Текст книги "Шантаж в Белгровии (СИ)"

Автор книги: unesennaya_sleshem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я. Не. Вещь. У меня нет хозяев.

Брока кольнуло странное чувство. Словно однажды он уже слышал эту фразу. Сказанную на русском такими же ломаными, рваными кусками. Чувство собственного самосохранения тут же забило тревогу.

– Как скажешь, – покладисто согласился он, отступая. Это была чужая территория, и карты безопасного прохождения минного поля у него не было. Он не выдумал ничего лучше, как сменить тему: – Не хочешь вернуться за столик? Я бы выпил сейчас. Чего-нибудь, что горит.

Удивительно, но она тут же согласилась. Её взгляд медленно прояснялся, с лица уходила нахлынувшая бледность. Зябко передёрнув плечами, будто на улице не стояла липкая духота, она взяла его под руку – и Брок придержал перед ней дверь. Просто не смог иначе – она несла себя, словно была хрустальной.

Эльзы нигде не было, как и посла. Бинго, миссия провалена. Брок вздохнул, усаживаясь на классическом резном деревянном стуле поудобнее. От сцены приглушённо звучали хиты пятидесятых, в овальном круге наборного паркета покачивались в медленном танце пары. Брок заказал себе рома сразу три порции, хотел спросить у Наташи, что она будет, но тут же решил, что та в состоянии о себе позаботиться.

– Я всё понимаю, – начал он, растирая заусенцы по бокам своих больших пальцев на руках. – Но в чём моя выгода? Организация получит информацию и тебя, а по мне пройдётся поганой метлой. Какого чёрта я от этого получу? Уж лучше быть провалившим задание героем, которого сцапала русская разведка, чем непонятно кем, нихрена не триумфально возвратившимся на Родину. Может, даже доску какую мемориальную в коридоре повесят в мою честь? – Брок искривил в дурной улыбке губы. Какое настроение, такая и улыбка. Он сидел и лихорадочно соображал, как можно незаметно подать знак своим ребятам. Чтобы бросали всё и сваливали. Если не из страны, так хотя бы из отеля.

– Ты мыслишь интересными категориями, – ответила Наташа, лениво и задумчиво потягивая из трубочки свой мартини с замороженными оливками. – Потому что я считаю, что жизнь стоит всего. И я не говорила, что для тебя у меня ничего нет. Ведь именно ты должен расписать меня своему начальству так, чтобы они захотели меня целиком и полностью, а не только придатком к нужной им информации. Мне нужны долгосрочные отношения. Все подробности останутся между нами, не так ли?

Взмах длинных тёмных ресниц и прицельный взгляд – от болтающихся в бокале оливок на него. У Брока что-то ёкнуло за рёбрами. Как она была красива. И опасна до жути, до несбрасываемого внутреннего напряжения. Так уж сложилась его жизнь, что с женщинами, умеющими убивать и делающими это хорошо, он сталкивался, и не раз. Но чтобы с такой, чтобы электрическим током по коже прошибало только от взгляда – и тут же прохладным потом между лопатками; и весь этот коктейль в итоге оборачивался странным, назойливым предвкушением чего-то выходящего за все рамки – такого с ним ещё не было. В её зелёно-серых глазах вместе с бликами покачивались лукавые смешинки, словно она его как книгу читала. И невысказанное обещание.

– И что же у тебя есть для меня? – с искренней заинтригованностью спросил Брок, глотая обжигающий ром. – Можешь пугать меня сколько хочешь, но я заверяю: я всё ещё могу вырубить тебя тихонько и свалить отсюда. Как думаешь?

– И остаться без десерта? – удивилась Наташа, красиво вскидывая бровь и закусывая пухлую нижнюю губу.

– Без десерта? – переспросил Брок.

– Именно, – вкрадчиво подтвердила она, не переставая улыбаться странной полуулыбкой, от которой у Брока пересыхало во рту. – Я на самом деле хочу произвести на тебя впечатление. Но арсенал у меня невелик, – Наташа обхватила трубочку губами и неожиданно мастерски и откровенно перекатила её языком из одного уголка рта в другой. – Только то, что может дать женщина мужчине, когда у неё ничего нет, кроме себя.

Брок едва не поперхнулся ромом. Стоило признаться, настолько красиво завуалированное предложение потрахаться он получал впервые.

– Ты что, прозрачно намекаешь на секс? И я не проснусь после с отрезанными мудями в луже собственной крови?

– Однажды я отрезала яйца одному. В свою защиту могу сказать, что он был реально плох в постели. Я не кончила.

– Думаешь, у меня после твоих откровений должно встать?

– Можем проверить, – просто предложила Наташа, и Брок почувствовал вдруг её ногу, лишённую смертоносного каблука туфли, легко скользящую по штанине его брюк от голени и выше, к колену.

Она смотрела на него прямо, уверенно и зазывающе. Мяла в зубах трубочку, подрачивая её между пальцев. И почему-то в её исполнении это всё не казалось смешным и пошлым. Это очень отвлекало. Очень…

Она добралась до колена и скользнула мыском дальше, по бедру, укладывая свою ножку поверх ноги Брока. Мягко улыбнулась, изогнув бровь. А потом убрала ногу и вдруг повторила путь от колена к промежности уже по внутренней стороне бедра, от чего Брок явно вздрогнул. Он чувствовал её откровенно флиртующее медленное прикосновение дюйм за дюймом и – врать он себе не привык – реагировал на него. Наташа мягко вжала ступню в его твердеющий член, и Брок шумно выпустил воздух, про себя зарядив тираду целиком из грязных эпитетов. Наташа чуть распахнула глаза и улыбнулась с чувством, будто проделала хорошую работу.

– Твоё тело делает всё, чтобы доказать мне твою заинтересованность, – мурлыкающе произнесла она сквозь улыбку.

– Это ты делаешь всё, чтобы…

– Тогда зачем отказываться?

Вопрос на миллион баксов. Брок не знал на него ответа. Впрочем, как и на многие другие, прозвучавшие сегодня. Наташа избавила их от неловкой паузы, вдруг привставая со стула и прижимая к себе свою миниатюрную лаковую сумочку под цвет платья и поправляя меха на обнажённых плечах. Брок невольно проследил выемку между качнувшимися грудями и изгиб тонкой талии. Где? Где она прятала свой арсенал в этом наряде? Впрочем, у него был шанс узнать.

– Пойду припудрю носик. Ты ведь будешь здесь, когда я вернусь?

Вопрос не был вопросом, очевидно. Она подмигнула ему и затерялась между официантами и танцующими, заставляя Брока почувствовать себя совершенно по-идиотски с наливающимся стояком в выглаженных фрачных брюках.

Как только отблеск копны рыжих волос скрылся за поворотом, он тронул ухо, пытаясь почувствовать свой микро-наушник, и поднёс правый манжет ближе ко рту, чтобы отдать приказ своим людям уносить ноги, если они ещё сами не поняли, если им нужно его ёбаное подтверждение. И где, блядь, носит Элис?

И только тогда он увидел, что дырочки в манжетах пусты, и передатчик в ухе молчал, не издавая даже тихого фонового шипения, словно его выбило из строя сильным электромагнитным импульсом. И если последнее он мог и не почувствовать – то запонки? Когда она, чёрт, умудрилась снять их с него? Вот же стерва! Рыжая самоуверенная стерва!

И всё же красивая до ужаса. И настолько же непонятная.

Брок отбил пальцами дробь по белой накрахмаленной скатерти. Он понятия не имел, какого хрена ему делать. Следовало связаться со своей группой, но он предполагал: попробуй он уйти, как его под белы рученьки встретят на выходе из зала. Впрочем, оставалась терраса – не так уж и высоко для спецназовца. Он уже хотел встать, как услышал мягкое и вкрадчивое:

– Ты не скучал без меня? – Наташа остановилась совсем рядом и положила хрупкую руку на его широкую, погладив пальчиками между костяшек. – Согласна, мы засиделись. Может, уже пойдём?

Брок с силой сжал зубы, чувствуя, как ходят на лице желваки. И уверенно сел обратно.

– Что. С моими. Людьми? – спросил он с нажимом, глядя ровно перед собой. На периферии взгляда маячило обтянутое чёрным атласом крутое бедро, но оно ничуть не отвлекало его от вопроса. Он, блядь, желал знать ответ.

– Если ты о той милой женщине, изображавшей твою супругу, и двух мальчишках – с ними всё в порядке. Они в номере. Их попросили подождать тебя там.

Брок разозлился страшно.

– Я должен с ними…

– Тш-ш… – Брок вдруг почувствовал её палец у себя на губах. Наташа мягко нажала и вдруг неожиданно ласково провела по нижней губе, слегка выворачивая её наизнанку. – Я даю слово, что с ними всё будет в порядке, пока ты не вернёшься. Пока мы не вернёмся. Если ты не забыл, я всё ещё надеюсь, что в Штаты мы улетим все вместе. Мне нет никакого резона ссориться с тобой. Так ты… идёшь?

Вопрос прозвучал настолько невинно и надломленно, словно она могла по-настоящему расплакаться, если он откажет. Наташа была профи – он понял это с самого начала, как только поймал даже не взгляд, а его ощущение в свой бинокль. И всё же понимать это – и чувствовать её мастерство на своей шкуре – оказалось понятиями из очень удалённых плоскостей. Брок тихо матернулся и встал. Ему казалось, что они уже привлекают излишне много внимания. Спецагент ноль-ноль-семь, Джеймс Бонд, бля.

Наташа беззастенчиво переплела их пальцы и ненавязчиво потянула к лифтам. Ей было достаточно лишь улыбнуться – и каждый амбал с оттопыренными скрытыми кобурами подмышками и переговорным устройством в ухе кивал и отходил чуть в сторону, уступая дорогу. У лифтов их никто не ждал.

– Мы можем не… – начал вдруг Брок, сам до конца не зная, что именно хочет сказать. – Нам не обязательно трахаться, – договорил он, чувствуя себя если не мудаком, то как минимум идиотом.

– О, – Наташа, изображая то, что он поразил её в самое сердце, изогнула бровь и посмотрела прямо в глаза: – У тебя настолько насыщенная сексуальная жизнь? Или ты спишь со своим снайпером? Или… может, с кем-то из мальчишек?

Брок побагровел.

– Я не…

– Не сердись, – она тут же смягчила свой яд улыбкой и успокаивающе сжала пальчики на его руке. – Это всего лишь сделка, Брок. Ты – моё рекомендательное письмо в ЩИТ. Ты мне – я тебе, как водится, и даже не намекай на мужское благородство. Вы его на члене вертели, в прямом смысле. Можешь считать, что до утра ты – мой заложник. Посол отбыл на закрытый приём в свою честь к президенту Йонасу, и я уверяю тебя, все основные соглашения между ними будут достигнуты задолго до момента официального саммита. Так что вся ночь у наших ног. Или ты испугался?

Было смешно реагировать на такие неприкрытые подначки. Брок и не стал. Выпутал свою руку, на которой, казалось, до сих пор остались едва заметные вмятинки от её пальцев – и нажал кнопку вызова лифта. Иначе и до утра не дождутся. Наташа только хмыкнула и отвела взгляд.

За что он себя уважал – так это за умение переключаться, когда не оставалось вариантов, и приходилось от плана «А» резко переходить к плану «да ёб же вашу мать». Это у него всегда получалось мастерски, именно поэтому он за смешные семь лет дослужился до командира ударного подразделения.

Когда створки лифта разошлись, он галантно пропустил даму вперёд. Но стоило им закрыться за его спиной, как он шагнул ближе и навис над ней, хватаясь за хромированный поручень. Их замершие фигуры многократно отразились в зеркальных стенах, и, пускай всего на миг, даже меньший, чем секунда, – Брок всё же увидел в её зрачках под затрепетавшими ресницами тревогу. Пускай не страх – но, чёрт, она принимала его всерьёз. И это ощущение тёплым маслом пролилось на что-то, скрипевшее внутри. Его отпустило – и он улыбнулся.

– Не слишком люблю, когда надо мной так нависают, – сказала она тихо, почти шёпотом. Брок усмехнулся и наклонился ближе – к уху.

– Милая, начинай привыкать. Сегодня я долго буду над тобой вот так нависать, – сказал он хрипло, вкладывая в слова должный смысл. Если для того, чтобы выбраться из этой задницы и никого не потерять, требовалось до утра трахать красивую русскую шпионку, что ж, пожалуй, это не самое сложное задание, которое у него было. От мыслей в штанах снова шевельнулся до времени успокоившийся член. Брок знал, что мог. Осталось объяснить доступно и популярно, так, чтобы Наташа тоже знала.

– Ты слишком самоуверен, – ответила она с вызовом и попыталась улыбнуться. Только улыбка тут же стекла с её губ – Брок наклонился и ласково – пока что ласково – прикусил мочку её уха.

– Не люблю болтать. Я лучше на деле покажу.

Дзынькнул оповещением о прибытии на нужный этаж колокольчик, и только тогда Брок отстранился, переставая душить ощущением своей силы, и пропустил Наташу к выходу. Она, гордо держа голову и расправив плечи, пошла к президентскому люксу. Недалеко, всего с десяток шагов за поворот коридора, но Брок успел удивиться, насколько тихо она ступала в своих убийственных каблуках по мягкой ковровой дорожке. Словно плыла над ней.

Она открыла номер двумя картами и прошла внутрь, приглашающе оставив дверь открытой. Брок не заставил долго себя ждать. И как только оказался в огромном холле президентского люкса, тут же закрыл за собой дверь и задвинул дополнительную защёлку – тут такая имелась. Внутри царил полумрак, но портьеры были раздвинуты, и из больших окон, выходящих на центральную улицу, на тёмный паркетный пол лился вечерний свет. Этого было более чем достаточно.

Наташа потянулась ключ-картой к скрытому кармашку в стене, но он остановил:

– Не нужно. Ты ведь всё видишь?

Она порывисто обернулась, всё так же прижимая к себе сумочку и удерживая на груди лисий мех. И вот же – снова из дерзкой сучки превращаясь в почти дрожащую девчонку. Только Брока это не смущало. Он уже переключился. А третьего плана, как водится, не дано.

– И что дальше? Так и будешь там стоять? – спросила Наташа с долей настороженности.

Он скрестил руки на груди и выжидающе оперся плечом о самую близкую стену. Протянул:

– Может быть. Раздевайся.

– Что?

– Именно то, что слышала. Раздевайся. Медленно. И смотри на меня. Или ты думала, что я прямо за дверью на тебя наброшусь?

Видимо, чтобы убедить его в неверности предположения, Наташа гордо поддёрнула подбородок. Сумочка выскользнула из её пальцев, с звоном металлических петель упав возле ног. Туда же мягко слетел лисий мех.

– Расстегни замок и спусти бретели. Только не торопись.

Было удивительно смотреть на то, как она подчиняется. Как смотрит на него, едва моргая, неторопливо перебирая собственными пальчиками по коже в поисках тонкой атласной тесёмки. Брок следил за малейшим её движением, чувствуя, как привычной жаркой тяжестью наливается низ живота.

Всё было в точности так, как он мечтал: лишившись поддержки, гладкая ткань на один бесконечный миг задержалась на острых сосках, чтобы потом бликующим чёрным каскадом стечь к её ногам.

Брок присвистнул. Вызывающе выставленная грудь, полная и при этом высокая, с беззащитно-розовыми ореолами. Длинная золотая цепочка с кулоном, замершая ровно посередине. Чёрные кружевные трусики на светлой коже, словно кто нарисовал их тушью по трафарету. Пояс с подвязками и чулки. И самый писк дамской моды – Брок хищно усмехнулся – ножны под одним и крохотная кобура под другим коленом, там, где подол платья достигал максимальной ширины, ложась волнами. Впрочем, туфлями на такой шпильке, при её сноровке, тоже вполне можно было убить.

– Снимай, – мягко, но с нажимом произнёс он, кивнув вниз. – Это тебе не понадобится.

На пол полетел пояс с подтяжками – Брок видел в голове ситуацию, в которой Наташа могла бы эти подтяжки накрутить ему вокруг шеи, и почему-то мысль здорово его распалила. Она зачем-то сняла цепочку, затем отстегнула одну и вторую кобуру, делая шаг в сторону, и аккуратно оставила всё на трюмо. Видимо, любимые игрушки, раз не кинула под ноги, как остальное.

– Достаточно, – проговорил Брок, слыша собственный охрипший голос.

Он оттолкнулся от стены и подошёл к ней ближе, ещё ближе, так, что – он видел это – Наташа едва подавила справедливое желание отшатнуться и занять более выгодную позицию.

– Не двигайся, пожалуйста, – попросил он шёпотом и наклонился к шее под самым ухом, втягивая запах.

Она пахла невероятно. И дело было не в сумасбродно дорогом парфюме, едва слышно смешавшемся с ноткой пота. Это был её женский запах, острый и одновременно тёплый, настоящий. Брок потянул носом ниже, к ключице, рукой заставляя Наташу приподнять подбородок. Он не видел – скорее чувствовал через кожу судорожное биение жилки на шее. Заметил, как сильнее сморщились ореолы и чаще заходила грудь, а кожа покрылась мурашками. В паху ощутимо тянуло, от жаркой близости почти обнажённого женского тела он уже был готов – достаточно расстегнуть ширинку, нагнуть Наташу над трюмо и вытрахать из неё стоны и всхлипы, как он делал это десятки раз прежде. С другими – не с ней. И в этом была вся проблема. Наташа в этой своей собственной ловушке казалась ему настолько беззащитной и открытой, что пользоваться этим было грех. Но и не воспользоваться – преступление. Её хотелось укрощать – и вместе с тем убеждать каждым прикосновением к коже, что бояться нечего. Что это хорошо – и приятно. Что удовольствие можно продлевать столько, насколько хватит их сил и желания. Если только она захочет.

Он широко лизнул её по ключице, улавливая горечь спирта и соль. Наташа ощутимо вздрогнула от неожиданности.

– Зачем всё это? – зашипела она. – Просто трахни меня уже.

– Помолчи, – не отвлекаясь, ответил Брок. Шипеть она могла сколько угодно. Главное – стояла на месте и пахла так, что мозг медленно плавился. Он повёл носом дальше, ниже – между грудей, даже на расстоянии слыша удары её сердца. Такая бледная, такая мягкая кожа. Пара старых шрамов от глубоких ножевых по боку, залезающих на живот. Трогательная лунка пупка. Брок прижался к ней носом, глубоко вдыхая, и, наконец, награждая себя за терпение, чуть сжал в пальцах попавшие под ладони груди. Мягкие, упругие, со сжавшимися ореолами.

– Тебе холодно? – спросил он, трогая губами кожу внизу живота, над самым кружевом.

– Н-нет.

– Это хорошо, – он улыбнулся и прикрыл глаза. В паху пульсировал ритм собственного сердца, ширинка начинала давить, но он знал, что потерпит ещё немного. Он хотел тянуть как можно дольше.

Стоя перед ней на колене в сумраке холла огромного президентского люкса, держа в руках её груди и вжимаясь носом в живот, он чувствовал себя едва ли не жрецом, поклоняющимся идолу на свой особенный манер. Брок лизнул её над резинкой белья, частично по коже, частично по кружеву, и грузно поднялся на ноги. Голова чуть кружилась. Тепло груди под ладонями отвлекало и волновало, но сильнее – то, каким пронзительным, почти диким взглядом Наташа смотрела на него. Как старательно скрывала своё волнение. Он хмыкнул и проследил рукой плавный изгиб её тела от груди по талии до бедра, вдруг скользнув пальцами между ног, едва касаясь кружевной ткани.

Она вся была влажная.

Он прижал пальцы сильнее, вырывая первый судорожный вздох, и поднял их к лицу, чтобы медленно и с чувством облизать.

– Отвратительно, – выдохнула Наташа.

– О, ты ошибаешься.

– Просто трахни меня, ты же видишь, я готова, – горячо зашептала Наташа, и её руки впервые ожили, торопливо пролетели по его телу, расстёгивая пуговицы. С такой сноровкой снять пару запонок и правда не представлялось проблемой. Брок был не прочь избавиться от лишней одежды. Вот только слушаться её он совершенно не намеревался.

Он скинул фрак и жилет, чувствуя, как в воздухе разливается упоительный запах женского желания. Он уже был на нём и заводил, заставляя руки дрожать от предвкушения. На снятой рубашке Брок решил остановиться и властно перехватил запястья, пока Наташа не расстегнула скрытую пуговицу на его брюках – с внешней та уже успела расправиться.

– Мы никуда не торопимся, – веско сказал он. – В конце концов, это моя часть сделки, имею право. Или для тебя это непривычно? – он неожиданно крутанул Наташу в кольце своих рук, прижимая упругой задницей к своему стояку и позволяя себе на пару мгновений прикрыть глаза, теряясь в желанном ощущении давления. Спеленав её, сминая ладонью грудь, Брок прошептал в самое ухо: – Тебя хоть раз ласкали так долго, чтобы ты колебалась в полушаге от края? Чтобы умоляла, просила, чтобы кончила только от ощущения, что в тебя наконец входит горячий ствол? Тебя хоть раз трахали по-настоящему? Куда ты меня торопишь?

Покачиваясь, словно в трансе, он зарылся носом в рассыпавшиеся по плечам рыжие локоны, втянул запах носом – тут флер парфюма чувствовался сильнее всего. Он удивительно шёл ей.

Наташа не отвечала – только судорожно дышала в его руках, запрокинув голову ему на плечо. Он не удержался и руку, не занятую грудью, запустил под кружево, наслаждаясь зрелищем, как его широкая лапища едва не рвёт тонко сплетённые нити. Он коснулся по-детски голого лобка и скользнул ниже, между ног, даже не пытаясь раздвинуть губы – только снимая текущую по ним влагу пальцами. Страшно хотелось размазать её везде по Наташиной коже, по белью, животу и груди. Запачкать, измарать в собственном соке. А после долго и тщательно вылизывать.

– Где кровать? – только и спросил он сипло.

Наташа едва кивнула в сторону, и он, покачиваясь, почти подняв её над полом, пошёл туда – всего несколько шагов, но это были очень трудные шаги.

Её комната оказалась небольшой гостевой спальней. Наверняка, кровать посла была шире и богаче – его это не волновало сейчас. Ровная плоскость, в меру твёрдый беззвучный матрас, чернильная темень по углам – больше ничего не было нужно.

Брок уложил её на простыню, дёргая пуговицу и молнию на своих брюках – и с упоением выдыхая, чувствуя, как член в белье благодарно дёргается, и исчезает болезненное давление. Давно он не хотел кого-то так сильно. Наташа раскинулась перед ним на кровати, часто дыша, как главное экзотическое блюдо этого вечера. Если она и думала сделать с ним что-то нехорошее, Брок надеялся, что сейчас эти мысли выветрились из её головы. Она смотрела на него из-под ресниц, и взгляд этот был тяжёлый и пьяный.

Брок снял и от греха подальше отбросил её туфли. Медленно скатал с бёдер до пальцев ног чулки, до ответной дрожи зацеловывая кожу с внутренней стороны – и так же медленно стянул насквозь влажные трусики.

Настойчиво раздвинул ноги, надавливая на колени – чувствуя под руками остаточное сопротивление. Чтобы не дурила, Брок несильно укусил её с внутренней стороны бедра над коленом, тут же широко зализав исчезающие лунки от своих зубов языком.

Наташа осталась без единой полоски ткани, живая и настоящая, с забавными отпечатками кружев на коже, взволнованная и желающая. Он видел её всю целиком, от впадинки под неявным женским кадыком и розовых вершин сосков до гладкого белого лобка и раскрытых губ внизу, беззастенчиво раскрытых. Влажных, выпачканных и блестящих от смазки.

Желание стало невыносимо острым, ударило по ушам и скрутилось в животе. Брок навис между разведёнными коленями в одних расстёгнутых брюках – как и обещал ещё в лифте – и наклонился к лобку, прижимаясь ртом, пробуя на вкус и сразу толкаясь языком так глубоко, что Наташу выгнуло дугой, и она безотчётно вцепилась в его волосы со стоном.

Сладкая, свежая, острая, – Брок чувствовал, как его мажет от ощущений, от бугорка напряжённого клитора под языком, от нежности губ и атласной кожи. Она пахла и стонала, и текла, наверняка, мало что соображая – как и он сам. Брок прихватил её под коленями, приподнимая ещё выше, и впился поцелуем, засасывая и лаская, трахая языком из последних крох своего самообладания; и лишь почувствовав, что ещё немного – и она вырвет ему клок волос, – он мягко погладил её по груди и животу, отпуская.

Всего пара мгновений, чтобы избавиться от брюк и боксеров с влажным пятном на ткани – и он снова навис над ней, устраиваясь между колен, притираясь к лобку перевозбуждённым членом.

– Презервативы? – спросил на выдохе.

– Ненавижу их, – услышал в ответ. Задумчиво фыркнул. Мысли вихрем пронеслись в голове – как вдруг Наташа обняла его, повисая на шее, и обхватила ногами за задницу. – Давай же… Пожалуйста. Пожалуйста.

Брок не знал, когда она успела перейти на русский, в какой именно момент. Он её понимал, и даже если отвечал на английском, очевидно, её это не смущало. Притеревшись между раскрытых губ головкой, он прикрыл глаза и на одних ощущениях медленно протолкнулся вперёд – и охренел. Настолько влажная и узкая, что под веками засияли звёзды. Невероятные по своей остроте ощущения.

– Как давно ты не трахалась? – выдохнул он в её лицо. Вместо ответа Наташа потянулась к нему – и вдруг поцеловала, прихватывая нижнюю губу снова и снова; неожиданно подмахнула бёдрами, сильнее надавливая ногами – и он весь оказался внутри, громко, низко простонав в её рот.

– Твою мать, блядь, да… – выговорил он бессвязно, не в силах двинуться, пытаясь приноровиться к сносящему ощущению давления. Он хотел трахать её долго, очень долго, но сам довёл себя до края. Наташа под ним тяжело дышала, выглядя ещё безумнее и открытее, чем в начале. – Давай, детка, – прошептал он носом к носу, – постарайся для себя. Я не продержусь долго. Но мы обязательно повторим.

Наташа недоверчиво усмехнулась ему в губы – и Брок двинулся, чувствуя членом каждый изгиб её тела, сжимающуюся плоть и текущую между ними прямо на простынь влагу. Яйца с удивительно пошлым звуком встретились с её безволосой кожей, и каждое движение чувствовалось настолько оголённо и сильно, что прошибало волнами электричества по позвоночнику. Брок словно забыл о том, насколько хорошо это – трахаться, отдаваясь сексу без остатка, – и вдруг вспомнил. Вспомнил тогда, когда сам не ожидал. «В постели с врагом», кажется, так говорят? Он закрыл глаза, концентрируясь изо всех сил, чтобы каждый толчок словно взламывал её, с размеренной силой придвигая к оргазму. Наверняка, ей было неудобно лежать на его руках – от нахлынувших ощущений Брок стиснул её в объятии, стараясь зафиксировать и насаживать глубже – но она не жаловалась. Её ресницы стали влажными, тушь чуть размазалась, делая её совсем земной, и Брок набрал темп, не в силах противиться инстинкту дойти до края, брызнуть семенем, растворяясь в ощущении собственного умирания.

Он ощутил словно сквозь сон, как Наташа изо всех сил сжала его ногами и впилась ногтями в спину, зажмурившись, словно превратилась в один клубок напряжённых нервов – и понял, что не кончит, пока она не задрожит на его члене.

– Вот так, – вдруг простонала она, разлепляя пересохшие губы. – Так. Ещё… ещё, пожалуйста…

Он только закрыл её рот своим, не отвлекаясь на поцелуй, а затыкая – и продолжил трахать с той же непреодолимой силой, ощущая, как член против воли наливается огненной тяжестью. Он сжал зубы, чувствуя, что если не остановится сейчас – кончит, так и не дождавшись. А если остановится, она свернёт ему шею – и будет права. Но его тянуло за грань неумолимо, пульс стучал в висках, и – слава всем существующим богам – Наташа вдруг резко выдохнула, дёргаясь всем телом, и конвульсивно начала сжиматься вокруг члена, заставляя замереть, насладиться её оргазмом, не отвлекаясь ни на что. Едва она затихла, как Брок отпустил себя, добирая невероятной силы толчками, догоняя – и, не в состоянии заставить себя вытащить, кончил глубоко внутри неё.

Словно в голове выключили свет и вытолкнули его в этот собственноручно созданный космос без скафандра. Но каким-то образом там было тепло и получалось дышать – и Брок чувствовал себя бесконечно комфортно в этом нигде, наслаждаясь благословенной темнотой и навалившейся тяжестью послеоргазменного удовольствия; он чувствовал, что придавил своим телом Наташу – но двигаться не было никакого желания.

Она сама подвинула его, непонятным образом перевернув их и оказавшись сверху, укрывая собой и пристраивая голову под его подбородком.

– Ты что-то говорил про повторить? – вдруг спросила она тихо, а Брок даже вдох пропустил от подобного вопиющего безобразия.

– Отдохнуть-то дай.

Наташа фыркнула, окатив влажную кожу выдохом – и улеглась на нём чуть ниже, удобнее прижимаясь ухом к груди. Он чувствовал на себе весь её вес и то, что его губы с какого-то хера растянуты в улыбке.

– Выдохни, старичок. Я сама пошевелиться не могу. Может, утром?

– Может, и утром, – повторил Брок, понимая, что неумолимо проваливается в сон – тот брал верх, нагнетая усталость после бессонных ночей и горячего секса.

Ещё на автопилоте Брок потянул за край простыни и накинул её на Наташу, укутывая. И после этого уже ничего не помнил.

Он проснулся от света и яркого ощущения, что его член двигается глубоко в чьей-то глотке. Не то чтобы такого не случалось раньше, но вот обстоятельства… Он даже замер на миг, распахнув глаза и наблюдая, как старательно рыжеволосая девчонка трудится над его членом. Как всё тело отзывается её губам и языку. Наташа.

– Наташа…

– М-м? – она выпустила его изо рта с пошлым чмоком и мягко улыбнулась.

– А ну, иди сюда, – и он бесцеремонно потянул её за плечи выше, обнимая и вылизывая их вкус с её губ, с языка. Всё тело ныло и словно звенело, но ему было так горячо и так сильно хотелось снова, что он без раздумий устроил её прямо на своём члене и поощрил: – Давай сверху.

Она распрямилась, нависая над ним потрясающими полными грудями, и Брок, с усилием встав на локти, дотянулся до соска, жадно забрав его в рот. Ощущать под языком его твёрдость и то, как от немудрёной, искренней ласки Наташа дрожит и сорвано дышит, прижимая его голову к груди, было высшим удовольствием. Она приподняла бёдра и тут же резко опустилась на него, влажная и тесная, мягкая, обволакивающая, заставляя дёрнуться вверх, запечатать собой, не оставляя никакого пространства. Брок зажмурился от очередной волны удовольствия, широко вылизывая её груди, втягивая соски между губами и надолго оставляя их во рту, пока Наташа едва двигалась на нём, дрожа и плавясь.

В незашторенное с вечера окно давно била серость раннего утра, и Брок понятия не имел, сколько они в итоге проспали. Где-то впереди маячил непонятный пиздец, который должен был устроить ему Фьюри, – он усилием воли отодвинул эти мысли, концентрируясь на бархатной коже и упругости соска во рту и том, как потрясающе-правильно сжимает его Наташа, насаживаясь на член. Пожалуй, это было одно из немногих начал дня, которое ему определённо хотелось бы запомнить. Её золотисто-рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, и как свет из окна за её спиной создаёт небесный ореол вокруг головы. Смазанный макияж и яркие после минета, натруженные губы. Прикрытые ресницы и покачивающиеся от движения груди, её предельная концентрация на собственных ощущениях, которые именно он ей дарил. Брок отчаянно хотел запомнить её именно такой – отдающей, а не забирающей. Открытой и без причуд. Просто мужчина и женщина, связанные сексом – картина стара как мир, и она же каждый раз как новая вселенная.

Сейчас Брок чувствовал, что мог продержаться определённо дольше – и позволил себе просто дать ей столько, сколько ей нужно, и так, как ей больше хотелось. Он опрокинулся обратно на смятую подушку, не переставая смотреть на Наташу. Только руками взметнулся по рукам, упирающимся в подушку рядом с его головой, до плеч; огладил острые косточки и вдруг – не иначе, как чёрт дёрнул – оставил ладонь на тонкой шее, чуть сжимая.