Текст книги "О чем-то большем (СИ)"

Автор книги: Вальгора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Янина оцепенела, испуганно глядя на Давида. Она хлопала ресницами и молчала, пока его слова звучали в ее голове словно раскаты грома. Сигнал светофора сменился на зеленый, и машина тронулась.

– Я… – начала Янина, но не нашла, что сказать дальше.

Собственная косноязычность и заторможенность оказались неожиданностью, к которому она была не готова. Янина считала, что в свои тридцать три года способна воспринять и в кратчайшие сроки обработать любую информацию, поступающую в ее мозг, но предложение Давида оказалось громом среди ясного неба. Это было так ново и так странно, что выбило ее из колеи.

– Мне надо подумать об этом, – приняв решение, мягко сообщила Янина и облегченно выдохнула.

Вслед за ней расслабился Давид. Его рука мягче перехватила руль. Оставшийся путь до автомастерской они молчали, обдумывая слова друг друга.

Оставив машину на парковке, Давид вошел в помещение администрации и скрылся за тонированной дверью. Янина разглядывала окрестности новой для нее части города – южные окраины были ей не знакомы. Пышные деревья и кусты занимали всю, не занятую приземистыми зданиями и домами, территорию. Над автомастерской, как дальний родственник Эйфелевой башни, возвышалась вышка связи, на которой склочно щебетали воробьи.

– Они смогут заняться машиной только через час, – из-за спины раздался голос Давида. – У них форс-мажор.

Янина, вырванная из своих мыслей, обернулась и неожиданно увидела Давида другими глазами. Его предложение задело ее сильнее, чем она предположила вначале. Сильнее, чем она хотела бы. Глядя в черные глаза напротив, Янина задавалась вопросом, как можно с легкостью управлять подразделением огромной лесозаготавливающей корпорации, решать многомилионные вопросы и совершенно теряться перед предложением мужчины жить вместе. Ответ не приходил, зато пришла злость на Давида. Как он мог вот так просто предложить ей это? Без какой-либо подготовки брякнуть это по дороге в какую-то пригородную автомастерскую? Янина закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Давид терпеливо ждал, чуть склонив голову на бок. Янина скрипнула зубами. Он безошибочно определял моменты, когда ей было нужно остаться наедине со своими мыслями и давал ей такую возможность. Обычно она была благодарна ему за это, но не в этот раз. Янина снова сделала глубокий вдох и перевела взгляд на вышку связи, чтобы не смотреть на Давида.

– Что будем делать? – спросила она.

– Рядом есть красивый сквер, – кивнув в сторону особо густой растительности, ответил Давид. – Можем съесть мороженое на лавочке. Можем продолжить разговор, который начали в машине. Или я могу отвезти тебя в супермаркет и через час заберу с покупками. Или, – продолжил он словно через силу. – Я могу оставить тебя в покое до тех пор, пока ты не будешь готова смотреть мне в глаза.

– Мороженое, – ответила Янина, выпрямившись во весь рост, но взглянуть на Давида так и не смогла.

Они прошли по узкой тропинке между кустами, пересекли кипящий жизнью двухэтажный микрорайон, и оказались на широком выложенном булыжником сквере. По центру сквера, как яркие островки пышно цвели клумбы с петуниями, бархатцами и розами. Среди этого разнообразия возвышались кусты можжевельника, а редкие хлипкие на вид беседки были густо увиты виноградом. Ларек с мороженым был вписан в одну из таких беседок.

– Клубничное, два, – сообщил Давид тонкому мальчику с модной челкой, который стоял за прилавком.

Мальчик засуетился и вскоре вручил Давиду два рожка, в которые щедро наложил шарики розового мороженого.

– Орешки? Конфетти? – спросил он, спохватившись.

– Нет, спасибо, – отозвался Давид и протянул Янине ее рожок.

Они отошли от ларька, глядя по сторонам. Янина задумалась о том, как они выглядят со стороны в этом тихом, почти по-деревенски уютном пригороде. Высокие, в темных очках. В кожаных куртках и дорогих джинсах. До этого момента она даже не задумывалась о том, что они с Давидом даже одеваться стали одинаково. На нем была кожаная куртка, и Янина надела кожаную куртку. На Давиде были синие джинсы, Янина тоже была в синих джинсах. Оба были в тяжелых ботинках и солнцезащитных очках. Они стали настолько близки, что невольно переняли манеру одеваться друг у друга. Пытаясь отвлечься от собственных умозаключений, Янина сконцентрировалась на мороженом. Это было не так-то просто для женщины, которая привыкла решать вопросы здесь-и-сейчас. Мороженое оказалось вкусным и невероятно сливочным, заставив Янину ощутить легкий прилив ностальгии.

– Что это за марка? – спросила она, покрутив рожок в пальцах. – Очень вкусное.

– Не знаю, – ответил Давид и жестом пригласил Янину в свободную виноградную беседку.

– Здесь очень красиво, – озвучила свои мысли Янина, опустившись на лавочку.

Давид улыбнулся в ответ и с хрустом откусил рожок. Глядя на него, Янина мысленно вернулась к своим мыслям о них. Она вспомнила утренний танец на кухне, нежность Давида и его теплую улыбку. И снова разозлилась, но уже на себя. Давид заслужил всю искренность, на которую Янина была способна. Он заслужил всю ее хваленую честность.

– Я давно… – начала было Янина, но осеклась. Набрала полную грудь воздуха. – Я очень давно ни с кем не жила. И я… Я ужасна в бытовухе. Я могу забыть о том, что поставила вариться суп, или постирать постельное. Я оставляю кружки там, где пила из них. Часто забираю работу домой и ложусь спать…

– Янина, – тихо перебил ее Давид. Янина встретилась с ним раздраженным взглядом. Эти откровения давались ей с большим трудом. К тому же она не любила, когда ее перебивают. – Во-первых, я не заставляю тебя ответить мне прямо сейчас. Во-вторых, ты думаешь, я этого не знаю? Сколько мы знакомы? Два года? Сколько из этого времени мы вместе?

Янина молча выдержала прямой теплый взгляд Давида.

– Ты думаешь, за это время я не понял, кто ты такая и на что способна, а на что нет? Я не дурак, Янина. Ты не стала бы связываться с дураком, – закончил он, усмехнувшись.

Янина облизнула губы, глядя в черные глаза Давида, и молча признала его безоговорочную правоту.

– Я взрослый человек, который сделал тебе обдуманное предложение. Не забывай об этом, – напомнил ей Давид.

– Спасибо, – сорвалось с губ Янины. – Но… Давид. Это… шаг, – слова давались ей с трудом. – Серьезный шаг. И я не могу не просчитывать шаги наперед. У нас скорее всего не будет детей.

– Я знаю. Предлагаю поговорить об этом, если я сделаю тебе предложение, – сообщил Давид.

Янина сцепила зубы. Ее одолела тошнотворная смесь из возмущения и восхищения.

– Давид, это не шутки, – произнесла она, плохо сдерживая чувства.

– Я знаю, – отозвался Давид, глядя перед собой бесцветным взглядом. – Это одни из базовых вопросов нашей жизни. Отношения, женитьба, деторождение. Но знаешь… Я выбрал тебя. В тот самый момент, когда ты вернулась из суда. Так что… Мне есть, о чем подумать и о чем поговорить с психотерапевтом.

– Да уж… – отозвалась Янина. В ее руках оставалась половина мороженого, но кусок в горло не лез. – Слишком серьезный разговор для первой половины воскресенья.

– Я бы сказал, что это слишком серьезный разговор для первой половины жизни, но кто знает, сколько нам отведено, – подхватил Давид. Выдохнул. – Я очень ценю, что могу прямо поговорить об этом с тобой.

– Взаимно, – тихо, словно сделала открытие для самой себя, отозвалась Янина. – Я тоже это очень ценю.

Они нехотя доедали мороженое в молчании, глядя, как сквер медленно наполняется прохожими. Янина, как завороженная наблюдала за воздушным змеем в виде зеленого орла и изредка поглядывала на Давида. Он давно расправился с мороженым и просто смотрел перед собой, погрузившись в собственные мысли.

– Решать вопросы с австрийцами было легче, – заметила Янина.

– В точку…

Зазвонил его телефон. Из коротких фраз Янина поняла, что машина готова. Они встали и, держась на почтительном расстоянии, направились обратно. Давид обсудил с мастером неполадки, после чего они крепко пожали друг другу руки и распрощались. Янина заняла переднее сидение и пристегнулась.

***

Они перекинулись парой фраз в супермаркете, пока Давид толкал тележку, а Янина ее наполняла. Молчали всю дорогу до квартиры Давида. Молчали в лифте. Янина ощутила внутреннее сопротивление, когда Давид открыл перед ней дверь своей квартиры.

– Я не заставляю тебя, – произнес Давид, заметив ее замешательство. – И я не изменю своего отношения к тебе, с тобой, если ты откажешься переезжать ко мне.

– Было бы легче, если бы ты заставлял, – проскрипела Янина, переступая порог.

Взглянула в черные глаза и ощутила, как защипало ее собственные. С ужасом она поняла, что по ее щекам покатились слезы. Она начала задыхаться. Горло сковало паникой. Схватившись за стену, Янина почувствовала, как на нее, словно лавина, обрушилась паническая атака. Пелена перед глазами делала только хуже, заставляя помешенную на контроле женщину, чувствовать себя слепой и беспомощной.

Она слышала голос Давида откуда-то сбоку, словно через толщу ваты. Ощутила его руки на своих плечах и поняла, что они единственная опора, которая не дает ей оказаться на полу в разрушенном состоянии.

– Дыши, – услышала она. Давид почти кричал. – Янина, дыши! Янина!

Янина честно пыталась схватить ртом воздух, но в горле стоял ком, не пропуская его в легкие. В следующее мгновение, она потеряла землю под ногами. Давид взял ее на руки и, распахивая двери ногами, внес в залитое светом помещение. Янина ощутила ветер на своем лице и поняла, что Давид принес ее в лоджию. Послышался грохот открываемых ставен. Сделав над собой усилие, Янина смогла вдохнуть. После этого ее голову прострелила ужасающая боль. В этот момент Янина хотела только одного – отключиться, но заветное забвение не приходило. Янину выкручивало изнутри, словно собственный мозг и сознание предали ее. Оставили на растерзание безжалостному монстру, разрывающему ее на части. Оставил ее и Давид.

Пытка, казавшаяся бесконечной, прекратилась резко и болезненно. Янину окатило ледяной водой. Вода попала в рот, в глаза и уши. Насквозь промочила блузку под кожаной курткой и пояс джинсов. Но вопреки телесному дискомфорту, Янина смогла вдохнуть полной грудью и резко сесть. К ней вернулась способность двигаться и соображать.

Отплевываясь от воды, Янина протерла глаза и увидела перед собой бледного, как каменной изваяние Давида с пустым ведром в руках. Делая глубокие свистящие вдохи, Янина с ужасом смотрела ему в глаза. Ее поглощала другая напасть. Стыд смешивался со сладостью, которую неожиданно обрел воздух.

– Прости, – выдохнул Давид, с трудом размыкая челюсти. – В армии это единственный способ привести человека в чувство.

– Спа… Спасибо, – выдохнула Янина. – Спасибо и… Прости, – с трудом продолжила она. – Я… Не знаю, что…

– Пожалуй, предложение я тебе буду делать в письменном виде, – еле слышно, словно создавал заметку, произнес Давид.

***

Янина сидела на стуле, грея руки о кружку с горячим кофе. На ней была просторная фланелевая рубашка Давида и его спортивные штаны. Сам Давид замер у подоконника, присев на самый его край, и потягивал кофе, глядя на Янину поверх кружки.

– Судя по тому, что за все два года нашего знакомства, я вижу тебя в таком состоянии впервые, панические атаки и тебя случаются не так часто… – вслух рассуждал Давид.

– Да… Это первая за четыре года.

– И вызвана она… – заканчивать Давид не стал. Сделал глоток кофе. – Ты поразительная. Я видел, как ты проводишь совещания по слиянию. Видел, как ты шлешь высокопоставленный людей индустрии. Да ты в порыве ярости разбила машину какого-то избалованного идиота! И…

– Замолчи, – беззлобно попросила Янина. – Я не хочу об этом говорить. Не сегодня.

– Посмотри на меня, – попросил Давид.

Янина упрямо смотрела на свой кофе.

– Янина, – надавил Давид. – Посмотри на меня.

Нехотя, совершая над собой усилие, Янина подняла взгляд.

– Я здесь, – сообщил ей Давид, заставляя ее смотреть себе в глаза. – Я здесь, с тобой. Я хочу, чтобы ты дышала и знала это. Я не оставлю тебя. Не заставлю делать то, что ты делать не хочешь. Но я тоже живой человек. Поэтому мне нужны ответы. И я готов ждать тебя, когда ты будешь готова мне их дать. И если ты хочешь, я могу отвезти тебя к тебе. Или вызвать тебе такси. Я готов дать тебе время и пространство, если они тебе нужны.

Янина сглотнула. Горло драли кошки, кофе не помогал.

– Спасибо, – проронила она и поняла, что глаза снова наполняются слезами.

Янина опустила взгляд в кружку. Она не знала, что чувство благодарности может причинять боль. Давид достал из шкафчика бутылку рома и отвинтил крышку. Вдохнул пары и закрутил обратно. Достал бутылку коньяка. Запах коньяка ему пришелся по нраву, потому что он щедро налил его себе в кружку.

– Я лягу спать в гостиной, – наблюдая за его махинациями, сообщила свое решение Янина.

Давид просто кивнул в ответ, завинчивая крышку на бутылке. Янине он алкоголь не предложил.

Несмотря на светлое время суток, Давид внес в гостиную комплект постельного. На журнальном столике по просьбе Янины оставил ручку и бумагу. Помедлил в дверях, оглядев помещение и Янину, и закрыл за собой дверь. Он не задавал вопросы, не выказал какого-либо неудовольствия. Он стойко выдержал приступ Янины. Не испугался и не смеялся над ней. Прислушиваясь к его шагам, Янина забралась в постель. Взяла ручку, листы бумаги и принялась записывать все, что было до приступа. Она анализировала свои мысли и состояния, как ее учила психотерапевт много лет назад. С каждым новым абзацем, с каждой вытащенной на свет мыслью, ей становилось легче и светлее. Ее почерк стал похож на ломаную линию, слов было почти не разобрать. Она писала до тех пор, пока не окоченели пальцы, отвыкшие от письма. Отложила ручку и размяла кисть, стараясь не смотреть на написанное.

Голова раскалывалась, но дышать и думать стало намного легче. Глядя на исписанные листы бумаги, Янина кусала губы и, наконец, заплакала. От облегчения. Да, она не готова переезжать к Давиду. Да, это связано с тем, что ее отец ушел из семьи, когда ей было шесть. Да, ей страшно. И, да, она хочет попробовать. Попробовать с Давидом. Попробовать изо всех своих сил.

Упав на подушки, Янина накрылась теплым одеялом до самых ушей. Ее бил озноб, веки зудели от раздражения и новых слез. Закралась мысль о том, что наутро она проснется опухшая, с потрескавшимися губами, но быстро растворилась фоне более тяжелых мыслей. На фоне необходимости в принятии сложного, морально неподъемного решения.

***

Янина проснулась ранним утром. За окном только забрезжил рассвет. Сев в измятой постели, она долго смотрела перед собой пустым взглядом. Затем осторожно встала и, на цыпочках, словно воришка, вышла на лоджию. С высоты шестого этажа, дрожа от холода, наблюдала за светофорами. Ей предстоял сложный день. Идеи генерального директора чаще всего оказывались ее головной болью. К тому же у Галки день рождения на следующей неделе, нужно придумать подарок для самой лучшей помощницы на свете. Не помешает сходить на маникюр. И… Дать ответ Давиду. Свесив голову, Янина выдохнула.

Прокравшись в ванную, Янина умылась. Глядя на свое отражение, промокнула лицо полотенцем. Она не особо удивилась, увидев круги под раздраженными от слез глазами. Тяжело вздохнув, Янина отправилась на кухню. Запустила кофеварку, достала из холодильника сыр.

Наполнив две кружки крепким ароматным кофе и разложив сыр на теплые тосты, Янина забралась на табурет с ногами и осторожно откусила первый кусок от своего бутерброда. Медленно жуя, она оглядывала кухню. У Давида определенно был вкус, когда он обставлял квартиру. Кухня не была исключением. Полки и их содержимое были расставлены практично. Навороченная варочная поверхность и духовка, которые Давид тоже брал под себя. Глядя на отражение своих ног в дверце духовки, Янина замерла. Она действительно примерялась к этой кухне, к этой квартире так, словно уже приняла предложение Давида. Янина открыла рот от удивления, но не произнесла ни звука.

Чувствуя себя загнанной птицей, она взяла вторую кружку с теплым кофе и отправилась к Давиду. Тихо постучала в дверь и открыла ее. Давид лежал на животе, подложив руку под подушку. Одеяло почти полностью свесилось, обнажая крепкие ноги мужчины.

– М? – сонно протянул он, открыв один глаз.

Янина вошла в комнату, оставив дверь открытой. В открытое окно врывался прохладный воздух и смешивался с ароматом кофе. Давид медленно сел и с сомнением во взгляде принял кружку из рук Янины. Улыбнулся, когда понял, что кофе именно той температуры, которую он приемлет, и сделал первый глоток.

– Спасибо, – проронил он сиплым со сна голосом.

Янина опустилась рядом с ним и сложила голову ему на плечо. Минуты наполнились тихим шорохом дыхания и цежения кофе. Янина наслаждалась теплом Давида и прислушивалась к себе. Ей нравилось то, что с ней происходило рядом с ним.

– Мне страшно, – призналась Янина. – Страшно, что нас станет слишком много. На работе, дома. Везде будем мы. Я боюсь, что ты устанешь от меня. Или я от тебя, и кто-то в конце концов уйдет.

– Ты хочешь уйти сейчас? – спросил Давид, глядя на стену перед собой.

– Нет.

– Есть только сейчас, – продолжил свою мысль Давид. – Этот самый день. Мы не узнаем, что будет завтра. Мы даже спрогнозировать не можем. Поэтому… Давай не будем загадывать и бояться заранее? В этом нет смысла.

– Я боюсь потерять тебя, – с трудом проговаривая слова, Янина озвучила свой самый главный страх.

– Ты можешь потерять меня в авиакатастрофе. Или на одной из тренировок у меня откажет сердце. У меня прострелянное легкое, которое тоже может дать о себе знать. Я могу впасть в маразм. Сотни вариантов, Янина. Которые могут произойти, а могут никогда не случиться. И я… – Давид на мгновение замолчал, словно сомневался в правильности своих следующих слов. – Не твой отец. Я другой мужчина в твоей жизни. Не равняй меня с ним. И, пожалуйста, не загадывай далеко наперед. Это не строительство завода в Хабаровске. Ты не должна высчитывать десятки шагов на несколько лет вперед.

– Ты просишь женщину, помешенную на контроле, отпустить его, – грустно улыбнулась Янина.

– Я прошу женщину жить со мной, – поправил ее Давид.

– Откуда ты знаешь про отца? – спросила Янина.

– Об этом нетрудно догадаться, если умеешь слушать и складывать дважды два, – легонько, чтобы не потревожить Янину, пожал плечами Давид.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула она. Закрыла глаза и улыбнулась, несмотря на тяжесть своих следующих слов. – Я готова попробовать жить с тобой.

***

Янина надела темно-фиолетовый приталенный пиджак поверх черной шелковой майки и поправила волосы. Замерла, глядя на свое отражение. Склонила голову влево, затем вправо, примеряясь к новому образу. Волосы под силой тяжести ссыпались на правое плечо, обнажив скат шеи. Проходящий мимо Давид поцеловал открывшийся участок кожи, после чего стянул с вешалки кожаную куртку и направился к дверям. Янина достала из сумки помаду, цвета «Нуар», который очень нравился Саше, и нанесла ее тонким слоем. Нырнула в туфли лодочки и поравнялась с Давидом, который придерживал для нее дверь.