Текст книги "Не буди меня (СИ)"

Автор книги: Торговец деревом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== 1. ==========

Яркие огни.

Сияющие лица.

Десятки улыбок и восторженных смешков.

Аплодисменты…

Стою перед большой аудиторией: семьей, своими одноклассниками и перед той девушкой, в глазах которой отражается бездна эмоций. Никогда не угадаешь до конца, что чувствует её душа в такие моменты, когда лицо остается безмятежным, словно художник рисует картину. Картину, чей образ застыл в едва заметном движении.

Остаётся последний раз вздохнуть. Окончательно собраться с мыслями. Не думать о том, что язык уже сейчас заплетается за зубы, что кончики пальцев безжалостно дрожат, а сердце выдает далеко не симфонический ритм.

Речь, в которой я собираюсь лишь частично затронуть наш сегодняшний общий праздник.

Речь, которая целиком и полностью, со всей теплотой в груди будет посвящена ей – той единственной девушке, которую я бы хотел видеть на протяжении всей своей, надеюсь, долгой жизни рядом с собой.

Поправляю микрофон, не обращая внимания на подбадривающий свист лучшего друга, который, к сожалению или к счастью, находится в полном неведенье всей происходящей ситуации.

Указательным пальцем, перед тем как сказать, стучу по железной головке гарнитура, привлекая внимание всех собравшихся к своей скромной персоне:

– Прошу прощенья, я не ошибся: пиццу здесь заказывали?

Послышались довольные смешки, давшие мне понять, что сейчас то самое необходимое внимание заострено на мне и, если пройтись взглядом по залу, то я не найду ни одной пары глаз, которые невежливо будут опущены в тарелку или же просто отведены в сторону.

– Похоже, не ошибся.

Улыбка на моём лице ничуть не натянута, отчего на душе становится легче и даже в эту минуту хочется поддаться ностальгии времени, осознавая, что я действительно не хочу покидать стены родной школы. А всё потому… что, просто-напросто, буду скучать по этим породнившимся лицам.

– Тогда боюсь вас огорчить, – трагическая пауза выдержанная с точностью до секунды, как в кино. – Дело в том, что по дороге сюда на меня напала бездомная дворняга, чуть не откусив мой кроссовок, своими острыми зубами она выхватила огромную коробку у меня прямо из рук… И убежала в неизвестном направлении.

Опустив взгляд в пол, примечаю, что никаких кроссовок на мне нет, а вместо них на ногах надеты самые простые черные туфли, которые перед выходом я немного смазал лаком для большего блеска.

– Но не будем о грустном… Кроссовок не пострадал.

Публика одарила меня аплодисментами, выказывая этим, что моё комическое вступление «пипл схавал».

– Браво, – не удержался от своего комментария лучший друг Чет, чей голос так выделялся на фоне тихого ропота.

– Однако, помимо этих искренних извинений, которые я только что вам принёс, у меня есть ещё один повод, чтобы подняться на сцену… Дело в том, как вам всем давно известно, я неизлечимо болен!

Резко сменившаяся интонация многих напугала, заставив стремительно переводить недоумевающие взгляды с меня на родителей и с них обратно на сцену. Отец и мать, в свою очередь, находясь в полном недоумении, просто не могли оторвать глаз от сцены, требуя необходимых объяснений, которые могли хоть немного прояснить их головы.

– К счастью, медики, как я узнал из весьма достоверных источников, уже нашли серьезное решение, которое значительно ослабляет симптомы моей болезни. Конечно, метод весьма суеверный. Даже не так – разнообразный, – поправив галстук, немного потянув за узел, ослабляя его давление, я вновь вернулся к своему монологу. – Он помогает не уйти от болезни, а сжиться с ней в симбиозе, – я говорил тихо, стараясь не подбавлять огонь в и так расшатанную нервную систему публики, иначе одним неверным словом можно было бы спалить её дотла, чего делать совсем не хотелось.

– И знаете, что я вам скажу: стало легче, когда я решил, нет… Когда я только подумал об этом методе, дикое жжение в животе и покалывание в груди словно ослабили хватку, дышать стало легче, – наконец-то я вытащил руку из кармана, находившуюся там довольно долго, и стараясь не показывать, что именно так прочно сжато в её кулаке, опустил вдоль туловища, развернув тыльной стороной к зрителям.

– И поэтому, стоя сейчас перед вами, я хочу попытаться связать свою жизнь с этой неизлечимой болезнью, имя которой Любовь, – зал облегченно вздохнул и, словно порвавшаяся струна, вновь затаил дыхание.

– Кайли Грейс, – не отводя взгляда от сияющего взгляда девушки, внимание на которую периодически обращал весь зал. В уголках её глаз поблёскивали выступившие слёзы, казалось, моя речь и вправду смогла задеть её и так хрупкую душу.

Я протянул руку в зал, открывая маленькую бордовую коробочку, которая всё это время таила в себе обручальное кольцо с маленьким гранатовым камушком зеленого цвета в самом центре.

– Согласна ли Ты выйти за меня? – даже голос девушки, которая до этого пела на другом конце палубы, замер в ожидании вместе со всеми.

Всё-таки, как бы я не старался, не нарушить общего плана мероприятия выпускного, этого у меня так и не вышло: около получаса мы с Кайли принимали поздравления всех присутствующих. Даже родители обеих семей не удержались и высказали своё удивление, которое, безусловно, смешивается с радостью, потому что одни доверяли мне свою дочь, а другие были горды моим выбором, так как давно, можно сказать – с самого детства, были уверены в этой девушке.

Мне же оставалось только радоваться, сжимая в своих объятиях самое дорогое на свете.

========== 2. ==========

Не смотря на то, что прошло всё довольно гладко, какое-то необъяснимое беспокойство окутывало мой разум, странная тревога сжимала мою душу в своих цепких пальцах, заставляя её трепетать…

Беспокоиться…

Отчего праздник быстро превратился во что-то бесцветное.

В то, что совсем не приносило радость…

Вот уже минут десять я просто стоял, облокотившись на перила, опустив взгляд в воду, наблюдая за тем, как сотни сияющих огоньков побережья перекатываются на волнах, сливаясь с пузырьками пены, которая отходит от лайнера.

На плечо опустилась тяжелая рука, словно вытягивая меня из трясины этих гнетущих мыслей, напоминая о том, что всё хорошо, и все суеверия нужно отбросить в сторону:

– Не ожидал.

Взгляд скользит по белоснежной улыбке, небольшой темной бороде, которую мой друг специально отращивал к этому дню, чтобы вступить в новую жизнь с серьезным видом, забывая о том, что его бегающие и искрящиеся глаза, словно маленькие бесята из детского мультика, говорят об обратном.

– Прости…

– За что?

– За то, что не рассказал тебе… Просто, я хотел оставить это в тайне до самого последнего момента.

– Вообще-то, я к тебе никаких претензий не имею, – улыбнувшись той самой любимой детской улыбкой, ответил Чет. – Да, даже хорошо, что ты и от меня утаил, твоя речь, словно наш физрук, заставила пробежать кругов десять, не останавливаясь… Особенно эти слова про болезнь, – он снова улыбнулся, сея какое-то необъяснимое тепло в моём сердце. – И всё же, ты молодец. Довольно серьезное решение для того, кто только что окончил школу.

– Спасибо. Ты же меня знаешь… Я бы не смог тянуть дольше, – взгляд упал на Кайли, которая вместе с одноклассницами фотографировалась на том конце палубы. Её лицо светилось от счастья, алые пухлые губы не прекращали улыбаться, казалось, что все люди, окружающие её, заметно повеселели, что не могло не радовать меня самого.

“Люблю её” – эта мысль всегда со мной, когда я смотрю на неё. Вот так просто. Порой даже не дыша.

– Боишься потерять? – проследив за моим взглядом, озвучил свою мысль Чет, махая рукой одной из девушек параллельного класса.

– Боюсь. Всё же этот брак предаёт мне больше уверенности.

– Дилан, она любит тебя. Это все видят, – в искренности его слов сомневаться даже не приходилось. – Эх. Вот, даже если бы я сильно захотел, не смог бы так, как ты.

– Почему ты так думаешь?

– Ветреный. Чересчур. Слишком!

– Ты себе льстишь, – постарался я поддержать друга, прекрасно понимая, что тот просто не нагулялся, слишком привык к женскому вниманию и обилию протянутых юных сердец в ладонях.

– Возможно. Однако, как бы выгодна не была перспектива женитьбы, пока не пойму, что повстречал такую же, как ты, не успокоюсь! – на этих словах Чет повернул голову в сторону сцены, собираясь, по-видимому, отправиться за бокалом шампанского, которое разносил персонал.

Вот только вместо того, чтобы продолжить путь, его тело замерло, а то, что отразилось на его лице в ту же секунду, как он взглянул на сцену, никак не поддавалось объяснениям: взгляд парня отражал странное беспокойство, а губы, сжавшиеся в тоненькую полоску, придавали его лицу испуганное выражение.

То, что было после…

Уже и не требовало долгих размышлений над тем, что здесь происходит…

Прозвучал оглушительный выстрел, заставивший кучку музыкантов замолчать, увековечивая секундную паузу на судне. Холод, промчавшийся по спине, волосы, вставшие дыбом только от одного ощущения, что это было не шампанское.

Грохот разбивающейся посуды.

Крик девушек, которые находились у сцены…

Громкий, незнакомый никому из присутствующий голос, напоминающий больше скрежет металла:

– Дамы и господа, боюсь вас всех расстроить, но ваша поездка порядком затянется – судно меняет курс.

Несколько секунд я стоял, не зная, что мне делать…

Ноги словно вросли в пол, не давай возможности даже пошевелиться…

Страх, словно утренний туман, окутал мой разум.

«Не может… Этого не может быть,» – повторял я себе, всё ещё стоя спиной к этой жуткой картине. К этому хаосу, который развернулся там… где-то далеко и в то же время совсем близко.

Взгляд, словно в поиске спасательного круга, снова вцепился в выражение лица моего друга…

Мертвенно-бледные от страха губы…

Взгляд полный ужаса, который не смогли бы изобразить никакие звезды голливудского кино, заставили меня вернуться на Землю. Отодрать себя от своих мыслей и взглянуть на то, что сейчас творилось там своими глазами.

Хватило секунды, чтобы развернуться лицом к сцене, напугав рядом стоящих людей ещё больше.

Мгновенье, чтобы снова вбить себя железными кольями в деревянные доски после увиденного: среди девушек, которых в своих грубых объятиях держали «официанты», была Она.

Кайли, словно черпала силы из моря, которое окружало нас сейчас.

В её взгляде не было страха, отчаяния. Он выражал лишь притворную покорность, которая уберегла её от хлёсткой пощечины, которой успели наградить тех девушек, что поддались панике, позволив истерике волной накатить на их заплаканные лица.

– Молчать, сука, – взревел последний «официант», больно, до красноты ударяя девушку по лицу. Она, наверняка бы упала, если бы эти цепкие пальцы не продолжали до синяков сжимать её плечи.

– Осторожно, Грег, – словно гиена произнёс один из них. – Мы же не хотим причинять боль столь хрупкому созданию, – продолжал тот, сея своей речью в окружающих глухую надежду, намекающую на правдивость его слов.

– Слушайте внимательно, – мужчина окинул взглядом присутствующих, заострив внимание на растерявшихся парнях, не сводивших глаз с того места, где он стоял. – Предупреждаю сразу, чтобы не усугубить ваше положение. Можете забыть о своём геройстве, дабы оно не привело вас же к весьма печальным последствиям. Забейтесь, как крысы в угол, и не вякайте до тех пор, пока я сам не позволю вам этого, – процедил он сквозь зубы, держа в руках весьма объективный аргумент – винтовку девятого калибра.

Весь обслуживающий персонал и часть экипажа оказались причастны к тому, что развернулось на палубе корабля, заставляя бедного капитана в ужасе выдирать волосы на своей голове, прокручивая в памяти момент, когда он позволил себе принять этих людей на службу.

– Зачем вам всё это? Что вы хотите? – сорвавшись на сиплый крик, вытирая выступившие слезы, стараясь унять дрожь в руках, спросила женщина, – классная руководительница параллельного класса.

– Ну… вот, – протянул всё тот же мужчина с забранными черными густыми волосами в небольшой хвостик. – Почему люди настолько глупы, тупы и безрассудны… Если было сказано заткнуть свои рты, то почему этого нельзя сделать сразу, почему нужно устраивать показательные выступления, чтобы вы, как бездомные собачонки свалились в страхе перед бойцовым псом, – каждое слово он будто выхаркивал из своих легких, заставляя женщину почувствовать вину за свой столь глупый и совершенно ненужный в эту минуту вопрос.

– Скот, двоих к борту, – гаркнул капитан шайки, от вида которого хотелось вскрыть себе вены, чтобы не видеть столь маразматичной, ужасающей расы людей.

Человек, схвативший в охапку Шерри, волоком протащил её к тому концу борта, вдоль которого мы стояли. Кинув одноклассницу, словно мешок картошки, у ног того Черноволосого, возвратился, как показалось мне, на своё место, одетый в бронежилет Официант, остановился перед опущенным взглядом Кайли.

Кулаки сжались с такой силой, что костяшки побелели. Сердце стало биться в несколько раз чаще, выламываясь из грудной клетки, словно свирепый зверь.

Подняв её лицо весьма неприятным касанием руки, он заставил их глаза встретиться…

– То ли язык от страха проглотила, то ли настолько умна, чтобы держать его за зубами, – если бы люди умели шипеть, как кобры, то именно этот звук был бы слышен, когда эта верная шестёрка Черноволосого открывала рот.

– Её тоже сюда, – режущим слух голосом отдал очередной приказ их главный.

Находясь так далеко от них, не смея даже дернуться, рискуя сразу же получить пулю в лоб, от стоявших рядом вооруженных пешек, что были расставлены в шахматном порядке, мне лишь оставалось скалиться, как волчонок в окружении волков, осознавая всё больше и больше свою беспомощность.

========== 3. ==========

Мне ничего не оставалось, кроме как просто наблюдать за тем, как её хрупкое тело тащат по полу…

Она не кричит, даже не сопротивляется, словно больше всех осознаёт эту угрозу, угрозу для её жизни, пытаясь вести себя как можно смиренней, дабы ещё больше не гневить незваных гостей.

Убрав оружие за спину, освободив при этом обе руки, мужчина, словно котят за шкирку, взял обеих девушек, в один миг ставя их на ноги.

– Обычно… – начал свою тираду Сумасшедший.

– В такие моменты на экранах телевизора появляется отважный парень, который считает своим долгом спасти жизнь этим юным созданиям, при этом, безусловно, рискуя своей. Конечно же, по закону жанра, этот мальчонка успевает за считанные секунды обойти толпу вооруженных людей, обезвредив их голыми руками и, наконец-то, добраться до главной цели, оставляя позади выпученные глаза и скорченные от боли лица противников. Но! – заострив и так прикованное внимание окружающих, он попытался повысить интонацию своего железного голоса, заставляя меня захлебываться очередной волной отвращения.

– Мы не в кино. А значит, в данном случае этот самый Герой превратится в безжизненное тело, набитое внутренностями и костями, даже не смея сдвинуться с места, – он засмеялся, словно представил, что именно это сейчас и происходит на его глазах, и какой-нибудь мальчишка с грохотом падает на пол, заливая деревянные доски своей алой кровью.

– Вы, милая леди, спрашиваете, что же здесь происходит и зачем всё это нужно. Поверьте… Я готов долго смеяться над вами, прекрасно понимая, что человек, который преподает в школе, должен в первую очередь быть осведомленным о различных терактах, – всё это время, пока он произносил свои слова, его взгляд словно вывинчивал остатки разумного сознания женщины, заставляя от каждого его слова сходить с ума всё больше и больше.

Решив таким образом «проучить» педагога за неграмотность своих слов и действий, попутно этот странный субъект заставил всех присутствующих погрузиться в болото безысходности.

– Так уж и быть, дабы рассеять ваше любопытство, я расскажу вам о цели нашего прибытия, которая не несёт в себе никакого глобального замысла и никоим образом не является политической инсценировкой. Всё просто – деньги. Сейчас в этом мире, который день ото дня погружается в пучину кризиса, без них просто никак. Вам, с таким огромным достатком, конечно же, этого никак не понять… Но жизнь изменчива. И сейчас, собрав вас всех в одном месте, я докажу, что бумеранг накроет каждого, заставив вытрясти из своих карманов всё до последнего цента! Ну, и, конечно же, чтобы исключить ваши душевные терзания вопросами по поводу того, что именно заставит вас это сделать, я просто покажу вам цену за нашу сделку: деньги в обмен на вашу жизнь и жизнь ваших детей!

Я хотел заткнуть уши руками, чтобы не слышать этих поганых слов, пропитанных алчностью и жаждой наживы. Я хотел кричать во всё горло, заявляя о том, что человек явно пересмотрел много давящих на психику фильмов, внушающих какие-то дикие для людей замыслы.

Как, как можно предъявлять людям подобный ультиматум? Всеми фибрами своей души я не мог понять этого.

Однако…

Спустя какое-то время всё это стало совершенно неважно.

Все мысли ушли куда-то за границу сознания, заставляя мозг анализировать лишь ту картину, которая предстала перед моим взором: гордо чеканя каждый шаг в кирзовых сапогах, мужчина, тыкая дулом винтовки в хрупкие спины девушек, заставил их прижаться вплотную к борту.

– Добро и зло, кажется вам, сейчас присутствует на этой палубе. Вы пытаетесь спасти свои душонки от участи этих двух. А мы. Мы просто выбрасываем балласт, – потрескавшиеся губы растянулись в самой гадкой и отвратительной ухмылке, которую мне когда-либо приходилось видеть. – Но здесь есть один единственный нюанс: хлам, который выкидывают из-за его ненужности, обычно оставляют в таком состоянии, в каком он и был изначально, думая о том, что кому-то он может пригодиться. Мы же находимся пусть и не далеко, но на недосягаемой для суши границЕ, поэтому здесь нет места ненужным вещам, – каждая фраза, словно удар в гонг рядом с ухом.

Ничтожное…

Жалкое… понимание того, что то, что происходит прямо сейчас, никоим образом не остановить, и это сжимает тело в тиски.

Я просто стою, не в силах даже отвести взгляда от её темных волос, развивающихся на ветру, от этих длинных ресниц, которые не дают мне разглядеть её необычно ярких глаз.

Она бы могла заплакать…

Поддаться своим эмоциям…

В конце концов, показать хотя бы долю своего страха.

Но этого нет.

Всё, что сейчас происходит в её душе, всё, что сейчас творится с её разумом, закрыто от наших глаз, словно посажено под самый надежный замок.

От этого становится ещё хуже…

Рвотный ком подкатывает к горлу, перебивая сожаление и собственное ничтожество…

Секунды, что до этого казались вечностью, превращаются в беглый поток, во время которого остается лишь запоминать всё то, что творится здесь и прямо сейчас на наших глазах.

– Время пошло, – отодвинувшись на значительный шаг от Шерри и Кайли, он направил на спины девушек дуло винтовки и спустил курок…

Сколько выстрелов прозвучало, я не знаю… Помню лишь только то, что тьма, застилающая глаза, окутала всё находящееся вокруг пространство.

Морской воздух наполнился запахом крови…

А слух оглушили женские крики матерей обеих девушек, которые больше были не в силах себя сдерживать. Теперь былые слова о какой-то сделке больше не имеют для них никакого значения…

В последнее мгновенье, когда Её тело падало в воду, меня словно толкнули, стараясь вывести из оцепенения.

Повалив на пол рядом стоящего Чета, я в один шаг запрыгнул на борт, зацепившись одной рукой за натянутый трос.

К прыжку готовиться даже не пришлось.

Пуля, которую пустили в меня, помогла мне преодолеть секундное замешательство гораздо раньше.

Холодная майская вода приняла меня с широко распростертыми объятиями, забираясь в уши, нос и рот, которые я не успел закрыть, пока летел с высоты.

Боль, которая не собиралась ждать до лучших времен, напомнила о себе гораздо раньше, заставляя большими гребками карабкаться на поверхность воды через мутные разводы собственной крови.

========== 4. ==========

Мысли о том, что я поступаю не правильно, даже не было, когда я проплывал мимо тонущей одноклассницы, которая в ожидании помощи тянула руки ко мне, даже не в силах бороться с течением.

Всё, что мне было нужно, это как можно скорее вытащить её.

Плыть было сложно, мокрая одежда, словно водоросли, опутывала меня, стискивая каждое моё движение. Стараясь перебороть дикую боль в плече от нанесенного ранения, я просто плыл в ее сторону, заглушая отрывками памяти ту боль, которую испытывал, думая о том, что её положение гораздо мучительней моего.

– Держу, – только и смог выдавить из себя, наконец, оказавшись на поверхности воды.

Бледное лицо, еле открытые глаза, искусанные до крови губы, – я был просто не в силах избавиться от того страха, который сковывал меня с каждым её тяжелым вздохом.

Трудно было разобрать в этой суматохе, сколько ран она получила, трудно было вообще что-то разобрать.

Держа в руках её тело, стараясь как-то удержаться на плаву, я попытался снять с неё платье, чтобы пережать им рану у живота и поплыть дальше.

К берегу…

К огням города, которые светили так не далеко и в тоже время, добраться до которых было невозможно…

– Кайли! Кай, ты слышишь меня? – её всю колотило, кровь, которая смешивалась с водой, казалась мне целым океаном, будто, кроме нее, ничего и нет.

Стараясь собрать последние силы, которые стремительно покидали меня, я прижал её за талию к себе, поддерживая ладонью за голову, чтобы не дать ей захлебнуться встречной волной, и поплыл к этим спасительным огням.

То, что творилось с моим телом, было ничтожно малой частью того, что крутилось в моей голове.

Как я хотел верить в то, что всё это просто страшный сон. Кошмар, от которого я буду отходить лежа в постели в холодном поту…

Мне хотелось просто закрыть глаза и приплыть, не видя того, как она мучается, за тем, как жизнь несправедливо быстро покидает её, не оставляя даже шанса.

Шанса, которым я бы непременно воспользовался.

Но его нет.

Не хочется даже вспоминать слова того отморозка на палубе, которые сейчас как ни кстати подошли бы мне… Но признать то, что это жизнь, и то, что он говорил правду, было бы самым омерзительным выводом.

Я не мог тратить время на разговоры.

Всё, что я мог, это лишь тяжело дышать и грести здоровой рукой к берегу, прогоняя туманную пелену со своих глаз.

– Держись! Я прошу тебя! Только держись, – хотелось плакать. Но я не мог. Боль, охватившая каждую клетку моего тела, просто не давала мне возможности на проявление этих эмоций, так и терзая мою душу изнутри.

– Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу, – выхаркивая сквозь зубы каждое слово, повторяя раз за разом, я просто старался отвлечь себя. Я просто хотел убежать, как маленький мальчик, от той взрослой жизни, от той жестокой жизни, с которой столкнулся лицом к лицу в столь раннем возрасте.

В восемнадцать лет о таком даже не думают… В восемнадцать лет с таким даже не сталкиваются.

Хотя? Что я несу…

Откуда я могу знать?

Я не чувствовал пальцев, которыми сжимал её талию, не ощущал кисть руки, которой всё это время отчаянно грёб к берегу, я почти не чувствовал ног… Если бы я был один, если бы я не возложил на себя надежды на её спасение, я наверняка сдался, остался бы там – на дне, стал кормом для рыб, но никоим образом не попытался бы бороться за свою жизнь…

Выползая на пустой пляж, не теряя ни секунды на то, чтобы отдышаться, пробегаюсь взглядом, чтобы зацепиться хоть за одну живую часть этого места.

Дорога, по которой, не переставая, движутся машины, ослепляя своими фарами глаза, кажется сейчас финишем, до которого мне не суждено добраться.

«Неужели, это будет здесь?»

«Неужели, я позволю ей так просто покинуть этот мир!»

До крови ударяя окаменевшими пальцами в песчаную гальку, возвращаю своему телу боль, о которой я на время позабыл.

– Эй, что с вами? – слышу мужской голос, прежде чем усталость, с которой уже мой организм не в силах бороться, одержит окончательную победу.

========== 5. ==========

Яркий искусственный свет, противное пиканье над ухом и запах хлорки встречают моё пробуждение, сообщая своей атмосферой о том, что я нахожусь в одиночной палате областной больницы, в которой мне доводилось лежать не один раз по разным на то причинам.

Осматриваю свои пальцы на ногах, которые выглядывают из-под белой простыни.

Проверяю каждый, радуясь этому колкому ощущению внутри.

Кажется, если отбросить эту боль, то жизнь может показаться куда лучше.

Машинально тянусь рукой к кнопке вызова дежурной медсестры, чтобы попросить её принести мне немного еды.

Всё же живот после такого пережитого стресса даёт о себе знать.

– Уже очнулись, – вместо ожидаемой женщины, в палату входит высокий мужчина в белом халате.

– Да, могу я узнать, сбивший меня грузовик, уже найден? – сходу задаю я интересующий меня вопрос.

В глазах доктора читается беспокойство, которое он пытается скрыть за своим мягким выражением лица, которое тут же становиться чуточку серьезнее, когда он присаживается на край моей кровати.

– Могу я узнать у тебя? – спрашивает он, осторожно посматривая на меня.

– Разумеется.

– Ты помнишь, как ты попал сюда? – голос врача абсолютно серьезный, в нём нет места шутке, что наталкивает лишь на нелепые рассуждения внутри разума.

– Конечно. Я переходил дорогу, когда выскочивший из-за поворота серый грузовик и сбил меня с ног, а затем уехал. Должен сказать большое спасибо тем людям, которые вызвали скорою и оттащили меня с дороги, всё таки ноги – это единственное, что пострадало в этой неравной «битве», – тихо посмеиваюсь, тут же морщась от покалывания в грудной клетке, тяжело кашляю.

– Дилан, у вас болят ноги? – удивленно спросил врач, всё ещё осторожничая в общении со мной, словно я душевно больной человек, от которого нельзя ожидать ничего разумного.

Однако его слова заставляют прислушаться к своему телу. От осознания того, что ноги действительно не болят, более того, сдернув покрывало, я обнаруживаю их целыми и невредимыми, (без единой царапины, за исключением пары синяков) – меня передёргивает.

– Объясните мне тогда, почему повязка не на ваших ногах, а на руке? – продолжает мужчина, взглядом осматривая мою конечность, на которую я почему-то не обратил должного внимания, хоть и видел эти кровавые бинты.

Кровавые…

Воспоминание, один за другим, словно я листаю фотокарточки, возвращаются на своё место, принося с собой целый букет разносортных ощущений… Сердце, вглядываясь в последние обрывки, пропускает болезненный удар, перед тем как табун колких мурашек атакует жизненно важный орган.

– Где Кайли? – возвращаясь в реальность, в которой находиться совсем не хочется, задаю единственный интересующий меня вопрос.

– Она находится этажом ниже, сейчас вам к ней нельзя, – на этих словах мужчина поднялся с кровати и направился к выходу. – Для начала поправьтесь, – закончил он наш короткий разговор.

– Стойте… С ней всё в порядке? Когда я смогу её увидеть? – дверь закрылась раньше, говоря о том, что не один из ответов на свой вопрос я не смогу получить прямо сейчас.

Чтобы успокоить весь свой организм, привести в порядок голову, потребовалось потратить много времени.

Грела лишь одна мысль, предавая уверенности, что совсем скоро я смогу её увидеть!

Спустя час в палату вошла медсестра с подносом, на котором стояли стакан чая и здешняя каша.

– Я могу чем-то помочь? – спросила она, переставляя с окна на тумбочку горшок с комнатным цветком.

– А телевизор тут работает? – кивнув головой в сторону висящего на стене экрана, спросил её я.

– Вам сейчас нельзя, нужно отдыхать и набираться сил, если хотите поскорее поправиться, – одарив её весьма жалостливым взглядом, на который я только был способен, я так ничего и не добился, услышав в ответ лишь одну фразу. – Даже при всей вашей красоте и жалости, к которой вы сейчас взываете, я не могу его включить. Не положено. Прошу меня простить, – пытаясь скрыть на своих щеках весьма яркий румянец, она тут же, как до этого врач, скрылась за дверью.

Кое-как дождавшись вечера, после очередной проверки и ужина, воспользовавшись тем, что все датчики и провода с меня сняли, я встал на ноги и, еле слышно приковыляв к двери, прислонился к ней ухом, чтобы услышать хоть какое-то движение, а лучше – ничего не услышать.

Осторожно приоткрыв дверь, я выглянул в коридор, чтобы убедиться, что и там никого нет кроме дежурной медсестры, которая что-то усердно набирала на клавиатуре своего маленького ноутбука.

Сняв тапочки, бесшумно ступая босыми ногами, я дошел до лестницы, находившейся не так далеко от моей палаты. Вспомнив слова врача о том, что Кайли этажом ниже, держась за перила, я отправился в нужную мне сторону.

Обращая на табличку между этажами «1-0», я невольно задумался о том, что раньше, когда я тут бывал, палат на нулевом этаже не было. Хотя, возможно, что из-за наплыва «клиентов» больница была вынуждена расширить свои апартаменты…

Дергая за ручки двери открывающую вход в блок на этаж, я даже не подумал о том, что совершенно не знаю номер её палаты, а следовательно – риск попасться кому-нибудь на глаза в несколько раз увеличился, что точно не наталкивало на хорошие мысли.

Открыв дверь, ощущая резкую смену температуры, и чувствуя, как к ногам подступал холодный туман, я просто застыл на месте, не веря своим глазам.

Искать было некого…

На нулевом этаже больницы находился морг.

Оседая на пол, не найдя не единой опоры, я просто рухнул на голый кафель, зажав голову руками, словно пытался сделать то ли этот мир, то ли самого себя в тысячу раз меньше.

То состояние, в которое я стремительно погружался с каждой секундой, нельзя было описать ни одним словом, ни десятками предложений.

В тот день я раз и навсегда, казалось бы, потерял смысл жизнь.

Он просто утекал от меня, как ручьи талой воды на весеннем солнце. Только сейчас это солнце не казалось таким тёплым и светлым…

Наверное, потому что на данный момент я его никак не мог видеть… Или же то солнце, о котором я думал, совершенно не представлялось моим воображением в виде сияющей звезды в космосе.

Она… Она была моим стимулом, она была моим солнцем, которое скрывшись за краем горизонта, навсегда покинуло мой мир, оставив после себя лишь тёплую частицу воспоминаний.

========== 6. ==========

Одиночество, страх, боль…

Я ощутил их в полной мере за те два дня, которые провёл в стенах своей палаты.

Я никогда не думал, что когда-нибудь, смотря телевизор, я отчаянно буду следить за событиями, которые разворачиваются в сюжете новостей.

Все эти дни. Каждый час. Каждую минуту. Любая передача прерывалась для экстренного выпуска, из которого весь мир узнавал информацию о заложниках на том судне.

Переговоры и спасательная операция длились пятьдесят два часа, после чего по главному телеканалу объявили не последнюю, но самую главную новость: их освободили.