Текст книги "Стокгольмский синдром (СИ)"
Автор книги: Велимера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Часть 1 ==========
Даная жалась ко мне, с удовольствием подставляясь под поглаживания головы.
– Только никому не говори о нас, ты же помнишь? – мягко и ласково последний раз инструктировал я, касаясь губами ее шеи. – А то и тебе, и мне будет горячо.
– Конечно, – довольно жмурясь, девушка обхватила ладошками мое лицо и слепо ткнулась губами мне в щеку. Даже жалко отпускать, красивая… – а когда ты сможешь присоединиться к нам?
Ну ничего, это последний вечер притворства, скоро я завалюсь спать и забуду об этом дерьме…
– Я не знаю, – обеспокоенно прикусив губу, я заглянул ей в глаза, – котенок, потому я и прошу у тебя информацию о ваших планах, чтобы выбрать для себя наиболее удобный момент, понимаешь? Ты же не хочешь, чтобы меня убили?
– Нет, конечно же нет! – в ужасе вскрикнула Даная.
– Тише, пожалуйста, – нервно оглянувшись на запертую дверь, я покрепче ее обнял. Даже говорят они каждый раз одно и то же, вообще неинтересно, – к трем часам будь готова, хорошо? Извини, мне уже нужно…
Я встал и попытался уйти, но девушка вцепилась в мои запястья. Ну вот, а я надеялся, что она будет плакать. Они всегда либо плачут навзрыд, либо предлагают мне себя напоследок.
– Пожалуйста, – глядя на меня снизу вверх полными слез зелеными глазами, она положила ладони на мой пресс, скользнула ими по бокам и обняла меня, утыкаясь лбом в живот, – пожалуйста, любимый, мы можем еще раз…
– Время кончилось, – с сожалением вздохнул я, гладя ее волосы, – но я придумаю какое-нибудь оправдание, котенок.
Радостно сверкнув глазищами, за которые я ее котенком и прозвал, Даная торопливо расстегнула пряжку ремня, пока я расправлялся с форменной рубашкой.
Она сосала с чувством, старательно. Какой бы ни была тяжелой моя работа, черт, я все равно ее люблю…
– Слава Империи, – еле слышно усмехнулся я, чуть сильнее сжимая русые волосы в кулаке. Девушка подняла взгляд, и у меня аж яйца поджались. Обожаю такой взгляд, – говорю, славно, любимая.
В процессе подчинения себе я чудно натаскал ее на глубокий минет и сейчас просто наслаждался моментом. Жаль, что полностью моя девушка тут же отпускается к повстанцам, я бы хотел пару месяцев подержать ее рядом и насладиться в полной мере. Без моего влияния она быстро поймет, что не собираюсь я бросать все ради нее, но за это время успеет слить нам немало важной информации.
Но я никогда не кончу, если буду думать о работе.
– Я так тебя хочу, – чуть понизив честно охрипший голос, я прикрыл глаза.
С громким чмоком выпустив член изо рта, Даная шустро расстегнула тюремные штаны, откинулась на спину. Блять, мне же ее еще в этот рот целовать придется, буэ…
Что ж, не буду врать, с ней было всегда по-настоящему хорошо. Я искренне жадно впился поцелуями в довольно изящную шею, сжал пальцы на чуть рыхлом, но приятном на ощупь бедре. Я был у нее первым, так что ее беззаветная влюбленность в меня еще крепче.
– Я люблю тебя, – по привычке хрипел я, а она только постанывала от каждого толчка. Самое главное – в начале работы сдерживать эту привычку, потому что в начале я их обычно насилую, признания были бы лишними, – так люблю, котенок…
Она царапнула мои плечи под рубашкой, и я зло рыкнул. Правда, кажется, это сошло за удовольствие. Если останутся следы, как я с другими работать буду? Идиотка! В отместку я укусил ее за плечо. Даная кончила, чего я никак не ожидал в этот момент, и еле успел вытащить, сквозь зубы выстанывая проклятие и парой движений руки доводя себя до разрядки. Чертова девчонка…
– Я буду так ждать тебя, – промурлыкала она, потянувшись с поцелуем.
С трудом подавив желание страдальчески вздохнуть, я прикрыл глаза, стараясь вылизывать ее рот страстно и с желанием, как всегда, и не думать о том, что она делала этим ртом десять минут назад.
Я проснулся от стука в дверь. Мысленно проклиная дежурного, встал, оделся, зашнуровал берцы. Потягивая крепкий кофе из кружки, проверил пневматическую винтовку с шариками краски в магазине. Расстрельная команда с холостыми патронами уже готова.
Десяток девушек вывели к вырытой для них братской могиле. Или сестринской? Неважно. Всех их били, насиловали и допрашивали, чтобы прикрыть истинное назначение операции.
Короткая перестрелка, в которой участвовали парни из моей команды и я из кустов, закончилась тем, что они с краской на куртках валялись в грязи, а повстанцы кинулись врассыпную. Да, Даная права в своих мыслях о том, что они смогли сбежать благодаря мне. Права, но не совсем.
Теперь можно грузиться в транспорт и спать, спать до приезда на другую военную базу, где для нас к этому моменту наловят повстанок.
========== Часть 2 ==========
– Господин лейтенант, прибытие через полчаса, – постучал в дверь один из моих парней.
Покрепче обняв напоследок стройное женское тело, я сел и спустил ноги на пол.
– Тебе уже пора? – сонно пробормотала проводница, имени которой я не запомнил, и натянула простыню на обнаженную грудь.
– Угу, – потерев лицо ладонями, я взял с нижней полки напротив небрежно брошенную рубашку и поморщился, потому что она помялась на груди, на самом видном месте, – даже жаль.
Вот же ж, привык врать им, так привык, что уже без надобности это делаю! Теперь она будет думать, что я буду искать с ней встречи.
Когда я появился в купе, которое выделили для меня и моих ребят, меня встретили смешками.
– На работе вам мало, господин лейтенант? – зубоскалил Марк, который меня и разбудил.
– Чтоб ты знал, на работе это именно работой и является, удовольствия мало, – огрызнулся я, – еще и постоянную девушку с моей работой хрен найдешь.
– Ну вы от студенток к заключенным попали, не жизнь, а лафа, – загоготали парни.
Я только фыркнул. Пусть шутят. По-хорошему впаять бы всем троим выговоры за такие разговорчики, но пусть болтают, так они меня будут считать не столько командиром, сколько своим человеком.
Откинувшись на спинку, я в который раз порадовался тому, что выбрал нужную профессию. И возблагодарил Империю за то, что она дала мне возможность выучиться и работать. А еще за то, что в форму входит кожаная куртка, и мне не придется, как последнему распиздяю, представать перед командованием базы в мятой рубашке. На черном, конечно, не очень хорошо видно, но все же заметно.
По прибытии на место нас встретили, провели небольшую экскурсию по самым важным местам и отправили мою расстрельно-пыточную команду отдыхать, а мне выдали девять личных дел. Еще одно удобство моей работы – обязательные тесты на профессиональную ориентированность в конце школы позволяют составить более-менее достоверный психологический портрет заключенных. Моя задача сейчас и при беседе с каждой из девушек определить, какая пытка будет наиболее эффективной. Очень многие до паники боятся изнасилования; заключенные с низкой переносимостью боли готовы мать родную продать, лишь бы не били; зачастую повстанки из не самых низких слоев населения покупают себе защиту от побоев и некоторые бытовые удобства за информацию. Одна даже имела гипертрофированное сопереживание и рассказала очень много только тогда, когда у нее на глазах собирались изнасиловать ее подружку. Но это все побочные положительные моменты, главное – одна из них, самая восприимчивая, самая влюбчивая, самая податливая, которая даст ну очень много полезных знаний.
В дверь моей комнаты-кабинета постучали. Не дожидаясь позволения, командующий базой вошел. Я вскочил, вытянулся, с гулким стуком приложил правый кулак к груди, отдавая честь.
– Садитесь, лейтенант, – небрежно позволил генерал, опускаясь на второй стул. Побарабанив пальцами по столешнице, мужчина сдвинул стопку папок, раскладывая их веером, – изучаете материалы?
– Так точно, господин генерал, – я нервно поправил блокнот, положил карандаш параллельно краю страницы.
– У командования есть для вас поручение, лейтенант, – выбрав голубую папку среди белых, командующий со шлепком бросил ее передо мной, – нужно вот с ней сделать то, что вы там с ними делаете, – номер личного дела мне ничего не говорил, так что я раскрыл обложку, – она выпрыгнула неизвестно откуда, очень быстро добралась до руководящего поста в подполье, мы хотим знать, что, как и почему.
– Вас понял, господин генерал, – я торопливо поднялся вслед за вышестоящим по званию.
Кивнув, он покинул выделенное мне помещение. Сев, я глубоко вздохнул и открыл чистую страницу блокнота, крупно написав вверху “Криста Дайнер”. Во всех делах имеются фотографии заключенных с рождения и далее с интервалом в пять лет. Огромная и сложная машина гражданского делопроизводства работает слаженно, о каждом подданном Империи известно все, включая школьные оценки и хронические заболевания. Гигантский архив в столице хранит все эти бесчисленные папки, копии имеются в городах проживания и центрах территорий, перемещаются дела между архивами не более суток, что позволяет избежать задержек при, например, расследованиях. Меня всегда так восхищала эта четкая, идеальная система – не более пяти ошибок в год при таких объемах работы! Но тут машина дала сбой – о гражданке Дайнер стало известно только год назад, когда она появилась в подполье. У нее нет официального удостоверения личности, черно-белое фото – не портрет, выполненный имперским служащим, а снимок исподтишка. Об образовании ничего не известно, о здоровье тоже. Судить о ней позволяли только копии стенограмм допросов других повстанцев – решительна, умна, хладнокровна, иногда до безрассудства горяча, идеологически подкована, хорошо стреляет. Судя по всему, запугать ее будет не так просто. Хотя это может быть и показухой, не исключено. У каждого человека есть слабое место, моя задача – его найти.
Никуда не торопясь, я тщательно сделал заметки об остальных девушках, хотя они меня уже не интересовали. Можно их уже не допрашивать и не подбирать пытки, пусть ими местные занимаются, а я сосредоточусь на главной цели. Конечно, парням моим прям отпуск… Но сегодня еще надо поработать.
Взяв папку и блокнот, я поднял ребят и направился к этой загадочной мадам. Вот потеха будет, если она расколется еще на первоначальном этапе…
Я наблюдал через смотровое окошко, как они скручивают на удивление удачно вырывающуюся девушку, пару раз для успокоения врезав ей по лицу. Люди они, конечно, омерзительные, поскольку действительно получают удовольствие от изнасилования, но так-то в целом парни неплохие. Я уже даже привык и презираю их только в такие моменты.
– Так, все, отставить! – гаркнул я, пинком распахивая дверь. – Чего это вы тут устроили?
Недовольно бурча, что виноваты, подчиненные поспешно привели одежду в приличный вид. Отпущенная Криста, тяжело дыша, села на топчане, поправляя тюремную кофту.
Когда мы с ней остались наедине, я сел за стол. Для моей безопасности ее руки скованы наручниками, но не думаю, что мне что-то угрожает. Во-первых, она не дура и вряд ли надеется сбежать. Во-вторых, образ спасителя – мощная вещь, поневоле она должна начать воспринимать меня как относительно положительного персонажа.
– Должен извиниться за своих подчиненных, – небрежно бросил я, листая блокнот в поисках нужной страницы, – мне на тебя плевать, но насилие над женщинами я не переношу. Куришь? – предложив пачку, я чуть приподнял брови.
Как сидела на топчане, так и осталась сидеть. Фотография не врала – высокий лоб, резко очерченные скулы, подчеркнутые чуть впалыми щеками, мешки под глазами, да еще и губа кровоточит.
– Не курю, но не откажусь, – грудным теплым голосом все же ответила Криста, тяжело поднимаясь. Прихрамывая на правую ногу, она уселась напротив, дрожащими скованными руками взяла папиросу, – ты у нас, значит, добренький?
– Пока что, – усмехнулся я, давая ей прикурить и с удовольствием наблюдая, как она глубоко нервно затянулась, – ты на Аманду ван Байер похожа.
– Мне говорили, – растянув губы в кривом подобии улыбки, девушка зажала в зубах папиросу и по мере возможностей откинула с глаз восхитительные пряди темно-медного цвета, – ты можешь сыпать комплиментами, конечно, но я все равно ничего не скажу.
– Может, скажешь? – сделав небольшую и совершенно ничего не значащую пометку о ее отказе, я покосился на наручные часы. – Мне еще троих допрашивать, не хочу опоздать на обед.
Сейчас мне нужно показывать безразличие, позволяя себе иногда заинтересованные взгляды на ее руки, губы, грудь. Пусть почувствует, что нравится мне. Когда через часок мои парни ее все же изнасилуют, она, как благоразумное создание, должна понять, что лучше один мужик, чем трое.
Покачав головой, Криста затянулась и выдохнула вместе с дымом:
– Не старайся, – прикрыв глаза, она снова чуть улыбнулась, – простыми разговорами ты от меня ничего не добьешься.
– А что мне, бить тебя? – недовольно фыркнул я, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди.
Надо же, впервые такой спокойный первый разговор, почти конструктивный. Никаких истерик, слез, принципиального молчания – значит, характер действительно сильный и крепкий. Интересно, конечно, но для работы очень плохо.
– Попробуй, – затушив окурок о пачку, рыжая вдруг по-настоящему, томно, соблазнительно улыбнулась, – а может быть, хочешь меня?
Так-так, я не понял, кто тут кем манипулирует? Блять, хочу, конечно! С таким-то выражением лица такое спрашивает! Но еще рано.
Показательно сглотнув и якобы взволнованно сжав карандаш, я с плохо скрытым вызовом прищурился:
– Льстишь себе, – и почему я уверен, что она не подсознательно воспринимает все тщательно отрепетированные знаки фальшивых эмоций, а действительно их считывает и делает для себя определенные выводы, – что, хочешь мне предложить секс в обмен на защиту? Со мной такое не работает.
Еще как работает, это даже самый лучший, идеальный вариант! Но ей об этом знать не обязательно. Мало какая женщина может не привязаться к мужчине, с которым спит неделю подряд, а то и больше.
– Хотела предложить, – кивнула она.
Если предлагает, значит, знает изнутри тюремный порядок, где проще всего лечь под офицера и забыть о большинстве проблем. Видимо, уже была в застенках. Может, как раз потому никто о ней ничего не знает, что год назад она сбежала? Нужно сделать запрос.
– Сегодня у нас явно продуктивного разговора не получится, – собрав свои вещички, я встал, – тебе лучше бы подумать о своем поведении, у нас вполне может получиться выгодная для обоих сделка.
– Оставь еще папироску для лучших раздумий, – абсолютно серьезно попросила девушка.
Вручив ей желаемое, я дал прикурить и ушел. Боже, с каким удовольствием я ее завтра трахну, сучку!
========== Часть 3 ==========
С легкостью скрывая отвращение, я расспросил ребят, как все прошло. Она не кричала, не плакала, только вырывалась, скрипела зубами и сопела. Ничем не выдала, что больно, когда специально наступили на подвернутую при задержании щиколотку. Вела себя, как стоик. И это плохо. Придется ломать самому, а это не самое приятное дело.
Я дал Кристе побыть в одиночестве, накрутить себя, подумать. Спустя ровно сутки после первого разговора я открыл дверь ее камеры. Девушка сидела в уголке на своем топчане, притянув колени к груди, уткнувшись в них лбом. Поза отчаяния и безысходности, превосходно.
Я довольно звучно положил папку на стол, но реакции не дождался. Так, это или очень плохо, если она замкнулась и перестанет идти на контакт, или очень хорошо, если она сейчас мне доверится.
– Ну что, сегодня будем разговаривать? – вздохнув, я сел и сцепил пальцы в замок.
Криста подняла голову, ткнулась затылком в стену, но глаза не открыла. Тщательно ощупав ее взглядом, я заметил на ее одежде белесые засохшие потеки спермы и поморщился. Ну почему надо все делать так неаккуратно…
Пара минут прошла в молчании. Постучав кончиком карандаша по столу, я попытался привлечь ее внимание, но безуспешно.
– Что ж, ладно, я не хочу с тобой играть в молчанку, – показательно захлопнув папку, я встал.
– И что, если я ничего не сказала, опять придут меня насиловать? – невесело усмехнулась девушка, медленно открывая глаза.
– Ты это о чем? – вполне натурально приподнял брови в знак удивления я.
– Вчера после тебя заявились три молодца, – она встала и скрестила руки на груди, чуть поджав травмированную ногу.
– Те же, которых я прогнал? – нахмурившись, я до побеления костяшек сжал пальцы на краешке папки, чтобы она это увидела. Дождавшись кивка, я пообещал: – Накажу и выговор сделаю, я такого приказа не давал.
Мне сейчас нужен повод на нее разозлиться. В принципе, можно за повод взять ее отказ говорить, поуговаривать немного и переходить к следующей фазе. Лишь бы в любви по привычке не признаться…
– Ждешь от меня благодарности? – хмыкнула Криста.
А вот и повод. Меня на самом деле взбесила ее пренебрежительная интонация, да и вся эта ситуация с приказами сверху не добавляла покоя.
– Может и жду! – рявкнул я, бросив бумаги на стол, толкнул девушку на топчан, завел скованные руки ей за голову. Получилось удобно устроиться на коленях, перекинув ее ноги через свои бедра. Нависая над ней, я зло прошипел: – Или тебе нравится, когда тебя насилуют?
Поза удачная, возбуждающая, но тень от ее локтя заслоняет мне почти все ее лицо, ничего нельзя точно разглядеть, и только напряженно сжавшиеся на моих боках бедра выдают ее волнение. Рывком расстегнув ремень, я чуть спустил брюки, стянул с нее штаны.
Криста дернулась, попыталась отодвинуться, напряглась, когда я грубо вошел. Резко и сильно вбиваясь в нее, я наблюдал за ее выражением лица и считал. Двадцать-двадцать пять импульсивных фрикций – и извинения. Мне была четко видна лишь часть ее щеки и уголок рта, и меня аж в пот бросило, когда я увидел, что она довольно, похотливо улыбается. В глотке пересохло от желания затолкать язык сквозь эту улыбку в ее грязный рот, но я усилием воли заставил себя остановиться, отстраниться.
– Прости, – никогда это слово у меня не получалось настолько хриплым и правдоподобным, – не знаю, что на меня нашло.
Уткнувшись лбом ей в плечо, я зажмурился, стиснул зубы до скрипа. Ну как можно было так улыбаться, как? Аж сердце сжимается… Или это яйца?
Но что я точно знаю – нежность после грубости всегда срабатывает как надо. Чуть повернув голову, я ласково поцеловал ее в уголок челюсти, с мягким нажимом провел ладонью по бедру. И да, ее на удивление упругое и подтянутое тело расслабилось, она тихо выдохнула.
Медленно толкнувшись, я ощутил было секундное сопротивление, но оно тут же сошло на нет. Я неторопливо, плавно покачивал тазом, гладил ее, целовал в шею – по своему собственному желанию. И наградой мне был тихий, глухой и какой-то очень нежный стон, который она тут же опасливо подавила. Улыбнувшись ей в плечо, я чуть приподнялся, забрался ладонью под кофту, чтобы накрыть ладонью небольшую теплую грудь с озорно торчащим соском.
– Зачем я это делаю? – хрипло шепнул я, жмурясь, и изумленно выдохнул ей в губы.
Я всегда считал, что поцелуев непосредственно во время потрахушек лучше избегать, потому что они могут выдать мое, в действительности, похуистичное отношение к подопытным, но тут уж она сама потянулась. Да и самому так хочется…
Секс получился настоящим, как это ни удивительно. Криста тихо стонала в поцелуй, обнимая меня за шею, а я едва не сходил с ума, пытаясь не забыть, что должен делать дальше.
Ну как можно кончить, когда тебя только что насиловали? Я уж никак не ожидал ее оргазма, так что и сам едва не излился внутри. Едва не задыхаясь на ее плече, я только вяло порадовался, что получилось натурально.
– А говорил, что не хочешь, – слабо усмехнулась девушка, расслабляя бедра на моих боках.
– Ты меня разозлила, – неохотно огрызнулся я, – больше это не повторится.
Встав, я отвернулся, застегнул брюки, аккуратно заправил рубашку, затянул ремень с эмблемой внутренней разведки на бляхе. Конечно, повторится, и не раз, но, раз не ломается она, должен ломаться я.
– А если я к своему предложению добавлю информацию? – заманчиво промурлыкала за спиной рыжая, судя по шороху, тоже поправляющая одежду.
– И почему я чувствую себя проституткой, которую пытаются купить? – закатив глаза, я повернулся к ней и скрестил руки на груди.
– Потому, что набиваешь себе цену? – лукаво прищурилась Криста.
– Нарываешься! – рыкнул я, вполне искренне, потому что нехрен обзываться.
– Рискуешь потерять информатора, – сев, спокойно улыбнулась она, – я знаю столько, что ты успеешь внеочередное звание получить.
– Ты невыносима, – вздохнув, я прислонился задницей к столу и хмуро уставился на нее, – говори давай.
– Ну да, за сегодня ты уже заплатил, – хихикнула заключенная, я тихо и зло рыкнул сквозь зубы.
Конечно, я должен играть злость, и я играю. Но на деле меня это одновременно бесит и веселит. Мы играем в кошки-мышки, только никак не определимся, кто же кошка, кто доминирует и кто кем манипулирует. К счастью, ее методы со мной не сработают, я не буду ради пизды делать что-то, что серьезно выйдет за рамки моего плана.
С легкой хромотой приблизившись, девушка указательными пальцами уцепилась бляху моего ремня и прижалась ко мне бедрами.
– Ты ведь можешь гарантировать мою неприкосновенность? – уточнила она так сладенько и соблазнительно, что захотелось немедленно поставить ее на колени, чтобы использовала рот по назначению.
Разумеется, в этой камере теперь буду появляться только я, чтобы максимизировать эффект ожидания.
– Ты будто не из подполья, а из стриптиз-бара, – сквозь зубы процедил я, увильнув от прямого ответа.
Потянув за пряжку сильнее, она приподнялась на носочки и на ухо мне прошептала, что через три дня планировалось ограбить по-тихому оружейный склад в небольшом городке неподалеку.
– И принеси мне шоколадку, – томно выдохнула Криста, куснув меня за мочку.
Как можно пренебрежительнее фыркнув, я отстранился.
– Про этот налет мы уже знаем, – убедительно соврал я, в который раз за сегодня поднимая со стола папку, – а шоколадку тебе не положено.
Уже в коридоре, далеко, где меня нельзя было услышать, я расхохотался. Прекрасно! Даже и не думал, что получится так продуктивно! Теперь она будет пытаться размягчить меня, привязать к себе, чтобы манипулировать, я буду потихоньку поддаваться, а она сама тем временем привяжется ко мне! Как просто влюбить в себя женщину, которая думает, что самая умная…
Пообедав и доложив командованию о планируемом повстанцами ограблении, я завалился с книгой на свою койку. Еще почти сутки можно нихрена не делать и предполагать, как Криста соберется ублажать меня завтра.
========== Часть 4 ==========
По пути к камере я продумывал план на сегодня. Ее просьбу с шоколадкой надо выполнить, но только позже, завтра или послезавтра, при этом смущаться и огрызаться, будто мне самому претит делать ей приятно, но все равно хочется. Скорее всего, сегодня опять будет секс и еще какая-нибудь просьба. Быть может, она даже обнаглеет и попросит снять наручники или что-то в этом роде. Я должен быть недовольным и соблазниться нехотя, информацию нужно требовать помасштабнее, в конце концов, она далеко не последний человек в подполье, должна знать самые крупные и серьезные планы. И самое главное – не признаться в любви. Такое чувство, что я со своей отработанной схемой коса, а она со своими непредвиденными реакциями и попытками перехватить контроль – чертов камень. Но это мы еще посмотрим.
Рыжая-бесстыжая ждала меня, ее мокрые волосы были стянуты в небрежную косичку. Отлично, ее помыли. Влажный пол в том углу, где установлен включаемый дистанционно душ, подтвердил мою догадку. Такая система во всех тюрьмах строгого режима, чтобы избежать малейшей возможности побега. Хотя для нее это не сахар – вон, кофта мокрая, потому что наручники с нее снимать никто не собирался. Ближайшие пару дней точно, а потом я, скорее всего, позволю ей себя уговорить.
– Какое недовольное лицо, – усмехнулся я, садясь за стол.
– Когда-нибудь заключенных будут мыть теплой водой? – желчно поинтересовалась девушка, теребя кончик косы.
Ей идет. Хотя с распущенными все же лучше.
– Когда заключенные начнут рассказывать побольше действительно интересных вещей, наверное, – безразлично пожал плечами я, внимательно изучая страницы своего блокнота.
Вспомнив привычку тюремных завхозов развлекаться путем включения воды в разное время суток, я прикусил губу, чтобы не фыркнуть.
– А покушение на императора интересная вещь? – снова сладенько и заманчиво промурлыкала она.
– Нет, это брехня, – подперев голову кулаком, я вздохнул и поднял на нее взгляд.
– Правда? – хитрый прищур делал ее похожим на лису. И надо понять, я здесь наивная курица или охотничий бассет. – Тем лучше, что вы все считаете его недосягаемым для нас.
Блять, ну как мне выяснить, разводит она меня или нет?! Это же ведь может касаться жизни самого императора! Да, Империя в случае его смерти не развалится, принц уже взрослый, но вся система пошатнется, а это такой простор для подобных ей анархистов…
– Где, когда и кто? – процедил я.
К черту все игры, я готов ей все суставы вывернуть, чтобы сказала!
– Я, – нахально улыбнулась она, – еще почти все подполье столицы. Ну, разумеется, в столице.
И замолчала, сучка, замолчала!
– Когда? – рыкнул я, треснув кулаком по столу. Цель внутренней разведки – защита государственного строя и жизней представителей правящей семьи, так что сейчас я почти чувствовал, как присяга жжет изнутри, требуя действовать. Даже если это просто провокация, я должен передать эту информацию в столицу, пусть будут готовы! Никто не воспринимал подполье всерьез, но оно уже сильно, если уж они даже подумать посмели о таком теракте. – Не зли меня!
– Я не против сказать, – пленительно улыбнулась Криста, – но это будет тебе дорого стоить.
– Может, мне просто переломать тебе кости? – поинтересовался я, вставая и отцепляя от ремня на бедре офицерский стек.
Она не изменилась в лице, даже не дрогнула улыбка на четко очерченных губах. Она веселилась, наблюдая за моей беспомощностью. Сучка.
– Ты можешь получить эту информацию с гораздо меньшими затратами сил и даже с собственным удовольствием, – посулила девушка, но уже поздно.
– Говори! – рявкнул я, за цепочку наручников дергая ее, чтобы встала.
– Покажи мне свою преданность императору, и я все тебе скажу, – Криста снова уцепилась за пряжку, – на что ты готов ради Империи?
Империя дала мне жизнь, дом, работу, Империя дала мне все, поэтому я без колебаний выдал:
– На все!
– Теперь у тебя нет обратного пути, – лукаво усмехнулась она, – сними наручники.
– Может, мне просто выбить из тебя это? – не выдержав, я вцепился ей в горло. – Заставить тебя умолять?
От злости темнело в глазах. Она играет со мной, намеренно бесит, чтобы сорвался! Вот только чего ей надо от меня, чего она добивается? Чтобы правда избил ее? Чтобы еще раз пожестче трахнул? Или просто хочет посмотреть на меня злого?
– Ты не заставишь, – самоуверенно улыбнулась рыжая, без малейшего страха глядя прямо мне в глаза, – я не боюсь боли и прекрасно умею ее терпеть. У тебя только один путь.
Мне хватило еще нескольких секунд, чтобы понять – и правда только один. Ну ничего, сбежать она не сможет.
Отпихнув ее от себя, я вышел в коридор и гаркнул:
– Дежурный!
– Я! – вскочил со своего стула сержант.
– Дай мне ключи от наручников, – совсем молодой парень торопливо зарылся в ящик и выложил на стол пару маленьких ключиков, – и будь наготове, ясно?
– Так точно! – стукнув кулаком по груди, он не садился, пока я не вернулся в камеру.
В любом случае, дверь и стены толстые, он ничего не услышит. Кажется мне, сейчас я поучаствую в той еще оргии…
Стоило только мне снять с тонких запястий стальные браслеты и отложить их на стол, довольная Криста взялась расстегивать на мне рубашку. Неужто просто секс без наручников она хотела? Что за бред… Но надо участвовать, а то могу остаться без информации.
Положив ладони ей на изгибы талии, я склонил голову за поцелуем. Стаскивая ткань с моих плеч, девушка приподнялась на носочки, ответила, вжалась в меня так, что возбудился бы и импотент. Я послушно завел руки за спину, с ее помощью высвобождаясь из узких манжет, она подалась еще чуть ближе…
– Эй! – я дернулся, услышав лязг, но наручники уже защелкнулись. С довольной улыбкой это наглое создание отстранилось, демонстрируя мне ключики. – Ты все равно не сбежишь!
– Я и не собираюсь, – заверила Криста, с оценивающим видом обходя вокруг меня, – подумать только, молодой горячий офицер разведки – и весь в моих руках, – я скрипнул зубами и попытался отстраниться, когда она поцеловала меня в лопатку, – и это на втором свидании, какой стыд…
Я молчал. В принципе, я вдвойне в выигрыше. Во-первых, информация. Во-вторых, ее эфемерная власть надо мной, которая ей нравится и которую я могу использовать. Обычно при открытии своих фетишей нормальный человек несколько противится. Я могу сделать вид, что мне понравились ее извращения и, в принципе, на этой почве “влюбиться” в нее и начать проситься в ополчение. Да, все прекрасно получается. Неделя унижений, все кончится, я трахну какую-нибудь нормальную бабу и забуду это все…
Взяв меня за плечи, Криста развернула меня кругом. Засранка, зачем же так удовлетворенно улыбаться? Так бы и врезал! Когда она надавила мне на плечи, я непонимающе приподнял брови. Но ее улыбка все сказала лучше слов.
Зло фыркнув, я опустился на колени.
– Хороший мальчик, хороший, – нежно проворковала рыжая, запуская пальцы мне в волосы. Я попытался увернуться и тут же получил искросыпительный удар в челюсть, – не балуйся, – за волосы подняв мою голову, она слизнула с моего подбородка капельку крови из разбитого уголка губ, – когда я сниму с тебя наручники, будешь командовать, а пока нужно слушаться, хорошо?
Сглотнув, я кивнул. Во что я, блять, влез? Ничего, кроме все возрастающей ненависти к этой извращенке, я сейчас не испытываю. Ну еще злость. На нее, на себя и на императора за его смертность. Но я должен. Если окажется, что это она так пошутила, или информация будет ложной, я найду ее хоть на другом краю света и убью. Забью до смерти, разорву на части и скормлю бездомным животным в каком-нибудь приюте, чтобы хоть какая-то польза от этого рыжего говна была.
Наклонившись, Криста поцеловала меня в ухо, звонко так чмокнула, я поморщился, но не отстранился. И, когда очередь дошла до губ, покорно впустил ее юркий язычок в рот, хотя очень хотелось сжать на нем зубы посильнее. Ей нужна власть надо мной, нужно мое послушание. Так и быть, она их получит. Блядина.
Чуть согнув ногу, она коленом уперлась мне в живот ниже пупка. Мои собственные несчастные колени уже болели, потому что пол в камере далек от гладкости, но я молчал.
