Текст книги "Воспоминания сумасшедшего (СИ)"

Автор книги: Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ветер
Воспоминания сумасшедшего

Открываю глаза – белый потолок, с трещинами. Не могу вспомнить где я и как я тут оказался. Но по крайней мере знаю, кто я. Понимаю, почему-то что это больница. Или все же нет? Вокруг люди– пациенты, очень странные. Они синие, лежат почти сплошными рядами, на старых пружинных железных кроватях. В небольшой комнате их много, человек двадцать или больше, я не вижу часть комнаты и не могу пошевелиться, так что выводы приблизительны. Рядом с некоторыми койками есть капельницы, у меня то же такая есть. Вдруг из-за головы кто-то выходит. Я дергаюсь в испуге. Ведро, швабра, это уборщицы, уф. Она начинает протирать неровный линолеумный пол.

За окном лето, его самое начало. Старое здание, старые окна, растрескавшаяся и облупившаяся белая краска на деревянных окнах. Некрашеные железные решетки на окнах. Решетки на окнах?

– Навезли сегодня мертвяков– бормочет бабка уборщица – синие все, мертвые…

А я прихожу в ужас! Мозг взрывается чередой бессвязных мыслей и предположений. В глазах ах потемнело от переживаний. Они мертвые! Пугаюсь я. Меня по ошибке к мертвым положили! Это морг?! Хотя нет же вон же шевелиться один! А! Он пока еще шевелиться! А-аа! Воплю я мысленно! Наверное, лучше не орать, вдруг вернуться те, кто убивает. Убивает? Нас убивают. Почему мы умираем? Что в капельницах?! Отрава? Это не капельницы! Это провода! Нас подключили к сети и будут нами управлять?!

Надо бежать! Ох ты ж е! Я привязан! Ну логично же! Еще бы меня не привязали! Идет время, я боюсь закрыть глаза, хотя очень хочется отключиться. Кто-то приходит кто-то уходит, эти люди в халатах. Кто-то просыпается из «мертвяков». Предположения о том, что это провода мозг признает несостоятельными. Все-таки, это капельницы и похоже нас лечат. Да? Да! Приходящие и уходящие были в белых халатах и походили на врачей или сестер. Кажется, меня забрали вчера и привезли на машине. Что-то припоминаю. Я в Семеновке что ли?! Значит нас лечат?….

Какое-то время все идет нормально, я успокаиваюсь, возможно мне сменили капельницу. Развязать так и не развязали. И тут грянуло.

– Ааа! – орет кто-то в углу палаты и в дребезги разбивает окно.

Выбраться наружу не выйдет окна же все в решетках, но похоже он и не собирался выбираться через окно. Оживший вооружается куском выбитого стекла.

– Ааа суки! Всех порежу! – орет здоровенный мужик с огромным куском стекла в руках.

Естественно разбитие стекла не прошло даром, так же, как и хватание его голыми руками. Руки мужика и стекло в кровище, она льет и капает, заляпывая только вымытый пол, в глазах безумие. Этот точно болен и болен сильнее меня. Какого же хрена я привязан, а он нет?!

– Убью! – продвигается тот – Ааа!

«Мертвяки» живо очнулись, повскакивали с мест и сбились в кучу у противоположного угла колошматя в дверь и вопя о помощи! Лишь единицы оказались привязанными к кроватям и остались в весьма опасном положении. Но привязанный на его пути к дверям только я! Твою же мать. Как же нелепо и глупо. Как такое вообще могло случится со мной?

– Помогите – пытаюсь я крикнуть, но только соплю, горло оказывается пересохло.

Очень хочется жить. Я выгибаюсь, но зафиксирован я очень жестко, могу лишь смотреть и слегка шевелить головой. Пытаюсь вырвать руки, но я не герой боевика, и это не выходит.

– А! Ты с ними падла?! – дошел он до меня.

– Я свой мужик видишь меня вообще привязали гады! – тараторю я – И к прибору подключили! Те, кто с нами это сделал там за дверью! – несмотря на то что мой мозг то же болен, жить я хочу и опасность вполне воспринимаю. Так что пытаюсь переключить его агрессию.

– Которые?! – растеряно озирается по сторонам – Вот тот в майке?! – деловито уточняет псих со стеклом.

– Аааа! – заголосил отчаянно указанный мужик в майке и начал выламывать дверь, которая рассчитана именно на такие вот попытки.

– Нет же нет! Мы пациенты мужик, как ты. Дверь же видишь мы то же тут – нашелся смелый переговорщик из отвязанных.

– Там фашисты? – уточняет тот.

Сука всем страшно…

Год очень далекий и «фашист» это однозначно о немцах, будущие события на Украине расскажи о них кто тут бы конечно никого не удивили и соответствовали месту, но до них весьма далеко. Так что его упоминание о фашистах объясняет все разом о его глюках. А человек решивший прорываться с боем из фашистского плена с куском стекла в руках – это страшно. Интересно что он видит? Может камеру как в игре Вольфенштейн? Блин, о чем я вообще думаю. И я то, собственно тут что делаю?

Переговоры затягиваются, мужик оказался неплохим переговорщиком. Это вроде и хорошо, но где же мать их санитары или кто тут нас вообще стережет?! Помощь так и не приходит, а уже минут десять вся эта котовасия творится. Мужик отошел обратно к окну. Видимо хотел уйти через него. Хотя кто его знает почему, на окнах же решетки и это очевидно. Хотя кто его знает что он там видит? (А у меня есть глюки? Сколько я уже в странном состоянии? Эти голоса? Сейчас вроде нет. Но были же. Я же общался… С кем? Хороший вопрос… У меня конечно есть предположения… Но если они читают мои мысли, то стоит ли мне об этом думать… Но были же скажем так малообъяснимые явления, иначе говоря чудеса… Я звонил и дозванивался куда мне надо набирая любой произвольный номер… Хотя… Это могло быть и не так. Но есть свидетели! А еще…

Дверь наконец открылась и в нее вошла типа докторша или санитарка?! Блядь где санитары или охрана?! Это наверное, написано на рожах у всех кто заперт в этой комнате с психом со стеклом.

– Так спокойно всем тихо… Сидеть! – пресекает она попытку выйти какого-то кренделя.

Мне плохо видно может за ее спиной и есть кто посерьезнее? Иначе как-то странно что эти ее послушались.

Она что-то говорит. Что-то говорит и переговорщик. Успокаивают забалтывают. Типа смотри кровь у тебя, сейчас перевяжем. В общем, обещая ему все на свете уговаривают положить стекло и принять медицинскую помощь. При этом похоже вкалывают успокоительное.

– Отвяжите меня? Меня же могли зарезать – спрашиваю я проходящую мимо докторшу.

– Вы буйный вас нельзя отвязывать – я чувствую неуверенность в ее словах.

– Вряд ли я стану бить окна, зато могу остаться живым если снова будет такое – привожу я очень логичный довод.

Не знаю, не помню… Что бы я был буйным? Хотя все может быть. Вероятно, она чувствует вину за произошедшее или еще по какой причине отвязывает.

– Будешь буянить привяжу – показывает она мне пальцем.

– Ладно, – киваю я потирая запястья – а когда я могу уйти? – уточняю я поскольку находится здесь не хочу.

– Мне тебя обратно может привязать?

– Я не очень помню, что произошло. Хотелось бы знать в качестве кого я тут.

– Вы госпитализированы по обращению родственников, так что в ближайшее время вы тут полежите и полечитесь – подумав отвечает она, вероятно думает она, а не привязать ли тебя на хрен обратно?

Я не проявляю активности задумавшись. В палате естественно обсуждают случившееся. В то время я еще и курил. Через какое-то время приходит желание покурить. Мочевой пузырь у меня норм, так что я гораздо больше хочу курить. А курил я тогда часто, а нету. В смысле у меня даже одежды нет, кроме трусов. На мои вопросы другие посмеиваются.

– А у тебя есть? – спрашивает кто-то.

– Были наверное – пожимаю я плечами.

– Не принесли еще поди, принесут потом передачку, только вряд ли сюда…

– Передачку? – все еще туплю я, не понимая собственно в каком я статусе.

– Да хрен ли ему объяснять он еще в неадеквате – говорит кто-то.

– Слышь погнали в туалет спросимся? – подходит и подмигивает мне какой-то тип.

Нас выпускают вдвоем в туалет. Он где-то рядом по коридору. Я вижу в коридоре женщину. Ох, блин! Я ее знаю! Вернее, я ее помню…

– Привет ты же Тани сын? Да?….Большой стал… А мамы нет….

В голове жуткая каша. Что это путешествие в прошлое? Я пришел на свиданку к матери, что лежит не впервые в этом заведении? А это ее подруга… в смысле соседка, по лежанию в этом месте, она весьма запоминающаяся. Почему же я тогда сам тут лежу? Нет значит это будущее или настоящее? Странно, что время ее не изменило. Голова кружиться, во рту вязкие слюни, в голове словно что-то бахнуло и ноги потяжелели, мне плохо. Мамы нет… Да я то, знаю что ее нет.

– Ну ты чего застрял? Да не туда, там женский – направляет меня мой товарищ, не давая пойти за той женщиной.

В сортире я жадно пью воду из крана. Мне плевать что выглядит все весьма хреново, мне то же далеко не хорошо.

– Короче покурим. Ты чего тут частый гость? – спрашивает тот.

– Да нет, просто был… – теряюсь я думая стоит ли объяснять все странности, что происходят вокруг меня.

– Я то же, третий раз уже – неверно понимает тот – Зачиркивает он спичку о пол и закуривает.

Облегчившись, стоим курим в окно.

– Отсюда легко вылезти, замечаю я сломанную решетку на этом окне.

– А нафига? Поймают же, там же дальше не улица – отзывается тот – Или у тебя Белка?

– Не знаю – пожимаю я плечами – Может это тест такой? Ну окно… Типа полезет значит дурак, нет нормально можно выпускать?

– Ага – кивает осторожно тот.

– Ну долго вы там?! – кричат из коридора – Курите что ли?!

– Нет! Срем! – орет этот тип и ржет.

– Так быстро в палату.

Может этим вечером, а может следующим в палату заехал настоящий старожил. Заехал он в отличии от подавляющего большинства добровольно. Опытный алканафт испугался выныривать из своего невероятного заплыва (выход из запоя). Боялся белки, боялся боли, бывал тут бессчётное количество раз и по принудиловке и напросившись сам. На тот момент большинство его баек казались мне сказками. Он стал центром палаты, что меня крайне амбициозного до лидерства (в тот момент) еще и бесило. А еще, я, то понимал где я нахожусь, то снова не верил в это, строя предположения что это такой тест.

Людей куда-то уводили, завозили новых. Я на тот момент, давно утратил некоторые возможности, еще на воле. Например, писать текст или читать инструкцию было бы для меня адовой мукой. Позднее я, возможно затрону или напишу пред историю попадания и мы немножко поймем почему все пошло не так. Так что кое какие объяснения что тут и как не укладывались в моей голове, я строил свои теории что и как, да почему тут. Естественно это был бред. Запрет на курение и ограничение свободы оказалось невероятно невыносимым. Я устроил бунт.

Устроить бунт за свои права, в таком месте это точно бред. Протест принял весьма странные формы, честно говоря за некоторые мои действия мне стыдно, даже несмотря на то что я был болен. Какое-то время я был привязан к кровати, какое-то вырублен седативным. Но в целом я поборолся за изменение режима содержания на славу. Ха-ха!

И как ни странно меня перевели в другую палату. Ее режим меня шокировал. Это были две комнаты с прихожей, своим туалетом и уже плохо помню там возможно был и душ. Дальше больше! В комнате раз, жил парень полный псих. Уха-ха! Да я не считал себя психом, хотя вполне мог признать, что у меня есть некоторые временные трудности, с рядом видов деятельности. Например, как я описывал выше: текст, инструкции, принцип работы не виденного ранее устройства вызывал бешенство и адовые муки при освоении. Зато я легко управлялся с общением, мотивацией, получением результатов. Ну, когда не заезжал в откровенный бред. Помните Казана из фильма Куб, вот мне говорили, что я на него был похож.

Ну а вторая комната была заселена двумя женщинами! Да, я сам охренел! Уже позднее я узнал, что при единой системе здравоохранения режим содержания в разных городах очень разный. Где-то жесткий, где-то слабый. Такой бред как совместное заселения М и Ж не единичен, но редок, тем более это была единичная подобная палата. Ну и сами ее пациенты странные. Больному никто не объяснял почему его туда или сюда помещают, на тот момент я вообще строил фантастически бредовые теории всего. А сейчас понятия не имею и явно не поеду спрашивать почему и что это за палата. Может меня поставили на паузу, решая, что делать. Ведь теперь я знаю это всего лишь приемная палата, та первая. В ней алкашня лежит некоторое время, пережидает белку или ее вероятность, мейби еще какие функции и смысл есть, а далее большинство переезжает уже во вполне вменяемом состоянии на второй этаж, где проведет пару месяцев излечивая душу или просто живя по режиму, без употребления алко.

Мне же как вы догадались стало не лучше, а хуже. Я же тогда не воспринимал информацию и думал их отпускают. А потом эта странная палата. Общение с психами, как я их для себя окрестил, мне не пошло на пользу. С тем парнем мы обсуждали то его то мой бред, ну тогда конечно для меня мой бред, был не бред. Писали какие-то записки на туалетной бумаге и выбрасывали их в форточку я уже не помню зачем. А еще разок подожгли этот самый рулон, вероятно…. В общем описывать эти несколько дней не имеет смысла это были шаги назад, а не вперед.

Тем временем, на втором этаже двухэтажной старенькой наркушки общался иной выздоравливающий контингент. Рассказывали истории, шутили, смеялись над новичками первоходами. Веселье прерывается появлением врача.

– Ага, ты-то мне и нужен – одному из старожилов– Ты и ещё три человека. Помочь надо.

– А я? – спрашивает дохлый старик в расчете на глоток свободы.

– Нет, там тащить надо кое-что…

– Ну и что? А я, думаете, совсем беспомощный?! Да я любого из этих молодых…

– Ладно, ладно – улыбается врач – Ещё двоих надо.

Мужики ловят в коридоре малолетку, а врач находит пацана из другой палаты. Спускаются вниз, врач по дороге объясняет:

– Человека надо переложить на носилки….

– Мертвого?! – перебивает малолетка в ужасе.

– Человека надо переложить на носилки – повторяет врач – и отнести на соседнюю территорию. Переводят его в другую больницу.

– Чем же он таким серьёзным заболел? – интересуется пацан из другой палаты.

– Тем же, чем и вы все – отвечает врач – Только кто-то из этого состояния выходит, а кто-то нет. Всё, что могли, мы для него сделали. Теперь отправляем в психушку. Скорее всего, навсегда.

– Да ну, навсегда – смеется старожил – ненадолго! Там долго не живут!

– Вот, Миша знает – совершенно серьёзно говорит врач остальным – Спросите его, как там. И подумайте. Никто из вас от этого не застрахован.

Они спускаются вниз. Входят в тот изолятор, где лежал я.

– О, знакомые всё лица! Это же тот самый тип, который доставал меня своей агрессивностью и требованием его развязать – говорит старожил.

Сейчас он уже не агрессивный, глаза смотрят в разные стороны, рот перекошен, пытается что-то говорить, но это не похоже не на один земной язык – набор звуков, перемежающихся бульканьем и всхрапыванием. Около него возится медсестра, отвязывая последнюю ногу. Около кровати лежат мягкие носилки – кусок брезента с четырьмя ручками.

Вот так я переехал с одного учреждения в другое. В нашем городе это практически в одном месте, всего лишь территория, разделенная сетчатым забором. Когда говорят в Семеновку заехал, то это может быть, как наркология, так и психушка. Так что ребята обошлись без машины по-простецки перетащив меня на носилках. Я собственно был обколот седативным, а вовсе не превратился в овощ по своим внутренним убеждениям. Слова врача – это больше для испуга малолеток и наставления их на верный лад, из психушки все-таки выходят… а может и нет. Мне это еще предстояло испытать на себе.

Пробуждение было неожиданным. Светлая большая комната. Солнце. Много солнца. Хорошо. Я наконец-то выспался. О, люди какие-то: пижамы, трикошки – на больницу похоже. Больница. Я стал припоминать что произошло.

– Проснулся? Вставай – голос над головой и взгляд фокусируется то ли на медсестре то ли еще на каком-то работнике местного заведения.

– А где я? – спрашиваю я, явно удивляя ее.

– О! Немой заговорил! Гы-гы-гы – засмеялась пара пациентов напротив.

– В больнице ты – ответила медсестра – Вставай белье я поменяю.

– Ага – попытался я вскочить.

Неожиданно меня так мотануло, что я едва не упал. Голова закружилась, мне не было тяжело, скорее наоборот легко, слишком легко. И при этом я едва стоял, подхваченный медсестрой и вцепившись в железный обод спинки пружинной кровати.

– Ты давай осторожнее ходи, ишь побежал он, теперь тебе ходить надо медленно.

– А что со мной? – уточнил я.

Медсестра ушла, не став более меня просвещать. В палате было не очень много людей. Напротив, беседовали два мужика. На кровати лежал какой-то странный тип что-то собирающий руками, видимо это что-то невидимое или видимое ему одному. А может это гимнастика для рук? Еще кто-то спал.

– Дверь открыта – прокомментировал я удивившее меня явление.

Никто не отозвался. Последние дни, в которых я потерялся, меня держали взаперти, и открытая дверь удивляла и даже пугала. Я наблюдал за дверью решая сесть, лечь или попробовать выйти. Можно ли выходить? Вряд ли, последний раз нарушение режима кончилось плохо. Мои дурацкие протесты против местного порядка кончились совсем печально. Нужна иная тактика что бы пройти этот тест или уровень кому как угодно. Может попробовать не нарушать? Да, наверняка есть порядок действий позволяющее выйти отсюда. Да, как чертова инструкция! Надо только его понять и освоить!

Стоять стало сложно и я сел, продолжив наблюдение. Пациенты заходили и выходили, иногда кто-то просто заглядывал. За дверью был коридор оттуда доносились голоса, иногда смех. Там явно была какая-то жизнь.

– А что можно выходить за дверь? – уточнил я в пространство надеясь, что кто-то из обитателей палаты ответит.

– Можно и выйти… ты чего вообще очнулся? – соизволил ответить один из пациентов.

– Просто проснулся. Я так то в другом месте лежал.

Я затруднился бы объяснить где я был, но сейчас я явно был в другом месте, в больших, но мелко зарешеченных окнах была видна многочисленная зелень деревьев. Местами угадывалась и трава, можно было сделать вывод о высоте. Мы были этаже на четвертом, примерно. Да и само здание явно не те развалины в которых я был «вчера». Ровный пол, бетонный, не дерево, хотя то же покрыт линолеумом.

– Ну иди выйди…

Я вышел в коридор, он показался огромным после запертых мелких помещений. Напротив еще одни открытые настежь двойные двери. Комната отдыха что ли? По коридору ходили какие-то пациенты, некоторые были вполне здоровыми на первый взгляд. Иные явно бороздили просторы коридора в неадеквате, бормоча что-то. Иногда стояли застыв и уставившись в никуда полные зомбаки, их можно было тыкнуть пальцем и они не факт что бы среагировали, рот полуоткрыт, свисает слюна и глаза. Эти невероятно пугающие глаза!

По коридору было много открытых дверей, палаты, некоторые закрытые, часть наверное, не палаты а служебные помещения. Я в психушке, это очень сложно признать и поверить. Со мной никогда не могло случиться ничего подобного. Меня не собьет машина. Не упадет сосулька на голову. Я не утону в реке, я не… Только не я, только не со мной. Эти все истории они же с другими людьми только могут случаться, разве нет? Но все же похоже я тут. Как бы понять, что тут к чему? Как мне отсюда выйти? Все зашло слишком далеко, вышло из под контроля. Все должно было быть не так. Ладно значит надо понять где что находиться, еще нужен распорядок дня.

Вопросы соседям по палате ничего не дали. Они или вопросов не понимали или отвечать не хотели. Да и вообще они же психи. Попытки приставать с вопросами к персоналу то же встречали негативную реакцию. Может это какой-то не тот персонал, технички какие-то, белье собирают? Пошарил глазами в поисках плана эвакуации, хорошее же решение если хочешь знать где что находится. И вообще я искренне хотел выздороветь и выйти, надо было только понять как. Нужны были ориентиры как я считал, например, распорядок дня.

– Привет, ты как? – неожиданно ко мне подошел какой-то человек в синих трико и синей спортивной кофте, времен Московской олимпиады (1980).

– Нормально – кивнул я осторожно.

– Где мы вообще?

– В психушке вроде.

– А за что нас?

– Ну… больны наверное – озадачился вопросом – Хотя я просто перепил, наверное. Тут явная ошибка… – растеряно произнес я.

– Ты давно тут?

– Сегодня вроде, хотя может день спал, но вряд ли… – я сомневался – слишком долго же?

– Я, то же – закивал мужичок – вот проснулся и ничего не понимаю. Еще и на вопросы никто не отвечает.

– Ага! Точно! – радостно согласился я – Я говорю дайте мне распорядок дня, а они смеются.

– Меня похоже из-за квартиры сюда заселили – горько улыбается тот.

– Ого?! – удивляюсь я – А я честно говоря пока не знаю почему.

– Серега – протягивает он руку.

– Леха.

Далее Серега поведал мне историю, весьма интересную как его из-за квартиры переселили в психушку родные и близкие люди. Затем был прием пищи. Я переваривал какую-то жижу и переваривал информацию. После пару раз снова спрашивал распорядок дня, кто-то попробовал мне объяснить, но у меня аж перемкнуло как так может быть завтрак или во столько или во столько. Распорядок я хотел записать на бумаге ее в общем-то можно и получить. Но медсестра поняв, что я не рисовать хочу и не письмо родне пишу а какую-то опять херотень наябедничала на меня врачам. Незамедлительно последовал вызов к врачу.

– Расскажите мне почему вы тут? – спрашивала меня доктор в кабинете.

– Не знаю, я бы сам у вас спросил – по ее реакции я понял ответ не верен и поспешил исправиться – Ну была такая ситуация я даже не знаю с чего начать. Долгая история.

– А если кратко? – постучала она ручкой по раскрытой карте.

– Ну я рассчитывал получить повышение. У нас знаете весьма интересная и быстроразвивающаяся компания «Связной» называется, вот. И надо было ехать в Казань как бы там и конкурс и отбор и одновременно учеба и отбор на вышестоящую позицию…

– Ну и что вы там алкоголь пили? – прервала она меня.

– Ну как бы да бывало.

– Ну а потом после Казани?

Я был расстроен самое интересное и важное как раз было в Казани. Чего она не понимает? Так разве можно что-то понять.

– Что после Казани? – затупил я.

– Вы получили повышение?

– Ну не совсем то на которое рассчитывал, можно сказать что нет.

– Расстроились?

– Конечно.

– Пили?

– Ну да.

– А вообще много пьете?

– Бывает, но там пиво может вечером.

– Каждый вечер?

– Ну а что такого, я же немного…

– Ну а голоса?

Она знает про голоса?! Откуда она знает про голоса?! Тут я некоторое время лихорадочно соображал, что говорить и вообще свою позицию.

– Да голоса были.

– А сейчас нет?

– Нет.

– А кто с вами говорил?

– Ну сначала я думал, что это…

Конечно же я был еще не здоров, в какой-то момент я стал описывать свой бред, честно говоря запутался в нем. Логичность конструкций, которые были в голове, при попытке объяснить их другому рассыпалась в прах. Я путался сам, прыгал с пятого на десятое.

– Ну погодите что вы там пишите? Вы неправильно записали – нервничал я – Я сейчас все объясню. Вчера я вообще в другом заведении лежал, меня сюда по ошибке положили.

– Вчера?

– Ну вчера, или что я целый день проспал что ли?

– Ладно идите в палату.

– А когда меня выпишут?

– Вас?! – крайняя ее степень удивления вызвала во мне новые подозрения.

– Меня. А что? На счет меня что какие-то особые распоряжения? – завопила в мозгу паранойя.

Врач молчала, презрительно смотря на меня. Хотя может мне казалось, что презрительно.

– Ну как же, я же уже в норме?! Когда меня выпустят?

– Идите в палату, не сегодня.

– А когда?

– Посмотрим.

– У меня знаете ли работа, у меня план – банальность про семью и детей я не стал говорить.

– Посмотрим, посмотрим выпроваживала она меня.

Дверь закрылась. Зав отделением закончила писать каракули анамнеза не имевшие конечно же отношения к рассказам больного.

– Пф… – фыркнула она – Неправильно записали. Еще чего не хватало бред ваш писать.

Шизофрения – вывела она диагноз – МДПС (маниакально-депрессивная стадия психоза).

– Вероника Аркадьевна – заглянула в кабинет медичка – Ну чего там по этому, достал уже со своим распорядком.

– Да верните ему все обратно (лекарства) Двух недель было явно мало… – задумчиво постукивает ручкой по столу.

А вечером отстояв очередь за таблетками и уколами, я лег спать. Выключился свет в палате, остался только в коридоре. Свет так же погас и в моей голове. Для меня, свет погас еще на две недели. У меня выпали из памяти предыдущие две недели и следующие. Позднее я это узнал и понял. Кем я был эти недели? Вероятно, овощем которые тупо стояли, когда их поставят или идут куда-то, медленно обретая в неизвестных материях, бредя до конца коридора и зависая там. Такие зомби передвигаются сами, их более-менее можно усадить поставить и проводить куда-то. Они даже едят сами иногда им надо ложку дать и повторить пару раз ешь! Они в основном не говорят и не реагируют. На раздражители реагируют вяло. Как ходят в туалет не знаю, вероятно то же могут, по мелкому. А по большому тут мало кто ходит, только если его перестают бомбардировать препаратами, от которых наблюдается такой эффект ну и меню способствует.

Очередным утром проснувшись, я понял, что что-то поменялось. Я снова ожил, на сей раз я адаптировался быстрее. Достаточно быстро понял и про выпавшие из памяти дни, и что они были. Я не помнил их, но знал, что они были. И что мне вероятно снова снизили дозу, оживив овоща и вероятно присматриваясь к результату. Хрен вам. Больше никаких овощей. Так. Что я делал не так? Вообще лучше меньше делать движений. Больше смотреть, наблюдать, не спрашивать. Захотелось курить. И пришлось таки спрашивать.

– Ребят как тут покурить?

– Опять что ли ожил?

– А ты куришь?

– Так он овощем был, вот и не курил.

Выдача сигарет как оказалось осуществляется раз в пару часов. Тебе выдают твои сигареты переданные родными. Передачи носят не всем, а курят многие, так что тут есть прилипалы. Иногда могут начать доить комотозника, те кто чуть поживее.

– Дыай! – протягивает руку какой-то мужик не в очень адекватном состоянии.

– ?! – смотрю на него в непонятках.

Дыа-а-ай! – требует животное с перекошенной рожей и звериным оскалом.

В памяти неожиданно пробуждается какое-то воспоминание, что этот тип что-то мне втирает. Помогает получить мои сигареты… Сука! Меня доили!

– Пошел на @уй – предлагаю я ему радостно ожидая продолжения. Пока не знаю рулят ли тут понятия, но по идее за такой посыл надо сразу бить в морду. Я этого и жду.

Но продолжения нет. Прилипала понял, что халява кончилась и что вероятно я могу еще и попробовать отвесить люлей обидевшись на былое и быстро уходит.

Толпа курильщиков кроме овощей отправляется в курилку. Медбрат дает прикурить одному двум больным, а остальные уже прикуривают. Как пожар распространяя прикуренные сигареты.

Курю. Наблюдаю местный контингент. Определяю опасных и прочих разных. Успокаиваюсь от осознания того что меня разводили на сиги, пока я был невменяем. Нельзя опять в овоща, нельзя. Распорядок уже не пытаюсь спрашивать, навязчивость как минимум в этом прошла. Я в психушке. В самой настоящей психушке. Заперт с психами. Это уже не шутки, все казавшееся недоразумением принимается как реальность. Я записан чертовым психом, которые отсюда выходят ли? Надо выйти. Не сбежать, нет. Надо выздороветь что ли. Я же болен?

Снова кручу в голове пред историю. Где была реальность и в каких местах начинаются глюки? Что было, а что нет? Как вообще все это переварить. Как понять?

– О, Серега привет – узнаю я страдальца.

– Привет, а мы знакомы?

– Ну я Леха, ты мне рассказывал свою историю с квартирой там, и все такое.

– Аа… Не помню… А когда это было?

– Ну меня как бы вырубали – усмехаюсь я грустно – Недели две назад.

– Не ты чего-то путаешь я тут первый день – говорит тот подозрительно глядя на меня.

– Хе-хе! – посмеиваясь присаживается рядом молодой, но высоченный парень – Что, с Серым знакомился?

– Угу.

– Сколько раз?! – ржет тот.

Скоро вся курилка, вернее условно адекватная ее часть угорает над Серегой и еще больше надо мной. У него каждый день первый. Естественно никто хату у него не отжимал, наверное. У него просто каждый день – день сурка. Особых проблем вроде и нет, но и этой хватает за глаза. Просыпается он каждый раз впервые.

– Ты вообще кто? – спрашивает меня длинный.

– В смысле по жизни или как? – напрягся я готовясь к отпору присматриваясь к дальнему углу где сидит парочка предположительно статусных товарищей.

– Как сюда попал? Алк? Нарик? Псих? Суицид? Косишь? – удивляет он меня разрушая начавшую было возникать картинку.

– А что тут косят?! – удивляюсь я – Вроде по алкашке заехал, но может и псих!

Мое заявление вызывает новую веселуху части слушателей.

– Аха-ха! Может и псих! Аха-ха! – угарает курилка.

Я плыву по течению, медленно узнавая порядки клиники и крыла нашего этажа, обзаводясь какими-то знакомыми. Идут дни. Длинный показал главного местного отморозка, которого лучше десятой дорогой обходить. Чувак может был и тупым и дебилком, но не психом. Он играл психа, откашивая от реального срока за убийство группой лиц. Еще один его подельник то же обитал где-то тут в другом корпусе. А еще парочка из банды парилась на нарах в тюрьме.

В остальном же все нормально, да конечно иногда какие-то психи может и разбуянятся, все же не пионер лагерь. В одной из закрытых палат как оказалось обитает один нарк и еще один молодой суицидник. «Подельник» длинного. Конечно я шучу, и они оба независимо друг от друга пытались умереть или привлечь внимание, я им не психиатр. В общем у этой парочки режим внутри режима, свободы у них еще меньше нашей.

Ясен пень я все еще на таблетках, но доза, наверное, меньше, так что я стал небольшой частью адекватной части пациентов. Впрочем, и среди них большинство идиоты, ну или старперы в маразме. Вокруг меня складывается мой собственный небольшой круг общения. Иногда сидим режемся в карты с нариком и суицидами, они, карты, кстати запрещены. Иногда тусим к комнате отдыха.

Один дагестанец Артур, неподелил что-то с убийцей. Возник конфликт. Оба стояли и орали друг на друга. Убийца от чего-то все не бил, хотя уже столько слов было сказано и по понятиям по которым он якобы живет, уже нельзя было не ударить. Но вот замахнулся Дага, и неожиданно сам же упал как подкошенный. Словно он робот и его отключили. Как раз прибежали на шум санитары.

– Я его не трогал! Я его не трогал! Вот все подтвердят он сам упал! – отскочил в угол убийца.

Дага Артур уже очнулся и явно прибывал в неком охерении. Вдруг начал орать и закатил настоящую истерику с воплями о непонятных вещах. Ну вот, а я еще думал, что он нормальный. Блин, а я был таким или нет? Не знаю.

Еще среди пациентов есть очень странный кадр. Очень подозрительный. А еще как мне кажется пациентов днем больше, чем койко-мест.

Гнать надо навязчивость и паранойю из головы. Но все же несоответствие есть. Вот, например, этот странный тип кто он, где его койка. У него вид как у Иисуса, ну по крайней мере, как его в кино кажут. Бородка такая же все такое. И ведет он себя подозрительно. Может это психиатр маскирующийся под пациента? А может игра все же продолжается? Нет. Нет, к черту все это.