Текст книги "Боевой товарищ (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Выйдя из поезда, я постаралась избежать толкающейся гущи людского потока. Мне сейчас нужен проводник до линии фронта. Бесполезно, скорее всего, рассказывать о своем не слишком высоком положении в обществе, проникнуться может только честный офицер. И он же немедленно отправит меня домой, я не сомневаюсь.
Заметив вывеску оружейной лавки, я свернула в проулок, где она и должна была располагаться. Было бы неплохо купить что-нибудь для защиты, паровое или пороховое оружие, ну или спросить у мастера насчёт провожатых. Глупых надежд я не питаю, сама не справлюсь. За спиной оглушительно свистнул паровоз, запахло гарью.
– И что такая прелестная фройляйн делает в нашем захолустье? – пьяно поинтересовался человек, которого я изначально приняла за кучу тряпья и отходов в углу. С досадой отметив, что окна лавки разбиты, а дверь заколочена, я решила поскорее отсюда убраться. – Фройляйн, а фройляйн, я к вам обращаюсь. Что-то ищете?
– Проводника на фронт, – вздохнула я, поворачиваясь к явно бездомному.
Может, он дезертир? Рубаха слева на животе пропитана давно засохшей кровью, лицо заросло щетиной, только серые глаза живо блестят.
– О, мне как раз туда, – осклабился мужчина, опираясь локтем на стену и с трудом вставая, – чем заплатите за услуги?
– Ты еле на ногах стоишь, – с негодованием отмахнулась я, переложила саквояж в другую руку.
Туфли, наверное, ужасно испачкала в этом проулке! Ещё и на пьяницу приставучего нарвалась, отлично началось путешествие!
– Я набирался сил и устал! – возмущенно аргументировал бездомный. – Фронт сейчас уходит к границе, вам бы поторопиться, а то не догоните.
Кое-как выпрямившись, он прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди, уж очень красноречиво расставив ноги пошире. Поджав губы и почувствовав, что не к месту краснею, я пробормотала:
– Ты правда можешь меня провести? – голос звучал слишком пискляво, я кашлянула в ладонь.
– Смотря сколько заплатите, – пародия на человека склонила голову к плечу и нахально улыбнулась, – или как, – негодуя от такой наглости, я сняла с безымянного пальца кольцо и показала ему. Кошелек с талерами и марками у меня украли в поезде, больше заплатить мне нечем. Заинтересованный отброс наклонился вперёд, едва не потеряв равновесие, и подслеповато прищурился, – красивое какое. Обручальное? За женихом следуете?
– Это мамино, а ищу я брата, – стараясь игнорировать исходящее от этого субъекта зловоние, я проклинала себя за наивность и доверчивость.
Он убьет меня за первым попавшимся углом, заберёт кольцо и обменяет на бутылку дешевого пойла. И это будет мне уроком, а обратной дороги нет.
Расслышав, видимо, цокот копыт конной полиции, явный дезертир дёрнул меня за протянутую руку и утащил дальше в проулок. Я споткнулась обо что-то, пальцы самопроизвольно разжались, и бесценное кольцо юркнуло в ливневку.
– Господи-боже, нет! – позабыв о платье, я опустилась на колени, пытаясь разглядеть отблеск жёлтого золота в грязи и прелых листьях. – Только не это!
– Ты же была готова расстаться с ним, разве нет? – тяжело дыша, виновник всех этих событий затравленно оглянулся.
– В обмен на что-то! – вспылила я, что мне несколько несвойственно, но этот панибратский тон… – А не так вот бездарно!
– Раздевайся, – поручил уже роющийся в моем саквояже бездельник. Я покраснела, понимая, что там, помимо моего белья, ещё и комплект солдатской формы, в которой я собиралась инкогнито дойти до фронта и найти брата, – так и быть, помогу тебе, все равно по пути.
– Не буду я раздеваться! – встав с колен, я решительно скрестила руки на груди. – Ты ещё потом и оплату потребуешь, да?
– Помощь обычно бескорыстна, маленькая невоспитанная фройляйн, – процедил бездомный, – или ты собираешься так пойти под пули? Умереть красавицей хочешь?
Оглядев свое бледно-голубое платье, испачкавшееся какой-то мерзкой жижей на коленях и выдающее мой пол с головой, я вздохнула и немножко переместила руки, обняв себя за плечи.
– Я все равно не могу сама его снять, – пробормотала я, отводя взгляд.
– А гонору-то, – буркнул мужчина, заходя мне за спину.
– Эй! – вскрикнула я, услышав треск распарываемой ткани и шнурков.
– Я подарю тебе десять таких платьев после войны, только, бога ради, разденься уже! – рыкнул он мне прямо в ухо. – Мне нужен помощник, и ты им будешь, ясно? Судьба, маленькая фройляйн.
Сбросив платье вместе с нижними юбками, я торопливо схватила протянутые мне штаны. Уж спасибо этому бестактному засранцу, он не смотрел, как я одеваюсь, а занимался раздиранием шелковой нижней юбки на полосы. Изверг, вот же изверг и дикарь!
Натянув гимнастерку, я поспешно запахнула ее, но новый проводник покачал головой.
– Ты слишком фигуристая, маленькая фройляйн, – напористо раздвинув мои руки, он просунул широкую ленту шелка по спине под гимнастеркой. Я закрыла лицо руками, всхлипнув от стыда. Перед мужчиной в таком виде, да если бы ещё хотя бы это был приличный мужчина! Боже мой, какой позор… – ну-ка, вдохни поглубже.
Я послушно вдохнула, пусть и с трудом, потому что горло перехватило рыданиями. Слишком плотно обернув мою грудь лентой, он хмыкнул и убрал от меня свои грязные во всех смыслах руки. Дрожащими пальцами пытаясь застегнуть пуговицы, я смаргивала слезы и изо всех сил старалась не смотреть на него.
Вытряхнув все из моего саквояжа, он придирчиво осмотрел его и, кажется, даже улыбнулся.
– Итак, это наш ужин, – защелкнув замочек, мужчина потрепал меня по плечу, – не дрейфь, рядовой, завтра уже увидишь своего братишку. Посиди тут пару минут, я скоро.
Оставив меня наедине с невеселыми мыслями, он испарился слишком быстро для того, кто только что еле ползал. Едва не плача от пережитого унижения, я присела на корточки перед злосчастной ливневкой и ещё раз попыталась разглядеть кольцо. Нет, бесполезно. Если только поднять решетку, но сама я не смогу. Может быть, каким-нибудь рычагом…
Осмотрев все вокруг, я увидела только остатки своего платья и аккуратно стоящие в сторонке сапоги. Точно, не в туфлях же и форме ходить. Просовывая ноги в тяжелые грубые сапожищи, которые, впрочем, мне должны быть по размеру, я вытерла слезы рукавом. Теперь уже некуда бежать, надо найти брата, пути назад нет. Умереть не жалко. Кольцо вот только жалко до смерти.
– Все, готова? В смысле, готов? – поставив на полугнилой ящик мешок с лямками, проводник оглядел меня и тяжело вздохнул. – Чтобы из фройляйн стать рядовым, даже парень должен знать, что такое портянки, – указав мне сесть на другой ящик, он взял с его края два мотка ткани, – я это кому оставил, а? Горе луковое, а туда же, на фронт, – издав несчастный, полный страдания звук, мужчина опустился на колени и стянул с моих ног только надетые сапоги, – ещё раз, зачем ты туда идёшь?
– Мне нужно найти брата, – повторила я, наблюдая, как он заматывает мою стопу в эту ткань.
– А зачем? – закончив, он надел мне сапог и, если честно, так действительно намного удобнее.
– Война нескоро закончится, а я должна буду уехать, – вспомнив, что это тот самый человек, который так нагло вторгался в мое личное пространство, я опять залилась краской.
– Во-первых, скоро, ещё пара недель осталась, – ответил подозрительно осведомленный провожатый, с кряхтением вставая, – во-вторых, хватит говорить о себе по-женски, а лучше вообще молчи, уж больно тонкий голосок, – мне бросили что-то темное, что на поверку оказалось плотной вязаной шапкой, – в-третьих, отвернись, мне отлить надо, – поспешно вскочив, я зашла за угол и, натянув шапку, даже лицо руками закрыла. Ну так, на всякий случай. Каков всё-таки нахал, – в-четвёртых, где твой брат служит?
Что-то негромко лязгнуло, донеслись шорохи. Чтобы перекрыть это, я поторопилась ответить:
– В штабе ударного корпуса дирижаблей, – натянув шапку на лоб, я постаралась расправить прическу под ней, чтобы ничего не топорщилось, – сейчас там как раз линия фронта проходит.
– Твои сведения устарели, фройляйн, – придерживаясь за левый бок, мужчина с мешком на плече поравнялся со мной и кивнул в сторону улицы, – фронт уже ближе к границе, мы наступаем.
– Ох, какое счастье, – прижав ладони к щекам, я поймала на себе строгий взгляд искоса и торопливо сунула их в карманы жутко неудобных брюк-галифе, как делают мужчины, – мы давно не получали от него писем.
– Вся пневмопочта занята армией, гражданские письма потом, – ходит он как-то странно, чуть скрючившись влево. Видимо, кровь на его вылинявшей и растянутой гимнастерке не просто так, – я Эрих, кстати.
Мы уже вышли на тротуар, где сновали люди. В основном, военные, но изредка проходили и бледные женщины с корзинами. По мостовой оживлённо двигались паровые автомобили, то и дело откуда-то слышался хриплый клаксон.
– М-марго, – тихо представилась я в ответ, чтобы никто не услышал.
– Рядовой так рядовой, – подмигнул Эрих, неожиданно весело мне улыбнувшись.
Отстраненно думая, что мне придется уехать в один из таких городков, только у другой границы, я вдруг ощутила себя дурой. Да, жених приедет ко мне знакомиться через месяц, брат всегда мог бы приехать в гости после службы! Но мы так боялись, что с ним что-то случилось, я так боялась, что он не вернётся с войны, что просто не могла ждать и не поехать к нему сама. Он самый близкий мне человек.
Провожатый вдруг замешкался, прислонился к стене, мучительно кашляя. Пытаясь его поддержать, я заметила на правой руке кровь, да и его рубаха стала влажно блестеть.
– Дай мне минутку, отдохнем, – съехав в другом переулке по стене, Эрих зажмурился и очень осторожно поднял прилипшую к ране рубаху. Выглядела рана в левой части живота не лучшим образом, ее бы хоть перевязать, – м-да, дело дрянь, но ты не дрейфь только и в обмороки не падай. Я ж там не отливал, не буду же при фройляйн, не такая я скотина… – сунув руку в нагрудный карман, он извлёк комочек грязи. – Хотел сюрприз сделать, порадовать, но ты ж лопух, обчистят меня ещё…
Протерев комочек о штаны, я с замиранием сердца заметила золотой отблеск. И это он с такой раной поднимал ту тяжеленную решетку? То-то же так пыхтел, вот дурень…
Заметив, что Эрих потерял сознание, я решительно сжала кольцо в кулаке. В мешке среди нехитрых продуктов нашлась полная фляга воды, я использовала немного, чтобы отмыть кольцо. Оставив мужчину в проулке без сознания, я взяла выменянные на мой кожаный саквояж вещи и встала, оглядываясь. На другой стороне улицы, немного поодаль, нашлась вывеска аптеки, туда я и направилась, стараясь избежать высоких колес паровых экипажей. Я проходила курсы сестер красного креста и поехала бы с братом, если бы родители не воспротивились так бурно и серьезно, я не могу дать умереть даже такому никчемному человеку. Тем более, если он действительно может довести меня до линии фронта. Хотя мне уже туда и не надо, если верить ему, мне нужно только в соседнее поселение, которое совсем недалеко. Конечно, это на карте недалеко, а идти придется много.
Аптечный пункт был открыт, но почти пуст.
– Все купили на фронт, а с поставками перебои, – развел руками мальчик, стоящий за прилавком и заметивший мой обескураженный взгляд.
– А что есть для перевязки? – со вздохом спросила я.
– Какой у вас голос смешной, как у девчонки, – звонко расхохотался вредный мальчуган, – у нас есть только спирт, морфины и бинты, больше ничего не осталось.
– Давай пузырек спирта и бинтов побольше, – он начал собирать все в маленький бумажный пакетик, а я нервно обернулась, ожидая найти за собой разозленного моим непослушанием проводника.
Но ведь он не говорил никуда не ходить! Сказал только, что отдохнёт немного, а я не должна рядом с ним сидеть, вот!
– Кто тут? – из задней комнаты выглянул седовласый мужчина, наверное, хозяин. – Что желаете?
– Я уже собрал! – радостно ответил мальчик. – Пузырек спирта и три упаковки бинта, больше в одни руки нельзя, правильно?
– Правильно, – услужливому помощнику досталось поглаживание по голове, я же положила на прилавок кольцо, – украл где-то?
– Это мамино! – вспыхнула я.
Отдаю за бесценок мамин подарок, а меня ещё и подозревают в таких низостях!
– Ну конечно, мамино, – фыркнул аптекарь, едва не швырнув мне сверток, – проваливай, пока я полицию не вызвал!
Едва сдерживая слезы, я развернулась на каблуках и быстрыми шагами вернулась к Эриху. Какие бесчестные люди! Просто быть такого не может! Сев на корточки и прислонившись спиной к стене, я сложила руки на коленях и уткнулась в них лбом. Потом решила, что растяпа Эрих раздавит драгоценный спирт, вытащила пакет из мешка и сунула за пазуху, как видела в исполнении простого люда. Лишь бы самой не раздавить.
– Опять ревешь? – простонал мужчина буквально через несколько секунд. – Не дрейфь, фройляйн, от твоего путешествия хоть ничьи жизни не зависят.
– А от твоего зависят, что ли? – фыркнула я, вставая и протягивая ему руку.
– Хочешь верь, хочешь – нет, – криво ухмыльнулся он, ухватился за меня и потянул на себя так сильно, что я едва не свалилась, а он сам ударился спиной о стену и стиснул зубы, резко побледнев, – боже, что за напарника я себе выбрал, быстрей врага убьет…
– Я, между прочим, не солдат, – мне оставалось только наблюдать, как он самостоятельно осторожно поднимается.
– Не удивлюсь, если ты дочь одного из герцогов, – закинув на плечо мешок, мужчина нетвердо зашагал по улице.
– Всего лишь фрайхерра, – пробормотала я, понизив голос.
– А я маркграф, приятно познакомиться, ага, – фыркнул Эрих.
Я усмехнулась удачной шутке и прибавила шагу, чтобы поспевать за неожиданно прытким раненым.
Мы вышли из города, и вскоре стало заметно, что тут были боевые действия. Воронки от взрывов, кое-где узкие траншеи в земле. Было вполне тепло, но я даже не представляю, как будет холодно спать на земле, если до вечера мы не успеем дойти до поселения со штабом. Мимо проезжали паровые экипажи, грузовые, в основном, но подвозить нас никто не собирался, а мой провожатый держался от них подальше.
Солнце клонилось к западу, тени вытянулись. Когда наступили сумерки, стало заметно зарево на горизонте, в котором очень легко было разглядеть отдельные вспышки взрывов.
– Это далеко, – успокоил тяжело дышащий Эрих, – нам вон туда, – он махнул в темноту, на восток, – ещё раста, не больше, скоро будет поворот дороги. Но ночевать будем в окопе, так безопа… – конец слова перекрыл оглушительный вой-свист над головой и очень громкий взрыв, от которого зазвенело в ушах. – Бегом, бегом!
Повинуясь толчку в спину, я свернула с дороги и побежала через траву, кое-где выжженную, к ещё пока заметному в слабом свете углублению в земле. Оглянулась на попутчика и не обнаружила его за собой, пришлось возвращаться.
Первым, чему нас научили, как сестер красного креста, было оттаскивание тяжёлого мужчины в безопасное место. Ухватив его за запястье, я потащила ужасно тяжелое тело в сторону окопа, зарываясь сапогами в мягкую землю. Казалось, что руки вывернутся из плеч или спина сломается пополам, но я упорно тянула. Но как мне спустить его вниз? Траншея глубиной не меньше клафтера, край отвесный, а над нами все ещё воют снаряды.
– Я тут, тут! – вдруг захрипел Эрих, вырвав руку из моей хватки. Не сказала бы, что он аккуратно спустился, скорее, свалился, зато сам, я не виновата. Спрыгнув за ним и бросив сумку, я торопливо расстегнула пару пуговиц гимнастерки. – Ох, фройляйн, боюсь, я не могу сейчас ответить взаимностью…
– Замолчи, дурень! – беззлобно ругнулась я, вынимая сверток из аптеки.
Вышла луна, почти полная и очень яркая, как будто сама судьба благоволит этому оборванцу. Распечатав одну бумажную упаковку бинта и оторвав широкую полосу, я пропитала ее половиной спирта из пузырька. Первое правило – никакого чистого спирта в ране, обязательно разбавлять. Задрав на нем гимнастерку, я очень осторожно протёрла вокруг раны и положила комок мокрого бинта рядом. Трясущимися руками добавив воды к оставшемуся спирту, я смочила им второй кусок марли и вопросительно взглянула на раненого. Он, бледный, как мертвец, твердо кивнул и закусил рукав гимнастерки. Жалко, но необходимо промыть. Коротко плеснув на рану раствором, я сразу же начала убирать видимую грязь, чтобы сейчас, пока ему больно, а потом не бередить. Он жмурился, рычал, дёргался, но не мешал, терпел, честь ему и хвала.
Протерев руки спиртовой марлей, я распечатала второй бинт, сформировала из него повязку, немного увлажнила нижний слой раствором для дезинфекции и прижала к ране, накрепко перебинтовала торс третьим бинтом, уже не беспокоясь о грязи.
– Потрясающе, – выдохнул Эрих, пока я завязывала узелок у него на животе, – господи, ты просто подарок. Хочешь, подарю тебе кое-что незабываемое в ответ?
– Если у тебя есть на это силы, – невесело усмехнулась я, вытирая взмокший лоб рукавом.
Он с трудом сел, придерживаясь за мои плечи, а потом вдруг поцеловал меня. Мой первый поцелуй. Колючая щетина, холодная земля, оглушительный свист и взрывы вдалеке. Лёгкий запах спирта, дрожь от пережитого напряжения, крепкие плечи. И горячие, очень горячие губы.
– Ну как? – хрипло шепнул он, зарываясь лицом мне в шею. – Незабываемо?
– Да уж, поцелуев под обстрелом у меня точно больше не будет, – улыбнувшись, я перебрала его мягкие волосы. Судя по виду, это в них не грязь, а запекшаяся кровь, – особенно если учесть, что я помолвлена с обычным клерком.
– Ох и завидую я твоему жениху, – усмехнулся Эрих, отстраняясь и осторожно откидываясь на стену, устраиваясь полусидя, – когда жена не только женщина, но и боевой товарищ, это чудесная жена.
– Я скорее медсестра, чем боевой товарищ, – протянув ему флягу, я рассеянно заморгала, потому что мир вокруг внезапно потемнел.
Но это просто луна зашла за тучу, а может, за столб дыма от взрыва. Да и сами взрывы уже были только вдалеке.
– Ты безумно храбрая дуреха, – приподняв флягу, будто пил в мою честь, мужчина сделал маленький глоток, – как низко бомбить тылы, вот мрази. Но им до города дальности не хватило, это хорошо. Мы уже почти победили, ты знаешь?
Кивнув, я приняла флягу и вдруг поняла, как сильно хочу пить. Раз уж он столько знает, можно и спросить.
– Правда на нас напали? А то ходили слухи, что это мы начали войну, – Эрих нахмурился, потянулся к мешку.
– Обычно тот, кто нападает, сразу проникает на территорию врага, а потом его, в лучшем случае, вытесняют назад, как сейчас делаем мы, – достав кусок хлеба и колбасу, он тяжело вздохнул, – мы слишком многих потеряли в этой войне, чтобы за такие речи ветераны потом не выбивали зубы. Но мы побеждаем, это главное.
– А как же по дереву постучать? – напомнила я.
– И так голова болит, не буду я по ней стучать, – улыбнулся Эрих, протирая руки ещё влажной марлей, – ты все же заложила кольцо? За бинты?
– Мог бы быть благодарным, – столько было сожаления в его голосе, что я прикусила губу и отвернулась.
– Я благодарен, правда, – отложив еду, он повернул мое лицо к себе, – и лучшим проявлением благодарности будет то, что я найду его, выкуплю и верну. Где ты его оставила?
– В аптеке рядом с проулком, в котором ты сознание терял, – вздохнув, я потупилась.
Глупо поступила, конечно, никуда от этого не деться, но если ставить вопрос как «кольцо или жизнь», я выберу жизнь, пусть даже это жизнь нахального и вредного бездомного.
– Я в обоих сознание терял, – криво улыбнулся Эрих. Я запоздало сообразила, что то, что я приняла за пьяный говор, на самом деле речь человека на грани забытья. Но что уж теперь, не извиняться же, – знаешь, сейчас ты самая прекрасная девушка на свете. Чумазая, – он коснулся моей щеки, – вся в крови, в мужской одежде. Даже в этой блохастой шапке.
– Что-о?! – взвизгнула я, сдергивая с себя эту гадость.
Раненый зашелся в булькающем смехе, держась за пострадавший бок и с трудом уверяя, что просто пошутил. Раздражённо фыркнув, я ткнула его в плечо и обняла руками коленки.
– Не дуйся, фройляйн, – пытаясь отдышаться, он помахал ладонью перед лицом, будто отгоняя смешинку, – ладно, давай перекусим и спать. Уже завтра сдам тебя на руки брату. Жаль только, не смогу наблюдать, как он тебя отшлепает за твою выходку.
– Да, точно будет ругаться, – вздохнула я, принимая половину куска хлеба и колбасы.
Хлеб был немного чёрствым, колбаса – жирной и невкусной, но после долгого дня и многих переживаний я проглотила нехитрый ужин и даже не подумала жаловаться. Уже безумно хочется вернуться домой, воспитанно потрапезничать с семьёй, подняться в свою спальню и в чистой ночной рубашке забраться в большую мягкую постель с хрустящими простынями. Пока что из роскоши у меня только объятия Эриха, теплого и жёсткого, с горячим неровным дыханием куда-то в шею. И спала я спокойно, как никогда в жизни.
Утром ему явно было лучше. Дыхание выровнялось, прошли хрипы, походка стала твёрже. Конечно, ему нужна помощь врача, но первую помощь я явно оказала достойно. На завтрак у нас был ещё один кусок хлеба и остаток воды в несчастной фляге. Мы съели его на ходу, неторопливо переговариваясь.
Вскоре мы свернули на восток, как он и говорил, ещё до полудня показалось поселение. Насколько мне известно, это военный городок, построенный рядом с ангаром дирижаблей и штабом для поддержания их работы. И где-то там мой ненаглядный Вилберт.
– Ну что ж, иди, маленькая глупая фройляйн, – Эрих вдруг остановился посреди дороги, вручил мне мешок, – там нет особой строгости пропускного режима, если что, скажешь, что посыльный для брата. Если уж будут спрашивать ещё, скажи, что от Бернхарда фон Айхенвальда, его там знают.
– А ты? – закинув лямку на плечо, я прикусила губу.
– А мне на фронт, – мягко улыбнувшись, он коснулся моей щеки, – будь умницей и не попадай в передряги, я тебя прошу.
– Постараюсь, – улыбнувшись, я потерлась скулой о его грубую ладонь.
– Удачи, – притянув меня к себе и чмокнув куда-то в шапку, Эрих пошел на север, ровно перпендикулярно линии фронта, махнул на прощание.
Сдерживая желание оглянуться на него, я зашагала по дороге. Так странно, за всего-то половину дня он стал мне так дорог и близок. Какой-то оборванец, ещё и раненый, быть может, дезертир… Который украл мой первый поцелуй и подарил незабываемые впечатления. Сказал, что завидует моему жениху. Скоро я с ним познакомлюсь, мне сказали, он весьма хорош собой. И я буду счастлива в законном браке! Без всяких бездомных!
Зло вытерев слезу, я невоспитанно шмыгнула носом. Уже совсем близко, надо взять себя в руки.
– К кому? – лаконично спросили меня на проходной.
– Посыльный к Вилберту фон Хауфманну, – ответила я, позабыв, что у меня высокий голос.
– Проходи.
Вот так просто? И это военный городок? Да так любой шпион зайти может и все дирижабли испортить! Наверное…
Мне легко указали, где найти брата. Постучав в дверь его кабинета, я услышала позволение войти и с замиранием сердца повернула ручку.
– Посыльный? – хмуро поинтересовался Вилберт, поднимая на меня уставший взгляд от бумаг. Не найдя слов, я просто стянула шапку с головы. – Марго? – воскликнул брат, вскакивая. – Ты как… Что ты тут делаешь?
– Я не знаю, – всхлипнула я, обнимая любимого человека, – боже мой, Вил, я такая дура…
На вокзал меня отвезли на паровом автомобиле. Вилберт поехал со мной, купил мне платье, посадил в поезд. Было стыдно рассказывать ему о кольце и Эрихе, так что я решила просто утаить это. Никогда никому не рассказывать. И никогда, никогда не забывать.
Дома меня ждал грандиозный скандал. Отец так сердился, что у него прихватило сердце, пришлось отпаивать лекарствами. И я, конечно, понимала, что просто не могла совершить более глупого поступка, чем это путешествие. Меня уложили спать в моей спальне, в моей кровати, на мягкие подушки, а для сохранности заперли на ключ. Но я уже, естественно, никуда не собираюсь. Выйду замуж, буду примерной женой и матерью. Только почему это насмешливое «фройляйн» всплывает в памяти раз за разом? И горячие, горячие мягкие губы.
– Послушай, Марго, – явно нервничая, отец отложил приборы и промокнул свои пышные усы салфеткой, – ты, наверное, уже смирилась, что выйдешь за фон Майера, – я кивнула, прикусив губу. Неужели он узнал о моем проступке и отказался от помолвки? После такого на мне вообще вряд ли кто-то женится, – но мы подыскали тебе куда более выгодную партию. Вернее… – всегда уверенный в себе и строгий папа вдруг замялся, как ученик, не выучивший свой урок. – Он сам тебя нашел и попросил у меня твоей руки. Это кажется мне странным и навязчивым, так что, если завтра во время вашего знакомства тебе покажется, что этот человек странный или просто тебе не нравится, мы отклоним его предложение. Мы не дадим тебя в обиду, дорогая.
Благодарно улыбнувшись, я ласково пожала кисть отца. Мне уже все равно, если честно. Действительно все равно.
Мой новый потенциальный жених приехал как раз к обеду. Я спустилась в холл, чтобы поприветствовать его, и потеряла дар речи.
– Марго, это человек, который просил твоей руки, – отец вежливо поклонился, – маркграф Бернхард Эрих фон Айхенвальд.
– Большая честь для меня, Марго, – склонил голову оборванец, который сейчас никак не похож на оборванца, в парадном мундире с эполетами, гладко выбритый и аккуратно подстриженный.
– Большая честь для меня, маркграф, – пролепетала я, приседая в реверансе.
Когда он поцеловал мою руку, я покраснела, кажется, вместе с ушами. Этот человек столько для меня сделал, столько раз оскорбил, а теперь ещё и жениться на мне вздумал?
После обеда нас ненадолго оставили наедине, чтобы мы могли поговорить. В конце концов, я должна определиться с выбором, а это невозможно без короткой беседы, как минимум.
Едва только за горничной, оставившей на столике вино и фрукты, закрылась дверь, Эрих оказался рядом со мной. Ухватил за руки и приник к запястью в долгом поцелуе, закрыв глаза.
– Боже, я так ждал нашей встречи, – прошептал он, – моя маленькая фройляйн…
– Почему ты тогда валялся в грязном проулке? – только и смогла спросить я.
– Я служу в контрразведке, дорогая, и ждал связного, потому что с такой раной сам бы до фронта не дошел, – подняв на меня взгляд все таких же глубоких серых глаз, самый настоящий маркграф хитро улыбнулся, – меня произвели в более высокий чин, так что теперь я не должен все время болтаться у линии фронта и могу заняться личной жизнью, – кажется, я снова покраснела, хотя с чего бы мне краснеть, если мы уже целовались? – аптекарь продал его мяснику, мясник пекарю, потом его украли, – он вложил мне в ладонь то самое кольцо, которое подарила моя мама, – если бы не оно, я бы приехал раньше.
Всхлипнув, я крепко его обняла за шею, приподнявшись на цыпочки и непристойно прижимаясь всем телом.
– Я согласна, господи, только больше не надо таких страшных ран, – взмолилась я, чувствуя, как крепко Эрих обнимает меня за талию.
– Конечно, ты согласна, моя боевая подруга, – самодовольно протянул мужчина, за что я немилосердно ткнула его пальцем в область явно ещё не зажившей раны, заставив сдавленно охнуть, – о как, в платье ты тоже проявляешь характер?
– Ты невыносим, грубиян, – покачав головой, я все же улыбнулась.
Приготовления к свадьбе не заняли много времени. Поместье среднего сына маркграфа фон Айхенвальда находилось недалеко от столицы и от моего дома, так что я не переживала за разлуку с братом. Конечно, Эрих дождался объявления о нашей победе и прекращении военных действий, прежде чем объявил о помолвке.
За день до свадьбы все семейство фон Хауфманн на паровых автомобилях приехало в поместье фон Айхенвальда. Я ужасно нервничала, краснела и вообще вела себя глупо, но Эрих только мягко улыбался и в минуты редкого уединения мурлыкал, что все будет хорошо, что я такая милая, когда волнуюсь. И от этого я волновалась только сильнее.
В выделенных для меня, как для почти жены маркграфа, просторных покоях уже расположили мои вещи и привезенный с собой свадебный туалет. А в раскрытом шкафу нашлось ровно десять бледно-голубых платьев. О, Эрих…
