355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Варя Медная и Алена Савченкова » Паук приглашает на танец » Текст книги (страница 1)
Паук приглашает на танец
  • Текст добавлен: 2 апреля 2022, 03:34

Текст книги "Паук приглашает на танец"


Автор книги: Варя Медная и Алена Савченкова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Варя Медная и Алена Савченкова
Паук приглашает на танец

Посвящается моему любимому сказочнику

Пролог

Я в последний раз оправила пелерину и стукнула бронзовым кольцом, висевшим в пасти льва, о дверь. Механизм немедленно пришёл в действие: искусно вырезанные глаза вспыхнули алым, изваяние взмахнуло металлическими кольцами гривы, и утробный рык оповестил хозяев о моём прибытии. Я всегда стараюсь оставаться незаметной, поэтому столь громогласное извещение меня немало смутило. В голове даже мелькнула мысль вернуться обратно в экипаж и отбыть восвояси. Но я тут же отбросила её, да и в любом случае было уже поздно: в холле послышались шаги, а через секунду дверь распахнулась, явив высокого старика.

Надменный взгляд, которым он меня одарил, бравая выправка, а, главное, маниакально выглаженная форма указывали на дворецкого. Волосы пожилого джентльмена были совершенно белыми, без единого намека на былой цвет, словно он только что сунул голову в мешок с мукой.

– Мисс Аэнора Кармель?

–Да, сэр, – пискнула я.

Ещё с минуту старик рассматривал меня своими бледными, похожими на грязную речную воду глазами, видимо, раздумывая, не захлопнуть ли дверь перед моим носом, и наконец посторонился.

– Добро пожаловать в Ашерраден.

Я подхватила свой саквояж и скользнула внутрь. Створка за моей спиной закрылась со звуком захлопнувшейся ловушки.

Глава 1

Мальчишка лакей тут же бросился ко мне, чтобы принять поклажу.

– Остальные вещи прибудут позже, мисс? Ярик, – дворецкий указал на мальчишку, – заберёт их завтра на станции.

– Благодарю, сэр, но весь багаж при мне.

Белесые брови взлетели вверх, явно свидетельствуя, что мой авторитет в его глазах упал ещё ниже.

– И вам хватит этого, – пренебрежительный кивок в сторону моего потертого саквояжа, – чтобы учить детей его сиятельства всем необходимым премудростям?

– Несомненно, сэр.

– Что ж, тогда у вас ещё есть время, чтобы обустроиться и привести себя в порядок. Ужин начинается ровно в восемь. Ярик, проводи мисс Кармель в её комнату.

– Да, мистер Бернис.

Мальчишка зачастил вверх по лестнице, и я поспешила за ним.

– Мистер Бернис не так страшен, как кажется на первый взгляд, мисс Кармель, просто строг. Любит, чтобы всё было на своих местах, потому что человек принадлежит месту, как он любит повторять, а не место человеку. Ну, то есть это, конечно, не касается высокородных господ, которые никому не принадлежат, кроме самих себя и нашего Императорского Величества.

Пока мальчишка тараторил, я активно крутила головой, но парадная лестница и лабиринты коридоров, по которым меня вели, были освещены столь скудно, что это наталкивало на мысль о глазной болезни хозяев, либо же их чрезмерной экономии. А для успешного выполнения дела, ради которого я сюда прибыла, мне требовалось как можно скорее изучить каждый закуток замка, каждый угол и щель величиною с горошину. Тяжёлый канделябр, который нёс в руках Ярик, освещал лишь ограниченную область вокруг нас. Шесть огоньков на витом латунном основании попеременно выхватывали из темноты то резные дубовые перила, то портреты в основательных рамах, то закрытые двери по обе стороны от нас. В замке стояла полная тишина.

Наконец, показался коридор третьего этажа.

– Ты не против, Ярик?

Я нагнулась и легонько коснулась дорожки. Серебристо-синие струи растеклись от моих пальцев по ковровому узору, понеслись вперёд, переплетаясь и освещая нам путь. Под ногами расцвела пышная мерцающая лоза.

– Ух ты!

Признаться, его искреннее восхищение польстило. Простейшая вещь, а мальчишка смотрит на меня так, будто я только что превратила солнце в прикроватный ночник.

Он нагнулся и потянулся к ближайшему переливающемуся лазурью завитку, но в последний момент отдёрнул пальцы и неуверенно поглядел на меня.

– Не бойся, это свет, а не пламя, ты не обожжёшься, – догадалась я о его опасениях.

Мальчишка радостно потыкал ковёр и присвистнул.

– А меня вы бы… – Он тут же осекся и сконфуженно умолк.

Нетрудно было додумать вопрос и понять причину смущения, но помочь ему я, увы, ничем не могла. Кастовость нашего общества несправедлива. Как и сама жизнь в целом.

– Вот мы и на месте, – преувеличенно бодро возвестил мой провожатый немного погодя и распахнул неприметную дверь.

Прежде чем войти, я осторожно затушила туфелькой голубые струи.

В комнате уютно трещал камин, а на стене горел светильник. К тому же, наконец, выглянула луна, упорно прятавшаяся за тучами всю мою дорогу до замка, так что можно было беспрепятственно осмотреть место, в котором предстояло пробыть до тех пор, пока не сделаю то, за чем приехала, либо же пока меня не поймают… Но я уже дала себе обещание не думать о возможных последствиях.

Стены комнаты покрывало светло-кремовое полотно в мелкий синий цветочек, с потолка свешивалась люстра в виде полногрудой морской девы, трубящей в рог (не иначе, как оберег от злых духов), а брошенный перед камином коврик своей повышенной ворсистостью смутно напоминал длинношерстную борзую. Из мебели имелась узкая деревянная кровать наподобие той, что была в интернате, круглый столик, ширма и ореховый комод, над которым висело зеркало. Единственное окно располагалось в каменной нише за тяжёлыми бархатными занавесками, оканчивавшимися золотыми кисточками.

На пару секунд одолела оторопь: я буду здесь жить, комната целиком моя, никаких соседок! Из оцепенения меня вывел громкий стук: юный Ярик торжественно водрузил саквояж в центр.

– Вам ещё что-нибудь нужно, мисс?

– Спасибо, Ярик, больше ничего. Постой, который час?

Лакей открыл рот и исторг глухой металлический звон – по крайней мере, так мне показалось в первый миг, а потом я сообразила, что звук раздался откуда-то снизу.

Ярик прислушался.

– Ровно половина восьмого!

– Значит, в запасе есть ещё полчаса. Как мне найти обеденную залу?

– Вы не заблудитесь, мисс, – хмыкнул мальчишка. – Ой, мне пора.

Он нервно почесал руку под манжетой, будто почувствовал внезапный приступ аллергии, и выбежал из комнаты.

Оставшись одна, я быстро распаковала саквояж. Хватило пары минут и одного ящика комода, чтобы разложить мой скромный гардероб. Книги я выстроила в оконной нише, на широком подоконнике. В ненастную погоду на такой приятно забираться с ногами и прятаться ото всех с любимым томиком в руках. Впрочем, о чём это я, у меня другая задача, и расслабляться не придется.

Покончив с багажом, принялась за свой внешний вид: переоделась в положенное гувернанткам по статусу тёмно-малиновое платье со скромным воротничком, ополоснула лицо водой из кувшина, распустила и смочила волосы – по-другому с ними никак. Следующие четверть часа я отчаянно боролась с колтунами, рискуя остаться вовсе без волос. Промелькнула даже мысль воспользоваться служебным положением. Совсем чуть-чуть, и волосок ляжет к волоску. Кончики пальцев зазудели и налились силой, но я всё-таки сдержалась: если светящуюся ковровую дорожку ещё можно списать на услугу дому и хозяевам, то шикарная вечерняя прическа в этот перечень, увы, никак не вписывается.

Обидно обладать даром, который можешь использовать лишь во благо другим. Но таково положение сословия, к которому я принадлежу. И это, говоря начистоту, не самый худший вариант. Я подумала о таких, как Ярик, для которых магия навсегда останется под запретом, и содрогнулась. Оглядев себя напоследок в зеркало, осталась не то чтобы довольна, но, скажем так, удовлетворена, глубоко вздохнула и отправилась на встречу с новыми хозяевами.

Глава 2

Пока я была в комнате, кто-то зажег настенные светильники, крошечные язычки пламени танцевали по обе стороны от меня, выстраиваясь пылающим тоннелем. Теперь представилась отличная возможность рассмотреть роскошную обстановку Ашеррадена. Тут, наверное, одна картинная рама обходится дороже, чем моё годовое жалование.

На место я прибыла ровно за пять минут до назначенного времени. В обеденной зале помещался стол длинною метров десять, в центре его стояла ваза с цветами, а рядом – затейливое хрустальное блюдо с фруктами. Откуда-то сверху неслись звуки музыки. Подняв голову, я обнаружила в галерее над входом нескольких музыкантов. Они самозабвенно выводили что-то протяжно-лиричное.

Хозяева, как то и положено важным господам, заставили себя ждать. И я терпеливо дожидалась, наблюдая, как слуги накрывают на стол, и развлечения ради представляла себе нового работодателя. Я настолько увлеклась этим процессом, что чуть было не пропустила его появление.

Кенрик Мортленд, граф Ашерраден, оказался высоким худощавым мужчиной лет тридцати с небольшим. Бледное лицо обрамляли черные витые сосульки, а немного крючковатый нос и простой тёмный сюртук делали его похожим на ворона. К тому же, его сиятельство хромал, уродливо выкидывая в сторону правую ногу и тем самым окончательно развенчивая миф о том, что благородная кровь может помещаться лишь в утонченном сосуде.

Увиденное меня удивило, если учитывать скандальную историю его женитьбы, некогда наделавшую столько шума при дворе.

– Милорд, позвольте представиться. Я Аэнора Кармель, прибыла этим вечером, чтобы учить ваших детей основам придворной магии и этикета.

Граф дернулся и изумленно воззрился на меня, как если бы с ним заговорило кресло, и не просто заговорило – оскорбило. Лицо пересекла судорога, черные глаза под лохматыми бровями-гусеницами злобно вспыхнули.

– Какая приятная и неожиданная новость, Равен! – раздался от дверей холодный язвительный голос. – Оказывается, ты втайне от нас обзавелся миссис Фарроуч, да ещё и целым выводком в придачу. Предупредил бы заранее, справили бы твою свадьбу в Ашеррадене.

В проеме стоял высокий ладный джентльмен, чуть помоложе первого. Его рот был изогнут в полуулыбке, но вот невыносимо пронзительные голубые глаза – будто кто-то сунул в глазницы по топазу – оставались холодными. Холеное лицо, ленивые движения, небрежный тон, а главное, перекошенное от ужаса лицо мистера Берниса за его плечом (у старика разве что пена изо рта не шла. Надеюсь, его не хватит удар) ясно свидетельствовали о моей ошибке.

– Мисс Карррмель, – прорычал старик, – позвольте представить вам нового хозяина, графа Ашерраден.

Вот теперь всё встало на места. Саркастичный граф был не просто хорош собой, а убийственно хорош. И дело даже не в правильности лица – широкие скулы и слишком полные для мужчины губы не позволили бы ему попасть в ряды канонических красавцев, – а в каком-то сочетании ленивой холодности и сдерживаемого напряжения. Отчего-то я сразу поняла значение слова «порочный», которым пестрели страницы последнего прочитанного романа.

– Простите мою ошибку, милорд, – присела я в учтивом поклоне.

– Надеюсь, моих детей вы научите отличать графа от камердинера.

При этих словах бледное лицо мистера Фарроуча пошло бурыми пятнами. Всего-то час на новом месте, а уже успела обидеть камердинера. Делаю успехи.

– Да, милорд.

Граф прошел к столу и устроился с правого конца, закинув ногу на ногу. Мне он присесть не предложил.

– Подойдите ближе.

Я повиновалась.

– Сколько вам лет?

– Двадцать, милорд.

Он вскинул брови.

– И уже определены в дом графа. Будем надеяться, вы продержитесь дольше, чем ваши предшественницы.

Мои пальцы непроизвольно сжались, но он, кажется, не заметил.

– Я привезла с собой рекомендательные письма.

Даже не взглянув на протянутые документы, граф передал их через плечо мистеру Фарроучу.

– Проверь, всё ли как надо.

Тот хмуро вскрыл конверт ножом для фруктов и внимательно пробежал глазами написанное. Пока он вчитывался, граф бесцеремонно разглядывал меня.

– Вам придётся сменить платье.

– Простите, милорд? – Щеки у меня против воли вспыхнули.

– Фабиана не любит, когда слуги одеваются в кричащие тона. А у вас, к тому же, ещё и волосы неудобного цвета. Остригать вас не будем, но вот рыжий с малиновым это уже перебор.

– Благодарю за заботу, любовь моя, – раздался за моей спиной глубокий завораживающий голос, заставивший сердце сладко затрепетать.

В залу вошла высокая стройная женщина лет двадцати-шести. И если совсем недавно мне показалось, что граф хорош собой, то на её фоне он показался жалким уродцем (пусть это и не принято, сравнивать мужчин и женщин). Две толстые черные косы, перевитые золотыми лентами, спускались по точеным плечам и в районе лопаток сливались в одну. Казалось, именно их тяжесть заставляла красавицу держать спину так прямо, а подбородок – высоко поднятым. Шелковое платье глубокого синего оттенка – под стать глазам супруга – выгодно подчеркивало изгибы её фигуры, похожей на дивный музыкальный инструмент. Руки были по локоть закрыты перчатками, а в ложбинке между высокими грудями мерцала подвеска в виде сиреневой капельки.

С такой внешностью ей не стоит беспокоиться о нарядах слуг: в присутствии хозяйки Ашеррадена никому и в голову не придет смотреть на кого-то другого. Это подтверждалось реакцией мужчин. Если бы взглядом можно было есть, передо мной бы уже лежали чисто обглоданные косточки. Даже угрюмый мистер Фарроуч, нехотя, но всё же смотрел на неё.

Когда последние вибрации чудесного голоса стихли, мужчины стряхнули оцепенение. Граф, мгновение назад с обожанием смотревший на супругу, раздраженно поправил шейный платок.

– Леди Фабиана Мортленд, как всегда прекрасна и, как всегда, не умеет держать язык за зубами.

Не удостоив меня даже взглядом, и проигнорировав грубость супруга, красавица проплыла к своему месту на левом конце стола. Вокруг неё тут же засуетились слуги, поправляя и без того идеально выстроенные столовые приборы. Было забавно наблюдать за семейной парой, делившей ужин за одним столом на расстоянии десяти метров друг от друга. Семейную идиллию довершала цветочная ваза и блюдо с фруктами, напрочь отгораживавшие графа и графиню друг от друга.

Я вдруг сообразила, что стол накрыт всего на двух персон. Очевидно, приглашение на ужин не подразумевало, что я тоже буду есть. В желудке предательски заурчало.

– Пожалуй, серый вам больше пойдёт, – сказала графиня, по-прежнему не глядя в мою сторону и изящно отправляя кусочек жаркого в рот, – но в память о наряде я буду называть вас малиновкой, вы ведь не против?

– Не против, если вам так нравится, миледи.

– Это, знаете ли, такая невзрачная серая птичка с рыжим горлом и грудью, живущая в кустах.

– Знаю, миледи.

Оскорбительный вопрос не требовал ответа, но я не удержалась. Графиня наконец соизволила повернуться и окинула насмешливым взглядом мою невысокую фигуру, задержалась на прическе и, недобро усмехнувшись, отправила в рот следующий кусочек.

Губы графа тронула странная блаженная улыбка, но уже в следующую секунду исчезла, и лицо потемнело от едва сдерживаемой ярости. Я с недоумением наблюдала за этой богатой гаммой эмоций: обожание, ненависть, восхищение и раздражение быстро сменяли друг друга. И тут меня осенило: так вот как проявляются особенности графини!

– Ну, не стойте столбом, продемонстрируйте нам ваши… – рука графини сделала неопределенный жест, – способности.

– Фабиана… – предупреждающе повысил голос граф.

– А что? – Она невинно захлопала ресницами. – Или ты рассчитываешь, что я доверю своих детей зеленой, ах, простите, рыжей выпускнице? От её квалификации зависит будущность моих детей при дворе.

– Ты же обещала быть немногословной.

– Так зашейте мне рот, граф, как грозились.

Меня разрывало от двойственного чувства в отношении неё. С одной стороны, эта высокомерная особа вызывала чрезвычайное раздражение, а с другой, стоило ей заговорить, и со мной начинало твориться нечто необъяснимое. Осмелюсь предположить, что на мужчин её чары действовали несколько иначе и, несомненно, более сильно, но даже я их ощущала всей кожей. Казалось, меня обволакивает счастливой негой, и охватывает блаженная невесомость. Хотелось, чтобы она говорила и говорила, не переставая, неважно какие колкости. От её волнующего глубокого голоса даже по ушам бежали мурашки. Я опомнилась и осадила себя. Надо будет почитать на соответствующую тему. Мне вовсе не нравилось подобное подавление воли. Что касается графа, у него просто не было против неё шансов. Ни у одного мужчины не было.

– Равен, – мягкий голос, несомненно, был призван позлить супруга ещё больше, – приведи Эрселлу и Микаэля. Их общество порадует графа куда больше моего.

– Да, миледи.

Камердинер, вышел из-за стула графа и, нахохлившись, заковылял к выходу. Она могла бы поручить это любому из слуг, но послала за детьми калеку. Проводив насмешливым взглядом его неловкую фигуру, графиня снова повернулась к мужу.

– Как видишь, я сегодня кротка, как овечка.

Пока мы ждали – вернее, я ждала, а господа ужинали, – леди Фабиана изображала интерес к моей персоне.

– Так, вы, значит, сиротка?

– У меня есть родители, миледи.

– Но вы ведь воспитывались в интернате?

– Таковы правила, миледи.

– Значит, вы их не видели… фактически с рождения?

– Да, миледи.

– Так они, возможно, давно умерли?

– Мне это неизвестно, миледи.

– А вы так болезненно худы по природе, или вас там дурно кормили?

– С нами хорошо обращались, миледи.

– Как вы находите моего супруга?

– Простите, миледи?

– Он ведь красив, не правда ли? Вряд ли вы видели таких в своём интернате.

– Там раздельное обучение, миледи.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Щеки запылали, я взглядом воззвала к помощи графа, но наткнулась лишь на холодное любопытство. Так мальчишки смотрят на растянутого на камне лягушонка.

От неловкости меня избавил вернувшийся камердинер. Он вел за собой мальчика лет девяти и девчушку года на два младше. Лицо наследника было неприятно рыхлым и напоминало творожный пудинг. Глубоко посаженные глаза-изюмины лишь усиливали это сходство. Под тонкой просвечивающей кожей ветвились синие прожилки. Но надменное выражение не уступало материнскому. Девчушка же была просто загляденье: темные кудряшки и фарфоровое личико, ласковые глаза цвета каштанового меда. Пожалуй, только руки слегла длинноваты.

– Микаэль, подите-ка сюда.

Мальчишка подчинился матери, но плечи его передёрнулись. Ему уже сейчас не нравилось следовать чьим бы то ни было приказам. Из него выйдет идеальный наследник.

Леди Фабиана смочила краешек салфетки в графине с водой и стёрла с его щеки невидимое пятнышко.

– Где вы так вымазались?

Голос строгий, но я поняла, что это лишь видимость. На деле же она искала предлог, чтобы приласкать сына. Видимо, для проявления чувств в этой семье нуждались в предлогах.

– Маменька!

Мальчишка тут же вырвался и отступил назад, пытаясь сохранить достоинство. Графиня не стала настаивать.

– Леди Эрселла, виконт Микаэль, – как ни в чём не бывало продолжила она, – позвольте представить вашу новую гувернантку, мисс…

– Аэнора Кармель, – подсказала я.

– …мисс Аэнору Кармель.

– А как же Мэтти? – глаза девчушки наполнились слезами, верхняя губа задрожала.

– Забудьте про Мэтти.

– Но почему?

– Она больше не придёт.

– Почему?

– Потому что она знала, что её уход всех порадует. А Мэтти очень любила дарить радость.

– Ну хватит, – раздражённо вмешался граф и повернулся к детям. – Прекратите задавать глупые вопросы. Теперь у вас есть мисс Кармель. Так покажите, что вас хоть чему-то научили, поприветствуйте её, как полагается.

Тирада отца возымела действие: виконт церемонно мне кивнул. Леди Эрселла последовала примеру брата, но тут же расплылась в широкой улыбке, обнажив при этом два ряда меленьких острых зубов гнилостно-табачного оттенка. Готова спорить, леди Эрселла не курит табак. Мой взгляд случайно скользнул по её рукам: маленькие пальчики заканчивались не аккуратными детскими ноготками, а чем-то, смутно напоминавшим плотные бурые чешуйки, заострённые книзу, наподобие звериных коготков. Я впервые столкнулась с детьми от кровосмесительных браков, а потому моё замешательство вполне объяснимо.

– На что это вы уставились, мисс Кармель? – прервал затянувшуюся паузу граф. – Или у моей дочери петрушка в зубах застряла?

– Нет… прошу прощения, милорд.

– Вы не хотите ответить любезностью на любезность?

Я сделала запоздалый книксен и улыбнулась будущим воспитанникам.

– Приветствую вас, леди Эрселла, виконт Микаэль.

– Чудно, – резюмировала графиня. – Ну а теперь поразите нас своими талантами.

Последнее слово было произнесено драматическим шепотом. Сделав вид, что не заметила издевки, я приблизилась к новым подопечным.

– Вот, допустим, обратится к вам, леди Эрселла, её императорское величество, недовольная своей причёской. А вы сделаете вот так… – я легонько дотронулась до ореховой пряди девочки, и упругая кудряшка сложилась замысловатым цветком, – … и она снова придёт в хорошее расположение духа, увидев, как преобразилась.

Девочка восторженно взвизгнула и захлопала в ладоши.

– Ещё! Покажите ещё, мисс Кармель!

– Леди Эрселла, ведите себя сообразно положению, – одёрнула её мать, и та тут же сникла.

Признаться, улыбаться девочке и правда следовало пореже, если хочет в будущем найти себе мужа. Но я, кажется, начинала привыкать к её необычной внешности. В конце концов, передо мной всего лишь дитя, не виноватое в прегрешениях родителей.

– Или же попросит его императорское величество вас, виконт, написать от его имени письмо. Но каждому свойствен свой собственный наклон руки и росчерк. Любой другой на вашем месте растерялся бы, но вы поступите следующим образом… – За неимением пера и чернил, я легонько дотронулась до окаймлявшего скатерть узора из контрастных зеленых ниток. Изумрудная змейка послушно проследовала за моими пальцами и легла на белоснежную скатерть внушительным вензелем, в котором угадывались инициалы монаршей особы. – Вот и все, приказ выполнен, а для этого вам требовалось лишь разок воочию увидеть образец почерка.

Мальчишка против воли впечатлился, изменив равнодушно-презрительному выражению, скопированному с родителей.

– Что ж, фокусы вы и впрямь умеете показывать, – усмехнулась графиня. – Ваши предшественницы были менее талантливы… по крайней мере, по этой части. Насколько я понимаю, вам подчиняются вещества?

– Да, миледи.

– И как это работает?

– Мне и самой до конца неизвестно, миледи, – это была чистая правда, – просто, при определённой концентрации, я могу извлекать энергию из материала и направлять её в нужное русло, так что вещество перестраивается согласно моей воле.

– И что же: концентрация, и всё? И уже завтра почти каждый может пойти сворачивать горы?

Тут она, конечно, преувеличивала. Таких, как я, с полноценной искрой, рождается не так уж и много.

– Не совсем, миледи. Я училась управлять даром много лет.

Как ни удивительно, графиня тоже была заинтригована, хоть и старалась замаскировать любопытство небрежным тоном.

– А вы смогли бы, к примеру, превратить эту воду, – она плеснула в бокал из хрустального графина и пододвинула ко мне, – в вино?

– Простите, для моей супруги это весьма болезненный вопрос, – встрял граф.

Я приложила немалое усилие, сдерживая улыбку.

– Нет, миледи. Мне подчиняется только твердая материя.

– А обрушить люстру на голову моего мужа?

– Этого тоже не могу – мне нужно соприкасаться непосредственно с материалом, а потолки в Ашеррадене слишком высоки.

– Значит, к воде и воздуху вы отношения не имеете?

– Нет, миледи. Водные и эфемерные вещества вне сферы моей компетенции. К тому же, я могу лишь использовать заложенную в материи энергию и составляющие её частицы, но не в состоянии получать нечто совершенно новое. К примеру, мне под силу высечь из дерева скульптуру, пусть и неумело, но не сделать её каменной.

Азарт в глазах графини поутих.

– Но вы сможете научить тому, что умеете, моих детей?

– Я раскрою искру каждого настолько, насколько позволит их природа и мои силы. Однако выявить широту диапазонов смогу, только проэкзаменовав их.

Тут я покривила душой: в мои планы не входило так надолго задерживаться в Ашеррадене.

– Что ж, завтра же этим и займётесь. Беула!

Графиня позвонила в серебряный колокольчик, и через считанные мгновения в залу, почесывая руку, вбежала полнощекая девушка в чепце и с простым открытым лицом – явно нянечка.

– Леди и виконту уже пора укладываться. Почитай им перед сном.

– Да, миледи.

– И принеси бриошей со сливочным кремом, – повелительно добавил виконт.

– Негоже на ночь глядя масляными булками баловаться, милорд. Оно их лучше будет с утречка, к чаю: так и для животика, и для настроения полезнее.

– И ты ещё будешь указывать своему хозяину? – Лицо леди Фабианы потемнело. – Отведёшь господ наверх и немедленно принесёшь бриошей, как и велел мой сын.

– Д-да, миледи, простите, миледи.

Служанка посерела, а губы виконта растянулись в торжествующей улыбке. Он холодно отказался от предложенной руки и, вздёрнув подбородок, направился во главе процессии из зала. Девочка охотно уцепилась за нянечку, напоследок одарив меня своей незабываемой улыбкой.

– Мы слишком балуем слуг, – заметила графиня, когда троица покинула зал.

– Велю её завтра рассчитать, – равнодушно отозвался граф.

– Не нужно. На место девчонки придёт другая, такая же бестолковая. Как видите, мисс Кармель, – леди Фабиана сокрушенно покачала головой, – даже облеченные властью не всегда получают желаемое. Хотя кому, как не вам, это знать. Как это, должно быть, досадно держать в руках такую силу и не иметь возможности ею пользоваться… – Она злорадно улыбнулась. – Я бы на вашем месте не удержалась.

Даже не сомневаюсь.

– Увы, миледи, сила всегда сопряжена с ограничениями. Тот, кто использует дар ради собственной выгоды, очень скоро лишается его. Природа мудра в своём творчестве.

– Видимо, часть тварей были экспериментальными, – криво ухмыльнулся граф.

Графиня, уже поднявшаяся было из-за стола, отшвырнула салфетку.

– А знаете, у меня сегодня необычайно весёлое настроение! – злобно сообщила она. Несмотря на её ядовитый тон, меня вновь пронзил волнующий трепет. – Почему бы нам не устроить небольшой праздник в честь прибытия мисс Кармель?

– Фабиана, тебе лучше пойти к себе, – граф угрожающе поднялся со своего места.

Графиня и глазом не моргнула.

– Что с музыкантами? Почему они затихли? На празднике непременно должна быть музыка!

Музыка и правда прекратилась уже какое-то время назад.

– Хотя к черту их! Они нам не нужны. А вы знаете, мисс Кармель, что раньше я прекрасно музицировала?

Графиня размашисто зашагала к роялю в дальнем конце залы.

– Фабиана, не смей! – прорычал граф.

– Мне даже прочили блестящее будущее. Говорили, у меня дар.

Она откинула крышку инструмента и, не снимая перчаток, пробежалась пальцами по клавишам. Граф рванул в её сторону.

И тут леди Фабиана запела.

Ничего подобного я в жизни не испытывала: сердце защемило от восторга, мне хотелось смеяться и плакать одновременно, а ещё подбежать и покрыть поцелуями её тонкие пальцы, и слушать-слушать непередаваемый голос, уносивший на волнах блаженства и заставлявший каждую клеточку тела вибрировать.

Граф замер в нескольких шагах от неё и, судя по лицу, переживал схожие эмоции. Его грудь тяжело вздымалась, саркастичное лицо смягчилось, и даже уши покраснели. А потом он сделал над собой отчаянное усилие, как человек, идущий по колено в бурном потоке. Шаг, ещё один. Наконец, оказался возле графини и влепил ей пощёчину.

Песня оборвалась, и меня отпустило. Леди Фабиана упала, держась за щеку, на которой остался красный след и даже капельки крови там, где её оцарапал граф: ногти у него ухоженные и чуть длиннее, чем принято у мужчин. В первую секунду графиня была совершенно ошеломлена и, казалось, сейчас заплачет. Мне стало почти жаль её. Но леди Фабиана быстро опомнилась, вскочила на ноги и, вздёрнув подбородок, величественно выплыла из зала.

– Что ж, теперь осталось уладить кое-какие формальности, – как ни в чём не бывало обернулся ко мне граф.

Он по-прежнему тяжело дышал, но на лицо вернулось непроницаемое выражение. Всё ещё не отойдя от потрясения, я кивнула и последовала за ним.

Глава 3

На краю стола возвышалась конструкция, смутно напоминавшая приспособление для приготовления фондю: тусклая бронзовая чаша на раскидистых ножках, под которой трепыхался огонёк. Под его воздействием вязкая бордовая масса, наполнявшая чашу, тихонько бурлила, словно граф готовил кровавое варево.

Сам он сидел за столом, откинувшись в обитое зеленым бархатом кресло. Стоявший позади него мистер Фарроуч угрюмо морщился.

– Сядь, – граф даже не обернулся.

– Благодарю, ваше сиятельство, это ни к чему, – стиснул зубы тот.

– Я сказал: сядь, – повысил голос граф и добавил уже мягче. – Так мне будет проще общаться с мисс Кармель – чтобы не передавать каждый раз бумаги через голову.

Я понимала, что он лжёт. Мистер Фарроуч понимал, что он лжёт.

Камердинер насупился ещё сильнее, но подчинился приказу с явным облечением, отставив ногу немного в сторону.

Граф протянул мне листки и перо. Я приняла их и, не дожидаясь приглашения, села. В конце концов, будь он джентльменом, давно бы догадался сам это предложить. Однако отвратительный инцидент с супругой, свидетельницей которого я только что стала, автоматически лишил его права так называться.

– Что это вы делаете, мисс Кармель?

– Читаю договор, милорд.

– Вы…что? – Он внезапно откинул голову и расхохотался.

– Тогда верните-ка перо, а то, чего доброго, внесёте правки.

– В этом нет необходимости, милорд.

– Вы мне не доверяете?

– Нет, милорд. Это не входит в мои обязанности.

Я потянулась, чтобы поставить свою подпись, но последний пункт заставил нахмуриться.

– Не знала, что знак принадлежности к дому является необходимым условием.

– Это стандартный договор, – пожал плечами граф.

– Нельзя ли убрать сей пункт?

– Исключено. Нанимая работников, мы тоже идём на определённый риск и хотим быть уверены, что вы не смоетесь раньше времени, прихватив наши фамильные ложки.

– Но это существенное ограничение.

– Пункт – всего лишь формальность. Никто не собирается им злоупотреблять. Знак будет снят по истечении срока действия договора.

В душе неприятно сжалось, но иного пути нет. Немного помедлив, я поставила свою подпись. Едва успела довершить последний элемент, граф вырвал у меня листки и передал их мистеру Фарроучу.

– Чудно. Как видите, ничего страшного не произошло: молния не прорезала небо, а у меня не выросли черные крылья.

Стоило ему это произнести, как за окном послышались отдалённые раскаты грома, словно небо оценило шутку и усмехнулось в ответ.

Граф передвинул давешнюю бурлящую конструкцию в центр, выдвинул ящик стола и достал оттуда штемпель – похожим мистер Фарроуч только что поставил печать на обоих экземплярах договора. Только у этого приспособления была костяная ручка, а на конце поблескивал стальной рисунок, очертаниями напоминавший замок.

– Что здесь?

Я кивнула на перекатывающуюся в чаше отвратительную багровую массу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю