Текст книги "Мой воин (ЛП)"

Автор книги: vampgirl18

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

POV Эдвард

Тук-тук-тук!

Тук-тук-тук! Ба-Бах!

– Эдвард, я знаю, что ты там, открой дверь. Нам нужно поговорить.

«Нет! Я не открою дверь», – по-детски подумал я, продолжая лежать на кровати и надеясь, что голос по ту сторону просто исчезнет.

БАХ! БАХ! БАХ!

– Во имя Богов, я не уйду, пока ты не откроешь дверь и не поговоришь со мной!

Я перевернулся и встал с кровати. Золотисто-розовый свет струился из окна над моей головой. Сейчас не могло быть больше шести утра.

Черт возьми, Джаспер!

Я поплелся к двери и распахнул ее. Взглянув на высокого светловолосого мужчину на пороге, я вернулся назад, присаживаясь на свою кровать, желая лишь еще немного поспать. Я жестом указал на стул, и Джаспер сел. Он не отрывал от меня взгляда, пока я не посмотрел в его голубые глаза, мои же зеленые были по-прежнему сощурены из-за раздражения.

– Полагаю, ты знаешь, почему я здесь, – начал он, пристально глядя на меня. Мне стало неудобно, и я отвернулся. После стольких лет, он, казалось, видит меня насквозь.

Мы с Джаспером сражались плечом к плечу в течение многих лет, но наши взаимоотношения были намного глубже. Он является лидером Апеннинской армии. Мы встретились, когда он шел через Фивы – откуда я родом, – направляясь в Ахайю. Однако, не зная местности, он понятия не имел, как туда добраться. Вот и я предложил провести его кавалерию в Ахайю. С тех пор мы стали друзьями.

– Да. Думаю, знаю, – насмехался я.

Он потер виски и посмотрел в потолок, словно умоляя Зевса сделать меня сговорчивее.

– Эдвард, я пришел сюда не для того, чтобы доводы приводить. Я здесь по приказу, ты же понимаешь это, брат. Король Аро послал меня, чтобы я убедил тебя вступить в наши ряды и присоединиться к войне против Трои. Ты знаменитый воин, Эдвард; ты должен быть там, на стороне своих соотечественников.

– Подумай о трофеях – женщины, золото, слава, Эдвард! Ты мог бы стать бессмертным, запечатлевшись в истории для будущих поколений, как великий воин, который привел своих людей к победе. Подумай об этом. Что тебе терять?

Я задумался над его словами.

Я был известным воином в Греции, являясь ценным приобретением для греческой армии, но сражаться в войне против страны, обладающей лучшими лучниками и стенами, неприступными как горы, мне вовсе не хотелось. Но не это было главным – я не желал участвовать в войне против страны, которая не сделала ничего плохого; разве что их принц был слишком развратным для собственного блага. Нет.

Мне не нужны были женщины – в Греции было бессчетное множество девушек, готовых согреть мою постель. Моя мать учила меня быть почтительным с женщинами, а не осквернять их тела изнасилованием.

Мне не нужно золото – у меня было все, о чем только можно мечтать.

– У меня нет оснований сражаться, Джаспер, особенно за такого короля, как Аро.

– Тогда не сражайся за него, сражайся за меня. Сражайся за своих мужчин. Сражайся за свою страну! – Он был полон живой надежды, произнося последнее предложение.

Я задумался над его словами.

– И мне не придется общаться с Аро?

Чувствуя победу, Джаспер слегка усмехнулся. Самодовольный бастард.

– Только если ты захочешь.

Я фыркнул от смеха.

– Я ведь не хочу выглядеть сволочью, поэтому согласился сражаться за тебя, не за него.

Джаспер широко улыбнулся.

– Я и не ожидал большего от великого Эдварда Каллена, – ответил он, встав и с издевкой поклонившись мне. Я поднялся, подталкивая усмехающегося Джаспера к двери.

– Убирайся отсюда, скотина, – сказал я, усмехаясь, пока он садился на лошадь.

– Эдвард, помни – мы уплываем в Трою через три дня. Будь у берега на рассвете, – сказал он и ускакал.

Я покачал головой и забрался на лошадь; мне нужно было подготовить свое войско.

***

Три дня спустя. Середина утра

POV Белла

– Элис! Помедленнее, похоже, ты хочешь, чтобы я упала, – воскликнула я, когда маленькая черноволосая нимфа бросилась через труднопроходимую местность.

Я подняла юбку своего бело-голубого платья, ступая по лестнице храма Аполлона.

Мы с Элис – моей кузиной и очень близкой подругой – часто приходили сюда, чтобы насладиться морским воздухом. Воздух в Трое всегда был теплым и сухим, но морской бриз помогал избавиться от изнуряющей жары. Вода была прохладной и успокаивающей, и очень освежающей в сравнении с грубой средой.

Сегодня все было иначе. Я слышала, как мужчины на берегу ворчали и кричали, возводя оборонительные сооружения против греков. Воздух нисколько не охлаждал и не успокаивал меня, наоборот, казался угнетающим, а вода – беспокойной. Будто знала, что плывет к берегу.

Меня переполняла не только печаль, когда я думала о кровопролитии, которое вот-вот состоится, но и яростный гнев. Греки не имели права угрожать моей родине, не имели права приходить сюда, требуя нашего подчинения эгоистичному королю! У них было достаточно земли, достаточно богатства, и, что более важно, уже погибло много людей.

– Прости, Белла, нам надо торопиться! Мы должны вернуться в город до прихода греков, – воскликнула Элис и бросилась к широким дверям храма, врываясь внутрь.

Я неуклюже последовала за ней, открывая свой кожаный мешочек. В своей мягкой сумке я искала цветы и монеты, что мы с Элис приносили в дар Аполлону. Я отодвинула пергамент и тесьму для волос и достала мешочек монет и цветы, передав их Элис.

Мы поприветствовали верховного жреца, положили наши цветы и монеты на алтарь и начали молиться.

Я молила Аполлона, чтобы вместе со своей семьей я пережила надвигающееся нападение на наш город, чтобы как можно меньше моего народа погибло, если это возможно. А еще я молилась за греков. Я молилась, чтобы они поняли, что их путь ошибочный, и вернулись к своим семьям. Дело было безнадежным, но если кто-то из Богов и мог сделать это, то только наш великий защитник Аполлон.

Я встала и подошла к Элис, тихо беседующей с одной из жриц о своих опасениях по поводу предстоящей войны.

– Простите, – обратилась я к жрице, которая, заметив меня, почтительно поклонилась. Мы с Элис были частью королевского двора в Трое. Наши родители, ее отец и моя мать, брат и сестра короля – или дяди, как мы его зовем, – Приама. Мне не нравилось, когда люди кланялись или приседали передо мной, однако с этим мне приходилось жить. – Элис, нам, правда, нужно вернуться во дворец до прибытия кораблей.

Она кивнула, широко распахивая свои серые глаза, и взяла меня под руку. Мы прошли по Храму, выходя на солнце.

Мы не прошли и двадцати футов, когда услышали звон колоколов, раздающийся от ворот нашего города. Я повернулась к Элис с паническим выражением на лице. Оглянувшись на море, я почувствовала страх.

Я в ужасе ахнула. Сотни судов плыли к берегу. Цветные флаги колыхались на ветру, простираясь так далеко, насколько позволяло видеть наше зрение.

– Белла! Мы должны вернуться в город, – воскликнула Элис и развернулась, намереваясь уйти.

Я схватила ее за руку.

– Нет. Времени больше нет! Наши солдаты уже выступили, нет ни единой возможности безопасно вернуться в город! Мы должны спрятаться в Храме, – торопливо крикнула я, таща ее обратно.

Она кивнула, и мы побежали обратно к лестнице. Мы подбежали к двери, и я повернулась, чтобы еще раз взглянуть на суда – некоторые уже вот-вот подойдут к берегу. Мной овладела паника, и Элис пришлось втаскивать меня в храм.

– Давай, Белла! Мы должны спешить, – пропищала Элис, когда вокруг нас образовалось столпотворение.

Жрецы, жрицы и подручные слуги носились вокруг; мужчины, вооруженные кинжалами, направлялись к задним и передним выходам; женщины бегали по храму, пытаясь спрятаться.

Мы с Элис нырнули за одну из больших каменных колонн, которые образовывали круг внутри храма. Казалось, мы просидели там несколько дней. Я следила, как солнце сдвигало тени в комнате, пока Аполлон катил яркий шар по небу.

Я вся тряслась, слыша удары мечей, победные крики и стоны боли.

Я подпрыгнула, услышав крики мужчин слишком близко к Храму.

Они ведь не станут осквернять священное место?

Я ошиблась. Они стучали и колотили в двери, пока их не выломали. Поток яркого света хлынул внутрь, а вместе с ним и греческие воины. Я молилась, чтобы они не нашли нашего укрытия.

Я слышала страшные истории о том, что творили греки с женщинами из завоеванных ими стран. Они забирали себе женщин в качестве трофея и убивали их, когда те им надоедали. Я задрожала – уж лучше умереть, чем быть развлечением для тошнотворного грека.

Дыхание Элис участилось, когда борьба достигла круга колонн, за которыми мы прятались. Мертвые тела жрецов лежали подле наших ног, из перерезанных глоток на пол все еще струилась кровь – даже у тех, кто не был вооружен.

Я осмотрелась вокруг и заметила большой стол примерно в восьми футах от нас. На нем была желтая скатерть, ниспадающая до пола. Я пихнула Элис в бок, и она резко посмотрела на меня. Я кивнула головой в сторону стола, но она покачала головой, глазами умоляя меня не ходить. Многозначительно посмотрев на нее, я огляделась вокруг, чтобы убедиться, что по близости нет греков.

Со стороны побережья все было чисто, и, быстро чмокнув Элис в щеку, я стала ползти к столу. Почти там! В тот момент, когда начала поднимать скатерть, я почувствовала острую боль в затылке – воин нашел меня.

Я стала брыкаться и извиваться, когда его рука, ухватив мои длинные каштановые волосы, потянула меня вверх. Я впилась своими ногтями в его руки. Мне необходимо бороться. Выйти победителем из этой ситуации не было ни единого шанса, но возможность нанести моему похитителю увечья была мне только в радость.

Я почувствовала его рот рядом со своим ухом и вздрогнула от отвращения.

– Ты, дерзкая потаскушка! Посмотрим, сколько храбрости останется в тебе, когда я с тобой разберусь.

Он развернул меня, ударив так сильно, что я упала на землю. Тут же поднеся руку ко рту, я почувствовала кровь. Волна тошноты прошла через меня, но тут же отступила, вытесненная чувством ненависти ко всей греческой армаде. Он снова схватил меня за волосы, поднимая на ноги.

– Обыщите тут каждый угол, найдите все живое, что только сможете!

Покрытый кровью загорелый мужчина кивнул и двинулся по кругу, переходя от колонны к колонне и проверяя каждую из них. Я дернулась вперед и закричала, когда увидела высокого воина со светлыми волосами, торчащими из-под шлема. Он грубо вытащил Элис из ее укрытия. Она храбро сражалась, но была намного меньше в сравнении с солдатом.

Они вывели нас под палящий зной. Вместе с другими женщинами нас выстроили возле храмовой стены, словно скот на базаре. До моего слуха донеслось громкое одобрительное восклицание, – победный возглас – застыл в воздухе… Я поняла, что мы потеряли берег.

– Джаспер! Иди сюда, – один из стражников окликнул высокого белокурого солдата. Он тут же подошел, продемонстрировав самоуверенную походку.

– В чем дело? – спросил он мужчину. Солдат наклонился ближе и прошептал что-то на ухо Джасперу. Он жестом указал в нашу с Элис сторону и тяжело сглотнул. Я знала почему. Мы обе были в одинаковых золотых ожерельях. На подвесках красовалась королевская печать Трои. Мы надевали их каждый раз, когда выходили в город или за его пределы.

Джаспер медленно кивнул и подошел к нам, в его льдисто-голубых глазах отчетливо читался холодный расчет.

– Итак, потрудитесь-ка объяснить мне, почему две девушки из королевской семьи вне стен города?

Элис плюнула ему в лицо, и он наотмашь ударил ее по левой щеке.

– А ты, маленькая, потом пойдешь со мной, – зашипел он, вытирая лицо.

Схватив за руку, он толкнул меня к другим стоящим рядом солдатам.

– Отведите ее к Эдварду из Фив – он заслуживает приятного удовольствия после сегодняшней трудной битвы. Не трогать ее. Это приказ. Эдвард не выносит блудниц, а на ней одежда девы, – мужчины жадно меня оглядели, отчего возникло чувство, будто я подверглась изнасилованию.

– Давай, девка, двигайся. И не пытайся что-нибудь вытворить, иначе мой клинок окажется в твоем милом горле, – засмеялся крупный мужчина, схватив меня за руку и потащив вперед.

Я не обратила внимания на его угрозы, изворачиваясь, чтобы взглянуть на Элис в последний раз, не уверенная, что увижу ее снова.

POV Эдвард

Я люблю битвы.

Все просто и понятно.

Мне нравится держать в одной руке меч, а в другой – человеческую жизнь. Но я не всегда ненавидел всю ту грязь, что оставалась после сражения. Кровь, пот и грязь запекались на моей коже, превращаясь в дурно пахнущую смесь. Все, чего мне хотелось, – это вернуться к себе в палатку и помыться.

Я шел по пляжу, направляясь к своему шатру. Я проходил мимо групп мужчин, рядов из других шатров и груды тел. Воины кричали от радости, наслаждаясь легкой победой – мы взяли троянский пляж всего за несколько часов. Я был абсолютно уверен – Троя падет очень быстро.

– Господин, у меня есть радостные новости.

Я повернулся, взглянув на человека, который только что подошел. У него были темные волосы, загорелое лицо и добрые – для воина – карие глаза. Его звали Джейкоб, и он был моим главным противником.

Я снял шлем и провел рукой по своим влажным бронзовым волосам.

– Что такое, Джейкоб? Аро наконец прибыл?

– Оу, нет. Боюсь, не настолько хорошие, – усмехнулся он. – Когда мы ворвались в храм, то нашли двух королевских женщин… Одну Джаспер оставил себе, а вторую приберег для тебя.

Конечно, он так и сделал. Больше сражений Джаспер любил только женщин.

– Королевские? Что они делали в Храме? – спросил я, когда мы достигли моего шатра. Членам королевской семьи полагалось находиться в замке, за десятью рядами стражников…

– Какая разница? Сегодня Боги улыбнулись нам, мой друг. Возьми ее, насладись трофеем!

Он ушел туда, откуда пришел, а я только покачал головой.

Я откинул полы ткани и вошел внутрь шатра.

Полуденное солнце ярко освещало его, но на ночь окна можно было закрыть тканью. В центре располагалась металлическая пластина с разбросанными на ней камнями. Сверху лежали дрова – можно будет развести огонь, если станет холодно. Сено, шкуры животных и парусина сброшены вместе в качестве импровизированной кровати, располагающейся в дальнем углу палатки; на маленьком столике рядом с кроватью стояла тарелкой с едой. Справа от меня был таз с водой, полотенца и масла, чтобы я мог помыться.

А еще здесь была девушка с привязанными к столбу шатра руками.

Ее грязное голубое платье шелестело и закручивалось, пока она пыталась освободиться. Спутанные каштановые волосы струились по плечам, доходя до талии. Ее кожа, покрытая грязью, поблескивала от пота.

– Как тебя зовут? – спросил я, снимая покрытые кровью латы с груди и рук. Бросив их рядом с мечом и щитом, я подошел к тазу. Плеснул воды на грязные руки и лицо, используя одно из грубых полотенец, смывая с себя пот, грязь и кровь.

Она повернулась ко мне лицом, как только я заговорил с ней. Она уставилась на меня, явно заметив, что я раздет, а потом быстро отвернулась. Я закатил глаза, снимая с ног латы и сандалии. Быстро вытер полотенцем голые ноги и бедра. Вытащив одежду из сумки, надел ее.

– Ты плохо меня расслышала? Я спросил: «Как тебя зовут?» – повторил я.

По-прежнему никакого ответа. Я подошел ближе, опускаясь рядом с ней на колени. Она не желала на меня смотреть. Я вздохнул и посмотрел на ее запястья, они были перепачканы кровью. Я протянул руку, желая помочь девушке, но она начала кричать.

– Оставь меня! Ты, отвратительный грек! Убийца! Душегуб! – она пошевелилась в попытке отодвинуться, но ее ноги были связаны слишком надежно.

Я встал перед ней, заставляя взглянуть на себя. Первым, что я заметил, посмотрев на ее лицо, была засохшая кровь у ранки на ее нижней губе. У нее было миловидное лицо в форме сердечка, большие карие глаза, – в которых сейчас полыхала ярость, – обрамленные густыми ресницами, маленький, прямой нос и пухлые губы. Она выглядела так невинно.

Я говорил спокойно и ясно: – Я Эдвард из Фив. Я не причиню тебе вреда, если ты не будешь меня сердить… Позволь сказать, что в твоих интересах этого не делать. Я хочу снять веревки и обработать твои раны, – она просто сердито смотрела на меня, ничего не говоря. – Если ты это уяснила, то ничего не говори и просто смотри на меня. – Ее взгляд стал еще свирепее, если такое вообще возможно, однако она молчала, и я воспринял это как знак, что можно продолжать.

Вначале я развязал ее ноги, становясь сбоку, на случай, если ей захочется меня лягнуть. Зайдя ей за спину, я осторожно развязал веревки на запястьях. Раны выглядели ужасно.

Она выдернула одну руку, чтобы рассмотреть ее. Выглядела девушка мертвенно-бледной, когда медленно покрутила запястьем. Быстрым движением она отвела руку, залепив мне по лицу, что было силы.

Моя голова повернулась в сторону, застыв в таком положение, пока я изо всех сил пытался контролировать свой гнев. Этой девушке повезло, что она получила травму, отчего не смогла сильно ударить. Когда я заговорил, мой голос был жестким и сдержанным.

– Могу я спросить, за что, девчонка?

– Аполлон будет мстить! Ты пролил кровь безоружных жрецов! Пусть вся ярость Богов обрушится на греческую армию!

Я расхохотался.

– Я никогда не убивал жрецов, девочка. И если твой Бог так разгневан на моих людей, то где же он? Где месть, о которой ты говоришь? Ты думаешь, что я плохой, но тебе повезло, что ты попала ко мне. Другие мужчины уже взбесились бы от твоей дерзости.

Встав и подойдя к тазу, я намочил другое полотенце. Вернувшись к красавице, сверлящей меня взглядом, я кинул в ее сторону полотенце и направился к своей кровати. Сев, я поставил на колени тарелку с едой. И когда я уже собирался приступить к винограду, услышал какой-то шум.

– Ты правда не причинишь мне вреда? Или это только уловка? – усмехнулась она. Черт возьми, усмехнулась. Я был весьма снисходителен к ней, а в ответ получил лишь крики, пощечину и чертову усмешку.

– Нет, девочка, я правда не причиню тебе вреда. Моя мама слишком хорошо меня воспитала, чтобы вот так накидываться на женщину. Ты единственная из Трои можешь утверждать, что находиться рядом со мной безопасно, – спокойно ответил я.

Наступило несколько мгновений тишины. Я использовал это время, чтобы поесть; в эти дни у меня была нормальная еда.

– Белла.

– Прости? – спросил я, удивленный тем, что она разговаривает со мной.

Девушка посмотрела на меня и произнесла своим женственным и чистым голосом: – Белла. Меня зовут Белла.

Я мягко улыбнулся ей и протянул тарелку с едой. Белла взяла кусок хлеба, спокойно повертев его в руках. Я наблюдал за ней несколько минут, удивленный тем, чего не заметил: она вовсе не девочка, а женщина.

С этого ракурса я мог видеть изгиб ее груди и тонкую талию. Ее бедра были такими женственными, а там, где ее платье немного задралось, я мог видеть ее гладкие стройные ноги. Под грязью и кровью, которая теперь была смыта с ее лица, кожа оказалась гладкой, цвета слоновой кости.

Белла, бесспорно, была женщиной, красивой женщиной. Афродита хорошо потрудилась над ней.

Время от времени, поднимая голову вверх, замечая, что я смотрю на нее, она смущалась таким прекрасным оттенком красного, а потом снова опускала голову.

Я усмехнулся, заметив ее реакцию, и она покраснела еще сильнее.

Через некоторое время она снова заговорила.

– Рассказы о тебе – правда? – спросила она тихо и взяла с подноса оливку, по-прежнему отказываясь смотреть на меня.

– Какие?

– Говорят, твой отец Асклепий – Бог врачевания. Твоя мама, смертная, нашла его раненым в лесу. Говорят, что ты непобедимый, что тебя нельзя убить.

– Да, мой отец Асклепий. Но моя мать, Эсми, зовет его смертным именем – Карлайл. И если бы я был непобедимым, я бы не воевал со щитом, не так ли? – ответил я с небольшой улыбкой на губах.

– Нет, думаю, нет, – ответила она, тихо рассмеявшись. Я посмотрел в ее глаза. Цветом они напоминали древесину вишневого дерева, а их глубина была сравнима с Эгейским морем.

Она зевнула, разрывая зрительный контакт. Взглянув в окно, я понял, что ночь почти уже наступила. Поднявшись, я размял мышцы и подошел к металлической пластине в центре комнаты, разжигая небольшой огонь.

– Спи, Белла. У тебя был длинный день. Ты можешь разделить постель со мной, – она в ужасе на меня посмотрела, и я уточнил. – Только для сна. Я клянусь всеми Богами.

Она скептически на меня посмотрела, но все равно опустилась на мою кровать. Вытащив из-под себя одеяло, она прижала его к груди.

Я развернулся, намереваясь уйти.

– Подожди! – я остановился. – Эдвард, ты… ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь из мужчин… был со мной, правда?

Я повернулся, чтобы взглянуть на нее. С ее лица исчезли черты тигрицы; теперь она выглядела такой хрупкой и уязвимой, смотря на меня своими большими карими глазами, полными страха… Едва ли я смогу отказать ей в чем бы то ни было.

– Нет, Белла, в этом шатре, в мое отсутствие или рядом со мной, когда я здесь, с тобой ничего не случится.

Не говоря больше ничего, я вышел из палатки. Я обдумал свои слова, и рычание зародилось в моем горле.

Она была моей, и я никому ее не отдам.

POV Белла

Это продолжалось весь следующий месяц.

Он вел себя слишком хорошо для греческого солдата, и мне стало комфортнее рядом с ним, чем должно было быть.

Невозможно ненавидеть кого-то столь доброго и красивого.

И, о Боги, как же он был красив.

Он напоминал одного из тех Богов, которому я возносила молитвы. Стройный и при этом мускулистый, высокий и в то же время грациозный. Его руки и туловище покрывало множество шрамов, но ни один из них не был уродливым. Наоборот, на его загорелой коже они выглядели как знаки почета.

Его лицо так же было прекрасным. Спутанные бронзовые волосы, по которым хотелось провести пальцами, сильная, гладко выбритая челюсть и, конечно, высокие скулы. Пухлые розовые губы, слегка изогнутый нос – последствие сражений. Но, на самом деле, его глаза привлекали все внимание. Их красивый зеленый оттенок напоминал о лесах на севере.

Его присутствие выбивало из колеи.

Множество ночей мы провели в шатре за разговорами. Мы говорили о моей жизни в Трое и о его – в Греции. О наших семьях и друзьях. Атмосфера всегда была очень спокойной и расслабляющей. Он никогда не заставлял меня вступать в диалог.

Иногда мы проводили ночи снаружи и, лежа на песке, смотрели на звезды.

А иногда, если у нас оставались силы, мы гуляли вдоль так хорошо знакомого мне берега. Верный своему слову, он всегда ходил со мной, несмотря ни на что. Когда я спросила его, почему не могу гулять за пределами шатра одна, он лишь пробормотал странный набор слов: «…не безопасно… хрупкая… моя…».

Иногда я ловила на себе его странные взгляды. Он просто смотрел на меня с загадочной улыбкой на лице. Оглядев себя, я поинтересовалась, что не так, на что он просто вздохнул и отвернулся.

Я уже привыкла спать в его постели. В те многие дни, когда не было сражений, я просыпалась, лежа на его голой груди, а его сильные руки обнимали меня. Он всегда просыпался раньше меня. Часто я замечала, как он смотрел на меня с великолепной кривоватой улыбкой, украшающей его губы.

За последний месяц участились нападения, а я обзавелась новой привычкой…

Когда он уходил на поле битвы… я начинала серьезно о нем беспокоиться.

Если я слышала, что другие мужчины возвращаются, а он не появлялся сразу же после этого, я становилась безумной, едва не выходя из шатра, расспрашивая всех солдат, не видел ли кто его. Но только я набиралась мужества, чтобы выйти наружу и по-настоящему спросить, с торжествующим лицом заходил он.

Мне стоило быть сдержанной, но каждый раз мои руки обвивали его торс, проверяя каждый его дюйм. Я должна была быть сдержанной… Но у меня еще оставалась гордость.

Сегодня был один из таких дней. Я чувствовала это.

Сегодняшний день не предвещал никакой опасности. Он не участвовал в сражении, и мы просто гуляли, разговаривая весь день. Так приятно. Ему, как никому другому, удавалось каким-то неведомым образом пробуждать во мне чувство непринужденности. Он не смеялся, когда я спотыкалась о воздух или говорила о сражениях – за это я была ему благодарна. Мы легли спать абсолютно расслабленными.

Его не было, когда я проснулась.

За окном еще было темно, поэтому я решила, что он либо разговаривал с кем-то из солдат, либо вышел подышать свежим воздухом. Улыбнувшись, я сделала то, в чем не призналась бы никому – перекатилась, устраиваясь на его стороне кровати. Наслаждаясь его мужским запахом, я провалилась в сон с довольной улыбкой на лице.

Должно быть, через какое-то время я проснулась от шума, доносившегося с улицы.

Я не сумела побороть любопытства. Встав, я выглянула из шатра. Жаль, что не осталась внутри.

Мужчины кричали, разбегаясь в разные стороны. Многие стремительно возвращались на свои места. Некоторые были тяжело ранены. Некоторые погибли.

Где Эдвард?!

Я выждала немного, но с каждой секундной мне становилось все тревожнее… и его по-прежнему не было.

Наконец, утомившись ждать, я выбежала из палатки.

– Кто-нибудь видел Эдварда? Эдварда из Фив? – спрашивала я – хотя скорее кричала – проходящих мимо солдат. Некоторые качали головами, другие – хмыкали.

Пробежав сквозь толпу, выкрикивая его имя, я искала вспышку бронзовых волос.

Ничего.

Куда бы я ни ступила, на земле повсюду лежали тела … с некоторым облегчением я отметила, что ни в одном из них я не узнала Эдварда.

Глаза начало щипать. Он мертв? Ранен? Где мой Эдвард?

Уходить слишком далеко от шатра мне не хотелось, поэтому, спустившись к трем кораблям, я повернула обратно.

Я уже вовсю рыдала, когда добралась до шатра.

Войдя в шатер, я замерла в ужасе от увиденного.

Эдвард лежал на кровати. Его бок покрывала большая повязка, через которую сочилась ярко-красная кровь.

Но больше меня поразил человек, стоящий рядом с кроватью … Им оказался жестокий светловолосый солдат, у которого была моя кузина – Джаспер.

Неуверенная в том, что сказать, моя голова странно дергалась вперед-назад.

– Белла … – голос Эдварда был удивительно твердым для его слабого состояния. Впрочем, как мне кажется, он выглядел каким угодно, но только не слабым.

Я бросилась к Эдварду, упав на колени.

Он был немного бледным. Я взяла его руку в свои ладошки.

После мгновения тишины вопросы просто полились из моих уст.

– Что произошло, Эдвард? Тебе что-нибудь нужно? Я могу что-нибудь сделать для тебя…

– Тс-с, глупая девчонка. Это просто рана, я же не потерял конечность. Я беспокоился о тебе. Где ты была? Когда Джаспер наконец принес меня сюда, – он окинул Джаспера сердитым взглядом, а тот в ответ лишь закатил глаза. – Я не мог найти тебя… и я… я… – Он отвел взгляд.

Джасперу становилось неудобно.

– Эдвард, я зайду позже, брат. Мне нужно проверить Элис, она захочет узнать, в порядке ли я. – На его лице появилась легкая улыбка, когда он произнес ее имя. В этот момент я просто ненавидела его…

– Не говори так, словно о ней заботятся. Она рада, что ты еще не вернулся! Она ненавидит тебя, ты… – Он прервал мою тираду: – Что? Ты сволочь, ты мерзавец, ты кусок грязи, да? – отозвался он, на его губах появилась презрительная усмешка. – Я все это слышал… но не от твоей кузины. Я предложил ей безопасно вернуться в Трою, но знаешь, что она сказала? Знаешь, рабыня?! – Краем глаза я увидела, что Эдвард пытается подняться с кровати, лицо было искажено гневом, но рана не позволила ему осуществить свое намерение.

Я уставилась в пол, чтобы не встречаться с ним взглядом.

– Нет? Ну, позволь мне тебе сказать, – продолжил Джаспер. – Она умоляла меня не отправлять ее обратно. Уговорила, чтобы я позволил ей остаться. Она очень упряма. Когда она хочет чего-то, то никому не позволяет встать у нее на пути. Но ты уже знаешь об этом, не так ли?

Я успокаивала себя тем, что все его слова, наверняка, были ложью.

И не верила себе.

– Скажи мне, рабыня, ты здесь по тем же причинам, что и Элис? Или Эдвард не сказал тебе того, что он говорил мне весь прошедший месяц? То, что он… – Его прервал сердитый рев.

– Джаспер! Достаточно! Уходи. Сейчас же! – Я резко повернула голову в сторону Эдварда, опирающегося на локти.

Затем перевела взгляд на Джаспера. На его лице появилось торжествующее выражение, когда, кивнув, он вышел из палатки.

Стараясь не вдумываться в разговор, который между нами только что состоялся, я бросилась к тазу с водой и смочила в нем полотенце. Прихватив еще одно, я направилась к Эдварду, который до сих пор опирался на локти, и с беспокойством взглянула на его прекрасное лицо.

Я мягко надавила на его плечо, и он лег.

Осторожно стянув окрашенные краснотой повязки, я ахнула, увидев, что под ними скрывалось.

Длинная рана рассекала его бок. Она задела его ребра и выглядела болезненно глубокой. Кровь, темная, как рубины, струилась вниз по телу, стекая на кровать. Зрелище хоть и ужасное, но вздрогнуть меня не заставило.

Она заживала. Рана становилась меньше и в некоторых местах уже порозовела. Мои глаза широко распахнулись от увиденного. Я посмотрела на лицо Эдварда, и он кивнул, одарив меня едва заметной грустной улыбкой.

Не зная, что делать, я мягко провела мокрой тряпкой по более глубоким участкам раны, которые все еще заживали. Он зашипел, и я отшатнулась, боясь причинить ему боль. По щеке скатилась слеза, которую я тут же смахнула. Это уже слишком.

– Белла … – Его голос сорвался, когда он произнес мое имя.

Я повернула голову к нему и вяло улыбнулась, возвращаясь к ране в попытке ее промыть. Я чувствовала на себе его взгляд, пока промывала и вытирала его бок. Засунув руку в мешок с полосками ткани, вытащила несколько. Очень осторожно я приложила ткань к ране. Эдвард выгнул спину, чтобы я смогла обернуть его торс первым слоем. Я старалась не замечать, как напряглись его мышцы, когда он задвигался.

– Теперь все чисто. – Я поднялась, бросив полотенце рядом с тазом.

Я присела чуть поодаль от Эдварда, который все еще смотрел на меня с необъяснимым выражением.

Я подтянула колени к груди и обняла их. Уставилась на стену перед собой, не смотря на человека, который был рядом.

– Что Джаспер имел в виду, Эдвард? – Я не хотела спрашивать, но отчаянно хотела знать.

– Он просто пытался вывести тебя из себя.

– Нет. О чем ты говорил ему, и почему я не могу уйти? – На его лице появилось виноватое выражение.

– Я лишь сказал ему, что я здесь, чтобы заботиться о твоей сохранности, что я хочу, чтобы ты была со мной. Разве плохое это желание – защищать тебя, желая продержать тебя в своем обществе подольше? – Его лицо было искренним, в глазах читалась мольба.

– Нет, но ты должен был дать мне выбор.

– Ты права, Белла, я должен был.

Мы сидели в тишине, каждый погрузился в свои мысли.

– Зачем ты пошла искать меня, Белла? – жестким хриплым голосом спросил Эдвард через мгновение.

Я на слегка повернула голову к нему.