Текст книги "Игры Любви (СИ)"

Автор книги: Виктор-Яросвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вступление:

Что такое любовь?.. Как она проявляется во взаимоотношениях  юноши и девушки, мужчины и женщины?.. Этот вопрос волнует чуткое сознание всегда и во все времена. Я попробовал в своей жизни нанести некоторые штрихи для более полного понимания, но это только поиск… Это глава из книги «Охватить всё», но поместил её в разделе эротика, потому что считаю это важным в отношениях двух начал великих!..

–

Игра Любви.

Вдруг застучало сердце Василисы. Что это?.. Она увидела милого своей мечты. Он сидел на стуле, а кругом опасность вьётся коричневым туманом, пытаясь вокруг его кокон создать. Ей захотелось крикнуть, закрыть его собой, но сил нет пошевелить рукой. Что делать?.. что?.. Ах!.. он же в мечте, я войду в него и этим огражу от смерти. Но почему она чувствует его, если это только мечта?.. значит, есть он в жизни и сейчас находится, действительно, в опасности большой. Сердце застучало быстро, быстро… Он есть!.. Он есть!.. Он есть!.. и чувствует она его всем сердцем, всей душой.

Стояла на балконе и смотрела вдаль. В небе солнце прячется за облаками, пытаясь лучами света найти хоть маленькую щель и лучиком пробиться к Василисе. Ах!.. пробился лучик, вошёл в сердце, спрятался в её душе прекрасной, а Василиса океаном разлилась по всей вселенной бесконечной.

Образ возник перед очами, не образ человека, а образ бесконечный, а это!.. его глаза, печальные, глубокие, родные, что заполняют бесконечность, его нос и губы, лоб высокий и свет, что в сердце Василисы разгорается огнём. Он есть, как образ, и нет его, он в сердце спрятался её, или она его собой прикрыла. Тень тёмная кружилась над землею, пытаясь милого в её душе найти, но огненные протуберанцы, возникшие на грани человеческого чувства, её чувства, жгли тень нещадно, и она бежала в страхе. Василиса крикнула душой:

– Тебя люблю, благословляю, сберечь от горя обещаю!.. Всегда везде со мною будешь!..

 –

Скоро восемь вечера, кончается рабочий день. Елисей итоги подводил, все данные передал диспетчеру и полностью освободился, через полчаса домой, смена придёт. Выспится сегодня от души. Думать не хотелось ни о чём, хоть и Мария из головы не выходила. За целый день не появилась, а должна хотя бы подмести вагон прийти. Обычно, если не днём, то вечером пораньше приходила, а это к девяти часам примерно… Он не дождётся, сердце щемило, чувствовал какую-то вину… Подумал, что могла бы и прийти, чтобы он знал, что у неё творится. Как у неё?..

Чисто по человечески он понимал, что всё нормально будет, но стресс неизбежен, через себя перешагнуть ей всё равно придётся… И всё равно на сердце неспокойно, даже трясёт от беспокойства, что было не свойственно ему. В дежурке он был один. Правда на станции в тупичке тепловоз стоял, и бригада так же ждала пересменки, а так тишина, даже рация молчит, эфир свободен от работы, будто так же пересменки ждёт.

Вдруг в дежурку не вошёл, ввалился муж Марии. Вид его ничего хорошего не предвещал, но Елисей обрадовался даже, теперь то он будет знать всю ситуацию и сможет принять решение в любой момент по обстоятельствам. Мария говорила, что он может убить… И даже это выход, а не неведенье того, что происходит. Немного грустно стало, вспомнил, сколько же раз его убить хотели, но всегда что-то мешало, хоть он, как ему казалось, и не защищался.

Елисей просто молчал, ждал конкретных действий или слов. Ждать долго не пришлось.

– Ты чё к Машке клеишься, урод?

– Она сказала?

– Не прикидывайся дурачком… убивать буду тебя сейчас.

– Такие, как ты просто так не убивают, тебе нужно представление, ты хочешь страх увидеть в глазах и действиях беззащитной жертвы… поэтому ты выбираешь жертву слабую или из-под тишка. Я похож?

Елисей становился всё спокойнее. Он и сам не понимал, почему так происходит, вроде и бояться надо, а у него все чувства, будто исчезали. Пространство наполнялось напряжением таким вокруг, что любые мысли и эмоции незамедлительно сгорали.

Вот и Виктор, муж Марии, засуетился, он не мог свои же мысли удержать, они сгорали, исчезали, проявиться не успев. Движения и действия стали бессвязными и неосознанными. Вынул нож охотничий из сапога, покрутил, как саблей, не понимая, что делает, сунул обратно, вдруг преобразился резко.

– Ты молодой!.. зачем тебе жизнь пакостить мене?..

Елисей молчал, он не понимал, как можно так, боль чувствовать свою и боль нести вокруг себя, жить, вредить, не видеть никого. Виктор нож достал опять, пытаясь всё-таки Елисея напугать, вдруг будто осенило:

– Ты смерти не боишься!.. тогда я родственников всех порешу.

– У меня в родственниках полдеревни… как будешь сортировать?

Елисей чувствовал, что что-то внутри с ним происходит… игра становится занятной всё больше персонажей включаются в сюжет… вспомнил, что завтра или сегодня его мама приезжает, значит, не закончится сегодня. Вдруг рация заговорила, и это так неожиданно произошло, что оба вздрогнули…

– Калина!.. Калина!.. ответь второму.

Елисей взял трубку:

– Слушаю второй.

– У тебя всё нормально?

– Всё.

– Мы в бокс.

Елисей понял, в бокс тепловоз не идёт, пересменка здесь…

– Отдыхайте, я тоже домой скоро.

– Тебя Татьяна искала… нашла?

– Нет!.. а зачем?..

– У неё спроси.

– Спрошу, – выглянул в окно, увидел Таню.

 –

Таня вошла тихо, даже постучала прежде. Она часто приходила к Елисею просто поболтать. Неглупа, начитана, интересная собой, года два, как с мужем развелась и он уехал. Причину он не знает, да и надо ли?.. важно было то, что постепенно всё свободней становилась. Сейчас собою яркая была, каким-то женским очарованием сияла. Подумал Елисей, что в городе бы у неё от поклонников отбоя не было, а она в деревне, где вариантов нет почти, а если есть, то примитивно…

– Привет!.. – тихо сказала, подошла к столу, где Елисей сидел, присела сама с противоположной стороны, но разговор не начинала, показывая Виктору, что он здесь третий, значит лишний. Нож увидела, что у него из сапога торчал.

– Ты чё, на охоту собрался?..

Виктор сидел, как истукан, ничего не понимая. Вздохнула глубоко Татьяна, сейчас особенно, была красива, раскраснелась розовым румянцем, улыбка на лице само очарование и будто не дождалась, когда третий удалится, пошла на абордаж:

– Придёшь сегодня? – обратилась к Елисею.

– В карты поиграть? – улыбнулся он в ответ.

– Можно и в карты… но думаю, найдём что-нибудь и интересней.

– Ладно – согласился Елисей, – домой схожу, поем, приду.

– Считаешь, что не накормлю?.. я подожду, как сменишься?..

– Подожди, – не понял Елисей, да и не хотелось понимать.

Повернулась к Виктору:

– А ты чё сидишь здесь, иди в ноги падай Маше, у меня она сидит, а то скоро на работу убежит.

Виктор соскочил и вышел.

– Я ведь серьёзно с тобою говорила, – сказала Таня Елисею.

– И я серьёзно.

– Скажи, а ты чего не женишься?.. ищешь приключения… может пора определяться?..

– Ты сегодня чего-то вся сияешь, каким-то светом неземным, что-то случилось?.. – попытался сменить тему Елисей.

– Случилось!.. с тобой и с Машкой, она встала, протянула к нему руки, – иди ко мне.

Елисей обошёл стол, к ней подошёл, просто взял за голову нежно, нежно и поцеловал легонько:

– Вот потому и не женюсь, что мне жена нужна, а не няня или мама.

– Я похожа на маму?

– Ночью, может, и нет, а всё остальное время?..

– Тогда мне повезло и тебе…

– Почему?..

– Скоро ночь, вот накормлю, как мама и ведьмой стану для тебя, – улыбнулась Таня, – а, вообще, надо поговорить, – отстранилась, освобождаясь от него, – встречай смену, вон идёт, я на улице подожду.

Елисей её не узнавал, что-то изменилось, она, как ангел вся светилась. Конечно, он не знал, как ангелы сияют, но так хотелось думать. Всё больше человек втягиваются в сферу Елисея, которую он создаёт в сотрудничестве с жизнью, или не он?.. а жизнь сама в сотрудничестве с ним? Сдал смену Катерине и вышел… Татьяна, действительно, ждала, смотрела куда-то вдаль, он посмотрел туда же, увидел Марию с мужем, они шли домой.

– Ну вот и помирились… – тихо сказала Таня.

– Ты рада?

– А ты не рад?.. кашу заварил, и делать что не знаешь.

– Знаю. Разве она тебе ничего не говорила?

Татьяна промолчала, просто взяла его под руку и увлекла с собой.

– Хорошо, что ты холостой и взрослый.

– Почему?

– Не приревнует никто, не выдергает косы, можно без опаски даже обнять тебя.

Елисей странно чувствовал себя с момента, как вошла в дежурку Таня, сил не осталось и какое-то абсолютное спокойствие, помолчать хотелось, послушать разговор её, который ручейком струился, проникая всюду.

– С тобою что случилось?

– Я и сама не знаю, Елисей, почему-то так спокойно на душе. Бежала со всех ног тебя спасать, думала сердце выпрыгнет, а как вошла в дежурку, будто случилось что!..

– Меня-то от чего спасать?

– Как от чего?.. Убить ведь он тебя хотел.

– Хотеть не вредно. Ты сама подумай, если бы я кого-то захотел убить, то стал бы об этом говорить?

– Так он и не говорил.

– А ты откуда знаешь?.. сказать можно по-всякому.

– Я не знаю, у меня такого желания не возникало никогда.

– Такие люди, Таня, могут только слабого убить, им важно страх увидеть в человеке, даже если и предсмертный, это, когда из-под тишка, а я и умирать с улыбкой буду.

– Прямо уж и с улыбкой?.. Это невозможно.

– Почему?.. в последнюю минуту жизни вспомню о твоей улыбке, о журчанье ручейка, о нежности, которой ты меня одаришь… – Елисей взял её за талию, к себе прижал.

– А ты, действительно, наглец, – сказала без упрёка, – давай сначала с глаз уйдём ко мне домой, там побеседуем о даре. Может, и сгожусь для создания тебе улыбки.

– Сгодишься!.. Мне бы не опозориться перед тобой, слабый что-то стал я…

На встречу тётя Маша шла и улыбалась:

– Ну вот, а я переживала.

Татьяна чуть зарделась, смущённо улыбаясь.

– А чё переживала?.. – Елисей спросил.

– Да за тебя переживала.

– Всё только начинается, тёть Маш, я ведь в разнос пошёл, не ведаю, что будет завтра.

– Тьфу на тебя, разносчик, успокоиться пора, а ты всё мутишь. Тань, ты хоть в руки его возьми, прибери и успокой, а то ведь пропадёт. Парень хороший, только себя нисколько не жалеет.

Улыбнулся опять мило Елисей, на Татьяну посмотрел:

– Чё молчишь?.. прибирай меня, иначе пропаду. Опять меня затянет опасная трясина…

Когда зашли к Татьяне в дом, силы совсем покинули его. Елисей решил, что это от недосыпа… «Сейчас бы поваляться с полчаса» – подумал. Татьяна наклонилась, и начала туфли у него снимать, он не позволил. Наклонился к ней:

– Не надо, Таня, я сам могу, а, вообще, я бы полежал маленько, что-то сил нет совсем.

– А покушать?

– Потом. Я совсем чуть-чуть, пять минут на кресле посижу.

– Нет, не в кресле, на кровать ложись, а я твой сон постерегу, – посмотрела вызывающе, – и не думай возражать, сам же сказал, чтоб прибрала.

Снял туфли Елисей, лёг на кровать. Кружилась голова, видимо, всё-таки перенапряженье было, сейчас расслабился и всё поплыло.

– А ты о чём поговорить хотела?

– Потом, – прикоснулась к Елисею, – да ты весь дрожишь?..

Всё поняла Татьяна. Поняла, что был на нервах целый день и завершение не сахар, всё вместе выбило из колеи.

– Подожди немного, я сейчас водки принесу, выпьешь чуть-чуть, поспишь, и всё пройдёт, – но он её уже не слышал.

 –

Через два часа проснулся Елисей, чувствуя себя немного виноватым. Когда открыл глаза, увидел Таню, она сидела рядом и смотрела на него. Увидела, что он проснулся, улыбнулась.

– Чего?.. – спросил её.

– Ничего, просто смотрю.

Он привлёк её к себе, она не сопротивлялась, а прижалась к нему всем телом.

– Кушать будешь?

– Кушать, кушать?.. чё пристала?.. больше заняться нечем?

– Чем?..

– Ты же говорила, что есть чем заняться кроме, как покушать и в карты поиграть.

– Я думала, что ты мне предложишь, чем заняться. Ты же у меня в гостях, а желанье гостя для меня закон.

– Для любого гостя?

– Для тебя. Ты особый сегодня у меня.

– Почему особый?

– Много причин, но главная, так то, что ты желанный.

– Всё равно, скажи, хотя бы несколько причин.

– Во первых: ты холост, во вторых: почти ровесник, в третьих: не навязываешься, потом нежный, смазливый, грустный.

– А грусть то здесь причём?

Татьяна наклонилась к нему близко, поцеловала в губы.

– У тебя в глазах, где-то глубоко, глубоко так много грусти… почему?.. что в жизни было у тебя?.. Я вижу, увидела сегодня, ты прячешь свою грусть, скрываешь за наглостью, вульгарностью, распущенностью даже, но всё это маска. Вот чуть расслабился и  проявилось.

– Остановись, Татьяна, я, действительно, не знаю, и сейчас говоришь не ты, а кто-то через тебя. Ты не можешь видеть так глубоко, ты просто женщина, прекрасная, очаровательная, красивая.

– Не хочу остановиться, даже если ты уйдёшь сейчас. Только знай, сегодня, действительно, что-то произошло со мной, будто вся вселенная ко мне пришла и действует и любит через меня, но!.. почему тебя?..

– Потому что это моя вселенная, моя!.. понимаешь?.. – Елисей не на шутку испугался, – и как тебе такой подарок?

– Это не подарок.

– Пусть не подарок, но готово ли вместилище для принятия такого дара?

– Это дар?.. – Татьяна расплакаться была готова, чего-то она не понимала.

– Ты послушай, я тебе расскажу сейчас, а завтра ты забудешь… договорились?

– Почему?

– Чтобы меня не посчитала сумасшедшим, почемучка.

– Расскажи. Только всё равно вставай.

– Нет, мне так удобней. Ты сегодня… не знаю почему, испугалась сильно за меня…

– Да. А ты откуда знаешь?

– Не перебивай. Так сильно, что была готова жизнь свою отдать, а может даже больше. Меня с детства оберегает кто-то. И она имеет женский облик, и это только образ, а суть его – бесконечность. Я так думаю, что этот образ я сам создал, впитал в себя с материнским молоком, образ необъятности и женский образ жизни через маму. Не важно, потом он постоянно дополнялся в периоде моего взросления.

– Я поняла!.. Она к тебе через меня пришла, чтобы помочь.

– Да. Потому что женщина и, видимо, смогла вместить, но это ненадолго.

– И что потом?

– Тоска и грусть!.. может не так у женщин, но не надо рисковать.

– Ты всё сказал?

– Нет. Но хватит, Таня.

– Я всё поняла, любимый, только я не Таня, я сегодня та самая – вселенная твоя, вот и…

– Которая мне силы и спокойствие дала?..

– Не перебивай. – Она пальцем рот прикрыла Елисею, – просто возьми меня – её. Мне нравится твоя игра, как Тане.

– Нет, не возьму. Стань женщиной простой, распущенной, вульгарной, наглой.

– Ладно, – засмеялась Таня, поднялась и стала раздеваться. Расстегнула пуговицы на халате, оголила груди… опять прикрыла.

– Почему?.. сверкнул глазами Елисей, – или дразнишь?

– Нет. Пойдём, у меня есть красное вино и водка. Что предпочитаешь?

– Ничего, хотя-а… пойдём, только сначала раздевайся.

– Не буду раздеваться, ты и так, будто насквозь проходишь своим блудным взглядом. Такое ощущение, что я одетая, а голая стою перед тобой.

– Так и есть. Не страшно?.. ты ведь ничего обо мне не знаешь, о способностях моих.

– Не знаю, но знать хочу.

– Сегодня?..

– Сейчас.

– Почему сейчас?.. торопишься?

– Да. Ты появился и исчезнешь, увезёшь Марию, с ней останешься.

– А если нет?.. почему так решила?

– Потому что ты пообещал, и ты не нарушишь обещание. – С грустью посмотрела на него, – и правильно, наверное, иначе и я уважать не смогу тебя. Ты такой хороший, справедливый, добрый… так я вижу, пусть останется.

– Увезу, вернусь.

– Потом мне не надо будет, я так не хочу. – Татьяна еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

– А сейчас?.. разве не так?

– Я сейчас не Таня, сам же говорил.

– Ты играешь?.. но ведь играть можно всю жизнь, играть любовницу, жену, скромницу, саму распущенность, очарование, кокетство, красоту, и потом, всё можно менять, переставлять, как слова в стихотворение. Да и в жизни можно играть от Дон Жуана, до Робин Гуда, например, от Клеопатры до матери Терезы, тысячи и тысячи героев, образов и персонажей, не хватит жизни, да и самому можно создавать типаж, как я, создаю себя.

– А если денег нет, например, какая тут игра?..

– Играю нищего иль бомжа.

– А если всё темно, не зги не видно?

– Крота играю или охотника за теми же кротами.

– А если я в пустыне?

– Суслик я, или путник, умирающий от жажды.

– Кто же ты сегодня?

– От тебя зависит. Если ты вселенная сегодня, то я весь космос необъятный, если куртизанка ты, я твой клиент на ночку, если ты любимая жена, то я твой рыцарь, твой возлюбленный, единственный избранник.

– Здорово!.. а мне нравится твоя идея жизни. Выходит, ты создал игру, а я, как овца, в неё втянулась?..

– Как вселенная моя!.. дай имя.

– Имя сказочное быть должно и большое… – задумалась, вспоминая, – Василиса!.. – Татьяна захлопала в ладоши. Здорово!.. ты так называй меня сегодня – Ва-си-ли-са!..

– Василиса!.. – повторил в задумчивости Елисей, смакуя имя… – но Василиса – это та, которая охватывает всё от края и до края.

Подумала Татьяна, встала, на Елисея с опаской посмотрела:

– А ты, действительно, опасен… можешь любого уничтожить, втянув в свою игру. Ты же в ней распределяешь роли!..

– Ты сама втянулась. Тут так, просто я понял это, когда я себе определяю, что началась игра, всё само крутиться начинает, мне остаётся только в нужный момент декорации создать для полноты сюжета и роль для актёра по плечу определить.

– Как это?

– Ты способна Василисой быть, которая вся необъятность?

– Когда к тебе бежала, так и было, сейчас страшно мне, ты перспективу слишком большую развернул, мне бы что попроще чтоб на ночку.

– Тогда в нашей игре она, Василиса пусть сыграет Клеопатру, она же необъятна и всё доступно ей.

– Игра в игре, – улыбнулась Василиса, – хорошо, я Клеопатра.

Елисей с кровати на пол сполз, встал на колени, к ней руки протянул:

– Жизнь моя за ночь с тобой царица Клеопатра, пожертвуй всего ночь одну своему легионеру.

Татьяна вздрогнула сначала, потом весело расхохоталась:

– Елисей!.. напугал… дурачок.

– Твоё решение, царица?..

Татьяна серьёзной стала, она в игру включилась.

– Я согласна!.. только жизнь оставляю, – улыбнулась – может твоя жизнь кому-нибудь ещё сгодится.

– Кому?.. разве не понятно, что легионер жить не может без царицы и потому жизнь его не дорога ему.

– Василисе, например, которая вся необъятность!.. но ты отвлёкся, Елисей.

Будто встрепенулся Елисей, встал на ноги и начал Клеопатру раздевать, смакуя каждое мгновенье, глядя прямо в глаза блудливым, наглым взглядом.

– Елисей, ты меня смущаешь.

– Представь состояние легионера, который свою царицу раздевает и при этом знает, что она противиться не может… Себя представь, что ты царица, но всю ночь над воином власти не имеешь. Более того, он может делать всё, что пожелает.

– Что, например, сегодня ты намерен делать, воин?

Он снял с неё халат и бросил на пол, больше на Татьяне не было одежды. Инстинктивно она руками закрыла груди, румянец зарделся на щеках. Отошёл, будто оценивал товар, подошёл опять, взял за руку.

– А сам-то чего не раздеваешься, прошептала Клеопатра.

– Для контраста, – тихо прошептал, увлекая её голую к столу. На столе неполная бутылка водки, красное вино в графине и закуска.

– Что предпочитает Клеопатра?

– Вино-о-о… но сегодня водки, – её трясло, неведомо с чего. Елисей видел это, но намеренно не обращал внимания.

– Я замёрзла, Елисей, пожалей царицу, согрей скорее.

– Сейчас. Я же не палач, – улыбнулся Елисей, привлёк к себе, поцеловал…

– Вот если бы и ты разделся!..

– Успею, у нас ночь впереди, – налил ей водки и себе немного, выпили, она зарделась ещё больше, но трястись перестала. Обняла Елисея:

– Какой же ты жестокий к царице Клеопатре, а говоришь, что любишь.

– Любовь всякая бывает, – он взял её на руки и понёс, будто запнулся, уронил, но прямо на кровать, сам рядом пал, довольный.

Посмотрела на него Татьяна… или Клеопатра… а может Василиса, она сияла вся и это сияние из глаз струилось счастьем.

– Согрелась?.. – спросил её.

– Согрелась. Ты же умеешь греть, спасибо. Наклонилась, начала целовать…

– Съела бы тебя сейчас!.. Меня переполняет, Елисей.

Он прошептал ей в ухо:

– Это ещё не всё, не расслабляйся.

– Я не расслабляюсь, у нас ночь вся впереди, – тихо ответила она.

– А ты чё голая совсем?

Опешила Татьяна.

– Ты же сам меня раздел, а мне противиться нельзя. Я от стыда сгорала.

Но Елисей, будто не слышал:

– Разделась, красуется, а мне себя не предлагает.

– Наглый ты, – она опять смутилась даже, – лучше раздевайся сам или я раздену, налетела, как тигрица.

Елисей сопротивлялся, но всё слабее и слабее, сдался, наконец:

– Нет сил сопротивляться, сдаюсь, бери мою невинность, – и руки раскидал.

 –

Утром Таня проснулась рано и странно, что от голода. Она очень есть хотела, не понимала, почему. Елисей сладко спал и улыбался, как маленький ребёнок. Понятно… всего пару часиков поспали, но не это удивляло, да и удивляло ли. Он, действительно, как малое дитя увлёк её в такую же вроде детскую игру, но так, что она реальность потеряла. Была она и Клеопатрой, и немного Василисой, и даже блудницей великой, и королевой, и на других планетах побывали, увлёк её в пустыню, где она от жажды умирала, в темницу кинул, к ней освободителем пришёл, бросил в бездну, где она в огне горела адском, поднимал на небеса в сияние рассвета… и главное, что она даже сейчас всё это в себе переживала, но!.. накинула халат, пошла к столу и жадно кушать стала, всё без разбора. Ела украдкой, сама себя стеснялась, изредка поглядывая на Елисея.

– Проголодалась?

Вздрогнула Татьяна.

– Напугал… – повернулась к Елисею, оправдываться стала, – проголодалась, сама не знаю, почему, даже спать не могу.

– Умаялась, видать – подцепил Татьяну.

– Нет, необычно просто… ты не просто необычный, большой какой-то, нераскрытый, и раскрыть, по-видимому, невозможно. Ты хоть сам себя-то знаешь?

– Нет.

– Тебе принести чего-нибудь?

– Вина.

– Может водки, всё ведь осталось, я готовилась, думала, что ты выпьешь, а ты…

– Нет, вина, на работу вечером, без водки пьяный, умаяла меня… – он улыбнулся.

– Наглец ты, нету слов, издеваешься и не краснеешь, я ведь женщина, слабое созданье.

– Слабое?.. чё-то пропустил и не заметил по наивности своей…

– Елисей!.. ты всё ещё играешь?..

– Вся жизнь – игра, или уже существование только.

Татьяна налила вина, взяла кусочек колбасы, подошла и села рядом на кровать. Он выпил, закусил, опять пал на подушку. Она унесла стакан, сама вернулась. На вид счастливая была сейчас, ведь утолила голод.

– Скажи, я знаю тебя уже давно, как приехала сюда, это года три почти…

– И что?.. ты ведь с мужем была, хотя-а…

– Я не об этом. Два года, как медведь в берлоге, из себя не выходил, я даже заговорить с тобой боялась и вдруг!.. будто мгновенно изменился?

– Как это, изменился?.. такой и был… давно.

– Знаю я и помню. Вся деревня только о тебе и говорила, одни плохо, а другие хорошо, но потом-то ведь не так.

– Не понимаю я, к чему ты клонишь?

– Это я не понимаю, как можно так преображаться?

– А сегодня ночью ты сколько раз преобразилась?.. да и сейчас!.. какой-то образ создаёшь.

– Нет, – чуть отстранилась, с опаской поглядывая на Елисея, – не смей, Татьяна я сейчас…

Засмеялся Елисей:

– Ты не грузись, Татьяна, я такой, какой есть и, видимо, есть на то причина. Скажи, тебе было плохо?

– Хорошо!.. очень хорошо, даже чересчур, но сейчас страшно.

– А страшно то почему?

– Страшно дальше жить. Такого мне никто не сможет предложить, ты же в небеса поднял и бросил в бездну, у меня всё ещё кружится голова от счастья и каждая клетка тела плачет почему-то. Не уезжай?.. – посмотрела умоляюще на Елисея, – вместе уедем. Мне в городе место предлагали, я же модельер.

– Хочу с тобой я говорить часами, хочу ласкать тебя, любить, и окружить тебя красивыми цветами, но!.. это просто опьянение, а после любой пьянки похмелье наступает. Сломаешься под тяжестью, ноша велика… понимаешь?.. Возьмёшь всего лишь капельку меня, и эта капля океаном станет.

– Вот как тебя назвать?.. развратник, не иначе, то, как медведь, то … даже слов нет.

– Я обещал, Татьяна. Я всё равно собрался уезжать после отпуска.

– Куда?

– В Сибирь к Байкалу. Знаешь что… месяц дождёшься?.. а пока подумай, присмотрись, не торопись, я верности не требую, ты свободный человек. Правильно сказала, что большой я, нераскрытый, а ты понимаешь много, потому и трудно будет, но я другим не стану. Вон, одной ночи на полжизни хватит…

– Нет.

– Ненасытная!.. – Елисей привлёк её к себе, – тогда иди ко мне.

Татьяну будто осенило:

– Нет, ты ни с кем не будешь долго жить, ты будешь искать вечно свою Василису, которую с молоком матери в себя впитал.

– Скорее, создал. Буду искать!.. или создавать её, напитывая силой, радостью, любовью, мне ведь только надо, чтобы возлюбленная могла вселенную в себя вместить. Ты можешь?..

– Не знаю, хоть и понимаю, о чём ты.

– Правильно всё понимаешь. Нужна мне Василиса или ещё больше, – глубоко вздохнул, – или простая самка для рождения детей. Ты для самки не подходишь, значит только Василиса. Один раз ты вместила, и то, возможно, только часть, будешь стараться, но по силам ли?.. Лучше иногда не ведать и не понимать. Ты понимаешь?.. я даже любить боюсь, так, как хочу любить.

– Поняла я, Елисей, сегодня поняла, ты необъятный, нераскрытый и сдерживаешься раскрываться, даже сегодня за меня боялся. Ты себя-то хоть маленько знаешь?

– Нет, но от себя не убежишь. Бегаю, бегаю, а вот убежать всё не могу никак. Это ноша, которую мне нести до самой смерти. Ты прекрасна и чисты твои порывы, потому вот!.. как-то так.

– Ещё придёшь?

– Если позовёшь, приду, хоть завтра. Сегодня я работаю.

– Осторожней там.

– Брось, Татьяна, не возвращайся полностью в земную очевидность. Тебе на работу надо?

– Нет. Мне к десяти и то не обязательно. Я с тобой хочу просто побыть, рядом посидеть. Ощущение такое, что больше не увидимся с тобой.

– Не увидимся?.. – Произнёс в задумчивости Елисей, – со мной такое уже было где-то… – опять привлёк Татьяну, – тогда нам надо торопиться, мы не закончили ещё, будем делать самку-Василису, – идеей загорелся – а чё?.. здорово, а я то чё страдаю и делю…

– Нет!.. успокойся, просто посидим.

– Ладно – согласился Елисей, – тогда!.. полней наливайте бокалы…

– Дитя ты ещё, хоть и взрослый.

– Тогда грудь материнскую хочу, – не растерялся Елисей.

Таня упала рядом, оголила грудь:

– Возьми ребёнок… как я тебя люблю, мой милый Елисей!.. – опять в игру включилась Таня.

– И я люблю!.. грудь женщины, которая не только молоком способна напоить, но и нектаром жизни напитать меня.

– Ты, это кто?

– Младенец милый, но и витязь славный, твой раб и твой король, весь мир, прильнувший к груди Матери Природы и дьявол, вводящий в искушенье…

– Остановись, достаточно мене…

 –

Татьяна своим участием и пониманием задела у Елисея какую-то струну, которая звучала камертоном, наизнанку выворачивая всё нутро. Он знал всегда, что делает, тут растерялся, даже испугался. Нет, не чувства и не Татьяны, испугался самого себя, того в себе что он боялся даже взглядом прикоснуться. Она будто приоткрыла какую-то незримую, невидимую дверь темницы, выпустила силу, которая пределов не имеет.

Не себя ему она открыла, а ему его же самого, или он сам слишком заигрался и дверь в своей душе открыл… ту самую, запретную, она роль ключика сыграла только. Он прикоснулся и ужаснулся глубине… «Где же мне сейчас найти ту самую, что сможет навести хоть маленький порядок в царстве необъятном»?

– Ты необъятен человек!.. неисчерпаем!.. ни бесконечностью, не вечностью неизмеряем!..

– Ты чего?.. – спросила Таня.

Время к обеду уже было, наигрались, и она сейчас хлопотала возле стола, порядок наводила, счастливая, весёлая и чуть шальная.

– Ничего – ответил Елисей, он не показывал виду, хоть и боль заполняла сердце, хотелось на колени пасть и извиниться перед ней, ведь она не понимает… он и сам ничего не понимал.

– Налей мне водки – хрипло простонал, – похмелье душит.

– Так вроде и не пил?.. – но налила. Он залпом выпил.

Татьяна увидела в нём изменения:

– Ты чего, Елисей?.. всё хорошо.

Улыбнулся Елисей, пряча боль свою, привлёк к себе.

– Хорошо, Танюшка, но пора идти, наверное, мене. Или нет?

– Как хочешь. Завтра придёшь?

– Приду, но доживём сначала, – грустно произнёс, глядя в окно, увидел Машу, головой кивнул: – не к тебе идёт?

Татьяна выглянула, увидела и вдруг засуетилась:

– Машка!.. ко мне, наверное. Ты спрячься куда-нибудь.

– Зачем?.. – не понял Елисей.

– Так…

– Во как!.. продолжение игры?.. и кто я?.. Любовник?.. вроде не получается. Ах да!.. любовник, который прячется от любовницы у другой любовницы… Тьфу ты, даже мне такого без бутылки не осилить. Видать научилась быстро…

– Пусть вся деревня видит, знает, что хочет говорит, но не хочу, чтобы ты с ней здесь… у меня встречался… пожалуйста, Елисей?..

– Ладно – улыбнулся Елисей, – не всё же мне придумывать сюжеты. Даже интересно. Командуй!.. хотя… выйди навстречу, на улице тепло, там и поболтаете.

– Всё равно в комнату уйди на всякий случай.

Татьяна вышла из дому и действительно, в дом не пошли, а присели на скамеечку в ограде. Елисей не слышал разговора, просто сидел опустошённый, пришло похмелье после славной ночки. Он наливал и пил, а становился всё трезвее.

Не заметил, когда вошла Татьяна, почувствовал прикосновение, в глаза ей заглянул:

– Что?..

– Ничего, вот тебе просила передать, боится своего – протянула ему какую-то бумажку.

– Что это?

– Заявление на отпуск без содержания. Сказала, что ты знаешь, что с ним делать.

– А вечером то не могла отдать?.. ведь на работу всё равно придёт.

– Боится, наверное.

Она так же сидела опустошённая, как Елисей. Что-то надо было делать, но он не знал…

– И я не знаю, Елисей.

– Чего не знаешь?

– Ну, ты же ищешь и не знаешь, и я не знаю, – ответила Татьяна, поднялась, поцеловала нежно, – завтра приходи, разберёмся. За всё тебе спасибо, мой милый Елисей. Может и хорошо, что мужчиной для меня не стал, а так и остался нечто бОльшим – любовь и страх, огонь и свет, мираж и явь и что угодно, пока облик чёткий не обрёл… Не обретай, останься в сказке!

– Останусь… – улыбнулся Елисей. Мне нельзя иначе, а то прибьют и не заметят.

– Я к тебе приду сегодня ночью, поболтаем, – Татьяна загорелась, но понял Елисей, что это чисто материнская забота, как бы оградить, прикрыть своим присутствием.

– Нет, не приходи, я может, поиграю чуть… мысли есть.

– Всё равно приду, чтобы чего не натворил, да и в деревне на нас с тобой переключатся.

Встал Елисей и пошёл, у дверей остановился:

– Ты зла не держи на меня, Танюшка…

– Иди уж, не опускайся в очевидность, и я схожу на работу, посмотрю, есть заказы или нет.

Понимал Елисей, что надо что-то сделать, чтобы исправить ситуацию, а то так и будут маяться в тоске и неизвестно от чего… как-то не хорошо заканчивается всё, грустно…