Текст книги "Девять сердец Бога (СИ)"
Автор книги: Ветерено
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
ВНИМАНИЕ! СЛЕШ! ЯОЙ! ГОМОЭРОТИКА!
Данный текст содержит весьма жесткие, откровенные сцены сексуального характера.
Суровым мужикам, детям до 18-ти, гомофобам, моралистам, психически нестабильным людям, страдающим фобиями и маниями, автор строго НЕ РЕКОМЕНДУЕТ продолжать чтение. Возражения, помои и истерики не принимаются.
Остальным – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!!!
Автор: Vereteno
Название: ДЕВЯТЬ СЕРДЕЦ БОГА
Жанр: эротично ироничное фентези, гомоэротика, яой
Рейтинг: NC -17
Все герои принадлежат автору. Размещение только с моего согласия.
Vereteno 222-9@ mail . ru
Страница автора на СИ :
Аннотация
История одного парня по имени Дар, волею судьбы оказавшегося в самом центре водоворота событий, которые начались за тысячи лет до его рождения. Как реагировать, если тебе вдруг сообщают, что ты перестаешь быть человеком, и на тебя охотится уйма народа? Если лучший друг оказался вдруг…древним оборотнем, способным принимать любой облик. Если древний вампир сначала чуть не схарчил тебя, а потом отдал себя в добровольное рабство? Сотни «если», а ты маленький и наивный подросток с нестабильной психикой (у кого бы она была стабильной после такого?), а большие и взрослые дяди тянут к тебе свои руки.…Ха! И не только. В общем – эротично ироничное фентези, местами переходящее в триллер. Да, забыла предупредить – в этой истории все не так, как кажется на первый взгляд.
Пролог
С пологого холма открывался великолепный вид на чудесный белый город. И смотря на него, да и на окружающую природу в целом, мне почему-то вспомнился образ земного янтаря с застывшими в нем букашками. И это сравнение, как нельзя лучше, подходило для описания увиденного мной мира. Кто-то невероятной силой мгновенно погрузил целую планету в желе из сгустков сонного марева, неподвижности и оцепенения. С трудом двигаясь в этой сонной взвеси, я спустился вниз, чтобы увидеть вблизи город людей…, и это было самое ужасное зрелище в моей жизни. Я видел Ад, воплощенный в сердце Рая. Великолепие воздушной архитектуры города отошло на второй план. Я брел сквозь прекраснейшие улицы и причудливые парки, все это должно было восхищать, но меня охватывал вязкий ужас. Люди, жившие в этом городе, и то, что с ними стало – это чудовищно и страшно. Играющие дети с остекленевшими глазами, утонченные и изящные женщины, сильные широкоплечие мужчины – все они стали лишь застывшими восковыми фигурами, вырванными из полноценной жизни в одно мгновение. Их волосы не треплет ветер, их глаза не видят солнца, они не слышат шелест листьев. Они не чувствуют, не понимают, не осознают… Они застывшие оболочки, внутри которых бьются безумные живые души. Они существуют так давно… очень давно.
Мое внимание привлекла маленькая девочка, трогательно прижимавшая к себе свою игрушку. Кудрявые рыжие локоны обрамляли милое и забавное личико с огромными глазенками, курносым носиком и пухлыми губками. Маленький рыжий ангел с пустыми остекленевшими глазами заставил сердце сжаться сильней от безумной жалости и ужаса. Я рухнул на колени рядом с ребенком и нежно прижал к себе застывшее тельце. Такое беззащитное и маленькое.
– Это неправильно! Так не должно быть! Они же живые! ЖИВЫЕ!!!!!!– я кричал, как безумный, куда-то в небо. Мои руки трясли малышку, и кудряшки разметались по ее хрупким плечам. Волна жгучего гнева поднималась с самого дна души, застилая глаза пеленой слез. В груди нарастал тягучий ком отчаяния. Я потянулся к той незримой искре души, что трепетала в застывшем маленьком теле девочки. Сморгнув слезы, я с усилием всматривался в глубину огромных зеленых глаз ребенка.
– Очнись, малыш! Как бы я хотел, чтобы ты услышала меня…– я закрыл глаза, и гнев постепенно оставил меня. Осталась только безумное желание уловить невидимую плененную суть, ощутить жизнь в этом беззащитном ребенке.
Мир вокруг вздрогнул, и я увидел, почувствовал… Волны безумного страха запертой в сумраке жизни детской души. Пустая темнота, и всепожирающее одиночество, кислотой разъедающее хрупкое сознание. Обрывки памяти, неясные образы, сменяющиеся липким страхом. Спрятаться, не думать, замереть, забыть… Забыть о том, кто ты, забыть свое имя, забыть саму жизнь. Это не жизнь, но и не смерть. Это персональный Ад. И одна безумная мечта – обрести забвение и покой.
Резко открыв глаза, я отшатнулся от девочки, дико оглядываясь вокруг. Теперь я видел каждую душу в этом мире, просто ощущал. Телесные оболочки уже не были для меня преградой. Все они сейчас почувствовали и потянулись ко мне. Целая вселенная ужаса засасывала мое сознание, я терял себя в этом адском безумии. Прочь отсюда! Я не в силах более видеть эту непрерывную агонию. В голове мелькали тысячи картинок чужих жизней, надежд и мечтаний, отравленных и искаженных темным и бесконечным ужасом. Я боялся раствориться в этом едком омуте, где сознание и личность распадаются на миллион пустых и бессвязных осколков.
Город давно остался позади, а я все шел, с трудом продвигаясь в вязком пространстве, срывая дыхание. Постепенно ужас проклятого города оставлял меня. Я уходил все дальше, пока не оказался на берегу моря. Пляж с белым мягким песком уходил прямо к застывшей воде. Вдалеке был виден остров. Там была цель моего скитания по проклятому миру, это знание пришло из самой глубины сознания. И самое главное, я почувствовал по-настоящему живое существо. Оно ощущалось, как яркий сгусток теплого света, маленькое солнце, манящее и такое родное, а вокруг него тысячи движущихся нитей. Я был уверен, что там с ним я обрету покой и ответы на все вопросы, терзающие меня. Там мой настоящий дом. Душа стремилась навстречу, и радостное предчувствие наполняло меня нетерпением.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Пробуждение.
Глава 1
Я стоял у окна и рассеяно наблюдал за каплями дождя, барабанящими по стеклу. Руки до сих пор тряслись от пережитых во сне потрясений, и адреналин бурлил в крови. Надо лечиться, точно. Так и в психушку попасть недолго. Вот уже третий раз одно и то же. Картинки из сна – одна хлеще другой. Блин, как все реалистично, так не бывает во сне. Или бывает? Я никогда не помнил связно, что мне снилось. Всегда только размытые образы, которые я потом рисовал на холсте, как безумный, ночи напролет. А тут уже который раз, каждая деталь, ощущения, мысли, все так четко и ясно. Сейчас я задавал себе один и тот же вопрос. А сны ли это? В них всего было слишком. Слишком реалистично, слишком страшно, слишком...
Сердце вновь заныло. Опять эта постоянная пульсирующая боль в груди. Я проснулся уже с ней, и она все нарастала. Дрожащими, как у алкоголика со стажем руками, я помассировал место, где боль была сильнее всего. Что-то было не так. Я рванул к зеркалу, по пути снимая футболку. Блин, без матов не обойдешься. Из зеркала на меня смотрел бледный взъерошенный парень в одних спортивных штанах, с ошалелыми больными глазами. Но это была все ерунда по сравнению с серой опухолью, возникшей у меня на груди. Вот тут я действительно струхнул, и мат таки прозвучал, лаконично описывая мое состояние и обстановку в целом. Я рванул к выключателю. Нужен свет, больше света!!! Наконец, щелкнула кнопка, и я кинулся опять рассматривать свою трясущуюся, болезную тушку.
– Ё – моё! Это что ж за хрень?! – При хорошем освещении все стало еще страшней. Там, где у всех нормальных людей находится под ребрами сердце, у меня медленно пульсировал странный узел из тонких скрученных жил, уходя своим основанием вглубь грудной клетки. От него во все стоны, как корни, расходились отростки, похожие на вены серебристого цвета. Они разветвлялись вокруг основного узла и переплетались в замысловатый узор, утончаясь на окончаниях. Я потрогал их пальцами, попробовал отодрать ногтями. Блин, больно! Я зашипел и перестал царапать себя.
– Стоп, Дар, соберись с мыслями. Заканчивай панику. Надо что-то делать, – строго приказал я себе. Но получалось плохо. Зато хорошо получалось впадать в истерику. Умные мысли разбегались от страха и возвращаться не собирались.
– Сейчас приедет Макс, и мы что-нибудь придумаем! Но в больницу я не поеду, лучше дома сдохнуть.
Эта мысль, как ни странно, меня успокоила. Нужно было чем-то отвлечься, подумать о другом, чтоб не свихнуться от страха.
Я вспомнил последний звонок друга – именно он меня и разбудил. Максим был какой-то странный и взволнованный, просил сидеть дома и никуда не выходить до его появления. Я послушно согласился – злить Макса себе дороже. Препираться бесполезно – приедет еще по шее надает. Максим – он такой! При мыслях о друге я немного пришел в себя. Макс – красавчик, любимец всех девушек, женщин и даже бабушек на лавочках. Высокий, с широкими плечами, невероятно обаятельный, он неизменно вызывал восхищение женской аудитории и дружескую поддержку мужской. Душа компании, Максим с легкостью находил со всеми общий язык, в отличие от замкнутого меня. Он всегда и во всем был первый, за что бы ни брался. Учеба, спорт, развлечения, у него на все хватало сил и энергии. Мы были настолько разными, что наша дружба вызывала у всех недоумение. Рядом с ним я казался себе мелкой инфантильной букашкой. Однако, Макс с маниакальным упорством опекал и заботился обо мне. Когда умерли мои родители, именно он был рядом, став самым близким другом. Кстати, «о птичках», человек сейчас приедет прямо с работы, видимо голодный, а у меня в холодильнике шаром покати! Пустота и красота. Я решил философски подойти к своему состоянию, рассудив, что если суждено склеить ласты в рассвете лет, то друг тут ни при чем. И голодать его растущему организму я позволить не могу. У самого меня мысль о еде вызывала сейчас тошноту. С вновь открывшимися обстоятельствами моей скорой кончины от неизвестной заразы на груди вполне можно наплевать на просьбы друга остаться дома. Я решил пройтись развеяться в магазин. Он меня не убьет, пожалеет немощного и убогого, я прогуляюсь, накуплю всякой вредной, но вкусной еды, нажрусь и помру молодой.
Сочинив такой дерзкий (Макса я все-таки побаивался, даже собираясь умирать) и нехитрый план, я оделся, плюнул на дождь (чего уж теперь, от простуды я явно не помру, с такой-то фиговиной на груди), выскочил за дверь.
На улице было неуютно, если не сказать мерзко. Противный дождь лил уже второй день и не собирался заканчиваться. Лужи были, как огромные озера, особенно в раскопках канализации, рьяно разрытой коммунальщиками, но так и не закопанной. Кучи сырой земли размывались дождем, расплываясь потоками грязи. Фу-у, гадость, кроссовки сейчас утопнут в вязкой жиже. Магазин маячил на горизонте яркими вспышками новогодней гирлянды. Очень трогательно, особенно если на дворе июль. Да-а. Любит наш народ Новый год, круглогодично. Сунув руки в карманы спортивных штанов, я быстренько двинулся по направлению к входу в магазин с «оригинальным» названием «Продукты».
На тротуаре, прячась под деревом, стоял незнакомый высокий мужчина и пристально на меня смотрел. Нехорошо так смотрел, аж мороз по коже от его тяжелого взгляда.
«Странный какой-то он. Хотя, может, обознался, перепутал меня с кем-то. Мало ли что в жизни случается», – я пожал плечами и побежал дальше, спиной ощущая недобрый взгляд.
Торговый зал мегамаркета «Продукты», в простонародье зовущийся ларьком, встретил теплом и звуками телевизора, который смотрела продавщица. Я решил нагло оторвать тетеньку от интереснейшего сериала, за просмотром которого заставал оную барышню уже несколько лет подряд. Завладев, наконец, вниманием продавца, я набрал полный пакет еды и расплатился за покупки.
На дождь выходить совершенно не хотелось, но пришлось. Мужчина под деревом все так же стоял, спрятав руки за спину. Проходя мимо, я тоже стал его рассматривать. А что? Ему можно на меня пялиться, а мне нельзя? Довольно высокий, широкоплечий и подтянутый, в дорогой элегантной одежде, он производил впечатление иностранного военного или аристократа, каким-то чудом затесавшимся на нашу грязную, убогую улицу. Такой типаж наверняка нравится девушкам. Короткие кучерявые волосы намокли от влажности и облепили породистое лицо. Правильные черты лица, прямой нос, узкие губы и большие глаза. Только цвет не разобрать. То ли тень так падала, то ли еще почему, но глаза казались провалами в темноту. И его цепкий внимательный взгляд все больше мне не нравился. Что-то было в нем такое – неправильное, чуждое. Мужчина стоял неподвижно, спрятав руки за спину, и смотрел прямо мне в глаза.
«Псих какой-то»,– весело подумал я, – «что творится на белом свете! Вот, уже мужики на улицах засматриваются. Что уж снам удивляться. Вот помру я, даже не попробовав «сурового мужского счастья». Да-а-а! Извращенец извращенца видит издалека…», – мысленно я фыркнул со смеха: – «Щас еще знакомиться подойдет!»
И тут незнакомец, будто прочитав мои мысли, двинулся ко мне навстречу.
«Опа!» – ошалело подумал я, – «И правда идет. Ну, нет, дружок, шутки шутками, а пойду-ка я быстрее в сторонку отседова».
Мужчина, заметив, что я шарахнулся от него в сторону, увеличил шаг и быстро догнал меня. Цепкие руки с длинными пальцами бесцеремонно схватились за мою рубашку. Пришлось остановиться, и грубые слова уже были готовы сорваться с языка, когда я встретился взглядом с незнакомцем. Блин! Вблизи его зрачки были абсолютно черными, они не отражали свет. Чернота, похожая на бархат, уже не отпускала меня. По ту сторону на меня смотрело нечто. Существо, старое как мир, с телом человека. Я неожиданно провалился в чужое сознание и обалдел. Голод, жгучий голод, неутолимая жажда ощущались на поверхности чужого разума. Я погружался все глубже, пока не уловил отголоски других эмоций, спрятанных в сумерках души. Тысячи пройденных дорог и миров, одиночество, бесконечное и абсолютное. Древний очень долго был один, извечный скиталец среди живых. Идеальный хищник, носящий тысячи масок, чтобы слиться с жертвами. Тысячи прожитых лет и десятки тысяч забранных жизней не могли насытить и утолить жажду, не могли избавить от глухой тоски и одиночества жестокого убийцу. Где-то, на самом дне, тщательно скрывалось прошлое, сделавшее его таким. На мгновение я испытал даже жалось и сочувствие к Древнему. Лишь на мгновение. Пока не захотел избавиться от чужого сознания и не смог! Он привык получать то, что хотел, давно перестав запоминать лица своих жертв и полностью отдавшись только одному чувству, самому простому и древнему – голоду. Убийцу что-то привлекло именно во мне. Я ощущал его несравнимое ни с чем другим желание обладать моей жизнью. Какая-то часть его сознания пыталась понять, чем вызвана такая тяга. Но слишком стар был убийца, слишком редко он задумывался о чувствах к еде. Проще всего было отдаться голоду. Я попал как мушка в паутину. И паук уже был готов переварить меня. Из-за спины мужчины взвились тысячи отростков, подобно крыльям. Тонкие, извивающиеся щупальца были похожи на сгустки черного дыма, плотного, как густой туман. И все они потянулись ко мне. Я не смог пошевелиться, даже закричать. Мне давно уже было не до смеха. Холодный пот выступил у меня на лбу.
«Черт, хватит с меня на сегодня! Жуть какая! Только монстров мне и не хватало. Сидел бы дома, тихо ждал Максима. Так нет же, поперся в магазин! Черт, черт, черт!!! Помогите-е-е-е!!!» – мысленно кричал я, потому что вслух уже не получалось издать ни звука. Жуткие отростки впились в меня, как пиявки, расползаясь по телу. Они искали любые входы в тело. Я ослеп и оглох. Глаза, уши, нос и рот заполнили плотные сгустки щупалец. Они присасывались, заполняя едкой тьмой, и проникали все дальше, расползались внутри меня как метастазы. Голодные отростки проникли под рубашку, просочились под брюки. Они наполняли собой все поры, въедаясь, ввинчиваясь внутрь. Чудовищная боль раздирала меня. Как будто с живого сдирали кожу, медленно, наслаждаясь моей агонией, упиваясь беззвучными криками. Когда щупальца проникли в задний проход и мочеточник, я просто уже сходил с ума от невозможной острой боли. Может ли человек выдержать такое? И как долго смогу выдержать я и не умереть от болевого шока? Из меня тянули саму жизнь, моя боль и страдания были изысканными деликатесами, а энергия – самым желанным лакомством. Вместе с болью я ощущал эйфорию чудовища, не ожидавшего такого эффекта от кормления на мне. Ведь я все еще разделял с ним сознание. Он получал удовольствие, сравнимое с многократным ярчайшим оргазмом, впиваясь в меня все дальше и дальше к самому сердцу. Я же звенел натянутой струной оголенного нерва, уже мечтая поскорей умереть, лишь бы закончились эти нечеловеческие страдания.
И вдруг все прекратилось. Земля под ногами вздрогнула, как от взрыва. Меня отбросило от убийцы. Я почувствовал, как отростки натянулись, а потом оторвались от меня. Тело и сознание стали, наконец, свободным. Невозможно разлепить глаза, кровавая пелена застилала все. Что происходит вокруг? Как мне спастись, если я даже ничего не вижу и не могу пошевелиться? Многострадальное тело было покрыто чем-то липким. Ноги подкашивались, я безвольной куклой сползал на тротуар, но меня схватили чьи-то сильные руки. Перехватив поудобней подмышки, меня быстро поволокли прочь.
Глава 2
Немного проморгав глаза от крови и слизи, я увидел, что мы заходим в подъезд моего дома, а волокущие мою безвольную тушку руки принадлежали Максу. Волна облегчения накрыла меня. И несмотря на общую боль во всем израненном теле, я испытал огромную радость и благодарность. Рядом было надежное плечо лучшего друга. «Теперь все будет хорошо, все будет хорошо», – без конца повторял я про себя, как молитву. Максим всегда заботился обо мне, я знал его очень давно. Он был рядом, когда было трудно и плохо, когда другие отступали, оставив меня наедине с одиночеством и моим замкнутым характером. Самый близкий человек, самый лучший и единственный друг.
Мы кое-как поднялись на четвертый этаж. То есть Макс поднимался, а я болтался у него подмышкой, с намертво прижатым к себе дурацким пакетом с едой. Ну, я и хомяк, помирать буду, но свое добро не брошу. Максим привалил меня к стене, как мешок с картошкой, и открыл дверь квартиры своим ключом.
– Фу-х, ну и разожрался ты, Дар. Насилу допёр тебя по лестнице. И чего в тебе такого тяжелого? – размазывая по лбу черную слизь, ободряюще спросил Макс. Наверняка он устал совсем не от того, что нес меня по лестнице. Ирония была в том, что я был маленький и тощий, ну ладно, худощавый.
– Это моя глупость, – хрипло прошептал я, пытаясь пошутить. Изо рта хлынул поток темной жижи, и друг потащил меня в ванную. Включив горячую воду, он прямо в одежде запихал мое еле живое тело под душ.
– Так и знал, что глупость у тебя самая тяжелая часть, – с сарказмом заметил Максим. Я обессилено лежал под теплыми струями, смывавшими черную слизь, выходившую из меня откуда только можно. Макс перегнулся через край ванны, стал стаскивать с меня одежду. Вода лилась на него, а он как будто не замечал ничего. Мне же было не до стеснений. Мне вообще было никак. Тело окоченело, даже не смотря на теплую воду, и не слушалось, на груди разрасталась опухоль, какой-то монстр чуть не угробил меня, поимев во все места жуткими отростками, отовсюду вытекала черная слизь. Красав ец! Краше в гроб кладут. На душе было так мерзко и противно. Макс избегал смотреть в глаза, но мне было все равно. Главное, что он был рядом. Руки его дрожали от волнения. Отбросив мокрую грязную одежду в угол, он стал с остервенением намыливать и смывать с меня едкую дрянь. Постепенно из меня перестала выходить чернота, боль отступала. Мышцы на руках и ногах начинали обретать чувствительность, периодически сокращались и дергались от пережитого перенапряжения. Я прикрыл глаза, наслаждаясь теплой, расслабляющей водой и заботливыми, надежными и такими родными руками Макса.
– Спасибо, – прошептал я, уткнувшись в его руку щекой.
Откуда-то из далека донесся голос:
– Дар, прости меня. Прости, что я чуть не опоздал. Прости, что не смог защитить тебя...
Голос был все тише, а я все сильней проваливался в глубокий сон без сновидений.
Очнулся я уже ночью и в машине Макса. Мы мчались по ночной трассе на бешеной скорости. Я полулежал на переднем сидении его внедорожника, заботливо укрытый мягким пледом. Макс сосредоточено смотрел на дорогу, часто посматривая в зеркало заднего вида. Мы явно от кого-то сматывались.
На заднем сидении валялась моя дорожная сумка и многострадальный пакет из магазина.
– Куда мы едем?– голос не слушался. Так что я скорей прохрипел, чем сказал.
– А, проснулся. Мы едем в мое убежище. Там ты будешь в безопасности… Я надеюсь. Хотя бы на время, – как-то непонятно и расплывчато проговорил друг.
– А моя квартира, вещи?
– Дар, извини, но ты больше не сможешь туда вернуться. Если бы я был один, то попробовал бы ввязаться в драку. Но с тобой на руках… Я не буду рисковать тобой ни за что. Так что мы просто смылись, – Макс протянул руку и потрепал меня по волосам, приободряя.
– Мои картины…
– Прости, малыш, нарисуешь новые. Потом у тебя будет много времени, наверное. Все неопределенно и так неожиданно, слишком рано все случилось.
Блин, картины жалко-то как. Но это действительно стало сейчас не так важно. На первый план выходили более животрепещущие вопросы.
– Макс, кто напал на меня на улице? От кого мы бежим? Что вообще происходит?
– Ты как всегда пропускаешь мимо ушей все, о чем я тебя прошу. Зачем ты вышел из дома? Ну, с этим мы еще разберемся,– многообещающе пообещал Максим, и я поглубже залез под плед.
– Давай, я попробую начать, как я всё себе понимаю, а ты продолжишь, – дождавшись утвердительного кивка, я начал развивать мысль:
– Я видел в голове того монстра тысячи других миров, значит, по всей видимости, наш мир не единственный.
– Мало того, Дар, этот мир вообще не наш, – перебил меня Максим.
– Продолжу. Получается, что миров существует много. Еще больше разных существ, населяющих их и приходящих на Землю. Так как человечество до сих пор об этом не знает, значит, они находятся здесь тайно, – я дождался еще одного утвердительного кивка и продолжил строить предположения:
– Так как ближайшие планеты, обнаруженные земными учеными, расположены очень далеко, видимо, есть другие способы перемещения между мирами, чем полет на космических кораблях. Чем все посвященные и пользуются. Я прав?
– Ну, в общих чертах, да.
– Так же оказалось, что ты входишь в круг посвященных и вообще в курсе происходящего. Может ты, наконец, прольешь свет знаний на такого дремучего человечка, как я? – состроив самую просящую рожицу, я послушно сложил руки на коленях и приготовился слушать. Макс хмыкнул, но начал рассказывать.
– Я расскажу тебе укороченную версию «Истории Великого Творения». Потом, если захочешь, сам прочтешь полный вариант, – я затаил дыхание. Вот оно, знание, которое перевернет всю мою жизнь, и я уже никогда не буду прежним.
– Непостижимой волею сотворил Единый своих детей, невоплощенных первородных духов мироздания. И были они усладой для отцовской души. Возлюбив их, наделил он духов могуществом и зажег в их душах огонь Творения. Могли они по своему замыслу творить миры и, воплощаясь, сходить в них богами. Огонь Единого позволял духам мироздания творить уже своих детей, наделяя их душами и силой. Так появились Старшие дети богов, умевшие ходить между мирами, самые сильные и могущественные, наделенные свободной волей и бессмертием души.
Но ближе всех был для Единого любимейший сын, дольше всех остававшийся с Отцом, не выбравший воплощения, первородный дух Орлано. Старшими детьми Орлано были ашус – прекрасные создания, свободно менявшие свой облик, но более всего полюбившие форму огромных серебристых змей. Стремительные, хитрые и мудрые, селились они в разных мирах. Они могли объединять свое сознание в одно общее, пользуясь им в минуты опасности или радости. Они любили своего Творца Орлано и свой род. Бессмертные ашус могли покидать свои физические тела и возвращаться в породившую их стихию Творца, а затем вновь возрождаться в мирах мироздания. Но более всего хотели ашус узреть воплощенный замысел своего Творца, сотворенный им мир. Ибо чувствовали они, что не будет прекрасней этого места, и они обретут там надежный дом в согласии с остальными детьми своего Создателя.
Единому ведомо было желание любимого сына воплотить свой заветный замысел и сойти в новый мир. Но предвидел он много бед, если обретет Орлано свое воплощение, ибо Лик воплотившегося Орлано своим совершенством породит безумие в душах его братьев, увидевших его. Но ведал так же Единый, что дети его обладают свободной волей, а невоплощенные духи – неукротимостью желаний. Тоска по невоплощенному замыслу сжигала дух Орлано. И втайне творил он свой прекрасный мир. Инейя – так нарек Орлано свое творение. Скрывшись ото всех, он воплотился и сошел в благодатный новорожденный мир могучим богом. Самозабвенно творил он каждую деталь, каждое живое создание, возлюбив свои творения безмерно. Но увлеченный Орлано не смог укрыть столь совершенное чудо от остальных духов – своих братьев. Несмотря на предостережения, спустились они в новый мир и узрели Лик Орлано. Застонало мироздание, так как теряли разум его духи и в безумии своем в пыль стирали свои миры, своих детей и творения. Реальности и планы бытия сталкивались, порождая искажения. Понял Орлано свою ошибку и проклял свой Лик. В великом гневе Единый спрятал от всех мир Орлано, погрузив в непроницаемый кокон. И застыла жизнь в одно мгновение, оставляя недвижимыми тела, но пленяя в них живые души всех созданий этого мира. Орлано был заперт в своей цитадели – застывшей Инейя. Отец вырвал его сердце с даром Творца, однако оставил жизнь безутешному сыну. Только Старшие дети Орлано – мудрые ашус были прощены и избежали ужасной участи. Они, как и прежде, беспрепятственно жили в других мирах и в цитадели Орлано. Единый Отец стер безумие из душ своих детей. Много времени прошло, и гнев Единого Отца поутих. Ведь он любил своего сына не смотря ни на что. Он послал тайное Знание для Орлано.
Его Сердце воплотится в одном из многочисленных миров в смертном создании. И будет он Даром прощения и искупления для Орлано. Будут они связаны неразрывной нитью, чувствовать и тянуться друг к другу. Опасный путь пройдет смертный навстречу к богу, девять Сердец должны будут пробудиться и открыться внутри, изменяя тело и душу смертного. Девятое, истинное Сердце, Орлано нужно будет открыть самому. Тогда возродится проклятый мир Инейя для мироздания, и обретут свободу плененные души. А Орлано воссоединится со своим Даром прощения, избыв кару, обретя утраченное Сердце, силу и обновленный Лик.
Глава 3
Я смотрел в темноту ночи за стеклом, завороженный невероятной историей, похожей на сказку. Макс был очень серьёзен. Он цитировал все слова по памяти. Необычность всего услышанного просто ошеломляла. Постепенно до меня начало доходить, что это совсем не сказка, а моя реальность, в которой отныне мне предстояло учиться жить. Многие, понятные с детства и простые понятия, приобрели совсем другой смысл и значение. Как во всем этом теперь разобраться? Я жил в малюсенькой скорлупе своего мирка, который теперь трещал по швам и разлетался на куски, выбрасывая меня в огромный, бескрайний мир.
Максим все говорил и говорил. О воплощенных богах, их мирах, планах реальности, о Старших детях богов, бессмертных… А я, скрипя мозгами, раскладывал все по полочкам, привыкая к новым реалиям жизни. Мое представление о мироздании расширилось до неимоверных размеров. Все, чем я жил, все мое существование оставалось в прошлом. Я приоткрывал дверь в новую жизнь. В груди начала нарастать боль, мешая нормально соображать.
– Ты меня слушаешь?– раздраженно спросил Макс.
– Конечно. А теперь вопрос дня. Каким боком тут я в этой истории? Кто и почему напал на меня?
– Дар, подвигай рояли в голове. Ну, неужели никаких догадок? « Дар прощения» – никаких ассоциаций? Ты внимательно слушал все, что я говорил? Напряги извилины, ты же можешь, когда хочешь.
– Ты намекаешь, что я как-то связан с пророчеством о девяти Сердцах? – удивленно спросил я.
– Нет, не намекаю. А прямо так и говорю, что ты и есть тот самый смертный Дар, несущий Сердце Орлано, – упрямо гнул свою линию Макс.
– Не смеши мои тапочки. Это же я, друг. Ну, посмотри на меня. Разве я похож на легендарного крутого чувака, спасающего своего бога и целый проклятый мир,– я с сомнением глянул на хмурого Максима.
– Я-то посмотрел, а ты давно себя видел? – говоря это, он скинул с меня плед и задрал футболку до шеи. Я скосил вниз глаза. Там, на оголившейся груди, медленно пульсировал серебристый узел, все более расползаясь по телу узорами мерцающих в темноте вен.
– Это то, что я думаю? – я обводил пальцами серебристые изгибы, и они становились ярче от моих прикосновений.
– Дар, это лишь внешние проявления, генератор изменений, которые произойдут с тобой со временем. Само Сердце находится внутри в защитной оболочке. Девять раз оболочка будет раскрываться, пробуждая новую ипостась Сердца, сжигая в своем огне предыдущую. Это очень болезненный процесс, особенно в первый раз, когда твое тело еще не прошло изменений и остается почти человеческим. Сейчас ты слаб и очень уязвим. Все Старшие чувствуют пробуждение огромной силы. Я и весь мой род ждали твоего рождения тысячи лет и искали во всех мирах.
– Обалдеть, – подвел я итог, решив по возможности философски воспринимать новости. Видимо лимит удивления уже был исчерпан окончательно. Сложив два плюс два (кто еще мог знать, как и где меня искать, и о самом моем рождении), я сделал нужный вывод, тут же выдав его «на-гора»:
– Макс, ты ведь ашус?
– Да, – флегматично ответил он, – не хотел тебя пугать раньше времени. Максим, наконец, повернулся и посмотрел прямо в упор. На меня смотрели самые удивительные глаза. Весь зрачок был покрыт сплошной зеркальной оболочкой. На человеческом лице это смотрелось шокирующе (мягко выражаясь). В голове крутились обрывки знаний о расе ашус. Изменяют форму, зеркальные змеи, Старшие дети Орлано…
– Сейчас рядом с тобой даже мне трудно себя контролировать и удерживать стабильную форму. Старшие, особенно из Нижних миров, рядом с тобой вообще теряют контроль, пытаясь завладеть божественной энергией, – Макс продолжал запугивать меня, но я уже и так впечатлился и осознал масштабы своей вылазки в магазин. По всей видимости, с одним таким Старшим я и встретился.
– Ты умудрился за каких-то пятнадцать минут поставить на уши всех Древних в радиусе многих миров. В квартире стояли сильнейшие блоки, которые полностью скрывали тебя, и, что самое главное, скрывали первое пробуждение Сердца бога. Ты должен был дождаться меня, понимаешь? Теперь на тебя будет вести охоту каждый. И тот, кто напал на тебя, был лишь первым.
