Текст книги "За день до будущего (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== 1 ==========
Миссия была тяжелой. Пожалуй, такой он не мог припомнить со времен атаки Читаури, за небольшим исключением: на этот раз обошлось без инопланетян, но люди иногда изобретали вещи, дававшие фору инопланетным братьям по разуму. Конечно, операция не была такой масштабной и разрушительной, но вот по себе Стив чувствовал: он измотался до самого крайнего предела.
Отпустив служебную машину, доставившую его до подъезда, он некоторое время стоял у тяжелой двери, не чувствуя в себе сил подняться пешком на третий этаж. Знал, что воздух в квартире наверняка спертый, застоявшийся, что за неделю его отсутствия все содержимое холодильника можно только выбросить… и вообще, в номере любой неплохой гостиницы он найдет ровно то же самое: душ и кровать.
Он заставил себя преодолеть это последнее препятствие: шесть лестничных пролетов до квартиры, чувствуя, как раскалывается голова, на которую сегодня упала бетонная балка, и как ноют едва сросшиеся ребра.
Но хуже всего было не это. Хуже всего была всепоглощающая пустота, которая ждала его за дверью. Стоит переступить порог, и она затопит его до самого сердца, заполнит так, что даже утренний подъем дастся очень тяжело. От этой пустоты Стиву не хотелось жить. Она была с ним, куда бы он ни пришел.
Новые друзья чуть отгоняли ее своим присутствием. Смехом, шутками, половину которых он не понимал. Они приносили с собой шум новой жизни, тепло и участие, но пустота умела ждать. Сегодня, когда он так устал, она чувствовалась особенно остро.
Открыв дверь, Стив положил ключи на тумбочку, тихо прислонил щит к стене и попытался нагнуться, чтобы стянуть высокие ботинки. Перед глазами поплыло, он покачнулся и, наверное, приложился бы своей многострадальной головой о стену, но тут его сзади обхватили сильные руки и чуть хриплый со сна, но знакомый до последней интонации голос заверил:
– Я тебя держу.
Стив замер, закрыл глаза и трудно, почти насухо сглотнул. Он пытался вспомнить, не мог ли случайно попасть под какое-то излучение, вызывающее галлюцинации и оживляющее сны? Или получить столь сильное сотрясение, что оно привело к такому вот результату? Или, может, он спит, и это все ему чудится? Или – еще лучше – он умер и попал сюда, в свой личный рай.
– Устал? – теплая ладонь скользнула по животу, расстегивая куртку и ощупывая туго перебинтованные ребра. Сзади вздохнули, нащупав повязку, а потом потянули к низкой скамеечке. – Садись, герой, я тебя разую. Ни на минуту оставить нельзя.
В коридоре было темно, но Стив и так не открывал глаз: боялся, что все пропадет. Что он снова окажется в пустой квартире, наверняка – на полу. Очнется. Проснется.
А просыпаться он не хотел.
Какое приятное сумасшествие: Баки, его давно потерянный Баки разувает его, нежно оглаживая стопы. Стягивает носки, куртку, футболку. Проводит ладонью по ключицам, зачем-то трогает шею.
– Подъем, – и перехватывает его под руку, подставляя сильное плечо.
– Бак, – едва слышно позвал Стив, – Баки?
– Ждал кого-то другого? – насмешливо отзывается лучшая в мире галлюцинация, самая реалистичная, потому что Стив чувствует тепло тела Баки, его запах. И просит мысленно: пожалуйста, пусть подольше продолжается это безумие. Если он лежит в коме и это – его посмертие, он не хочет воскресать. Если он сошел с ума, то пусть никто никогда не найдет лекарств. Если он спит, то… пусть этот сон длится вечно. – В ванную, приятель. В постель я тебя таким не пущу.
Крошечные молоточки стучат по вискам, тяжелая голова сама клонится к плечу, и Стив думает: как хорошо. Как же хорошо, Господи. Не быть одному.
В гостиной горит ночник, и Стив, крепко обхватив плечи Баки, все-таки открывает глаза.
У Баки длинные блестящие волосы и морщинки в уголках глаз. Он шире и, кажется, выше, чем Стив помнит. А еще у него одна рука отливает лунным серебром.
– Бак, – Стив знает, что вышло жалобно, но ничего не может с собой поделать, – Баки, ты правда здесь?
Баки озабоченно кладет живую ладонь Стиву на лоб и хмурится едва заметно.
– Эк тебя приложило, – тянет он через мгновение.
– Ты…
Баки, ухмыльнувшись, перехватывает его удобнее и ласково касается губ своими.
– Я здесь. И никуда не собираюсь.
Стив зажмурился еще раз, от губ по всему телу расползался жар. Перетек на щеки и шею, жаркой волной ударил в пах. Кто создал это место? Кто подсмотрел все самые глубоко запрятанные желания Стива? Кто дал Баки эту привычную нежность, желание касаться – так, с совершенно определенным подтекстом, которого никогда между ними не было?
– Поцелуй меня, – безо всякой надежды попросил Стив. – Пожалуйста, Бак…
Баки снова странно на него посмотрел, а потом охватил металлическими пальцами за подбородок и поцеловал: нежно, жарко ныряя языком в горячий рот. Стив застонал в поцелуй. Голова кружилась, как у подростка, да он и чувствовал себя сейчас подростком, будто тогда, в свои семнадцать, он все-таки решился, и Баки ответил ему.
– Ч-ш-ш, – отстранившись, Баки снова заглянул ему в глаза, ища объяснения странному поведению, но, видимо, не находя, – идем. Я тебя вымою, потом поедим – и в постельку.
– Ты не… не оставляй меня.
– Хорошо. Голова болит? Больше никаких одиночных миссий, пусть Фьюри хоть за жопу себя укусит.
Стив слышал его, как сквозь вату, до сознания не доходил смысл сказанного, но одно он знал точно: Баки тут.
– Бак, я люблю тебя. Знал бы ты, как сильно я тебя люблю. Всю жизнь. Помнишь, мое семнадцатилетие? Я тогда хотел признаться тебе и струсил.
– Не помню, – с сожалением ответил Баки. – Ты же знаешь, я многого не помню. Но одно я знаю точно: сейчас я разорву от пасти до паха любого, кто до тебя дотронется.
Он стянул со Стива штаны вместе с бельем, разрезал повязку на ребрах, блестя глазами, огладил член по всей длине и толкнул под душ.
– Забирайся.
– Бак…
– Я сейчас, – Баки стянул футболку и тонкие домашние штаны, – я здесь, я не ухожу. И завтра поеду убивать Фьюри, – тише добавил он и врубил душ. – Давай, мой капитан, я за тобой поухаживаю.
Стив нежился под его прикосновениями, вдыхал запах ароматной пены, и плыл, плыл по течению, которое подхватило его. Наверняка он летел прямиком на скалы, но ему уже все равно. Баки целует его, Баки ласкает его так привычно и жадно, что на глаза наворачиваются слезы.
– Это сон. Я не хочу просыпаться, Бак. Я никогда не хочу просыпаться.
– Все по-настоящему, я с тобой. Давай, кончи для меня.
Он обхватил его член скользкой рукой, и Стив раскололся на крошечные части, умер, сгорел в яркой, ослепительной вспышке, ощутив, как мягкие губы Баки касаются его шеи.
Пришел в себя от того, что голый мокрый Баки промокает его полотенцем.
– Очнулся, мой герой? – со скрытой за иронией тревогой спросил он. – Натягивай халат и пойдем на кухню. Мне ли не знать, сколько энергии сжирает регенерация?
Стив завернулся в мягкую ткань и решил: это точно рай. Здесь у Баки металлическая рука и нежные губы, влажные водоросли темных волос и любовь во взгляде.
Стив не помнил, что ел и о чем думал, потому что каждое мгновение любовался Баки. Плавной линией его сильной спины, крепкими ягодицами, длинными ногами. Он был совсем не таким, каким запомнился Стиву в конце войны, но это точно был он.
– Бак, я ужасно брежу. Я так брежу, что хочу остаться с тобой. Я не хочу уходить. Я сошел с ума и рад этому. У меня есть ты.
Баки устроился напротив с кружкой горячего чая и со скрытой тревогой на него посмотрел.
– Бредишь? Почему, мелкий?
Стив прикрыл глаза, потому что детское прозвище будто укололо его в сердце раскаленной иглой, ответил:
– Потому что я потерял тебя. Потому что я не нашел в себе сил упасть вместе с тобой. Потому что я люблю тебя, все еще люблю. Мертвого. Галлюцинацию. Любого. Я так устал от одиночества, что придумал тебя. Боюсь проснуться в пустой квартире и понять, что все это было моим… самым сладким кошмаром.
Баки со странной улыбкой обхватил его ладони и сжал их в своих.
– Ты просто очень устал. Может, у тебя частичная потеря памяти? Завтра покажем тебя специалистам, а сегодня – пойдем, я уложу тебя в кровать.
– Не уходи.
– Ни за что. Обещаю.
– Будь со мной, ладно? Не отпускай. Я… я боюсь проснуться. Единственное, чего я боюсь – проснуться.
Баки помог ему подняться, довел до кровати, стащил с него халат и уложил в постель. Стив держал его за руку, понимая, что не уснет.
– Ты мой? Скажи, что мы вместе. Что я не струсил тогда. Баки, я не могу без тебя, не могу совсем. У меня ничего не выходит в этой чертовой жизни.
Баки устроился рядом и обнял его поверх одеяла.
– Я твой. Ты самый смелый придурок, которого я знаю, тебе не надо без меня, потому что я никуда не денусь, даже не надейся. И говорить я больше ничего не буду, я тебе покажу.
Он быстро вывернулся из одежды и скользнул под одеяло: сильный, горячий. Прижался всем телом, огладил руками живот, и Стив послал все к черту. Отпустил себя, позволил странному безумию завладеть собой.
Он выцеловывал на шее Баки странные узоры, захватывал руками, сколько мог, и любил, любил его так отчаянно, что не мог удержать в себе всего того, что никогда бы не сказал живому, настоящему Баки.
Он изливал на него все свои страхи, всю ту застоявшуюся, многолетнюю, терпкую нежность, горькую, безнадежную любовь и боль разлуки.
Баки целовал его, пил с его губ горечь слов и позволял. Он все ему позволял. Нетерпеливо соединиться, чтобы замереть от осознания: Баки любит его. Жадно, медленно двигаться навстречу, вдыхать свой запах.
Баки отвечал на каждое движение, податливо гнулся, принимая в себя, тихо стонал, прикрыв глаза, обнимал за плечи. Стив целовал колкие пики его ресниц, собирал губами жар его шеи и щек, брал так нежно и бережно, будто боялся навредить.
– Господи, спасибо тебе, спасибо… – шептал он Баки в шею, и тот, зажмурившись, будто от боли, крепче обнимал его ногами, сжимая в себе. – Мой Баки. Мой, Господи, за что? Я никогда не смогу заслужить тебя. Я тебя потерял. Я…
Баки находил его губы своими, заставляя ненадолго замолчать, но Стив просто не мог больше держать боль в себе: она проливалась горькими словами, будто в душе вскрыли тайник. Немыслимо, невозможно было остановиться, и Баки, его идеальный, выдуманный, бредовый Баки, казалось, это понимал.
Стив, обезумев, забыл об усталости и боли, забыл об остальном мире и ждущей его пустоте. Он брал Баки снова и снова, зная, что это не будет длиться вечно. Что утром тот исчезнет вместе с туманом в голове, и на смену ему придет привычная полынная тишина.
Когда Баки перевернул его на живот, Стив только с готовностью приподнял ягодицы в немом приглашении.
– Вижу, тебе это сегодня нужно, как никогда, – прошептал Баки и коснулся его там, внизу. – Я все сделаю, ладно? Расслабься, Стив, Господи, ты… просто знай: я здесь. Я твой. Мы вместе, и это не изменится ни утром, ни следующей ночью… вообще никогда.
– Хочу тебя, Бак, – отозвался Стив. – Хочу тебя.
Баки накрыл его собой, прихватил зубами сзади за шею и медленно, уверенно скользнул на всю длину.
Больно не было. Будто тело было создано для этого: принимать, отдаваться, растворяться в другом человеке. И это было совсем по-другому: острее, жестче, точно так, как было нужно, чтобы до конца ощутить свою принадлежность. Свое место. Чтобы дать Баки заклеймить себя, окончательно признать его права.
Тугой, ослепительный жар накрыл его с головой, выпил досуха. Перевернул мир вверх дном, и тот сыпался на него яркими блестками, складываясь в цветные узоры, как в калейдоскопе. И Стив нырнул в него с головой, в этот чудный, чувственный мир, завернулся в него, как в плед, и провалился в самый счастливый и крепкий сон.
***
Просыпаться было приятно: под одеялом было непривычно тепло, ноздри щекотал запах жареного бекона и свежесваренного кофе со специями, а в окно било солнце, давая понять, что пробежка благополучно проспана.
Стив несколько мгновений лежал с закрытыми глазами, ощущая всем телом ни с чем не сравнимую негу и сытую, ленивую удовлетворенность. Сзади прижимался кто-то горячий, ребра уже не болели, хоть поперек них и лежала чья-то тяжелая рука.
С кухни послышался звон посуды и немелодичное мурлыканье – Баки, похоже, готовил завтрак.
Если Баки на кухне, то кто так откровенно прижимается к Стиву сзади? Чья рука так по-хозяйски обнимает его?
Внутри неприятно похолодело, сонливость и ленивую удовлетворенность как рукой сняло. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Стив откинул одеяло. Рука была явно мужской, смуглой, перевитой выпуклыми венами и хорошо проработанными мышцами. И принадлежала она не Баки.
Человек сзади сонно выдохнул, прижался плотнее и весьма недвусмысленно уперся членом Стиву прямо в… ну, скажем, в поясницу. Это нервировало. Стив только-только смирился с тем, как удачно сошел с ума, и вдруг – это. Рай постепенно, медленно проворачивался вокруг своей оси и превращался в… ну, не в ад, конечно. Но в какое-то уж совсем сюрреалистичное место.
Место, где за его спиной низко и хрипло протянули:
– М… мой любимый утренний вид, – и ловко обхватили член ладонью.
Стив бы вскрикнул, если бы не лишился голоса. И вывернулся бы, если бы его не парализовало от нереальности всего происходящего: он в постели с…
Все-таки скинув наглую руку, он откатился на другой конец огромной кровати (разве у него была такая огромная кровать?), прихватив с собой одеяло, и уставился на совершенно голого, сонного и встрепанного… Брока Рамлоу. Тот лежал на животе, бесстыдно выставив на обозрение поджарую задницу, и лениво рассматривал его одним едва приоткрытым глазом. С таким видом, будто имел полное право находиться здесь, в его, Стива, кровати.
– Рам… Бро… кхм. Что ты здесь делаешь? – спросил Стив, прикрывая одеялом стратегически важные места.
– Удалось свернуться раньше. Разъебашили там все к хуям и прилетели, – Рамлоу лениво потянулся всем телом (шикарным, отлично проработанным, загорелым телом), сладко зевнул и перевернулся на бок, подперев голову рукой. – Ты не рад что ли, не пойму?
Стив пялился на его эрегированный член и не находил в голове ни единой дельной мысли. Очень хотелось позвать Баки. Хотелось потребовать объяснений или, на худой конец, побиться головой о что-нибудь твердое: вдруг Мироздание верно поймет его и вернет все, как было? Ночь, податливую нежность Баки и частящее от счастья сердце.
– Иди сюда, – Рамлоу похлопал по простыне рядом с собой. – Я пять дней провел в пустыне, будь человеком.
– Рамлоу, – начал Стив, но тот только дернул уголком рта и хищно, неприятно оскалился.
– Не на плацу, – резонно заметил он и подло дернул одеяло, оказываясь сверху.
Стив еще успел подумать, что не стоит недооценивать профессионалов, когда вдруг оказался на спине, а его член – в жарком, горячем рту. Члену, похоже, было без разницы, что сам Стив точно был против такого поворота событий.
– Баки, – позвал Стив, чувствуя себя как в совершенно абсурдном арт-хаусном кино. – Бак!
– Иду! – отозвался тот из кухни. – Без меня не начинайте.
Стив попытался вывернуться, но Рамлоу держал крепко и сосал с таким упоением и жадностью, что в голове становилось пусто. Хлопнула дверь в спальню, и появился Баки, нагруженный едой.
– Стив, тебе, вижу, лучше, – усмехнулся он. – Остынет… командир, погоди.
Рамлоу с пошлым звуком выпустил член Стива изо рта и белозубо оскалился. Потом медленно, глядя в глаза, облизал его по всей длине и откатился на подушки, позволяя Баки установить раскладной столик.
Стив выдохнул, моргнул и увидел, как Рамлоу длинно, со вкусом целует Баки, как запускает руки в его волосы и как потом подхватывает под задницу, проводит губами над поясом штанов.
– Завтрак, – напомнил Баки, перелез через хлопнувшего его по бедру Рамлоу и устроился посередине. – Доброе утро, мой капитан, – улыбнулся он и потянулся за поцелуем. Стив ответил, чувствуя чужой вкус на его губах.
Рамлоу щелкнул пультом, включая телевизор, будто был у себя дома, а Стив вдруг подумал, что чего-то, похоже, не знает сам о себе. Это же его сумасшествие, верно? Его лимб, можно сказать. Насколько же он должен был сойти с ума, чтобы представить себе такое: он завтракает в постели с двумя мужчинами. Любовниками. Один из которых – его давно умерший друг, а второй – командир его группы огневой поддержки, самый скользкий и опасный тип, которого он только знал.
Неужели он подсознательно хотел именно этого? Неужели хоть когда-то оценивал Рамлоу – так. Иначе откуда бы ему взяться здесь?
Его взгляд упал на фотографию, стоявшую на прикроватной тумбочке. Баки исподлобья смотрел прямо в объектив, а Рамлоу, улыбаясь, целовал его в висок и выглядел моложе лет на двадцать без своего вечного оскала и поддевок. Приходилось признать, что это – его мир. Мир, в котором он не только предпочитает мужчин как-то абстрактно, а вполне реально живет с ними, спит в одной постели и занимается с ними сексом. Любовью. С Баки – точно любовью, а вот с Рамлоу…
Яичницу его галлюцинация готовила отменную, как и блинчики. Моральные терзания могли немного подождать.
Они покончили с завтраком слишком быстро, Стив даже не успел подумать над тем, как реагировать на происходящее. Как-то глупо было спрашивать у собственного подсознания, что происходит. Почему он здесь. Почему Рамлоу здесь. Почему у Баки металлическая рука и шрамы, которых он не помнит. Что он будет делать, если все снова вернется в горизонтальную плоскость. Готов ли он делить с кем-то Баки. Хочет ли он кого-то кроме него.
Баки, облизав пальцы живой руки, ловко переставил столик на пол, перегнувшись при этом через Рамлоу, который не преминул огладить его ягодицы с таким многообещающим выражением лица, что у Стива внутри похолодело: что, если эти двое займутся сейчас друг другом? Сможет ли он…
Додумать ему не дали.
Рамлоу, легко перекатившись через Баки, добрался до Стива.
– Барнс сказал, у тебя что-то с памятью? – Стив хотел ответить, но Рамлоу вдруг подмял его под себя одним привычным движением и заверил: – Я напомню.
Он целовался совсем не так, как Баки: властно, жадно, с напором и страстью. Колкая щетина заставляла кожу гореть, а терпкий, очень мужской запах, непривычный, мускусный, щекотал нос и вызывал почти неконтролируемое возбуждение.
Мысленно послав все к черту, Стив ответил – не пропадать же его странным фантазиям – и в который раз понадеялся, что те, кто сейчас хлопочет над его бессознательным телом, никогда не найдут способа вернуть его в реальный мир.
– Как же я хочу тебя, – признался его шее Рамлоу… Брок. – Пять гребанных дней в пустыне, среди потных злых мужиков, которые не дотянут до уровня моих красавцев, даже если сдохнут в спортзале, – он просунул руки Стиву под задницу и застонал, толкнувшись бедрами. – Трахни меня, Кэп.
– Кэп? – выдохнул Стив, понимая, что в реальном мире не сможет смотреть Рамлоу в глаза. А если он вот так произнесет его позывной, то придется нагнуть его над ближайшей поверхностью. Потом тот его, конечно, пристрелит, но, черт, это будет сильно потом.
– Сам или я тебя оседлаю, – в низком голосе прозвучала почти угроза, и Стив, перекатившись, перехватил инициативу.
Рамлоу… Брок оказался удивительно страстным любовником. Шумным, активным и требовательным. Пока Стив, осторожно наносил смазку, аккуратно распределяя ее по удивительно нежной коже (кто бы мог подумать) между ягодицами, Брок добрался до уже голого Баки и заглотил его член до основания.
От вида того, как Баки запрокинул голову, притянул его ближе и задвигал бедрами, у Стива встало до боли. Он и представить себе не мог, что чужое удовольствие может так заводить: до трясущихся рук и разноцветных кругов перед глазами. Нанеся больше смазки, Стив направил себя и пропал. Потому что Рамлоу – не Баки. Гибко прогнувшись в спине, тот поймал его на половине движения и задал такой бешеный темп, что Стив порадовался некоторым возможностям сыворотки: она гарантировала способность концентрироваться, четко ловить ритм и уверенно держать равновесие в самых сложных условиях.
У Брока Рамлоу эти способности, похоже, были от природы. А еще крайняя страстность, жадность и выносливость. К тому времени, как он сыто откинулся на подушки и притянул чуть отставшего Баки за бедра, чтобы в который раз заставить его кончить, Стив уже не знал, как раньше жил без всего этого. Без крепкого смуглого тела под собой, без хриплых, коротких команд, часто отдаваемых матом, без свистящих выдохов сквозь зубы на самом краю. Без Баки, слизывающего сперму с твердого живота, без жадных губ на пояснице и ниже, там, куда сам Стив постеснялся бы сунуться даже к Баки. Но Броку было плевать на чужие моральные нормы и прочую «херню», он любил секс, умел им наслаждаться и, похоже, любил обоих своих любовников.
– Хорошо дома, – сонно заметил он, забрасывая колено Стиву на живот и прижимаясь задницей к Баки. – Тепло. Ебаться дают, – он зевнул и закрыл глаза. – Хорошо…
Стив, ошеломленный, вылюбленный, удовлетворенный до самого последнего предела, вдруг почувствовал, как мир, покачнувшись, твердо встал на свое место, найдя еще две точки опоры: Баки и… Брока. Он стал идеальным, этот мир. В нем не было ни горечи, ни тишины, ни одиночества. Он весь был наполнен взаимной привязанностью, крепкой, как корабельный канат. Теплом.
Он был дома.
***
Проснулся Стив от холода. Вокруг было темно и тихо. Лишь старые часы в гостиной мерно отсчитывали секунды. Одеяло обнаружилось на полу. Поморщившись, Стив свесился с кровати, чтобы подобрать его, и вдруг осознал: он один. Снова в своей постели, вполовину меньшей, чем та, в которой он заснул, обнимая любовников.
За грудиной тоскливо заныло, и Стив, уткнувшись лицом в подушку, снова ощутил ее: пустоту. Ощутил еще полнее и болезненнее, потому что знал, как может быть без нее. Мутный серый рассвет только-только занимался над городом, а Стив вспоминал яркое солнце за окном, разбивающееся о руку Баки сотней бликов, блестящие волосы Брока, его прозрачные глаза, звериные, почти янтарные на свету, и свое ощущение беспредельного, теплого счастья, свалившегося на него.
Он с усилием сел, опустив ноги на холодный пол, и обнаружил, что на нем нет даже белья. Более того, он не помнит ни как разделся, ни как добрался до постели. Включив свет, он нашел телефон и взглянул на экран. Половина пятого. Несусветная рань даже для него. Телефон в его руке вдруг зазвонил, и этот звук, эхом прокатившийся в пустой квартире, показался Стиву донельзя тревожным и злым.
– Стив Роджерс, – прочистив горло, выговорил он, маясь от дурного предчувствия.
– Стив, у тебя все в порядке? – раздался голос Наташи. Она показалась ему взволнованной, но на самом деле он толком никогда не мог угадать, какое у нее настроение.
– Да, – коротко ответил он. – Что-то случилось?
– Никаких странностей?
Не говорить же ей, что он замечательно провел время, занимаясь любовью с мертвым другом и Броком Рамлоу где-то на задворках своего больного сознания.
– Никаких, – твердо ответил Стив. – Так что произошло?
– Значит, тебя не зацепило, – непонятно ответила Наташа. – Брюс и доктор Селвиг еще разбираются, в чем причина, но все, кто вчера находился в том бункере, побывали в будущем.
– Где? – сорвавшимся голосом переспросил Стив.
– В будущем, Стив. Тони, судя по тому, как он напился, тоже, хоть и не признается.
– И ты?
Наташа немного помолчала, будто решая, доверить ему свою тайну или нет, а потом все-таки ответила:
– Да, – ее голос звенел от какой-то почти детской радости и, скорее всего, слез. Стив никогда не слышал, у нее такого голоса. – У меня ребенок… будет. Представляешь, Стив? Я там была замужем, и у нас был малыш. Чудная девочка, самая красивая в мире. Мы ее удочерили. Я так надеюсь, что это не параллельная реальность, не вероятность, а будущее. Я вернулась, а у меня на запястье красная ленточка. Это она мне завязала. Я… еще никогда так тяжело не просыпалась.
– Понимаю, Нат, – на автомате произнес Стив, подходя к зеркалу и снимая с него записку, написанную знакомым почерком, – очень хорошо тебя понимаю, – повторил он, очертив кончиками пальцев уже пожелтевший след от засоса на шее.
Если то место, где он провел самые счастливые часы своей жизни, существовало хоть в одной из реальностей, он готов был напрячь все свои немалые силы, чтобы сдвинуть стрелку на своем пути в нужном направлении.
Заверив Наташу, что к десяти утра будет на базе и примет участие в исследованиях, он принял душ и, натянув удобную домашнюю одежду, устроился за столом. Он знал, с чего начать свой личный путь в то самое будущее. И он пройдет его до конца, не будь он Стивом Роджерсом, самым упрямым человеком на свете.
***
Стив толкнул дверь в тренажерный зал: у СТРАЙКа по расписанию значилась силовая тренировка, а, значит, их командир тоже должен быть там. Когда он нашел глазами знакомую фигуру, то почувствовал, как сердце оглушительно застучало в груди, будто они и в самом деле были близки и встретились после долгой разлуки. Затолкав собственные эмоции поглубже, Стив направился прямиком к нему, заранее настраиваясь на неприятный разговор: характерец у командира его группы огневой поддержки был еще тот.
– Доброе утро, – поздоровался он, подходя ближе. Парни разрозненно загудели. – Рамлоу, нужно поговорить. Жду у себя, как освободишься.
Рамлоу окинул его странным взглядом и, бросив пару слов своим ребятам, отправился за ним.
– Я не стану ходить вокруг да около, – закрыв дверь своего кабинета, начал Стив. – Вольно, кстати, разговор неофициальный.
Рамлоу, хмыкнув, перенес вес на одну ногу и ухмыльнулся.
– Не томи, Кэп, – хрипло протянул он, – неофициальный разговор с тем, у кого даже день рождения – государственный праздник… сам понимаешь, как бы от любопытства не помереть.
Стив отвернулся к окну, собираясь с мыслями. Если он думал, что, увидев своего будущего любовника, сразу поймет, что и как надо сказать, то сильно ошибался. То, как Рамлоу произнес «Кэп», отозвалось во всем теле сладкой судорогой, и пришлось приложить усилие, чтобы продолжить разговор.
– Я хочу, чтобы ты помог мне найти его, – перешел к главному Стив, доставая из папки рисунок, сделанный сегодня по памяти. – И я уверен, что у тебя есть информация.
Когда Рамлоу взглянул на рисунок, на его лице на крошечное мгновение отразилась причудливая смесь шока, неверия и страха, и если бы Стив не наблюдал за ним так пристально, то ничего бы не заметил.
– Впервые вижу этого человека, – с усмешкой отозвался он, возвращая рисунок, на котором был изображен Баки. Такой, каким Стив запомнил его: расслабленно, сыто улыбающийся. Он сидел за столом, подпирая голову левой рукой, будто позволяя всем желающим полюбоваться едва заметным засосом на шее и сложным рисунком бронированных пластин.
– Вчера случилось кое-что, – не удивившись отказу, продолжил Стив. – Поступило сообщение о странной активности в удаленном районе. Там видели террориста, поданного в розыск. Место, где он скрывался, нанесено на карты, составленные Тором при участии магов Асгарда. Те, на которых отмечены так называемые «места паранормальной активности». Мы прибыли на место, разнесли небольшую армию роботов и устали при этом так, будто из нас выкачали жизненные силы. Я вернулся домой, а там меня ждал Баки, – Стив кивнул на рисунок. – Мой друг, погибший в сорок четвертом. Человек, ради которого я переверну мир вверх дном, если понадобится.
– Каким местом в этой истории я? – спросил молчавший до этого Брок. – Я не медиум, да и воскрешать не умею.
Стив вгляделся в его глаза. На самом их дне были горечь и тоска, такая безнадежная, что горше Стив видел только в зеркале.
– Потому что утром я проснулся с тобой в одной постели. Мне продолжать?
– Да ты ебу дался, Кэп, – зло выплюнул Рамлоу. – Избавь меня от своих фантазий и требований прыгнуть выше головы! Я не в ответе за то, что тебе снится или бредится, – круто, по-военному развернувшись, он направился к двери, но Стив уже все понял. Одним коротким броском он оказался рядом и, заломив руку за спину, вжал в стену. Чувствуя, как его тело неумолимо реагирует на знакомый терпкий запах, он позволил себе коснуться губами смуглой чувствительной шеи и прошептал:
– Ты жадный и любишь, когда тебя натягивают по самые яйца. У тебя между ягодицами, у самого входа, приметная родинка. Я каждый раз касался ее членом, прежде чем взять тебя. А потом долго целовал длинный шрам на внутренней поверхности бедра. Слизывал пот с твоей поясницы, а ты длинно, со свистом выдыхал сквозь зубы, кончая. Кончая подо мной, Брок. И если ты сейчас откажешь мне в помощи, я все равно тебя возьму, прямо здесь, на диване. Не дергайся, а то я сломаю тебе руку и все равно займусь с тобой любовью. Потому что ты хочешь этого, – Стив до боли сжал его твердый член через одежду и прихватил зубами за загривок, чувствуя, как Брок отзывается: знакомо прижимаясь задницей и хрипло выдыхая ругательства.
– Что ты творишь, Роджерс? Что ты, мать твою, творишь? Не знаешь ведь нихуя. Не вовремя… Блядь, да отпусти ты, вывихнешь.
– Хочу тебя, – Стив отпустил его руку и обхватил за горло, заставив запрокинуть голову. – Ты был моим. Ты и Баки. Баки я найду, с твоей помощью или без, потому что то, что я видел, было будущим. Тебе решать, сбудется оно с тобой или без тебя. Решай, Брок. Сейчас.
Он нашел его губы и прижался к ним так жадно, будто это все еще (или уже?) было будущее, где ему все разрешили, признали его право ласкать ладонью горячий живот под футболкой и вжиматься членом в твердую задницу.
– Пошло оно все, – хрипло выдохнул Брок. – Трахни меня, Кэп.
Знакомая команда будто обрушила стену между настоящим и будущим, и Стив, развернув любовника к себе, принялся его целовать. Так, будто обрел, уже потеряв последнюю надежду.
Ударив ладонью по сенсорному экрану, он заблокировал дверь в кабинет и опустил на окна металлические роллеты. Помещение погрузилось в мягкий полумрак и мгновенно осветилось неярким светом настольной лампы, но Стив видел все, что ему нужно было: как глаза Брока из янтарных стали почти черными, как он рванул застежки формы и жадно прижался губами к шее, облизал соски и опустился на колени.
Если до этого Стив думал, что знает, насколько горяч его любовник, то он слепо заблуждался. Он ничего не знал о том, что такое, когда до тебя дорвались и перестали сдерживаться. Его будто смело мощной волной и завертело так, что он перестал отдавать себе отчет, где небо, а где – земля.
Брок жадно отсасывал ему, глядя снизу вверх, и Стив чувствовал: нет больше пустоты. И вряд ли она когда-либо посмеет вернуться.
Дернув любовника на себя, Стив толкнул его к дивану, выпутывая из перевязи для кобуры, отстегивая набедренные ножны и расстегивая молнию форменных штанов. Брок, плавно прогнувшись в спине, наклонился, и Стив, надавив ладонью между лопаток, заставил его перекинуться через валик подлокотника огромного дивана, призывно выставив ягодицы.
