Текст книги "Детектор чувств"

Автор книги: Вероника Кужурмо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Пролог.

К 2067 году население планеты значительно снизилось из-за войн, катаклизмов и эпидемий.

Отдельные территории суши были полностью затоплены наступающими океанами и морями, а на других стало невозможно жить из-за зноя и засухи. Арктика стала пригодной для жизни. Тогда-то люди и разделились на две расы: Высшую и Низшую.

Высшая Раса включала в себя наиболее развитых представителей. Это выражалось в стойкости, силе , приспособленности, эмоциональном спокойствии и умении держать под контролем свои чувства. Высшие, как они себя называли, изобрели прибор, позволявший определить принадлежность человека к той или иной расе. Этот прибор назывался Детектор Распознавания Чувств, сокращенно – ДРЧ. Он улавливал малейший всплеск эмоциональности. Нельзя было скрыть от него свои чувства.

Тех, кто не проходил по показателям ДРЧ, помещали в специальные колонии, где с ними проводилась психологическая работа по исправлению и выведению на новый уровень сознания. Многие оставались в этих колониях до конца жизни, так и не «исправившись». Ведь нельзя было злиться, целовать своих близких, радоваться и смеяться, плакать, и вообще проявлять какие либо эмоции.

Высшие считали эмоциональность главным врагом человечества. Из-за неё происходили войны, убийства, ссоры, драки, приступы ревности и злости. Все чувства должны были быть заперты на замок и внешне никак не проявляться. Тогда на Земле наступит мир.

Высшие открывали все больше новых колоний и само число их представителей росло. Но многие из Низших держали сопротивление, обороняясь от них или оказываясь вступать в их ряды. Они нападали на них, как только видели Высших в своих городах и селах.

И тогда Высшая Раса приняла решение очистить Землю от Низшей Расы. С неба были спущены огромные прозрачные ампулы, заполненные водой, которые в считанные минуты затопили населенные пункты.

Когда веленью чувств готовы мы

поддаться,

стыдливость в том всегда мешает

нам признаться.

Умейте ж распознать

За холодностью слов

Волнение души и сердца нежный зов.

Мольер.

ГЛАВА 1.

9 ЛЕТ СПУСТЯ.

Колония номер пять находилась в густом лесу, в нескольких километрах от большого, похожего на море, водохранилища. Все двенадцать корпусов, в которых содержались две тысячи человек из Низшей Расы, предназначенных для исправления, стояли на одинаковом удалении друг от друга, и разделенные высоким сплошным забором. Территория каждого корпуса занимала три километра, что было очень гуманно со стороны Высших – ведь заключенным каждого корпуса была предоставлена большая территория для прогулок.

Режим заключенных был не строг: подъем в 9 утра, в 10 утра завтрак, лекция в 10.30, проводимая в большом актовом зале корпуса, где опытные психологи из Высшей Расы каждый день показывали хроники войн, убийств и преступлений, ранее совершаемых людьми, и проводили связь между проявлением чувств и всем этим, внушая, что равнодушие – лучшее качество высших и будущее мира. В 13.30 – обед и до 16.00 прогулка на парковой территории корпуса. В 17.00 – полдник, а затем проверка на ДРЧ. В 20.00 – ужин и до 23.00– свободное время. Можно было воспользоваться кинозалом, библиотекой , тренажерным залом или бассейном.

В 23.30 после вечерних процедур, все заключенные должны были находиться в своих постелях. Несоблюдение распорядка и дисциплины наказывалось заключением в изоляционную камеру на сутки.

На всех заключенных, будь то мужчина или женщина, были одинаковые робы серого цвета с нагрудным знаком, на котором было нанесено две цифры: номер корпуса и номер заключенного.

В личном деле каждого записывались ежедневные показания ДРЧ, и психологи работали с этими данными, выявляя наиболее способных к исправлению. Их выделяли в отдельный корпус для дальнейшей работы. Не обходилось и без помощи транквилизаторов. Один укол или капсула такого лекарства в день обеспечивал эмоциональную уравновешенность. Но каждый день злоупотреблять ими запрещал Кодекс Высшей Расы. Человек сам должен был переступить грань эмоциональности, чтобы не зависеть от лекарств и не допустить срыва.

За несколько лет представителей Низшей Расы стало в разы меньше.

Но всё– же не все поддавались «исправлению»…

ГЛАВА 2.

МАРИНИКА.

Мариника мерила шагами комнату два на два квадратных метра с узкой кроватью у стены, маленьким журнальным столиком и санузлом в углу.

«Какие гуманные! Даже журналы положили,»– девушка взяла один, что лежал сверху и открыла на первой странице. Спокойные улыбающиеся лица мужчины и женщины смотрели на неё.

«Лучшие психологи колонии номер семь. Бывшая территория Украины»,– прочитала девушка в заголовке.

Мариника швырнула журнал обратно. Смотреть противно. Как можно жить без эмоций? Ходить и улыбаться, как роботы. Здесь даже смех запрещен.

Вчера на очередной занудной лекции, она не выдержала и громко засмеялась. Этот мужичонка в бесформенном пиджаке, психолог Давид, так смешно поскользнулся на сцене…

К ней подбежали два охранника и с каменными лицами вывели из зала, поместив на сутки в одиночную камеру.

–За нарушение дисциплины и проявление эмоций, заключенная номер 917 на сутки изолируется от общества, – торжественно провозгласил дежурный надсмотрщик.

Девушка рухнула на кровать. В общей камере повеселей. Там её лучшая подруга – Полина, которой через месяц исполнится двадцать лет…

Мариника съежилась. Двадцать лет… В этом возрасте её могут выбрать. Ей тоже скоро исполнится двадцать.

Полину уже выбрали. Мужчина из Высшей Расы приезжал три месяца назад и долго ходил среди заключенных, присматриваясь к молодым девушкам. Так он и выбрал её подругу.

Девушки из Низшей Расы, не прошедшие по показаниям на ДРЧ – забракованные ,как их называли Высшие, подходили только для одного: стать инкубатором для будущего ребёнка мужчины из Высшей Расы. Это не было замужеством, просто девушка принадлежала ему, как вещь. Он относился к ней хорошо, но без эмоций. Если девушка беременела, он заботился о ней до рождения ребёнка и после, хотя не позволял ей самой воспитывать его, как представительнице Низшей Расы. Она была нужна как биологическая мать.

Женщин в Высшей Расе было меньше, чем мужчин и на всех пары не хватало. По эмоциональности женщины всегда на первом месте, в отличие от мужчин…

Мариника услышала шаги в коридоре. Они замерли у двери её изолятора. Зазвенели ключи, и ручка двери опустилась вниз.

Девушка схватила журнал и открыла на первой попавшейся странице.

– Добрый день, номер 917, -прозвучал низкий мужской голос.

Мариника опустила журнал, запоздало сообразив, что держит его вверх ногами. Перед ней стоял тот самый психолог Давид, из-за которого она здесь оказалась.

– Меня зовут Мариника, – девушка села на кровать.

– Я знаю, читал ваше личное дело сегодня,– Давид помолчал. На вид ему было лет пятьдесят. Тщедушный, с выцветшими голубыми глазами и залысинами на лбу в виде буквы «М», он вызывал в девушке жалость.

– Мариника… Фамилия Старкова.

– Зачем мне здесь и имя и фамилия? У меня же есть номер,– девушка смотрела прямо в его глаза с вызовом.

Давид трусливо их отвел и проговорил куда – то в сторону:

– Я беспокоюсь за тебя, твоя эмоциональность выделяется на общем фоне содержащихся здесь людей.

Мариника улыбнулась.

– Разве беспокойство разрешено Уставом?

Давид скользнул по ней взглядом и подошёл к окну с решёткой.

– Если оно не влияет на чувства других людей и не причиняет им вреда. Тебе не помешало бы ещё раз его прочитать, – он повернулся к девушке. – Давно ты читала Устав?

Мариника прочла его всего один раз. Девять лет назад, как только попала в эту колонию. Это был бред. Всё, что там написано. Она запомнила только одно слово: «запрещается», и дальше шёл длинный список всех чувств, которые она видела в своей жизни и многие из них испытывала, будучи ребёнком. Слово «разрешается» включало намного меньше пунктов, и их она не запомнила.

– Читала, – уклончиво ответила Мариника.

Давид внимательно на неё смотрел.

– Твой показатель эмоциональности составляет 200 процентов. Такого я ещё ни разу не видел.

Девушка вздёрнула подбородок и к её щекам прилила кровь от гордости. Она живая, в отличие от Высших!

Давид закашлялся и отвёл глаза.

– Ты неисправима. Сегодня на ДРЧ проверять тебя не будут. Я и так вижу, что изменений нет, – он вздохнул и направился к выходу.

Мариника смотрела, как за ним закрывается дверь и ей почему-то стало стыдно. Он ведь не желает ей зла. Зачем же относиться к нему, как к врагу? Не его вина, что она здесь оказалась девять лет назад…

Мариника Старкова жила вместе с родителями в небольшом городе деревенского типа, где преобладали одноэтажные или двухэтажные коттеджи. Их дом находился на широкой улице, по обеим сторонам которой росли высокие раскидистые березы. Она так любила эту улицу…

До сих пор перед её глазами стояло летнее солнечное утро, когда она выходила во двор своего уютного, обитого белым пластиком дома, чтобы подмести дорожку. Тогда Маринике было десять лет, и она, завидев за забором поляну с желтыми одуванчиками, отбрасывала прочь метлу и бежала плести венок.

Сидя в окружении ярко-желтых солнышек, она с восторгом смотрела в утреннее небо, где проплывали легкие пушистые облака, и с наслаждением вдыхала еще прохладный воздух.

А потом ей из окна кричала мама: «Дочка, иди кушать!», и Мариника неслась в дом, подпрыгивая на бегу. Дома её ждали горячие блины с растопленным маслом и вареньем из черной смородины или клубники.

Днем она помогала маме полоть грядки и убираться в доме, а вечером садилась на старенький велосипед и заезжала за подругой Ксюшей. Они вместе катались до темноты по улицам городка.

А потом они всей семьёй ужинали. Папа рассказывал, как прошёл его рабочий день, и они с мамой смеялись над его шутками.

Перед сном Мариника смотрела на звезды из окна своей комнаты, пытаясь пересчитать их.

Всё это было давно… Как будто в другой жизни.

Всё перечеркнул один воскресный день.

Мариника с родителями была во дворе дома, как вдруг на улице потемнело. Она подняла глаза и застыла от ужаса: с неба медленно спускалась огромная прозрачная ампула, закрывая солнце. Она была примерно в километре от их дома. Такая огромная…

По телевизору показывали, как люди, причисляющие себя к Высшей Расе, таким образом поливали засушливые территории планеты, пытаясь возродить на них жизнь.

Учёные несколько лет трудились над созданием этих ампул и, благодаря этому изобретению, можно было в короткий миг наполнить высохшие водохранилища. Вода ценилась очень дорого из– за её дефицита.

Высшие добывали воду изо льдов северного полюса и наполняли источники по всей земле.

Она видела это только по телевизору. Но что эта ампула делает здесь? Поблизости нет ни реки, ни пруда.

Мариника бросилась к родителям, которые с побледневшими лицами смотрели в небо.

– Что это? Папа! Мама! – девочка дёргала их за рукава.

Отец медленно перевёл взгляд на мать, в глазах которой стояли слёзы, и кивнул ей. Она, кивнув в ответ, обняла их. Затем папа бросился в дом и через несколько секунд появился с надувным жилетом в руках. Для Мариники… У них был только один жилет, который ей купили родители год назад, когда они отдыхали на море.

Папа молча и быстро надел жилет на Маринику, а затем приставил к дому лестницу, лежавшую во дворе.

– Залезайте!

Они все залезли на крышу. Отец взял их с мамой за руки и посмотрел в сторону страшной ампулы. Вот она достигла земли и замерла…

Мариника почувствовала, что сейчас случится что– то ужасное. По тому, как вели себя родители, она поняла, что это очень серьёзно.

Донеслись крики соседей. Посмотрев вниз, девочка увидела, как двое мужчин и женщина с ребёнком из дома напротив, вышли на улицу и тоже смотрят в небо.

Отец крикнул им:

– Спасайтесь!

Но они не послушали его…

И тут это произошло.

Сначала послышался слабый гул, который постепенно начал нарастать. И тут они увидели волну, шедшую в разные стороны от ампулы. Она была высотой с их дом и приближалась с огромной скоростью.

Мариника вдруг подумала, что Высшие ошиблись с местом заполнения водоёма. Что же теперь будет? Они утонут???

Мама крепко обняла их с папой.

– Я люблю вас! Мариника, помни: что бы ни случилось, мы с папой тебя любим.

– Мама, я тоже вас люблю!

Она не успела договорить, как волна накрыла их с головой. Отец успел схватить её за талию и с силой подбросил вверх. Девочка оказалась в бурном потоке, который понёс её прочь от их дома, прочь от родителей, оставшихся там, под водой.

Поток бурлил, голова Мариники то оказывалась под водой, то над нею. Она жадно хватала воздух ртом, когда выныривала на поверхность, старалась задержать дыхание, когда снова оказывалась под водой.

Это продолжалось бесконечно. И если бы не спасательный жилет, который постоянно выталкивал девочку из воды, она давно бы уже утонула.

Тут вдруг её рука уцепилась за что-то – впереди торчали ветки дерева, вернее это была самая его верхушка. Мариника вцепилась в неё обеими руками, пытаясь удержаться на месте, и огляделась.

Ампула, вызвавшая потоп, медленно поднималась, воды в ней осталось немного. Скоро это закончится. Но вода уйдёт не скоро.

Через некоторое время поток стих, и ампула исчезла в облаках. И наступила тишина. Не было слышно ни одного звука.

Мариника крепко держалась за ветки и ждала, что же теперь будет дальше. Сколько она так выдержит? Слёзы душили девочку, ей было очень страшно за себя и за родителей. Неужели они утонули? А вдруг случилось чудо, и они выжили?

Вода тёплая, по крайней мере, она не умрёт от холода. Хорошо, что сейчас лето.

Через какое– то время, которое показалось вечностью, вдруг послышался шум вертолёта. Звук нарастал и, наконец, девочка увидела ярко– зелёный аппарат с вращающимся винтом. Он завис прямо над её головой. Мариника подняла голову и увидела, как из вертолёта спускается длинная лестница.

Когда первая ступенька оказалась на расстоянии вытянутой руки от девочки, она схватилась за прочную перекладину. Лестница подалась и опустилась ниже. Мариника переложила руки на третью ступеньку и ногами встала на первую.

Ей было страшно лезть на такую высоту, но ещё страшней сидеть одной в воде. И девочка, пересилив страх, поднялась наверх, где её подхватили крепкие мужские руки и, посадив в кресло, укрыли плащом.

– Трое выживших, – констатировал мужчина, который её поднял.

Мариника вскинула голову и взглянула на него. Он был одет в чёрную униформу. На груди белая нашивка «ВР – СП». Она видела такой знак по телевизору. Это означало : «Высшая раса – Спасатель».

Он сказал про троих выживших. Одна из них она. В душе девочки колыхнулась надежда. Может, её родители…

И тут она заметила незнакомого мальчика лет двенадцати в спасательном круге и мужчину, который обнимал его за плечи.

Трое… Сердце Мариники оборвалось, и она отвернулась к окну, чтобы никто не видел её слёз.

Внизу было море, когда –то бывшее её родным городом …

Вот так она и оказалась в колонии № 5, куда привезли выживших после затопления и тех, кому повезло, кого решили не затапливать.

Что теперь на месте её родного города? Ей рассказывали, что со многих мест вода сошла, а другие решили сделать резервуарами.

Дверь изолятора открылась, и зашёл охранник – высокий худощавый мужчина с усами.

– На выход. Наказание окончено, – сказал он без эмоций, смотря куда – то в стену позади девушки.

Мариника встала и побрела за ним по длинному белому коридору. Из окон лился солнечный свет.

Охранник остановился у двери, ведущей на улицу.

– Прогулка до 16.00. – провозгласил он тем же ровным голосом и открыл дверь. Девушка с радостью шагнула на освещённую ярким солнцем площадку.

Вдалеке она заметила Полину, одиноко сидящую на скамье у густых кустов шиповника. Мариника подавила желание бегом побежать к ней. Чего доброго, её опять поместят в одиночку. Поэтому она просто пошла размеренным шагом.

Полина, заметив подругу, грустно улыбнулась. Она была такой печальной с тех пор, как её выбрали.

– С возвращением, – она похлопала по скамье , приглашая сесть.

– Спасибо, – Мариника плюхнулась рядом и опасливо взглянула на видеокамеру, висящую на фонарном столбе. От них никуда не спрячешься…

– Сегодня мне сообщили, что завтра приедет мой «» суженый», – Полина вздохнула. – Хочет, чтобы я к нему привыкла.

– Странно, с чего это вдруг такая забота. Обычно после выбора они приезжают только забрать «невесту» , – ядовито процедила Мариника.

– Я тоже удивилась, – Полина сорвала тонкий стебелёк, растущий рядом и начала его грызть.

– Если бы он был не из Высшей Расы. Я бы подумала, что он к тебе что – то испытывает.

Полина покосилась на неё и скривила рот.

– Вообще –то он ничего, симпатичный.

Мариника округлила глаза.

– Он, что, тебе понравился?

Полина смутилась.

– Знаешь, я думаю о нём чаще, чем хотелось бы…

– Ну ты даёшь! Я бы на твоём месте его возненавидела. Сколько ему лет?

– Двадцать пять.

– Повезло тебе, молодой. Помнишь Арину? Ей достался старикашка, сорок лет.

Полина улыбнулась.

– Сорок лет – это ещё не старость. Но, учитывая, что ей было двадцать, он ей в отцы годится.

– Интересно, как она живёт? – задумалась Мариника.

После того, как девушку увозили, редко кто из них писал письма подругам. Наверное, им запрещали их «владельцы».

– Ты будешь мне писать? – грустно спросила девушка.

– Обязательно! Чего бы мне это не стоило, – твёрдо пообещала подруга. – Он живёт в ста километрах отсюда.

– Ближе, чем Аринин жених.

Девушки замолчали, думая каждая о своём.

Через полчаса прозвенел первый звонок, предупреждающий о том, что через десять минут все гуляющие должны подойти ко входу в корпус, где их пересчитает охранник.

– Пойдём, – Мариника поднялась после второго звонка.

Люди в одинаковых серых одеждах выстроились у входа. Охранник медленно обошёл их шеренгу, сверяя номера нагрудных знаков с длинным списком у него в руках.

Эта процедура утомляла Маринику каждый раз…

ГЛАВА 3.

БОРИСЛАВ.

Борислав Жаров перешагнул через порог главного входа корпуса колонии № 5 и остановился, зажмурившись от яркого света прожектора, висевшего на противоположной стене.

– Добро пожаловать! – услышал он низкий мужской голос.

Прожектор потух, и Борислав увидел высокого худощавого юношу со светлыми волосами, который приветливо ему улыбался.

– Святослав, – юноша протянул руку для рукопожатия. – Я ваш сменщик. Моя смена закончится в шесть утра. А ваша начнётся.

Борислав перевёлся из колонии № 7 в пятую по состоянию здоровья. Климатическая зона колонии № 7 отличалась лютыми морозами и длинной зимой. Лето было нежарким и коротким. В этой колонии были особенные заключённые : в прошлом убийцы, воры, насильники. Их даже на детекторе редко проверяли, это было больше похоже на тюрьму. Режим там был намного строже, чем в других колониях.

Юноша проработал там старшим надсмотрщиком три года. И все три года постоянно болел. Два раза у него была пневмония. И врачи настоятельно рекомендовали сменить климат.

– Борислав, – юноши обменялись рукопожатиями. – Как вам здесь работается?

– Хорошо. Хочу выбрать себе девушку из заключенных этого корпуса. Мне уже двадцать семь, пора подумать о детях, – Святослав кивнул на дверь кабинета, приглашая Борислава войти.

– Нашли подходящую? – улыбнулся Борислав, заходя в просторную комнату с висевшими сенсорными экранами на стенах, которые уже были выключены. Борислав приехал час назад и зашел сначала ознакомиться с местом работы, а потом уже распаковать свои вещи, оставленные в гостинице колонии.

– Ну … есть одна на примете. Я пока присматриваюсь к ней, – улыбнулся в ответ Святослав.

– Почему? –рассеянно спросил Борислав. Он устал с дороги и хотел побыстрее вернуться к себе, но для начала принять дела сменщика. Нужно было ознакомиться со списком людей, содержавшихся в корпусе, надсмотрщиком которого ему предстояло быть.

– Непростая девушка, и ей ещё нет двадцати, – Святослав открыл журнал с длинным списком имён и фамилий. Возле каждой строки стоял последний показатель ДРЧ. – У вас какой показатель? – поинтересовался сменщик.

– Меньше единицы.

– Ого! – удивился Святослав. – Первый раз встречаю человека с таким процентом эмоциональ –

ности! А у меня допустимые пять процентов.

Бориславу можно было и не говорить этого. Пообщавшись с человеком всего минуту, он безошибочно мог определить его показатель ДРЧ. Курсы по психологии не прошли для него зря. Сам он умел прекрасно собой владеть, и его показатель никогда не был выше единицы, что было большой редкостью среди представителей Высшей расы.

Юноша работал над собой в течение тех девяти лет, которые он состоял в Высшей Расе. Он сам решил вступить в неё, когда ему было семнадцать лет.

Он хорошо помнил ту последнюю неделю перед тем, как изменилась его жизнь…

9 лет назад….

Вечером Борислав ремонтировал мотоцикл со своим лучшим другом. Глеб сам вызвался ему помочь.

– Я вчера с Ленкой поругался, – Глеб сказал это так, будто хвастался.

– А что ты такой довольный? – Бориславу нравилась Лена, спокойная и мягкая, она всегда уступала Глебу и прощала его грешки.

– Три дня теперь могу «дуться»! – рассмеялся Глеб. – Пойдёшь вечером на тусовку в клуб?

– Знаешь, хоть ты мне и лучший друг, но свинья ты! Специально поругался, чтоб одному погулять? Борислав протянул другу отвёртку.

Глеб опять засмеялся.

– Тебе не понять, у тебя девушки нет.

– Если будет, то я с ней так не поступлю.– Борислав был за честные отношения. Если любишь кого – то, то люби по – настоящему, без обмана и лжи.

– Так пойдёшь? Может, найдёшь себе кого -нибудь, наконец –то.

– Где? В клубе? – Борислав усмехнулся.

– Ну, хоть на вечер, – уговаривал Глеб.

– Нет, не пойду. Не люблю я всё это.

Борислав пришёл домой и лёг на кровать, включив телевизор.

– Высшая Раса ждёт вас! У нас нет зла, насилия, ненависти! Впереди спокойная жизнь без войн! Нет чувств – нет эмоций! Нет эмоций – нет насилия! – шла пропаганда нового учения.

Хлопнула входная дверь, и послышался разговор матери и отца на повышенных тонах.

«Ну вот. Опять» – подумал Борислав . В последнее время ссоры между родителями участились.

– Кто тебя привёз? – кричал отец. – Опять он?

– Ну и что? Человек хочет помочь, в отличие от тебя, у меня в руках две сумки! А ты даже не предложил меня встретить!

– Человек? Знаю я всё! Прикидываешься дурочкой?

– Не ори на меня!

Борислав заткнул уши.

Наутро юноша встал и вышел на кухню. Родители уже были там. Они сидели и пили чай. Молча и стараясь не смотреть друг на друга. У мамы были красные глаза, вероятно, проплакала всю ночь.

Борислав был похож внешне на мать, но характер унаследовал от отца. Черноволосый, зеленоглазый, он был красив. Недаром Глеб ему завидовал, ведь на него девушки меньше обращали внимание, если они были вдвоём. Кроме того, от Борислава исходила какая – то внутренняя уверенность и сила. А Глеб вечно был в себе неуверен и компенсировал это шальными поступками.

Юноша смотрел на отца и удивлялся. Раньше он не был таким. Что с ним случилось?

Всегда спокойный, он держал в узде свои эмоции. А сейчас он стал каким – то дёрганым, ревновал жену ко всем, ругался и придирался к мелочам. Борислав не вдавался в подробности их ссор, но слышал, что маму с работы постоянно подвозит её начальник. Отец и до этого ревновал её, но хотя бы не устраивал скандалы. А тут он совсем слетел с катушек. Может, есть повод?

Мама очень красивая женщина и наверняка у неё есть поклонники … Но ведь она никуда не уходит от отца. Не поймёшь этих взрослых!

– Сынок, садись, поешь, – мама старалась на него не смотреть. Как – будто он ничего не замечает, что у неё глаза на мокром месте …

Он не принимал ничью сторону, ни отца, ни матери. Он любил их обоих. И было больно видеть, что они ссорятся.

Отец с шумом отодвинул стул и вышел из кухни. Мама тоже встала и начала собираться на работу.

Борислав решил навестить Глеба.

Через час он остановил свой мотоцикл напротив пятиэтажного дома, в котором жил его друг. Глеб не сразу открыл дверь.

– Привет, чего в такую рань? – недовольно пробурчал он, протирая ещё сонные глаза.

– Уже скоро двенадцать, – Борислав шагнул через порог квартиры друга.

– Ну, заходи, – Глеб прошаркал вперёд и плюхнулся на диван. Юноша прошёл за ним и сел рядом.

– Как погулял вчера? – спросил он друга бесцветным голосом. Из головы не выходила ссора родителей, и его не очень интересовало, как развлекся Глеб в клубе, но нужно же о чём –то разговаривать.

– Отпад! Такую девушку подцепил! – Глеб прищёлкнул языком.

– Угу,– Борислав почти не слушал. Он положил голову на спинку дивана и задумчиво рассматривал потолок.

– Зря ты не пошёл, так здорово было, – друг зевнул. – Я спать лёг в пять утра, Танюху провожал. Сегодня опять с ней встречаемся.

– Танюху?– Борислав поднял голову и удивлённо посмотрел на друга.

– Ну, я же говорю, девушку подцепил вчера, Таня зовут. Конфетка!

– А как же Лена? – Борислав был вне себя от обиды за девушку Глеба. – Как ты можешь так с ней поступать?

– Да ну тебя! – отмахнулся тот. – Правильный ты какой – то, я же её не бросаю, так, развлекусь немного.

– Лучше бы ты с ней расстался, зато это было бы честно.

– А вдруг я лучше не найду? Она ведь для меня всё делает, не стерва, как другие.

– А ты и пользуешься…

– Чем учить, найди себе кого – нибудь, а то всё один да один, – разозлился Глеб.

Борислав промолчал.

До вечера они с другом возились со своими мотоциклами, а когда начало темнеть, Борислав поехал домой. Поставив мотоцикл в гараж, находящийся за углом его пятиэтажки, он не спеша, прогулочным шагом направился к своему подъезду. В окнах квартиры не было света. Странно, что родителей ещё нет дома…

Юноша поднялся по лестнице и вставил ключ в дверную скважину, повернул, но дверь оказалась открытой. Может мама забыла утром запереть? Она позже отца уходила на работу.

Борислав вошёл, сделал три шага по коридору до выключателя, но тут его нога во что– то уперлась. Он включил свет, посмотрел вниз и замер в ужасе.

В луже собственной крови лицом уткнувшись в пол, лежала мама. В шоке от увиденного Борислав не мог сдвинуться с места. Ему казалось, что он спит, что сейчас проснётся и всё будет по – прежнему. Юноша смотрел на тело матери, не понимая, что случилось. А может, она жива? Надежда затеплилась в сердце Борислава. Он наклонился и перевернул безжизненное тело, и увидел, что из живота мамы торчит их кухонный нож. Глаза её были широко открыты и в них застыло удивление.

Сомнений нет, она мертва… Кто же это сделал? Грабители? А где отец? В это время он должен был быть дома…

Со стороны кухни донёсся шорох, и Борислав бросился туда. Он нажал на включатель и увидел отца, съёжившегося на полу у газовой плиты. Он зажмурился от яркого света, а потом открыл глаза, посмотрел на сына каким– то безумным и отрешённым взглядом и схватился на голову руками.

– Папа? – Борислав никогда не видел отца таким испуганным, растерянным, потерянным. – Что случилось? – он шагнул к нему, но тот шарахнулся от него, как от чумы.

– Я убил её, убил! – голос отца сорвался.

Юноша застыл, как громом поражённый.

– Кто убил? Ты убил маму? За что?

– Она изменяла мне…– из глаз отца текли слёзы.– Я убил её… убил… убил…

Борислав прижался спиной к стене и съехал по ней на пол. В глазах потемнело. Мысли путались. Что же теперь будет? С ним? С отцом? Мама мертва, а отец – убийца. Мир рухнул в один миг. И он остался сиротой… Какая –то одна секунда злости, вырвавшаяся из тёмных глубин человеческой души разрушила всё…

В сознании всплыли фразы : «Высшая Раса – жизнь без эмоций гарантирует исчезновение злости, ревности, отчаянья, ненависти», «весь негатив исходит от проявления чувств».

Нужно взять себя в руки. Если ничего нельзя исправить, то нужно изменить… Борислав решительно встал и, не глядя на лежащего на полу отца, которого била крупная дрожь, пошёл к телефону, висящему на стене в коридоре в двух шагах от тела матери. Он снял трубку и набрал номер полиции.

– Произошло убийство, – Борислав назвал адрес дежурному и повесил трубку. Затем подошёл к окну и стал ждать, когда подъедет полицейская машина.

В его душе будто что – то умерло. Осталась только пустота. Не было ни слёз, ни отчаянья, ни боли, не сожаления. Только твёрдая решимость вступить в ряды Высшей Расы.

ГЛАВА 4.

НЕОЖИДАННОСТЬ.

Борислав зашёл в комнату наблюдения. Сегодня была его рабочая смена. Он подошёл к стене, увешанной экранами, и нажал кнопку «Пуск». Включились камер наблюдения, расположенные в разных уголках прогулочной территории. Через несколько минут на прогулку выпустят заключённых.

Борислав взял со стола журнал и расписался в колонке : «Надзор начал в 14.00». С этим было строго во всех колониях. Вёлся учёт всего, что происходило. Таковы порядки Высшей Расы. На предыдущем месте работы, в северной колонии было также. Юноша отработал там три года и параллельно отучился на факультете психологии. Он был лучшим студентом в группе.

Раздался щелчок. Значит, открылась дверь, ведущая в парк. Борислав закрыл журнал и поднялся со стула, на котором сидел. Он взглянул на тот экран, где заключённые в одинаковых робах серым потоком хлынули на улицу из открывшейся двери.

«Упрямцы, не желают подчиниться нашему Уставу, – подумал Борислав. – Это же так спокойно и легко – жить без лишних эмоций, всегда быть в уравновешенном состоянии – вот счастье». Утром он прошёл проверку на ДРЧ. И как всегда показатель меньше единицы. Наилучший результат даже здесь. Через год или два ему предложат пост в министерстве Высшей Расы. Сейчас он на испытательном сроке. Немногим дано попасть в министерство, только лучшим.

Борислав насчитал на стене двадцать экранов. Заключённые медленно разбредались по парку. Сегодня хорошая погода. Весна в самом разгаре. Ярко светило солнце, переливаясь в начинающих зеленеть ветках густо насаженных берёз. А на севере сейчас ещё зима. Юноша немного скучал по высоким заснеженным горам и бесконечным равнинам бескрайнего севера. Там он нашёл себя. Там многое понял. Там научился жить правильно.

Борислав задумчиво рассматривал лица прогуливающихся заключённых, перебегая глазами с экрана на экран. Кто –то из них сидел на лавочке возле раскидистого куста шиповника, подставив лицо яркому весеннему солнцу, кто –то медленно шёл в паре с другом или подругой. В основном все гуляли по двое, по трое.

Вдруг внимание юноши привлёк нижний экран, тот, что транслировал с дальнего конца парка. На нём у одиноко стоящей берёзки он увидел хрупкую фигурку девушки с длинными, почти доходящими до пояса, тёмно– русыми волосами. Она стояла спиной к камере и обнимала ствол дерева. Девушка вроде и выглядела как остальные заключённые : та же серая роба, состоящая из рубашки и брюк, но всё же что –то отличало её от других. Борислав в первые секунды не мог понять, что именно, и тут понял : девушка слишком эмоциональна. Это видно по одной её позе – она обнимает берёзу!