, возможно, что-то еще. Их разделяло больше сорока лет, и только тренированный ум и воля бывшей подпольщицы помогли девушке не сойти с ума. Ира исследовала память юной «волшебницы», приходя в недоумение. В анализе ей очень помогала наука папы, о котором Ира думала теперь с грустью.
Итак, первый курс – тролль, Квирелл и море фашистов на зеленом факультете, хотя и «друг» Рон себя проявил, прямо скажем, странно. Во-первых, что заставило девушку бежать именно в этот туалет? Непонятно. Воспоминание в тумане и будто бы не принадлежит ей. Странно – в копилку.
Квирелл, тут очень много непонятного, и тот же поход за камнем будто в тумане. Вторая странность – туда же, в копилку. Почему Гермиона не обратилась в НКВД? Как оно тут зовется… А, вот, Аврорат. Почему же? Почему полностью доверяет директору, у которого явно свои планы, потому что поход в лес в образ тренировки и воспитания не вклеивается. Не будь этого ночного похода в лес, остальное вполне укладывается в привычное следование за вождем, но вот конкретно этот момент не соответствует здравому смыслу.
Второй курс, василиск этот. Непонятно, зачем ждать до весны, здесь нет аптек? Вот же воспоминание о том, что Гермиона летом спрашивала в аптеке зелье и ей объяснили, что оно есть круглогодично. Директор об этом не знал? Или халатность, или откровенное вредительство. А вот стравливать существо высокой степени опасности с пацаном – это уже на предательство тянет.
Третий курс точно был полностью под контролем, и вот этого Ира понять не могла. Впрочем, к этому можно вернуться позже. Четвертый курс опять пахнет предательством, потому что директор мог отменить участие Гарри. Получается, что возрождение местного Гитлера ему выгодно, так, что ли? Надо об этом подумать в спокойной обстановке.
Вообще, обилие безнаказанных фашистов в школе наводит на очень неприятные мысли. Несмотря на то, что того же Малфоя хочется просто прирезать, что-то не так в этой школе. Если бы не было безнаказанности, они бы так не расплодились, значит… Значит, это сделано намеренно, и опять пахнет пятьдесят восьмой.
Пятый курс, такое ощущение, стремится поставить точку в приговоре. Если крестный Гарри тяжело ранен или погиб, то это точно предательство. Нужно узнать, а для этого нужно очнуться.
Очнуться удалось только тогда, когда память Гермионы полностью уложилась и объединилась с памятью Иры. Как только девушка решила, что она теперь и есть Гермиона Джин Грейнджер, ей удалось выйти из магической комы.
========== Не скоро я к нему вернусь обратно ==========
Выписали Гермиону на рассвете. Целители предлагали девушке воспользоваться камином для того, чтобы попасть в Хогвартс, но она решила иначе. Палочка была при ней, одежда… Мантию сняла, оставшись в школьной форме, чтобы выглядеть привычно в обычном городе. Обнаружив в кармане пару галлеонов, Гермиона вызвала «Ночной Рыцарь» и через двадцать минут была дома.
Марк Грейнджер сразу же почувствовал неладное. Из глаз его дочери смотрела война. Та война, которую он оставил на Фолклендах*, та война, что дымом и пеплом врывалась в его сны до сих пор. Как в глазах шестнадцатилетней девушки оказалась эта старуха, полная боли потерь? Поэтому он забрал дочь в свой кабинет, как только миссис Грейнджер наобнималась с потерянным ребенком.
– Ну, рассказывай, доченька, – предложил Марк, каким-то совершенно естественным жестом поставив два стакана и бутылку виски на низенький столик.
Девушка уткнула в папины глаза тяжелый взгляд. Перед ее глазами вставали сожженные поля и хаты, убитые советские люди, Освенцим и проклятые фашисты в прицеле. А в глазах родного человека она видела взрывы и гибель друзей. Каким-то шестым чувством девушка почувствовала, что этот человек ее поймет.
– Там, в том мире, идет гражданская война, папа. Сейчас, когда я задумываюсь обо всем, многое мне кажется странным, но об этом потом, мне… нам нужно будет подумать вместе. Но сейчас, в данный момент, идет война. В конце года был бой в одном месте, об этом тоже потом. Я была ранена и долгое время лежала без сознания. Пока была без сознания, я прожила жизнь советской девушки, Ирины. Она воевала в Велик… Второй мировой войне, была санитаром и снайпером.
– Эта боль, что в твоих глазах, доченька… Она оттуда? – тихо спросил Марк.
– Ты знаешь, что творили проклятые фашисты в Советском Союзе? Ты видел, как вешают подростков? Как сжигают дома вместе с жителями? Видел? – Все накопленное, эмоции, тщательно сдерживаемые чувства прорвались, да так, что волосы девушки наэлектризовались, разлетаясь в стороны. – Ты когда-нибудь видел концлагерь? Там дети, папа, дети! Скелеты, а не дети! Я… хотела… я… ее… отогреть… а она…
Речь стала прерывистой, и девушка горько разрыдалась, когда перед внутренним взором появилась умершая с улыбкой девочка. Что такое концлагерь, мистер Грейнджер знал – видел фотографии Нюрнбергского процесса, но, получается, его девочка видела это все вживую… Непредставимо. Но так играть нельзя, слезы, что выходили из девочки, были не детской истерикой, а болью взрослого, много повидавшего человека. Марк взял на руки рыдающую дочь, прижимая к себе. По опыту он знал, что ей нужно дать выплакаться.
Да, капитан в отставке Грейнджер поверил дочери сразу, сходу. Так играть нельзя, невозможно. Дети, подростки даже изобразить не смогут, у них фантазии не хватит. Чтобы это показать, надо там побывать… Только опаленные войной… Никто больше. А его принцесса видела самую страшную войну современности… И это ее изменило навсегда. Так же, как его в свое время полностью изменили Фолкленды, его дочь, видевшая нечто намного более страшное, больше не будет прежней. И если поначалу мистер Грейнджер подумывал отшлепать ее за задержку из школы без предупреждения, то теперь даже мысли такой не возникало. А еще – там, в волшебном мире, идет война, значит, ей предстоит все по новой. Ни один родитель не хочет такого своему ребенку, не хотел и Марк.
Поэтому он налил виски в стакан и предложил дочери. А та вместо того, чтобы цедить напиток маленькими глотками, замахнула стакан по русскому обычаю. Как пьют русские, Марк видел, а вот его дочери такое видеть было негде. Выдохнула, влила в себя напиток и понюхала рукав зачем-то. Но так делали только русские.
– Доченька, я предлагаю маме ничего не говорить, а нам с тобой до конца каникул отправиться во Францию. Там у меня друзья живут, может, помогут чем.
Подслушивавшая разговор мужа с дочерью миссис Грейнджер тихо сползла по стене, беззвучно рыдая. Опять проклятая война пришла в их дом…
***
Сегодня утром, расчесывая свои волосы, Гермиона заметила две седые пряди, спускавшиеся от висков. Вздохнув, она решила подстричься короче, чтобы непослушные волосы не мешали. Они прилетели в Париж вчера вечером и заселились в гостиницу. Вчера сил больше ни на что не было, потому что папа увез всех в аэропорт в тот же вечер. Внезапно появившуюся внутреннюю мысль о том, что надо предупредить Дамблдора, Гермиона задавила, помня о принципах скрытности и конспирации. Что не знаешь, то не выдашь. Потому не надо никому ничего знать, пока она сама не разберется в том, что происходит. Спасибо папе Иры за науку. Не зря он говорил, что лишних знаний не бывает, не зря.
Сегодня у них намечен поход в магический квартал Франции, потому что девушке очень нужна консультация по многим вопросам, в том числе и по тем, что по какой-то странной причине не приходили ей в голову. Сразу же после завтрака в сопровождении отца Гермиона отправилась по хорошо известному ей адресу, сразу же попав на волшебную улицу Парижа. Насколько она помнила, простые консультации может оказать банк, куда Гермиона и отправилась. Как она и предполагала, папа оказался сквибом, а то, что колдовать не мог, так это и не важно.
– Здравствуйте, уважаемый, – обратилась она к гоблину за конторкой. – Могу ли я получить небольшую консультацию?
– Десять галлеонов полчаса, – лаконично ответил работник банка.
Внеся оплату, Гермиона с отцом отправились в отдельный кабинет.
– Существует ли юридическая консультация? – спросила девушка.
– Бюро Дюпон, вот их адрес, – ответил консультант.
– Где находится волшебная больница?
– Вот адрес, можно перейти прямо отсюда.
– Как защитить себя от влияния извне?
– Лавка артефакторики, адрес камина «Безделушка».
– Какие услуги оказывает банк?
– Отличный вопрос. Банк оказывает услуги хранения денег, а вот клан Гринготтс может оказать дополнительные услуги, вот тут перечислено, какие, – протянул гоблин невзрачный буклет.
Решив не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, Гермиона отправилась камином в местную больницу. Как и все больницы на континенте, эта была совмещена с обычным госпиталем, поэтому, быстро добравшись до волшебной части, Гермиона объяснила, что с ней было и чего она ждет от посещения клиники.
– Недавно в меня попало неизвестное заклинание, и я около месяца находилась без сознания, можно узнать, что это за заклинание и чем оно мне грозит?
– Безусловно, еще что-нибудь или можем приступать?
– Начиная с первого курса, в некоторых случаях я себя вела неадекватно, а воспоминания об этом достаточно туманны. Могли ли на меня воздействовать?
– Та-а-ак, давайте сначала проведем полную диагностику, потом пригласим мастера ментальной магии и разберемся с проклятьем. Согласны?
– Да, так будет лучше всего.
– В таком случае вам стоит полностью раздеться за той ширмой, надеть белую мантию, которая там лежит, и встать в рунический круг. Как будете готовы, скажите.
С одной стороны, раздеваться полностью очень не хотелось, но Гермиона сама пришла сюда, потому следовало выполнять предписания врача, тем более, что осматривать человека в одежде точно нельзя. Так что пришлось подчиниться, смутившись, конечно. Девушка обнаружила круг, мерцающий мягким зеленым светом, и устроила в нем голые ступни. Против ожидания, холодно не было.
– Я готова, целитель.
***
– Значит, вот что мы имеем, юная леди, – заговорил целитель, закончив переносить на бумагу результаты диагностики. – В вашей крови плещется большое количество зелий, при этом я совершенно не понимаю, как вы умудряетесь думать и задавать вопросы. Окклюменцией не занимались?
– А что это такое? – поинтересовалась Гермиона.
– Наука о защите разума, в Шармбатоне перестали преподавать элементарное? – целитель выглядел пораженным.
– Я из Англии, целитель.
– Тогда понятно, Дамблдор однажды доиграется. Вот список зелий, вот результаты вашего «лечения», вот что нужно сделать еще, – целитель протянул девушке три листа отличной мелованной бумаги. – Чему вы так удивились? Пергамент не всегда удобен.
Гермиона вчиталась, чувствуя, как волосы на ее голове встают дыбом. Чего там только не было… Доверие, вражда, даже остатки зелья прямого управления сознанием. Амортенция еще… Вот почему она вдруг начала принимать Рона не как свинью и предателя. Ну что же… Значит, она не такая дура, как ей показалось при первичном анализе, что само по себе уже неплохо. С другой стороны, это значило, что директор Дамблдор, как Генрих Ягода, притворявшийся своим предатель.
– Это можно все нейтрализовать?
– Если вы согласны, то вам надо будет остаться у нас на два дня. Вас надо долечить, кроме того, я бы рекомендовал работу менталиста, под клятву, конечно.
– Я согласна. Только можно папу доставить в гостиницу, он сквиб?
– Такси у входа отвезет вашего отца в любую гостиницу страны.
Комментарий к Не скоро я к нему вернусь обратно
* В этом мире Фолкленды случились в 1978 году, в отличие от реальной истории.
========== Ты только будь, пожалуйста, со мною ==========
Гарри сидел на подоконнике комнаты и грустно смотрел в медленно чернеющее небо. Кроме письма от Дамблдора, других весточек не было. Сириус был единственным родным человеком за всю сознательную жизнь мальчика, и вот теперь его нет. Лежит в Мунго Гермиона, и даже неизвестно, выживет ли она. Все, кто ему дорог, рано или поздно умирают. Наверное, это значит, что ему не стоит к кому-то привязываться. В душе поселилась ледышка, но слез уже не было. Даже то, что ему предстоит стать убийцей, уже не так рвало душу. Гарри просто хотел, чтобы это все поскорей кончилось.
Внезапно на подоконник спикировала незнакомая сова. Мальчик бесстрашно взял в руку протянутый ему пакет. В нем было два флакона зелий и письмо. Письмо от Гермионы.
«Гарри, я жива, со мной уже все в порядке, но я во Франции до первого сентября. Все подробности расскажу в поезде или в школе. Я узнала много важного, поэтому и уехала. Если ты мне доверяешь, Гарри, выпей зелья из флаконов. Клянусь всем, что мне дорого, что эти зелья не сделают тебе плохо. Тебя может тошнить после них, особенно если ты не питаешься вовремя, но не волнуйся, это не страшно, даже если тебя вырвет. Пожалуйста, доверься мне и никому не говори о моем письме. Гермиона».
Если не доверять Гермионе, то кому же доверять? Гарри грустно улыбнулся и одно за другим выпил зелья. В первую минуту ничего не происходило, а вот затем его резко затошнило, и он едва добежал до туалета. Рвало мальчика, наверное, минут десять, это было очень мучительно. Но особенно неприятно было видеть черную жижу, которая изливалась изо рта. После рвоты Гарри почувствовал себя лучше. Даже в голове прояснилось. Черная дымка, закрывавшая его воспоминания и мысли, исчезла без следа. Мальчик почувствовал прилив сил, что было очень странно после мучительной рвоты. «Гермиона права – надо чаще кушать, но как это сделать с Дурслями…» – подумал Гарри.
Почему-то захотелось вспомнить все, что происходило с ним в школе. С первого курса и до битвы в Министерстве. Почему он не сказал о Гермионе профессорам, а сам побежал ее спасать? Почему она вообще так сильно расплакалась тогда, это же для нее ненормально? Почему ему в голову не пришло вызвать авроров? Почему… разве Дамблдор на втором курсе не мог догадаться про василиска? Теперь мальчику в это уже не верилось. Дамблдор же Великий волшебник, не может быть, чтобы он не понял, что происходит. Значит, или он понял, или он не великий.
Третий курс… Хм… Они явно делали то, что от них требовалось. Ощущать себя безвольной куклой не хотелось, но получалось именно так. Гнев взбурлил в мальчике, который с трудом, но все-таки взял себя в руки. Четвертый и пятый курсы были еще более странными. Почему нельзя было сказать о Пророчестве раньше? Чем опасна эта информация? Надо поговорить с Гермионой об этом. Она умная, обязательно найдет объяснения. Но самый главный вопрос, который не давал покоя мальчику Гарри теперь – почему он постоянно прощает Рона? Ведь так, как поступал Рон, друзья точно не поступают… Тогда почему?
Несмотря на дефицит воспитания и отставание в физическом развитии, Гарри дураком не был, иначе бы просто не выжил. Поэтому мальчик постарался спрятать все догадки внутри себя и вести себя как раньше. До школы осталось совсем недолго, а там будет Гермиона и ответы на вопросы.
Только сейчас Гарри понял, как ему недостает самой умной ведьмы…
***
– Скажите, а если нет возможности вывести зелья, можно ли их как-то заблокировать?
– Действие можно заблокировать и вызвать реакцию на любые другие зелья, но сроком максимум до трех месяцев.
– А как это сделать? У меня есть друг там, в Англии, и я думаю, что…
– Друга не Поттером зовут случайно? Ну-ну, не краснейте, мы газеты тут тоже читаем. Я помогу вам, юная леди.
– Спасибо вам огромное!
Отправив письмо из общественной совятни, Гермиона покинула волшебную больницу. Вернувшись в гостиницу, она удивила родителей своим посвежевшим видом и радостной улыбкой. Однако времени было немного, а сделать надо было еще ого-го. Потому девушка с отцом направились к юристам магического мира. И вот тут их ждали сюрпризы, причем самые разные. Визит пролил свет на противостояние с Министерством, флаконы с воспоминаниями Гермионы о поведении Амбридж и пытках учеников представителем Министерства мгновенно отправились в Международный Магический Трибунал. Как им объяснил юрист, одного этого хватает для вмешательства в дела Туманного Альбиона, а уж бой в Отделе Тайн – и подавно. Дети посетили Министерство, где на них напали взрослые волшебники – это очень серьезно.
Мсье Дюпон предполагал, что и этот год будет не самым простым, а потому предложил представлять интересы Гермионы за процент исковой суммы, что полностью удовлетворило отца девушки, а так как в этих вопросах Гермиона не разбиралась, то она решила довериться мнению отца. Также мсье Дюпон выделил сопровождающего для Гермионы, чтобы приобрести все необходимые артефакты – экстренные порт-ключи для нее и ее родителей, артефакты защиты сознания и скромное колечко – обнаружитель примесей в еде. Скромное-то скромное, но стоило оно, как океанический круиз. Теперь возвращаться в Англию было сравнительно безопасно, межконтинентальный экстренный порт-ключ автоматически выдернул бы родителей Гермионы откуда угодно.
Оставив во Франции почти все накопления, семья Грейнджер решила немного отдохнуть, когда девушка опять поставила отца в тупик. Хотя, учитывая, через что она прошла в своем сне…
– Папа, мне нужен пистолет типа «Вальтер ППК» и патроны к нему. Еще бы укороченный карабин с диоптрическим или оптическим прицелом, но без электроники, – спокойно объяснила отцу свои нужды девушка. – И пару ножей.
– Это только дома, доченька, посмотрим, что можно сделать, – почесав затылок, ответил списанный офицер.
***
– Привет, Марк, давненько тебя у нас не было, что случилось? – начальник особой базы полковник Дженкинс знал капитана Грейнджера давно, потому не обольщался тем, что старый боевой товарищ может просто заехать в гости, да еще и с девчонкой, из глаз которой смотрит матерый зверь.
– Да вот хочу дочке пару игрушек присмотреть, – улыбаясь, ответил Марк.
– Ладно, шутки в стороны, зачем? – сразу стал серьезным полковник.
– Чтобы выжила. Все я рассказать не могу, не моя тайна, но девочке идти на матерого врага, причем в полный контакт.
– Чем владеет?
– Советским и немецким времен той войны.
– Та-а-ак… Хорошо. Наши стволы все на девять мэмэ, потому в руках не удержит.
– Удержу, но прицельность будет так себе, – спокойно сказала девушка. – А ТТ или ППК нет?
– Вальтера, пожалуй, нет, а вот русский Токарев – сколько угодно, – засмеялся офицер. – А вот чтобы у тебя на четыре сотни метров тихо было, я тебе другую игрушку дам.
Он достал странно выглядящее оружие. Чем-то похожее на короткое весло или заготовку для балалайки, оно имело магазин почти на прикладе, а курок с пистолетной рукояткой чуть впереди.
– Вот, неплохой Штейр, с оптикой, как полагается, попробуй-ка, – протянул оружие девушке полковник.
Винтовка будто сама легла в руки и прижалась к плечу, как влитая. Повернувшись в разные стороны, Гермиона поняла, что с такой штукой и бегать будет комфортно, пожалуй. Она опустила ствол и жалобно посмотрела на офицера.
– Мне бы ее пристрелять…
– Да вопросов нет, поехали на стрельбище!
Уже в машине полковник подмигнул товарищу, глядя на то, как нежно девушка гладит свое новое оружие, будто ребенка обнимает:
– Понравилась ей винтовка, видишь, как обнимает…
– Эх, Джим, знал бы ты, – с какой-то необъяснимой тоской протянул Марк. – Не могу рассказать, секретно, но, как отец, меня пойми…
– Как отец, я тебя понимаю… Уже и дети воюют, – проговорил старый полковник.
С наслаждением отстреляв почти ящик патронов, Гермиона просто влюбилась в свою новую винтовочку. Она разобрала оружие, прочистив и смазав каждую деталь, каждый элемент. Вот бы ей там, в сорок пятом, такую прелесть, скольких бы проклятых фашистов еще удалось бы убить…
Она приезжала на стрельбище и к тренировочным стендам ножевого боя еще две недели, восстанавливая навыки. Ее заметили. Совсем юная девушка в простом камуфляжном костюме не могла остаться незамеченной, а то, как отчаянно она тренировалась по десять часов в день, навевало совсем нехорошие мысли, учитывая последние события. Поэтому через пару дней к ней присоединились офицеры-инструкторы. Ни о чем не спрашивая Гермиону, инструкторы помогали ей с правильной стрельбой, ножевым боем, учили метать в мишень все, что угодно – от ручки до вилки. Видно было, что офицеры близко к сердцу приняли жизнь юной девушки, стараясь научить хоть чему-нибудь еще, что позволит ей выжить.
Заканчивался август, скоро в школу… Заняли свое место в специально зачарованной сумке винтовка, пистолет и два ящика патронов, легли на запястье и голень ножи, даже парочке гранат нашлось место среди амуниции простой шестикурсницы. Немного более уверенная в своих силах, обвешанная артефактами, Гермиона двинулась сквозь разделительный барьер, толкая тележку с сундуком.
========== Товарищ правда ==========
Драко Люциус Малфой успел только раз ударить связанного Гарри Поттера в лицо, когда перед его глазами, будто из ниоткуда, возникло черное хищное лезвие ножа, и чей-то голос с шипящими интонациями прошептал буквально на ухо:
– Какой глаз тебе меньше нужен, фашистский выкормыш? Выбирай, сволочь.
По природе своей Драко был труслив, поэтому от вида непосредственной опасности он сильно испугался. А нож не пропадал, даже, кажется, начал приближаться к глазам, отчего Драко замер и задрожал, не удержав в себе свой внутренний мир. Сильная боль в затылке погасила сознание парня.
– Фу-у-у, – сказала Гермиона нормальным голосом, расколдовывая Гарри. – Пойдем в наше купе, а этот… Этот пусть полежит и подумает.
– Ты его убила? – испуганно спросил парень, смотря на незнакомую Гермиону большими глазами.
– Ну что ты, – ухмыльнулась девушка. – Обычный «ступефай», просто по голове. Заканчивай изображать сову и пошли, нам еще поговорить надо.
То, что рукояткой по голове – это не совсем «ступефай», девушка решила тактично умолчать.
***
Войдя в вагон, Гермиона двинулась к свободному купе. Сейчас можно недолго посидеть в тишине, а потом все, потом бой. По мнению девушки, ей необходимо было в первую очередь вжиться в образ отличницы, потому что уничтожать фашистских гадов можно только тогда, когда опасность минимальна. Тогда на тот свет отправится больше врагов.
Так, в первую очередь, надо добраться до вагона старост. Значок она уже решила вернуть, потому что у нее другие задачи, не менее важные, а тащить на себе работу двух старост, да еще и учиться… Сложно это, потому не быть ей старостой, да и слово это… Хотя значит оно совсем другое в этом времени, но внутреннюю Иринку уже не переделать, да и не надо это никому. По этой земле еще ходят фашистские мрази, значит, не время успокаиваться.
Войдя в купе, где проводилось «собрание», выражающееся в пустопорожней болтовне, девушка быстро заскучала. Просидев примерно полчаса, она поднялась.
